Академия людей II

Глава 4. Встреча с Диметрионом

— …Ну и вот. А она у неё забрала её. А я ей сделал, конечно, эту куклу, но думал, она хорошая. А она вон какая. Забрала мою куклу у неё и толкнула её. Ну и вот. А я знаю, что не хорошо обратно. Ну и так тоже не хорошо. Ну и вот. И я забрал куклу, которую ей смастерил и отдал вот ей. Потому что она новенькая и всех боится. А они все её обижают. И смеются. Называют беспризорницей. А она боится всех и ни с кем не разговаривает. А Манька ещё и куклу мою отобрала, — неодобрительно пробубнил крестьянский мальчишка Савка.

— А, чего она воровка такая! Приживалка несчастная! Кто её сюда звал? А? Кто? По милости господина нашего приютилась тут и ходит, и ходит, шугается всех, нос ото всех воротит! А ещё куклу мою спёрла! Это мне её сделал Савка, а она спёрла! Воровка! Приживалка! Ничего не умеет, ни на что не годна! Вон глазищами похлопала, и Савка куклу ей отдал! МОЮ куклу! МОЮ! ЕЙ! Воровке! — визжала девочка лет шести — Манька.

— Да видел я как дело было! В грязи кукла валялась, а Амина её подняла, да обтёрла о подол рубашки. Положить хотела на заваленку вон ту. Ничего она не воровка, — встрял другой мальчишка сорванец.

— Вот! Видите?! Видите?! Все за неё! За воровку! За чужачку! Кто она вам? Никто! Это я! Я! я с вами играла, я с вами была тут с детства! И молока носила и морсом поила! Я всё делала для вас! А вы чужачку привечаете! Куклу отобрали! Ненавижу вас всех! Ненавижу!!! — Манька бросилась прочь. Вернее, попыталась.

Я ловко перехватила брыкающуюся девчонку поперёк туловища. Вот ведь поганка какая. А ведь мелкая совсем ещё. Откуда столько зависти? Да, девочки, конечно, разочаровали. А мальчишки — молодцы. А почему так-то? Откуда это всё?

— Так. Я твой господин? — я строго спросила девчушку.

— Да! Только вы взрослый и не понимаете! — с вызовом сообщила мне Манька очевидное и невероятное.

— Отлично. А тебе и твоим родителям нравится здесь жить? В моём графстве, на моей земле? Или хотите вернуться туда, откуда приехали?

— Нет. Не хотим туда возвращаться. Нравится здесь, — понуро шмыгнула носиком маленькая хулиганка.

— Отлично. Тогда садишься сюда и слушаешь сказку. И вы все сюда садитесь. Амина, иди сюда. Иди не бойся, — позвала я заплаканную девочку, чьи худенькие плечики судорожно подрагивали, — Ну и чего мы тут сырость развели, а? Испугалась, малышка?

Девочка уткнулась мне в плечо и совсем разревелась. А я начала гладить её по спинке и говорить громко, вслух, для ребят всех. А вот девочке это слышать не надо. Создаю звуковой щит в виде наушников малышке и начинаю объяснять политику партии народу.

— Ну, что ты, солнышко?! Испугалась маленькая. Никого, кроме сестрёнки в целом мире нет. А вместо любви, поддержки — одни тычки и злоба. И не может трёхлетняя малышка понять, что же она сделала не так, в чём её вина. Она не виновата, что у неё убили маму и папу. Вот скажи мне, Маня, хорошо тебе с мамой твоей и папой живется?

— Да, — с вызовом ответила девочка.

— Это здорово. А теперь представь себе, что их больше нету. И ты осталась совсем одна. А вокруг тебя только вот такие вот Маньки, как ты сейчас. И все тебя толкают, отбирают, кричат на тебя. А мама и папа тебя любили, обнимали, гладили, песенки на ночь пели, вкусненькое самое только тебе отдавали. На ручки брали, целовали на ночь. А теперь этого всего нет. Некому больше тебе протянуть ручки, некому обнять, подуть на коленку, когда упадёшь или поцеловать пальчик, из которого занозу вытащили. Нет больше этого. А вокруг только злобные завистливые Маньки бегают и кричат на тебя, почём зря. А ты растерянная, одинокая совсем, никому не нужная. А Маньки бегают, ругаются, толкаются. Спрашивают, зачем ты сюда приехала. Приживалкой негодной обзывают. Представила?

— Д-да-ааа, — разревелась Манька.

— Вижу, что представила. Молодец. Не реви давай. Вот именно так сейчас случилось в жизни у Амины. Это не её вина. Просто взрослые и дети бывают жестокими. И ей сейчас очень нужна поддержка, участие, доброта и ваша любовь. Ей страшно, холодно и очень одиноко. И ещё Манечка, если вдруг ты забудешь сегодняшний урок, я тебя заберу у мамы с папой и переведу в другую деревню. Чтобы ты поняла, как бывает в жизни. И всем там накажу, чтобы с тобой обращались также, как ты с Аминой.

— Я б-б-ольше н-не б-бууууд-дуууу, — сквозь судорожные всхлипы произнесла перепуганная маленькая разбойница.

— Ну и молодец. Иди сюда, — я обняла подошедшую Маню и посадила на второе колено, — Раз поняла, то молодец. А раз молодец, значит хватит хныкать. Вот лучше обними Амину. Ей очень твоя любовь и доброта нужны сейчас. Вот и молодец.

Я сняла звуковой щит с ушек Амины, а Маня обняла бывшую соперницу. Амина от удивления даже перестала всхлипывать.

— Аминааа, ты прости меня глупуююю. Прости дуру! Я тебя теперь никогда не обижу! Вот тебе моё слово! А если кто тебя обидит — сразу мне говори! Ухх я им всем задам! Они у меня вот где… — Манька потрясла кулачком перед потенциальными обижателями, которые удивлённо хлопали глазёнками глядя на эту сцену.

— Господин, а вы обещали в прошлый раз сказку нам рассказать. Вы не забудете?

— Нет, конечно. Раз обещал, значит, слушайте. Сказка о теплых пушинках. Давным-давно в незапамятные времена жили-были двое счастливцев: Тим и Мэгги со своими двумя детьми Джоном и Люси.

Чтобы понять, насколько они были счастливы, вспомним, что происходило в те времена. Каждому тогда при рождении давали маленький мягкий пушистый мешочек. Всякий раз, когда человек открывал этот мешочек, он мог вытащить оттуда теплую пушинку. Эти пушинки были везде в ходу, потому что, когда кто-нибудь получал теплую пушинку, ему становилось тепло и пушисто. Люди, которые долго не получали пушинок, могли заболеть такой̆ болезнью, от которой̆ бы высохли и умерли.

В те времена очень легко было получить пушинки. Всякий раз, когда кто-нибудь хотел их, он мог подойти к Вам и сказать: «Я бы хотел теплую пушинку». Вы бы открыли свой мешочек и вытащили оттуда пушинку размером с ладошку маленькой девочки. Как только пушинка попадала на свет дня, она начинала улыбаться и расцветать в большую и развесистую пушинищу. Вы бы положили ее потом этому человеку на плечо, голову или колено, и она бы растаяла и впиталась в кожу, так что этот человек почувствовал бы себя хорошо. Люди все время просили друг у друга теплые пушинки, и, поскольку их всегда давали бесплатно, легко было получить столько, сколько надо. Они были повсюду в изобилии, и, поэтому все были счастливы и чувствовали себя тепло и пушисто большую часть времени.

Однажды злая ведьма разгневалась, потому что все были счастливы, и никто не покупал ее зелья и снадобья. Ведьма была очень хитра и придумала коварный план. Одним прекрасным утром она подкралась к Тиму, пока Мэгги играла с дочерью, и шепнула ему на ухо: «Смотри Тим, смотри на все эти пушинки, которые Мэгги дает Люси. Если она и дальше так будет делать, то однажды они кончатся, и не останется ни одной для тебя».

Тим был изумлен. Он повернулся к ведьме и спросил: «Ты полагаешь, что не всегда, когда мы открываем свой мешочек, там будут теплые пушинки?» Ведьма ответила: «Нет, конечно, и однажды они кончатся. И ни одной не останется для тебя». И тут она села на метлу и улетела, злобно хохоча.

Тим принял это близко к сердцу и стал замечать каждый раз, когда Мэгги давала пушинку кому-то другому. Он стал беспокоиться и расстраиваться, потому что ему очень нравились Мэггины пушинки, и он не хотел остаться без них. Он решил, что неправильно, что Мэгги тратит все пушинки на детей и других людей. Он стал сердиться каждый раз, когда Мэгги отдавала пушинку другому, и, поскольку Мэгги очень его любила, она перестала так часто давать пушинки другим людям и приберегала их для него.

Дети видели это и скоро пришли к мысли, что неправильно давать теплые пушинки каждый раз, когда их просили, и когда им хотелось их дать. Они тоже стали очень осторожными. Они стали внимательно следить за родителями и возражали, когда те давали слишком много пушинок другим. Они забеспокоились также, чтобы не раздавать самим слишком много пушинок. Даже, несмотря на то, что они находили пушинку каждый раз, когда открывали мешочек, они делали это все реже и реже и становились скупыми.

Вскоре люди стали замечать недостаток теплых пушинок, и им стало не так тепло и пушисто. Они начали высыхать и однажды могли бы и умереть от недостатка пушинок. Все больше и больше людей приходили к ведьме покупать зелья и снадобья, хотя те и не помогали. Итак, дела шли все хуже и хуже. Злая ведьма видела все это, и, поскольку не хотела, чтобы все люди умерли (ведь мертвые не смогли бы купить ее зелья и снадобья), она придумала новый план. Каждый получил мешочек, очень похожий на пушистый мешочек, с одной лишь разницей, что он был холодным, в то время как пушистый мешочек был теплым. Внутри ведьминого мешочка были холодные колючки. От этих холодных колючек людям становилось не тепло и пушисто, а холодно и колюче. Но они не давали людям высохнуть. Так что, с того времени, когда кто-нибудь спрашивал: «Я хочу теплую пушинку», люди, которые боялись, чтобы их запас не иссяк, могли ответить: «Я не могу тебе дать теплую пушинку, но не хотел бы ты холодную колючку?» Иногда два человека подходили друг к другу, думая, что получат теплые пушинки, но могли передумать и обменяться холодными колючками. И хотя в результате очень немногие умерли, многие стали очень несчастными и чувствовали себя очень холодно и колюче.

— Лана! Лана! То есть Лан. Господин Лан! Иди сюда скорее! У Михая несчастье! Пойдем, а то не успеем! — внезапно позвал меня Рандом.

— Так, пока закончим со сказкой. Потом продолжим, — сказала я недовольной малышне и побежала к другу. Что там ещё могло приключиться?

— Никогда такого не видел! Щека распухла прямо на глазах! Того и гляди лопнет! А эта тварь жужжит и летает. Мы её заперли в сенях у Михая, чтоб ты глянула. А то улетит и остальных покусает. Как бы не умер Михай. Я слышал, что бывают насекомые, от укуса которых человека лихорадить начинает и сгорает за несколько дней! А так, чтобы прямо на глазах вспух — вообще впервые вижу! — сообщил мне по дороге к дому Михая Рандом.

— Ага. Показывайте ваше чудо-юдо.

— Ты уверена? Может лучше спалить весь дом с этой тварью? Вдруг тебя укусит тоже?

— А если она не одна? Нет. Надо понять, что это такое, — я вошла внутрь, отодвинув друга в сторону.

Ага, вот она, родимая! Оттаяла. Ну всё верно. Появились цветы — появились и пчёлы. А это значит, что?

— Рандом! Иди сюда. Ничего с вашим Михаем не будет! — категорически заявила я, таща друга в дом, — Подумаешь покусает немного, то есть пожалит. Это даже полезно! Короче, слушай. Ай, ладно. Зови старосту и наших всех на площадь.

Пока друг всех собирает, я как раз малышне сказку дорасскажу. А то на грустной ноте остановилась. А так нельзя. Настроение на целый день грустным будет.

— Ребята, все в порядке. Давайте сказку дорасскажу, — обрадовала я ребятишек.

— Уряя!!!!

Надо же, а наш славянский клич прижился оказывается здесь! Ну и хорошо. А то Русь мы или нет?! Все правильно.

— Итак, многие стали очень несчастными и чувствовали себя очень холодно и колюче. Дела так осложнились потому, что после появления ведьмы становилось все меньше и меньше теплых пушинок вокруг, и пушинки, которые раньше были бесплатны, как воздух, стали очень дорогими. Это заставляло людей придумывать всякие способы как их добыть. До появления ведьмы люди собирались в группы по трое, четверо или пятеро, никогда не беспокоясь, кто кому давал теплые пушинки. После прихода ведьмы люди стали держаться парами, чтобы приберегать пушинки только друг для друга. Люди, которые забывались и давали пушинку кому-нибудь другому, сразу чувствовали себя виноватыми, зная, что их партнер рассердился бы на это. Люди, которые не смогли найти щедрого партнера, должны были покупать себе теплые пушинки и много работать, чтобы заработать на это денег. Некоторые люди умудрились стать «популярными» и получили много пушинок, не отдавая их. Эти люди могли потом продавать пушинки «непопулярным» людям, которым они были нужны, чтобы выжить.

Еще случилось то, что некоторые люди взяли холодные колючки, которые были бесплатны и в изобилии повсюду, обмазали их чем-то белым и шелестящим и выдавали за теплые пушинки. Эти поддельные пушинки создавали дополнительные трудности. Например, двое могли подойти друг к другу и обменяться пушинками, от которых им должно было стать хорошо, но разошлись, почувствовав себя плохо. Они думали, что обменялись теплыми пушинками, и очень удивлялись, не понимая, что их холодные, колючие чувства возникли из-за того, что они получили много поддельных пушинок.

Итак, дела пошли очень плохо, и все это началось из-за того, что пришла ведьма и заставила людей поверить, что однажды, когда они меньше всего будут этого ожидать, они откроют свой мешочек с теплыми пушинками и не найдут там больше ни одной.

Недавно молодая женщина пришла в эту несчастную страну. Она, казалось, ничего не слышала о злой ведьме и не беспокоилась о том, чтобы не иссякли ее теплые пушинки. Она свободно раздавала их даже, когда ее не просили. Ее называли беспечной и осуждали, потому, что она могла навести детей на мысль, что им не надо беспокоиться о том, чтобы не кончились их пушинки. Детям она очень нравилась, потому что им было хорошо рядом с ней. И они начинали тоже раздавать свои пушинки, когда хотели.

Взрослые забеспокоились и решили издать закон, чтобы защитить детей от иссякания запаса пушинок. Закон объявлял преступлением беспечно раздавать теплые пушинки без лицензии. Многих детей это не испугало, и, несмотря на закон, они продолжали давать друг другу теплые пушинки, когда им хотелось, и всегда, когда их об этом просили. Поскольку в этой стране было очень много детей, почти столько же, сколько и взрослых, стало выглядеть так, что дети пойдут своим путем.

И теперь трудно сказать, что будет дальше. Остановят ли взрослые силы закона и порядка беспечность детей? Или взрослые примкнут к щедрой женщине и детям и рискнут поверить, что всегда будет столько теплых пушинок, сколько нужно? Вспомнят ли они те дни, которые пытаются вернуть их дети, когда теплые пушинки были в изобилии, потому что люди свободно раздавали их?

(Сказка о теплых пушинках. Клод Стайнер. Перевод В. Е.Гусаковского)

— А теперь бегите играть, и подумайте об этой сказке. Обсудите её. А когда я приеду в следующий раз, вы мне расскажете о чём эта сказка и для чего она. Хорошо?

— Да, спасибо, господин, — задумчиво вразнобой ответили мне детки и не спеша пошли по своим мега важным делам. Рандом как раз уже всех, кого я просила, собрал. Что ж, я, конечно не пчеловод, но теорию могу рассказать.

— Итак, у нас появились пчёлы, и я сейчас расскажу вам всем, что с этим можно делать.

Ну и рассказала. И про пчёл, и про пыльцу, и про мёд и продукты из него, и про соты, и про воск, и про косметику. Документы по пчеловодству сегодня подготовлю и накопирую Рандому. Пусть изучает. Ну или поручит кому. И по всем нашим деревням. Ох, как здорово-то! Жаль, что пока в полях нельзя цветы растить. Хранители как могут тормозят этот момент. Цветы пока в огородах растут и домовые эти огороды оберегают от чужих глаз.

За этот год домовые, точнее Хранители домов проснулись в деревнях почти в каждом третьем доме. Крестьяне до сих пор не могут в это поверить. Стараются изо-всех сил любить и ухаживать за своими домами. Напитывают их энергией своей души. И Хранители пробуждаются! И помогают им во всех делах. Как мне тут сегодня заявил нынешний староста, кстати, вполне себе мужчина средних лет, мол, всё супер, но только «Как домовицы появились, так, почитай, всю работу домашнюю на себя забрали. А девкам чаго таперича делать? Время у их, значиться, появилося свободнае! И чаго таперича?! М?! А вот чаго — о жизни думать начали. Учиться, мол, хотим. Читать, да писать. Да считать ещё. Тьфу ты срамота какая! Не бабское дело. Не бабское! Вот ты, как мужик, должОн понимать, чо умная баба — всё. Нет семьи!»

Вот. Ну а я, как мужик, значится, понимаю, что, походу, надо старосту менять в этой деревне. Ясен пень, если баба умная пойдет, мужик не должОн будет отставать от неё. А это труд лишний, старание. К тому же у мужиков тоже время свободное появилось, Хранители им тоже вовсю помогают. И что мужики стали делать? Правильно. Налево ходить, самогон пить и драться. Нормально, не? Бабы значит свободное время — чтоб умнее стать, а мужики — чтобы свинячить. И нафига такие мужики умным бабам? Надо озадачить Рандома. Пусть решает вопрос. А нет — долой этих дармоедов.

И спрашивать не буду. Разведу окончательно и безповоротно. Пусть топают в другие деревни. А память подчистим. Мне Корн амулетов надавал, сказал у них в ведомстве этого добра навалом. В общем, поглядим, чего там дальше будет. Может и Аргона придётся подключать.

Так. С этим разобрались. Амулеты от ран я раздала травницам, со старостами побеседовала, школы и детские сады выборочно посмотрела. А вообще, крестьяне меня порадовали. Гнили предельно мало. Отбор ведется отлично просто! Шербы вычистили все местные леса от бандитов. С деревенскими дружат. Дела в общем-то идут неплохо. Денег стало достаточно для постройки нормального замка. Ребята ноют, мол не гоже целому графству с такой казной и без замка. Это они ещё про подарок Леди Тарии не слышали. А я им пока ничего и не скажу.

Вот ведь транжиры. Я, значит, тут на плащиках экономлю, а они, такие жуткие миллионы потратить хотят!

— Лан! Замок — это не просто престиж, это и оборона, и лицо графства, и хранилище ресурсов, и вообще залог благополучия! Это сейчас тебе всё равно. Но мы УЖЕ опережаем по доходам подавляющее большинство местных графьёв. Еще полгода — и мы выходим на уровень герцогства. И это я не говорю уже о постоянном притоке населения в наши деревни! А у тебя даже замка нет! А деньги — есть! Мы скоро из подполья уже выходить будем, а у тебя даже замка нет! А как только выйдем из подполья — так надо будет гостей принимать. И не только других графов! Но и герцогов с семьями! И даже правителей! А у тебя замка нет!

— Рандом, ну у вас-то тоже нет замков! — робко возразила я, сраженная напором друга.

— Мы — не графы! Мы — простые вассальные бароны! Никому до нас и дела нет, в отличие от тебя! А у тебя даже замка нет! А его ещё строить надо прорву времени! — рявкнул распалившийся Рандом, — Вон с Карелом поговори, если мне не веришь!

— Ладно. Поговорю. И с Карелом, и с Кардэйлом. У нас сколько в казне сейчас денег?

— Восемьсот тысяч золотых. На проектирование и закладку фундамента пока хватит на первое время. А потом ещё деньги накопятся.

Чего?! Восемьсот тысяч?! Вот ведь, торгаши! Когда успели-то?!

— А я тут плащик чуть не упустила. Думала у нас денег нету! Всё экономлю. А ты тут замок строить собрался! Кстати, надо обновку показать Лабураге и Лавьеру. Я сегодня ночую в своём домике у орков. Поэтому давай закругляться.

— Вот! Плащик есть, а замка нет! Потому и экономим, что замка нет. А был бы замок…

— Всё-всё! Я поняла уже. Будет вам замок. Мне тут Леди Тария кое-что предложила. В качестве оплаты за услугу. Так что, наверное, скоро будете гостей встречать, — ошарашила я Рандома. А нечего мне тут! Тут вам не здесь вообще-то!

— Сама Королева Драконов? Так. Послушай. Мы вообще-то уже всё придумали. Так что не надо нам никаких подарков. Хотя. Ладно. Пусть приходят твои гости. Посмотрим, что там у них.

А вот про то, что гостями будут гномы, я вам не скажу. Жу-жу-жу-жу-жу, жу-жу-жу-жу-жу. Я же вот е-е-езжу на Пижо и не жужжу. Пусть потом сюрприз будет. И нет. Мерзко хихикать я не буду сейчас, дабы не навести подозрений на секретную операцию. Всё как обычно. Моську кирпичом и… И мстя моя будет страшна.

— Короче. Делайте, что хотите, — махнула я рукой, — Кстати, а как тут новенькие городские дети устроились? Амину вот шпыняют все, кому не лень. Нехорошо это.

— Да, с Аминой тут сложно. Очень запуганная она. Остальные нормально себя ведут. На наезды отвечают адекватно. А вот Амина — тут да. Боится всех, особенно взрослых. Её с сестрой староста взял в свою семью. Нарина работящая девушка, а работы у неё сейчас много. Не успевает она за всеми смотреть.

— Что значит не успевает? Мне тут староста сказал, что Хранители пробуждаются и многие работы по дому берут на себя. Что у женщин время появляется свободное и они учиться хотят. А ты говоришь не успевает. Так что происходит-то?

— Дак, как бы сказать-то. У старосты Хранитель не пробудился. А детишек у него семеро. И все мал мала. И за всеми подрядили Нарину смотреть.

— А, жена его что же?

— Да ничего. Скандальная она больно баба. Как привела ты сироток-то, так она всех распределила сама. Всех раздала подругам своим. В те дома, где нет хранителей.

— Откуда этот староста с женой вообще взялись? Я же помню всех, кто был в деревнях наших вначале. Не было их тут. Здесь же вроде, насколько я помню, старостой Варош был?

— Ну да, был. Пока сын его со своим семейством не приехал. А как приехал, так сам стал старостой.

— Что значит сам стал? Старост ты же назначаешь и утверждаешь?

— Да оно как-то само… Я приехал, а тут этот уже во всю командует. Варош сказал, что это сын его, что он всё знает, всему обучен. И что Варош ему на первых порах помогать будет. Ну и я как-то не стал лезть в эти дела крестьянские деревенские, — почесал макушку друг, виновато взглянув на меня.

— Дела, говоришь, крестьянские, деревенские… Сам-то давно баронишкой стал? Эти люди зависят от тебя, а ты от них. И ты доверил их жизни, судьбы, такому засранцу! Теперь разгребать придётся. А, впрочем, ты заварил кашу — ты и разгребай. Сирот всех перераспределить. Малышей отдать в те семьи, в которых пока нет детишек. Да смотри, чтобы семьи сами хотели малышей. Тех, что постарше — отдай в помощь старикам. Да чтобы старики были добрые и умелые. Старосту сместить, назначить адекватного хозяина. Тут уже сам смотри. Посоветуйся с кем-нибудь адекватным из деревни. В общем, сделай так, чтобы всем добрым и хорошим было хорошо. А всех плохих выгнать. Предварительно почистив память о жизни в нашей деревне. Амулеты кстати вот на. Вот эти синенькие — очищают память, а вот эти определяют ауру.

— Ого! Ты сама смастерила? — удивился Рандом.

— Сама смастерила вот эти красненькие. Они определяют ауру. Смысл такой. Если человек плохой… ну, как плохой… Точнее, если в нём есть подлость, агрессия, эгоизм, высокомерие или просто недобрые намерения, амулет будет нагреваться. Чем хуже человек, тем горячее будет амулет. Но имей ввиду, что они — экспериментальные. Могут чего не заметить. Но это всё же лучше, чем ничего. Кстати, если вдруг получится, что амулеты не заметили плохого человека — мне сразу скажи. Буду вносить изменения. Кстати, а ну-ка пошли, потестируем. Старосту нового заодно проверим. С женой его.

— А пошли! Интересно же!

Замок, замок, замок. Надо же. У меня будет замок. Прынцесса. Жаль, прынца нет. Но тут уж сама виновата. А вот и Нарина. Во дворе дома старосты навоз чистит. Мда. Фигня тут творится немыслимая. Теперь понятно, почему новый староста боится, что бабы умные будут.

— Ох ты ж, хозяин пожаловали! — обрадовался староста. Зря обрадовался, кстати — амулетик-то нагрелся, — Жена, принимай гостей! Хозяин пожаловали!

— Ох ты ж, батюшки мои! Проходите гости дорогие! Сейчас на стол всё накроем! Нарина! Хватит лентяйничать, а ну поди сюда, да помоги стол накрыть! — крикнула дородная красивая женщина.

Нарина обернулась и светло улыбнулась мне. Девушка искренне обрадовалась, увидев меня. Но потом улыбка стала больше дежурной. Всё верно. Сюда я её отводила как Лана.

— Привет, Нарина! Как ты здесь? — спросила девушку, хотя итак вижу, что не очень. Она устало потёрла поясницу дрожащими от напряжения руками.

— Я в порядке, господин. Всё никак не привыкну, что вы с Ланой так похожи, — смутилась Нарина, — У меня всё в порядке. Благодарю вас.

— Ага. Я вижу, — хмыкнула я.

А вот жена подошла поближе. На жену амулетик мой отреагировал ещё хуже, чем на старосту. Мы с Рандомом переглянулись. Вот так вот, друг мой, пускать всё на самотёк.

— Мы пришли проведать коренных жителей этой деревни — ваших матушку и отца. Где они? — спросила я.

— Ой, да зачем оно вам надо, господин! Они старые совсем. Больные. Лежат целыми днями на лавках. Чего на них глядеть-то? Там и глядеть то нечего! — суетливо всплеснула руками хозяйка.

— Что значит старые и больные? Когда я был тут полгода назад — они прекрасно себя чувствовали. Что случилось?

— Дык, ваша светлость, старость это. Тут уж ничего не попишешь. Доживают свой век старики. Не гоже их беспокоить, ваша милость, — подключился хозяин дома.

— Это я без вас решу. Сами отведёте к старикам? — спокойно спросила я.

— Да вот там они. Проходите, коли так надо вам, — пробубнила хозяйка, открыв дверь в ещё одну комнату.

Мы с Рандомом зашли и сразу же вышли. Потому что невозможно там находиться. От вони, ударившей в нос заслезились глаза.

— А я предупреждала вас, что лежачие они совсем. Недолго уж осталось им, вот ухаживаем, как можем, — забубнила хозяйка.

— Рандом, вызывай ребят. Надо стариков вытащить из этой помойки. А то точно отойдут в мир иной. Вытаскивай их сюда. Я посмотрю, что с ними.

Рандом свистнул мужиков деревенских. Те зашли, вытащили на руках бывшего старосту и его жену. Положили на кровати, несмотря на брезгливо скривившуюся хозяйку. Старики выглядели совсем плохо. Сильное истощение, ещё и лихорадка. Если б я не зашла сюда — в лучшем случае через несколько дней их бы уже не стало.

— Рандом, выгоняй всех.

— Что?! Как это выгоняй! Это наш дом! Мы здесь живём! Господин! Как это так? — запричитала женщина.

— Ну, предположим, дом этот не ваш. То, что вы тут живёте — это тоже дело вполне себе поправимое. Всё. Выйдите все вон отсюда и не мешайте мне.

— Да как вы… Не гневитесь на нас господин милосердный! Смилуйтесь! — раздавались затихающие звуки, по мере удаления от двери нынешних старосты с женой.

Так, посмотрим, чего тут у нас. Угу, угу. Кровь мы почистим. Гной уберём. Внутренние органы почти отказали. Эх, старики вы мои старики. Как же это вы так, не углядели-то? Ладно. Приступим….

… — Нарина, — крикнула я девушку, когда закончила приводить в порядок стариков, — Покорми стариков легким бульоном из курицы, немного мяса. Только нежирным и немного.

— Но хозяева не позволяют брать мясо для стариков. И вообще ни для кого, кроме их самих и их детей, испугано сообщила девушка.

— Они больше не хозяева. Кроме того, здесь всё моё. И я приказываю тебе сварить курицу и накормить стариков бульоном, а тебе самой и Амине вдоволь наесться мяса! Будешь спорить — прикажу высечь! Всё, что не доедите вы с Аминой — отдадите остальным детям. Марш выполнять приказ!

Нарину ветром сдуло. Ну и правильно. Не мне же им суп готовить.

— Рандом! — позвала я друга, — Проверяешь всех жителей моими амулетами. Никому ничего не рассказываешь, кроме наших и Карела. Если что, ему тоже поможете вычистить гниль. Дальше. Всю гниль, которую выявите — сотрете память о нахождении здесь. Мои амулеты настроены уже как надо. Затем выносите решение в частном порядке, не афишируя, об изгнании. Даёте подъемные с собой. Пусть будет пара золотых. Им этого хватит выше крыши. Пусть всё своё забирают и уматывают. В этой деревне старосту назначишь сам. Всё.

— Понял, сделаю, Лан, — кивнул друг и ушел. Что ж, теперь вернёмся к старикам.

— Ну что, как вы так оплошали-то? Варош? Как же сын-то у вас такой получился? Сам ты вроде честный, правильный, а сына воспитал как? — попеняла я деду, — Ладно. Дело прошлое. Сын твой с семейством своим завтра покинет деревню. Про наши тайны ничего помнить не будет. И вы помалкивайте. Всё понятно?

— Да, Ваша милость. Благодарствуем, что успели, господин. Если б не вы, ушли бы мы со старухой моей.

— Мда уж. Кто не успел, тот опоздал. Ладно. Поправляйтесь. Я с вами пока Нарину и Амину оставляю. Они первое время вам помогут, потом видно будет. Если по нраву придутся, да обижать их не будете, может и насовсем оставлю вам девчонок.

— Господин, позвольте ребятишкам, внукам нашим, с нами остаться? Испортит их сын с невесткой, как есть испортят. Воспитают таких же как они! А нам внуки в радость. Жаль их.

— Я поговорю с ребятишками. Если они захотят остаться — тогда пусть остаются, но неволить не буду никого, — ответила я Варошу, — Всё. Мне пора. Остальные вопросы с Рандомом или другими моими баронами решайте. Амулет связи, что забрал ваш сын, теперь снова с вами. Временно исполняете пока обязанности старосты. И пейте чай с травками! Завтра уже можете овощи кушать. Всё. Мне пора. Отдыхайте.

Да. Мне пора. Устала я. Пора мне домой. На сегодня всё задуманное я доделала. Надо ещё к Лабурге забежать, плащик показать да идею рассказать. Пусть на пару с Лавьером подумают. Плюс надо тоже успеть подсобить им с растениями да помочь чем-нибудь. Вот несмотря на то, что они орки, а возни с ними практически вообще нет. Вот как приехали, так как будто тут и были. И все у них ладится и все организовано и все как-то легко и светло. Хорошо у них.

***

Дождь, что-то сердце тронет, но все прошло.

Пусть, мне уже не больно и все-равно.

Я тебя помню всегда и мне не деться никуда.

Как этот день прожить в котором нет тебя.

Обвенчалась с ветром, улетела в небо одинокая душа.

Ей так мало света, ты прости за это, что любовь не сберегла.

Свет твоих глаз любимых так далеко.

Мне быть с тобою рядом не дано.

Переболела душа, но не прошла любовь моя.

Как мне одной идти? Мне трудно без тебя.

(Песня Т. Овсиенко «Дождь»)

Да, не часто я позволяю себе так хандрить. А тут вот прям накатило так, что дышу с трудом. А всё его глаза серые. Глубокие. В которых любовь. Может зря я так с ним? Ну и что, что он дракон и второй после повелителя. Ну и что, что могут осудить. Что мне другие — пусть болтают. И можно ведь просто тайно… нет. Нельзя. Потому что люблю. Почти год прошёл. Он обещал, что даст полгода. Говорил, что не сможет дольше. Правду говорил, я знаю.

Выходит, сам так думал, а на самом деле все по-другому. Забыл меня. Драконихи все красавицы. Не то, что я. Правильно говорят про меня — жалкая человечка. Да и куда нам на самом-то деле. Он дракон, а я… Глупости всё это… Но, Боже мой, как же больно. Как пусто без него. Так все неправильно. Зачем я есть? Без него это так несуразно…

Эти прекрасные горы, зеркальное озеро, величественные кедры, эта волшебная тишина… Зачем это всё мне, если его нет в моей жизни? Зачем он вообще в ней появился?

— Слышишь? Вселенная? И вы, звезды? Вы слышите меня, я знаю! Зачем я? Диметрион, мне так плохо без тебя в этот вечер! Где же ты, и с кем. Как же убрать эти чувства из меня? Ампутировать. Как калеке. Ну и что, зато болеть не будет.

А слёзы кап, кап, кап… прямо в воду. От каждой капельки круги по ровной глади озера. Как хорошо. Это место — оно живое, я чувствую его. Спасибо Лабураге и её шаману. Шаман пошаманил и нашёл это место. И сказал, что оно для меня. И построили орки здесь хижину для меня. Пятнадцать километров от крайнего домика поселения. Это волшебное место. Оно обычно наполняет меня умиротворением, уютом, гармонией. А сегодня вот это озеро зачем-то приобрело цвет глаз Диметриона. И вон те пики гор вдали, мерцающие под лунным светом — они почему-то так похожи на искорки в его глазах.

Кап, кап, кап. Откуда столько жидкости в глазах? Какие-то слёзные железы.. Не хочу ответа на этот вопрос. Вообще не хочу никаких ответов. Они несут конец. Когда есть вопрос — есть путь и направление. А когда получаешь ответ — то осознаёшь конец пути и пустоту. Мы её практически не ощущаем, настолько ничтожен этот микромиг. Но, если вдруг прислушаться к себе в момент ответа, то можно застать это чувство пустоты, сожаления, бессмысленности и неважности.

— Интересно, озеро, ты ведь вряд ли задумываешься об этом. Ответы тебе не нужны, ты можешь их получить в любой момент. Просто ты мудрое и понимаешь цену вопросам и знаниям. А я дура. Зачем я ему сказала, чтобы отпустил, что не люблю? Зачем он отпустил? Он ведь видел, что я вру! Видел!

Кап, кап, кап.

— Знаешь, мне так не хватает сейчас его рук. Тёплых таких. Сильных. Так холодно внутри…

Тяжело забыть твои глаза; тяжело понять, что никогда

Не держать в руках твои бескрайние ладони.

Дважды в реку вновь войти нельзя, каждая минута дорога.

Моё сердце жалобно скулит, стучит до боли.

Я устала ходить, я устала ходить по горячему снегу.

Я устала любить, я устала любить без надежды надежду.

Мы уже далеки, я хочу вопреки, я боюсь обмануться.

Помоги мне вернуться в наше счастье опять.

(Песня Н. Королёвой «Я устала»)

Всё такое мелкое теперь. Все мои идиотские шуточки, приколы, цели… все такое мелочное по сравнению с огромной чёрной дырой, размером с целую вселенную, что сейчас во мне живет. Друзья, группа, планета… Я понимаю разумом, как это всё важно. И понимаю, что эта тоска пройдет. Со временем. Просто года мало. Но… Но зачем я есть без него?

— Я так люблю тебя, Диметрион. Так любить невозможно.

Кап, кап, кап. Дождь. Небо, ты тоже плачешь вместе со мной.

— Я люблю тебя сильнее, — тёплые, сильные, такие родные руки вдруг обняли меня сзади и прижали к себе. Нежно, но вместе с тем так крепко. Вот оно. Мгновение, ради которого я жила всю свою жизнь. Вся моя остальная жизнь будет уже после этого мгновения. Именно оно разделяет мою жизнь на до и после. Вдруг стало страшно дышать. А вдруг я дыханием ускорю время?! Зачем дышать, если есть его руки. Боже!!!! Он пришёл!!! Он пришёл! Полувздох полувсхлип.

— Диметрион. Как? — прошептала я.

ОЙ! А я вся зареванная с опухшими глазами!! А если бы он появился не сзади, а спереди? Нет, тут же озеро… Боже мой, какие глупости лезут в голову, когда стало вдруг так тепло…. А если я сейчас пока буду убирать круги и мешки под глазами, он исчезнет? А если не убирать, так увидит меня и разлюбит такое пугало….

— Просто я люблю. Почувствовал твою тоску, твой призыв и пришёл, — также прошептал в ответ дракон, — Я так устал без тебя.

— Так просто? — Господи, Вселенная, прошу вас, умоляю, пусть это мгновение продлится еще немного! Пожалуйста, замедлите время! Я знаю, вы можете!

— Не то, чтобы просто, — усмехнулся дракон, — Но никакой бой или совещание не могут быть важнее твоей боли. Я почувствовал твою тоску.

— Это невозможно. Я же сама, отдельная, ты… Ты дракон, а я…

— А ты моя родная душа. Моя истинная пара. Та, с которой я иду во всех мирах и жизнях. Ты не представляешь себе, как же долго я ждал тебя.

— Ты так странно говоришь. Я, кажется, не понимаю.

Какие глупые слова… Они нужны, чтобы слушать его голос.

— Я расскажу тебе всё. Когда будешь готова, когда сможешь понять. Верь мне.

— Я верю. Ты говорил, что дашь мне полгода, а потом сказал, что даже меньше. А сам не пришёл. Я… я думала… я очень скучала.

Кап, кап.

— Я не дал тебе даже двух месяцев, прости. Как только ты уехала — я каждую неделю прихожу к тебе. Только не беспокою. Мне казалось, что ты еще не чувствуешь нашу связь. Не осознала. Хотел дать время. Думал, ты не готова. Я прихожу обычно ночью. Мне нужно тебя видеть. Это такая же необходимость для меня, как дышать.

Как дышать. Ты мое дыхание Диметрион. Господи, как же хорошо, что ты рядом. И что он рядом.

— Ты уйдёшь?

— Я должен.

— Ты придёшь ещё?

Кап, кап, кап…

— Да. Я всегда прихожу. Позволишь остаться?

Какой-то глупый и несуразный вопрос. Как я могу сказать «нет» своему сердцу? Мол нет, сердце, не позволю. Не оставайся.

— Да.

— Спасибо, родная.

— Спасибо, родной.

Так странно говорить и слышать «родная». Мы привыкли считать родство по крови. А это родство душ. Такие разные. Дракон и человечка. Как хорошо, что у нас есть выходные. И пусть осталась только одна ночь, но и это счастье.

Даже если Диметрион больше не придёт, я знаю, что он есть у меня. В моей жизни, в моей судьбе. Я знаю, что он любит меня. И знаю, что я есть в его жизни, в его сердце. Так просто: я позвала, и он пришел. Просто мне было очень плохо, и он пришел. Да если б я знала раньше! Боролась с собой, знала, стоит лишь раз вспомнить, поддаться, окунуться в эмоции, в воспоминания, в тоску — и всё. Обратно самой уже не выйти. Слишком больно, слишком глубоко.

И каждый раз отпинывала чувства и эмоции подальше. Обещала себе потом, позже, не сейчас. Каждый раз переключалась на что-то, занимала себя чем-то. Главное было переключить внимание. Что-то делать. Не сидеть на месте, занимать свой мозг, свои чувства чем-то другим. Не важно чем, лишь бы не было времени и возможности чувствовать, вспоминать. «Ты позвала, и я пришел». Да если б я знала, что так просто! Я бы раньше… А он меня любит! Всё же любит! По-настоящему любит. Дракон Диметрион любит человечку Лану. Какая чушь! Какая восхитительная, волшебная, сладостно-нежная чушь!

А всё-таки он меня любит. По-настоящему! Я покажу ему мой дом. Дом, познакомься, родной мой, этот человек, вернее дракон, я люблю его. Это мой любимый. Прими его, как меня.