Академия неформат (СИ)

Глава 9

В преддверии празднования зимнего карнавала началась пора зачетов. Стонали студенты, часть которых зубрили заклинания на ходу, натыкаясь на стены, позабыв о времени и пространстве. Другая часть, с настроем весёлого сумасшедшего: «а всё равно ничего не запомню!» ходили с широкими улыбками, сообщая каждому, кто не успел ретироваться, что непременно напишут кучу шпаргалок, которых никто не заметит.

У своего кабинета Жаклин наткнулась на девушку, сладко спавшую, сидя прямо на полу в коридоре, с учебником по зельям в обнимку. Вспомнив собственные бессонные ночи, она аккуратно растолкала студентку. Узнав фамилию, магистр посоветовала приходить на зачёт поближе к концу, а перед тем хорошенько выспаться:

− Я вызову вас в последнюю очередь, − заверила она девушку, спросонья не разобравшую, где она и что происходит.

Преподавателей лихорадило не меньше. На кафедре то и дело кто-то срывался, не выдерживая напряжения. Обычно улыбчивый магистр Грюно ходил мрачнее тучи, а магистр Золи непрестанно ныл, как его измучили нерадивые студенты, которые все время требуют консультаций, а учить исторические даты не желают. Освальд Кранц вообще не покидал тренировочную аудиторию, что втайне радовало не только Жаклин. В эти дни библиотеку атаковали полчища студентов, как всегда, отложивших всё на последний момент. Когда девушка спустилась туда, чтобы сдать прочитанные книги и взять новые, Корнелия Ланж лишь вымученно кивнула ей, молча указав на длинную очередь к конторке.

− Положи книги на место, я потом их спишу, − сказала она, прерывая тираду девушки, требующей трактат по боевой магии, со сложным названием, о котором Жаклин даже не слыхала.

Чтобы не мешать подруге, девушка решила взять новое в другой раз. Она расставляла книги в соответствии с каталогом, как вдруг над самым ухом послышался скрипучий старческий смешок. Вздрогнув от неожиданности, она подтолкнула стеллаж, и еле успела предотвратить книжную лавину, упустив только тонкую истрепанную книжицу в грязноватом переплёте неопределённого цвета. Она скользнула с полки, грохнулась на пол и раскрылась на странице с непонятными диаграммами. Бумага пожелтела от времени, а местами была покрыта пятнами неизвестного происхождения.

− Лорд Скриг, прекратите меня пугать! – твёрдо произнесла девушка, наклоняясь за книгой. Ожидаемо, никто не ответил. С вялым любопытством пролистав несколько страниц, она поняла, что держит в руках руководство по изучению ментальной магии, за авторством самого основателя университета. – Благодарю вас! – сказала она в пространство. Возьму, решила девушка, а зарегистрирую потом. Жаклин хотела показать пособие ректору, но оказалось, он снова в отъезде. Селин по секрету сообщила, что сьер Вайс обещал вернуться к окончанию зачётов, а значит, будет на праздновании карнавала.

− Кот из дому – мыши в пляс! – усмехнулась секретарь. − Слышали новость? Золи и Перуджи вчера возмутительно напились, и в таком виде шатались по парку! Хорошо ещё их вовремя увидела мадам Крифи – они с Бивалем еле успели отвести их в медицинский корпус, подальше от глаз студентов. Вот был бы конфуз! А этим, с позволения сказать, магистрам, хоть бы что! Проснулись утром на больничных койках и отправились восвояси – даже не поблагодарили. Доктор Тормвел грозился в следующий раз прописать этим пьяницам воспитательные клистиры! Слышали бы вы, как он ругался! Эта парочка навела беспорядок в палате, а утром ничего не вспомнили. Даже возмущаться вздумали – кто это изорвал и раскидал их одежду! Ну, ничего! Альберт вернётся, я ему всё доложу. И так на них жалобы. Золи бубнит на лекции. Студентам изо всех сил приходится бороться со сном – и это на истории магии! А Перуджи порой невозможно понять – когда волнуется, он путает все языки, которыми владеет, и начинает вставлять иностранные слова в обыденную речь. Понимаю, найти хорошего преподавателя нелегко, но это не значит, что нужно цепляться за тех, кто не справляется со своими обязанностями.

Жаклин согласно кивнула, а для себя сделала вывод, что с приветливой Селин нужно быть очень осторожной. Она собралась выйти, но любопытная старушка спросила:

− А что вы хотели?

− Просто узнать, когда лучше давать спектакль – сразу после завершения зачётов, или в день карнавала, − вывернулась девушка, прижимая случайно найденное руководство лорда Скрига к себе.

Первыми зачёт по зельеварению сдавали пятые курсы – так распорядилось расписание и мадам Фурси, долго что-то рассчитывавшая и выспрашивавшая преподавателей перед тем, как выдать окончательный график сдачи зачётов. На нем Жаклин задала сварить всем три зелья из «Руководства для магов и домохозяек», которых они ещё не варили на занятиях. К концу второго часа справились все, хотя заметно постройневшая Рози Валенсо, втихую подсказывала как минимум троим: Жаклин усердно делала вид, что ничего не замечает.

Зафиксировав должный результат, она с лёгким сердцем поставила всем «зачёт» и отпустила с миром. В сердце поселилась тихая гордость за учеников. Да, сьер Вайс, я не такой уж никчёмный преподаватель, думала она, идя по коридору к своей комнате. На сегодня она запланировала одно дело…

Выпив чашку квана, она достала карту Гарвея и решила опробовать с нею упражнение, которое вычитала в руководстве лорда Скрига. Внимательно его изучив, она поняла свою ошибку: энергию в любое действие необходимо вкладывать очень осторожно и дозированно, жестко контролируя отток. Эх, учила же студентов на занятиях этому, а сама попалась!

Подвесив карту перед собой, как Гарвей на их памятной прогулке – ромашку, она очень аккуратно подтолкнула её искоркой силы. Туз начал медленно вращаться вокруг своей оси, наращивая обороты. Почувствовав резкую слабость, она тут же перекрыла поток, продолжая подкармливать действие слабыми импульсами – движение замедлилось. Теперь туз вращался, но как-то дёргано, рывками, а потом концентрация нарушилась, и карта мягко спланировала на пол. Жаклин была очень довольна. Впервые у неё получилось контролировать вращение и не упасть при этом в обморок.

Во второй раз вышло лучше – туз вращался ровно, с одинаковой осью наклона, и не тянул силы. У Жаклин получилось даже остановить его вращение и не уронить, в последний момент ухватив за край карты. Повторив несколько раз упражнение, девушка с радостью поняла, что может управлять картой, при помощи контроля за направленными потоками силы. Окрылённая результатом, она решила продолжить, усложнив задачу.

Запустив туз в свободное вращение, она прочла формулу из библиотечного сборника. Ничего не произошло. Она повторила формулу и добавила ещё маленькую порцию силы – карта ускорила вращение, постепенно сливаясь в сплошной сверкающий кокон. Жаклин добавила ещё немного сил и услыхала тихий гул. Воздух начал дрожать, очертания предметов слегка размазались по краям. Свечение, исходившее от невидимого туза, становилось нестерпимым. Девушка перестала раскручивать его, но скорость не падала, а лёгкий гул усиливался. К нему добавилась постепенно нарастающая вибрация пространства.

Жаклин перестала вливать силы и перевела взгляд на окно, чтобы направить внимание в другое русло и разрушить концентрацию. Девушка ожидала, что заклинание, лишённое подпитки, развалится, а туз окажется на ковре. Она ошиблась. Золотой сгусток энергии продолжал с гулом вращаться в дрожащем воздухе комнаты, даже не собираясь меняться. Помня об острых краях карты, девушка решила остановить её серебряной ложкой, готовая отскочить в любой момент. Но произошло странное – ложка погрузилась в энергетический сгусток, которым стал червонный туз, и потянула её за собой.

В ушах зазвенело, а в глаза ударил яркий свет. В следующее мгновение Жаклин обнаружила, что лежит на чем-то жестком и одновременно податливом. Отчётливо пахло землёй и палой листвой, в уши врывался птичий щебет. Зрение после яркой вспышки постепенно возвращалось. Она осторожно поднялась с земли, рыхлой после дождей. С удивлением выпустила из руки зажатую в ней ложку, которая осталась лежать на земле. На руках остались грязные пятна, платье было безвозвратно испорчено. Лицо, наверняка, тоже испачкалось. Девушка огляделась – в голове поселилась странная пустота. Страха не ощущалось, только лёгкая слабость.

Со всех сторон её окружали деревья, растущие вдоль знакомой аллеи, слегка занесённой палой листвой. Девушка обернулась – за спиной находились высокие кованные ворота и длинные здания вдалеке, через широкую площадь со статуей и фонтаном…

***

Перед нею простирался парк Тербравосского университета. Когда она, слегка пошатываясь, поднялась с земли, перед нею с измаранного платья спланировал белый кусочек картона с алым лебедем, сложившим крылья в виде стилизованного сердца. Края его блестели золотом. Они очень острые, всплыло в голове. Жаклин аккуратно подняла карту за край и тут же, новой вспышкой вернулись воспоминания.

Она была так обессилена опытом, что даже не могла отругать себя за беспечность. Путешествия через порталы – очень зыбкая и ненадёжная область магии, не используемая из-за титанической сложности расчётов. Сегодня ей просто невероятно повезло: портал мог открыться на высоте утёса, или над морем, или под землёй…

Дав себе слово больше не экспериментировать с опасными заклинаниями из пособия лорда Скрига, девушка поплелась к себе, молясь всем богам, чтобы её заметили как можно меньше народу. Этого, конечно, не случилось – студенты провожали её удивлёнными взглядами. Вдруг откуда-то − она не поняла точно, так как ещё была немного дезориентирована – выскочил Патрик, не обращая ни на кого внимания, подхватил её на руки и понёс в сторону от жилых комнат.

− Скорее позовите магистра Фурси! – крикнул он на ходу. – Что с тобой?

Жаклин не ответила − её накрыло пеленой непробиваемой апатии.

– Ничего, сейчас доктор Тормвел посмотрит тебя. Всё будет хорошо! – продолжал бормотать Шульман, пронося её по ступеням на второй этаж медицинского корпуса.

Дежурная медсестра, увидев их ахнула:

− Неужели опять! Заносите скорее пострадавшую в палату! Сейчас позову доктора!

Патрик пинком отворил дверь, с громким стуком ударившую в стену, внёс Жаклин в светлую просторную комнату, уложил на кровать, прямо поверх бежевого покрывала и с тревогой уставился в лицо.

− У тебя чёрные тени под глазами и взгляд плавает! – почти обвинительным тоном произнёс он.

− Не беспокойтесь, всё в порядке, − прошептала Жаклин. – У меня простой перерасход сил. Это пройдёт.

− Доктор решит, что у тебя. А пока помолчи, не трать силы.

− Очень верное замечание! – заметил доктор Тормвел, показавшийся в проходе, на ходу надевая белый халат. Сегодня его русые волосы, заворачивающиеся удивительно задорными колечками, свободно лежали на плечах врачебного халата. – Благодарю за помощь, но попрошу вас выйти и рассказать медсестре, при каких обстоятельствах обнаружена пострадавшая.

Дождавшись, пока Шульман исполнит его распоряжение, доктор присел на табурет, предусмотрительно поставленный рядом с кроватью и пришпилил Жаклин к месту глазами оттенка грозового неба. Он молча изучал её некоторое время, а потом стал аккуратно поворачивать руками её голову то вправо, то влево.

− Гематом не вижу, − спокойно констатировал он. – Следите за рукой!

Он выставил поднятый вверх указательный палец, медленно водя им из стороны в сторону. Девушка с трудом переводила взгляд – глаза закрывались, отчаянно требуя погружения в сон.

− Так-так! – доктор внимательно осмотрел её перепачканные руки, послушал пульс и наконец спросил:

− Болит что-нибудь?

Девушка отрицательно покачала головой.

− Помните, что с вами случилось?

Жаклин очень не хотелось признаваться, в том, что она устраивала опасные магические опыты собственной жилой комнате. Только сейчас в полной мере до неё дошла степень риска и опасности!

Если весть о её самоуправстве дойдёт до Освальда Кранца, мадам Фурси, или Селин, не говоря уже о ректоре, её вполне могут уволить без выходного пособия. Врать доктору не хотелось, но не находила другого выхода в такой ситуации. Внутренне собирая остатки сил, девушка пыталась придумать правдоподобную историю. Видимо, напряжение и страх отразились на лице, потому что Тормвел ласково похлопал её по руке и сказал, смягчившись:

− Не пугайтесь. Вы не первая, с кем после нападения случилась амнезия. Сложно сконцентрироваться и силы иссякли? Полежите денька три на стационаре, а потом вернётесь к занятиям и обычному режиму. На самом деле ваш случай легче остальных – сьера Шалена еле вернули к жизни. Но ведь вы уже принимали у него зачёт, не так ли? И с вами всё будет хорошо.

Три дня? А как же зачёты?! Она хотела приподняться, возразить, но доктор настойчиво прижал её руками к кровати, заставляя оставаться на месте.

− Нет-нет! Никаких волнений и напряжения! Только покой и положительные эмоции. Да, магистр Тризо, зачёты для вас тоже закончились.

− Но кто же примет их вместо меня? – прошептала Жаклин.

Тормвел пожал плечами:

− Мадам Фурси с Освальдом Кранцем придумают что-нибудь. В крайнем случае по вашим предметам в этом году зачёты проводиться не будут – вот студенты обрадуются! Когда вернётесь, выставите им оценки по итогам этого семестра.

Он растянул губы в скупой улыбке. А потом поднялся с табурета, и перед тем как выйти, произнёс:

− Сейчас пришлю Виолетту – она поможет вам вымыться и переодеться. А потом – только отдых и покой!

Через несколько минут к мучающейся угрызениями совести Жаклин зашла медсестра и проводила её в душевую, что оказалось совсем не лишним – девушка засыпала на ходу. А потом, уже лёжа в кровати, чисто вымытая, в больничной сорочке, Жаклин слышала, почти за гранью сна, как знакомый голос требовал немедленно пустить его, грозился разнообразными малопонятными карами. Потом, уже среди темных теней и ярких звёзд, тот самый голос прошептал на ухо:

− Не смей умирать! Я… Да я убью тебя за это!

***

− Доченька, я так горжусь тобой! – говорила мама, записывая что-то в большую зелёную тетрадь, в которой они обычно подбивали итоги торгового дня. – Ты такая молодец! Выходишь замуж за принца! Кто бы мог подумать!

− Да! – откуда-то из-за спины вышла тётя Аделина, как всегда, разодетая по последней моде, с бриллиантовыми серьгами в ушах. – А казалась такой тихоней! Бедный Джакоб будет сильно грустить!

− Кто? – Жаклин не могла припомнить такого.

− Джакоб! От которого ты сбежала в театре прямо в антракте! Ах, он так расстроился, так переживал бедняга! Только пару месяцев назад женился на какой-то актрисульке! Его мать не может перенести позора! Такой перспективный мальчик и…

− Я не отдам тебе Гарвея! – в открытое окно прямо с улицы вскочила Айва и стала кидаться на Жаклин с кулаками. Но тётя Аделина оказалась не промах и мигом скрутила брыкающуюся скандалистку, заведя ей руки за спину.

− Никому не позволю помешать такой блестящей партии! – пропела тётя и уволокла Айву куда-то в сторону.

− Детка, я не стану советовать тебе слушать своё сердце! – спокойно проговорила мама. – Оно склонно к обману! Вспомни нас с отцом: мы поженились по любви, но разве счастливы?

− Мама! – вспылила Жаклин. − Ты выбрала отца, а меня отправила к своей сестре, которая практически вырастила…

− Об этом я и говорю, − прервала мать её гневную тираду. – Выбирай с трезвой головой! А сердце… Оно примет выбор!

− Мадемуазель Жаклин! – из угла вышел Морис, её ученик с курсов рисования мандал. – Мы с Алисой подружились! И это благодаря вам! Спасибо! Это оказалось совсем просто – я угостил её пряником, а она в ответ дала мне конфету. Теперь мы всегда вместе, только скучаем по вашим урокам – сьер Сатри заставляет чертить без остановки, а от его мандал желания не сбываются!

− Семья – главное в жизни! – громогласно возвестил Альберт Вайс, возвышаясь над всеми. – Ни карьера, ни указания руководства её не заменят! Я выбрал счастье, а принц признал мое право! Дети не должны расти бастардами при родном отце! Лиззи согласилась выйти за меня!

Неожиданно она оказалась на вокзале. Большой черный паровоз готовился к отправлению, затопив всё вокруг клубами пара вперемежку с едким дымом из трубы. Под протяжный свисток, из паровозного дыма появился Гарвей. С шальной, немного сумасшедшей улыбкой он проговорил:

− Лови моё сердце! – с размаху запуская в неё тузом «любовников». Жаклин резко выставила перед собой ладонь, ощущая, как потоки силы заполняют всё внутри и подхватывают вездесущую карту, заставляя её замереть налету.

− Нет-нет! Это никуда не годится! – громкий голос вырвал её из сна. Пахло сигарным дымом – именно его она приняла во сне за паровозные пары. – Я разрешила подождать, пока пациентка проснётся, но никак не курить на балконе!

− Виолетта, я заплатил вам достаточно… Ладно, ладно, простите, это от нервов! Почему она никак не проснётся?

− Пациентка вне опасности, волноваться не о чем, она просто отдыхает. Доктор настоятельно просил не будить − пусть спит сколько нужно. Если вам ждать невмоготу, можете прийти попозже.

− Я подожду!

Очень знакомый голос… Спросонья Жаклин никак не могла разобрать, что за мужчина явился к ней в такую рань. Она же не умыта, не причёсана! Да ещё и в больничной сорочке! Её моментально с головой затопило паникой. Так ничего не придумав, она натянула край одеяла повыше и тихонько позвала:

− Виолетта! Можно вас на минуту!

Медсестра не отозвалась, зато через балконную дверь тут же вошел Гарвей, с очень озабоченным выражением лица. Он старательно лепил приветливую улыбку к губам, упорно норовившим вытянуться в нитку. Под глазами принца залегли тёмные тени – он явно провёл бессонную ночь.

− Вы наконец проснулись! Ну и напугали же меня! Не думал, что негодяй, похищающий студентов, доберется до вас!

− Доброе утро! – пролепетала крайне смущенная Жаклин. – Я в таком виде...

Не обращая внимания на её слова, Гарвей пододвинул к кровати стул, стоявший у стены, подсел к ней и вдруг поднял с одеяла туза любовников.

− О, вы с ним не расстаётесь! Мне очень приятно!

Девушка никак не могла вспомнить, где вчера оставила карту – кажется, в кутерьме сунула в карман… Наверно медсестра вынула, забирая платье в чистку. Только как туз оказался на одеяле? Логичнее было бы положить на тумбочку рядом.

− Помните что-то? Любую мелочь… − он отложил туза на тумбочку и уставился на девушку пытливым взглядом.

Жаклин поняла, что с доктором просто вышла отсрочка. Всё равно придётся выдумать какую-нибудь удобоваримую ложь, или признать собственную глупость.

− От вас пахнет табаком и дымом, − вместо ответа она сказала первое, что пришло в голову. Как ни странно, сработало. Смущённая улыбка Гарвея выглядела куда естественнее прежней.

− Вообще-то я не курю. Очень давно не курил. В пятнадцать пристрастился к сигарам в одном из столичных клубов − мама сильно расстраивалась из-за этого. Бросил по её просьбе. Только иногда, когда переволнуюсь… Вчера поймал Патрика в коридоре, бледного, словно стена. Оказывается, он так допёк доктора Тормвела, что тот запретил на пушечный выстрел приближаться к медицинскому корпусу! С доктором шутки плохи! Однако, я чуть похитрее нашего зеленоволосого друга.

− Давно вы здесь? – спросила Жаклин.

− С девяти утра – раньше Виолетта наотрез отказывалась пропускать, сколько бы ни…кхм… − он не стал продолжать, но девушка догадалась, что за посещение принцу пришлось хорошенько раскошелиться. – Сейчас уже пять вечера! Вы проспали целые сутки.

− Вы здесь столько времени? – ужаснулась девушка.

− Ну… Выходил пару раз. Когда доктор заглянул на обход, пришлось затаиться на балконе – вспомнил, как однажды прятался так лет в восемнадцать от деда. Мы играли с его фавориткой в подкидного… Да что же всё не то в голову приходит!

Помимо воли, девушка хихикнула, представив, как принц затаился от грозного короля, скрючившись под окном. Глаза Гарвея сверкнули:

− Вот, вам смешно, а бедная Каро полчаса уламывала его пойти прогуляться с нею в оранжерею. Не слушайте, когда говорят о бесстыдстве фавориток – Каро была очень сдержана… Впрочем, за это, скорее всего, вскоре получила отставку.

− Не сомневаюсь − о ваших похождениях можно писать книгу, − суховато заметила Жаклин. – Не удивительно, что вам так удается главная роль в нашей постановке о Великосветской Франзине – хорошо изучили предмет!

− О, сарказм! – просиял Гарвей. – Теперь я спокоен! Вы на самом деле идёте на поправку.

− К сожалению, Патрик сыграет короля вместо вас, хотя не слишком горит желанием.

Он вздохнул, улыбка погасла.

− Думаете, мне хочется уезжать, оставляя вас без присмотра?

− Вообще-то я не нуждаюсь в присмотре! – Жаклин от возмущения приподнялась и вытащила руки из-под одеяла, совсем позабыв, что одета лишь в сорочку.

− Последние события доказали обратное! – пожал плечами принц, и продолжил, накрыв её руку ладонью: – У меня будет душа не на месте, пока не вернусь.

Тут в коридоре начался какой-то переполох, раздался взволнованный голос медсестры: «Я не пропущу тебя! Доктор запретил! Ай!»

***

Дверь отворилась и в палату ввалился взъерошенный Шульман: несколько растрепанных зелёных прядей выбились из прежде аккуратного хвоста, стянутого темной лентой. За ним по пятам следовала рассерженная Виолетта.

− Магистр Тризо, этот человек оттолкнул меня самым возмутительным образом! Я непременно пожалуюсь доктору! – она замерла на пороге, остановив взгляд на переплетённых пальцах Гарвея и Жаклин. Туда же смотрел и Патрик – краска медленно отлила от его щек.

− Я р-рад, что с вами всё в порядке, − с запинкой пробормотал он и скрылся за дверью также быстро, как вошел.

− Ой! – ухмыльнулся принц.

− Гарвей, зачем вы его дразните? – спросила Жаклин, отнимая руку.

− Сейчас и не думал даже! Просто он появляется в самый неподходящий момент… Или подходящий – смотря с какой стороны.

− Я заметила, вам доставляет удовольствие обижать людей! – девушка вновь натянула одеяло до самого подбородка – взгляд парня упорно возвращался к её груди, отчетливо проступающей под тонкой материей сорочки.

− Вовсе нет! – возразил Гарвей, вновь ловя её руку. – Это своего рода защита, − он поцеловал тыльную сторону ладони, глядя в глаза девушке. Она почувствовала, как щёки, против воли заалели. Жаклин попыталась вновь высвободить руку из пальцев Гарвея, но принц не позволил. Он нежно провёл губами по запястью, продолжая смотреть ей в глаза слегка затуманившимся взглядом.

– На самом деле мне нравится делать приятно… − прошептал он, щекоча дыханием кожу, легко касаясь губами внутренней стороны руки. Мягко, но неуклонно губы принца стали прокладывать жаркую дорожку к сгибу локтя. Эти простые действия, близость мужчины, бросали её тело в дрожь.

Гарвей пересел на край кровати и мягко, но настойчиво потянул Жаклин к себе.

− Ты же видишь, я к тебе неравнодушен! – прошептал он, прижимая её к груди, зарываясь пальцами в волосы на затылке.

− Вы снова с кем-то поспорили? – Жаклин попыталась освободиться, но принц не выпустил её из рук.

− Да, с самим собой! – прошептал он, крепче прижимая девушку. – Смогу ли сделать тебя по-настоящему счастливой? Пока мои попытки не увенчались успехом: я натворил достаточно глупостей, а сейчас ещё придётся уехать…

Каким-то неизвестным, шестым чувством, Жаклин почуяла, что из-под маски развесёлого язвительного парня показался настоящий Гарвей. Ей стало неуютно от такого открытия: принц казался гораздо более ранимым, чем ей представлялось до этого.

Он вдруг стал покрывать её лицо и шею быстрыми поцелуями, продолжая крепко держать, не позволяя вырваться.

− Принц! Перестаньте!

Гарвей словно не слышал, ещё больше усиливая натиск, а потом вдруг накрыл её губы своими, пресекая самую возможность возражения. Кое-как высвободившись, Жаклин прошептала:

− Пожалуйста, не надо, принц!

− Да что ты заладила: «принц-принц»! Чего ты боишься? – вспылил Гарвей. − У меня такие же две руки и две ноги, как у всех, а в груди сердце, которое может любить и сжиматься от боли! Я живой человек, мужчина, а не какой-то бездушный символ. И, открою большой-пребольшой секрет: остальные в королевском дворце, в том числе и сам король, такие же люди, как остальные! Если нас ударить – будет больно и возникнет синяк, а если порезать, то пойдёт кровь – обычная красная, а никак не голубая или зелёная, как склонны считать некоторые недалёкие натуры. С Патриком ты не боялась идти на свидание! А он между тем…

Он резко оборвал сам себя, потёр лицо, словно стирая наваждение, встал и отошел к окну, где остался стоять, глядя на открывающийся вид университетской площади и фонтана.

− Как я устал, − тихо проговорил он, ни к кому не обращаясь. – Кого ни спроси, каждый видит во мне лишь титул в тени отца и деда. Один вечно твердит: «Ты должен вести себя достойно!», другой вторит ему: «Ты должен брать пример с Доминика!» Знали бы они, как их любимый сын и внук отрывается в закрытом борделе пару раз в месяц! Он однажды взял меня с собой – я сбежал оттуда в первые же минуты, а от воспоминаний об увиденном поташнивает до сих пор! Я тебя шокирую? – он повернулся к Жаклин, застывшей на кровати, смотрящей на него во все глаза.

«Да!» − хотела она ответить, о не смогла вымолвить ни слова, не поспевая за настроениями Гарвея напоминавшими качели, которые какой-то сорванец хорошенько раскачал и убежал.

− Пойми ты, – он обернулся, окидывая её тоскливым взглядом, – всю жизнь я хотел найти человека, способного разглядеть меня самого за разными масками, которые требует носить этикет и общество. Мне показалось, ты можешь это: разберешься и… не оттолкнёшь! Я ошибся?

У Жаклин на мгновенье перехватило дыхание от жалости. Она покачала головой, а потом произнесла:

− Нет, вы не ошиблись. Я принимаю вас таким, какой вы есть, однако…Не верю вам!

− Что? – явно не ожидавший такого ответа, Гарвей забавно округлил глаза. – Думаешь, я ломаю комедию, чтобы тебя соблазнить?

Он покачал головой, на лицо вернулась знакомая кривая улыбочка. Парень глубоко вздохнул и пробормотал:

− Что ж, поделом! Когда залог в споре – поцелуй, можно ли потом ожидать серьёзного отношения к последующим? Мне теперь уж всё равно – можешь не верить, но и тот, на глазах у всех, тоже был всерьёз!

***

Жаклин уже собиралась ответить, но тут отворилась дверь и в палату прошёл доктор в сопровождении взволнованной Виолетты.

− Что здесь происходит? – с порога строго спросил Тормвел. – Почему посторонние в палате? Это вы грубо оттолкнули медсестру и проникли без разрешения? Немедленно покиньте палату!

Удивительно, как этот бесцеремонный человек умел приказывать – ослушаться даже не возникало мысли! Гарвей очень недовольно посмотрел на Виолетту, и направился к выходу.

− Это не он… − попыталась внести ясность медсестра. – Это другой, с зелеными волосами. Этот студент попросил разрешения…

Доктор развернулся и внимательно уставился на неё. Бедная Виолетта присела под его взглядом.

− Кажется, я достаточно доходчиво объяснил, что больной нужен покой? Никаких посещений! Раз вы не можете запомнить моих распоряжений, думаю, следующее ваше дежурство будет в подвале, где помещается моя лаборатория.

− Нет, пожалуйста! – пискнула испуганная медсестра. – Там у вас мертвец в холодильной комнате! Мне страшно, особенно ночью!

− Зато он не станет проситься на прогулку, и к нему не придут назойливые посетители, которым вы не в состоянии дать отпор! – отрезал доктор, а затем повернулся к Гарвею, с неподдельным интересом наблюдавшему за разыгравшейся сценой. – А вы не стойте столбом! Я попросил покинуть палату – что непонятного в моих словах? Или я должен вам поклониться и трижды шаркнуть ножкой, тогда до вас дойдёт смысл сказанного? И даже не сомневайтесь: непременно извещу декана вашего факультета…

− Нет необходимости, она здесь, перед вами! − ухмыльнулся Гарвей. – Если что, имейте ввиду, она мне очень дорога! – он подмигнул Жаклин, которая лишь моргнула от его нахальства. – Прошу, хорошенько подлатайте её!

− Ах, так! О вашем поведении я извещу сьера Вайса! – сузил глаза доктор. Гарвей хотел ещё что-то сказать, но заметил, как Жаклин качает головой.

− Ладно, пока ваша взяла! – ухмылка принца стала ещё шире. Он вальяжно прошествовал к двери и плотно притворил её за собой.

Доктор бросил неприязненный взгляд ему в спину и повернулся к Жаклин.

− Так вы преподаватель! – он сунул руки в карманы халата и задумчиво покачался с пяток на носки. – Почему-то мне показалось… Ну, да не важно. Да, действительно, я вас уже видел – вы приходили к Шалену.

− Д-да, − ответила Жаклин, немного заикаясь от волнения. Одно присутствие рядом с этим человеком понуждало вытянуть руки по швам и сделать стойку оловянного солдатика. – А вы случайно не служили в армии?

Казалось, вопрос немного выбил доктора из колеи.

− Да, служил. Состоял при дипломатическом корпусе при нашем посольстве в Кримпсе. Знаю, что такое магическая война не понаслышке. А как вы узнали? Мадам Фурси проболталась? Вот уж язык без костей!

− Нет, выдаёт выправка. Похоже, вы служили в чине генерала, не меньше! – Жаклин было стыдно, но она без особой надежды на успех применила приём тёти Аделины, который та частенько оттачивала на приёмах, общаясь в мужском кругу.

«Любой мужчина – в сущности, большой мальчишка! – часто поучала её тётя. − Ты не представляешь, как они любят похвалу! Можно преспокойно пустить в ход лесть – чем проще мужская натура, тем грубее должна быть лесть. Не перепутай! Мужчину-аристократа только оттолкнёт, если ты похвалишь его усы или костюм. С такими необходимо быть тонкой. Зато будешь вознаграждена: он станет в твоих руках как мягкая глина – лепи, что хочешь!»

Доктор Тормвел мигнул, но выражение его строгого лица едва заметно смягчилось.

− Ну, до генерала бы мне ещё служить и служить! – ответил он. – Я тогда был всего лишь зеленым юнцом… Однако! Как ловко вы увели разговор от темы!

Он оглянулся на медсестру, застывшую с приоткрытым ртом.

− Виолетта, идите на пост, мы с мадемуазель должны побеседовать с глазу на глаз.

Медсестра удалилась с заметной радостью. Доктор присел на табурет и проговорил:

− Не беспокойтесь, никому не скажу об инциденте…Не мое это дело, но на правах старшего, хочу спросить: вы знаете, что тот дерзкий прохвост − принц?

− Да, − ответила Жаклин. – Наверно, это ни для кого уже не секрет.

− Тогда, наверно, вы должны понимать, что играете с огнём. И дело не в том, чтобы не обжечься – лишь бы не сгореть! Благодаря всеобщей заботе, принц несколько задержался в детстве и не осознаёт ответственности за свои поступки. Точнее, для него она вряд ли наступит, а вот вам придётся отдуваться по полной. Нужно быть осмотрительнее!

Девушка ощутила, как запылали щёки, уже в который раз за утро. Она хотела ответить, что не звала Гарвея, он заявился сам, но поняла, насколько жалко позвучат такие слова.

− Ну-ну, не смущайтесь, и не сердитесь на меня. Это дружеское предупреждение. Наверняка, такой молодой девушке сложно управляться со студентами своего же возраста. Вот вы упомянули выправку. Мне исполнилось семнадцать, когда я хлебнул войны с лордами, а точнее, с их творениями…Химерами! Меня спешно отправили домой, но встреча с ними навсегда изменила мироощущение и послужила причиной, которая побудила избрать стезю врача.

Он некоторое время смотрел перед собой, будто увидел на краю одеяла одного из упомянутых монстров. Потом резко поднял глаза и не мигая уставился на Жаклин.

− Так вот я к чему, на самом деле. У вас нет признаков нападения, как у других пациентов, поступивших с похожими симптомами − синяков на запястьях и шее. Некоторое время я даже полагал, что нападает вампир, но отсутствие кровопотери говорит об обратном. Возможно, это необычное существо, но не вампир, во всяком случае, в классическом понимании.

***

Не дождавшись ответа, он продолжал:

− Я не маг, поэтому прибегаю к приборам для измерения уровня магической энергии. Однако, любой врач должен быть наблюдательным. Вы что-то скрыли от меня при поступлении. Не желаете рассказать?

У Жаклин вспотели ладони, а внутри всё похолодело.

− Молчание приводит меня к выводу, что вы как-то причастны к нападениям. В узких кругах поговаривают, в Мофалию сбежали многие плоды экспериментов лордов − не все из них были истреблены. Некоторые очень удачно маскируются под диких улли… Кроме того, нападения начались после вашего появления в Тербравосе.

− Вы обвиняете меня?.. – от возмущения, Жаклин отбросила одеяло и подскочила в кровати, забыв, что на ней лишь тонкая сорочка. – Ну уж нет! Так не годится! Вот ещё выдумали!

− Так расскажите, что произошло? – доктор хитро прищурился. – Наверняка память хоть немного восстановилась?

Жаклин обняла себя руками, срочно соображая, что можно сказать. Досадно, но ничего в голову не приходило. Она вздохнула, решив, лучше рассказать правду.

− Вы наверно знаете, что у нас с Гарвеем с самого начала учебного года возникло противостояние? – спросила она. Доктор пожал плечами – это могло в равной степени означать и «нет» и «да». – В результате наших разногласий – не буду подробно рассказывать о них – в моих руках оказался зачарованный червонный туз принца.

− Да, я слышал эту историю. Почему-то не думал, что магистр Тризо – это вы! Кстати, довольно популярная особа, знаете ли. Медсёстры часто балуются сплетнями. Даже ставки делали, кто из ваших ухажеров добьётся успеха: принц, Шульман или ректор. Измучили мадемуазель Валенсо, которая приходила навещать Шалена. К чести сказать, не слишком она потешила их любопытство.

− Сплетни? Обо мне? – сегодня для Жаклин во истину был день открытий.

− А вы как думали? Виолетта непременно растреплет о сегодняшнем… Университет, узкий круг общения – женщинам скучно.

− Мужчины, как я посмотрю, тоже не брезгуют сплетнями, − не удержалась от шпильки девушка.

− Ну, уши-то не заткнёшь, − поднял брови доктор. – Болтают обо всех, если вам так спокойнее. У меня женский коллектив, нигде не укрыться.

− На самом деле это вышло случайно. Можно сказать, по глупости, − начала рассказывать Жаклин. Послушав, как она открывала спонтанный портал из собственной комнаты, доктор схватился за голову.

− Как хотите, но я настаиваю − необходимо доложить ректору! Пусть я не маг, но прожил рядом с ними достаточно, чтобы понимать возможные последствия такой опрометчивости. Лучше, если вы это сделаете сами!

Девушка опустила голову.

− Ладно, ладно! Ректор всё равно пока в отъезде, сначала действительно нужно восстановиться. Истощение − обычное дело при перерасходе магического потенциала. Ещё два дня я не выпущу вас из больничного корпуса – будет время подумать, как преподнести «прекрасные» вести сьеру Вайсу. Пока отдыхайте, сегодня больше никто не побеспокоит – полагаю, Виолетта достаточно напугана возможностью дежурств в компании покойного магистра Номада!

Тормвел поднялся с табурета, и вынул из кармана маленький бумажный свёрток, скрученный в виде конфеты.

− Это вы выпьете сейчас же! Здесь порошок из снотворных трав, − произнёс он, протягивая его Жаклин вместе со стаканом, в который плеснул воды из графина, стоявшего на тумбочке рядом с кроватью.

После серьёзного внушения, девушка не стала спорить, хотя, казалось, отоспалась уже за всю жизнь. Она послушно высыпала зеленовато-бурую толченую массу, больше напоминавшую семечки, чем порошок, поморщилась и поскорее запила водой. Снотворное оказалось очень горьким и противным.

− Ничего-ничего! Лекарства не бывают вкусными, − усмехнулся доктор. – Отдыхайте, а у меня ещё есть дела.

Он вышел, оставив Жаклин в беспокойстве и смятении, которое, впрочем, очень быстро сменилось тяжёлой дремотой. Она не заметила, как скользнула в вязкий сон без сновидений, который назвать естественными было сложно даже с большой натяжкой.

Девушка слышала, как Виолетта за дверью беседует с каким-то мужчиной, потом щебетали две женщины. На некоторое время воцарилась тишина, давившая на грудь не хуже тётиной кошки, повадившейся приходить по ночам и укладываться на неё поверх одеяла. Монти – так звали кошку – любила спать вместе с Жаклин, хотя остальное время проводила рядом с хозяйкой. Если кошку можно было согнать, всего лишь повернувшись на другой бок, о избавиться от сонной мути не выходило.

− Она спит! Доктор дал ей снотворное! – громко увещевала кого-то Виолетта. Другой голос тихо что-то бубнил: слова сливались в однообразный мягкий гул.

− Нет! Меня за это отправят в лабораторию, сторожить покойника! Ни за что! – вновь увещевающий шепот. – Ну ладно! Только я буду стоять у дверей! Так и знайте!

Снова монотонное «бу-бу-бу». Дверь протестующе закряхтела несмазанными петлями, уверенные шаги… Как хотелось открыть глаза!

Кто-то ласково погладил по щеке, табурет протестующе скрипнул.

− Что с тобой? – прошелестел мужской голос. – Я же не прикасался… Почему ты оказалась здесь?

Этот голос она точно уже слышала и не раз, но кому он принадлежит? А посетитель, словно намеренно шептал всё тише:

− Никак не выходит тебя забыть! Думал, если встречи прекратятся, то получится… Стало только хуже!

Жаклин почувствовала прикосновение к губам, мужчина вздохнул.

− Такая красивая, нежная! Так похожа на мою Сюзанну… Как хорошо, что сейчас не можешь слышать меня! Не бойся, я не позволю… Карл, он умный. Он очень умный, но за эти годы растерял хватку! Думает, моя душа совсем зачерствела. Как же он ошибается!

Посетитель замолчал. Апатия, охватившая Жаклин после принятия лекарства, не желала отступать.

− Ты совсем без сил! – прошептал мужчина. – Я попробую помочь. Неужели Карл решил действовать без меня? Нет! Он не может, не умеет…

На горло с силой надавили – Жаклин показалось, будто ей надели раскалённый ошейник.

− О ма белла Сюзанн! – произнёс мужчина на выдохе. От шеи потекла раскалённая лава. Девушка от боли готова была зайтись в крике, но тело от лекарства стало непослушным. Единственное, что получилось – застонать. – Тише, тише! Ещё немного!

Шея стала свободной, но раскалённые щипцы теперь сжали запястья.

− О вита миа, ма эль коразон! – шептал мужчина. Этот голос она точно слышала не однажды. Вот только где? Затуманенный лекарством и болью мозг отказывался вспоминать.

Последним, что она услышала, перед тем, как погрузиться во тьму забвения, было:

− Я найду этого вампира, кем бы он ни был! И тогда…

***

Жаклин проснулась от неотвязного солнечного луча, настойчиво пробивавшего дорогу сквозь веки. Она помнила: светлые плотные шторы были задёрнуты, когда она засыпала. Сейчас ничего не мешало солнцу заливать ярким светом всю палату. Дверь отворилась и на пороге появилась медсестра – другая, не Виолетта.

− Доброе утро! Вы проснулись! Доктор уже начал беспокоиться!

− Почему? – удивилась Жаклин. – Он же сам дал мне снотворное!

− Вы спите уже двое суток! Сейчас позову доктора.

Через пару минут в палату с озабоченным видом вошел доктор Тормвел. Он поздоровался и спросил:

− Как вы себя чувствуете?

− Хорошо, по-моему, − неуверенно ответила девушка – Только горло болит немного.

− Не удивительно! – загадочно кивнул доктор. – Понимаю, спрашивать проспавшую двое суток бесполезно о том, помнит ли она что-то, но всё-таки рискну: может, необычный сон, или звуки сквозь дремоту?

− Да, − Жаклин никак не могла ухватить воспоминание, сверкнувшее светлячком в ночи и тут же угасшее. – По-моему, Виолетта с кем-то разговаривала… Нет, не помню.

− Виолетта лежит с синяками на горле и запястьях, обессиленная, в соседней палате. Так что, как понимаете, спрашивать её бесполезно.

− Мужчина! – Жаклин так резко подскочила в кровати, что у неё тут же закружилась голова. – Вчера… Ну, то есть тогда, приходил какой-то мужчина, разговаривал с Виолеттой а потом… потом…

«…Ма эль коразон!» − прозвучало в голове.

− Вы владеете иностранными языками? – спросила Жаклин. – Не знаете, что значит «ма эль коразон»?

− Я уже слышал это выражение, очень давно… В Кримпсе и Валхассии мужчины часто так обращаются к своим женам или девушкам. Это значат «Мое сердце».

− Тот человек говорил так… мне.

− Похоже, вы с ним очень близко знакомы, − доктор внимательно посмотрел на Жаклин. – Может, вспомните голос?

− Нет, − девушка с сожалением покачала головой. – Он говорил очень тихо.

***

− У него был акцент? – не сдавался Тормвел.

− Я не заметила. Только та странная фраза на иностранном языке – её прошептали на ухо – это же не считается? – доктор покачал головой. При запоздалых мыслях о том, что незнакомец мог сделать с медсестрой, девушке подкатила тошнота к горлу. − Скажите пожалуйста, что с Виолеттой? Она поправится?

− Сложный вопрос, на самом деле, − доктор привычным движением начал водить пальцем по глубокой морщине над переносицей. – У неё забрали большую часть сил – Виолетта на грани смерти. Дело осложняется тем, что она самая обыкновенная девушка и не владеет магической силой. Можете себе представить: если Шален, с большим потенциалом провалялся две недели, то Виолетта… только бы очнулась! Тогда будет шанс.

Он некоторое время смотрел перед собой с растерянным выражением ребёнка, покинутого матерью. Жаклин вдруг осознала, что молоденькая медсестра не так уж раздражает доктора – он явно переживал о её здоровье.

− Да что там! Наша профессия налагает свой отпечаток: приходится быть прагматичным и где-то циничным. Не конструктивно переживать о человеке – необходимо делать всё для его выздоровления. Пока – увы! − мы ничем не можем ей помочь.

В глазах доктора медленно тлели искры боли. Он внимательно посмотрел на Жаклин:

− А вы сами? На вас же тоже напали, во сне! Невеселый каламбур получается: поступили без признаков насилия, будете выписываться с ними. Нет, коков негодяй! – Тормвел сжал зубы, явно сдерживая более грубые выражения. – Напасть в моей больнице! Среди бела дня! Никто ничего не видел и не слышал кроме вас! Да и то, свидетельство может оказаться лекарственным бредом. Однако, у нас нет другой зацепки. Стоит присмотреться ко всем иностранцам, поступившим в университет после вашего прибытия – именно тогда начались нападения.

− Так я больше вне подозрений? – не удержалась от шпильки Жаклин.

− Да, − серьёзно ответил доктор и даже кивнул для верности. – Как не вовремя Вайс отлучился с Тербравоса!

− Ректор ещё не вернулся? – удивилась Жаклин.

− Нет. От него пришло письмо: он вернётся после празднования карнавала. Отпуск с семьей в столице, видите ли! Празднует заключение законного брака. Вот времечко выбрал!

− Ну, везде не успеть! – девушке захотелось защитить ректора. – Это большое событие! Сьер Вайс не мог знать, что нападения…

Она замолчала, но доктор подхватил:

− Хотите сказать, он не знал, что нападения продолжатся? А что он сделал для того, чтобы поймать этого… маньяка? Только одно – проявил полную беспомощность! Ни одна из принятых им мер не достигла успеха! Хорошо, еще никто не погиб – пока! Не известно, что станет с Виолеттой!

На последних словах, Тормвел растерял запал, произнося имя медсестры почти шепотом. Девушке стало жаль этого язвительного крупного мужчину с короткими кудрявыми русыми волосами, в которых серебрилась легкая проседь.

Жаклин вдруг пришла в голову странная мысль, маячившая в мозгу ночным мотыльком, не дававшаяся в руки… Перерасход энергии, с которым она попала в больничный корпус, очень схож с нападениями, но…У всех пострадавших до сегодняшнего дня, диагностировали кровопотерю!

− Доктор, скажите, у Виолетты есть признаки нападения вампира? − попыталась она сформулировать догадку.

− О чём вы? – не понял Тормвел. – У неё гематомы на шее и запястьях, как и у вас… Кровь! – вдруг осенило его. – У девушки нет кровопотери! Только упадок сил, жизненной энергии! Великие боги! Вы хотите мне намекнуть…

− Да не намекнуть, доктор! Прямо сказать: это явно кто-то другой!

− Чем мы так прогневили высшие силы! – схватился за голову Тормвел. – Мало нам одного вампира, нападающего на всех подряд, так теперь ещё и подражатель выискался!

− Может и не подражатель… Тот, что приходил, говорил о каком-то Карле, которого явно хорошо знал.

− Вы хотите сказать…Что? – доктор был явно озадачен. – Неужели, думаете, целая шайка вампиров?

− Не шайка, их двое! – ответила Жаклин.

− Нет! – мужчина покачал головой. – Нападают вдвоём, высасывают кровь, обессиливают жертву. Хотя… Магистры Золи и Перуджи, по-моему, великолепные подозреваемые: почти всегда вместе, нудные до зубовного скрежета, наверняка не брезгуют студенческой кровушкой!

− Может быть, − Жаклин невольно вспомнила вечно мечтательного магистра Перуджи, с головой погруженного в предмет, говорившего порою с самим собой на непонятных языках. С Золи она виделась редко, однако краем уха слышала жалобы студентов на него. Магистр тоже любил свой предмет, однако это выражалось в том, что он не давал спуску никому, требуя неукоснительного запоминания дат и исторических событий. Особенно магистр истории лютовал на контрольных работах, заставляя раз за разом переписывать, добиваясь совершенства. Получить «отлично» у него могли лишь единицы.

− Вообще-то я пошутил, − сказал доктор, с серьёзной миной наблюдая за сменами выражений на лице Жаклин. – Огульные обвинения, как вы понимаете, порочная практика! Она не приведёт ни к чему хорошему.

Что за невозможный человек! Не поймёшь, шутит он, или говорит серьёзно, подумала девушка, но решила промолчать.

− К тому же не припомню, чтобы в округе кого-то звали Карл! Это имя не так уж популярно. Возможно, в Новом Гампасе… У нас ведь учится студент оттуда!

− Что? Его зовут Майсон Слай, не Карл. Нет! – девушка покачала головой, и для верности повторила: − Нет! Такого просто не может быть! Он… Такие люди не бывают негодяями! Майсон очень добрый, старается всем помочь. Правда, неуклюжий, однако уже осваивается. Кроме того, у него очень сильный акцент – спутать было бы сложно.

− Вы настолько хорошо его знаете – студент с вашего факультета?

− Он будущий целитель. Я веду у них лекции по своим предметам – это входят в курс. Просто приходилось немного сталкиваться.

− Тогда продолжим. Густав Кранц? Он уже несколько лет работает в университете. Арман Грюно второй год преподает в Тербравосе. Других иностранцев нет. В таком случае, мы пришли к тому, с чего начали, − спокойно рассуждал доктор. – Ни доказательств, ни понимания, что на самом деле происходит. Обычные вампиры просто питаются кровью и, насколько мне известно, не выходят днём под солнечный свет – он вызывает у них ожоги кожных покровов. Это существо нападает как вечером, так и среди бела дня. Ну да ладно, просто мысли вслух. Отдыхайте. Завтра осмотрю вас и выпишу, если ничего не изменится. Вижу, силы вернулись: защищаете студента, словно медведица – медвежонка!

Он скупо улыбнулся, встал и направился к выходу. У двери Тормвел обернулся и сказал:

− Понимаю, спать вам не захочется. Может, попросить принести книгу? Думаю, Джоан с радостью даст почитать любовный роман – у неё целый ящик стола заполнен ими.

***

Жаклин кивнула – действительно, при одной мысли о сне становилось не по себе. Волей-неволей она пыталась вспомнить, кому мог принадлежать голос нападавшего, но как на зло, ничего не приходило в голову. Через несколько минут вошла медсестра со стопкой книжек в мягкой обложке.

− Доктор сказал принести вам, − сказала она, раскладывая книги веером на одеяле. – Выбирайте!

Жаклин взяла толстую книжку с красивой девушкой на обложке. «На распутье» − название романа было выведено серебряными буквами, красиво смотревшимися на тёмно-синем фоне. Самое время отвлечься от своих проблем, следя за чужими. Судя по выражению лица, девушка с обложки действительно не знала, на что решиться, и проблем у неё было хоть отбавляй. Против ожидания, повествование оказалось очень скучным – героиня без конца ныла по поводу и без. От рыдающей чернильными слезами особы Жаклин спасла Рози Валенсо, которой разрешили посещение. В руках девушка держала знакомую папку с партитурой пьесы.

− Доктор проявил любезность, узнал меня и сказал, что я прекрасно выгляжу! – похвалилась студентка. Жаклин была солидарна с Тормвелом – пухленькая темноволосая Рози значительно постройнела и просто лучилась радостью. – Орландо гуляет со мной по вечерам, чтобы поддерживать физическую активность, − продолжала она. – Оказывается, он такой интересный собеседник! Никогда бы не подумала! Цитирует наизусть «Поэму о рыцаре Сорванто», а это мое любимое произведение!

Жаклин улыбнулась – может внешне Рози и менялась, но внутренне продолжала сохранять приверженность к прежним увлечениям. Ещё из седьмого класса средней школы она помнила это невероятно мрачное и заунывное произведение. Рыцарь Сорванто, сошедший с ума от несправедливостей мироустройства, доказывал всем подряд, как нужно жить, обильно приправляя свою речь эпитетами, вращавшимися вокруг темы смерти.

− Орландо тоже любит философию? – спросила она.

− Не представляете! – восторженно подхватила Рози. – Он оказывается невероятно тонкая натура! А как рисует! Вот!

Девушка вытащила из папки лист плотного картона. Молодой герцог на самом деле оказался великолепным художником – с белого фона смотрела точная копия Рози, радостная, с веселым блеском в глазах.

− Он обещал нарисовать мой большой портрет маслом! Это набросок. Странно, но его увлечение не поощряет король. Почему-то живопись считают недостойным занятием для герцога – какая несусветная глупость! Орландо хотел стать профессиональным художником, однако после создания парадного портрета королевы, его отправили сюда, чтобы он научился другим наукам. Портрет висит в опочивальне королевы – ей-то как раз нравится искусство, в отличие от государя, предпочитающего военную службу.

− Любое образование – это вклад в будущее, − заметила Жаклин. – Для де Абли совсем не лишне изучить магические науки. Можно быть магом и хорошим портретистом. Король не желает разбрасываться одарёнными, проявляя дальновидность.

− Да, − Рози вздохнула. – И если бы его не отправили сюда на учёбу, мы бы не встретились! Удивительно, почему мы с Орландо раньше не разговаривали?

Жаклин промолчала. Ответ был очевиден – мадемуазель Валенсо до этого момента была слишком увлечена Джейдом Шаленом, так что не видела никого вокруг. Удивительно другое – как де Абли разглядел её под вычурными нарядами, черными тенями и массой белил? Её старенький преподаватель литературы, любил повторять: «Истинно любящее сердце – прозорливо!» Может, он всё-таки был прав?

− А Шульман не был вчера на репетиции! – наябедничала Рози. – Мы знали, что на вас напали, но решили продолжать готовиться – премьера уже скоро, нельзя делать слишком большие перерывы между репетициями. Тем более не всё гладко − Айва артачится, хочет уехать домой на карнавал. Если ещё и она оставит постановку – не представляю, как мы выйдем из положения? Я знаю, это она из-за Гарвея – он, кстати, последнее время тоже ходит мрачнее тучи. Сегодня жаловался Флаберу, что совсем не хочет уезжать, а тот, как водится, растрепал всем подряд.

Жаклин слушала последние студенческие новости и сплетни, а сама радовалась за подопечную – Рози заметно ожила.

− Выздоравливайте скорее! – напоследок выдала Валенсо. – Мы все вас очень ждём! Магистр Кранц заменял вас всего раз, но нам хватило! Не удивляйтесь, когда увидите в журнале целый столбец неудовлетворительных оценок. Он мало смыслит в зельеварении, так ещё и замучил нас вопросами, где вы брали ксантрий для опытов. Можно подумать, не знает, что дорогостоящие материалы выдаются ректором лично! Они с покойным магистром Номадом часто запирались в лаборатории, мог бы поинтересоваться!

− Что? – замечание Рози заставило её насторожиться.

− Да, они были как магистры Перуджи и Золи – куда один, туда и другой, будто ниточка с иголочкой! Вы разве не знали?

Жаклин в душе поблагодарила Рози за напоминание. Нужно намекнуть доктору, а ему будет проще расспросить Кранца, которого девушка немного побаивалась. Такой настойчивый интерес магистра по боевым искусствам и ментальному воздействию, к запасам в её лаборатории не должен остаться без внимания. Вернётся ректор, обязательно с ним поговорю, решила девушка.

Рози ушла. Жаклин честно пыталась дочитать роман, но то и дело ловила себя на мысли, что вместо злоключений многострадальной героини раз за разом видит лицо Патрика, каменеющее при виде Гарвея, держащего её за руку. Стоило закрыть глаза, как она тут же начинала чувствовать нежные прикосновения губ принца.

«Нет, так мы не договаривались», − пробормотала девушка, окончательно откладывая книгу, поворачиваясь на бок. Память не желала слушаться, назойливо поднимая из глубин на поверхность сознания призрачный шепот: «О ма белла Сюзан! Вита миа, ма эль коразон!». Перед ней вновь возникло лицо Патрика – в голубых глазах разгоралось ядовито-зелёное пламя, норовя вот-вот вырваться на свободу, волосы цвета листвы вились над головой под неощутимым ураганом. Неужели это его голос? Нет, это невозможно!

Вечером её вновь навестил доктор, осмотрел и сказал:

− Завтра утром я вас выпишу. Однако рекомендую пока взять небольшой отпуск для восстановления. Погуляете, подышите воздухом – перенапрягаться категорически запрещаю!

− Но у нас уже через неделю спектакль! – возразила Жаклин. – А работа мне в радость! Если честно, лучше сейчас переключиться на неё.

Вспомнив, о чём они говорили с Рози, девушка сказала:

− Доктор, магистр Кранц…

− Да! – встрепенулся Тормвел. – Вы слышали его голос?

− Нет. Не знаю… Просто… Тут мне рассказали: он настойчиво выспрашивает, где в лаборатории зельеварения хранится ксантрий. Понимаю, он не первый год работает, но вдруг что-то случилось? И он иностранец…

Выслушав путаную тираду, доктор усмехнулся:

− А вам не приходило в голову, что металл мог ему понадобиться для опыта? Магистр Кранц – неприятный человек, но нельзя его записывать в злодеи только на этом основании.

Жаклин стушевалась.

− Но я приму к сведению ваши слова, и поговорю с ним. Вам этого делать не стоит – чтобы не возникло лишних подозрений, − продолжал он.

− Так будет лучше всего! – обрадовалась девушка. – А вы расскажете об итогах разговора?

Тормвел смерил её строгим взглядом, но потом оттаял и улыбнулся:

− Не дают покоя лавры частного детектива? Ладно-ладно! Понимаю, пострадавшая сторона, имеете право знать. Как поговорю, сразу пришлю вам весточку.