Аксум

Глава 13 Бой насмерть

Пристально рассматривая боевые порядки кушитов, я понял, что они колеблются, не зная, что предпринять. Мои дромадарии активно засыпали их стрелами и несли потери, но у противника потерь оказалось в разы больше. Атака их всадников не увенчалась успехом и закончилась практически разгромом, но сил у кушитов оставалось ещё очень много. В бой пока не пошли слоны, их берегут на крайний случай, но, несомненно, ими обязательно воспользуются.

Моя же тактика пока не претерпела изменений, и всё шло, как я и планировал. Размен моих воинов на противника пока шёл один к десяти, а то и больше, что меня вполне устраивало. Бросать в атаку берсерков я пока не спешил, хотя специально назначенные мной «сёстры милосердия» уже готовились поить воинов этой гадостью.

Мне хотелось разозлить противника, чтобы он сам решился на атаку, ведь держать оборону намного проще, а я ещё и убрал часть воинов, из числа самых опытных, в резерв. В связи с чем наших сил визуально стало казаться намного меньше, чем на самом деле. На то и сделан расчёт, но что предпримут кушиты? Ну да, скоро узнаю.

Поняв, что против моих всадников они только напрасно расходуют стрелы, кушиты, всё же, решили сделать ход слоном. И вот, пять слонов, по-настоящему огромных, обшитых плотной материей доспехов, выдвинулись из задних рядов воинов и, медленно проходя сквозь расступающиеся перед ними порядки, направились в нашу сторону, но не одни.

Кроме них, конные и пешие лучники начали собираться в отряды и обстреливать мои войска, приблизившись на расстояние выстрела, а кроме того, на левом фланге противника зашевелились колесницы. Их как раз оказалось немного, лошади здесь редкий гость, их берегут. Скорее всего, колесницы находились в резерве и пока только занимали своё место в строю, готовясь пойти в любой момент в атаку, впрочем, я могу ошибаться. Если получится, одну лошадку я бы себе оставил, а то надоел уже этот верблюд.

Между тем, пятёрка слонов полностью выбралась из своих боевых порядков и, отчаянно трубя и мотая башкой из стороны в сторону, двинулась прямо на нас. Мощные белые бивни, оббитые бронзой на концах, так и сверкали в ярких лучах солнца, грозя порвать нас в клочья. Я прямо ощутил всем телом мощную поступь этой пятёрки, под которой содрогалась сама земля.

Мои воины ощутимо напряглись, да и было отчего, я и сам, немного напрягся. Боевые слоны древнего мира — это как тяжёлый танк в современное время. Но глаза боятся, а руки делают!

— Лучники, запалить стрелы и открыть огонь по слонам. Цельтесь в голову, особенно в глаза и в хобот. Весь огонь сначала сосредоточить на первом, потом на следующем и дальше.

Отдав приказ, я ускакал на свой наблюдательный холм и уже оттуда стал следить за ходом битвы. Вряд ли мы сможем поразить стрелами всех слонов, значит, пора в дело пускать берсерков, пусть они подрежут ноги этим животным и заодно атакуют всех тех, кто решит напасть на нас под прикрытием огромных тел.

Отдав приказ на выдачу зелья берсерков, я стал терпеливо ждать, хотя тут терпения никакого и не нужно, тут, блин, пора начинать спасаться. Тем временем, огненные стрелы стали тыкаться в голову первого слона, причиняя ему невыносимую боль, отчего слон только ускорился. Несколько стрелков, что засели в небольшой деревянной башенке на его спине и разбрасывали стрелы вокруг, тоже закричали, но их крик быстро перешёл в предсмертный хрип, так как о них тоже не забыли.

Вскоре слон, потеряв один глаз в результате удачного попадания, резко ускорился и побежал прямо на наши боевые порядки. Но нам повезло, не разбирая дороги, он провалился одной ногой в небольшую ямку, оступился и рухнул так, что вздрогнула земля и поднялась пыль, закрыв его почти полностью.

— Один готов! — удовлетворённо прокомментировал я это падение, правда, слон ещё оставался жив, но подняться самостоятельно он уже не сможет, а вот четыре остальных слона стремительно приближались к нам, готовясь порвать нас в клочья, что решительно не входило в мои планы.

К моменту, когда слоны прорвались к моим боевым порядкам, пал ещё один, а с оставшимися тремя схватились мои неофиты-берсерки. Некоторым предусмотрительно выдали тяжёлые обсидиановые топоры, которыми легко можно разделывать туши, недолго, конечно, но вполне успешно.

Этот бой слонов с людьми напоминал фильм ужасов, при просмотре которого накатывает отвращение и тошнота. Обезумевшие от ярости слоны и обезумевшие от эликсира берсерка люди схватились друг с другом. Не чувствуя страха, полные бешеной энергии, мои воины рубили ноги слонам, кидались на хоботы и даже лезли под брюхо.

Слоны не оставались в долгу и рвали бивнями каждого, кто приближался к ним, топтали ногами неразумных или безбашенных и отчаянно ревели, стремясь напугать. Некоторое время имелся даже паритет, но потом дикие животные уступили более цивилизованным, и схватка переросла в избиение. Все три слона пали, ни один не смог повернуть назад и добраться до своих, да в таком безумном состоянии это оказалось и невозможно.

Победившие слонов, озверевшие берсерки помчались, размахивая оружием, прямо на боевые порядки кушитов. Зачарованные видом битвы людей со слонами, те быстро опомнились и начали обстреливать бежавших к ним стрелами и дротиками. То один, то другой воин-берсерк, утыканный стрелами, ложился в траву и больше не поднимался. Всё же, человек слишком слаб и даже под воздействием эликсиров не может превзойти возможности своего тела.

Те из воинов, кому повезло с доспехами, оказались более успешными и смогли добежать до сомкнутого строя, вломившись в него. Глядя на завязавшийся бой, я решил, что самое время его поддержать и усилить, тем более, что этого совсем не ожидал противник. Мои берсерки, орудуя здоровыми обсидиановыми топорами, буквально выламывали из строя целые десятки. Во вражеском войске медленно нарастала паника, надо бы добавить жару, более благоприятного момента уже не будет. Бой шёл второй час, и вражеские воины стали потихоньку уставать.

— Вперёд! — скомандовал я пехоте, и она медленной поступью двинулась вперёд. Лучники и пращники побежали вслед за ней, довольно быстро обогнали её и, остановившись, стали обстреливать ряды противника, который добивал прорвавшихся к ним берсерков.

Мои дромадарии продолжали кружиться в карусели смерти, выпуская последний запас стрел, так что, с их стороны особых усилий и не требовалось. Действовал уже я, скорее, по наитию, чем следовал продуманному замыслу. Мой план предусматривал последовательное изматывание противника и только к концу дня я планировал атаковать его, если он сам не решится на нападение раньше. Случилось так, что он решился, хоть и не всеми силами, видимо, понял, что настало время активных действий.

В это время копейщики, сомкнув ряды, медленно, но упорно приближались к противнику, что уже почти разобрался с берсеркерами. Осыпаемые стрелами, кушиты, неся потери и видя, как убили всех слонов, уже не обращали никакого внимания на своё численное превосходство. Да, их оставалось намного больше, но то, что они увидели, столкнувшись с берсеркерами, изрядно поубавило им стойкости. А передо мной возник соблазн быстро решить исход битвы одним ударом. Очень заманчиво, но возможно ли? Я в любой момент мог остановить свою пехоту, но…

Мозг стал лихорадочно обрабатывать исходные данные. Какие есть плюсы в нынешней ситуации? Первое: у противника низкий моральный дух после потери тяжёлой «кавалерии» и моей ночной атаки. Второе: большие потери от работы моих лучников-дромадариев, большие потери собственных верблюжьих всадников, потери в пехоте. Третье? Да хватит и первых двух факторов. Решено, сейчас или никогда!

— Сёстры! — проорал я, — выдать зелье силы всадникам, а моему резерву зелье быстроты.

Услышавшие приказ «сёстры милосердия», во главе с Ведьмой, бросились со всех ног выполнять задание. Увидев, что они приступили к выдаче стимуляторов, я опять повернулся к месту битвы. Да, придётся, всё же, возглавить атаку всадников и бить прямо в левый фланг, иначе полной победы мне не видать.

Крикнув свой личный отряд, я стал готовиться к атаке, продолжая следить за обстановкой на поле боя с моими основными силами. Они как раз приблизились к вражескому строю и, набрав ускорение, вломились в него.

Дикий шум, состоящий из треска ломающегося оружия, диких криков сражающихся, звона бронзы и ещё не пойми чего, поднялся к небесам, чтобы разлететься во все стороны. Битва перешла в свою решающую фазу, теперь каждое новое действие может склонить чашу весов в любую сторону, и горе тем, кому не повезёт!

— Резерв, в атаку на правый фланг, — отдал я приказ командиру резерва. Проследив, как воины побежали в правую сторону, тронул поводьями верблюда и поскакал влево, делая широкую дугу. Через полчаса всё станет ясно.

Командующий армией кушитов, Маал с тревогой смотрел на битву своих слонов с вражескими воинами. В начале этого сражения он был полон надежд и поэтому, не задумываясь, бросал в бой имеющиеся козыри, правда, с молчаливого одобрения Кааса. Так получилось с верблюжьими лучниками и всадниками, затем со слонами, но увидев, как их легко одолели обычные пешие воины, он опешил.

— Каас? — громко позвал он своего помощника, хотя тот стоял буквально в двух шагах от него. — Посмотри, что они творят?

Каас, который и сам всё прекрасно видел и страстно желал поражения гнусному статусному выскочке, всё же, не мог не признать, что их армия находится под угрозой прямого уничтожения.

— Да, о Моогучий, они опять нас удивили, мы лишились слонов.

— Что будем делать?

— Сражаться, больше нам ничего не остаётся. У нас больше войск, и мы победим.

— А что говорят жрецы?

Каас пожал плечами, красноречиво посмотрев в сторону небольшой группы, стоящей поодаль и неотрывно наблюдающей за сражением. Главный из них, заметив смотрящих на них Маала и Кааса, еле заметно кивнул головой.

Маал тяжело вдохнул.

— Они сейчас что-то сделают.

Жрецы тем временем подошли к группе специально отобранных воинов и стали перед ними читать молитвы, закончив чтение, что-то дали им выпить. Благословив воинов всеми богами, они отправили их в бой. Видимо, жрецы оценили грозящую всем опасность и потому зелье не экономили и, напоив эту группу воинов, послали за следующей.

— Мы победим, — негромко сказал Маал, наблюдая за этой картиной.

— Мы победим, — как эхо откликнулся вслед ему Каас, сейчас даже не растягивая слова.

В это время, покончив со слонами, люди-дикари бросились в атаку, хотя их всего насчитывалось едва ли пять сотен человек. Это отчасти удивило, а отчасти насторожило. Добежав до строя воинов-кушитов, они с нечеловеческой силой обрушились на них, буквально выкашивая строй. Кушиты дрогнули и стали разбегаться, но в этот момент вмешались люди, которых готовили жрецы. Завязался бой, почти на равных, но исход этого сражения пока оставался предсказуем.

Дикари, хоть и перемалывали своих противников, но жрецы опаивали всё новых и новых бойцов и бросали их тут же в бой, не спрашивая на то мнения ни Маала, ни Кааса. Бой кипел с переменным успехом и, всё же, дикари, неся ощутимые потери, не имели возможности выиграть.

Маал взглянул туда, где на холме виднелась группа всадников. Где-то среди них находился и пресловутый вождь дикарей из центральной Африки. Сидя на своих верблюдах, военачальники кушитов обозревали панораму всего сражения.

«Что же он предпримет дальше?» — так думал Каас, а Маал вообще ни о чём не думал, кроме как просто всех убить и уничтожить, вот только сам в бой не лез, предпочитая пыхтеть гневом на безопасном расстоянии.

Количество дикарей, что пугали своей яростью первые ряды войска кушитов, постепенно уменьшалось, и даже их нечеловеческая сила ничего не могла поделать с многократным численным превосходством. Пыл их постепенно угасал, ряды редели, но тут войска дикарей пришли в движение и пошли в атаку. Их верблюжьи лучники завертели свою смертоносную карусель ещё быстрее, хотя, казалось бы, куда, и обрушили ливень стрел на передние ряды кушитов.

То здесь, то там начали падать выбитые из строя воины, а поток стрел дикарей не ослабевал. Ответные стрелы тоже находили цель, но лучники нападающих вертелись на своих верблюдах, как могли, хотя тоже несли потери. И тут в дело вступили пращники, которых у дикарей оказалось на удивление много.

Каас поморщился, он не ожидал такой плотности камней и стрел. Мелкие и средние камни буквально свистели вокруг, а его нубийские лучники, самые лучшие в этой части Африки, всё не могли перебить вражеских. Создавалось впечатление, что обучены дикари не только не хуже, но как бы ещё и не лучше их.

Впереди показались стройные ряды пехоты дикарей, одетые в очень странные доспехи, что закрывали их с головы до самых ступней. Вблизи это стало очень хорошо видно. На голове у каждого копейщика плотно сидел толстокожий шлем, тело закрывала плотная кожаная куртка с бронзовыми вставками, на левой руке имелся щит. Там, где заканчивалась куртка, начинался фартук, закрывающий полностью весь низ тела и особенно ноги. Из-за этого копейщикам было тяжело идти, они и не торопились. Каждый из них имел очень плотное и мускулистое телосложение, да и фартук этот закрывал их только спереди, сзади спину прикрывала куртка и что-то подобие шорт на ногах.

Направляемые в них стрелы бессильно впивались в доспехи или щит, а то и вообще отскакивали от них. Копейщики прятали незащищённое лицо за щитом и двигались вперёд, как громадная панцирная черепаха. Двигались они, не спеша, но с такой неумолимостью, что первые ряды кушитов, и так уже изрядно поредевшие, невольно отступили назад.

Положение спасли люди, которых чем-то напоили жрецы, они не пугались, и вообще, вели себя так, как будто находились не в центре сражения, а где-то на охоте на мелкого и неопасного зверя. Они яростно вступили в бой, но после сражения с берсеркерами их тоже осталось совсем немного, и постепенно они стали проигрывать сражение.

В это время позади неумолимо продвигающихся вперёд копейщиков дико взвыли боевые трубы дикарей, и многие узнали тот неестественный и жуткий вой, что услышали ночью. Кушиты дрогнули и стали пятиться.

— Назад! Стоять! Всем стоять! — начали орать десятники и полусотники, а сотники, матеря и тех, и других, приказывали не отступать.

— Каас, надо подбодрить наших воинов, видишь, они трусливы. Возглавь атаку всадников, мы должны ударить по ним сбоку, — приказал Маал.

Каас и сам давно пришёл к такому выводу, но не торопился об этом говорить. Самым лучшим, по его мнению, окажется фланговый удар, но Маал ничего о том не сказал, всё отдал на откуп ему. Значит, и вся ответственность, в случае поражения, ляжет на него. И всё же, другого выхода не имелось.

— Я нужен здесь, атаку возглавит мой родной племянник, он молод и отважен, он сумеет и всё сделает.

— А, Краас? Ну, пусть, только не медли, отправляй сейчас же!

— Слушаю, о Могучий!

В это время на поле боя копейщики Аксума продолжали давить и врубались всё глубже в строй кушитов, сразу прорвав две его шеренги. Они так сильно давили, что стали буквально раздвигать в разные стороны врагов. Сзади их прикрывали мечники, что оказались хоть и не такими бронированными, но зато более ловкими и быстрыми, и мечами орудовали отменно. И вскоре, несмотря на численное превосходство, кушиты стали отступать, сдавая свои позиции, шаг за шагом.

Бой разгорался всё сильнее. И вот, первые ряды побежали. Вместо отступивших Каас стал вводить новые подразделения, стараясь сжать с флангов атакующих противников. И в это время в бой вступил резерв Аксума, на который нарвались последние отряды кушитских всадников. Всё смешалось в этом сражении: верблюды, люди.

Животные ревели, лягаясь во все стороны, им подрезали ноги, вспарывали животы, да и не только им, людям тоже. Шла откровенная мясорубка, а накал сражения достиг такого апогея, что кровь буквально лилась рекой, заливая африканскую землю. Сражение постепенно переходило в свою завершающую фазу.

Уже направляясь к месту, откуда собирался атаковать, я увидел, как враги меня опередили и нанесли удар всадниками. На их пути, как раз, и встал мой резерв, напоенный разными зельями, и сражение закипело с новой силой. Противник, утратив почти все резервы, вступил в сражение своими последними силами.

Сейчас же у него остались только колесницы, что находились как раз впереди меня. Их ещё не задействовали в бою, а насчитывалось их совсем немного. Получается, их лучше всего использовать для бегства, лошади — это не верблюды, бегают хорошо и быстро. Мне колесницы потом не догнать, а раз так, то надо атаковать.

Я, сжав ногами бока верблюда, легонько ударил его древком копья и, выстроившись широкой лавой, мы пошли в атаку. Завидев нас, весь левый фланг кушитов пошатнулся и стал разворачиваться в нашу сторону, а колесницы — уходить в тыл, не желая вступать с нами в бой.

Мы не успевали за ними, и поэтому я направил атаку прямо на боевые порядки вражеской пехоты. Разогнавшись, мы начали на ходу стрелять, выбивая из строя самых рослых копейщиков и их командиров. В ответ получили лавину стрел от нубийских лучников. Лучниками они оказались умелыми и потому стрелы так и свистели вокруг меня, попадая то в щит, то в броню.

Верблюду тоже досталось, но он имел на себе кожаную попону, так же, как и все остальные в моём отряде, и она неплохо защищала животных от вражеских стрел. Довольно быстро мы преодолели зону поражения стрелами и с ходу врубились в ряды копейщиков. Ударив копьём, я снёс первого из них и, обнажив костяной меч, стал колоть им направо и налево, расчищая себе путь.

Пехота сопротивлялась недолго, и вот она уже бежит, сломя голову, а мы преследуем её, разбивая в пух и прах весь левый фланг.

Правый фланг кушитов ещё держался против нас, а вот центр уже оказался прорван и вкупе с левым флангом начал спасаться бегством. Стойкость правого фланга обуславливалась большим поступлением туда резервов, но видя, что сражение принимает печальный поворот, они недолго сопротивлялись, и вскоре оставшиеся в живых кушиты стали разворачивать верблюдов и покидать поле битвы. Они проиграли сражение и теперь спасались бегством. Поле боя осталось за мной.