Аксум

Глава 22 Эпилог

Эргамен с неудовольствием смотрел на поле битвы, которое осталось непонятно за кем. Он потерял в бесплодной атаке большую часть своих сил и теперь попросту не знал, что делать. Всё зависело сейчас только от финикийцев и наёмных греческих гоплитов.

С другой стороны, он восхитился полководческим талантом царя Аксума, который практически полностью уничтожил орды пустынных всадников, оставив их без верблюдов. Конечно, какая-то часть из них выжила и пересела на вьючных животных, но их осталось так мало, что на дальнейший исход они больше повлиять не могли. Судя по всему, их выжившие остались здесь только потому, что рассчитывали получить хоть что-то, а уйти, значит, потерять всё. А ну как выиграют финикийцы⁈

Финикийцы, также потерявшие много людей, сохранили часть воинов благодаря тому, что не бросили в бой сразу всех, и у них остались самые боеспособные войска из числа гоплитов и элитных лучников. Эргамен не знал, насколько в целом уменьшилось его войско, но судя по пехоте, у них ещё оставалось, как минимум, тысяч пять воинов. Этого должно хватить на штурм города, ведь Егэр тоже понес большие потери.

С такими мыслями Эргамен пошёл к командующему наёмной греческой пехотой Эрастону, обнаружив того на совещании с финикийцами и их предводителем. Эргамен пришёл в самый разгар совещания, на которое его почему-то даже не позвали.

— Нужно атаковать ночью, пока Егэр и его воины отдыхают, — настаивал финикиец.

— Мы не пойдём на штурм стен ночью. Стены не так высоки, и мы вполне можем на них залезть, но ночной штурм не даст нам ничего, кроме огромных потерь. Прошлой ночью мы оказались атакованы противником, и он стрелял так, как будто дело происходило днём, и в этот раз может оказаться ровно также. Я предлагаю дать отдохнуть нашим воинам, а с утра начать штурм с другой стороны города, — ответил на это Эрастон.

— Мы лишились всех всадников и боевых слонов из-за того, что ты, Эрастон, не отправил своевременно в бой своих лучших воинов. А ведь победа могла остаться за нами, и сейчас не пришлось бы думать: атаковать ночью или днём.

— Мои воины слишком ценны, чтобы так просто ими разбрасываться. Все, чего мы могли добиться от такого маневра — это бегства противника за стены. Они бы успели скрыться, и нам пришлось стучаться в закрытые двери, среди трупов и по колено в крови. Нет, сегодня мы не смогли сделать то, что задумали, а вот завтра сможем.

На это финикиец стал долго ругаться и препираться с ним, пока его не остановил один из жрецов.

— Мы проведём обряд, совместно со жрецами Куша, и завтра даруем удачу воинам. Они победят, — провозгласил он.

Финикиец зло зыркнул на него и уступил.

— Завтра штурм!

— Завтра штурм, — подтвердил Эрастон, на том разговор закончился.

Эргамен успел перехватить Эрастона до того, как тот ушёл.

— Что ты намерен предпринять? — на правах былого работодателя задал он ему вопрос.

— Только что приплыли осадные машины, к утру их соберут и развернут. Аксумцам придётся несладко, я разрушу город, и они вынуждены будут сдаться.

— Моя столица! — схватившись за голову, воскликнул Эргамен.

— Потерявши царство по столице не плачут! Новую отстроишь!

На том разговор и окончился.

Утром меня ожидал неприятный сюрприз. Его я увидел не сразу. Ранним утром ничего не предвещало беды, и мои отряды спокойно собирали трофеи, а вот чуть позже, часиков этак в одиннадцать, понеслось. С горечью и удивлением я наблюдал, как греки (а кто же ещё!) развернули напротив вторых ворот осадные машины. Ими оказались две катапульты и ещё что-то, чему названия я не знал. И, судя по всему, именно отсюда начнется штурм.

Сплюнув вниз под стену, я стал лихорадочно раздумывать, что можно предпринять в таких условиях. Вариантов в голове крутилась масса, и не один из них не подходил для меня идеально. Точнее, можно сказать просто и ясно: «Куда ни кинь — везде клин!»

Катапульты уже изготовились к стрельбе, и одна за другой стали метать свои снаряды. Несколько томительных мгновений камни летели до нас, и вот один обрушился вниз, немного не долетев. Подняв тучи пыли, он подкатился к стене, где и застыл, а второй, наоборот, перелетел её и грохнулся где-то сразу за ней, подняв в воздух такую же тучу пыли, если не больше.

— Перелёт и недолёт, классика! — вслух сказал я и хмуро посмотрел на темнеющие вдали ряды вражеского войска.

Придётся прорываться, иначе нас здесь постепенно похоронят под камнями. Жаль, можно было здорово их потрепать при штурме. Тогда не получится сбежать вместе с войском, они сильно устанут, да и спасётся совсем немного людей, а мне нужно спасти хотя бы половину от оставшихся, чтобы защищать с ними границы своего государства.

В городе мы, как в ловушке, и всё равно сбегать придётся, только условия окажутся уже не те. И всё же, и в этом положении имелись свои плюсы, которые я стал лихорадочно перебирать в голове и сравнивать между собой, но так окончательно и не решил, что для меня лучше, а что хуже. Выбор на самом деле оказался небогат. В это время очередные два камня сорвались с кидающих их «ложек» и устремились в нашу сторону.

— Ду-дух! — врезался один из них прямо в стену и пробил её насквозь, другой упал у самого подножия, отчего вся стена содрогнулась. Укрепления явно оказались не рассчитаны на применение стенобитных орудий, и это убедило меня принять другое решение.

А приняв его, я стал раздавать приказы. Делать нечего, придётся идти на прорыв прямо сейчас. Нужно только дождаться штурма, и тогда контратаковать.

Штурм начался примерно часа через два, когда один из камней смог проделать основательную брешь в стене, осыпавшуюся на всю высоту. К тому времени я уже построил колонны, а всех стрелков отправил наверх, и бой начался.

Ожесточённая перестрелка не остановила гоплитов, идущих под прикрытием щитов и доспехов. Они успели подойти вплотную к бреши, когда я отдал команду кидать вниз все имеющиеся у меня остатки зажигательных бомб. Глиняные горшки полетели со всех сторон, и внизу начался небольшой ад. В это время мои люди распахнули ворота.

Первыми выбежали пельтасты. Они стали осыпать дротиками горящих гоплитов, помогая им либо бежать, сбрасывая с себя доспехи на бегу, либо умирать не так мучительно. Следом вышли мечники, и последними выступили копейщики, разворачиваясь широким фронтом и наступая на видневшиеся впереди шеренги противника.

Я во главе своей сотни следовал замыкающим, за нами город стали покидать все остальные, тут же уходя в сторону и намереваясь спастись. Весь обоз, женщины и тяжелораненые стремились как можно быстрее удрать, направляясь в сторону Аксума. Они не остались без охраны, но много людей для них я выделить не мог и потому их, в основном, сопровождали легко раненые воины, что и выполняли сейчас функцию охраны, да два десятка всадников, на случай нападения остатков пустынных бедуинов.

Ну, а пока обозы удирали, мы вступили в сражение. Гоплиты понесли серьёзный урон, но это всё же бывалые и опытные воины, поэтому моей пехоте пришлось пить все зелья по максимуму. Озверев, мои люди стали рубиться намного сильнее и, несмотря на упорное сопротивление объединённого войска финикийцев и кушитов, прорвались.

Разорвав обороняющиеся шеренги, мои воины стали уходить вслед за ранеными, уничтожая всех, кто стоял на их пути, а я повёл свою личную сотню на ставку противника. Самое главное — уничтожить верхушку, без их распоряжений никто нас преследовать не станет, да и запомнят навсегда.

Верблюды шли ходко и, давно оставив позади всю вражескую пехоту, я ясно видел ставку врага. Меня тоже увидели и засуетились. Не стоит думать, что меня там никто не ждал, отнюдь, завидев меня, противники стали готовиться к бою. В лагере с командирами, в основном, находилась пехота и всего лишь несколько колесниц, для экстренной эвакуации, ну и пара десятков всадников, не на верблюдах, а на лошадях.

Не все стали ждать и готовиться к бою, несколько всадников, среди которых мне показался царь Куша, судя по его одежде, бросились к лошадям и, взгромоздившись на них, кинулись уезжать прочь. Также поступили и жрецы, но немного запоздали, так как мои воины уже принялись стрелять по ним из луков.

Налетев, мы разошлись полукругом, захватывая в кольцо всех, находящихся на холме, и начали расстреливать их в упор. Никакие панцири и шлемы не могли защитить от стрел. Два десятка всадников охраны оказались зарублены в числе первых. Разменяв своих людей один к двум, я прорвался к полководцам и занес меч над первым попавшимся финикийцем, увернулся от другого и проткнул его коротким ударом меча, и тут навстречу мне кинулся высокий и мощный грек в красивом панцире.

Отбив удар, я почему-то решил его не убивать. Мало ли, вдруг ещё придётся столкнуться, да и не испытывал я к нему никакой злости. А потому, просто увернулся в седле и, перехватив висящий на моем поясе бронзовый топор, ударил им его по шлему. От удара грек свалился, ведь бил я сильно, но, как говорилось в одном советском фильме, аккуратно. Грек упал, но остался жив, а я развернулся, чтобы заняться вплотную финикийской верхушкой, в особенности жрецами.

Долго с ними разбираться не пришлось, и буквально через несколько минут мы уже скакали вслед за своими воинами, одновременно отсекая от них излишне ретивых лучников. Разогнав тех по окрестностям, я со спокойной душой стал догонять ушедшие вперед войска, сразу формируя из них пешие колонны, выставляя боковое и тыловое охранение и собирая раненых на щиты, использовавшиеся в роли носилок.

Жаль, погибших похоронить нет возможности, зато я смог увести ещё вполне боеготовое войско. Тысяча проверенных и закалённых в боях воинов — это основа моей армии. Ветераны смогут обучить молодёжь, а молодёжь не посрамит ветеранов. А финикийцы пусть ещё попробуют до меня дойти, если смогут. Египтяне не пойдут за нами: и далеко, и смысла для них в том нет. Жаль, не получилось в этот раз захватить и объединить под своей властью два царства, зато получится в другой, хоть и, возможно, не скоро.

Я завертел головой во все стороны, запоминая место и открывающийся вид, а затем, поправив шлем на голове, поехал дальше, продолжая зорко смотреть по сторонам. В Аксуме меня ждёт дом, молодая жена и маленькая дочь, так чего же унывать⁈ Ведь впереди у меня целая вечность!