Алекс и Алекс 5

Глава 27

– Вообще, твоя схема рискованная, конечно, – Стоун продолжает задумчиво затягиваться сигарой, сидя в раскладном дешёвом пластиковом кресле и задумчиво глядя сквозь меня. – Кстати, хороший табак… А с другой стороны, если ты третий сектор с голым телом проходишь, то всё может быть. За вашей позицией, я про кафедру в целом, глядишь, что-то и стоит.

– Помогите тезисы для статьи сформулировать? Сигар занесу вечером, с меня причитается. Вне зависимости от вашей помощи! – быстро поправляюсь. – У меня много.

– Недёшево встанет, – майор вытягивает руку и оценивающе смотрит на тлеющий огонёк.

– А я всё равно не курю. – Пожимаю плечами. – Они от бизнеса моей девушки остались, век бы их не видать… С делами теми вообще планирую завязывать, уже здорово влетел из-за них. Еле распутался в итоге.

– Девушка та, которая в нашей реанимации лежит? – понимающе уточняет Стоун. – Слухами земля полнится, – поясняет он в ответ на мой удивлённый взгляд. – Случай больно уж нерядовой. Ну и, нашу кафедру привлекали для анализа возможных рисков, чтоб устранить прецеденты и дыры на территории: одно дело – боевая сержант. Хотя и то потеря… Другой момент – если кому-то из клановых по голове прилетит… вони не оберёшься на всю армию… – Стоун неловко заминается, поскольку вони уже и так хватает в любых масштабах. – Ладно, извини. Не туда зарулили. Сформулируй мне ещё раз вербально свою тактическую основу? Я тебе откровенно скажу: ты очень неплох. Даже по моим личным меркам, – он выделяет интонацией, – отправь я тебя сейчас в кое-какие места, мне б за тебя не было стыдно. Имею ввиду физическую форму и функциональную пригодность… НО! – он поднимает вверх сигару. – Это ж в реале, а не в лабораторных и дуэльно-полигонных условиях! Ты вообще уверен до конца, что участвовать именно тебе – это стоящая идея?

– Знаете, я ведь тоже долго думал перед тем, как решиться. Мне кажется, люди собственную слабость, особенно достигнув определённого возраста, склонны представлять общей тенденцией, свойственной всем без исключения. – Не думал, что Стоун склонен к абстрактным размышлениям. Но по его глазам четко вижу, как надо отвечать. – Если что-то невозможно для конкретного человека или для группы людей, это вовсе не значит, что оно же невозможно и для других.

– Революции – неблагодарная вещь, – неопределённо пожимает плечами преподаватель в ответ. – Даже если это всего лишь революции в сознании.

Удивительно. Стоун – философ.

– Это если не накоплена критичная масса, – не спешу соглашаться. – Если в мире достаточно тех, прямо противоположных, которые физически способны на большее – то это уже эволюция, не революция. Мне кажется, мы искусственно топчемся на месте, сдерживая собственный потенциал. Я сейчас даже не про кафедру методики, а про нас в общем смысле.

– Ближе к теме.

– Парализатор, в качестве замены пистолета, для дальней дистанции. Пока с разных сторон зашли в манеж и сближаемся. Говорят, их разрешено брать с собой, только одарённые ними не пользуются, потому что им без надобности… Ноги и манёвр – средняя дистанция. Но я считал: если в стандартном манеже будем биться, это менее трёх секунд в сумме.

– А через три секунды что? – лично мне кажется, Стоун всё чудесно и сам понимает, просто выступает в роли того самого научного оппонента.

– За три секунды я вплотную войду, по-любому. Или не войду – но тогда и обсуждать дальше смысла нет. Ближняя дистанция – сверхжёсткий ближний бой, всё по учебнику. Или одним удар наповал; или, если какой-то кабан попадётся, ну мало ли… на приём возьму. Но это на тот случай, если у меня ударные части рук повреждены будут. – Подумав, добавляю. – Я, с высоты опыта тут, ваши приёмы исключительно как запасной вариант в голове держу. Я пока не представляю того, кто мой удар словит – и его выдержит. Это просто против физики. Так не бывает.

– Где-то солидарен с мнением, – прикрыв глаза, затягивается ещё раз Стоун. – Пока что рёбер крепче, чем силикатные кирпичи, лично я тоже в природе не встречал. И да, любой запасной вариант ровно на сто процентов лучше его отсутствия, тут тоже согласен… А чего ты мнёшься? Что не так?

– Мне кажется, тот учебник был рассчитан с нулевого уровня занимающегося. И доводить до приемлемого уровня надо было в очень сжатые сроки, плюс упор скорее на широкие массы, в масштабах крайне низкого индивидуального среднего уровня занимающихся. Там не мастера целью было сделать в итоге, а поскорее хоть какой-то работоспособный человеческий материал получить.

– Ты смотри, до чего отрадно видеть такое рвение теоретиков на чужой стезе, – удивлённо бормочет Стоун и даже приоткрывает глаза на мгновение. – Да, так и есть. Считаешь, твой уровень изначально был выше?

– Да. Потому кое-что для себя адаптировал. И не считаю, а знаю: есть же вполне измеряемые методы проверки потенциала. Хоть и сколько кирпичей за пятнадцать секунд какими ударными поверхностями ты разбиваешь в полёте.

– Пробовал? – мгновенно загорается интересом майор, вскидываясь и даже поворачивая голову.

– Конечно. Хаас и двое с третьего курса кирпичи бросали.

– Сколько?

– Двадцать четыре.

– Это удара или кирпича? – чуть напрягаясь, уточняет Стоун.

– И, и. Один удар – один кирпич. Я по-серьёзному выкладывался: надо было провериться.

– Сколько ударных поверхностей?

– Все тринадцать. По учебнику.

– Откуда две лишние? – хмурится преподаватель, уходя в себя, но тут сам себе и отвечает. – А-а, тыльная сторона ладони… Уважаю, чо!. М-м-м, знаешь, совет я тебе дам по статье. Но не такой, какой ты думаешь.

– Интригуете.

– Ты, видимо, собирался с содержанием поиграться? Тут чуть акценты сместить, там о чём-то недосказать? Так, чтоб всё было правдой – но реальная картинка не моделировалась? – не обращает внимания на моё замечание майор.

– Ну да.

– Предлагаю с точностью до наоборот. М-м-м, а ты кроме того учебника, что-то ещё методическое по теме читал? Вообще, в принципе? Видал, как написано?

– Да. На кафедре было, – перечисляю по памяти полдесятка методичек. – Но там, во-первых, муть. Во-вторых, даже одно рациональное зерно на полкниги надо долго высеивать.

– Вот! Искажать надо не содержание, а форму. Мой тебе совет, а я этих материалов знаешь, сколько перечитал?.. Пиши именно так, как думаешь, и не вздумай ломать содержание. Понимаешь, если тема заинтересует, а она заинтересует, из твоей статьи так и так всё вытряхнут! А вот если форма будет занудной и муторной, это оттолкнёт намного сильнее. – Стоун уверенно смотрит на меня. – То есть, рано или поздно и это прочтут, но далеко не сразу. И не так внимательно. А потом уже и турнир твой пронесётся.

– Занятно. У вас, видимо, мозги иначе устроены и не так работают. – Делаю вывод через пару секунд, на основании заботливо подсунутых Алексом диаграмм во внутреннем пространстве.

– Да. И именно потому, что я лучше тебя представляю, как работают мозги таких, как я, тебе сейчас и советую. Не пытайся от профи на его же площадке спрятать то, в чём он тоже неплохо разбирается. Сделай так, чтоб у него отпало желание продираться сквозь твою муть в первый момент! Даже если она ему нужна по работе. Сделай ему скучно!

– Хм. Я не знал, что вы и по эмоциональным барьерам можете, – смотрю на здоровяка совсем иными глазами. – Извините. Искренне считал, что вы – типичный силовик.

– «Когда мне было четырнадцать лет, мой отец был большой дурак», – явно цитирует кого-то Стоун, гогоча.

Алекс внутри тоже отчего-то смеётся.

– «Но за последние семь лет он значительно поумнел», – завершает майор мысль. – Не ты первый. Если хочешь, дай мне почитать эскиз того, что наваяешь. Я тебе сразу скажу – можно ли это читать или неудобоваримая блевотина получится. Я своих хорошо знаю, мы все примерно одинаково мыслим и воспринимаем.

По пути от Стоуна обратно на кафедру, по инерции продолжаю удивляться.

Я был весьма далёк от того, чтоб считать майора примитивным идиотом. Но и совета в таком стиле от него тоже не ожидал. Есть над чем задуматься.

Что интересно, искренне удивляюсь не только я, а и Алекс.

Питаться последнее время я почему-то привык где угодно, но не в местной столовой (хотя и могу). На ровном месте приходит в голову мысль, что именно сейчас есть вариант сэкономить как минимум время (на приготовлении у себя) и попытаться успеть на окончание завтрака: по идее, все уже разошлись и тишина со спокойствием гарантированы.

Заняв свой любимый козырный стол у окна (с которого в своё время всё и началось), отдаю должное курице, рису и салату. На кухне в номере всё равно сейчас было бы местами не до конца комфортно, по причинам эмоционального характера.

На казённый комм приходит вызов от какого-то абонента, которого я не знаю. Мужик здорово в годах даже активировал своё изображение из вежливости до соединения, чтоб я мог видеть, с кем имею дело.

Толку, впрочем, всё равно немного: седого джентльмена весьма пристойного возраста вижу впервые.

В столовой всё равно никого нет, да и нервничать вроде поводов нет. Потому отвечаю сразу. Тоже активировав видеоканал со своей стороны.

– Приветствую. Вы меня понимаете? – начинает он на языке Жойс, глядя при этом не на меня, а на окружающую обстановку столовой. – Вы бы не могли поставить ограничение громкости на комме на всякий случай?

– Здравствуйте. Да, я вас понимаю. Я не знал, что тут есть ограничитель громкости. Хорошо, сейчас отрегулирую, – я и правда этого не знал.

Пару секунд разбираюсь с настройками казённой техники, неожиданно обладающей такими интересными свойствами. Оказывается, минималка через динамик и на этом комме (не только у Жойс и Хаас) выставляется на метр, и теперь нас вообще никто не услышит, иначе как подойдя вплотную.

А ведь я и не подозревал в этой модели такого функционала…

– Вы в курсе, что по факту кое-каких интересных действий в Столице сейчас ведётся следствие? Если точно, то в одно время погибли начальники следующих департаментов… – без пяти минут кандидат в покойники по возрасту сообщает мне то, что я и так знаю.

Поскольку приложил лично руку. А Бак перед этим сориентировал по должностям, именам и так далее.

– А вы кто? – уточняю перед тем, как отвечать «да» или «нет» на его вопрос.

– А я заместитель… – звучит первая фамилия. – Сейчас временно вместо него на должности. Видимо, полтора месяца буду ещё в этом кресле, пока новые назначения не пройдут через парламент.

– Я очень рад личному знакомству с персоной такого уровня, – вежливо киваю. – Как и вашему интересу в свой адрес. Но пока не понимаю подоплёки нашего с вами контакта. Надо ли пускаться в рассуждения на тему того, что меня, как жителя своего муниципалитета и весьма мелкую сошку в иерархии местного отделения Корпуса, очень мало волнуют перестановки в креслах небожителей Столицы Федерации? При всём моём к вам уважении?

– А я лично вам не враг. – Дед уверенно смотрит в глаза, насколько это возможно через связь комма. – Я звоню как раз затем, чтоб согласовать свою личную позицию с вашей.

– Лестно. Но непонятно. Тянет сострить на тему повара, с кем Президент советуется в вопросах государственного управления.

– При чём тут это? – старик непонимающе выныривает из каких-то своих размышлений.

– Ну я точно так же далёк от вашей тематики, – поясняю. – И мне неясно, нафига вам свои позиции согласовывать с пацаном из Тмутаракани.

– Понятно… Давайте я тогда подробнее расшифрую свою позицию. Я в своё время отлично ладил с вашим отцом и великолепно его помню. Я не боец, по натуре вообще сибарит и кабинетный червь. – Его глаза с таким заявлением не вяжутся, но он сейчас говорит чистую правду. По крайней мере, искренне считает, что говорит то, что думает. – И запуск некоторых программ там я отлично помню. – Местоимение выделено тоном так, что имеется ввиду как бы понимаемый мною скрытый подтекст. – Но у нас, к сожалению, когда в провинции голая земля и трава – оно никому обычно не нужно. О населении и речи нет ровно до тех пор, пока нет финансового интереса, например, к недрам. А вот когда на местности начинает вырисовываться какая-то инфраструктура и вдалеке начинают маячить денежные выгоды – представители финансистов и силовики моментально оттирают учёных и этнографов.

Он требовательно смотрит на меня, как будто я ему то-то должен.

Благодаря скорости работы Алекса, у меня уже есть экспресс-анализ ситуации, потому вместо ответа деду я лишь чуть дольше обычного задерживаю веки в опущенном состоянии. Не разрывая беседы и предлагая таким образом продолжать.

– Мне уже шестьдесят семь, и жить осталось намного меньше, чем прожил. К сожалению. С вашей помощью, у меня сейчас есть шанс оказаться наверху иерархии в Департаменте Колоний. Для этого, мне достаточно быстро и эффективно уладить один острый вопрос, который, как назло, завязан на личности. Вы понимаете, о чём я?

– Возможно. Если вы имеете ввиду смешные наследуемые права в одном не менее смешном и весьма удалённом муниципалитете. Который находится даже не на этом континенте, – несмотря на парадоксальность ситуации, я вижу прямой смысл прояснить взаимные намерения и перспективы до конца.

Ещё мастер Донг утверждал, что интересные возможности в жизни часто приходят с таких сторон, откуда их и не ждёшь. Главное – не ломаться и не сгибаться под весом обстоятельств, а просто гнуть свою линию.

– Мне тоже смешно. – Абсолютно холодно и без тени улыбки кивает дед, не сводя с меня глаз. – Но этот смешной муниципалитет, как вы изволили выразиться, имеет статус автономии с расширенными правами местного парламента. Зафиксированный в Конституции Федерации. Что превращает занятную, на первый взгляд, ситуацию, в правовой коллапс. С весьма нетривиальными перспективами для того, кто с ним разберётся.

– Я пока не понимаю своей роли в обозначаемом вами сценарии, – вежливо имитирую головой поклон в ответ из положения сидя. – Не скажу, что не в курсе; но до сего момента не видел своего в нём участия. По причине отсутствия личного интереса.

– А давайте попробуем обсудить совместные интересы на уровне возможного протокола намерений? – берёт быка за рога пенсионер, видимо, какое-то своё решение в ходе этого звонка уже принявший. – Пока несколько вовлечённых организаций только думают, что предпринять; кое-кто из Департамента Колоний имеет личный план. Рабочий, прошу заметить, – сухая рука взлетает вверх, делая назидательную отмашку. – Лично мне это казалось намёком на восстановление возможной исторической справедливости. Пусть и в адрес потомка человека, которого я в своё время уважал.

– Могу спросить, почему до этого момента я о вас не слышал? – Мне нет нужды подбирать слова, а сказать откровенно сейчас кое-что охота.

– Я не боец. Кабинетная крыса, – напоминает дед. – Когда машут клинками агрессивные представители непростых фамилий, мелкой сошке навроде меня не стоит высовываться: всё равно не тот потенциал, чтоб что-то изменить. Но вот когда тигры сожрали друг друга, а игровая площадка освобождается и ждёт игрока…

– …тут-то и наступает время обезьяны с дерева. Я понимаю. Чего вы хотите?

– Предлагаю совместно наложить руки на кое-что в Мвензи, в силу имеющегося потенциала ситуации. С вас – только юридическое присутствие, исключительно в его физическом смысле. Как законного наследника определённого задела, который передаётся в некоторых отсталых местах не избирательным мандатом. А исключительно по крови, от отца к сыну.

– Мой выигрыш понятен, по крайней мере, в потенциале. А ваш интерес каков?

– Я выиграю не меньше. И через подставные компании, которые в виде независимых лиц войдут в проект – но за ними буду стоять я. И в плане карьеры: если из исполняющего обязанности я хотя б на полгода стану просто главой сектора в колониальной администрации … – старик не оканчивает мысли, красноречиво глядя перед собой. – Прочие возможности, включая смену рода занятий и карьеру в другом департаменте либо на другом направлении, для меня физически закрыты в силу возраста. Мне под семьдесят, – напоминает он. – А возможности типа вашего наличия, извините за канцелярит, есть явления уникальные. Глупо не пытаться договориться открыть вместе замок на двери. Если уж об дверь кто-то иной перед тобой насмерть ошибся. Лично я ничего не теряю, а в случае вашего потенциального согласия приобрести очень даже могу.

– Я не против. – На самом деле, я думал в этом направлении и раньше.

Как и Жойс, собиравшаяся переносить примерно в те края кое-какие плантации и даже людей.

Для самого себя ответ у меня давно готов. Но я, естественно, не мог угадать его величества Провидения, в виде неожиданного звонка этого деда.

– Есть один скользкий момент. Вы в курсе некоторых демаршей на мой счет? Со стороны одной смежной с департаментом структуры? – если он в теме, он должен хотя б краем уха знать о некоторых интересных эскападах в лично мой адрес.

– Вы позволите, я отвечу не прямо? Но не менее исчерпывающе?

Признаться, он сейчас удивляет меня своей уверенностью.

Дождавшись моего кивка, старик продолжает:

– Пусть вас не смущает формат нашего с вами общения. Мне важно было, перед кое-какими собственными телодвижениями, заручиться вашим принципиальным согласием. Звонок для этого вполне годился, с учётом того, что вы наверняка в курсе многого, если не всего… судя по некоторым деталям синхронного выгула собак в столице некими неизвестными, – он многозначительно и дробно смеётся. – Что до ответа на ваш вопрос… Мой ответ вот. Если безопасность в Федерации, как функция, становится франшизой, – постукивание пальцами по крышке стола. – И по этой франшизе некоторые власть предержащие сдают в аренду часть функций управления государством, пусть и исключительно в узкой области… то логично предположить и тот момент, что платежи за аренду от арендаторов должны перечисляться регулярно. И быть немалыми.

– Занятно…

– Да. Что до этих платежей по франшизе. Сейчас сложилась весьма интересная обстановка, когда они не то что не поступают, а наоборот: требуют денежного потока в обратном направлении. Вы меня понимаете. Если просто продекларировать, что в ближайшее время течь в трюме будет хотя бы перекрыта, эта самая франшиза откроется на какое-то время без оговоренных франчайзинговых платежей. За аренду функций у организации, которые вы упомянули.

– У меня есть обязательства по месту работы. – Развить дальше мысль не успеваю.

Поскольку дед перебивает:

– Я видел ваше имя в списке участников одного турнира. Кстати, я именно на нём и собирался с вами встретиться. Забегая вперёд: было бы очень полезно для общего дела войти хотя бы в призёры. Но ваш куратор в Корпусе и так должен был вам это сказать. Попутно! У него свои интересы, но тут тот редкий случай, когда многие вообще несвязанные нити заинтересованностей сходятся в одной и той же точке.

Завтрак в столовой в итоге затягивается на добрые сорок минут.

Несмотря на свою декларацию «просто познакомиться», сидящий на изрядной должности дед ловит момент и пускается в разработку (не отходя от кассы и по горячему) планов нашего с ним взаимодействия.

Попутно, он с невообразимой лёгкостью намечает цели, которые плавно являются задачами его департамента. И, по совместительству, Государства.

Мне, конечно, уже приходилось становиться причиной если и не законотворчества, то, как минимум, правовых и юридических коллизий.

Но до сего момента это имело место лишь в Муниципалитете.

Во внутреннем пространстве Алекс все эти сорок минут издевательски ржёт:

– Выходишь на федеральный уровень!

По-хорошему, ничего плохого дед не предложил. Я где-то ему даже благодарен…

Что не отменяет некоего эмоционального шока у меня – всё-таки, не совсем рядовое событие.

– Интересно, это так совпало? Или Бог действительно есть, и Бак что-то такое и имел ввиду? – рассуждаю во внутреннем пространстве в адрес Алекса.

– Ты о чём? – он качается в своём гамаке, подвешенном у океана, и беззаботно болтает в воздухе ногой.

– Ну смотри. Как сдал этот образовательный минимум, так сплошной рост потенциальных возможностей! Несмотря на все риски и тэдэ. Если бы ещё не с Жойс это всё…

В этот момент, отрывая нас от взаимной с ним пикировки, мой комм привычно активируется снаружи и принудительно.

Смешно, но в этот раз звонков сразу два: капитан Карвальо вместе с Баком, неожиданно возникнув друг перед другом, озадаченно таращатся один на второго.

– Алекс, вообще-то я вам звонил! – Словно в чём-то обвиняя, заявляет куратор.

Как будто я в чём-то виноват.

– И я тоже его набирала, – говорит Камила, обращаясь к Баку.

В глазах доктора Карвальо стоят слёзы, сама она покраснела.

Разговаривают они, что интересно, не на Всеобщем. Камила говорит на Portuguese, Бак – на Кастильяно.

– Так. Пусть он идёт к вам! – принимает решение куратор, видимо, как старший по званию. – Я сейчас тоже к вам в медсектор подскочу!

В медицинский сектор я предсказуемо прибегаю перед Баком.

– Что случилось? – Спрашиваю у Камилы, залетая внутрь.

Местная дверь, кажется, уже давно реагирует на меня, как на саму Карвальо.

Несмотря на слёзы, затрудняюсь классифицировать её эмоции как-то однозначно.

Вместо ответа она виснет у меня на плечах, разводя сырость сверху.

Тут же появляется Бак.

– Ничего страшного, я потом… – роняет бравая капитан и возвращается втихаря реветь за свой стол.

Она отгораживается монитором от нас, поскольку, кажется, ей неловко перед Баком.

– Алекс, вы это сами придумали? – Подполковник держит в руках свой комм, с которого в виде голограммы прямо только что активировал программку, которую я ему посылал.

– Скажем так; тот, кто это придумал на уровне концепции, свои авторские права полностью делегировал мне, – отвечаю, как учила Хаас. – Но вы же понимаете, что это только прототип с весьма ограниченным вокабуляром. Я его набивал вручную, исключительно чтоб протестировать жизнеспособность идеи. Ну и с вами посоветоваться, потому что сам я в теоретической науке, что баран в апельсинах.

– Да тут не о науке речь, тут скорее о прикладном применении надо говорить, – задумчиво морщит лоб подполковник. – Знаете, я навскидку не готов делать реверансы и раздавать авансы. Но! Судя по тому эмоциональному впечатлению, которое оно произвело на меня и на заведующего кафедрой, будущее у идеи решительно есть. Другое дело, как долго займёт реализация и как скоро может появиться конечный продукт? – он требовательно смотрит на меня, ожидая комментария.

– Есть мнение, что через шесть месяцев можно выдать первый онлайн-переводчик по трем базовым языковым парам, закрывая не менее шестидесяти пяти процентов грамматических ситуаций, и неограниченно – словарный запас. – Цифры я не придумываю и не беру с потолка.

Есть точная информация от Алекса. Онлайн-переводчик – это была его идея.

Он говорит, что это точно такой же инструмент в нашу эпоху, как и электрическая лампочка или печь на кухне. Только у нас почему-то на него и намёков нет. Хотя и инфраструктура, и коммуникационная потребность, и программное с аппаратным обеспечения в обществе потенциально давным-давно налицо.

– Я услышал цифры. – Уверенно кивает Бак. – Я вообще-то за ними и шёл. Почему то не хотелось спрашивать по телефону, – признается он. – Видимо, старческие суеверия… У нас, конечно не профильная лингвистическая кафедра. Но, если говорить о крыше проекта на федеральном уровне, то мы её себе можем позволить вполне законно. Единственное но: у него же всё-таки гражданская сфера применения? Насколько могу судить, в девяноста процентах случаев это же не армейский инструмент?

– Господин подполковник, так я и не армейский человек, – резонно ему возражаю. – Я мыслю категориями гражданской экономики и абсолютно цивильными экономическими мотивами, которые вижу вокруг себя. У меня личные обстоятельства сложились так, что под пять языков знаю на уровне родного – просто близкие в своё время постарались и вколотили базу. Я в вашем Корпусе всего-ничего, но без этой языковой базы на сегодня даже не представляю, как функционировать в современном мире. Только вот кроме меня есть масса людей, которые и трёх языков не знают. Логично возникла идея, так сказать, протеза для них. Без которого в сегодняшнем мире очень сложно.

– Протез… – куратор задумчиво барабанит себя по коленке.

– Да. Прототип такого протеза я на коленке и набросал.

– Вы не подумайте, что я обесцениваю! – спохватывается подполковник. – Всё логично, и вы правы… Это просто наша профессиональная деформация – на всё смотреть с нашей утилитарной стороны, – словно оправдывается он. – Алекс. Но я ведь и не только за этим шёл, по большому счёту. Вам должны были позвонить. – Он пронзительно смотрит на меня. – Из столицы. Я некоторым образом в курсе и звонка, и его темы. Вам звонили?

– Да.

– До чего договорились?..

Там же, через пять минут.

Бак только что вышел.

Камила, проводив его взглядом (для чего она смешно высунулась сбоку из-за монитора), моментально вскакивает из-за стола и бросается ко мне:

– Смотри! – Карвальо чуть не силой подталкивает меня к своему рабочему месту и запускает изображение.

На экране вижу, что камера из внутреннего пространства реанимационной капсулы показывает лицо Жойс.

Та очень слабо улыбается уголком рта и вроде как подмигивает нам левым глазом, глядя в камеру из-под опущенных век

– Чоу сейчас занята. Говорит, что всё нормально. Она сама зайдёт позже. – Камила торопливо выдаёт слова, как будто боится, что её перебьют. – Говорит, сыворотка начинает чистить зрение и речевой аппарат в первую очередь. Вот вроде как глаза у неё уже работают; с моими датчиками тоже согласуется.

Жойс, словно подтверждая сказанное, дёргает всё тем же левым веком три раза подряд.

– Она нас слышит? – Уточняю у Камилы.

– Да. Я, когда она не спит, отсюда всю телеметрию ей транслирую, – кивает наше медицинское светило.

– Жойс, ты нас слышишь? – спрашиваю громко.

В ответ левый глаз снова моргает.

– А сама почему не спросила? – на всякий случай уточняю у нашей капитана.

– Боялась, – всхлипывает Карвальо и повторно повисает на моих плечах.

Упираясь своими бубонами мне под подбородок.

– А помнишь, нам Жойс переспать разрешила? – спрашиваю, утыкая палец в один из них.

Камила тут же взвивается в воздух с места и отскакивает на шаг:

– Идиот?!

– Ладно, ладно, я так спросил! – примирительно поднимаю вверх ладони. – Не успели так не успели…

– Идиот, – ворчит Карвальо, моментально успокоившись.

Я, кстати, давно заметил: интимная тема, особенно в моём исполнении, её почему-то моментально раздражает и переключает с любого рода размышлений.

– А вот это было почти обидно, – назидательно выпрямляю вперёд указательный палец. – Могла ведь и мою самооценку уронить!

– Жойс тебе её скоро сама поднимет, – уже полностью овладев собой, буднично отвечает наша доктор.

И, усевшись за стол, начинает изображать игрока на фортепиано по клавиатуре:

– Сейчас попробую поближе датчики подвести, чтоб по импульсам хотя б по вопросно-разговорной системе диалог с ней наладить, – роняет Камила через плечо, погружаясь в какие-то манипуляции и особо не обращая на меня внимания.