Александр Великий. Армия, походы, враги

14 ОБРАТНЫЙ ПУТЬ

За рекой Гифас лежала густонаселенная, но малоизвестная страна — собственно Индийский субконтинент, или полуостров Индостан. Арриан предполагал, что Александр питал надежды на достижение «Великого океана», который, как считали греки, омывает все континенты и как бы окружает всю сушу. На берегах Гифаса измученные постоянными боями, истерзанные стихиями македонцы, одежда которых буквально гнила на воинах, потребовали остановки. Александр же жаждал все новых подвигов и все новых завоеваний — на сей раз он нацеливался на долину Ганга. Однако солдаты забастовали, и даже храбрейший и вернейший из офицеров Александра осмелился выступить на их стороне и говорить от их имени. Царь, раздосадованный поражением в роли агитатора, удалился в шатер в надежде, как видно, на перемену настроения солдатской массы, но воины и не думали сдаваться. Выхода не оставалось — приходилось поворачивать и уходить.

За этой традиционной и повсеместно принятой точкой зрения в отношении причин прекращения похода Александра на Восток кроется, возможно, другая и более сложная подоплека. В конце-то концов, почему такой опытный и искушенный военный предводитель, как Александр, позволил свободно разгуливать по армии слухам о каких-то необычайных опасностях или многочисленных врагах в экзотических местах? Как он вообще мог допустить распространение таких настроений среди солдат, которые, как он прекрасно знал, были деморализованы и утомлены? Если какие-то известия о неизведанной и пугающей Индии за Гифасом все же «просочились» в македонские войска, не правильнее ли думать, что этого хотел сам Александр? Сцены уговоров весьма походят на попытку сохранения лица таким же уставшим и вымотанным, как и солдаты, царем, который считал недостойным героя спасовать перед очередным вызовом — необходимостью идти и идти дальше ради новых побед и свершений. В такой обстановке представлялось более удобным переложить ответственность за прекращение славного похода в неизведанное на плечи простых вояк. Только упорное нежелание армии продолжить путь дальше вынудило Александра отказаться от ждавшей его за рекой и холмами еще большей славы. Такова принятая традиция — в таком виде история дошла до нас. Очередное свидетельство двуличности Александра в этой ситуации находим мы и в приказе расширить лагерь перед уходом до неестественных размеров и наполнить его предметами быта огромных размеров, чтобы в будущем местные жители стали думать, будто воины в армии завоевателя были непобедимыми великанами. Курций рассказывает, что Александр воздвиг 12 жертвенников в ознаменование величия содеянного, повелел разнести лагерные укрепления и поставить там огромные кровати, с целью оставить «чудесный, но неправдивый памятник для потомства» (IX.3.19).

Войско пустилось в обратный путь на запад, но не прямо. Переходить Гифас в поисках океана не требовалось. Александр прекрасно знал, что водная система реки Инд приведет его к морю, и именно в стремлении пройти по ней до самого устья он транспортировал разобранные суда. На пути он покорил воинственные племена — беспокойных соседей своего нового вассала, Пора. Среди них находились и маллы, племя из долины Инда, солидаризировавшиеся с кафеями.

Забывая о собственной безопасности и упуская из вида факт изрядной утраты македонцами тяги к войне и подвигам, Александр первым вскарабкался по лестнице на стену главного города маллов и спрыгнул внутрь. Лишь одни телохранители последовали за ним, да и то не сразу. Когда воины увидели, что царь очутился в ловушке, они скопом бросились на лестницы, отчего те стали ломаться под тяжестью слишком большого количества людей. А тем временем по другую сторону стены, в городе, царь сражался под градом стрел. Один из офицеров, Аврий, погиб, спасая государя, два других, Певкест и Леоннат, позднее удостоились повышения и наград. (Аврий, иначе Абрея, «солдат-двудольник», т.е., скорее, старший воин, чем офицер; у К. Руфа он не упомянут, а погибшим защитником царя называется Тимей [IX. 5.15-16], или Лимней у Плутарха [63], зато говорится еще об Аристоне, о котором молчат остальные. —А.К.) Александра удалось отстоять, но глубоко в груди у него засела стрела, и, когда воины проникли наконец за укрепления, они мстили и не щадили никого, убивая всех — мужчин, женщин и детей.

Александр привел воинов в глубь Азии с Балкан и достиг с ними Инда, преодолев бескрайние пустыни и едва ли не самые высокие горные перевалы. Подсчитано, что пехотинец, участвовавший в кампаниях Александра в Европе в 336-334 гг. и сражавшийся с ним также в азиатском походе, к моменту кончины Александра в Вавилоне в 323 г. покрыл путь общей длиной в 33 500 км, то есть прошел в среднем более 2500 км в год. Но для многих марши на этом отнюдь не закончились. Например, аргираспиды отмеряли ногами дорогу из Киликии в Египет и назад (если только сначала не заходили в Мидию), а затем воевали в ходе кампаний вместе с Евменом в Месопотамии, Персии и на Иранском плато, добавив к вышеприведенной цифре еще по крайней мере 7000 или 8000 км, так что их останки судьба разбросала на протяжении очень и очень длинного пути во множестве стран. Маршрут Александра в Бактрию, а затем в Индию дважды приводил его на горные перевалы, расположенные на высоте примерно 3500 м. Многие из ветеранов Александра имели право с чистой совестью похвастаться переходами через реки Евфрат и Тигр, Амударью и Сырдарью, Инд и три его притока, как к тому же и переправой через Нил. Вдобавок к этим естественным преградам они видели и другие — отчасти рукотворные, — как те же неприступные крепости Тир и Газа, укрепления на скалах Ариамаз и Сисимифр, а кроме всего прочего на горе Аорн у Инда, охранявшиеся к тому же вооруженными и решительными защитниками. Многих унесли раны и болезни, тогда как поселения в Средней Азии кишели колонистами — людьми, более неспособными участвовать в битвах («апомахой»). Иные оставались в подобных местах временно и позднее возвращались в войско, но для многих такое прибежище становилось жалкой и едва ли желанной «отставкой». Речь таксиарха (или уже гиппарха) Кена, сына Полемократа, произнесенная на реке Гифас, дает возможность оценить, так сказать, «кумулятивное» воздействие всех физических и моральных факторов, представить себе тяжесть груза, давившего на солдат в походах Александра:

Мы выполнили все, что могли взять на себя смертные. Нам, измерившим моря и земли, все известно лучше, чем местным жителям. Мы стоим почти на краю света. Ты же хочешь идти в другой мир и проникнуть в Индию, неведомую самим индам, хочешь поднять с укромного ложа людей, живущих среди зверей и змей, и своей победой осветить больше земель, чем освещает солнце. Этот замысел достоин твоего гения, но он не по нашим силам. Твоя доблесть все будет возрастать, а наши силы уж на исходе. Посмотри на наши обескровленные тела, пробитые множеством ран с гниющими рубцами на них. Оружие наше притупилось, не хватает средств защиты. Мы надели персидские одежды, потому что нельзя подвезти наших; мы уподобились чужеземцам-варварам.

У многих ли есть панцири? У кого остались кони? Прикажи выяснить, многих ли из нас сопровождают рабы, что у кого осталось от добычи. Всех победившие, мы во всем нуждаемся. И мы страдаем не от излишества: оружие войны мы израсходовали на войну же (Курций, IX.3.7-11 [по изд. МГУ, 1993]).

Как ни удивительно, Александр уцелел, хотя на протяжении изрядной части пути вниз по Инду он находился в тяжелом состоянии. Ко времени достижения устья реки завоеватель, однако, поправился и вышел в Индийский океан, чтобы принести жертвы богам на границах своего необъятного царства, как сделал это на Геллеспонте в 334 г.

Военные и политические соображения заставили Александра отправить Кратера и основные силы войска маршем через Арахозию и город Александрию (Кандагар), основанный им там. Помыслы самого Александра занимали теперь открытия и исследования. Между тем он собрал оставшиеся части и сопровождавшую войско флотилию в Паттале, в дельте Инда, в рамках приготовления к обратной дороге как по морю, так и по суше.

В соответствии с планом флоту под началом Неарха предстояло идти по воде вдоль пути сухопутных отрядов Александра, когда те выступят в западном направлении. Эскадру, однако же, задержал муссон, и она скоро утратила контакт с армией Александра. Флотилия двигалась вдоль побережья и в итоге прошла Ормузским проливом в Персидский залив; путешествие вовсе не стало легким, напротив, оно было полно тягот, лишений и опасностей. Команды и пассажиров нередко приводили в трепет незнакомые и чуждые условия Индийского океана, в том числе такие необычайные явления, как мощные отливы и приливы, к тому же диковинные животные — киты. Нескольким кораблям не довелось добраться до конечного пути флотилии, они пропали по дороге.

Но люди на суше страдали куда сильнее. Ведомые Александром воины прокладывали себе путь через пустыню Гедрозия. Поначалу они тащили с собой добычу, приобретенную в восточных войнах, а также везли женщин и детей. Но вот начало заканчиваться продовольствие и вода. Курций так описывает этот марш:

По горькой иронии судьбы, изнемогавшее от жажды войско постигло великое несчастье именно от воды, поскольку, притягиваемое жалкими каплями ее, оно разбило лагерь в русле пересохшей реки. Внезапно над далекими горами разыгрался сильный тропический ливень, мгновенно превративший тонкий ручеек в бурный и стремительный поток, в котором утонули многие женщины и дети. Как люди, так и животные несли на марше значительный урон. Больных или потерявших последние силы бросали там, где они падали, ибо ни у кого не осталось мочи поднимать их, не говоря уже о том, чтобы нести ослабленных. Когда страшный ветер стер с лица земли все приметы и запорошил песком все тропы на местности, ставя в тупик не умевших ориентироваться по звездам проводников Александра, они опустили руки, не будучи в состоянии найти дорогу. Очутившись в безвыходном положении, Александр сам, руководствуясь лишь интуицией и чувством направления, повел людей к морю, где на покрытом галькой берегу удалось найти источник пресной воды. По счастью, их оказалось несколько, и вот так, освежаясь водой из таких ручьев, войско шло берегом следующие семь дней.

Кратер начал экспедицию как таксиарх — командир полка «пезгетайрой». Он служил в качестве заместителя командующего войсками левого крыла под непосредственным началом Пармениона, на смену которому готовил его Александр. Кратер всегда оставался незыблемо верным Александру офицером, и карьерный рост этого человека неизменно отражал его истинные способности. По мере течения событий похода Кратеру все больше доверялись отдельные задания. Во время возвращения Александра на запад по пустыне Гедрозия Кратер повел более тихоходные части и инвалидов через Боланский перевал в направлении современного Кандагара. На пути он усмирил бунтовщиков и заключил под стражу зачинщиков беспорядков, каковых взял с собой на царский суд.

В 324 г. Кратер получил назначение сменить Антипатра в роли царского наместника в Македонии. Выполнение задания пришлось отложить из-за смерти Александра и начала Ламийской войны. В 321/320 гг. Кратер возвратился в Азию и в битве у Геллеспонта столкнулся с Евменом Кардийским. Кратера сбросила лошадь, и знаменитый военачальник оказался затоптан копытами коней — печальный конец для талантливого воина, много лет верой и правдой сражавшегося бок о бок с Александром.

Гефестион, сын Армитора, являлся ближайшим другом Александра с самого детства. Еще мальчишками они вместе учились в Миезе, где под присмотром Аристотеля воспитывался наследник престола. Те, кто восхищались Александром и не чуждались романтизированных взглядов, сравнивали молодых людей с Ахиллесом и Патроклом. Были ли они действительно любовниками, как склонно думать большинство современных авторов, не совсем ясно, но Александр, конечно же, продвигал Гефестиона по карьерной лестнице, несмотря на то что тот, похоже, не обладал особо выдающимися качествами лидера и военными талантами. Вместе с тем он показал себя как одаренный организатор, и Александр доверял ему многие вопросы тылового обеспечения и тому подобные задачи — поставки снабжения, транспортировку снаряжения, наведение мостов и основание поселений. К тому времени, когда войско достигло Индии, Гефестион уже очень раздражал иных командиров, а особенно сильно его положение задевало Кратера. В какой-то момент чуть не дошло до настоящего побоища, когда они едва не схватились друг с другом на мечах на глазах собственных друзей и воинов. Александру пришлось вмешаться. Хотя он и рассердился на Гефестиона, поскольку поведением своим тот будто бы не желал признавать, что «был бы ничем, если бы кто-нибудь отнял у него Александра», оба оставались преданными их многолетней дружбе. В октябре 324 г. болезнь унесла Гефестиона, к безутешному горю царя. Если верить Плутарху, Александр велел остричь гривы всех лошадей и мулов в армии, срыть укрепления ближайших городов, а врача Гефестиона приказал распять на кресте и к тому же запретить музыку в лагере. Александр планировал устроить другу самые пышные похороны, в том числе и возвести для него пирамиду. Проект этот так никогда и не воплотился в жизнь, хотя, как говорят, лев в Хамадане представлял собой часть плана. Многие не устояли от соблазна связывать смерти Александра и Гефестиона, сравнивая их с Ахиллесом и Патроклом, при этом намекая на якобы данную и этими двумя друг другу некую клятву уйти из жизни вместе, особенно в свете того факта, что Александр лишь ненадолго пережил друга, скончавшись через восемь месяцев после Гефестиона.

Пусть Александр стойко выносил все лишения вместе со своими людьми — и в самом деле, именно в этом походе он сполна показал истинное благородство, — все же марш его представлял собой самый откровенный кошмар — истинную катастрофу.

В конце концов Александр соединился с Кратером на суше, в Кармании (Кермане). Кратер предоставил измотанным македонцам вьючных животных и слонов, в общем, остаток пути армия проделала в относительно цивилизованных условиях.

При входе в Персидский залив воины Неарха встретили говорившего по-гречески человека, отбившегося от войска Александра, и Неарх отважился пойти на север с небольшим отрядом искать Александра. Как бы там ни было, после радостной и полной восторгов встречи сухопутная и морская колонны экспедиции продолжили движение отдельно. Неарх пересек воды Персидского залива, достигнув сначала устья Евфрата, а потом и Тигра, чтобы окончательно присоединиться к Александру в Сузах. Рассказы о том, какое время занял этот вояж, довольно сильно разнятся между собой и порой совершенно несопоставимы. Но наиболее вероятным представляется, что Неарх отбыл из устья Инда на исходе периода юго-западных муссонов в октябре 325 г. и добрался до Суз весной 324 г.

По возвращении в Сузы в 324 г. Александр с большой помпой отпраздновал заключение смешанных браков. Сам Александр взял в жены Статиру, дочь Дария III, и Парисату, дочь Артаксеркса III. Другая дочь Дария, Дрипет, стала спутницей Гефестиона, и едва ли не сотня персидских женщин и девушек из знатных персидских семей сделались женами македонских командиров. Трудно сказать, сколько солдат женились на представительницах варварских народов, но в данном случае речь, по всей вероятности, идет зачастую лишь о придании законного статуса отношениям сожительствовавших с некоторого времени пар. Свадьбы эти представляли собой часть грандиозного плана Александра по созданию царства на основе культурного сплава из всех живущих в нем народов и племен. Между тем среди аристократии гуляли иные настроения, и после кончины Александра многие вельможи расторгли браки с персидскими женами.