Глава 31

Время летело быстро. Мы с Алексеем так и продолжали жить в разных комнатах под одной крышей, хотя порой мне казалось, что мы обитаем не только в разных помещениях, но и в совершенно чуждых мирах, настолько мы отдалились друг от друга.

Вскоре у нас родился сын Григорий — точная копия своего отца. Мы назвали его так в честь дедушки Алексея. С первых дней жизни все почему-то стали звать малыша Грегори

— на американский манер. Меня это нисколько не смущало, так как мне нравились оба варианта этого имени.

Дёмин даже присутствовал на родах и был безмерно счастлив тому, что у него родился сын. Моя палата в престижной клинике Майами вся была заставлена букетами роз, казалось, что даже дорога от клиники до нашего дома была устлана ими. Но даже рождение сына не помогло нам сблизиться. Я прекрасно понимала, что это я поставила эту непреодолимую стену между нами, но ничего не могла с этим поделать. Я не могла смириться с тем, как он поступил когда-то, и всё ещё была уверена, что никогда его не прощу.

На людях мне всё же приходилось вести образ жизни жены Алексея Дёмина: ходить с ним на приёмы и прочие торжества, хотя дома мы почти не разговаривали и могли даже не видеться по несколько дней подряд. Всё это было ужасно, особенно, если учесть ещё и тот факт, что об этом не знали ни мои родители, ни Лена: мне даже не было кому излить свою душу.

Однажды вечером я сидела за столиком в саду и покачивала коляску, в которой сладко спал Грегори. Мой взгляд был устремлён на ворота, я даже не помню, о чём думала тогда. В этот момент подошёл Алексей и присел рядом.

Увидев, что я смотрю на ворота, он резко встал из-за стола, приблизился к воротам и нажал на пульт — ворота автоматически распахнулись.

— Иди, Виктория! — сердито буркнул он мне. — Ты вольна идти куда пожелаешь! Ты ведь этого хочешь? Я прав?

Я растерялась, не зная даже как реагировать на такое.

— Но имей в виду: сын мой останется здесь! — продолжил он, только что искры из глаз не пуская. — Он всегда будет здесь, независимо от того, где будешь ты! Ты поняла? Отныне для тебя не будет существовать никаких запретов на передвижения! Можешь идти, куда пожелаешь!

Его слова больно меня ранили. Я оставила Грегори на Лин, вскочила и побежала в дом. В тот день я снова долго плакала. И в какой-то момент ко мне пришло понимание: я теперь навсегда зависима от этого дома. Мне никогда не уйти отсюда, ведь больше всего на свете я любила своего сына и ни за что не позволила бы кому-то нас разлучить, даже его отцу.

Прошёл год нашего совместного существования с Дёминым под одной крышей. Однажды вечером мы готовились пойти на очередной светский приём, который почему-то был для Алексея очень важен. Я, как всегда, должна была сопровождать его.

Всё выглядело, как обычно: на мне изящное платье, на нём элегантный костюм, известный холдинг, море гостей, изысканные угощения, тихая музыка, светские разговоры, вспышки фотокамер… Но в один момент к нам неожиданно подошли журналистка с оператором. Женщина стала забрасывать нас перед камерой каверзными вопросами:

— Госпожа Дёмина, как поживает ваш маленький сын? Ему ведь скоро исполнится полгода? Не так ли? За какую сумму вы готовы согласиться на фотосессию с сыном для популярного издания?

— Господин Дёмин, расскажите об отношениях с вашей супругой! Говорят, ваша семья

— это всего лишь искусно разыгрываемый спектакль для зрителей, а на самом деле вы даже не разговариваете друг с другом. Это правда?

— Моя личная жизнь и всё, что связанно с моей семьёй, неприкосновенны для прессы! Настоятельно рекомендую вам и подобным вам репортёрам хорошенько это запомнить! — резко отрезал Алексей, мастерски избавившись от назойливой журналистки. Произнося эти фразы, он бросил на меня острый взгляд, и я поняла, что он очень рассердился: похоже, слова этой дамы сильно его задели.

"Как только ей в голову пришло спрашивать такие вещи в присутствии такого количества людей? — недоумевала я. — Наверное, она сделала это специально, желая ещё больше отдалить нас друг от друга!"

И у неё это замечательно получилось! После инцидента Дёмин весь вечер был сам не свой и даже не скрывал, что у него — плохое настроение. Когда мы приехали домой, вся его злость обратилась на меня. Когда мы поднялись на второй этаж и я, как всегда, направилась к своей двери, Алексей внезапно преградил мне путь.

— Можете забыть об этой двери, госпожа Дёмина! Отныне для вас существует только одна дверь! — указал он рукой на свою спальню. — Смею заметить, вы уже перешли все рамки дозволенного! Моё терпение кончилось!

— Тебя разозлила эта бестактная дамочка и ты позволил злости взять верх над рассудком?.. — занервничала я.

— Как раз наоборот! Эта дамочка сказала правду мне в глаза, и я теперь очень рассудительно мыслю! — сердито ответил он. — Так что прошу! И даже не вздумай кричать! Грегори спит.

Сказав это, Алексей грубо схватил меня за локоть и прижал к себе. Другой рукой он закрыл мне рот и, можно сказать, занёс в свою спальню. Когда мы очутились внутри, он бросил меня на кровать и закрыл дверь на ключ.

— Ты с ума сошёл?! Что ты делаешь? — испугалась я. Его поведение было возмутительно. — Сейчас же выпусти меня отсюда!

— Нет, милая, и не мечтай! Я делаю то, что давно уже должен был сделать! Ты моя жена и твоё место здесь, в моей постели! Ты когда-нибудь слышала о таком понятии, как супружеский долг? Неужели я настолько жалок, что не смогу справиться с собственной женой?! Хватит! Ты и так уже сделала из меня посмешище на весь мир!

Он стал грубо стягивать с меня платье и целовать в шею.

— Отпусти меня! Ты делаешь мне больно! — кричала я, вырываясь из его рук.

— Прекрати кричать! Думаешь, я не сумею укротить твою буйную натуру?!

— Не смей ко мне прикасаться! Я тебя не хочу! Не хочу! — в слезах выкрикивала я ему в лицо. — Ты мне противен! Лучше уж, отдаться, кому попало, чем переспать с тобой!

После этих слов Алексей внезапно остановился и отпустил меня. Его глаза налились кровью — это было видно даже в темноте. В следующее мгновение он в бешенстве вылетел из спальни, оставив меня на своей кровати всю растрёпанную, в наполовину снятом платье.

Я поднялась, поправила покрывало и ушла в свою комнату.

В ту ночь он так и не вернулся домой — так же как и в следующую. Прошла неделя, вторая, третья… Дёмин совсем перестал ночевать дома и наведывался только к сыну.

Меня почему-то стало это беспокоить, но я наотрез отказывалась признаться себе в том, что переживаю за него и даже ревную. Я не хотела смириться с той правдой, что не переставала любить его ни на секунду. И даже жестокого, властного, грубого — я всё равно любила его и ждала…

— Сегодня Алексей приходил? — в очередной раз спросила я у Лин, сидя в гостиной и играя с Грегори.

Да. Господин Дёмин заезжал рано утром перед работой. Он долго сидел у кроватки сына, — написала она, — Он очень любит Грегори, также как и вас…

Я бросила на горничную недоверчивый взгляд.

— Интересно, а почему компания Алексея называется "APO Construction"? — озвучила

я свои мысли.

Не может быть, чтобы он вам не рассказывал — это же в честь его мамы: Анна Павловна Орлова, — поведала мне Лин в своём блокноте.

— Вот как! Я и не задумывалась… В ночь после нашего с Лин разговора мне приснился странный сон. В моём сне был

Глеб. Мы стояли с ним на раздорожье в каком-то поле. Он обнял меня, поцеловал в щёку и пошёл куда-то вдаль. Это было похоже на прощание. В последний момент перед тем, как скрыться за горизонтом, он повернулся ко мне и указал рукой в противоположном направлении. Я взглянула туда, куда он указывал, и увидела там Алексея с сыном на руках. Глеб дал мне понять, что мой путь теперь с ними — это я поняла даже во сне.

Я проснулась вся в холодном поту. Картины сна всё ещё мелькали у меня перед глазами, и я чётко видела перед собой лицо Глеба. Пока я обдумывала свое необычно яркое видение, меня вдруг посетило ощущение, что невидимая нить, которая до сегодняшнего дня связывала меня с Глебом, как-то неожиданно оборвалась: словно он меня… отпустил. Чувство свободы внезапно овладело мной: я ощутила, что с моих плеч скатился тяжкий груз. Я теперь знала, как мне дальше жить и что делать.

На следующий день я разузнала, где обитает Алексей и поехала без предупреждения прямо к нему. Это был пентхаус в одном из фешенебельных районов Майами. Меня не останавливало ни то, что он на меня сильно обижен, ни то, что за его дверью меня мог ожидать какой угодно неприятный сюрприз. О последнем я даже думать боялась.

Я вышла из лифта и позвонила в дверь, молясь, чтобы Алексей был дома. В течение минуты он открыл мне дверь.

— Кого я вижу?! Госпожа Дёмина собственной персоной! — несколько театрально воскликнул он. В его голосе ощущалась ненаигранная боль.

— Ты позволишь мне войти? — негромко спросила я.

— Да, пожалуйста, проходите! Только не пойму цель вашего визита… Вы пожаловали проверить, один ли я здесь? Не так ли? И кого вы надеялись со мной застать: Лауру, Ванессу, Линду или кого-то ещё?

Я промолчала.

— Могу поспорить, что ты пришла сюда именно для этого… И если, не дай Бог, твои предположения оправдались бы, это дало бы тебе все основания сжечь между нами последние хрупкие мосты… Такую идею ты вынашивала? Правда, ведь? — продолжал он гнуть свою линию. — Скажи мне Виктория, ты действительно этого хочешь? Ты действительно хочешь навсегда вычеркнуть меня из своей жизни?

Я продолжала молчать. У меня не было сил с ним спорить. Бесконечные ссоры и споры успели сполна надоесть мне за эти месяцы.

— А, ну да! У тебя не получится это сделать из-за сына: жестокий господин Дёмин пригрозил, что не отдаст тебе ребёнка, если ты уйдёшь, вот ты и вынуждена жить с этим монстром, то есть, со мной, и всё терпеть…

— Прекрати… — прошептала я.

— Зачем прекращать? Это же, правда! Ты ведь даже не хочешь меня! Я тебе противен! Так? Тебе, по твоим словам, первый встречный был бы милее, чем я!

Я отвернулась и тихо заплакала.

— Нет уж, уволь, Виктория! Только не слёзы! — рассердился Дёмин. — Почему ты плачешь, скажи? От разочарования? От злости? От безысходности? Или же от ненависти?

— стал он прямо передо мной.

— Я плачу от непонимания с твоей стороны… От того, что ты не чувствуешь мою боль…

— Я не чувствую твою боль?.. — яростно возмутился он. — Я чувствую твою боль во сто крат сильнее, чем ты сама её чувствуешь! Как ты не видишь этого? Чего ты от меня хочешь? Я устал, милая! Устал ждать, когда же ты, наконец, меня простишь! Я не могу жить с тобой под одной крышей и не прикасаться к тебе! Не могу выносить того, что ты со мной не разговариваешь! Думаешь, я жалею о том, что тогда сделал? Нисколько! Я уже говорил тебе и повторю ещё раз: если бы можно было повернуть время вспять, я поступил бы так же! Потому что я люблю тебя! Потому что мне невыносимо было видеть тебя чужой женой! И если бы я этого не сделал, кому от этого было бы легче — тебе, Глебу, мне? Я не хотел его смерти, это просто фатальное стечение обстоятельств! Всё, чего я хотел, это только быть с тобой рядом! И знаешь, мне почему-то кажется, что Глеб тоже желал тебе только счастья. И если он действительно наблюдает сейчас за нами сверху, то не думаю, что он рад происходящему!

— Я знаю… — тихо промолвила я.

— Знаешь? Тогда в чём проблема? — не понимал Дёмин. — Если проблема в том, что ты действительно испытываешь ко мне только ненависть и никакой любви уже давно нет, то я отказываюсь так дальше жить!

— Ты хочешь, чтобы я ушла из твоего дома? — едва сумела выдавить из себя я.

— Ребёнку нужна мама! Именно поэтому ушёл я…

— Ты терпишь меня только ради сына?.. — со слезами на глазах промолвила я.

Не дождавшись от Алексея ответа, я в панике бросилась к двери. Дёмин догнал меня.

— Ты, правда, считаешь, что я тебя только терплю?.. — взяв меня за плечи, произнёс он.

— Ты не услышала? Я ведь только что сказал, что люблю тебя! А ты, Виктория? Что чувствуешь ко мне ты? Ты всё ещё меня любишь?

— Люблю! Люблю! Люблю! — прокричала я и закрыла глаза.

Алексей нежно прикоснулся губами к моему лбу — это было такое желанное прикосновение! Затем он прижал меня к себе и стал целовать. Мои ресницы, скулы, шея, плечи купались в его горячем дыхании, в нежности и ласках… Я не могла насытиться его

губами, мне так не хватало его рук и этих крепких объятий, в которых я добровольно тонула теперь, потеряв чувство реальности…

— Прости за те слова, которые я сказала тебе тогда в спальне, — шептала я, нежно его обнимая, — Это всё неправда! Я хочу тебя! Безумно хочу! Мне в целом свете нужен только ты один…

— Моя маленькая девочка… моя принцесса… моя любимая жена… Как же я соскучился по запаху твоих волос! По этим медовым устам и нежной, как шёлк, коже! Ты

и не представляешь, как сильно я тебя люблю!

Мы так изголодались друг по другу, что не хватало никакого терпения: мы жадно срывали друг с друга одежду, обнажая наши тела и наслаждаясь сладостными прикосновениями. Алексей обхватил меня за ягодицы и поднял на руки. Он вошёл в меня прямо на весу, и я почувствовала внутри себя дерзкие толчки его движений. Я обнимала его шею и почти кричала от удовольствия. В это время он страстно целовал меня, доводя до безумия нарастающей скоростью своих толчков. Мы дошли до апогея одновременно, после чего, даже без минутной передышки, перешли в спальню.

После столь затянувшегося перерыва эта ночь показалась мне самой сумасшедшей из всех, которые у нас были. Наутро я едва сумела открыть глаза, и, увидев Дёмина рядом с собой, счастливо улыбнулась.

— Доброе утро…

— Доброе утро, моя принцесса, — улыбнулся он мне в ответ.

— Ты ведь не уйдёшь на работу? — вдыхая пьянящий аромат его кожи, промолвила я.

— Нет! Сегодня у меня есть дела поважнее: я целый день пробуду со своей семьёй, — поглаживая мои волосы, ответил он. — К тому же, нужно перевезти мои вещи домой. Надеюсь, ты примешь меня обратно?

Я снова улыбнулась.

— Надо вставать, Грегори ждёт, — подняла я голову и взглянула на часы.

— Не волнуйся! Я уже созвонился с няней. У них всё в порядке, — потянул меня Дёмин обратно к себе. — Скоро мы будем дома.

— Как же хочется, чтобы так было всегда, — мечтательно произнесла я.

— Теперь так будет всегда! Вот увидишь! — ответил Алексей и наградил меня утренним поцелуем.

В этот же день он перевёз свои вещи из пентхауса в дом. А спустя две недели мы вместе полетели в Украину. У меня оставалось там незаконченное дело…

Как только мы приземлились в Киеве, сразу же поехали к Глебу на могилу. Я зажгла свечу, а Алексей повесил на крест венок.

"Прощай…" — тихо прошептала я, глядя на фото Глеба, и положила письмо на чёрный мрамор.

Уходя, я снова обернулась: теперь на могиле Глеба был венок и от меня, пускай спустя год…

Проведав моих родителей и Ленку, мы вернулись домой. Маленький Грегори очень обрадовался нашему приезду. Мы расцеловали сына и подарили ему привезённый с собой подарок. Это была большая, яркая музыкальная игрушка — детское пианино. Отдав сына няне, я присела за рояль — ему очень нравилось, когда я играла. Няня стояла рядом, с улыбающимся Грегори на руках. В этот момент Алексей принёс ещё один стул и присел рядом со мной. Мы переглянулись.

— Аллегро в четыре руки, господин Дёмин? — нежно улыбнулась ему я.

— Да, госпожа Дёмина, если вы не против… — ласково ответил он.

Ещё через три года у нас родилась дочь Анастасия, очень похожая на меня: с такими же кокетливыми кудрями и красивыми зелёными глазами. Алексей не чаял в дочери души и любил так же сильно, как и сына.

Конец

Загрузка...