Альтернативная культура. Энциклопедия

Наркотики

НАРКОТИКИ (от греч. narkotikos — приводящий в оцепенение, одурманивающий) — психоактивные препараты, влияющие на восприятие и сознание; обладают различным действием на центральную нервную систему — стимулирующим, угнетающим, галлюциногенным.

Существует и другая систематизация: собственно Н.(героин, крэк, кокаин, другие тяжелые Н.) и психоделики (ЛСД, псилоцибин, мескалин,марихуана). Первые разрушают психику и вызывают физическую зависимость, вторые, воздействуя на кору головного мозга, создают эффект расширения привычных границ сознания. Основная функция психоделиков — помочь личности выйти за собственные пределы, как это происходит в медитативных и трансовых практиках.

На протяжении всей истории человечество сталкивалось с Н. Теренс Маккена даже считал, что именно психоделики повлияли на эволюцию homo sapiens. В своем труде «Пища Богов» он исследует роль и место Н. в разных культурах, от индо-иранской сомы до ритуального употребления грибов индейцами Южной Америки. Вывод — психоделики часто употреблялись в инициатических шаманских обрядах, шаманизм — общая проторелигия,следовательно, каждый этнос когда-то пережил свою психоделическую революцию. Другой значительный популяризатор Н., американский писатель Карлос Кастанеда, предложил не только стратегию, но и тактику обращения с психоактивными веществами. По Кастанеде, Н. — «растения силы», весьма опасные и требующие специальных навыков.

Вокруг каждого наркотика возникает своя мифология и специфическая субкультура. Кокаин, к примеру, эстетически соответствует «золотой молодежи», выражает потребности соревновательной среды яппи (повышение работоспособности). Марихуана, напротив, окутана флером демократизма и созерцательности хиппи и расты. Экстази и амфетамины серьезно повлияли на рейв девяностых,героин — на рок 1960-1970-х, а в наиболее известных фильмах последних лет психоактивные вещества — часть поэтики: «Криминальное чтиво», «Страх и ненависть в Лас-Вегасе», «На игле», «Спасите Грейс», «Аптечный ковбой», «Реквием по мечте».

В экс-СССР Н. демонизируются, что создает эффект повышенной заинтересованное™, при том, что едва ли не каждое третье растение на Украине и в Южной России обладает психоактивным эффектом. В Европе отношение к марихуане меняется, в Голландии она легализована, а правила насчет других Н. смягчены. Впрочем, повсеместный легалайз — дело далекого будущего. Пока что единственный дозволенный наркотик —алкоголь, который, подобно героину, разрушает и психику, и тело.

[А. Курина]

СМ.: Алкоголь, Героин, Марихуана, Кислота, Легалайз, ЛСД, Психоделия, Раста, Экстази.

Насилие

НАСИЛИЕ (в искусстве) — агрессивное, часто беспричинное воздействие на индивида или сообщество, как правило, включающее физические истязания или пытки, нередко сопровождающиеся летальным исходом или травмой.

Как самостоятельная проблема Н. осознается с конца XVIII — начала XIX века (отмена пыток Марией-Терезией в Австрии; ликвидация публичных казней; изобретение анестезии Пироговым), отчего какие бы то ни было посягательства на целостность человеческого тела воспринимаются как вопиющие — или, по крайней мере, требующие обнародования. Индивид анализирует Н. сразу же после повышения порога собственной чувствительности.

Как ни странно, в искусстве периода обеих мировых войн Н. не играет главенствующей роли, хотя и внешне чрезвычайно распространено: его злокозненность амортизирована его же ритуальной заданно- стью. В любом случае, батальное Н. окказионально и дифференцированно, поэтому отдельно останавливаться на нем не стоит. Также обойдем архаическую эпоху, искусство которой, однако, никогда не испытывало недостатка в Н., «покрывая » его эпической невозмутимостью и высшей целесообразностью, а то и просто реальностью ратного быта. Напротив, как раз мирно-благополучное время с его видимой скукой и предсказуемостью провоцирует чрезмерность Н. в искусстве и жизни (дискуссионным остается вопрос, что при этом первично, то есть кого обвинять в «преступном миметизме»).

Одним из родоначальников «искусства Н.» признается Донасьен Альфонс Франсуа де Сад, чья фамилия легла в основу термина, охватывающего едва ли не основные проявления Н. На Руси же телесный аспект Н. одним из первых актуализировал в 1910-х годах М. Арцыбашев, опирающийся на фактаж «столыпинской реакции», рефлексируя над «проблемами пола» — в смысле их жесткого форсирования. Советское искусство пыталось ввести Н. в русло революционной оправданности (которую еще ранее разоблачил в «Тайном агенте» 1907 года Д. Конрад, истолковавший Н. этого уровня как «инструмент собственного честолюбия »), но не могло все время игнорировать его иррациональный, внеклассовый характер (так, «дело чубаровцев» 1926 года — групповое изнасилование в переулке Ленинграда — повлияло на отдельные произведения И. Терентьева, В. Каверина). Это же, по мнению исследователей, послужило причиной запрета «Белой книги преступлений», редактируемой И. Эренбургом в конце сороковых. Традиционно Н. квалифицировалось как дело рук контрреволюционеров («Махновщина» А. Тышлера, 1927) или карателей- оккупантов (фильм «Иди и смотри» Э. Климова), противоположной являлась позиция М. Ромма, сознательно удалившего из «Обыкновенного фашизма» шокирующие эпизоды.

Экспрессионизм, вопреки программному интересу к теневым явлениям жизни, оставил не много сцен Н. («Ночь» М. Бэкмана, 1918-1919). Однако близкий к этому течению Ф. Кафка сосредоточенно исследовал варианты Н. в большинстве произведений. Неизменной для него оставалась связь между спровоцированным физическим страданием индивида и государственно-бюрократической машиной (красноречивее всего — «В исправительной колонии»); на самом деле Н. тревожило автора на уровне личностных переживаний и кошмаров. Что касается сюрреализма 1920-1930-х годов, то он демонстративно положительно оценивал художественные проявления Н. После модернизм временно прекращает актуализацию Н. — вплоть до семидесятых, когда знаковыми для своей эпохи становятся фильмы С. Пекинпа «Соломенные псы» (1971), С. Кубрика «Заводной апельсин» (1971), Д. Бурмена «Избавление» (1972), где Н. торжествует в разнородных контекстах: английской провинции, общества будущего, лесных массивах Аппалачских гор — и тем не менее недвусмысленно осуждается авторами.

Новая вспышка увлеченности Н. наблюдается в искусстве девяностых — чуть ранее на постсоветских территориях (казус чернухи в литературе, кино), а на Западе — ближе к миллениуму, словно накликая апокалиптику грядущего. Симптомом последнего является интерес к снаффу — противоестественному жанру, снимающему разницу между зрителем и участником или делающему первого соучастником преступления (соответствующие эпизоды в романе М. Уэльбека «Элементарные частицы», 1998, фильме А. Аменабара «16 мм», 1996). Фильм «Необратимость» Г. Ноэ (2002), по сути, ничем принципиально новым не обогащает проблематики Н., однако примечательно его фатализирует (российское соответствие — лента А. Германа «Хрусталев, машину!»), доведя центральный эпизод до стадии антикатарсиса. Все чаще Н. изображается как горестный результат неких действий («Застреленный» Г. Рихтера, 1988, ранее —инсталляции неодадаиста Э. Кинхольца, например, «Конец 11-го часа», где на экране телевизора маячит кадр из вечерних новостей с отрубленной головой вьетнамского ребенка). «Забавные игры» М. Ханеке (1997) реанимируют тотальность Н. семидесятых годов до нечеловеческого предела, обогащая тему моментами интерактивности. Культовый роман Ф. Бегбедера «99 франков» единственной сценой абсурдного Н. развеивает иллюзию рекламного преуспеяния героя. Во всех перечисленных случаях речь идет о творческих персонах мейнстримного порядка, а не о злостных маргиналах вроде Ч. Буковского, который привычно мешает Н. с сексом под соусом отщепенческого нигилизма. В поп-музыке до сих пор Н. являет себя лишь эпизодически, — от декоративно-зоофобных выступлений Элиса Купера до тематики группы Rammstein.

Что касается стандартизованного Н. в современном голливудском кино, то оно лишь передает сегодняшнюю ситуацию дегуманизированной жестокости, ничем, по существу, кроме бюджета, не отличаясь от отечественных некрореалистов, в свою очередь доводящих карикатурность Н. до нелепицы. А в творчестве Квентина Тарантино чрезмерность кровавых эпизодов уравновешивается хорошо скрытым морализмом автора, отсюда насыщенность «Криминального чтива» (1994) цитатами из книги Иезекииля, а «Убить Билла» (2003) — самурайским героизмом. Особая тема — криминальный аспект Н. в искусстве, наиболее полно воплотившийся в литературе и кино,но в последнее время неравнодушным оказывается и визуальное творчество. Актуальное искусство не только отображает Н., но и мультипродуцирует его — на примере собственной персоны (СМ.:боди-арт) либо же привлекая к этому «братьев наших меньших» (заклания животных в галереях Москвы и Киева).

События 11 сентября 2001 года поневоле перевели разговор о Н. в русло крупнотеррористических общностей и сместили центр внимания с квазицивилизованного Запада на якобы варварский Восток, но пока не смогли предложить зрителю ни одного заметного произведения на этот счет. Результатом чего явилось затушевывание индивидуальной ответственности за Н. и очередной виток релятивизма в общественном сознании. Ведь макро- Н. вовсе не представляет собой самой опасной разновидности, и обеспокоенность его ростом не может оправдать игнорирования микро-Н.

[О. Сидор-Гибелинда]

СМ.: Артхаус, Боди-арт, Некрореализм, Провокация, Садо/мазо, Театр Жестокости.

Чарльз Буковски (1920, Андернах, Германия — 1994, Сан-Педро) — американский писатель андерграундного толка (в 1966 году объявлен в Нью-Орлеане «аутсайдером года»). Сын немки и солдата Оккупационной армии. Сменил множество профессий, от посудомоя до работника на фабрике собачьих бисквитов. Самоучка. Большинство книг написал от руки, не имея печатной машинки. Первая публикация в 1944 году в журнале «История». Умер от лейкемии. Автор книг: прозы — «Заметки старого козла» (1969), «Самая красивая женщина в городе» (1967-1983), «Почтамт» (1971), «Эрекции, эякуляции и истории обыкновенного безумия» (1972), «Трудовая книжка» (1973), «Ветчина на ржаном хлебе» (1982), «Пьянь» (1987), «Голливуд» (1989), «Макулатура» (1994), сборников стихотворений «Цветок, кулак и зверский вой» (1959), «Болтаясь в Турнефортии» (1982) и др. По произведениям сняты фильмы «Истории обыкновенного безумия», реж. М. Феррери (1981), «Пьянь», реж. Б. Шредер, (1987).

НБП

НБП (Национал-большевистская партия) — радикальная организация националистического толка. Основана в 1993 году слиянием Национал-радикальной партии,руководимой известным российским писателем Эдуардом Лимоновым (Савенко), и историко-религиозной ассоциации «Арктогея» во главе с публицистом, культурологом Александром Дугиным. Формально отсчет ведется от 28 ноября 1994 года, дня выхода в свет первого номера газеты «Лимонка ».

Идеология НБП имела национал-социалистический акцент: левацкое представление об экономике (социальная справедливость, коллективный труд, передел собственности) и ультраправая риторика о российском господстве, примате духа над индивидом и т. п. Во внешних делах предполагалось установление российской гегемонии на территории бывшего СССР и всей Евразии. Постулаты, не слишком оригинальные среди общей фашизации РФ, разбавлялись поэтико-утопическими пассажами: «...мы создадим всем райские условия существования. Ощетинимся ракетами на противников, а сами разобьем сады и фонтаны, населим города и леса Родины счастливым новым человечеством. В парках и ручьях будут резвиться кентавры и наяды, бродить фавны и боги».

Подпускал высокопарности Дугин, говоря о партии как «герметическом сосуде алхимической трансмутации».

Среди других пряностей — требование свободной продажи оружия, запрета абортов, введения смертной казни (первые кандидаты на расстрел — Горбачев, Ельцин и Гайдар) и смягчения ответственности за воровство.

Сочетание литературной харизмы Лимонова, с одной стороны, и красноречия Дугина — с другой, позволило подать нацинал-большевизм в привлекательной интеллектуальной упаковке. Удалось привлечь известных на тот момент персон: панк-рокера Егора Летова, руководителя поэтического «Ордена куртуазных маньеристов» и рок-группы «Бахыт компот» Вадима Степанкова, лидера расистской трэш-группы «Коррозия металла » Сергея «Паука» Троицкого, певицу и поэтессу Наталью Медведеву, гей-литератора Ярослава Могутина, создателя поп-группы «Запрещенные Барабанщики» Ивана Трофимова, самиздатовского публициста Михаила Вербицкого; самым одаренным здесь был, конечно, петербургский композитор и музыкант Сергей Курехин. С такими кадрами НБП могла провозглашать себя «контрэлитой», претендуя на культовый статус в аполитичной молодежной среде, пополняясь не только образованными радикалами, но и панками, скинами, рок-фанатами. Акции носили характер ярких представлений, политика дополнялась культурой — лекциями Дугина, выставками, концертами, вечерами поэзии.

Увы, эстетский флер маскировал коричневую начинку, чему доказательством являлись попытки объединения НБП с откровенно фашистскими РНЕ Баркашова (1994) или Народно-национальной партией (1996). 1996 год стал годом первого кризиса. Доселе нацболы проигрывали вовне, на выборах. Однако имелась внутренняя проблема — Дугин.

Если сравнить его тексты, проследить поведение в разные периоды, то за пафосом и мистицизмом проступит лихорадочное желание быть замеченным, дорваться до власти. Беспринципным «трансмутациям» Дугина несть числа. Одна из них имела место в 1996 году, когда он неожиданно предложил поддержать на президентских выборах Ельцина. Как следствие, НБП оказалась в изоляции среди националистов. В 1997 году Дугин нашел новую игрушку — старообрядчество. С его подачи партийцы переоделись в черные рубашки с поясом, обросли бородами, стали соблюдать посты, скандировать лозунги вроде «Ленин, Сталин, Аввакум». Лимонову, человеку европейского склада, такая посконность понравиться не могла. Конфликт между лидерами достиг апогея в 1998 году, когда следом за Дугиным партию покинуло более половины московского отделения. Ушли «знаменитости», наподобие Летова. Раскол перекинулся на регионы. А Дугин успешно вознесся как придворный политолог, вождь карманной организации «Евразия» и неутомимый одописец президента Путина.

Из кризиса НБП вышла значительно изменившейся. Исчезла дугинская мистическая мишура, место православия занял ислам. Ряды партии вновь начали расти, теперь за счет пролетарской молодежи. Однако трудности продолжались. В том же 1998 году Министерство юстиции дважды отказало НБП в перерегистрации. Началось полулегальное существование. Лимонов предостерегал власть, что НБП теперь может пойти путем «Муссолини, "Красных бригад" и рафовцев. И я не смогу и не захочу удерживать своих людей... »

Путь террора был действительно избран — не настоящего, а «кулинарного», шутовского. Регулярные полт-перформансы приковывают внимание к НБП уже более шести лет. Подобная линия активного действия предусмотрена еще в «Программных документах»: «Надо лезть повсюду. Подключаться к рабочему движению, к перекрытию магистралей, шоссе, оккупации заводов, к выступлениям в регионах, к каждому митингу. Использовать терроризм, если не остается никаких других способов политической борьбы».

Разрыв с националистами и противостояние с властью активизировали заявленную стратегию. Акции малочисленны по исполнению, но неизменно эффектны. Вот лишь некоторые из них.

1998: «Требуем закрытия Бутырки» — пикетчики приковывают себя к огромной решетке подле одноименной тюрьмы.

1999: 10 марта — двое нацболов бросают в кинорежиссера Никиту Михалкова тухлые яйца во время его лекции. Михалков показывает себя законченным трусом — бьет ногой по лицу уже схваченного парня, использует связи во власти, чтобы активистов наказали максимально. После полугода отсидки один из нацболов выходит на волю с открытой формой туберкулеза. Август: 15 активистов захватывают и удерживают башню Матросского клуба в Севастополе в течение нескольких часов. После пятимесячной отсидки на Украине переданы России.

2000: забрасывание бутылками с мазутом посольств Латвии, Казахстана, Швейцарии, здания комиссии Европейского сообщества при ООН в Москве. 17 ноября три активиста забаррикадировались на смотровой площадке собора св. Петра в Риге, вывесили транспаранты и угрожали муляжом гранаты, чем на несколько часов привели рижскую полицию в состояние, близкое к истерике.

2003: 14 сентября группа нацболов приковалась наручниками к вагону поезда Москва—Калининград, создав немалые проблемы для литовских пограничников и полиции.

К этому стоит добавить атаки против столь заметных особ, как певица Валерия, принц Чарльз, Михаил Горбачев («избиты» цветами), композитор Раймонд Паулс (брошен торт), генсек НАТО Джордж Робертсон и лидер КПРФ Геннадий Зюганов (помидоры), лидер ЛДПР Владимир Жириновский (горчица и мороженое), глава Центризбиркома Александр Вешняков (майонез).

Как правило, за свои выходки активисты отделывались коротким заключением или условными сроками: число членов НБП, подвергавшихся уголовным или административным наказаниям, перевалило за сотню. Приход к власти бывшего офицера КГБ Владимира Путина изменил ситуацию. Негативная позиция Лимонова прозвучала диссонансом в хоре националистических славословий Кремлю. На партию обрушились репрессии, вершина которых — арест Лимонова и нескольких активистов весной 2001 года по обвинению в незаконном приобретении оружия. Лимонов получил четыре года, из которых отсидел около двух, и был выпущен на свободу условно-досрочно — полный энергии и планов.

Позиция НБП противоречива. До и после освобождения Лимонов сделал ряд заявлений, которые ранее в его устах представить было невозможно: потребовал предоставления независимости Чечне, заклеймил режим Путина за подавление свободы СМИ и усиление роли спецслужб, то есть заговорил на языке ненавистных когда-то демократов. Последняя (январь 2004 года) инициатива нацболов — «Россия без Путина».

Преждевременно называть НБП диссидентами. Скорее, сегодня по своей практике они — выразительно ситуационистское движение, противостоящее нынешнему российскому «обществу спектакля » в его убогом «гэбэшном» исполнении. Правда, в отличие от Ги Дебора и его соратников, лимоновцы марксистами не являются и от национал-сталинистского наследия не отказываются. Но, как ни парадоксально, НБП — наиболее реальный кандидат на роль радикальной организации западного образца — по крайней мере, в своих нестандартных и будоражащих действиях. Чтобы стать местным «Ситуационистским Интернационалом», необходима ревизия базовых положений идеологии. Что зависит от одного человека — Эдуарда Лимонова.

Очевидно, он — человек боя, который живет полной жизнью, только когда борется с обстоятельствами. Похоже, нынешний поход против Путина, ФСБ и прочих душителей свободы — лишь новый сюжет текста, сочиняемого Лимоновым жизнь напролет. Сочинение пока что получается интересное. НБП, возможно, станет его кульминационной главой. Но место этой партии в новейшей истории России, в любом случае, уже обеспечено.

[Д. Десятерик]

СМ.: Акция, Евразийство, Младоконсерваторы, Радикал, Ситуационизм, Скины.

Некрореализм

НЕКРОРЕАЛИЗМ — направление в экспериментальном кинематографе, представленное исключительно фигурой петербургского режиссера Евгения Юфита.

Жизнь Юфита по-питерски полна сумеречных мифов. Согласно одному из них, в 1970-х годах еще в советском Ленинграде он был чуть ли первым панком в СССР. Тогда же, как гласит молва, передал панковское дело Андрею «Свину » Панову, лидеру группы «Автоматические Удовлетворители», недавно скончавшемуся. Прекратив панковать, Юфит стал снимать кино. Н. начался с того, что будущий основатель с группой единомышленников под звучными псевдонимами Андрей Мертвый, Евгений Дебил, Юрий Циркуль, Алексей Трупырь выезжал на природу развлекаться. Нетрезвые артисты смущали покой пригородных лесов, имитировали драки и совершали множество других хаотических действий. Юфит фиксировал эти спонтанные хэппенинги на пленке. Мордобойные братания оформились в фильмы «Лесорубы», «Санитары-оборотни», «Весна», «Мужество», «Вепри суицида». Это исцарапанные черно-белые короткометражки, без звука, в которых постоянно кто-то дерется, ползают перебинтованные полумертвые персонажи, а тот, кто еще не умер, обязательно это делает путем изощренного самоубийства.

Потом Юфита вместе с другими представителями параллельного кино согласился принять к себе на стажировку Сокуров, на период съемок своего фильма «Спаси и сохрани». Александр Николаевич до сих пор не любит вспоминать об этом опыте. «Параллельная» молодежь спустя год благополучно разбежалась, ничего толком не сделав. За исключением Юфита: тот снял почти профессиональную получасовку «Рыцари поднебесья», где прочитывался довольно злобный стёб над Тарковским. С тех пор раз в три-четыре года Юфит снимает полнометражный фильм. Кроме того, он рисует картины, выставляется как художник.

Формально причисленный к лону параллельщиков, Юфит даже в ранние годы своей режиссерской практики заметно отличался от советского киноандерграунда и артхауса. Его фильмы имеют четкие стилистические и формальные признаки, что позволяет говорить о Н. как целостном эстетическом явлении. Как правило, это черно-белые, с вялотекущим сюжетом картины. Пространство кадра — минималистическое до убогости: унылая среднерусская равнина, канализационные катакомбы, неуютные дома. Поступки героев немотивированы и загадочны, общая неадекватность характерна для всех. Отсюда обильные эпизоды насилия, ранения, массовые драки, искалеченные персонажи, убийства и суициды. Тем не менее для Н. характерно стремление к нонспектакулярности изображения, снижение пафоса зрелища, отказ от монтажных и актерских аттракционов, направленных на повышение заинтересованности аудитории. Это холодное, грязное и некрасивое кино. Даже насильственные действия в некрофильмах, при подчас запредельной жестокости, лишены причинно-следственной агрессии, обязательной для развлекательных жанров.

Последний фильм Юфита «Убитые молнией» (Россия-Нидерланды-Швейцария) для Н. — этапный. В нем, кажется, намечен логичный переход режиссера к новой философии природы, озвученной устами главной героини, ученого-эволюциониста. Оказывается, Дарвин ошибался. Человек так же может быть предком дерева и камня, как камень и дерево — предками человека. А инстинкт размножения — это всего лишь случайность, непредвиденная мутация, сбой в системе. Никаких половых отличий в правильной эволюции нет и быть не может. И весь строй фильма — традиционно молчаливого, тягучего, черно-белого — это подтверждает.

Парадокс лишь в том, что смерть — базовое понятие Н. — при подобном подходе отменяется.

[Д. Десятерик]

СМ.: Артхаус, Зрелище, Панк, Параллельное Кино, Трэш.

Евгений Юфит родился в 1961 году в Ленинграде. С начала 1980-х участвовал в выставках живописи и фотографии в СССР и за рубежом. В 1984 году организовал независимую киностудию «Мжалалафильм», объединившую радикальных художников, писателей и режиссеров. Короткометражный фильм «Санитары-оборотни» — манифест некрореализма. Стажировался в киношколе Александра Сокурова. Фильмография: «Санитары-оборотни» (к/м, 1985), «Лесоруб» (к/м, 1985), «Весна» (к/м, 1987), «Вепри суицида» (к/м, 1988) , «Мужество» (к/м, 1988), «Рыцари поднебесья» (к/м, 1989) , «Папа, умер Дед Мороз» (1991), «Воля» (к/м, 1994), «Деревянная комната» (1995), «Серебряные головы» (1998), «Убитые молнией» (2002).

Нелегал

НЕЛЕГАЛ — одно из определений нелегального мигранта.

В XX веке, до начала революций в Европе, а также при тоталитарных режимах, слово имело сугубо политическое значение: нелегалами называли подпольщиков-революционеров,террористов, диссидентов. После падения коммунистической системы политическая нелегальность сошла на нет, зато стремительно начала увеличиваться этническая. Иллюзия мира без границ, вызванная разрушением Берлинской стены, привела в движение целые народы — по направлению с Востока на Запад, с Юга на Север, из развивающегося мира — в «золотой миллиард».

Н. — подпольщик поневоле. Он задыхается в контейнерах и багажниках, переплывает ледяные реки и крадется в осыпающихся тоннелях не во имя высоких идеалов, а из стремления к лучшей, в его понимании, жизни — спокойствию, сытости, крыше над головой, хорошо (сравнительно с его родиной) оплачиваемой работе. На каждом участке своего пути он играет в смертельно опасную лотерею, ибо целиком зависит от доброты незнакомцев. Даже прибытие в место назначения, устройство на более-менее сносную работу ничего не гарантирует, ибо Н. официально не существует, он — юридический и социальный фантом. Парадокс: при том, что значительная часть западного (а в последние годы и растущего восточноевропейского, и столичного российского) благополучия создается руками Н., он по-прежнему ненавидим и отторгаем.

Но обратно он уже не вернется. Его поймают и вышлют, а он вновь продаст последнее, залезет в долги, вновь прочертит самоубийственную траекторию по мировому атласу. Это как болезнь, когда нечего терять, некуда возвращаться, когда родина становится мачехой, а скупой и жестокий ресторатор где-нибудь в Неаполе — роднее отца. Часто эксплуатация нелегалов принимает совершенно варварские формы, ничем, по сути, не отличаясь от рабства; особенно это касается женщин, многие из которых попросту пропадают без вести. Имеют, похоже, основания и жуткие слухи о превращении нелегалов в «запасные части» — доноров для черного рынка трансплантации органов.

Тема нелегальной миграции в последние годы обострилась настолько, что в ней вновь появился явственный политический акцент. Борьбу с социально-этническим подпольем ставят во главу угла ультраправые и националистические партии; наличием Н. оправдывают свою расистскую агрессию скинхеды, защита Н. — на повестке дня левых организаций. Осознает тему, чем дальше, тем успешнее, европейский кинематограф. Тому свидетельством «Золотой медведь» 53-го Берлинского кинофестиваля, присужденный фильму британца Майкла Уинтерботтома «В этом мире» (2003), повествующему об одиссее реального афганского подростка (сыгравшего самого себя), который пробрался через несколько границ в Великобританию, потеряв всех попутчиков.

С течением времени Н. все больше становится синонимом мигранта как такового. Самые жестокие меры против миграции всех видов не дают результатов, и население Европы, как и США, все больше «оцветняется». Вполне возможно, что в далеком будущем Старый Свет явит себя как новая афроазиатоевропейская цивилизация — и фигура Н. в ее эпосе и мировосприятии отождествится с кем-то вроде мифологического отца-основателя, нового Моисея, выведшего свой народ из пустыни мирового забвения.

Политическая же нелегальщина, по крайней мере в том виде, в котором она известна нам, станет или религиозной — что наблюдается уже сейчас— или унаследуется разрозненными группами маргиналов.

[Д. Десятерик]

СМ.: Антиглобализм, Андерграунд, Мировое Правительство, Скины, Социальные Центры, Терроризм, Этника.

Неформалы

НЕФОРМАЛЫ — сокращение от «неформальное объединение молодежи» — общее название молодежных группировок, не состоявших в комсомоле и выпадавших своим поведением, образом жизни, внешним видом из общепринятых социальных норм, в официальной советской прессе второй половины 1980-х годов.

Ввиду крайне жестких рамок и требований единообразия, навязываемых всем молодым людям страны Советов, в Н. попадали все, хоть в чем-то отличные от костюм- но-комсомольской линии: хиппи, панки, мамудисты, митьки, поклонники рок-музыки, скейтбордисты, брейкеры, коллекционеры грампластинок, даже гопники. Впрочем, последние поддерживали линию партии не словом, а делом, избивая всех перечисленных до них.

Сами Н. к своему наименованию относились крайне скептически, не без оснований считая его навязанным сверху, а значит, неприемлемым. В Ленинграде даже появилась весьма успешная, талантливо издевавшаяся как над «формальными», так и «неформальными» штампами группа «Н. О. М.». Но, уже после падения СССР, молодежная альтернатива термин Н. частично приняла. Некоторое время, по инерции, он еще ходил в употреблении, пока не истерся и не был забыт окончательно, как и многие иные изобретения перестройки. Разрушение самого СССР, бывшего истинной империей строгих форм, сняло противоречие. Теперь все неформально и формально одновременно, то есть — бесформенно.

[Д. Десятерик]

СМ.: Автостоп, Альтернатива, Андерграунд, Гопники, Мамудизм, Митьки, Панки, Раста, Хиппи, Хип-Хоп.

Неформат

НЕФОРМАТ (фр. format, от лат. formatus — сформированный) —

1) издательский термин, означающий размер книги, газеты, листа, иллюстрации;

2) внутренний термин телевидения и FM-радиостанций, обозначающий любой материал — чаще музыкальный, — неприемлемый для трансляции по соображениям «формата» того или иного СМИ: редакционной политики, определенных стилистических или вкусовых пристрастий слушателей, зрителей, читателей и т. п.

Н. служит эффективным орудием отбраковки всего, что, как представляется менеджерам вещательной структуры, может сказаться на популярности станции, количестве аудитории той или иной программы, вызвать нежелательную реакцию надзирающих органов. Одним словом, налицо постоянный контроль репертуара, осуществляемый из видимо экономических соображений. В разряд Н. обычно попадает любая музыка, на йоту отличающаяся от расхожей попсы, составляющей репертуар развлекательного вещания: рок, очень часто — джаз, значительная часть хип-хопа и регги, конечно, авангард, классическая музыка, любые песни с употреблением мата, почти весь спектр экспериментальных электронных стилей — от рейва до хауса. Одним словом — все мало-мальски неординарное.

Налицо явно негативный принцип работы: по сути, эфирная сетка в той части, что касается развлечений, формируется путем постоянного исключения и отсева. Такой подход обычно оправдывается желанием соответствовать вкусам аудитории, которая при этом рассматривается как однородная масса с одними и теми же пристрастиями. На самом деле, и радио, и телевидение, работая только с тем материалом, который предоставляет шоу- бизнес, становятся частью его стратегий; последние же предполагают не столько следование вкусам потребителей, сколько формирование (даже, в некотором роде, зомбирование) самих потребителей с помощью разного рода массовых технологий. Иными словами, структурирование программ по принципу отсева Н. строится на убежденности в том, что публика априори поддается стадному манипулированию, будучи глупее самих создателей программ, которые, чаще всего, ни попсу, ни так называемый «русский шансон» не слушают.

Было бы ошибочным рассматривать неформатность только как чисто экономическое явление. Здесь также есть неакцентируемый идеологический мотив. Ведь эфирный мейнстрим постоянно сбрасывает в аудиторию расслабляющий, не дающий поводов задуматься культурный продукт. Исключенный Н. и благостно-приторный формат порождают сон обывателя, следовательно, и видимость покоя в обществе: недаром именно концерты попсы столь любимы властями постсоветских стран, а поп-фестивали возрастают числом и размахом в моменты политических кризисов.

Таким образом, Н. являет собой, в слегка обновленном и смягченном виде, старую добрую цензуру.

Но уже не раз доказано, что все цензурируемое и табуируемое со временем только усиливается во влиянии и качестве. Это особенно заметно по Сети, где разнообразнейший Н. значительно преобладает над мейнстримом. А именно в Сети проектируется будущее. То самое, в котором шоу-монополия на рынке развлечений будет раздроблена на множество малых и сугубо индивидуальных ниш, каждая — со своей локальной аудиторией.

Такой, истинно многополярный, мир.

[Д. Десятерик]

СМ.: Андерграунд, Мейнстрим, Мат, Панк, Политкорректность, Попса, Сеть, Срамной Рок, Телевидение, Цензура.

Новая искренность

НОВАЯ ИСКРЕННОСТЬ — наметившееся послепостмодернизма обращение к общегуманистической, экзистенциальной проблематике, зачастую в реалистическом антураже. Одно из первых определений дано Дмитрием Александровичем Приговым в «Предуведомлении к текстам "Новая искренность"» (1984): «В пределах утвердившейся современной тотальной конвенциональности языков искусство обращения преимущественно к традиционно сложившемуся лирико-исповедальному дискурсу и может быть названо "новой искренностью"» (цит. по: Словарь терминов московской концептуальной школы. М., 1999).

Тотальная конвенциональность, взаимопроникновение языков, языковые игры — суть свойства постмодернизма, одним из активнейших проводников которого в СССР-России был Пригов. Таким образом, «лирико-исповедальный» дискурс — один из многих иных, нечто вроде фишки в безостановочной, антииерархической постмодернистской игре, ничем не лучше и не хуже других дискурсов — искусствоведческого, тоталитарного, матерного, журналистского и т. п. Н. И. появляется, когда ситуация постмодерна кажется исчерпанной, — неотчужденная действительность превозмогает игру цитатами и стилями. На рубеже столетий художники вновь сталкиваются с проблематикой человека и его места в мире: игра ушла, игроки остались.

Расцвет такого рода антропоцентризма наиболее заметен в кинематографе. «Смерть кино» — абсолютно, кстати, постмодернистская формула — уже к концу 1990-х годов, стараниями Ларса фон Триера, Аки Каурисмяки, Педро Альмадовара (бывших постмодернистов), Ульриха фон Зайделя была избыта. Изобразительное искусство откликнулось, в свою очередь, возвращением живописи, по большей части предметной, что засвидетельствовала 50-я Венецианская биеннале 2003 года. Аналогичный процесс в театре привел к новому всплеску социальной драматургии (так называемая «новая драма » в Великобритании, театр вербатим в России). В литературе возобладали концепции «новой автобиографии», жизнеописания маргиналов, людей с запутанной и изломанной жизнью (больше на Западе) или же сюжеты, построенные на материале недавнего советского прошлого (в России). В последнем случае советская действительность используется, скорее, как исторический фон, лишаясь роковой силы, как это было в текстах диссидентской или другой прозы. Проблемы героев — вне конкретики той или иной эпохи, как, к примеру, в наиболее заметных русских романах последних лет «нрзб» Сергея Гандлевского или «Ложится мгла на старые ступени» Александра Чудакова. В связи с этим можно, с некоторыми оговорками, констатировать возрождение конфликтов и сюжетики экзистенциализма. Кинематограф уже прошел этот путь: исповедальность, проблемы выбора, обретения свободы присущи произведениям наиболее талантливых режиссеров.

Одним из следствий Н. И. может быть, в том числе, актуализация и вовсе традиционалистских тем, в первую очередь эстетических, а вслед за ними и политических — силами «новых искренних» пассионариев.

[Д. Десятерик]

СМ.: Артхаус, Вербатим, Другая Проза, Южнорусская Волна.

Нудизм

НУДИЗМ (англ. nude — голый, обнаженный) — в классическом понимании — досуг в обнаженном виде на лоне природы. Синонимы — натуризм, натурализм.

Один из первых актов Н. зафиксирован еще в Библии. Новосотворенные мужчина и женщина жили в наготе вне эротического влечения. Именно такой принцип — обнажение, отделенное от сексуальных рефлексов — и принят нудистами.

Основы современного Н. были заложены в начале XX века в Европе — как часть повсеместной моды на оздоровление и спорт. Концепт «естественного человека» в естественной, природной среде, появление систем гимнастики, предполагающих полное обнажение упражняющегося, привели к относительному распространению Н., в целом, однако, остававшемуся развлечением обеспеченных классов, чуть позже принятому еще и немецкими нацистами как часть установки на физическое воспитание расы.

Все изменилось, как водится, в 1960-е годы с массовым распространением движения хиппи и взрывом секс-революции. Новоявленное нестриженное племя пренебрегало условностями и избавлялось от драной, перелатаной одежды при первой же возможности. Быть голым, открытым всем ветрам и солнцу,— как нельзя лучше соответствовало воззрениям детей-цветов. Ни одно более-менее заметное молодежное сборище, ни один рок-концерт, проводящийся на открытом воздухе в хорошую погоду, не обходился без массового оголения. А исторический фестиваль в Вудстоке в августе 1969 года, кроме грандиозной программы лучших из лучших тогдашних рок-звезд, запомнился беспримерной по своей массовости, смелости и естественности демонстрацией наготы во всех мыслимых ракурсах. Ни до, ни после «лета любви» такого парада Н. не наблюдалось.

Так же, как уходила в прошлое феерия 1960-х, съеживался в своей революционности Н. Тем не менее прорыв хиппи сделал свое дело. Н. преодолел рамки сугубо физкультурной практики, сделавшись общим достоянием, войдя в плоть и кровь современного социума. На европейских и американских курортах в изобилии появились нудистские и натуристские пляжи, заполненные телами обоих полов и всех возрастов. С 1980-х годов пляжный Н. развился и в СССР. Теперь не только на побережьях Черного и Азовского морей, но и на речных пляжах крупных городов появились свои зоны наготы, опять же, благодаря доморощенной системе. В любом случае, произошло то, что уже случалось неоднократно с альтернативными вызовами — явление было усвоено социумом и локализовано в рамках достаточно комфортных резерваций.

Однако — и это тоже наследие 1960-х годов — Н. совершенно неожиданно стал инструментом субкультурной и политической борьбы. Публичное обнажение охотно используют в своих акциях актуальные художники. Наиболее известный прецедент последних лет — серия громких «собачьих» перформансов Олега Кулика. Нонконформисты-одиночки пробираются в государственные учреждения и офисы крупных компаний, чтобы, сбросив одежду, хоть ненадолго парализовать работу ненавистной структуры. В чем мать родила появляются на людных перекрестках радикальные экологи, протестуя против эксплуатации братьев меньших: лучше ходить голыми, чем носить шкуры убитых животных. Сверкают толстыми волосатыми задницами в европейских столицах разозленные регуляционными экспериментами ЕЭС фермеры или бастующие рабочие.

Ведь, несмотря на многолетнее раскрепощение нравов, нагое тело и ряд общественных установлений по-прежнему несовместимы. Человек без одежды среди одетых — абсолютный раздражитель. Голого мужчину или голую женщину в тотальной городской среде невозможно не заметить, подвергнуть отчуждению, истолкованию, включить в какой-либо удобоваримый «одевающий» контекст — можно лишь избавиться, применив насилие. Иными словами, появление нудиста в принудительном порядке включает репрессивный аппарат социума. При этом, что интересно, со стороны объекта агрессия отсутствует начисто. Его единственное оружие — тело, подвигаемое внутренним выбором, и более ничего.

И здесь, парадоксально, нудист сближается с шахидом. Живая бомба в теле общей морали или ходячий заряд в сердцевине общества — возмутительны почти одинаково. Только один действует ради жизни, а другой — ради небытия. Один бьет лишь по глазам, а другой выбивает глаза вместе с мозгами. Наконец, после акции один отправляется в полицейский участок или домой, а другой — в рай, к вечно юным и соблазнительным гуриям, настолько изящным, что сквозь их прозрачную кожу просвечивает костный мозг. Но своих целей оба добиваются неизменно. В обоих случаях государство, в меньшей или большей степени, локально либо глобально, оказывается раздетым до предела, до самых своих отвратительных тайн.

[Д. Десятерик]

СМ.: Боди-арт, Бомба, Перфоманс, Порнография, Система, Терроризм, Хэппенинг, Хиппи.