Американский Шерлок Холмс

Страшная ночь в Гранд-Отеле

В Канзас-Сити, на квартире доктора Кварца, в ночь 18-го сентября, были арестованы сам доктор Кварц и таинственная молодая женщина, известная лишь под названием Занони.

Обоих арестованных под личным наблюдением начальника полиции отвели в здание полицейского управления, где их заключили в одиночные камеры, расположенные в разных концах широко раскинутого здания. Доктора Кварца посадили в особо надежное помещение, вернее и лучше которого трудно было найти.

Помещение, предоставленное Занони, было много уютнее, и по обстановке своей походило скорее на удобную комнату в гостинице, хотя и оно было снабжено решетками, как и все другие камеры.

Для большей предосторожности и для того, чтобы арестованные были под надежной охраной, у дверей камеры доктора был поставлен специальный часовой. Кварц считался самым опасным преступником; больше того, Ник Картер, знаменитый сыщик, произведший арест и оставшийся в доме доктора вместе со своими помощниками Патси и Тен-Итси для производства тщательнейшего обыска, с особенной настойчивостью указывал начальнику полиции на опасность арестованных, а равно и на то, что доктор не преминет произвести всякие попытки, чтобы путем бегства вернуть себе свободу, а в этом он обязательно мог бы достигнуть успеха, если оставить его без надзора хоть на минуту.

В эту ночь начальник полиции оставался в своей конторе приблизительно до полуночи, намереваясь лично руководить первым допросом арестованных, доктора Кварца и его прекрасной спутницы Занони. Но его надежды заставить своих пленников сделать полное призвание не оправдались.

На все вопросы начальника полиции доктор Кварц отвечал только, улыбаясь, полнейшим молчанием. Все доводы и убеждения начальника полиции не привели ни к чему, и только один раз во время всего допроса ему удалось добиться с арестованного ответа.

Это было уже в конце допроса.

Начальник полиции уже отчаялся добиться слова от упрямого арестанта, и отдал приказание отвести доктора Кварца в его камеру, как вдруг последний, уже схваченный за руки двумя полисменами, произнес с той любезностью, которой он отличался всегда:

— Господа, я в отчаянии, что сегодня должен был вести себя невежливо и во всяком случае недостойным воспитанного и тактичного джентльмена образом, но меня к этому побуждали некоторые причины. Зато я теперь даю вам торжественное обещание: когда вы меня арестуете во второй раз, то я отвечу вам на все ваши вопросы с двойной охотой и вдвое подробнее.

Он низко поклонился и вышел со своими стражниками. Начальник полиции приказал им вернуться еще раз с арестованным, и обратился к последнему с вопросом, что он собственно хотел сказать. Но доктор снова погрузился в молчание и начальнику оставалось только приказать отвести его в камеру.

Совершенно иначе вела себя на допросе молодая красавица Занони, но только результат был один и тот же, и в конце концов опытный начальник полиции знал столько же, сколько и раньше.

Насколько доктор Кварц был молчалив, настолько красавица Занони изощрялась в многословии.

Она и не выжидала вопросов, а добровольно дала пространное описание всех фактов со всеми подробностями. К сожалению во время допроса выяснилось, что молодая, загадочная женщина с поразительной легкостью дала по крайней мере пять совершенно различных и несогласных одно с другим показаний, и опытному чиновнику пришлось сознаться, что его красивая пленница дурачила его самым бессовестным образом, рассказывая ему просто сказки, одну невероятнее другой.

Когда возмущенный начальник полиции обратил внимание арестованной на эти противоречия, красавица презрительно пожала плечами и коротко заявила, что начальник из ее пяти показаний волен выбрать то, которое ему больше всего нравится, а если как раз это показание не будет соответствовать истине, то оно во всяком случае удачно придумано.

Начальник полиции потерял терпение, он внезапно прекратил допрос и решил назначить исследование умственных способностей арестантки.

За четверть часа до полуночи начальник полиции, усталый и изможденный, собрался уйти домой. Ровно в полночь он вышел из своего кабинета.

Будучи большим любителем природы, он в свободное от службы время работал в своем садике; ввиду этого уютная квартира его находилась в одном из пригородов, подальше от шумной сутолоки самого города.

Довольно красивая дача его была соединена телефоном с полицейским управлением; равным образом он в любое время мог соединить себя по телефону со всеми участками в городе. Путь от управления до своей дачи и обратно он в течение круглого года, независимо от состояния погоды, совершал верхом на лошади.

Вследствие этих двух, ежедневно повторяющихся, прогулок верхом сложное делопроизводство полиции всегда задерживалось на целых три четверти часа, по крайней мере, поскольку это касалось личного вмешательства старшего начальника, так как во время пути до дома и обратно он был отрезан от всякого сообщения. Раз только он ушел из полицейского управления, то с ним можно было говорить по телефону только уже через полчаса, то есть после того, как он прибывал к себе домой. Приблизительно столько времени ему нужно было, чтобы рысью доехать до дома; а если он по дороге встречал знакомых и проводил время в разговоре с ними, то ему, конечно, требовалось еще больше времени.

Так как начальник полиции вышел из управления ровно в полночь и мог совершать путь в темноте лишь медленно, то в случае надобности можно было из полицейского управления говорить с ним по телефону не ранее, как приблизительно в три четверти первого. Но и после этого требовалось еще около сорока минут, пока начальник мог лично вернуться в управление.

Итак, начальник уехал. Минут через семь после его отбытия из управления, в его кабинете зазвонил телефон.

Чиновник, заступавший вместо начальника полиции и во время отсутствия последнего занимавшийся в его кабинете, подошел к телефону и выслушал доклад капитана того участка, в котором был расположен Гранд-Отель, о том, что в этой гостинице совершено убийство. Вместе с тем капитан сообщил, что один из сержантов в сопровождении шести полисменов отправился на место происшествия, и что он лично тоже отправится туда, а уже оттуда, из гостиницы, даст дальнейшие сообщения в полицейское управление.

Заступивший вместо начальника положил трубку на место, закурил сигару и расположился поудобнее в своем кресле, в ожидании дальнейших сообщений своего подчиненного. В таком городе, как Канзас-Сити, убийство не представляло собою ничего выдающегося и поэтому не могло вывести полицейского чиновника из душевного равновесия.

Но не прошло и трех минут — другими словами ровно в десять минут первого, согласно записи в полицейском дневнике — как телефон в кабинете начальника полиции опять зазвонил.

На этот раз весть пришла из самой гостиницы; во всяком случае говоривший на другом конце телефона заявил о том, что говорит из Гранд-Отеля. После оказалось, что из гостиницы никто не говорил, и никто не знал, кто собственно вызвал полицейское управление столь таинственным образом.

Сообщение, сделанное заместителю начальника полиции, было следующим:

— Алло! Это полицейское управление?

— Да, здесь кабинет начальника.

— Это Гранд-Отель! Говорит служащий. Пришлите немедленно двух или трех из ваших самых надежных людей! В течение получаса здесь в гостинице совершено три убийства, и неизвестно, сколько преступлений сегодня будет еще обнаружено!

— Но послушайте, что же это такое? — спросил заместитель начальника, несколько оправившись от первого испуга, — не дальше как пять минут тому назад звонил ваш участковый капитан и сообщил лишь об одном убийстве, происшедшем в вашей гостинице.

— Совершенно верно, — ответил говоривший на другом конце телефона, — когда мы в последний раз говорили с вами, то мы знали только об одном преступлении. А после того совершено еще два убийства!

Говоривший прекратил разговор, сразу повесив трубку.

Заместитель начальника, сильно волнуясь, призвал сейчас же двух лучших полицейских сыщиков, дежуривших в эту ночь в полицейском управлении, сообщил им о полученном известии и приказал им взять с собой еще двух полисменов и немедленно отправиться в Гранд-Отель.

Впоследствии на основании записи в полицейском дневнике было установлено, что четыре чиновника, следуя данному им приказанию, вышли из полицейского управления в 12 часов 17 минут.

В 12 часов 23 минуты в кабинете начальника полиции снова зазвонил телефон.

Заместитель начальника поспешно подошел к аппарату, ожидая услышать сообщение от участкового капитана, который тем временем должен был уже прибыть в гостиницу.

Однако ему было сделано совершенно иное сообщение, не меньшей важности.

На этот раз звонил капитан участка, расположенного на Делавар-авеню и находившегося на другом конце города. Сообщение гласило:

— Прямо перед музеем Стона на Делавар-авеню произошли серьезные беспорядки. Для того, чтобы подавить их, нам нужны все запасные из всех участков, кто только может быть послан. Толпа бьет стекла, выбивает двери музея, стреляет из револьверов и ружей, и благодаря численному превосходству оттеснила моих собственных людей. Причина беспорядка, по-видимому, обыкновенная драка, хотя достоверно мне это неизвестно.

В этих коротких словах заключалось тревожное известие, сообщенное заместителю начальника полиции в 12 час. 23 мин.

Чиновник конечно сейчас же понял спешность полученного сообщения, и потому немедленно дал все необходимые приказания.

Минут через десять со всех участков города были отправлены полицейские кареты со свободными запасными полисменами к месту происшествия.

Вследствие этого грозного события, совершенные в Гранд-Отеле убийства пока отошли на второй план.

Старший дежурный сыщик сейчас же был вызван в кабинет начальника, и заместитель начальника спросил его, сколько человек он считает возможным послать со своей стороны. Через несколько минут на Делавар-авеню к музею Стона было командировано еще шесть сыщиков, на помощь товарищам — полисменам, так как весьма важно было возможно скорее найти зачинщиков беспорядка.

После того, как заместитель начальника отдал все распоряжения и остался один в кабинете, он собрался сейчас же известить своего начальника обо всех происшествиях. Он посмотрел на часы и увидел, что должно пройти еще несколько минут, пока будет без четверти час, то есть пока начальник полиции прибудет к себе домой. Он подождал еще немного, а затем позвонил в квартиру начальника.

Оттуда ему ответили, что начальник полиции еще не прибыл домой.

— Ладно, — заявил заместитель начальника лицу, говорившему с ним, — несомненно начальник прибудет через несколько минут. Сообщите ему, пожалуйста, что в Гранд-Отеле произошло тройное убийство и что я командировал туда четырех лучших служащих. Кроме того, на Делавар-авеню у музея Стона произошел уличный беспорядок; туда я отправил запасных со всего города, и кроме того командировал из управления шесть человек наличных сыщиков. Считаю своим долгом лично тоже отправиться на место происшествия и потому оставлю контору под надзором сержанта.

Заместитель начальника повесил трубку, призвал сержанта Грина на свое место, одел форменный сюртук, вооружился тяжелой ночной дубинкой и револьвером и вышел из кабинета, поручив оставшемуся чиновнику зорко следить за всем, что произойдет.

Сержант Грин записал в полицейский дневник, что принял на себя дежурство в 12 час. 50 мин.

Само собой разумеется, в полицейском управлении в течение всего описанного этого времени царил беспорядок.

Вследствие этого и случилось то, что от 12 час. 7 мин. до 12 час. 50 минут никому и в голову не приходило думать о докторе Кварце и прекрасной арестантке Занони.

Сержант Грин, приступивший к дежурству в 12 час. 50 мин., появился лишь незадолго до этого в полицейском управлении после восемнадцатичасового отдыха, и не имел еще возможности явиться к своему непосредственному начальнику, дежурному капитану, так как последний с шестью полисменами уже отправился на Делавар-авеню для подавления уличного беспорядка. По той же самой причине он еще не был осведомлен об аресте доктора Кварца и его прекрасной помощницы Занони, и вообще не подозревал, что они оба находятся в камерах полицейского управления.

При нормальном положении дел сержант, конечно, не преминул бы просмотреть записи в дневнике и узнал бы все, что нужно. Но в эту роковую ночь он с самого начала своего дежурства был так сильно занят, что и не успел заглянуть в дневник, хотя к этому его собственно обязывал долг службы.

Если бы в полицейском дневнике был указан подробный перечень всех происшествий этой памятной ночи, то в нем оказалась бы также запись, гласящая, что в 1 час. 10 мин. ночи доктор Кварц с Занони под руку, совершенно спокойно и беспрепятственно, вышли из своих камер и из здания полицейского управления — конечно с тем, чтобы туда больше не возвращаться.

Знаменитый сыщик Ник Картер получил первое извещение о быстро следовавших одно за другим происшествиях этой достопамятной ночи вскоре после трех часов ночи, когда сильный стук в дверь его квартиры разбудил его.

Открывая дверь, он увидел перед собой полисмена в полной форме.

— Привет от начальника, мистер Картер, — начал полисмен, — он просит вас поехать, как можно скорее, в Гранд-Отель. Он очень занят и не дал мне письма для вас, но он полагает, что вы и так сейчас приедете, если я вам сообщу, что речь идет об убийстве.

— И это все? — смеясь, ответил Ник Картер, пропуская полисмена в переднюю и затем стал быстро одеваться.

К его удивлению полисмен заявил:

— Нет, это еще не все. Кроме того, на Делавар-авеню у музея редкостей Стона произошел уличный беспорядок, хотя я не думаю, что начальник стал бы беспокоить вас из-за этого. Могу только сказать, сэр, в сегодняшнюю ночь в Канзас-Сити сам черт сорвался с цепи.

— А что это за уличный беспорядок? — спросил изумленный сыщик.

— Не могу знать, сэр, я сам не был там на месте. Знаю только, что дело было нешуточное и что бунтовщики камня на камне не оставили.

— Ладно. Я сейчас буду готов и отправлюсь вместе с вами, — ответил Ник.

Через полчаса Ник Картер по главному подъезду вошел в гостиницу Гранд-Отель и в вестибюле встретился с начальником полиции, с нетерпением его ожидавшим.

— Я очень сожалею, Картер, что мне пришлось беспокоить вас, — сказал начальник, — но тут случилось весьма странное происшествие, и я полагал, что вы охотно за него возьметесь.

— Согласен, — ответил сыщик, — вы знаете, я всегда рад помочь вам.

— Спасибо, Картер, я знаю, что всегда можно рассчитывать на вас.

— Так вот, ближе к делу: кто был убит?

— Женщина.

— Гостья гостиницы или одна из прислуг?

— Ни то, ни другое. Вот это-то и странно.

— Как мне понять это?

— Это вы скорее поймете, Картер, когда немного осмотритесь. Не спрашивайте меня ни о чем, прежде чем вы не сделаете этого. Мне кажется, что мы будем иметь дело с очень таинственной историей.

— Как и вообще при всех убийствах. Так вы говорите — женщина? Конечно, молодая и красивая — ведь в последнее время вообще убивают только молодых и красивых.

— Это имеет место и в данном случае, — подтвердил начальник полиции.

— Где находится труп? — коротко спросил сыщик.

— На первом этаже, в комнате для новобрачных, — гласил ответ. (В каждой американской гостинице имеется специальная, обставленная с величайшей роскошью, комната, предназначенная исключительно для новобрачных).

Ник Картер уже намеревался подняться в указанную комнату, как вдруг остановился и спросил в недоумении:

— Вы ведь говорили, что женщина эта приезжая?

— Именно.

— И не из прислуги?

— Тоже верно.

— Каким же образом эта женщина пробралась в комнату для новобрачных? Ведь речь идет безусловно о самой дорогой и лучшей комнате гостиницы, это видно уже из названия! Долго ли она там оставалась?

— По всем признакам, долго.

— Каким же образом она очутилась в этой комнате, тогда как ей и искать там было нечего? — в изумлении спросил сыщик.

— Видите ли, Картер, это и есть тот вопрос, на который никто в гостинице ответить не может.

— Странно, чуть ли не похоже на то, будто наш доктор Кварц замешан в это дело — не так ли?

— Совершенно верно.

Охваченный внезапной мыслью, Ник снова обратился к начальнику полиции, и торопливо спросил:

— Послушайте, надеюсь, что этот доктор Кварц не успел улизнуть?

— Никоим образом, — заявил мистер Гайнс, начальник полиции в Канзас-Сити.

Ник Картер облегченно вздохнул.

— Когда именно совершено убийство? — продолжал он расспрашивать.

— Труп найден несколькими минутами позднее полуночи. Я вышел из своего кабинета ровно в полночь, а через несколько минут туда поступило донесение о совершенном преступлении.

— Который теперь час?

— Без двадцати минут четыре, — сказал чиновник посмотрев на часы.

— Комната для новобрачных находится на следующем этаже?

— Да, Картер, пойдемте со мной, я провожу вас туда.

В то время, когда они поднимались по лестнице, Ник Картер, между прочим спросил:

— Полисмен, которого вы прислали ко мне, сообщил мне, что сегодня на Делавар-авеню произошли беспорядки?

— К сожалению, так и есть, — со вздохом подтвердил Гайнс.

— У музея Еремии Стона?

— Да, но теперь уже все кончилось.

— Надеюсь, что с этим добряком Еремией ничего плохого не случилось? — спросил сыщик.

— Внутри здание совершенно разрушено, и у Стона не осталось ни одного предмета для выставки в музее.

Ник Картер внезапно остановился и в изумлении посмотрел на своего спутника.

— Значит ли это другими словами, что беспорядки вообще были направлены против музея Стона и того, что в нем находилось, и что дело не в простом уличном беспорядке?

— Этого я не могу утверждать, я скорее склонен думать, что музей случайно подвергся разрушению. Беспорядок начался с ссоры одного из служащих в музее с несколькими проходившими по улице лицами, у главного входа в музей. Служащий вбежал во внутрь здания, а за ним погнались нападавшие. И вот после этого музей и был совершенно разрушен так, что камня на камне не осталось.

— Когда все это произошло?

— Тоже сейчас же после полуночи. Точно назвать время не могу, так как я еще не успел побывать у себя в кабинете, чтобы просмотреть дневник. Согласно тому, что мне доложили, все произошло около половины первого.

Они тем временем дошли до следующего этажа и прошли по длинному коридору до конца, где находилась двустворчатая дверь, охранявшаяся двумя полисменами. На диване рядом с этой дверью сидели два господина и вполголоса разговаривали.

— Это и есть комната для новобрачных? — спросил Ник Картер, указывая на дверь.

— Она самая.

— Сейчас там в комнате нет никого?

— Нет. Я сам просил полицейского врача подождать вашего прихода, для того, чтобы начать следствие вместе с вами!

— Отлично, — ответил Ник Картер, — об этом мы еще после потолкуем. А теперь, прежде чем вы познакомите меня с врачом, я хотел бы попросить вас об одолжении.

— Весь к вашим услугам, Картер.

— Как только я завяжу разговор с полицейским врачом, вы немедленно подойдите к ближайшему телефону, вызовите полицейское управление и наведите справку о состоянии здоровья доктора Кварца.

— Для чего? Вы ведь, не шутите со мной?

— Я вовсе не шучу, а совершенно серьезно прошу вас обязательно справиться о здоровье нашего общего приятеля. Это не отнимет у вас много времени, а мы не войдем в комнату для новобрачных раньше, чем вы вернетесь сюда.

Вследствие просьбы Ника, начальник полиции пришел в явно нервное состояние. Он кое-как познакомил Картера с врачом, и сейчас же побежал по лестнице вниз, чтобы воспользоваться телефоном в гостинице.

— Начальник полиции желает войти в комнату для новобрачных вместе с нами, доктор, — любезно заявил Ник Картер полицейскому врачу, — если для вас безразлично, то подождем его возращения, он недолго заставит себя ждать. А пока вы, быть может, будете любезны познакомить меня с этим господином? — сказал он, бросив вопросительный взгляд на спутника врача, приподнявшегося со своего места.

— Разумеется. Простите, что я до сих пор не сделал этого. Этот господин — постоянный врач гостиницы, доктор Кристаль. — Доктор, позвольте вас познакомить с мистером Картером.

Господин, к которому были обращены эти слова, низко поклонился, но не протянул руки, вопреки обычаю в таких случаях. Равным образом на лице его не отразилось любезного выражения. Он ограничился только словами:

— Очень рад познакомиться с вами.

Ник Картер, как всегда в таких случаях, внимательно оглядел своего нового знакомого и заметил, что господин этот был очень красив, в возрасте не больше тридцати лет, с лицом, как бы высеченным из мрамора. Даже взгляд его, лишь на секунду встретившийся с взглядом сыщика, не выражал ничего. Ник Картер, высоко ценивший первое впечатление, которое на него производил незнакомый человек, сразу ощутил невольную неприязнь по отношению к молодому врачу.

— Вы еще не осматривали труп, доктор? — обратился сыщик к полицейскому врачу.

— Я входил в комнату лишь на короткое время, вместе с начальником полиции, когда я прибыл сюда, — ответил врач, — но я охотно согласился с его просьбой, подождать с подробным осмотром до вашего прибытия, мистер Картер, для того, чтобы заручиться вашим ценным содействием при исполнении моего служебного долга.

— Вы очень любезны, доктор, а вот возвращается и мистер Гайнс!

Подходивший к ним начальник полиции имел странный, бледный и растерянный вид, но ничего не сказал, а взял Ника Картера под руку и поспешно отошел с ним в сторону.

— Кварц сбежал, а также и Занони, — шепнул он, сильно волнуясь, — как вам это понравится, Картер?

— Что ж, что было, то прошло, — таким же шепотом ответил сыщик, причем черты его лица ничем не отражали впечатления, произведенного сообщением начальника полиции, — а теперь лучше всего приступить к осмотру комнаты для новобрачных.

Он дал знак двум стоявшим у дверей полисменам открыть дверь.

Ник Картер отступил на несколько шагов, чтобы пропустить в комнату впереди себя своих спутников.

Комната, в которую они вошли, была расположена в юго-западном конце здания и походила на другие парадные комнаты гостиницы, с той только разницей, что она была обставлена необыкновенно роскошно.

В комнате стояла громадная кровать с балдахином. Постель была совершенно нетронута, только на шелковых подушках лежало несколько принадлежностей дамского туалета.

Труп убитой женщины лежал в кресле недалеко от окна; с улицы его нельзя было видеть, так как занавесы были спущены.

Маленькое, круглое отверстие во лбу, и револьвер с тремя порожними камерами, лежавший на столе поблизости от окна, в достаточной степени поясняли способ совершения преступления.

По всей вероятности, кто-нибудь направил револьвер в голову молодой женщины и хладнокровно прицелился, причем она совершенно и не подозревала об этом, быть может, она в это время спала или читала; но во всяком случае спокойное выражение ее лица указывало на то, что в течение последних мгновений своей жизни она понятия не имела о какой бы то ни было опасности.

Ей было лет около двадцати. Она была одета в модное подвенечное платье из дорогого шелкового атласа.

На левой руке у нее было совершенно новое венчальное кольцо, однако, недоставало обручального кольца, и вероятно, в этом последнем кольце имелся очень драгоценный камень. На следующем пальце и теперь еще были видны оттиски этого камня.

Некоторые следы на шее покойной указывали на то, что она носила жемчужное ожерелье в несколько рядов, а равно и другие драгоценные украшения.

Убийца, снявший со своей жертвы после смерти драгоценные вещи, по-видимому, мало церемонился, так как кожа на шее в нескольких местах была разодрана.

Рядом с трупом на ковре лежал как бы впопыхах брошенный, сломанный черепаховый гребень; в нем также недоставало нескольких драгоценных камней.

Недалеко от креста, тоже на полу, куда несомненно бросил его убийца, лежал сорванный с пояса убитой кошелек, открытый и пустой.

Сам кошелек был из дорогого материала, совершенно новый, как и вообще все предметы, принадлежавшие покойной.

У убитой были красивые, волнистые темные волосы, необыкновенно высокий и широкий лоб, карие глаза, чрезвычайно нежный румянец, правильные черты лица, полные, красивые губы и ямочка на подбородке. Ее холеные пальцы были невелики и стройны, равно как и ноги ее, обутые в белые атласные башмаки. Руки лежали сложенными на коленях, как будто смерть настигла несчастную, не дав ей возможности ощутить ее; столь же непринужденно были сложены ноги на низкой подушке.

В остальном ничего не было достойного внимания.

С обычным присутствием духа Ник Картер заметил все это в необычайно короткое время. Теперь он при содействии полицейского и молодого гостиничного врача перенес труп несчастной на постель и расположил его там для того, чтобы оба врача сейчас же могли начать тщательный осмотр трупа и установить причину смерти.

Но пока великий сыщик со своей стороны был занят и тщательно рассматривал при помощи своего увеличительного стекла всю мебель и прочие предметы в комнате, он ни на секунду не терял из виду обоих врачей, хлопотавших у трупа. И каждый раз, когда он смотрел туда, он испытующим взглядом осматривал стройную фигуру врача гостиницы. Он не мог отдать себе отчета, что именно возбудило его недоверие к весьма симпатичной наружности молодого врача. Разве только то, что его поведение по американским понятиям было крайне невежливо, и что он обратил внимание на однородность фамилии доктора Кристалл с фамилией доктора Кварца.

Ник Картер, однако, был по натуре своей слишком справедлив, чтобы не стараться всеми силами побороть это чувство предвзятой антипатии. Но его усилия в этом направлении не увенчались успехом, также как и его старания найти в комнате какой-нибудь след убийцы.

След был только один, именно револьвер, которым преступление было совершено.

Ник Картер взял револьвер в руки и внимательно осмотрел его. То был револьвер 32-го калибра, обитый серебром и осыпанный поддельными бриллиантами. Рукоятка была выложена перламутром. Но и на револьвере не было никаких следов, за исключением того, что от пороха после трех выстрелов он был немного выпачкан. Кроме того сыщику показалось, что нерасстрелянные патроны и оставшиеся в камерах пустые гильзы находились очень долгое время в барабане.

Странным казалось и то, что все три выстрела были выпущены из револьвера совсем недавно. Но ни на трупе, ни вообще где бы то ни было в комнате нельзя было найти следов других двух пуль.

Впрочем, это обстоятельство не могло иметь большого значения, так как два выстрела могли быть произведены и не в комнате для новобрачных. Это могло произойти и в другом месте за несколько часов раньше. Самый опытный эксперт не сумел бы установить, были ли выпущены все три патрона сразу или в промежутках в несколько часов.

Бросалось в глаза то обстоятельство, что в комнате не было дорожных вещей, не было даже ручного чемодана.

«И при всем этом она не приезжая — вот это-то больше всего странно, — подумал сыщик, — но зато это и есть исходная точка, от которой нужно подойти к разрешению этой загадки».

Он прекратил уже свои исследования и терпеливо ожидал момента, когда оба врача закончат осмотр трупа. Этот момент скоро настал.

— Так вот, мистер Картер, — заявил полицейский врач, — мы закончили осмотр трупа, и я вижу, что и вы закончили ваши расследования.

— Хорошо, тогда я предложил бы, мистер Гайнс, приказать запереть это помещение и опечатать его, как только труп будет увезен, — сказал Ник Картер, — а пока будет недурно поручить двум надежным полисменам охрану комнаты. Этими мерами я хочу добиться лишь того, чтобы комната оставалась точно в таком же виде, в каком мы нашли ее теперь. Но прежде чем выйти отсюда, нужно сделать еще одну вещь.

При этих словах он указал на дверь в противоположном конце комнаты.

— Я никогда еще не видел в гостинице помещения для новобрачных, которое состояло бы только из одной комнаты, — пояснил сыщик, — если не ошибаюсь, эта дверь ведет в смежную комнату, хотя по ее расположению нельзя сделать этого заключения.

— Я уже пытался открыть ее, когда до вашего прибытия в первый раз был в этой комнате, — ответил начальник полиции.

— Не сомневаюсь в этом, — возразил сыщик, подошедший тем временем к указанной двери, — она теперь заперта, но несомненно она недавно была открыта, да, открыта, а затем опять закрыта именно с другой ее стороны. Это для меня вполне ясно, — говорил он, внимательно разглядывая дверь.

В первый раз за все время доктор Кристаль взглянул на сыщика и обратился к нему с вопросом:

— Позвольте спросить, каким образом и почему вам это стало ясно?

— Видите ли, самая лучшая горничная в мире иногда небрежно исполняет свои обязанности, — хладнокровно ответил Ник Картер, — вот например та горничная, которая должна была убрать это помещение, стерла пыль с двери весьма небрежно. Между тем весьма недавно, лишь несколько дней тому назад, маленький паук постарался связать ручку двери и замочную скважину своей искусной тканью. Паук этот очень маленький, да и паутину простым глазом трудно видеть, но зато работа паука весьма ясно видна через мое увеличительное стекло. Если вы потрудитесь воспользоваться этим стеклом, доктор Кристаль, то вы увидите, что над замочной скважиной имеются две тонкие паутинки, растянутые по дверной ручке, а оттуда через карниз к той вон картине на стене. Паутина от замочной скважины до ручки дверей осталась цела, а нити от ручки двери до рамы картины разорваны.

— И что же из всего этого следует? — спросил доктор Кристаль несколько свысока.

— Очень просто, господа. Это доказывает, что дверь была открыта с другой стороны и затем заперта оттуда же. Так как ключ вставлялся с другой стороны, то и мелкая паутина на этой стороне замочной скважины осталась цела. Этим как бы дано доказательство того, что убийца, как равно и убитая здесь жертва его, вошли в комнату для новобрачных через эту маленькую боковую дверь.

— Но в таком случае необходимо осмотреть обязательно смежную комнату, — поспешно произнес полицейский врач.

— Конечно, — ответил Ник Картер, — но я предлагаю последовать примеру лиц, вошедших в комнату до нас и мы тоже начнем с той стороны двери.

— Конечно, — заявил и начальник полиции.

С этими словами Ник Картер подошел к двустворчатым дверям и первым вышел из комнаты в коридор.

Там уже собралось несколько человек, до сведения которых дошло ужасное происшествие, и которые теперь с нетерпением ожидали результата осмотра. Среди них было несколько человек, служащих в гостинице.

Одного из них Ник Картер сейчас же послал за конторщиком, дежурившим в вестибюле в то время, когда убийство было открыто и приказал ему сказать, чтобы тот принес ключи от первого этажа.

Через четверть часа Ник Картер, а за ним конторщик с другими лицами, осматривавшими комнату для новобрачных, подошли к смежной комнате. Войдя в нее раньше других и бросив беглый взгляд внутрь ее, великий сыщик невольно вздрогнул.

Даже Ником Картером, несмотря на все его хладнокровие, почти овладел ужас при виде столь неожиданного зрелища. Он быстро отошел от порога назад и опять закрыл дверь, прежде чем кто-нибудь из следовавших за ним лиц имел возможность заглянуть вовнутрь комнаты.

— Не торопитесь, господа, — произнес он неестественно спокойным голосом и поднял руку.

Затем он быстро обратился к полицейскому врачу.

— Одно слово, доктор: мне было бы приятно, если бы сначала только вы со мной вошли в комнату.

При этих словах он бросил изумленному начальнику полиции многозначительный взгляд, пояснявший, что сыщик имеет свои веские основания поступать столь странным образом.

Ник взял полицейского врача за руку, открыл дверь настолько, что они оба могли пройти в комнату и сейчас запер ее за собой. В тот же момент он закрыл рот врача своей рукой, так как последний, по-видимому, готов был вскрикнуть от испуга при виде неожиданно представившегося ему ужасного зрелища.

— Тише, доктор, тише — так должно быть, — шепнул Ник Картер совершенно ошеломленному врачу.

— Боже праведный. Еще один — нет даже двое. Ведь, это ужасно, — шепнул дрожавший от испуга полицейский врач.

— Нет, их три, — ответил Ник Картер, — посмотрите туда, третий труп находится в комнате для новобрачных.

При этих словах он так повернул врача, что тот должен был взглянуть в другую половину комнаты, где находилась, полускрытая за портьерой дверь в большую комнату.

— Три, — только и пролепетал полицейский врач, а потом опять остался стоять без движения и без слов от ужаса, — там невеста, а здесь еще двое неизвестных.

— Доктор, — спокойно сказал Ник Картер, — я привел в эту комнату вас одного, чтобы обратиться к вам с несколько своеобразной просьбой. Смысл ее вам теперь вряд ли будет понятен, но я не хотел бы до поры до времени давать разъяснения.

— Говорите, мистер Картер, — с трудом произнес полицейский врач, который никак не мог придти в себя, — я не буду ни о чем спрашивать.

— Отлично. Так вот в чем дело: я желаю, чтобы во всех расследованиях в данном случае, или лучше сказать, в данных случаях, которые будут производиться вами, вы вполне положились на знания и мудрость нашего общего приятеля там за дверями.

— Вы говорите о начальнике полиции?

— Нет, я говорю о докторе Кристале.

— Ага.

— А теперь будьте любезны выйти со мной в коридор; прежде, чем мы вернемся все вместе в эту комнату, я хотел бы кое о чем расспросить служащего гостиницы. Но только, доктор, возьмите себя в руки, и не подавайте виду, что таинственное убийство в этой комнате вам известно.

— Тогда, мистер Картер, будет лучше, если я останусь здесь. Те господа сумеют догадаться обо всем по выражению моего лица, так как я слишком сильно волнуюсь, чтобы иметь возможность скрыть это. Обещаю вам, что не тронусь с этого места пока вы не вернетесь сюда со всеми остальными.

— Ладно, согласен.

Не говоря больше ни слова, Ник Картер вышел из комнаты, закрыл за собой дверь и запер ее на ключ.

Тем временем в коридоре собралось человек двадцать пять, но по знаку сыщика полисмены оттеснили любопытных на почтительное расстояние, так что они не могли расслышать беседу, которая велась шепотом.

— Прошу вас, господа, подойдите совсем близко ко мне, — попросил Ник Картер шепотом, — прежде чем мы войдем в комнату, мне нужен ответ на некоторые вопросы. Вот так, очень хорошо, благодарю вас.

Он прежде всего обратился к служащему гостиницы.

— Будьте любезны сказать мне ваше имя и фамилию?

— Меня зовут Джордж Гаррис, — ответил тот.

— Вы дежурите по ночам в этой гостинице?

— Нет, я старший служащий.

— Труп в комнате для новобрачных найден вами?

— Мною.

— Будьте любезны сказать мне, каким образом именно вы в столь позднее время нашли труп в той комнате, а не тот служащий, который дежурил на этом этаже?

— Извольте, это недолго рассказывать. Я остаюсь в коридорах гостиницы обыкновенно до часу ночи. Дневной и ночной дежурные сменяются в полночь. Приблизительно без четверти или без десяти минут двенадцать, может быть, даже немного позднее пришел ночной дежурный, чтобы сменить своего товарища. Он стоял за конторкой вместе с дневным дежурным, и оба обсуждали свои дела, как вдруг у подъезда остановилась карета, из которой сейчас же вышли кавалер с дамой. На первый же взгляд видно было, что это были новобрачные, даже если бы они старались скрывать это, но они и не старались. Я встретил их и проводил их к конторке. Один из швейцаров уже успел взять их два ручных чемодана.

— Находился ли в это время еще кто-нибудь другой в вестибюле?

— Нет, вестибюль был пуст.

— Так. Продолжайте, пожалуйста. Что произошло потом?

— Когда я подошел к господину, шедшему под руку со своей дамой, он многозначительно улыбнулся мне, и сказал, что он просит отвести ему комнату для новобрачных, если таковая имеется, а если нет, то лучшую во всей гостинице гостиную и спальню. Я попросил их следовать за мной. Вместе с тем, я крикнул одному из швейцаров подать мне ключи от анфилады «А». Ключи были переданы мне в тот момент, когда мы садились в лифт. Швейцар с ручными чемоданами поднялся на следующий этаж по лестнице. Когда мы поднялись до второго этажа, я конечно шел впереди молодой четы и швейцара с чемоданами. Я спешил, и когда дошел до двустворчатой двери к анфиладе «А», я открыл ее, вошел в комнату для новобрачных и засветил электричество. В этот момент я вдруг услышал у порога громкий женский крик. Разумеется я сейчас же обернулся и увидел, что это крикнула молодая дама. Она стояла на пороге и с протянутой вперед рукой указывала в комнату. Глаза ее были широко открыты и она лишилась сознания, так что супруг поддержал ее в своих объятиях и крепко прижал к себе. Это произошло в тот момент, когда я в испуге обернулся к ним. А когда я в свою очередь осмотрелся в комнате, я увидел сидящий в кресле труп.

— Что же вы предприняли после этого?

— Я подошел к креслу, чтобы убедиться, действительно ли там сидит покойница. Легко можете себе представить, что мне не хотелось тревожить покой наших других гостей, чтобы не портить хорошую репутацию гостиницы. Затем я попросил молодую чету выйти в коридор, и когда опять погасил свет в комнате, я быстро запер дверь снаружи.

— А что делали незнакомцы?

— Они повернулись и, как только могли быстро прошли к лестнице. Молодая женщина, по-видимому, была еще в полуобморочном состоянии и тяжело опиралась на руку своего супруга. Я нагнал их и для успокоения наговорил им все, что угодно, что я весьма сожалею о том, что их свадебное путешествие омрачено столь печальным событием, словом я изо всех сил старался успокоить их и избежать шума. А потом я попросил молодого супруга разрешить мне отвести им комнаты на другом этаже.

— Что он ответил на это?

— Видите ли, он довольно невежливо сказал: «черт вас возьми, сударь, неужели вы думаете, что я способен ожидать от моей жены, что после столь ужасного зрелища она хоть на минуту останется в этом доме?» Сознавая, что он напрасно разозлился на меня, он добавил: «извините за мое волнение, вы не виноваты в этом ужасном происшествии, но это безразлично, мы немедленно должны уйти отсюда». Затем он еще спросил меня, нет ли бокового выхода, для того чтобы они могли выйти на улицу незамеченными. Я приказал швейцару, стоявшему тут же с чемоданами, проводить их к такому боковому выходу. Затем я снова стал извиняться, а когда они прошли дальше по коридору, направляясь к выходу, я сейчас же побежал вниз в контору гостиницы и вызвал по телефону капитана полицейского участка.

— Вы не можете указать имен и фамилий незнакомцев, намеревавшихся остановиться в комнате для новобрачных? — спросил сыщик, еле скрывая свое разочарование, — вы позволили им уйти, даже не спросив их фамилий?

— Действительно, это я упустил из виду, я был слишком взволнован, чтобы думать о такой формальности, — признался служащий, — полагаю, вы найдете это естественным?

— Конечно, вполне, — успокоил его сыщик, — но я дал бы много, чтобы знать, кто были эти незнакомцы. По крайней мере, — добавил сыщик после короткого раздумья, — вы исполнили ваш долг, уведомив немедленно полицейский участок.

— Виноват, одну секунду, Картер, — прервал его начальник полиции.

Он отвел его немного в сторону и шепнул ему:

— Только что прибыл сюда мой помощник, заместивший меня в моем кабинете в полночь. Он сообщает мне, что в 12 час. 10 мин. ночной дежурный гостиницы сообщил ему по телефону, что в гостинице произошло три убийства, а не одно. Что бы это могло значить?

— Погодите одну минуточку, — ответил Ник Картер, — мы сейчас это выясним.

Вместе с тем сыщик обратился к старшему служащему Гаррису с вопросом:

— Вы телефонировали также и в главное полицейское управление?

— Нет.

— А кто же телефонировал?

— Отсюда никто.

— Вы совершенно уверены в этом?

— Разумеется, уверен. В половине первого из полицейского управления сюда прибыло четыре сыщика, и заявили, что они командированы сюда, так как у нас произошло три убийства. Мне удалось их убедить, что совершено лишь одно убийство, и они вскоре после этого опять ушли. За дело взялся участковый капитан, а так как тем временем до его сведения дошло известие об уличном беспорядке на Делавар-авеню, то он сказал сыщикам, чтобы они отправились туда, так как он здесь не нуждается в их услугах. Я сам слышал, как он отдал им это приказание.

— Это странно. На самом деле по телефону было сделано такое сообщение в полицейское управление, причем говоривший выдавал себя за ночного дежурного.

— Да, так говорили и четыре сыщика. Но никто из служащих не делал такого сообщения, и оно исходит не от нас.

— Не знаю, что и сказать по этому поводу. Факт на лицо, что имеется некое лицо, столь живо интересующееся происшествиями в гостинице, что оно сообщает полицейскому управлению о том, что произошло не одно, а три убийства. А вы не делали расспросов по гостинице, не основано ли это сообщение по телефону все-таки на действительном факте?

— Нет, этого я не делал.

— Из скольких комнат состоит помещение для новобрачных?

— Две комнаты и ванная.

— Вы не осматривали остальные помещения?

— Нет. Дверь, соединяющая обе комнаты, заперта. Со времени открытия гостиницы ванная еще не была в употреблении. Я как раз собирался открыть соединительную дверь для новобрачных. Вам известно, что меня удержало от этого.

— Вот эта дверь ведет в смежное с комнатой для новобрачных помещение?

— Совершенно верно.

— Мистер Гайнс, — обратился Ник Картер к начальнику полиции, — будьте любезны распорядиться, чтобы кто-нибудь из ваших служащих расспросил везде по соседству, где имеется телефон, пользовались ли последним для вызова полицейского управления. Позвольте, я еще не кончил. Лучше всего вызвать центральную телефонную станцию, которая скорее всего может установить, откуда в 12 часов 10 минут было вызвано полицейское управление. Как только эта справка будет наведена, пошлите кого-нибудь из ваших подчиненных к тому месту с тем, чтобы раздобыть там подробное описание лица, воспользовавшегося телефоном.

Ник Картер еще раз обратился к старшему служащему.

— Еще один вопрос, мистер Гаррис: опишите, пожалуйста, наружность молодого супруга, фамилию которого вы не спросили.

— Это был рослый, представительный, красивый мужчина лет двадцати восьми, с русыми усами, голубыми глазами и очень красными губами. Я обратил внимание на то, что он слегка прихрамывал. На нем был черный, длинный сюртук, светло-серые брюки и цилиндр. У него были коричневые лайковые перчатки и он держал в руке тросточку. Его молодая жена была под вуалью, и кажется, она брюнетка. У нее красивая фигура, и хотя я мог только вскользь увидеть ее лицо в тот момент, когда она смотрела на труп в кресле, я все-таки могу сказать, что она очень хорошенькая; конечно, ее лицо в этот момент имело сильно расстроенное выражение, и я собственно не могу судить точно. Если не ошибаюсь, на ней был серый дорожный костюм. Утверждать этого однако не стану, так как видел я ее в общем недолго.

— Отлично, вы оказались хорошим наблюдателем, и я пока вполне удовлетворен. Все-таки я должен просить вас до поры до времени не отлучаться из гостиницы и быть в моем распоряжении.

— Будет исполнено, сэр.

Ник подождал пока старший служащий ушел, а потом он обратился к доктору Кристалю.

— Видите ли, волей-неволей придется обратиться и к вам с некоторыми вопросами, — как бы вскользь проговорил он, — когда вас известили о совершенном в гостинице убийстве?

— Сейчас же после того, как Гаррис нашел труп, — ответил врач своим сдержанным, чисто формальным тоном, — я находился в кофейне, куда зашел после докторского визита. Как только Гаррис известил полицию, он пришел ко мне и сообщил мне то, что случилось.

— Благодарю вас. Полицейский врач, находящийся еще там в комнате, говорит, что ему еще желательно ваше содействие, если только вы будете любезны помочь ему словом и делом. Итак, господа, если вы готовы, то пойдем теперь в ту комнату.

С этими словами он открыл дверь так, что доктор Кристаль должен был первым войти в комнату. Он зорко следил за доктором, когда последний переступал порог, но даже доктор Кварц не мог бы быть более хладнокровным и спокойным.

Когда взор врача упал на трупы в комнате, он отшатнулся, как будто ему нанесли из-за угла страшный удар.

Но изумление молодого врача продлилось недолго; он быстро восстановил свое присутствие духа. Слегка улыбаясь, он обернулся к сыщику и сказал:

— Ваши сюрпризы, почтеннейший мистер Картер, весьма неприятного свойства.

В его голосе звучало легкое неудовольствие, что при данных обстоятельствах было весьма понятно. Но так как тем временем в комнату вошли остальные лица, то Ник Картер, ничего не ответив, поспешно запер дверь.

Весьма естественно, что все пятеро мужчин — в комнату вошел и чиновник из полицейского управления — вскрикнули от ужаса при неожиданно представившемся им страшном зрелище.

Они увидели перед собой трупы мужчины и девушки.

По-видимому, девушка была камеристкой невесты, а мужчина конечно никто иной, как жених.

Камеристка сидела недалеко от окна на стуле, почти в том же положении, как в комнате рядом ее хозяйка, и точно в таком же месте по середине лба находилась огнестрельная рана.

Мужчина лежал на полу вдоль порога комнаты для новобрачных. На нем был черный сюртук и его наружный вид соответствовал описанию, сделанному старшим служащим Гаррисом о молодом супруге, потребовавшем для себя и своей молодой жены комнату для новобрачных, и немедленно же удалившемся оттуда вследствие сделанных им там страшных открытий.

В затылке у него была огнестрельная рана; пуля по-видимому, проникла в мозг и причинила смерть так же быстро, как она произошла и у обоих других покойников.

Ни в той ни в другой комнате не было произведено ни малейшего беспорядка, только в ванной умывальник был наполовину наполнен водой, а на мраморном крае его лежало мокрое полотенце.

Судя по положению убитого, можно было предположить, что он как раз выходил из ванной и собирался перейти в комнату для новобрачных, как из засады был застигнут предательской пулей.

Ключ от двери между обеими комнатами лежал на среднем столе, куда его несомненно положил убийца после совершения тройного убийства.

Больше ничего не было найдено. Как ни старался сыщик вместе со своими спутниками найти еще какие-нибудь следы, все усилия оставались тщетны.

В карманах убитого ничего не было найдено: ни носового платка, ни часов, ни кольца, ни чего бы то ни было другого. Не оказалось в них также ни одного цента.

На костюме его также не нашлось никаких следов, даже значок портного, сшившего костюм, был тщательно отпорот и вырезан.

Также мало успеха имел осмотр трупа камеристки и ее одежды.

Сыщик сразу сообразил, что убийца был весьма опытен в деле уничтожения всяких следов преступления, могущих навести на подозрения, так как в обеих комнатах не осталось ничего, что могло бы навести на следы преступника или помочь установить личность убитых.

Ник Картер вместе со своими спутниками вышел опять в коридор и тщательно запер за собою дверь.

После того, как были отданы необходимые распоряжения относительно других двух трупов, все спустились в вестибюль и направились оттуда в контору гостиницы. Само собою разумеется, что все ужасные открытия должны были оставаться в тайне. Через два-три часа должны были прибыть служащие похоронного бюро и тогда уже нельзя было скрывать страшного происшествия, но до того времени надо было хранить молчание.

Ник Картер просил своих спутников ждать его возвращения в конторе, а сам подошел к столу в вестибюле, где с растерянным видом его встретил старший служащий.

— Прошу вас, мистер Гаррис, пожаловать еще на минутку со мной, — заявил ему Ник Картер и вместе с Гаррисом направился на верхний этаж к комнате, в которой находились два трупа.

У дверей Ник Картер остановился и мягким тоном заговорил:

— Видите ли, мистер Гаррис, я не хочу напрасно пугать вас, а потому теперь же сообщу вам, что сообщение по телефону, согласно которому в гостинице совершено не одно, а три убийства, основано на истине. Оба других трупа находятся вот в этой комнате, и мне хотелось бы, чтобы вы посмотрели на них.

Он впустил служащего в комнату. Казалось, что перепуганный этим зрелищем служащий упадет в обморок, настолько им овладел ужас при виде двух трупов.

Последние теперь лежали рядом на ковре, покоясь на одеялах и подушках.

— Будьте любезны, мистер Гаррис, успокойтесь и посмотрите на покойников, — ободрял Ник Картер служащего, — а потом скажите мне, видели ли вы того или другого когда-нибудь в вашей жизни?

Служащий робко и боязливо подошел к покойникам, но едва только успел взглянуть на их восковые лица, как воскликнул в страшном испуге, со стоном и ломая руки:

— Мистер Картер, я принял бы присягу в том, что этот молодой человек не кто иной, как молодой супруг, который вместе со своей молодой женой в полночь явился в гостиницу, потребовал комнату для новобрачных и удалился затем так поспешно. Все сходится, за исключением только костюма. Могу поклясться, что это тот же самый человек, готов принять в этом какую угодно присягу.

— Садитесь, Гаррис, мне нужно с вами поговорить, — ответил сыщик.

— Что такое? Здесь в этой ужасной комнате?

— Отчего же нет? Здесь мы можем быть вполне уверены, что нам никто не помешает, — отозвался Ник Картер, по-видимому не понимавший столь сильного волнения своего спутника. — Скажите мне, пожалуйста, как вы себе объясните присутствие этих немых гостей здесь в этой комнате?

— При всем желании не могу вам объяснить это, мистер Картер, так как я и сам не понимаю этой ужасной загадки.

— Но ведь трупы на самом деле находятся здесь в этой комнате, ведь это неоспоримый факт, не так ли?

Служащий только кивнул головой.

— Вероятно, совершенно нельзя допустить возможность, чтобы эти лица, да еще и в таких комнатах, прошли через вестибюль, оставшись незамеченными?

— Это совершенно невозможно.

— Когда именно эта комната в последний раз была занята?

— Я уже говорил вам, мистер Картер, что наше помещение для новобрачных еще ни разу не было занято.

— Входил ли вчера в гостиницу кто-нибудь, похожий на одно из этих трех лиц.

— Никто за исключением господина, прибывшего в полночь вместе со своей женой.

— Если оставить в стороне костюм, то остаетесь ли вы еще при убеждении, что тот молодой супруг и этот покойник представляют собой одно и тоже лицо?

— Да… хотя теперь, когда я немного более спокоен и трезвее обдумываю это дело, я должен сознаться, что тот и другой не могут быть одним и тем же лицом — и все же это мне кажется весьма похожим на истину.

— Не нашли ли вы какого-нибудь внешнего сходства между трупом молодой женщины в следующей комнате и молодой женой, собиравшейся вместе со своим супругом снять помещение для новобрачных?

— Нет, хотя такое сходство пожалуй все-таки есть. Да, теперь, когда вы об этом заговорили, мне и самому начинает так казаться! Но конечно это не может быть одно и тоже лицо.

— Разумеется нет, так как ведь обе женщины встретились здесь. Правда, одна из них была мертва. Равным образом и двое мужчин не могут быть одним и тем же лицом. Но все-таки вы допускаете, что между обеими женщинами есть сходство?

— Возможно. Но покойница гораздо красивее, чем та женщина — и волосы ее не так темны.

— Займемся другой женщиной. Когда она от ужаса вскрикнула, показался ли вам этот крик естественным?

— Такой крик не издаст и самая лучшая актриса.

— Ладно, дальше: вы говорили мне, что дама как раз сняла вуаль и вам удалось взглянуть в искаженные ужасом черты ее лица. И что же, выражение ее лица в этот момент также показалось вам естественным, вызванным настоящим испугом — или, быть может, тут была тонкая игра? Думаете ли вы действительно, что эта женщина была на самом деле ошеломлена неожиданным зрелищем?

Старший служащий энергично покачал головой.

— Я повторяю, мистер Картер: по моему мнению тут не было игры.

— Хорошо. А затем женщина эта опять закрыла лицо вуалью?

— Нет, она не была в состоянии сделать этого, это сделал ее муж, когда они вместе пробежали обратно через коридор.

— Женщина была близка к обмороку?

— Больше того: в течение короткого времени она на самом деле была в обмороке, и мужу пришлось трясти ее очень сильно, а потом он что-то шептал ей.

— Вы не слышали, что именно он ей говорил?

— Ни одного слова.

— А когда вы после этого заговорили, он казался очень раздосадованным?

— Только в первый момент, а потом он извинился.

— Какое впечатление произвел он на вас?

— Он казался таким же испуганным и ошеломленным, как и его жена. Но он лучше умел владеть собой.

— Разумеется, на то он мужчина. Будьте добры, опишите мне его, как только можете подробно.

— Он был очень бледен и очевидно, был весьма взволнован. Когда он говорил, он постоянно лизал губы, как будто они у него пересохли, и хотя он был весьма возбужден, мне все-таки показалось, что он часто хватался за задний карман брюк, как бы для того, чтобы удостовериться, тут ли его револьвер. Я вырос в блокгаузе в прерии и знаю это движение.

— Отлично подмечено, — вставил сыщик, — а как обстоит дело с швейцаром, который нес два ручных чемодана — вы больше его не видели и не говорили с ним?

— Нет, — сознался Гаррис, — во всей этой суматохе я еще и не подумал о нем.

— Где он теперь находится? — осведомился Ник.

— Он дежурит только до полуночи. Услуга, оказанная молодой чете, было его последним делом и, вероятно, он прямо после этого ушел домой.

— Да это ясно. Он, вероятно, проводил молодых супругов к боковому выходу и больше уж не вернулся в гостиницу.

— Я так думаю.

— А все-таки это не совсем понятно, — задумчиво произнес сыщик, — ведь швейцар присутствовал при том, как молодая чета сделала в комнате для новобрачных то ужасное открытие. Казалось бы, в нем должно было пробудиться любопытство, которое заставило бы его остаться, несмотря на то, что его рабочие часы кончились.

— Пожалуй, это так, и теперь, когда вы заговорили об этом, мне это тоже кажется странным, тем более что этот швейцар, очень еще молодой человек, всегда был крайне любопытен.

— Так вот, — решил сыщик, — когда вы спуститесь в контору, то сейчас же пошлите кого-нибудь за этим швейцаром — лучше всего послать полисмена — и затем пусть он побудет в конторе, пока я с ним поговорю. Но я не думаю, что его уже найдут, я опасаюсь, что он бросил свое место у вас навсегда. А теперь скажите мне, не кажется ли вам, что молодая чета знала уже заранее, какое зрелище ее ожидает в комнате для новобрачных?

— Откровенно говоря, сначала вся эта история показалась мне искусно подстроенным делом, но теперь, когда я спокойно обдумал все происшествие, я пришел к обратному заключению.

— Почему именно? — внимательно спросил сыщик.

— Видите ли, мистер Картер, — ответил Гаррис, слабо улыбаясь, — если служащий в гостинице чего-нибудь стоит, то он должен быть хорошим наблюдателем и уметь судить по выражению человеческих лиц. Могу только повторить, что испуг на лице молодой женщины был неподдельным, и это равным образом относится и к ее супругу.

— Благодарю вас. Вы дали мне три превосходных ответа. А теперь скажите мне еще, какое впечатление произвел на вас этот господин, когда он немного пришел в себя?

— Откровенно говоря, он походил на человека, который увидел привидение и знает, что виденное им только и могло быть привидением. Другими словами, он показался мне человеком, обыкновенно хладнокровным и отважным, но выброшенным из обычной колеи непонятным явлением.

— Прекрасно. Ну, а когда молодая чета так поспешно удалилась, полагаете ли вы, что это произошло только вследствие того ужасного зрелища, или, быть может, по какой-либо другой причине? Но, пожалуйста, отвечайте на этот вопрос, отнюдь не руководствуясь моим мнением.

— Действительно, мне почти казалось, что они бегут от какого-то врага. Не думаю, что один только вид трупа произвел на них столь сильное впечатление, а полагаю, что они приводили этот труп в какую-то таинственную связь с собою же, и что все это происшествие вселило в них страх перед опасностью, заставивший их бежать немедленно.

— Только что я собирался сказать тоже самое, это-то и было впечатление, произведенное на молодую чету, — заметил сыщик, и прибавил: — а теперь скажите, Гаррис, вам когда-нибудь приходилось слышать о некоем докторе Кварце?

— Конечно, очень часто.

— И вы когда-нибудь видели этого доктора Кварца?

— Даже весьма часто.

— Останавливался ли он у вас в Гранд-Отеле?

— Конечно, в течение всей последней недели. Он занимал комнаты, расположенные позади помещения для новобрачных. У него на дому происходил какой-то ремонт или что-то в этом роде, и потому он временно должен был переселиться. Конечно, мы тогда еще не знали, с каким негодяем мы имели дело.

— Могу себе представить. А теперь комнаты, в которых жил доктор Кварц, опять заняты?

— Доктор Кристаль занимает приемную и ванную, а спальную мы отдали, как отдельную комнату.

Ник Картер тихо свистнул и коротко кивнул головой.

— Отлично! — воскликнул он затем, — скажите, Гаррис, эти два доктора поддерживали между собой оживленные отношения?

— Утверждать этого не смею, они общались между собой не больше и не меньше, чем это бывает среди жильцов в гостинице.

— Не казалось ли, что оба врача были знакомы уже и раньше? — осведомился сыщик.

— Об этом я, откровенно говоря, и не думал и не наводил об этом справок.

— Давно ли вы знаете этого доктора Кристаля?

— Со времени открытия Гранд-Отеля.

— И что же?

— Он часто приходил в гостиницу в качестве гостя, и денег у него, по-видимому, было много. Он заявил нам, что собирается практиковать в Канзас-Сити и что хочет снять у нас несколько комнат на большой срок, если мы разрешим ему повесить внизу свою вывеску.

— И вы, конечно, согласились с его просьбой?

— Разумеется, так как благодаря этому мы приняли постоянного, хорошо платящего квартиранта. Большинство гостиничных врачей требуют вознаграждения, а доктор Кристаль совершенно отказался от этого.

— Не знаете ли вы, откуда явился этот доктор?

— Чуть ли не из Вашингтона. Наверное я этого не могу сказать, но он часто говорил о Вашингтоне, и мне показалось, что там его родина.

— Часто ли доктор Кварц и доктор Кристаль бывали вместе, когда первый проживал здесь в гостинице?

— Да, в ресторане они часто обедали за одним столом — это все, что я могу сказать по этому поводу.

— А теперь еще один вопрос, ответ на который мог бы избавить меня от массы возни, а я полагаю, что вы, как опытный человек, сейчас же и ответите мне на него. Ведь, выстрелы из револьвера должны были раздаться по всей гостинице — не наводили ли вы по этому поводу справок?

— Разумеется, мистер Картер, — ответил служащий, — никто в гостинице не слышал этих выстрелов. Это нам и показалось странным, хотя шум на улице очень силен.

— Отлично! А теперь, мистер Гаррис, идите, пожалуйста, в контору, где меня ожидают остальные господа, попытайтесь отвести в сторону начальника полиции и постарайтесь шепнуть ему, чтобы он никоим образом не допустил ухода доктора Кристалл, прежде чем я вернусь в контору. Скажите начальнику, чтобы он передал о том же полицейскому врачу. Когда вы это исполните, то вернитесь, пожалуйста, сюда, незаметно забрав ключи от комнат, занимаемых доктором Кристалем. А потом вы опять войдете в контору и подождете моего прихода.

Через четверть часа Ник Картер один находился в комнатах доктора Кристаля.

Пробыв в комнатах молодого врача гостиницы около получаса, Ник Картер возвратился в контору гостиницы и вежливо заявил:

— Мне было бы приятно, если бы полицейский врач и вы, доктор Кристаль, подождали бы меня еще немного, так как мне хотелось бы еще получить ответы на некоторые специальные вопросы. А пока я попрошу начальника полиции пожаловать со мной.

Тот сейчас же встал со своего места и пошел за сыщиком, проводившим его до той комнаты, где все еще лежали два трупа.

— Мистер Гайнс, — начал сыщик, когда они вошли в комнату и заперли за собою дверь, — помните ли вы, что во время нашего с вами разговора о загадочных убийствах в товарном вагоне, я ссылался на доктора Венворта, этого знаменитого токсиколога, считающегося в Америке авторитетом по вопросам химии?

— Очень хорошо помню.

— Нам он больше не будет нужен.

— Почему?

— Потому, что я уже нашел все то, что он может сообщить нам по поводу ядов для бальзамирования. Я этим, конечно, не хочу сказать, что я успел усвоить себе все его познания, но я уяснил себе вопрос, занимающий нас теперь. Не спрашивайте меня, а позвольте изложить вам ход моих мыслей.

— Прошу вас.

— До сих пор я не расспрашивал полицейского врача, полагая, что это сделаете вы, пока я занят буду другими делами.

— Так я и сделал.

— Тем лучше, тогда вы, вероятно, сумеете мне ответить на несколько вопросов, которые я сейчас поставлю вам?

— По всей вероятности, так как я подробно переговорил об этом деле с обоими врачами.

— Отлично, но прежде чем мы начнем, скажите мне ваше мнение о личности доктора Кристаля и произведенном им на вас впечатлении.

— По-видимому, он хорошо знает свое дело, но я не вполне убежден в его умственных способностях.

— Вполне присоединяюсь, а теперь начнем с вопросов: не высказывали ли врачи своего мнения по поводу того, давно ли убиты покойники?

— Об этом они подробно не говорили, хотя их диагноз в общем сводится к тому, что со времени наступления смерти прошло не менее 12–14 часов.

— Это относится ко всем трем трупам?

— Не могу ответить вам на этот вопрос, Картер, так как оба доктора так изощрялись в специальных выражениях, что у меня голова пошла кругом.

— А разве доктора не говорили об окоченении трупа и процессе разложения?

— Да, об этом они говорили, и мне показалось, что они оба придерживаются одного и того же мнения.

— А что вы скажете, если я вам сообщу, что все три покойника умерли не менее недели тому назад?

— Я сочту вас за сумасшедшего, Картер, и оба врача, вероятно, с этим согласятся, — ответил Гайнс.

— Весьма лестно слышать, но тем не менее я должен настаивать на этом выводе.

— Но я никак не могу с этим согласиться.

Ник Картер только улыбнулся:

— Вы помните, с каким совершенством были набальзомированы трупы, найденные в товарном вагоне?

— Но помилуйте, Картер, не станете же вы утверждать, что три трупа в обеих комнатах помещения для новобрачных находятся там уже в течение недели и больше.

— Я этого и не говорю.

— Черт возьми, как же вы объясните всю эту историю?

— Вот именно так, как я вам говорю. Все три покойника умерли уже неделю или больше тому назад. Но я тут же прибавлю, что трупы приготовлены для показа если можно так выразиться, — не далее, как вчера. Отсюда следует, что трупы приготовлены точно таким же образом, как трупы в товарном вагоне, а в том положении, в каком мы их нашли, они находились с шести часов вчерашнего вечера, то есть приблизительно в течение двенадцати часов, так как теперь почти шесть часов утра.

— По вашему, трупы набальзамированы, Картер? Но ведь это уже скорее походит на сказку.

— Совершенно верно, но ведь и наша нынешняя школьная наука не поверит тому, что есть возможность сохранить трупы столь усовершенствованным образом. А между тем это так, в чем нас убеждают найденные в товарном вагоне трупы, которые, однако, набальзамированы далеко еще не так искусно, как найденные в гостинице покойники.

— Боже праведный!

— Вот тут-то снова проявляется изумительное умение этого доктора Кварца.

— Но ведь Кварц находился тогда под арестом. Не мог же он доставить трупы сюда, а даже если бы он был замешан в это дело, то каким же образом трупы могли быть доставлены в помещение для новобрачных без ведома служащих гостиницы? Этого я не понимаю, Картер.

— Совершенно верно, но ведь возможно предположить, что доктор Кварц нашел заместителя, который и орудовал для него другими словами, агента, имеющего тоже необходимые познания; затем есть основание полагать, что трупы находились в гостинице уже давно.

Начальник полиции облокотился на спинку своего стула, положил руки в карман и от изумления не мог сейчас же найти ответа. Наконец он проговорил:

— Теперь меня не удивляет, если вы вполне серьезно утверждаете, что агентом этим является доктор Кристаль и что трупы в течение всего этого времени находились у него в комнате.

— Это я и думаю.

— Милейший Картер, я уже привык слышать от вас самые поразительные вещи, но это звучит уж очень неправдоподобно.

Вместо ответа сыщик встал и знаком пригласил Гайнса следовать за ним.

— Пойдемте, мистер Гайнс, я вам кое-что покажу.

Ник проводил начальника полиции к амфиладе комнат «А».

— Когда я привел сюда старшего служащего Гарриса, — начал он, когда они вошли в комнату, — и он увидел вон тот труп, то он на первых порах стал утверждать, что это труп того молодого супруга, пришедшего в полночь в гостиницу и потребовавшего комнату для новобрачных, причем он заявил, что на трупе только другой костюм. При этом мнении Гаррис и остался, хотя он хорошо сознавал, что оно не может соответствовать действительности. Я, конечно, стал дальше расспрашивать его и узнал, что молодая чета не столько была испугана страшным зрелищем, сколько беспокоилась о своей собственной безопасности.

— Что это значит?

— Вернемся на минутку к тайне товарного вагона. Вы помните еще, что я с самого начала придерживался того мнения, что доктор Кварц отправил сюда вагон вместе с находящимися в нем трупами только для того, чтобы устрашить некоторых, нужных ему лиц, испугать и угрожать им?

— Совершенно верно. Вы убедили и меня в верности вашего взгляда.

— Так вот, а в тройном убийстве в гостинице, или в том, что мы склонны были так называть, мы видим довершение дьявольского намерения этого ужасного доктора Кварца.

При этих словах Ник Картер вынул из кармана нож, открыл его и начал на лице покойника у усов выводить окружность, величиной в мелкую серебряную монету.

— Что это вы собираетесь делать? — воскликнул крайне изумленный начальник полиции.

— Погодите, вы сейчас увидите, что я хочу сделать, — хладнокровно ответил Ник Картер.

Он спокойно продолжал свою работу, затем подложил лезвие ножа под сделанный им надрез, сразу приподнял его, и отнял кусок кожи и часть усов.

— Оставьте, — застонал начальник полиции, ужасаясь этого зрелища.

— Не пугайтесь, — успокаивал его Ник Картер, — я и не дотрагивался до лица покойника и не думал разрезать кожу.

— Так что же вы собственно сделали?

— Посмотрите сюда и вы увидите. Возьмите мое увеличительное стекло, оно облегчит вам осмотр.

Начальник полиции взял стекло и наклонился над лицом покойника.

Он смотрел через стекло лишь несколько секунд и затем с жестом внезапного ужаса отскочил, уронив стекло.

— Картер, вы становитесь страшным, — прошептал он слабым голосом.

— Почему же? — ответил сыщик, который начал тщательно приклеивать к лицу покойника срезанный им кусочек, — разъяснение этого необычного обстоятельства я нашел в соседней комнате, занимаемой доктором Кристалем, являющимся на самом деле многообещающим учеником нашего доктора Кварца.

— Как видите, — продолжал Ник Картер, — после того, как этот труп был настолько искусно набальзамирован, что совершавшие эту работу люди остались довольны, они пожелали придать чертам лица покойника возможно большее сходство с лицом другого человека, находящегося еще в живых. Как мы видели воочию, это им прекрасно удалось. Разве вы никогда еще не слыхали о тех искусных массажистах в Париже, услугами которых пользуются пожилые модницы? Эти женщины не хотят казаться старыми и предпочитают терпеть сильнейшие боли, чтобы только казаться более молодыми. Им накладывают на лицо эмалевую маску, придающую их лицу на несколько лет чуть ли не кукольный вид. Эта эмалевая накладка так прочна, что требует возобновления лишь по прошествии очень долгого времени, если только женщина избегает улыбок или вообще выражения каких бы то ни было движений души. Такая маска должна быть тщательно предохраняема от сырости. Так вот видите ли, у этих трех покойников мы имеем дело с такими масками из эмали. Благодаря искусству доктора Кварца и его ученика, лицо этого покойника, имевшее на самом деле совершенно иной вид, сделалось похожим на лицо человека, находящегося в живых, которого эти два негодяя хотели испугать. Этот человек никто иной, как тот молодой супруг, который ночью являлся в Гранд-Отель.

— Ладно, Картер, преклоняюсь перед вашими выводами, хотя они кажутся мне очень невероятными. Но чего же мог добиваться этот доктор Кварц таким делом, тем более, что он ведь мог легко себе представить, что вид находящегося в первой комнате трупа должен был у новобрачных отбить охоту остаться в этих помещениях. Да и на самом деле, молодая чета не успела и взглянуть на труп этого человека.

— Это действительно верно, — согласился сыщик, — но возможно, что тут произошло недоразумение при исполнении приказаний доктора Кварца. По моему мнению, он намеревался напугать молодого супруга. Впрочем, мы можем только теряться в предположениях относительно того, в чем собственно дело, причем нам все-таки не удастся разгадать действительные мотивы доктора Кварца. Поэтому возьмите еще раз увеличительное стекло и осмотрите отверстие от пули на лбу камеристки, а равно и огнестрельную рану на трупе женщины в другой комнате. Вы увидите, что кажущаяся свежесть обеих ран достигнута только наложением краски. Вот у этого покойника негодяи не сочли нужным освежить краску, а потому и огнестрельная рана в его затылке имеет устарелый вид. Словом, я придерживаюсь того мнения, что доктор Кварц хотел выставить в приемной как невесту, так и жениха, но по какой-то неизвестной причине его намерение не могло быть приведено в исполнение. Быть может, доктору Кристалю помешало что-нибудь во время его приготовлений, которые он несомненно делал вчера после полудня и рано вечером, и он не успел рассадить трупы, а должен был оставить труп мужчины здесь в комнате, где мы его и нашли.

— Но каким же образом он сумел перенести трупы в эту комнату? — спросил начальник полиции.

Вместо ответа Ник Картер направился в угол комнаты и отодвинул стоявший там тяжелый гардеробный шкаф из розового дерева на роликах. Гайнс сейчас же увидел, что за шкафом находилась соединительная дверь, ведущая в смежные комнаты.

— А! Через эти двери? — воскликнул изумленный начальник полиции.

— Конечно, через нее-то и принесены трупы. Если вы войдете туда в ванную, то увидите, что длина ее меньше ширины этой комнаты, причем разница больше чем ширина этого гардеробного шкафа.

— Вы правы.

— А эту особенность вы заметите и в комнатах, занимаемых доктором Кристалем, смежных с этой комнатой. Его ванная расположена непосредственно рядом с ванной, принадлежащей к этим комнатам, причем в помещении доктора Кристаля стоит точно такой же гардеробный шкаф.

— Ага. Я понимаю.

— Когда здание это перестраивалось под гостиницу, было обращено внимание на то, чтобы в случае надобности можно было прибавить к помещению для новобрачных еще несколько комнат. А для того, чтобы скрыть проход из одних комнат в другие, по обеим сторонам соединительной двери были поставлены шкафы.

— Дальше, Картер. Я положительно изумлен.

— Когда я осматривал комнаты доктора Кристаля, я отодвинул стенной шкаф и таким образом заметил проход. Все это, как видите весьма просто.

— Совершенно верно, за исключением только того обстоятельства, мне совершенно непонятного, благодаря которому трупы могли быть перенесены в комнаты молодого врача гостиницы прежде, чем попасть сюда.

— Но, милейший Гайнс, кто же говорит, что они были принесены в комнату этого многообещающего врача? Вполне возможно, что они при жизни вошли к нему сами. Нам известно, что доктор Кристаль принимал очень много пациентов и если некоторые из них не возвращались больше на свет Божий, то это могло не обратить на себя внимание. Кто знает, может быть этот милый доктор дал им якобы успокоительное средство, настолько сильное, что они заснули навсегда.

— Следовательно, эти три лица были убиты в той комнате?

— Именно, я полагаю, что они все погибли насильственной смертью. В той комнате их набальзамировали, там же им надели костюмы и имеющиеся теперь на них маски. У меня уже имеется достаточно доказательств этих предположений, и мои два помощника, пришедшие со мной в гостиницу, когда вы призвали меня сюда, находятся теперь в комнатах доктора Кристаля и им поручено немедленно арестовать его, если только он вернулся бы туда раньше, чем мы кончим здесь.

— Но скажите, пожалуйста, каким образом у вас возникло подозрение против доктора Кристаля?

— Знаете ли, — улыбаясь ответил сыщик, — это дело чутья. Точно также как вы предчувствуете дождь, когда разбаливаются ваши старые раны, я сейчас же почуял преступника, когда в первый раз увидел доктора Кристаля. Возможно, что уже его фамилия произвела на меня впечатление — Кристаль и Кварц — то и другое из области минералогии. Затем я узнал, что Кварц проживал здесь в гостинице в течение недели и конечно, оказалось что он с доктором Кристалем были большие приятели. К сожалению, мы еще не имеем возможности схватить зачинщика всех этих злодеяний, так как он сегодня ночью бежал из полицейской тюрьмы, хотя надо будет принять все меры к тому, чтобы как можно скорее поймать этого доктора Кварца.

— Черт возьми! Вы правы, Картер!

— По моим предположениям, мы должны заставить доктора Кристаля навести нас на след бежавшего. Не спрашивайте меня, каким образом это может быть исполнено, я этого еще сам не знаю, хотя надеюсь, что нам это удастся. Вот почему я и хотел обратиться к вам с просьбой.

— В чем дело?

— Когда мы вернемся теперь в контору, то вы ни единым словом, ни единым жестом не показывайте, что вы имеете подозрения против доктора Кристаля. Он ничего не должен подозревать, пока только это будет возможно. Он остался здесь для того, чтобы узнать наши мнения и планы с тем, чтобы помешать потом их исполнению. Пусть он останется при этом мнении и постараемся как можно дольше не отпускать его в свою квартиру.

— Жаль только, Картер, что мы не можем переговорить с новобрачными, которые намеревались сегодня ночью остановиться в этом помещении.

— Видите ли, мне кажется, нам будет не слишком трудно разузнать, где находится молодая чета. Но предварительно мне нужно узнать еще кое-что другое и вследствие этого мне желательно оттянуть арест доктора Кристаля на возможно долгое время.

— Могу ли я узнать в чем дело?

— Мне хотелось бы установить, какое отношение имеет уличный беспорядок на Делавар-авеню к маскараду трупов здесь в гостинице и узнать, каким образом все обстоятельства сложились настолько благоприятно для доктора Кварца, что он имел возможность бежать из тюрьмы, тем более что подготавливая все эти происшествия, он никак не мог знать, что так скоро очутится за решеткой. И вот я перехожу к другому делу, о котором мне хотелось бы побеседовать с вами.

— Пожалуйста, это крайне интересно.

— Вы еще не сказали мне, каким образом доктор Кварц мог бежать. Все, что я об этом знаю, ограничивается вашим коротким сообщением, что доктор улизнул. Но как он привел в исполнение свое бегство?

— Смею вас уверить, об этом вы знаете приблизительно столько же, сколько и я.

— Но скажите мне по крайней мере, то, что вам известно.

— Хорошо. Произошло это приблизительно следующим образом, — ответил начальник полиции, вынимая из кармана записную книжку.

— Вот тут имеется выписка из полицейского дневника. Я вышел из моего кабинета ровно в полночь. В 12 час. 7 мин. капитан этого участка позвонил, что здесь в гостинице совершено убийство и что он через некоторое время сообщит подробности. В 12 час. 10 мин. было получено второе извещение, якобы исходившее от ночного дежурного гостиницы. Незнакомец сообщил нам, что в гостинице открыты всего три убийства и просил прислать из управления побольше людей. Вследствие этого в 12 час. 17 мин. в Гранд-Отель отправились четыре полицейских сыщика. В 12 час. 23 мин. было получено сообщение о возникновении уличных беспорядков на Делавар-авеню и в 12 час. 33 мин. туда были посланы все полицейские запасы со всего города, вместе со всеми запасами полицейского управления. В 12 час. 35 мин. были посланы последние сыщики, а равным образом и дежурный капитан, во исполнение своего долга, поспешил на Делавар-авеню. Он оставил контору прд наблюдением сержанта Грина, причем до своего ухода еще сделал мне по телефону подробный доклад. Немедленно после того, как я приехал домой, я сейчас же поспешил обратно в город. Сначала я отправился на Делавар-авеню, а оттуда сюда в гостиницу. В управлении я до сих пор еще не был.

— Продолжайте, — все ваши сообщения представляют для меня громадный интерес.

— Грин вступил в исполнение своих обязанностей в 12 час. 50 мин. Он явился в полночь на службу после восемнадцатичасового отдыха и, конечно, ничего не знал о деле Кварца. Едва он пришел, как оказался заваленным работой и не имел возможности просмотреть записи в дневнике. Во всяком случае он не подозревал, что доктор Кварц и Занони находятся в тюрьме в качестве заключенных.

— Дальше.

— Вот тут-то я и не вижу дальнейшей связи. Сегодня утром в 3 часа 40 мин. вы просили меня осведомиться о здоровье доктора Кварца и только тогда мы все узнали, что он бежал. Должно быть они бежали вместе или скорее всего, Занони освободила доктора Кварца и вышла вместе с ним из тюрьмы между 12 час. 50 мин. и 3 час. 40 мин.

— Но каким образом они привели в исполнение свое бегство?

— Об этом я почти ничего не знаю. Вам известно, что после 12 час. 50 мин. в полицейском управлении не оставалось почти ни одного служащего. Когда я по вашей просьбе позвонил туда, то на постели в камере прекрасной Занони в бессознательном состоянии нашли женщину-служащую, которой был поручен надзор за Занони, с лицом, посыпанным каким то белым порошком. А дверь камеры была открыта и Занони исчезла. В главном коридоре тюрьмы точно в таком же состоянии нашли Тома Мулигана, самого сильного и самого пожилого члена полицейской дружины. Надзор за всей тюрьмой был в то время сосредоточен в его руках и он, если не считать арестованных, был тогда единственным мужчиной во всем здании. Надо вам знать, что кроме доктора Кварца и Занони в тюрьме находилось еще только трое арестованных.

— Следовательно, Мулиган был приведен в бессознательное состояние точно таким же путем, как и служащая женщина, и у него на лице тоже был белый порошок?

— Да.

— Очевидно, Занони отобрала у бессознательного Мулигана ключи и ей таким образом удалось открыть дверь от камеры доктора.

— Совершенно верно. Она просто-напросто отперла камеру и потом они вышли из здания полицейского управления, причем не было никого, кто мог бы им воспрепятствовать в этом. Кроме Грина, ночного дежурного в конторе и еще двух полисменов, ожидавших, вероятно, тоже в конторе дальнейших известий об уличном беспорядке, никого не было. Затем в здании находились еще два сержанта-сыщика в отдельном помещении, в которое, однако, можно только пройти через другой коридор.

— Таким образом, доктор Кварц с Занони ушли через открытые двери, ничуть не стесняясь?

— По всей вероятности, так.

— С той же вероятностью можно будет предположить, что Занони имела при себе белый порошок, не найденный при обыске. Вероятно, прекрасная преступница под каким-нибудь предлогом заманила служащую к себе в комнату и затем в удобный момент насыпала ей на лицо порошок, созданный, конечно гениальной изобретательностью ее не менее преступного учителя и служащая тотчас же свалилась без сознания.

— Надо полагать, что Занони поменялась со служащей одеждой для более удобного исчезновения. Видите ли, Картер, до сих пор я считал эту женщину сумасшедшей, а теперь я считаю ее самой отъявленной негодяйкой на свете.

— Да, — проворчал Картер не то с досадой, не то насмешливо, — так или иначе это бегство принадлежит к числу тех неприятных сюрпризов, которые так любит гениальный доктор Кварц.

— Так вот, Гайнс, — после краткого раздумья продолжал сыщик, — может быть вы уже догадались, что я командировал своих двух помощников в комнату доктора Кристаля с двойной целью? Вы теперь на деле убедились, до чего может дойти наглость этого доктора Кварца. Поставьте себя на его место: как только этот негодяй освободился из-под ареста и если маленькие сюрпризы в гостинице сочинены им, то он вряд ли откажется от удовольствия разузнать, успешно ли прошли его злодеяния. Вы не можете сомневаться в том, что он попытается, конечно осторожно и в хорошей маске, пробраться сюда в гостиницу в комнату своего способного ученика доктора Кристаля, хотя бы только для того, чтобы помочь ему в случае надобности.

— Вы меня просто поражаете, Картер, неужели вы полагаете, что он на самом деле будет иметь наглость осмелиться на это?

— Разумеется. Его прельщают самые отчаянные приключения, да кроме того он ведь не знает того, что мы за это время успели здесь узнать. Вспомните то, что я рассказывал вам о его мании величин, а последнюю никто в мире не может победить в нем, так как она сильнее его самого. Кроме того он, вероятно, будет думать, что раньше как через неделю мы не сумеем выяснить это дело.

— Как хотите, Картер, не смею спорить, — покачивая головой, проворчал начальник полиции, — но я не могу допустить такой наглости.

— А я не только допускаю ее, но и не сомневаюсь в ней. Да, да, не смотрите на меня с таким недоверием. Быть может, ему уже и приходить не нужно и он уже находится здесь в гостинице.

— Как я уже говорил, — продолжал Ник Картер, — если он теперь находится уже в гостинице, а это для него нетрудно благодаря всеобщему возбуждению и бестолковой суматохе, то он кратчайшим путем отправится в комнаты своего ученика, от которых у него, конечно, есть ключи. Я от души желаю, чтобы он решился на столь смелый шаг.

— Тогда он наткнется прямо на Патси и Тен-Итси?

— Именно и найдет их в достаточной степени подготовленными для торжественной встречи.

— Пожалуй, было бы недурно посмотреть, Ник, — предложил начальник полиции, — вы не запирали дверь в другом конце маленького коридора?

— Я не запирал ни ее, ни ту другую дверь. Затем стенной шкаф в другой комнате отодвинут настолько, что я могу пройти туда, если это окажется нужным, — ответил сыщик.

— Отлично, давайте-ка заглянем в эту комнату. Я бы хотел сделать это, прежде чем спуститься в контору.

— Хорошо, Гайнс, пойдемте. Но только не производите ни малейшего шума. Посмотрим, чем заняты мои два молодца. Мне думается, мы можем пробраться в комнату, не будучи ими замеченными, так как недавно я не поленился смазать дверные петли.

Комнаты были соединены узким коридором, длина которого равнялась длине расположенных рядом ванных комнат, то есть приблизительно 14 футам. У каждого конца маленького прохода имелась тяжелая дверь.

Ник Картер осторожно открыл первую дверь и в сопровождении начальника полиции вошел в коридор.

Дойдя до второй двери, Ник осторожно повернул ручку и сейчас же после этого он со своим спутником выступили вперед из-за стенного шкафа в ярко освещенную комнату, в которой согласно его приказанию находились Патси и Тен-Итси.

Ник Картер был обеспокоен уже тем, что комната была залита ярким светом, тогда как он приказал своим помощникам оставаться в темноте. Но представившееся его взорам страшное зрелище преисполнило его яростью и ужасом. В тот же момент Ник Картер одним громадным прыжком очутился посреди комнаты.

Он прибыл как раз вовремя, чтобы спасти жизнь обоих своих молодых помощников.

У противоположной стены лежал Патси, на ковре, по-видимому, в бессознательном состоянии. На середине комнаты, на полу, лежал Тен-Итси. Стол был опрокинут, а над несчастным юношей склонился не кто иной, как доктор Кварц; левая рука его обхватывала горло Тен-Итси, а в поднятой правой руке сверкал длинный, острый нож, — он собирался вонзить его в сердце своего противника.

Тен-Итси обеими руками обхватил шею доктора, у которого уже высунулся язык и черты лица его имели тот синеватый оттенок, который замечается у людей, умирающих медленной, но верной смертью от удушья.

Не будь у доктора ножа, маленький, живучий японец несомненно вышел бы победителем из этой смертельной борьбы. Но, когда опрокинулся стол, нож упал на пол и доктор Кварц быстро схватил его.

Он уже торжествовал победу над своей несчастной жертвой и лезвие уже опускалось по направлению к сердцу его противника, когда Ник Картер быстро и решительно дал из своего револьвера один из тех выстрелов, которые утвердили за ним репутацию лучшего стрелка в Америке.

Пуля попала в лезвие ножа, разбила его и вместе с тем, силой удара, выбила рукоятку из руки доктора.

Доктор Кварц сразу очутился в весьма невыгодном положении. Сильные руки Тен-Итси с упорством бульдога сдерживали горло противника. В яростном отчаянии тот тщетно силился вырваться, но руки Тен-Итси вцепились в его глотку с железной силой и подлый преступник наверно испустил бы дух в руках маленького японца, если бы Ник Картер не подскочил и не положил бы конец борьбе.

Он нанес врачу страшный удар кулаком в затылок и тот, как сраженный топором, свалился на ковер.

Тен-Итси с налитыми кровью глазами уставился на отнятую у него жертву, а потом посмотрел на своего начальника. Но он тотчас же понял, что нужно было делать и с хриплым ревом ярости бросился на лишившегося сознания преступника, чтобы связать его.

А Ник Картер с начальником полиции, который в первый момент был совершенно ошеломлен от ужаса, поспешили на помощь Патси.

Юноша, как раз в этот момент очнулся. Моргая глазами, точно не соображая, что с ним произошло, он посмотрел в лицо наклонившегося над ним сыщика.

— Он нанес мне удар в скулу, — сказал он слабым голосом, — кажется, я спал, начальник? Но ведь это ужасный человек.

— Да, нечего сказать, — возразил Ник Картер, невольно улыбаясь при таком хладнокровии своего младшего помощника, — там в ванной есть вода, пойди и помочи себе виски.

Затем он обратился к другим.

Гайнс за это время тоже не бездействовал, а помогал Тен-Итси; оба они были заняты тем, чтобы при помощи шнурков от занавесок, проволок от картин и тому подобным так связать своего пленника, чтобы тот совершенно не мог двигаться, когда придет в сознание.

— Ник! — воскликнул теперь начальник полиции, вне себя от радости по поводу удачного ареста, — предложите мне на выбор, взять сто тысяч долларов наличными деньгами или связать этого Кварца, — я охотно отказался бы от денег.

— Это очень понятно, — улыбаясь, заметил Ник Картер, — такого пленника не каждый день поймаешь. А теперь мы оставим нашего приятеля Кварца спокойно на попечении моих двух помощников, они позаботятся о том, чтобы не пришлось ловить его еще лишний раз. Там в конторе нас ожидает еще другой зверь. Наш приятель Кристаль, вероятно, уже потерял терпение. Теперь вы спокойно можете арестовать молодого врача, пойдемте, спустимся вниз.

Когда сыщик вместе с Гайнсом вернулся в контору гостиницы, он увидел, что их все еще ждали.

По дороге в контору сыщик и начальник полиции условились относительно того, каким образом арестовать доктора Кристаля, и как только они вошли в контору, они уже приступили к исполнению своей программы.

Доктор Кристаль сидел рядом с полицейским врачом и оба углубились в специальный, чисто научный разговор. Ник Картер спокойно прошел в другой конец комнаты, так что он очутился позади обоих врачей.

Начальник полиции подошел к ним спереди и в тот момент, когда молодой врач гостиницы очутился как раз между ними, сыщик начал действовать.

Молча наклонился он над стулом молодого врача, сильными руками схватил его обе руки и с непреодолимой силой придавил их к спинке стула.

В тот же момент начальник полиции наклонился вперед, чтобы быть наготове на случай, если бы доктор Кристаль стал сопротивляться. К удивлению обоих ничего подобного не случилось.

— Вы арестованы, доктор Кристаль, — произнес начальник полиции, когда Ник схватил пленника.

— Неужели? Вы удивляете меня.

Это было все, что с полнейшим хладнокровием ответил арестованный.

— Я арестую вас, как соучастника в совершении убийств трех лиц, неопознанные трупы которых лежат еще в помещении для новобрачных этой гостиницы, — воскликнул начальник полиции.

А когда врач и теперь не произнес ни единого слова и не произвел ни одного движения, Гайнс достал пару двойных наручников, которые и наложил на руки арестованного. При помощи третьей пары наручников он приковал преступника к самому себе.

— Мы расстанемся с вами не раньше, как я доведу вас в полной сохранности до полицейской тюрьмы, — прибавил начальник полиции.

Доктор Кристаль презрительно пожал плечами, как будто речь шла о факте, с которым надо было мириться, хотя это и было весьма неприятно.

Сколько хладнокровия показывал арестованный, столько волнения было высказано остальными присутствовавшими в комнате.

Ник Картер обратился к полицейскому врачу:

— Если позволите сделать вам предложение, то отправьте покойников из помещения для новобрачных непосредственно в покойницкую. Особых приготовлений не требуется, так как трупы уже готовы к преданию земле. Как и покойники в товарном вагоне, эти трупы набальзамированы, но только в данном случае бальзамировка исполнена лучше и тщательнее.

— Но позвольте, мистер Картер, я не нахожу слов для выражения своего изумления.

— Я полагаю, ваши товарищи по факультету будут не менее поражены, — улыбаясь, ответил Ник Картер, — но пусть вам и в голову не приходит мысль, что вы не исполнили своего долга. Ни один другой врач не сделал бы большего. Во всяком случае фактически верно то, что покойники там на верху были трупами уже, по крайней мере, неделю тому назад или еще гораздо больше. Все трое были убиты и комнате этого доктора Кристаля. Там же, путем неизвестного нам и прекрасно действующего состава, их немедленно набальзамировали. Остается только пожалеть, что способ этот известен только докторам Кварцу и Кристалю.

Лишь по легкому пожиманию плеч арестованного можно было видеть, что он расслышал сказанное.

— Я тщательно обыскал комнаты доктора Кристаля, — продолжал сыщик, — и там имеется масса вещей, способных возбудить ваш интерес, как врача. Когда придет время, вы хорошо сделаете, если созовете совет из врачей. Я убежден, что ваши ученые товарищи по профессии могут многому научиться по найденным предметам.

— Согласен, — отозвался полицейский врач подавленным голосом, — не созвать ли этот совет сейчас же?

— Нет, я считаю более удобным, чтобы вы повременили с этим, по крайней мере, неделю, — возразил Ник Картер, — так как по моему мнению трупы сохранятся в нынешнем виде еще тысячу лет и во всяком случае достаточно долго, чтобы подготовиться к совету совершенно спокойно. Тем временем начальник полиции поможет вам в ваших приготовлениях, открыв вам свободный доступ в комнаты доктора Кристаля. Ко времени созыва совета мне хотелось бы еще привлечь двух важных свидетелей, а именно ту молодую супружескую чету. Я не сомневаюсь, что мне удастся разыскать ее в течение недели.

Доктор Кристаль снова презрительно пожал плечами, но ничего не сказал.

Он смерил Ника Картера насмешливым взглядом и нетерпеливо повел связанными руками.

— Ну-с, доктор, — сказал великий сыщик, — имеете что-нибудь возразить?

— Решительно ничего, — прервал свое молчание доктор Кристаль, — напротив, я могу только порадоваться, если мои мудрые товарищи по призванию найдут в моих комнатах еще что-нибудь такое, что возбудить и мой интерес. Мне совершенно непонятно, что вы там болтаете о массе каких-то вещей, могущих якобы возбудить интерес медиков; несомненно, у господина сыщика столь обширные медицинские познания, что ему будет нетрудно создать сразу из найденного по его мнению обличительного материала чудовищное обвинение против меня.

— Вы до некоторой степени правы, — ответил великий сыщик, — я не стану, конечно утверждать, что понимаю в медицине столько же, сколько ученый врач, но я, не хваля себя, могу сказать, что во время моей долголетней практики в качестве сыщика мне приходилось знакомиться с областями, обыкновенно доступными лишь анатому или психологу. В особенности я всегда интересовался вашей специальностью, милейший доктор, именно ядами и когда я в свое время, будучи сравнительно еще молодым человеком, объездил вместе с моим другом, Буфалло Биллем, весь запад нашего прекрасного отечества, как-то: Аризону, Техас и Новую Мексику, то я у различных племен индейцев ознакомился со многими разновидностями ядов, в особенности с ядом кураре, применяемым индейцами племени Короны на своих стрелах, и действия которого, вероятно не безызвестны господину доктору.

При этих словах Ника Картера Кристаль явно потерял спокойствие; он побледнел и бросил на великого сыщика взгляд, сразу же доказавший последнему, что он попал в цель, хотя и бил только наугад.

— Сделав это маленькое отступление, будет недурно, если мы переведем нашего пленника в тюрьму, — обратился Ник Картер к начальнику полиции, — конечно с соблюдением самых строгих мер предосторожности.

Находившимся в коридоре полисменам было приказано очистить проход и лестницу, а затем в ожидавшую у подъезда карету были приведены сначала Кристаль, а за ним его почтенный коллега. Когда Кварц увидел своего сообщника связанным, он насмешливо улыбнулся.

— Вы, вероятно полагаете, Картер, что поймали двух зайцев сразу? Но тогда вы сильно ошибаетесь: нет более невинного человека, как доктор Кристаль.

Великий сыщик, не удостоив Кварца ответом, сел в полицейскую карету и вынул свой револьвер.

— Вот посмотрите на эту штуку, господа: если только один из вас сделает малейшую попытку крикнуть, то я пристрелю его. Полагаю, вы знаете меня достаточно хорошо, чтобы знать, что я никогда не бросаю слов на ветер.

Кварц разразился злобным смехом.

— Ага, великий сыщик трусит! — воскликнул он, — он боится, что нас освободят! Не беспокойтесь, я дам посадить себя теперь за решетку, но смею вас уверить, что я найду возможность освободиться из вашей власти.

В этот момент в карету сел начальник полиции, один полисмен сел рядом с кучером на козлы и карета направилась к тюрьме.

Прошло пять дней, пока Нику Картеру удалось разузнать, где находилась новобрачная чета. Тот швейцар, который нес ручные чемоданы в помещение для новобрачных, все еще находился при них. Они взяли его с собой из боязни, что он по возвращении в гостиницу укажет преступному доктору Кварцу их следы и таким образом даст ему возможность привести в исполнение свою ужасную угрозу.

Потом состоялся совет врачей, для которого, по настоянию Ника Картера, было избрано соответствующее помещение в здании полицейского управления.

Молодого супруга, пережившего столь ужасное происшествие в Гранд-Отеле, звали Альберт Пейтон. Он показал в общем следующее:

— Семь лет тому назад, во время путешествия по Европе, я познакомился с доктором Кварцем. Я был очень доволен этим знакомством, да и теперь еще убежден, что он человек очень ученый. В короткий промежуток времени мы стали неразлучными приятелями, но затем мне пришлось узнать, что он бессовестным образом намеревался использовать меня для опытов без моего ведома. В первый раз я заметил это тогда, когда меня вдруг какая-то непреодолимая сила стала притягивать к моргу в Париже. Я скоро убедился, что несмотря на все мое сопротивление, я инстинктивно должен был отправляться туда и прежде, чем я успевал выяснить себе свое состояние, я уже стоял перед толстым стеклом, за которым в вечном молчании смерти расположены несчастные жертвы мирового города. Но ужаснее всего было то, что я стал замечать, что это страшное зрелище доставляло мне все больше и больше удовольствия. Мне сначала показалось, что я начинаю сходить с ума, так как меня все чаще и чаще тянуло туда. При этом я и не подозревал, что причиной этого явления был доктор Кварц, пока в один прекрасный день я поймал его на том, как он со стороны глядел на меня с сатанинской улыбкой, в тот момент, когда он, не предупредив меня, тоже явился в морг. Тогда я только стал подозревать, что нахожусь под непреодолимым гипнотическим влиянием этого проклятого доктора. Возвратившись в гостиницу, где мы вместе остановились, я пошел к нему в комнату и открыто обличил его в том, что он намеревается сделать из меня орудие своих опытов, несмотря на то, что постоянно уверял меня, будто он мне друг. Он имел наглость признать правоту моего обвинения и в объяснение своего образа действий заявил мне, что ему нужен помощник, который мог бы также бессовестно преследовать научные цели, как и он сам, что он избрал меня, так как я обладал для этого достаточными умственными и физическими данными. Это-де должно было мне льстить, но никак не огорчать. Я физически очень силен, ярость овладела мной и я накинулся на него. Не знаю, чем бы кончилась наша борьба, но ей положили предел сбежавшиеся на шум полисмены, призванные перепуганным владельцем гостиницы. Нас отправили в тюрьму и посадили в две камеры рядом, но в скором времени отпустили. Но еще во время нашего заключения доктор Кварц нашел способ сообщить мне, что он будет мстить. — В то время доктор Кварц сильно любил — или, по крайней мере, говорил, что любит — мою сестру Эдиту. Вы помните, конечно, что мою бедную сестру при первом аресте доктора Кварца здесь в Канзас-Сити, нашли в его доме в бессознательном состоянии и она, к сожалению, до сего времени еще не восстановлена во всех своих умственных способностях. Я, разумеется, тогда предостерегал Эдиту от этого негодяя, и она после этого наверное стала относиться к нему отрицательно, хотя я вынужден предположить, что в глубине души она сохранила к нему симпатию, так как она принадлежит к числу тех истинных женщин, любовь которых угасает только вместе с жизнью. Так или иначе, я ее повез обратно в Америку. В то время я полюбил ту девушку, которая затем стала моей женой. Ее звали Минервой Галена. У нее две сестры, старшая и младшая. Старшую зовут Занони и вам всем известно, кто она такая. Другую звали Тора и в Гранд-Отеле нашли трупы ее и ее камеристки. Кто такой найденный там же мужчина, я не знаю, но я полагаю, доктор Кварц убил его только потому, что ему нужен был труп мужчины, чтобы привести в исполнение направленные против нас угрозы. Что же касается этих угроз, то их содержание выяснит много таинственных сторон этого поразительного случая. Кварц всегда был вольнодумцем. Угрожая нам, он хвастался тем, что он венчался уже более чем с целой дюжиной девушек, которые ему были необходимы для его опытов и что он затем убивал одну за другой, чтобы заменить их опять новыми. Я уже тогда обратил на это внимание парижской судебной власти, но этому вопросу там не придавали особого значения. Кварц часто имел случай видеть как мою теперешнюю жену, так и ее сестру. Я познакомил его с семьей и он бывал там довольно часто. Я тогда еще не знал, какой страшной властью овладел он над Занони. Теперь я, правда, догадываюсь, что он и тогда уже властвовал над ней и пытался использовать ее для своих преступных целей. Мне кажется, он уже довольно часто раскаивался в том, что слишком обстоятельно посвятил ее в свои тайны. Она оказалась весьма способной ученицей и теперь она так усвоила себе все дело, что презирает даже своего учителя и противоречит ему. Она на самом деле единственный человек, которого Кварц боится. Когда мы в то время находились оба в парижской тюрьме, доктор Кварц заявил мне, что будет преследовать меня, пока я не сойду с ума. Я еще совершенно точно помню его слова:

«Я сделаю из Занони и Торы Галена адских демонов, которые лишь телом будут похожи на людей и их сестра сойдет с ума, так же как и ты! Занони уже в моей власти и она прекрасная ученица. Я намерен щадить ее до последнего момента, на Торе я хочу жениться и когда она не нужна будет мне больше для моих опытов, я отправлю ее труп сестре ее Минерве! Я сумею расстроить твою женитьбу на Минерве. Помни меня и мою клятву мести, так как никогда ты не будешь обладать той женщиной и никогда не женишься на ней. Чтобы усугубить ваши мучения, она постоянно будет близко от тебя и всегда я ей дам возможность просить у тебя помощи и защиты и укрываться под сенью твоей любви! Таким образом я еще скорее приведу вас обоих на путь к помешательству. Всегда вы будете близки друг другу и все же на неизмеримо далеком расстоянии один от другого — постоянно вы должны будете дрожать перед лицом страшного и неотвратимого ужаса! И от этого ужаса вы медленно, но верно, лишитесь рассудка. Не будет у вас ни одного спокойного часа отныне, вы ежеминутно должны будете ожидать грозной катастрофы, которая сразит вас как сверкающая молния разрушает стройную ель!»

Это еще только отрывок из его ужасной угрозы, но его достаточно, чтобы показать, сколько ужасов я и жена моя Минерва должны были пережить до сих пор. Что же касается семьи Дюкло, члены которой убиты почти все, — насколько я знаю, живет еще только Нанина, да и то она, как моя бедная Эдита, почти совершенно лишена рассудка, — то семья эта состояла в родственных отношениях с семьей Галена. — В течение последних семи лет, истекших со времени произнесения ужасной клятвы мести доктора Кварца, мы шесть раз пытались венчаться, но это удалось нам только при седьмой попытке. Это было в тот роковой вечер, когда мы после венчания собирались остановиться здесь в Гранд-Отеле и сделали в комнате для новобрачных столь ужасное открытие. В течение всего этого времени мы объездили весь земной шар, Минерва в сопровождении своей тетки, конечно, под чужими фамилиями и во всевозможных переодеваниях. Я постоянно находился вблизи моей невесты — и каждый раз смерть в самом ужасном виде становилась нам поперек дороги. Два раза священники и один раз мэр, свалились мертвыми в тот самый момент, когда они собирались произнести последнее связывающее нас навсегда слово — они, конечно были умерщвлены каким-нибудь таинственным ядом из адской лаборатории доктора. Другой раз церковь во Флоренции, в которой мы собирались повенчаться, была разрушена взрывом, причем была убита масса людей. Еще другой раз нашли труп тетки Минервы как раз в тот момент, когда моя невеста собиралась надеть фату. В гардеробной комнате она нашла свою тетку мертвой на полу, а между тем та только за несколько минут до нее вошла в эту комнату; она была убита кинжалом убийцы, след которого не могла найти полиция обоих полушарий. Таким образом мы кочевали с места на место, из страны в страну, из одной части света в другую, пока мы, наконец, прибыли сюда в Канзас-Сити, где и решили не обращать более внимания ни на какие препятствия, тем более, что мы пришли к убеждению, что все равно не избежим нашей участи. И вот здесь-то, господа, нам пришлось пережить ужасные события. Тот таинственный товарный вагон, в котором находились почти все оставшиеся еще в живых родственники моей жены, был отправлен сюда с исключительной целью предостеречь нас и нагнать на нас новый страх. Это предостережение обозначало, что настала пора исполнения на нас самих клятвы доктора Кварца, данной им в Париже. Излишне будет добавить, что труп той молодой красавицы, лежавшей на постели в вагоне и столь похожей на мою жену, был искусно набальзамирован. Она была убита, как и найденный в Гранд-Отеле мужчина, исключительно для того, чтобы напугать нас своим видом. Мы с Минервой теперь уже боялись приблизиться друг к другу, опасаясь что это может повлечь за собой смерть совершенно невинного человека. Но наконец мы, как только возможно было скрытно, назначили день нашего венчания. Мы решились пойти на встречу даже самому ужасному. Вот в ту ночь нам и удалось здесь в Канзас-Сити повенчаться. Мы уже думали, что нам удалось провести этого ужасного доктора Кварца и мы были тем более спокойны, что слышали о его аресте. В самом счастливом настроении мы отправились в гостиницу, чтобы там переночевать, а затем на другой день бежать куда-нибудь далеко, чтобы жить там вдали от света в мире и спокойствии. Ныне всем известно, что нас встретило в Гранд-Отеле. Каким образом доктор Кварц узнал о нашем намерении остановиться в этой гостинице, остается для меня загадкой. Надо полагать, он помимо нашего ведома, окружил нас продажными доносчиками, больше того, он вероятно, нашел возможность прочитывать наши письма. На самом деле мы уже за две недели до венчания условились относительно всех подробностей, причем было решено, остановиться после венчания в только что открытом Гранд-Отеле и занять помещение для новобрачных. — Избавьте меня от дальнейших повествований, господа. Я кончил и знаю только то, что этот проклятый доктор Кварц приведет свою клятву в исполнение. Никакая земная власть не сумеет ему воспрепятствовать в этом, он не страшится никого.

Полицейские расследования установили, что беспорядки на Делавар-авеню, как и предполагал Ник Картер, были задолго вперед подготовлены доктором Кварцом и исполнены его сообщниками в точности.

Негодяй, конечно, считался с тем, что будучи арестованным Ником Картером, его посадят за решетку и что ему тогда будет не так легко освободиться.

Поэтому он поручил своим, проживавшим во всех концах города, сотрудникам, произвести беспорядки и погромы, как только он будет арестован.

Если бы не та случайность, что доктор Кварц был арестован в тот самый вечер, когда венчался Альберт Пейтон, натолкнувшийся на столь ужасный прием в помещении для новобрачных, которым и без того занялась часть полицейских сил, — то дело не окончилось бы беспорядками на Делавар-авеню, а в разных частях города возникли бы пожары, так что полицейское управление должно было бы выслать на места всех своих людей для восстановления порядка и спокойствия.

Музей Еремии Стона был избран местом происшествия только потому, что заслужил большую известность в городе благодаря выставке ужасного товарного вагона. Весть о беспорядках возле музея должна была привлечь массу любопытных, а для восстановления и поддержания порядка в такой толпе требовалась значительная полицейская сила.

Тонкие расчеты преступного врача весьма точно оправдались и при помощи своей, равной ему по значению, помощницы Занони негодяю было легко улизнуть из тюрьмы.

К своему несчастью доктор Кварц должен был, однако, признать, что в лице Ника Картера он имел по меньшей мере вполне достойного противника, так как ловкому сыщику удалось снова арестовать его, едва он успел выйти на свободу.

Когда доктора Кристаля повели на допрос, он упорно отмалчивался.

Лицо молодого врача решительно ничего не выражало, точно лицо какой-нибудь куклы. Ни на один вопрос он не дал ответа. Не добившись ничего, пришлось отвести его обратно в его камеру.

Разумеется, доктор Кристаль должен был оставаться под арестом, пока официальный обвинитель примет решение, как поступить со столь отмалчивавшимся арестантом.

Занони точно исчезла с лица земли и никто не знал, куда она девалась. Самые тщательные розыски остались без результатов.

А что сталось с главным героем, доктором Кварцом?

Высоко подняв голову, он предстал перед начальником полиции и произнес с ледяным спокойствием:

— Господин начальник, советую вам не задавать мне никаких вопросов, так как я не скажу вам правды. Каждое мое слово будет ложью и только ложью. Я решительно ничего не знаю, а в общем я также мало виновен, как и Занони.

— Но где же находится эта самая Занони? — взволнованным голосом спросил начальник полиции.

Улыбка озарила лицо негодяя, он поднял глаза и произнес мягко:

— Я не знаю, где находится Занони, — но я надеюсь, она поднялась на небо и там принята в сонм блаженных.