Американский Шерлок Холмс

Глава I Таинственное извещение

Знаменитый сыщик Ник Картер вместе со своим младшим помощником Патси находился в Вашингтоне, где только что закончил одно из своих многочисленных дел.

В отличном расположении, покуривая хорошие сигары, шли они по авеню Пенсильвания, без определенной цели.

Было около трех часов дня.

— Полагаю, — заговорил Ник Картер, — что было бы весьма недурно пообедать теперь у Виллара, потом прокатиться по парку, а вечером отправиться в театр. Все равно еще успеем к двенадцатичасовому поезду в Нью-Йорк.

— Идея недурна, — улыбнулся Патси, — в особенности обед у Виллара представляется мне заманчивым, так как говорят, что этот ресторан ни в чем не уступает нашему знаменитому Дельмонико.

Ник Картер хотел что-то ответить, но на повороте на Четвертую улицу вдруг нагнулся и поднял с тротуара нечто похожее на маленькую, черную змею.

Развернув эту вещь, он увидел, что это четки, которыми католики пользуются во время молитвы, перебирая их пальцами.

— Что это вы нашли? — спросил Патси. — Четки! Уронивший их будет весьма опечален, потому что потерять четки считается дурным предзнаменованием!

Ник Картер положил четки в карман, не разглядывая их.

Оживленно беседуя о разных вещах, они дошли до гостиницы и совершенно забыли о четках.

— Как вы полагаете, — сказал Патси, останавливаясь у подъезда, — недурно было бы сесть в общий зал и закурить свежую сигару? Мы ведь гуляли часа два, и я порядком устал.

— Ты что-то состарился, — рассмеялся Ник Картер, — изволь, так и быть. Впрочем, я и сам не прочь отдохнуть. Когда гуляешь без цели, то это утомляет больше, чем если идешь по делу.

Они вошли в вестибюль и заняли два удобных, мягких кресла.

Закурив сигару, Ник Картер машинально вынул из кармана свою находку и начал перебирать шарики.

— Позвольте мне взглянуть на эти четки, — попросил Патси.

— Послушай, Патси, — сказал Ник Картер, вытягивая четки во всю длину, — ты не находишь, что они уж очень длинны?

Патси взял четки и стал внимательно разглядывать их.

Вдруг он в изумлении покачал головой и начал рассматривать каждый шарик в отдельности.

Он несколько раз повертел четки в руках и потом сказал:

— Это вовсе не четки.

— Как так? С первого взгляда видно, что это именно четки. На них есть большие и малые шарики, есть и крестик.

— И все-таки это не четки, — утверждал Патси.

— Ну что ж, стало быть, ты умнее меня, — отозвался Ник Картер с улыбкой.

— Этого я вовсе не утверждаю, — возразил Патси, — но если бы вы были католиком, как я, то согласились бы со мной. Вы считаете всякую нитку, состоящую из больших и малых шариков с крестиком, четками, но это вовсе нелогично.

— Как так?

— Четки всегда разделены на несколько равных частей, между которыми находится по большому шарику, так называемому патерностеру. А в данном случае этого нет.

— А что ж это такое, по-твоему?

— Да просто нитка с шариками.

— Но ведь в ней есть шарики разной величины?

— Так-то оно так, но четки должны иметь именно такой вид, но отнюдь не другой.

— Быть может, есть секты, которые пользуются такими четками, как эта?

— Не думаю. Я не очень набожен, но все-таки смею утверждать, что в данном случае я прав.

— Ну что ж, давай-ка еще раз рассмотрим эту вещичку.

Патси вернул Картеру четки, а тот положил их на колено и стал внимательно рассматривать каждый шарик в отдельности.

Очередь изумиться настала теперь для Ника Картера. Он вдруг насторожился и с удвоенным вниманием продолжал осмотр. Затем он поднял четки, придерживая их левой рукой за крестик, и снова перебрал все шарики до конца.

После этого он проделал то же самое еще раз, положил четки на правую ладонь и задумался.

Патси сгорал от любопытства. Наконец он решился спросить:

— Извините, начальник, что я нарушаю ваши мысли, но мне кажется, вы нашли что-то такое особенное.

— Да! — коротко ответил Ник Картер.

— Нельзя ли узнать, в чем дело?

— Можно, — улыбнулся Ник Картер, — не буду тебя больше мучить молчанием. Вот что, ты когда-нибудь занимался наукой телеграфирования?

— К стыду своему, должен признаться, что не занимался.

— Значит тебе не знакома азбука Морзе?

— Разбирать я ее не умею, но знаю, что буквы обозначаются известными сопоставлениями точек и черточек.

— Из таких сопоставлений состоят вот эти самые четки.

— Неужели? — воскликнул Патси.

— Именно! Вся эта нитка представляет собой не что иное, как телеграфное сообщение, подобно тем, которые передаются на бумажных лентах аппарата Морзе.

— Вот чудеса! Опять новое доказательство того, что следует постоянно учиться и расширять круг познаний! Я бы никогда не догадался!

— Век живи, век учись! Дело в том, что мне приходилось распутывать многие крайне загадочные шифры, но подобного таинственного известия я еще ни разу не встречал.

— А кому адресована эта своеобразная телеграмма?

— Отправитель не указал адреса и это еще больше усиливает таинственность содержания.

— А содержание вы уже разобрали?

Ник Картер ответил не сразу. Он в раздумье разглядывал черную нитку. Наконец сказал, обращаясь к своему помощнику:

— Сколько шариков полагается в четках, Патси?

— Сто шестьдесят девять.

— А тут их триста сорок три, не считая промежутков, равносильных интервалам между отдельными словами в азбуке Морзе. Да, ведь я хотел прочитать тебе телеграмму. Ну что же, слушай.

Он опять поднял четки, медленно начал перебирать шарики и проговорил:

— Карета заказана на сегодня на одиннадцать часов вечера, Зара, Филипп в надежном месте, опасность миновала, бриллианты и деньги принесу, возврата или колебаний нет, исполняй данное обещание, доверяй мне, иначе смерть для обоих.

— И больше ничего? — спросил Патси.

— Довольно и этого, Патси, — ответил Ник Картер, — по моему мнению и этого достаточно: эта нитка содержит больше, чем ты думаешь. Поживем — увидим.

Глава II Предположения Ника Картера

— Не скажете ли вы мне, начальник, каким образом у вас появилась мысль, что нитка представляет собой таинственное извещение, изображенное телеграфными знаками?

— Отчего же не сказать, — ответил Ник Картер, усаживаясь поудобнее в кресло, — дело вот в чем: когда ты стал утверждать, что эта вещичка вовсе не четки, то у меня появилась идея, другими словами, тот, кто составил их, сделал это с намерением вызвать у каждого поверхностного наблюдателя представление именно о четках. А если это так, думал я, то за этим скрывается какая-то тайна. Иначе никто не дал бы себе труда сделать четки, которые на самом деле не могли служить именно четками.

— Все это правильно, — заметил Патси, — но признаюсь, что я не так быстро пришел бы к такому выводу.

— Когда ты вернул мне нитку, — продолжал Ник Картер, — я начал задумываться над вопросом, для какой же цели она сделана. Случайно первое слово телеграммы состоит только из букв, разделенных точками и промежутками. Лишь три буквы в том слове содержат черточки.

— Какое это имеет отношение к делу?

— А вот какое: если бы первое слово состояло только из черточек, то я никогда не догадался бы, что эти шарики содержат какое-то извещение. Надо тебе знать, что, по моему предположению, маленькие шарики обозначали точки, большие — короткие черточки, а самые большие — длинную черточку, изображающую в азбуке Морзе букву «л».

— И что же из этого следует?

— Если бы первое слово начиналось с буквы «л», то на первом месте стоял бы один из самых больших шариков. Но в данном случае первое слово состоит из одних только точек. Разглядывая шарики, я догадался, что первое слово обозначает «карета».

— Ага, я начинаю понимать вас.

— Второе слово тоже состояло почти только из точек и промежутков, и обозначает «заказана». Ну вот, и так далее. Ты понимаешь, каким образом я шел вперед по пути догадок?

— Понимаю!

— Найдя, что самые большие шарики обозначают собой букву «л», я нашел ключ ко всему извещению.

— Вы говорите это так спокойно, точно это сущие пустяки, — рассмеялся Патси.

— Это потому, что я хорошо знаю телеграфную азбуку, а для того, кто ее знает, вся эта нитка уже не секрет. В общем, эти четки представляют собой весьма остроумную выдумку. Шарики соединены между собой маленькими стальными звеньями. Два звена обозначают промежутки между буквами, три — между словами, а единичные звенья изображают известные буквы. Понял?

— Понял! Поразительно умная идея!

— Да, и тот, кто сделал эти четки, человек очень неглупый. По всей вероятности, он сам и является отправителем телеграммы, я хочу сказать, он сделал четки не для кого-нибудь другого, а для себя самого.

— А что вы скажете по поводу самого извещения?

— Пока это для меня такая же загадка, как и для тебя. Странно то, что мы нашли четки на мостовой, хотя они представляют собой в своем роде документ. Я не думаю, чтобы адресат бросил четки на мостовую. Можно, пожалуй, предположить, что свидание состоялось именно на том месте, где мы нашли четки, что карета стояла на этом месте, или, что ожидавшие карету лица прошли по этому месту.

— Значит, вы полагаете, что свидание это состоялось уже, и было назначено не на сегодня вечером?

— В этом я не сомневаюсь.

— Отсюда следует, — продолжал Патси, — что если известие состоит в связи с каким-нибудь преступлением, то таковое уже успело свершиться?

— Совершенно верно, — ответил Ник Картер, закуривая свежую сигару.

— А что вы предполагаете предпринять?

— Я постараюсь разузнать, в чем тут секрет, независимо от результатов. Ты знаешь, я давно уже отдыхаю и работа даст мне истинное удовольствие, тем более, что в данном случае это будет интересное развлечение. Так или иначе дело интересно и я берусь за него, как за решение трудной шахматной задачи.

— Надеюсь, мне можно будет принять участие в этом развлечении? — спросил Патси.

— Конечно, если хочешь. Пока, правда, тебе нечего будет делать, но со временем твоя помощь будет весьма желательна. Но предупреждаю, что выгоды от этого дела не предвидится, так как я полагаю, что нам предстоит больше работы, чем удовольствия.

— Работа тоже удовольствие. Я тоже должен сознаться, что я соскучился за время нашего отдыха.

— Правильно. Ну что ж, может быть, ты тоже заметил что-нибудь особенное в этих четках?

— Пока нет, но позвольте мне еще раз рассмотреть их.

Ник Картер передал своему помощнику четки, а Патси внимательно стал их разглядывать.

— Жаль, что у меня нет настоящих четок, — заметил он, — а то я мог бы объяснить вам, что тот, кто составил эту нитку, на самом деле профессиональный мастер четок.

— В этом я не сомневался с самого начала, — ответил Ник Картер, — и это очень важное указание, так как оно облегчает дальнейшее расследование. Впрочем, тебе ведь город Вашингтон хорошо знаком, не знаешь ли ты случайно, имеется ли в городе мастер четок?

— Не знаю. В Вашингтоне я никогда не покупал четок. Было бы хорошо, если бы мы отправились к какому-нибудь священнику, который сообщит нам эти сведения. Не пойти ли мне к моему прежнему приходскому священнику, патеру Бриену? Быть может, вы пойдете вместе со мной?

— Пойду. Я тоже хочу задать ему кое-какие вопросы.

— Патер Бриен будет возмущен, что четки, или хотя бы даже только вещь, похожая на четки, служат подобной цели, и он сам приложит все старания к тому, чтобы найти человека, изготовившего эту нитку. Мне почему-то кажется, что он окажет нам ценные услуги в этом деле.

— Мне тоже так кажется, — согласился Ник Картер, — но имей в виду, что меня интересует не столько лицо, изготовившее четки, сколько получивший это извещение. Предположим, что изготовитель четок понятия не имеет о телеграфных знаках. В один прекрасный день к нему является некто и заказывает нитки с шариками по определенному образцу. Изготовитель четок исполнит этот заказ, даже не подозревая о том, для чего нужна эта нитка. Правда, изготовитель четок, быть может, сумеет указать нам имя и фамилию заказчика или его адрес, но ведь если заказчик имел в виду какую-нибудь преступную цель, то он, наверно, был настолько осторожен, что не указал верного адреса.

— Попытаться все-таки не мешает, — заметил Патси.

— Конечно, и даже следует. Я ведь этим только хотел тебе доказать, что для нас гораздо важнее разыскать получателя извещения, чем изготовителя.

— Составили ли вы себе уже какое-нибудь определенное мнение об этом лице?

— Да, более или менее. Несомненно, получатель представляет собой лицо, которому извещение не могло быть передано в обычной форме, но которому можно было послать четки, не возбуждая никаких подозрений. Скажем, лицо это находится в тюрьме или в таком учреждении, где надзиратели и чиновники не обращают внимания на подобные вещи.

— Об этом я уже думал. Возможно, что получатель этих четок выдает себя за очень важного человека. Ханжа всегда гораздо опаснее тех негодяев, которые не стараются прикрыть свою подлость показной набожностью.

Глава III У патера Бриена

Посидев еще довольно долго в глубоком раздумье, Ник Картер встал и вместе с Патси направился к огромному зданию почтамта.

Не говоря Патси ни слова, он вошел в это здание, направился к одному из столов и быстро написал несколько строк на бумажке. Затем он подошел к тому окошечку, за которым сидел чиновник, принимавший объявления для газет.

Ник Картер составил объявление следующего содержания:

«Четки!

На углу Четвертой улицы и авеню Пенсильвания на тротуаре найдены четки, не вполне соответствующие установлениям церкви. Собственник приглашается оставить на почтамте письмо под шифром «Четки 100», указав в нем свой адрес или адрес, куда следует доставить четки».

Ник Картер дал своему помощнику прочитать это объявление, затем передал его чиновнику и уплатил за троекратное напечатание.

— Это очень хитро придумано, — сказал Патси, выходя со своим начальником на улицу, я полагаю, что лицо, уронившее четки, пожелает получить их обратно.

— Возможно, что и лицо, отправившее их, захочет снова завладеть ими, — ответил Ник Картер, — полагаю, что кто-нибудь из них да попадет в ловушку, хотя я в этом далеко не уверен: люди, которые передают извещения столь своеобразным способом, достаточно хитры для того, чтобы не попасть впросак. Но в общем, оплошности я этим не делаю и если объявление не принесет пользы, то и вреда не причинит.

— Вы в объявлении не упомянули, что не считаете эту вещь четками, — заметил Патси.

— Именно! Пусть думают, что я принимаю ее за четки! Ну, а теперь, не пойти ли нам к твоему патеру?

— Пойдем. Это недалеко отсюда, он живет на Десятой улице.

Патер Бриен оказался дома и был очень рад видеть Патси.

Он проводил своих посетителей в рабочий кабинет и Патси представил ему своего начальника.

Ник Картер сейчас же изложил ему цель своего прихода, рассказал ему о своих догадках и затем передал саму находку.

Сначала патер разглядывал четки с недовольным лицом, но потом улыбнулся. Он подошел к окну и начал рассматривать отдельные составные части четок.

Сыщики переглянулись: по-видимому, патер тоже заинтересовался этой вещью, хотя, быть может, по иным причинам.

Отойдя от окна, патер направился к несгораемому шкафу и вынул оттуда пару новых четок. Заперев шкаф, он сел и обратился к своим посетителям.

— Мне кажется, мистер Картер, — медленно заговорил он, — что я могу дать вам некоторые сведения по поводу этой странной находки, хотя не слишком много. Во всяком случае, могу сказать, что я знаю то лицо, которое изготовило эти четки.

— Это очень интересно, — радостно воскликнул Ник Картер, — для нас это весьма важно и дело этим значительно облегчается.

— Оно как будто бы так, — возразил патер, — но я полагаю, что эти четки изготовлены в мастерской некоего Михаила Каддль. К крайнему прискорбию, человек этот отлучен от церкви. Это произошло года три тому назад, в Чикаго, не здесь в Вашингтоне. В настоящее время Каддль отсиживает наказание в тюрьме Моммензин в штате Пенсильвания.

— Это очень интересно, — заметил Ник Картер, — значит по способу изготовления и по работе вы видите, что нитка изготовлена именно этим Каддлем?

— Именно! Сначала я не был уверен в этом, но потом мое сомнение перешло в уверенность, когда я сравнил изготовленные им же настоящие четки с этой ниткой. Он мастер своего дела, и я легко увидел те особенности, которыми отличается его работа от работы других мастеров.

— Не знаете ли вы случайно, к какому сроку приговорен Каддль?

— Кажется, к пяти годам.

— А давно ли он уже сидит в тюрьме?

— Года два, может быть, несколькими месяцами больше, — ответил патер, задумчиво глядя на четки, — он изготовил эту нитку до отправки в тюрьму, или же он теперь на свободе. Последнее допускает два объяснения: либо его помиловали, либо он бежал из тюрьмы.

— Пожалуй, можно предположить, — заметил Ник Картер, — что он сидит еще в тюрьме и ему разрешили там же изготовлять подобные нитки.

— Если вы, быть может, желаете переговорить с начальником тюрьмы, то мой телефон в вашем распоряжении, — предупредительно сказал патер.

— Очень вам благодарен, — ответил Ник Картер, — воспользуюсь вашим разрешением, так как меня, откровенно говоря, весьма интересует, какое из наших трех предположений соответствует истине. Не можете ли вы мне еще сказать, за что именно Каддль попал в тюрьму?

— Кажется, за покушение на убийство. В Чикаго он напал на священника, который отлучил его от церкви и покушение его увенчалось бы успехом, если бы случайные прохожие не вмешались в дело и не задержали его. Он покушался на убийство священника главным образом потому, что вследствие отлучения он лишился заработка, так как после этого никто не стал покупать у него четок. Вот все, что я вам могу сказать по этому поводу.

— Я вам очень благодарен, эти сведения для меня вполне достаточны.

Ник Картер перешел в свободную комнату, где находился телефон и вызвал начальника тюрьмы Моммензин.

Спустя несколько минут он вернулся в рабочий кабинет, где сидел патер Бриен с Патси.

— Михаил Каддль еще находится в тюрьме Моммензин, — заявил Ник Картер, — и если он будет вести себя и впредь так примерно, как до сих пор, то его года через полтора выпустят на свободу.

— Вы не осведомлялись относительно того, разрешено ли ему изготовлять четки?

— Нет, об этом я не спрашивал, так как предпочитаю спросить лично. Я сегодня поеду в Филадельфию, чтобы поговорить с начальником тюрьмы, с надзирателями и с самим заключенным. Когда я вернусь завтра после обеда в Вашингтон, то, наверно, у меня будут интересные новости.

— Я был бы очень рад, если бы вы завтра тоже пожаловали ко мне, — ответил патер, — так как это таинственное дело интересует меня в такой же мере, как и вас, хотя бы уж из-за четок. Вы сами понимаете, что для нас было бы крайне неприятно, если бы отлученный от церкви изготовлял и продавал четки; они могут попасть в руки священников лишь через посредство третьих лиц. Я еще хотел сказать кое-что.

— Пожалуйста, говорите, — сказал Ник Картер, видя, что патер колеблется.

— Видите ли, я профан в том деле, в котором вы работаете столь безукоризненно, но мне кажется, чем больше я думаю об этом извещении, что за ним скрывается не одно, а даже несколько преступлений!

— Это весьма возможно, — согласился Ник Картер.

— Дело, видите ли вот в чем: по моему мнению, слова «Филипп в надежном месте» указывают на одно преступление, слово «принесу бриллианты и деньги» указывают на грабеж и вымогательство, а слова «доверяй мне или смерть обоим» равносильны угрозе, что и сама Зара сделается жертвой преступников, если еще не сделалась ей. Не находите ли вы, что мои выводы правильны?

— Совершенно верно! Я и сам уже пришел к такому выводу! — улыбнулся Ник Картер.

— Само имя «Зара» довольно своеобразно, — продолжал священник, — не женское ли это имя?

— Надо полагать, женское, тем более, что оканчивается на «а», хотя в Бельгии и Румынии есть и мужские имена на «а». Пока я буду в Филадельфии, Патси успеет разыскать в адресной книге всех жителей, носящих имя «Зара», будь они женщины или мужчины. Это будет нетрудно, имя редкое! По моему мнению, это скорей всего сокращение: я несколько раз уже слышал имя «Зараби», есть также испанское имя «Альказара». Но теперь я не стану больше утруждать вас, — сказал Ник Картер, взглянув на часы, — позвольте еще раз поблагодарить вас за ваши любезные сведения и извините, что я отнял у вас столько времени.

— Я был очень рад вашему посещению, — ответил патер, пожимая сыщику руку, — во-первых, я всегда рад видеть Патси, а во-вторых, весьма важно узнать, действительно ли отлученный от церкви в тюрьме делает четки и продает их — ведь это сущее безобразие.

— Завтра мы это узнаем, — ответил Ник Картер, — а теперь прощайте.

— Я не могу благословить вас на прощание, так как вы лютеранин, — закончил патер, — но тем не менее я буду просить Царицу Небесную помочь вам в ваших начинаниях, которые принесут пользу и нашей церкви.

Сыщики ушли и отправились в гостиницу Виллара обедать.

Глава IV В тюрьме Моммензин

В полночь Ник Картер выехал из Вашингтона, но только не в Нью-Йорк, как сначала предполагал, а в Филадельфию, и на другое утро в девять часов он уже сидел в приемной начальника тюрьмы Моммензин.

— Прежде чем вы вызовете заключенного, — сказал Ник Картер, который уже успел переговорить с начальником по существу дела, — я хотел бы задать вам еще несколько вопросов о нем.

— Я слушаю вас.

— Не можете ли вы мне сказать, каким ремеслом занимался Каддль, когда совершил преступление, за которое попал в тюрьму?

— Могу. Ему давала работу какая-то католическая община в Чикаго, и он, насколько мне известно, занимался изготовлением четок.

— Разрешили ли вы ему изготовлять такие вещи здесь в тюрьме?

— Как вам сказать: и да, и нет.

— Что это значит?

— Видите ли, этот Каддль — надо вам знать, что в тюрьме его зовут не по имени, а по номеру, который он носит на груди, — за все время своего пребывания в тюрьме ведет себя так отменно хорошо, что ему даны разные льготы. Так, например, ему разрешено время от времени заниматься резьбой по дереву, но делать четки ему никогда не разрешали, так как это было бы крайне непристойно.

— Не делал ли он нитки с резными шариками?

— Это да. И даже довольно много.

— Видели ли вы каждую нитку?

— Нет, лишь изредка я рассматривал его изделия.

— А куда девались эти вещи? Преимущественно нитки с шариками?

— Насколько мне известно, они отправлялись куда-то в подарок одному из его друзей.

Начальник тюрьмы заметил, что Ник Картер нахмурился, и сказал:

— Это нисколько не противоречит тюремному уставу. В настоящее время он занимает должность истопника и у него остается много свободного времени, чтобы работать на себя. Я этому никогда и не противился, так как он делал только обыкновенные нитки с шариками, а не четки.

— Где именно он изготовлял эти нитки?

— В маленьком помещении рядом со своей камерой.

— Не можете ли вы мне сказать хотя бы приблизительно, сколько он изготовил и раздарил таких ниток?

— Это надо справиться в книгах, но, по моему приблизительному расчету, не более дюжины. По книгам я могу вам указать также имена и адреса лиц, которым эти нитки были посланы. А разве вышло какое-нибудь недоразумение? Недаром же вы пожаловали к нам сюда?

— Недоразумений не было, — уклончиво ответил Ник Картер, — и вам во всяком случае нечего опасаться неприятностей. Я пока еще не могу сообщить вам, почему именно я так интересуюсь изготовителем этих ниток, а теперь попрошу вас еще сказать мне, если возможно, не справляясь по книгам, отсылал ли Каддль в последнее время кому-нибудь такую нитку?

— Отсылал. Это было недели три тому назад, пожалуй, даже меньше.

— Видели ли вы эту нитку?

— Я сам не видел, но ее видел старший надзиратель.

— Он, вероятно, сумеет нам сказать, кому эта нитка была послана. Начал ли Каддль после этого изготовлять новую нитку?

— Весьма возможно. Как только у него выдается свободное время, он вырезает шарики. Такие нитки ему приходится делать довольно долго, так как изготовление отнимает много времени и труда.

— Где теперь находится Каддль?

— По всей вероятности, в своей маленькой мастерской.

— Нельзя ли его занять чем-нибудь в других местах минут на пятнадцать? Конечно, он не должен знать, что кто-то желает осмотреть его мастерскую.

— Это можно. Но я не понимаю, для чего вам это нужно. Надеюсь…

— Терпение, — улыбнулся Ник Картер, — я объясню вам в свое время все, но пока у меня есть серьезные основания не раскрывать своих карт. Так вы будете любезны исполнить мое желание?

— Если вы подождете меня немного, то я сейчас же распоряжусь, — ответил начальник тюрьмы, которому все время было как-то не по себе.

Он никогда не имел случая ближе узнать знаменитого сыщика, но столько читал о нем, что знал, что Ник Картер никогда не занимается мелкими делами. Несмотря на уверение сыщика, что ему, начальнику тюрьмы, никакая неприятность не угрожает, он все-таки предчувствовал, что вся эта история закончится выговором от начальства. Он проклинал всех сыщиков с их делами, но, конечно, с виду был весьма предупредителен и любезен.

Спустя минут пять он вернулся в приемную и проводил своего посетителя в маленькое, с решетками на окнах, помещение длиной в пять и шириной в три метра. Под единственным окном, выходящим во двор, во всю длину стены была приделана широкая толстая доска, служившая верстаком, на котором лежали инструменты, употребляемые обычно резчиками.

Ник Картер высказал удивление по поводу того, что заключенному разрешено пользоваться инструментами, которые он мог пустить в ход в качестве оружия.

— Все инструменты пронумерованы, — сказал начальник тюрьмы, — и заключенный вечером обязан сдавать их надзирателю, кроме того, Каддль за образцовое поведение пользуется, как я уже говорил, особыми льготами.

— Вот как, — проворчал Ник Картер, внимательно осматривая помещение и не упуская из виду ни одной мелочи.

— А вот и нитка, — вдруг воскликнул Ник Картер, — которую он сейчас делает.

Он указал на ряд выделанных из дерева шариков, связанных между собой стальными звеньями. По-видимому, нитка скоро должна была быть готова. Каддль просто положил ее на верстак, когда его вызвали.

Нитка имела в длину дюймов восемнадцать. Шарики на ней были крупнее тех, что были нанизаны на найденной сыщиком нитке. Самые маленькие шарики новой нитки были больше самых больших на найденной нитке. Вообще, все составные части были пропорционально больше.

— Вот эту нитку Каддль делает для моей дочери, — заметил начальник тюрьмы.

— Как так? — спросил Ник Картер, внимательно разглядывая нитку.

— Моя дочь как-то случайно увидела одну из изготовленных им ниток, — пояснил начальник тюрьмы, — и высказала желание иметь такую же. Каддль тотчас же и взялся за работу.

Тем временем Ник Картер заметил к крайнему своему изумлению, что шарики на новой нитке тоже составляли известные слова по азбуке Морзе. Он прочитал: «Да хранит тебя судьба на жизненном пути и…»

Дальше шариков больше не было. По-видимому, Каддль привык делать нитки с таинственным значением и не сделал исключения также и в данном случае.

— Ну-с, теперь вернемся в приемную, — сказал Ник Картер, — больше мне здесь пока делать нечего.

На самом деле, Ник Картер был очень доволен осмотром мастерской Каддля. Он дал ему неоспоримое доказательство того, что именно Каддль изготовил найденную им на улице нитку. Кроме того, он убедился, что Каддль работал не для какого-нибудь третьего лица по предписанному ему образцу, а сам знал азбуку Морзе и соответственно этому самостоятельно нанизывал шарики.

Вернувшись в приемную, Ник Картер обратился к начальнику тюрьмы:

— У меня к вам будет еще просьба.

— Заранее изъявляю готовность ее исполнить, — заявил начальник тюрьмы, который непременно хотел произвести хорошее впечатление на сыщика.

— Благодарю вас. Не будете ли вы любезны разрешить мне поговорить с Каддлем с глазу на глаз?

— С удовольствием. Хотя, — прибавил он нерешительно, — это, собственно, и противоречит уставу, согласно которому при свиданиях должен всегда присутствовать кто-нибудь из чиновников.

— Не беспокойтесь, — ответил Ник Картер, — я хочу говорить с ним без свидетелей не для того, чтобы вы не знали, о чем мы говорим, а потому, что так он скорее разоткровенничается и даст мне все нужные сведения, если никого не будет в комнате, кроме нас одних. В присутствии же третьего лица он не скажет мне ни слова! Верьте мне, я поступаю так в наших с вами обоюдных интересах. Я, впрочем, сообщу вам все данные об этом деле, когда поговорю с Каддлем.

Начальник тюрьмы понял, что Ник Картер твердо настаивает на своем и потому только спросил, вставая:

— Прислать ли вам его сейчас?

— Пожалуйста, но только с условием, чтобы он не знал, кто я такой.

— Конечно, мистер Картер.

— Он даже не должен подозревать, что его расспрашивает сыщик, пока я ему сам не скажу. Впрочем, сколько ему лет?

— Он еще довольно молод, ему еще и тридцати нет.

— Так. А каков он из себя?

— Знаете, мистер Картер, он представляет собой нечто среднее между Аполлоном и Геркулесом. Надо, конечно, принять в расчет коротко остриженные волосы и арестантскую одежду, но смею вас уверить, когда его доставили сюда, я был просто поражен, так как никогда в жизни еще не видел такого красавца.

— Не можете ли вы сообщить мне что-нибудь о его прошлом?

— Могу. Если не ошибаюсь, он прежде ни разу не привлекался к суду, а осужден он был за то, что на улице напал на священника, который отлучил его от церкви. Но я не знаю, за что именно его отлучили.

— Часто ли к нему приходили на свидание?

— Только два раза.

— Давно ли?

— В первый раз его хотела видеть какая-то молодая девушка и это было вскоре после того, как он попал в тюрьму и больше она не являлась сюда. Месяца три тому назад к нему приходил какой-то мужчина.

— Знаете ли вы что-нибудь об этих лицах?

— Кроме имен — ничего, а оснований предполагать, что это были чужие имена, у меня нет.

— А как их звали?

— Девушка назвалась мисс Мулиган, а мужчина записался в книгу посетителей под именем Ф. Д. Моран. Имени мужчины не знаю, но я случайно видел, как молодая девушка прощалась с Каддлем и он назвал ее именем, столь странным, что я запомнил его. Он назвал ее Зара.

Ник Картер кивнул головой.

Беседа с начальником тюрьмы весьма удовлетворила его. Зара Мулиган была та самая Зара, о которой упоминалось в телеграмме на четках, а буква «Ф» перед фамилией Морана обозначала, конечно, только «Филипп».

Глава V Беседа с Каддлем

Когда в приемную вошел Каддль, Ник Картер сразу увидел, что начальник тюрьмы нисколько не преувеличивал. Несмотря на безобразный арестантский костюм и бритую голову, Каддля смело можно было назвать писаным красавцем. В его манере не было обычной неловкости арестантов: он шел выпрямившись и держал себя с достоинством, как человек из хорошего общества.

Ник Картер понял, что Каддль несомненно получил хорошее воспитание.

Он слегка поклонился сыщику и молча ждал, пока тот с ним заговорит.

— Садитесь, — приветливо сказал Ник Картер.

— Благодарю, — еле слышно ответил Каддль и сел на предложенный ему стул.

Ник Картер смерил Каддля взглядом с головы до ног, посмотрел ему в глаза, как бы пытаясь прочесть его сокровенные мысли и сказал:

— Я просил вызвать вас, чтобы задать вам несколько вопросов. Надеюсь, вы мне будете отвечать?

— Буду, если это окажется в пределах возможного.

— Полагаю, что это будет так. Прежде всего мне хотелось бы знать: кто такая Зара?

Ник Картер нарочно поставил этот вопрос внезапно; он заранее был уверен, что Каддль ему правды не скажет и хотел, по крайней мере, видеть, какое впечатление этот вопрос произведет на Каддля.

Но ему пришлось сильно разочароваться, Каддль нисколько не поразился и спокойно, не моргнув глазом, ответил:

— У меня есть сестра Зара, но не может быть, чтобы вы имели в виду ее.

— Будем надеяться, что не о ней идет речь, так как та Зара, о которой я говорю, по всей вероятности, ныне находится в затруднительном положении. Фамилия ее отца Мулиган, а называли вы ее Зарой, когда она приходила к вам.

— Имя мисс Мулиган вовсе не Зара, — возразил Каддль.

— Неужели? Странно. Почему же вы ее называли этим именем?

— Разве называл? — как будто с удивлением спросил Каддль, проводя рукой по лбу, — должно быть, это вышло нечаянно. Помню, что мы говорили о моей сестре и в это время я, вероятно, назвал ее имя. Из ваших слов я вижу, что мисс Мулиган находится в затруднительном положении. Не будете ли вы любезны объяснить мне, в чем дело?

— Я говорил это, имея в виду Зару, — с некоторой резкостью в голосе ответил Ник Картер, — полагая, что Зара и мисс Мулиган — одно и тоже лицо.

— Нет, это недоразумение, — спокойно заметил Каддль.

— Где в настоящее время находится ваша сестра?

— К сожалению, не могу вам ответить на этот вопрос, так как не имею ни малейшего понятия, где она теперь живет.

— Странно, что вы не знаете, где проживает ваша родная сестра, — заметил Ник Картер.

— Вам это не будет казаться странным, если я вам скажу, что уже много лет до того, как имел несчастье попасть в тюрьму, не слышал ничего о моей сестре. Вся моя семья и она в том числе, отказалась от меня после того, как я был отлучен от церкви. Вероятно, вам это уже известно.

Вместо ответа Ник Картер спросил:

— Быть может, вы мне скажете, где в настоящее время находится Филипп?

— Филипп? Я знаю несколько человек, носящих это имя, — ответил Каддль.

Ник Картер понял, что ему не поймать Каддля врасплох, так как тот был настороже. По-видимому, он ожидал подобного рода допроса и было весьма возможно, что добровольно он ничего не скажет, пока его не заставят сделать это.

— У вас есть знакомые и друзья в Вашингтоне? — продолжал Ник Картер.

— У меня во всем мире нет ни одного друга, — с грустной улыбкой ответил Каддль, — не считая тех знакомых, которых я приобрел здесь, в тюрьме.

Помолчав немного, Ник Картер вдруг спросил:

— Скажите, а откуда вы знаете азбуку Морзе?

Ник Картер сразу заметил, что на этот раз он попал в самую точку.

Каддль вздрогнул, правда, едва заметно, и чуть-чуть покраснел. Но он быстро взял себя в руки и с прежним спокойствием ответил:

— Когда я еще был мальчиком, я возился с телеграфными аппаратами и потому ознакомился с азбукой Морзе. Нельзя ли узнать, почему вы мне задали этот вопрос?

— Мне нужно было это знать потому, что я видел несколько ниток с шариками, изготовленных вами во время пребывания в тюрьме и разосланных вашим друзьям.

Ник Картер ожидал, что Каддль смутится, но ошибся.

На лице Каддля не появилось ни малейшего признака удивления или страха и он только с досадой нахмурился. На секунду жилы у него на висках вздулись, брови сдвинулись и зрачки его серых глаз обратились в маленькие точки.

Но он тотчас же ответил с обычным спокойствием:

— Вот как? Вы тщательно рассматривали мои работы.

И больше ничего.

Несомненно, Каддль обладал недюжинным характером и превосходно умел владеть собой.

Ник Картер понял, что поймать Каддля врасплох не удастся. Он подумал немного, в какой форме продолжать допрос, а потом вынул из кармана четки, найденные им в Вашингтоне на улице.

— Вот одна из ваших работ, — спокойно произнес он, показывая Каддлю четки и смотря ему в глаза, — не будете ли вы любезны объяснить мне значение этого извещения?

Нисколько не волнуясь, Каддль взглянул на нитку и попросил сыщика передать ее ему.

Затем он стал перебирать шарики и прочитал содержание извещения. После этого он вернул четки.

— Ну, что? — резко спросил Ник Картер.

— А что вам угодно? — спросил Каддль.

— Вы признаете, что это ваша работа?

— Признаю. Иначе говоря, в свое время это была моя работа.

— Что вы этим хотите сказать? — поразился Ник Картер.

— Что я изготовил эту нитку, но подобного извещения никогда не отсылал. Шарики расположены в нынешнем порядке кем-либо, находящимся вне тюрьмы.

— А какого рода извещение было изображено первоначально?

— Я предпочитаю умолчать об этом.

— Этот отказ повлечет за собой неприятные для вас последствия, — сказал Ник Картер, — если вы будете упрямы, то я позабочусь о том, чтобы вас не выпустили, как было предположено, через полтора года, и кроме того я заявлю начальнику тюрьмы о том, каким образом вы передаете извещения вашим знакомым или сообщникам.

— Поступайте, как знаете, — ответил Каддль.

— Вы неисправимо упрямы, — резко произнес Ник Картер.

— Нет, сударь, — уныло отозвался Каддль, — я беспомощный арестант, который знает некую тайну и не имеет права ее выдать.

— Возможно, что вы теперь и говорите правду, но возможно, что вы и обманываете меня. Я хотел бы знать еще одно: та Зара, которой предназначалось это извещение, ваша сестра?

— Нет! По крайней мере, я не допускаю этой мысли. Скажу только, что на самом деле существует другое лицо, того же имени, к которому это извещение может относиться.

— А кто тот Филипп, которого убрали с дороги?

— На этот вопрос я отказываюсь отвечать!

— Как угодно, — произнес Ник Картер и встал, — быть может, вы хотите спросить еще что-нибудь?

— Хотелось бы, — ответил Каддль, — нельзя ли мне узнать, кто вы такой?

— Я Ник Картер! Слышали, быть может, обо мне?

Глава VI Тайна каторжника

Каддль был озадачен. Он привстал, но тотчас же снова присел. Два раза он открыл рот, как бы желая что-то сказать, но оба раза раздумывал, предпочитая молчать.

— Мне кажется, вас тяготит нечто такое, от чего вам хотелось бы избавиться, — приветливо сказал Ник Картер.

— Я хотел бы задать вам несколько вопросов, мистер Картер, — нерешительно проговорил Каддль, — но я знаю, что не имею на это права, так как арестантам разрешается говорить только тогда, когда их спрашивают.

— Спрашивайте, сколько угодно. Но этим я отнюдь не хочу сказать, что отвечу на все ваши вопросы.

— Извольте. Что именно побудило вас явиться ко мне? Без серьезного повода вы не стали бы подвергать меня допросу.

— Откровенно говоря, — ответил Ник Картер, — я нашел четки на улице совершенно случайно и не менее случайно обнаружил, что они содержат извещение на телеграфном языке. Таинственность этого дела меня заинтриговала и я задался целью узнать, в чем дело, тем более, что в данном случае совершено, по меньшей мере, два преступления! Знаете ли вы патера Бриена?

— Знаю.

— Ему я показал вот эти четки и он сразу заявил, что их изготовили вы. Впрочем, четки находятся в моих руках не более суток.

— Не будете ли вы любезны сказать мне, где именно вы их нашли?

— Могу, на тротуаре на углу Четвертой улицы и авеню Пенсильвания, в Вашингтоне. Судя по наружному виду, они пролежали там день, а то и того меньше. Еще что хотите знать?

— Ничего больше, мистер Картер. Позвольте лишь поблагодарить вас за вашу любезность.

— Быть может, вы из благодарности теперь ответите мне на те вопросы, на которые вы раньше отказались отвечать?

— К крайнему сожалению, не могу. Не смею, хотя и рискую навлечь на себя ваше недовольство, но в то же время я искренне хотел бы заслужить ваше расположение.

— Не похоже, — заметил Ник Картер.

Каддль, помолчав немного, заговорил:

— Могу вам сказать только одно, мистер Картер! Я два раза уже собирался ехать к вам в Нью-Йорк, чтобы поговорить с вами, правда, еще до того, как я попал в тюрьму. Затем я два раза намеревался вызвать вас сюда в надежде на то, что вы мне поможете!

— Когда именно это было?

— В первый раз вскоре после того, как я был отлучен, а во второй раз несколько дней спустя после моего прибытия в тюрьму!

— Я вас положительно не понимаю, Каддль! — воскликнул Ник Картер, глядя на арестанта. — И больше вы ничего не хотите мне сказать?

— Нет, мистер Картер! При всем желании не могу! Дайте мне хоть подумать! Начальник тюрьмы, конечно, знает ваш адрес, а я спустя некоторое время сообщу вам все, что вам угодно знать!

— Хорошо! Теперь нам больше говорить не о чем, — произнес Ник Картер и нажал кнопку электрического звонка.

Явился начальник тюрьмы. Каддль уже встал и стоял у двери.

— Вы закончили, мистер Картер? — спросил начальник тюрьмы.

— Да.

Был вызван надзиратель, который отвел Каддля в его камеру.

Ник Картер пересказал начальнику тюрьмы всю свою беседу с Каддлем и закончил словами:

— Будьте уверены, каждая нитка, изготовленная Каддлем, представляла собой какое-нибудь извещение, даже та, которую он делает для вашей дочери.

Начальник тюрьмы был глубоко возмущен тем, что Каддль провел его, и он, несомненно, выместил бы свою злобу на арестанте, если бы Ник Картер не успокоил его.

— Не наказывайте его, — сказал он, — конечно, не из-за того, чтобы потакать ему, а для того, чтобы уличить его в его проделках. Я ему дал понять, что ничего не скажу вам об его секретных извещениях, так что, если вы оставите его в покое и не дадите ему понять, что посвящены в его тайну, то он будет спокоен и даже, пожалуй, попробует снова послать кому-нибудь такое своеобразное извещение.

— Вряд ли он попадется в эту ловушку! Слишком он хитер для этого!

— Возможно, — согласился Ник Картер, — но попытаться все-таки можно. Как только он изготовит новую нитку, вы ее тотчас же захватите и пришлите мне, когда узнаете, кому она предназначалась. А я затем лично передам эту нитку адресату.

— Знаете ли, мистер Картер, что я думаю?

— Именно?

— Мне кажется, он замышляет бегство из тюрьмы, и запасается содействием своих друзей и сообщников.

— Не думаю, — возразил Ник Картер, — по-моему, он совершенно не помышляет о бегстве. Напротив, ему, по-видимому, безразлично, сидеть ли полтора года или весь срок. Кроме того, раз он находится в тюрьме, никому в голову не придет обвинить его в соучастии в преступлении, совершаемом его друзьями. Впрочем, он мне сказал еще вот что: два раза уже он собирался дать мне все необходимые сведения, и оба раза он предпочел молчать. В конце концов, он попросил дать ему время на размышление и обещал известить меня через вас, когда придет к определенному решению. Возможно, что он пожелает видеть меня лично, тогда вам нужно будет протелеграфировать мне только одно слово «четки». Если меня не будет в Нью-Йорке, то телеграмма будет передана мне вслед.

— Все будет сделано, мистер Картер.

Начальник тюрьмы был весьма озабочен: ему казалось, что Каддль — член шайки преступников, который держал связь с ними и давал распоряжения для совершения преступлений через свои четки.

— Следующим поездом я уезжаю в Вашингтон, — сказал Ник Картер, берясь за шляпу и перчатки, — повторяю: Каддль ничего не должен знать, иначе мы ничего не добьемся.

Глава VII Пустая карета

В шесть часов вечера Ник Картер вернулся в Вашингтон. На вокзале его ждал Патси, которого он известил телеграммой о часе своего прибытия.

— Ну, что тебе удалось узнать? — спросил Ник Картер, поздоровавшись со своим помощником.

— А я как раз хотел спросить то же самое у вас, — рассмеялся Патси.

— Что же. Обменяемся впечатлениями за обедом, — предложил Ник Картер, — надо тебе сказать, я умираю с голода. Возьмем карету и поедем в гостиницу Ралей.

Прибыв в ресторан, Ник Картер заказал обед, и рассказал своему помощнику о своем свидании с Каддлем.

— Я нарочно ознакомил тебя сначала с результатом моей поездки, — закончил он свое повествование, — потому что это, несомненно, поможет тебе разобраться в собираемых тобой данных о таинственной Заре. Я не верю, чтобы Каддль сказал мне всю правду! В общем, я этого человека никак не могу понять! Ну, а теперь говори, как твои дела?

— К сожалению, у меня мало нового, — заявил Патси, — в сущности, я знаю не больше того, что знал и раньше. В адресной книге я нашел три лица, носящих имя Зара, у двоих это имя, у третьего фамилия.

— Принадлежат ли они к одной и той же семье?

— Как будто бы нет. Я прочитаю вам то, что узнал.

Он вынул из кармана записку и начал читать:

— Зара Мулиган…

— Как? — прервал его Ник Картер, — значит, Каддль все-таки надул меня, когда говорил, что девицу, которая приходила к нему в тюрьму, зовут не Зарой. Ну, читай дальше.

— Так вот: Зара Мулиган, Юго-Восточной части, улица В., № 39.

— Дальнейших подробностей не было? Замужем ли, девица, занятие?

— Нет, только имя, фамилия и адрес.

— Ты не заходил к ней?

— Ни к ней, ни к другим.

— Дальше.

— Зара Залинский, музыкант, Северо-Западной части, улица П., № 91.

— Должно быть, поляк. А дальше?

— Зенобия Зара, учительница. У нее два адреса: Юго-Восточной части, улица С, № 72, где она живет, и Северо-Западной части, улица Ф., № 14, где у нее приемный кабинет.

— А в адресной книге просто указано «учительница»? Странно. А чему же она учит?

— Этого не сказано.

— Жаль. Из этого мы могли бы вывести кое-какие заключения. Быть может, она даст уроки резьбы деревянных вещей, вроде шариков для четок.

— Понимаю, — улыбнулся Патси, — к сожалению, этого не сказано.

— Когда мы пообедаем, то пойдем разыскивать этих лиц. Торопиться некуда, так как Каддль, конечно, не мог успеть известить их о моем посещении в тюрьме, ведь я отнял у него всякую возможность общаться таким образом.

— Отлично, — заметил Патси, — но как вы полагаете сделать: имеете ли мы пойдем к этим господам, или каждый из нас отдельно?

— Лучше, если мы будем действовать независимо один от другого. Ты пойди на улицу П. и справься о музыканте Заре Залинском, а я пойду к мисс Заре Мулиган. Затем мы с тобой сойдемся на углу авеню Нью-Джерси и улицы Б. и отправимся вместе к госпоже Зенобии. Один должен ждать другого, а то тебя или меня могут задержать подольше.

Когда официант подал последнее блюдо, Ник Картер спросил:

— Ты читал сегодняшние газеты?

— Нет, времени не было. Ведь я просмотрел всю адресную книгу с начала до конца два раза, чтобы не пропустить кого-нибудь.

— Я тебя и не упрекаю, но все-таки заглянуть в газеты можно было, — заметил Ник Картер и попросил официанта принести газету.

Как только он открыл газету, он произнес:

— Жаль, Патси, что ты не удосужился прочитать эту газету. Там есть нечто такое, что должно тебя заинтересовать.

— Будьте добры, прочтите вслух, — сказал Патси, который в это время снимал кожу с золотистого банана.

— Ты на старости лет разленился, — ответил Ник Картер, шутливо грозя ему пальцем, — ну, так и быть, прочитаю тебе.

Статья гласила следующее:

«Сегодня утром вблизи моста Кабин, около шоссе, найдена наемная карета без четвертого колеса. Карета стояла довольно далеко в стороне, на лугу, так что можно было подумать, что ее туда завез либо седок, либо кучер, с тем, чтобы оставить ее там до починки. По расспросам полицейского выяснилось, что карста стояла на том же месте уже накануне. Осмотрев тщательно карету, полицейский обратил внимание на то, что занавески на окнах были спущены, а двери так заперты, что их нельзя было открыть обычным путем. В это время проезжал полковник Мур, начальник Вашингтонской полиций. Полицейский доложил ему о своей находке и Мур распорядился взломать дверцы кареты. Оказалось, что в карете лежит труп молодого человека, несомненно, убитого. Кинжал еще торчал у него в груди. Бедняга, по-видимому, умер моментально, не успев даже крикнуть. На переднем сидении лежали две сбруи. Вероятно, с лошадей, которые были запряжены в карсту. Недостающее колесо валялось вблизи в кустах. Повреждений на нем не было, и по-видимому, оно было снято с оси только для того, чтобы создать видимость несчастного случая. Лошади исчезли бесследно, как и владелец кареты. Полиция уже обыскала все конюшни и дворы, допросила всех кучеров, но ничего не добилась».

Патси внимательно выслушал всю статью.

— Знаете ли, что мне кажется? — сказал он, когда Ник Картер отложил газету. — Убитого зовут, наверно, Филиппом.

— Так думаю и я, — задумчиво произнес Ник Картер, — но вот подают кофе. После обеда мы сделаем наши три визита, а потом отправимся к полковнику Муру за более подробными сведениями и чтобы осмотреть труп.

— Я готов на все. Закурим сигары и вперед.

Спустя десять минут сыщики разошлись в разные стороны.

Но розыски оказались не так просты, как полагал Ник Картер.

Нику Картеру сообщили, что мисс Зара Мулиган действительно проживала в указанном доме, но выехала несколько месяцев тому назад неизвестно куда.

Ник Картер тотчас же поехал на почтамт и спросил там, не оставляла ли мисс Зара Мулиган какого-либо адреса, по которому ей могли доставляться письма. Никакого адреса не оказалось, так что Ник Картер прямо отправился туда, где он условился встретиться с Патси.

Ему пришлось ждать своего помощника недолго.

— Ну, что ты узнал о Заре Залинском? — спросил он.

— Он поляк, — сообщил Патси, — носит обычную шевелюру музыканта и играет каждый вечер в оркестре одного из пригородных театров. Он как раз собирался уходить, когда я явился. Я заговорил с ним, мы побеседовали немного, а потом поехали вместе на трамвае. Он решительно ничего общего не имеет с нашим делом.

— Что ж, пойдем к Зенобии Зара, — сказал Ник Картер, — и именно на квартиру, а не в официальную приемную, так как теперь ее там, наверно, уже нет. По всей вероятности, мы и тут ничего не добьемся, но мы должны сделать все, что в наших силах, чтобы раскрыть эту тайну.

— Пойдем пешком? — спросил Патси. — Отсюда ведь не далеко.

— Пойдем.

Глава VIII Поразительные открытия

Сыщики дошли до ветхого, довольно запущенного двухэтажного дома. От улицы он был отделен садиком, окруженным старой, ржавой железной решеткой. Сад зарос высоким бурьяном и травой. Само здание производило какое-то мрачное впечатление, казалось, что в нем никто не живет.

— Мне что-то кажется, что тут нам предстоят новые загадки, — сказал Ник Картер.

— Совершенно верно, — согласился Патси, — даже жутко смотреть на этот дом. Точно он заколдованный.

Ник Картер позвонил, но никто не отозвался. Позвонив еще два раза, Ник Картер потерял терпение, взял отмычку и открыл замок.

Против ожиданий дверь даже не скрипнула.

Сыщики вошли в темную переднюю и заперли за собой дверь.

Осветив переднюю своими электрическими фонарями, они увидели обычную обстановку: вешалку, несколько стульев и настенное зеркало.

Открыв дверь справа, они вошли в гостиную со старомодной мягкой мебелью, фортепьяно, зеркальным шкафом и старым, истоптанным ковром.

На мебели, однако, не было пыли и по свежему воздуху в гостиной можно было подумать, что ее недавно только проветрили. Если бы время было более позднее, то сыщики предположили бы, что обитатели квартиры уже легли спать, но так как было всего девять часов, то этого нельзя было допустить.

Смежная с гостиной комната тоже была обставлена старомодной мебелью.

Неслышными шагами сыщики направились по лестнице на второй этаж и вошли в первую комнату, оказавшуюся спальной.

Когда луч света от фонаря Ника Картера упал на постель, загадка безмолвной тишины в доме сразу была решена.

На постели лежал труп одетой молодой женщины. Рядом с ней, совсем близко у изголовья кровати, стоял стеклянный флакончик, испускавший резкий запах горького миндаля.

— Синильная кислота, — коротко произнес Ник Картер, — ты слышишь, Патси?

— Слышу! Похоже на самоубийство!

— Вероятно, так оно и есть, — согласился Ник Картер, — а покойница не кто иная, как Зенобия Зара!

— Зара и Филипп, оба имени из той телеграммы, — пробормотал Патси, — дело все больше осложняется.

— Возможно, что это самоубийство ничего общего не имеет с телеграммой, — возразил Ник Картер, — хотя я согласен, что можно предположить их взаимную связь. Мало ли что бывает.

Ник Картер подошел к постели и положил руку на лоб покойницы. Затем он сказал:

— Она скончалась уже давно, быть может, уже несколько часов.

Покойницу нельзя было назвать красивой в обычном смысле слова, но лицо ее отличалось своеобразной прелестью.

— Ей лет тридцать, не больше, — тихо произнес Картер, — почему-то ее лицо мне кажется знакомым, хотя я при всем желании не могу припомнить, где и когда ее видел. Но пока нечего задумываться об этом.

— Вы будете звонить в полицейское управление? — спросил Патси, уходя вместе со своим начальником.

— Нет. Мы сначала поедем к полковнику Муру, которого я хочу лично известить о нашей находке. Этим мы и исполним нашу обязанность, а он со своими подчиненными пусть и займется этим делом, которое в сущности нас не касается.

Спустя минут двадцать они вошли в кабинет начальника полиции.

Ник Картер сообщил ему о своей последней находке, рассказал все, что произошло со времени нахождения четок, и закончил свое повествование словами:

— Нет сомнения, что найденный в карете труп и есть тот самый неизвестный, именуемый в телеграмме Филиппом.

— Это вполне возможно, мистер Картер, — возразил полковник Мур, — но все же сомнительно. Полагаете ли вы, что ваша последняя находка тоже имеет отношение к телеграмме на четках?

— Нет, этого я не думаю, хотя не исключаю возможности. Я никогда не отправился бы в тот дом, если бы мой помощник не нашел в адресной книге имени Зенобии Зара. Вы премного обязали бы меня полковник, если бы поручили кому-нибудь из ваших подчиненных разузнать о прошлом этой мисс Зара.

— Конечно, я сейчас же распоряжусь.

— В адресной книге сказано, что у покойной была какая-то приемная комната или учебное заведение на улице Ф. А если это так, то надо полагать, у нее были ученицы и мы сумеем найти кого-нибудь из них, чтобы получить необходимые нам сведения.

— Это значительно облегчит работу моим людям, — заметил Мур — и я думаю, что через несколько часов я разузнаю все, что нужно.

— Нет ли у вас еще каких-нибудь сведений помимо того, что было в газете? — спросил Ник Картер.

— К сожалению, ничего.

— Значит личность убитого не установлена?

— Нет! На трупе не оказалось ничего такого, что могло бы дать дополнительные сведения. При нем не было ни часов, ни кошелька, ни даже носового платка, а на белье его нет меток.

— Сколько ему лет по вашему мнению?

— Лет тридцать с небольшим. Если хотите, осмотрим труп сейчас. Знаете, я тоже присоединяюсь к вашему мнению, что он и есть тот самый Филипп, о котором идет речь в телеграмме.

— Есть ли у вас какие-нибудь данные относительно кареты?

— Да, нам удалось установить, что у одного из владельцев манежа в Балтиморе исчезли карета и пара лошадей. Этот господин завтра приедет сюда и установит, ему ли принадлежит найденная карета с лошадьми, которые были найдены сегодня.

— Вот как, лошади тоже найдены? Где именно? — заинтересовался Ник Картер.

— Во всяком случае, мы полагаем, что лошади, которые найдены, были запряжены в этой карете. Они найдены в противоположном конце города вблизи скакового поля. Тут же, в кустах, было найдено два седла со всеми принадлежностями. Отсюда можно заключить, что кучер с убийцей, который, надо полагать, сидел вместе со своей жертвой в карете, увели лошадей именно к скаковому полю. А седла могли быть заблаговременно спрятаны под козлами или даже в самой карете.

Полковник и сыщики отправились в покойницкую, где находился убитый.

Едва только Ник Картер взглянул на покойного, как чуть не вскрикнул от изумления.

— Неужели вы его знаете? — спросил полковник.

— Нет, но дело опять усложняется.

— Каким образом?

— Когда я взглянул на покойного, — ответил Ник Картер, — мне сразу показалось, что это тот самый человек, с которым я сегодня утром беседовал в тюрьме Моммензин в Филадельфии, так он на него похож.

— Странно, очень странно, — пробормотал полковник.

— Не простая ли это случайность? — заметил Патси.

— Возможно, что это и случайность, но, ведь, возможно, что у Каддля, помимо сестры, есть еще и брат. А вы, полковник, по-видимому, ошиблись в определении лет. Покойному столько же лет, сколько Каддлю, быть может, они близнецы.

Затем Ник Картер обыскал лично всю одежду убитого и после этого вместе с полковником и Патси вернулся в рабочий кабинет Мура. Там он взглянул на часы и сказал:

— Теперь десять минут одиннадцатого. Я немедленно вызову по телефону начальника тюрьмы в Филадельфии и попрошу его распорядиться доставить сюда под конвоем Каддля для опознания убитого. Что вы скажете, полковник?

— Как вам сказать, — нерешительно ответил он, почесывая затылок, — вряд ли начальник тюрьмы рискнет вывезти заключенного за границу штата Пенсильвании. Ведь вы сами знаете, какие хлопоты получаются, когда арестанту удается бежать на чужой территории.

— Это все так, — согласился Ник Картер, — но смею вас убедить, что начальник тюрьмы в данном случае поспешит исполнить мою просьбу, мало того, он будет рад сделать все, что я только пожелаю.

— Разве вы с ним так хорошо знакомы? — недоумевал полковник. — Именно начальник тюрьмы Моммензин известен, как не слишком предупредительный господин.

— Сегодня я видел его в первый раз, — улыбнулся Ник Картер, — но дело объясняется тем, что он, разрешая Каддлю изготовлять нитки и четки и рассылать их друзьям и знакомым, допустил большую оплошность, так как таким способом заключенный мог свободно общаться с кем угодно.

— Вот оно что, — поразился полковник, — тогда, конечно, не удивительно, что он постарается угодить вам, так как в конце концов от вас только и зависит его смещение. Насколько мне известно, из Филадельфии уходит поезд в Вашингтон в два часа ночи. Тогда Каддль прибудет сюда к шести часам утра и завтра к вечеру может вернуться в тюрьму.

Нику Картеру, действительно, не стоило большого труда уговорить начальника тюрьмы в Филадельфии отправить Каддля под конвоем в Вашингтон. Ник Картер просил начальника тюрьмы не сообщать Каддлю, для какой именно цели его везут в Вашингтон, так как он намеревался озадачить его внезапным эффектом, надеясь таким образом вынудить у него признание.

Когда сыщики стали прощаться, полковник Мур сказал, смеясь:

— В сущности, я имею полное основание быть недовольным вашим посещением: вы вот теперь пойдете спать до пяти часов утра, а мне не придется ложиться всю ночь, а принимать экстренные меры к розыску таинственной мисс Зары Мулиган. Но что делать, такова уж моя участь.

Ровно в шесть часов прибыл поезд из Филадельфии.

Каддль, одетый в скромный штатский костюм, был так же спокоен, как и накануне во время посещения Ника Картера. Он отнюдь не производил впечатления преступника.

— Послушайте, Каддль, — заявил ему Ник Картер, глядя на него в упор, — я прикажу снять с вас наручники, если вы мне обещаете, что не будете пытаться бежать или напасть на конвойных.

— Охотно обещаю, мистер Картер, — спокойно ответил Каддль.

Сначала конвойные не хотели с этим согласиться, но когда Ник Картер заявил, что принимает на себя полную ответственность, и полковник Мур тоже был не против, то они сняли с Каддля наручники.

Спустя полчаса они прибыли в главное полицейское управление.

Каддля сразу же повели в покойницкую, где лежал труп неизвестного, найденного убитым в карете.

Каддль взглянул на труп и вздрогнул. Вдруг он вскрикнул, всплеснул руками и простонал:

— Филипп! Брат мой!

Закрыв лицо руками, он зарыдал.

Глава IX Признание Каддля

Находившиеся в покойницкой дали Каддлю немного успокоиться.

Наконец, он выпрямился и подошел к сыщику:

— Простите, мистер Картер, но почему вы не подготовили меня к тому, что меня здесь ожидало?

— Я жалею, что не сделал этого, — участливо ответил Ник Картер, — но ведь вы сами вчера были так скрытны и недоступны, что я не имел больше основания доверять вам.

— Понимаю вас, и вижу, что я не вправе упрекать вас! Я сам виноват во всем! Но если бы вы знали причину моей скрытности, то не гневались бы на меня.

— Надеюсь, вы теперь не будете больше скрывать правду, — сказал Ник Картер.

— Откровенно говоря, я еще не знаю, как мне быть, — отозвался Каддль, — но полагаю, что в конце концов признаюсь вам во всем. Вы вызвали меня в Вашингтон, вероятно потому, что вас поразило сходство покойного со мной?

— Именно! Значит, в покойном вы узнаете вашего брата Филиппа Каддля?

— Да, он мой брат, но фамилия его не Каддль!

— Значит и ваша фамилия не Каддль? — изумился Ник Картер. — Не назовете ли вы мне вашу настоящую фамилию?

— Нет, мистер Картер, пока еще не могу!

— Быть может, ваша фамилия Мулиган? — спросил Ник Картер, глядя на него в упор.

Но тот остался совершенно спокоен и ответил:

— Нет, моя фамилия не Мулиган!

— Вы, по-видимому, опять начинаете упрямиться, — сказал Ник Картер, — но смею вас уверить, что я не любитель отгадывать загадки и что я приму иные меры, если вы и впредь будете отмалчиваться. Мисс Мулиган, несомненно, ваша сестра, не будете же вы отрицать этого!

— Нет, я признаю, что она моя сестра!

— Значит, вчера вы меня обманули, когда отрицали это?

— Да, хотя не совсем: я только не совсем точно придерживался истины. У меня есть еще другая, сводная сестра, и вчера я говорил вам именно о ней.

— Посмотрим, посмотрим, — отозвался Ник Картер, — теперь я должен вам сказать, что Зара Мулиган пропала без вести. Не опасаетесь ли вы, что с ней могло произойти нечто подобное тому, что произошло с вашим братом Филиппом?

— Зара пропала без вести? — воскликнул Каддль. — Откуда вы это знаете?

— По указанному в адресной книге адресу ее нельзя было найти.

— А какой адрес был там указан?

— Улица В., № 39.

— Тогда понятно. Оттуда она переехала уже давно, — с облегчением проговорил Каддль, — немудрено, что ее там не разыскали.

— Откуда вы знаете, что вашей сестры там нет уже давно? — спросил Ник Картер, надеясь, что Каддль на этот раз попадется.

Но он не попался. Несомненно, он обладает огромным присутствием духа, так как ответил совершенно спокойно:

— Потому что она во время своего последнего посещения заявила мне, что намерена переехать. При том она сказала, что будет часто переезжать с места на место.

— Понимаю. Путем частой перемены места жительства она пыталась уйти от преследований некоего лица?

— Совершенно верно.

— Разве ваша сестра чем-нибудь провинилась перед законом? Или у нес есть враги, покушающиеся на ее жизнь?

— Что-то в этом роде, — подтвердил Каддль.

Ник Картер подошел к полковнику Муру и Патси, стоявшим в глубине комнаты и не слышавшим его беседы с Каддлем. Он поговорил с ними кое о чем, но только для того, чтобы выиграть время и сообразить, как поймать Каддля в ловушку.

Вдруг он снова обратился к Каддлю и спросил:

— Вы знаете убийцу вашего брата?

— Нет, я не имею о нем понятия, — все также спокойно ответил Каддль, — но я признаюсь, что причина убийства мне известна.

— А именно?

Каддль помолчал немного, а потом тихо произнес:

— Пока еще не могу вам ничего сказать об этом. Имейте терпение, мистер Картер.

Ник Картер в недоумении покачал головой. Он совершенно не понимал Каддля. За время своей многолетней деятельности он допрашивал уже тысячи преступников, но ни разу не видел столь непонятного поведения со стороны умственно вполне нормального человека. Он решил озадачить Каддля еще раз и спросил:

— Знаете ли вы некую Зенобию Зару?

Но к крайнему изумлению сыщика Каддль и глазом не моргнул.

— Нет, такого имени я никогда не слышал.

— Тем не менее вам, вероятно, будет интересно узнать кое-что об этой особе, имени которой вы никогда не слышали, — насмешливо сказал Ник Картер, — вчера вечером в юго-восточной части города, в своей квартире была найдена мертвой девушка, а может быть, и женщина, в возрасте приблизительно тридцати лет. По всем признакам она отравилась синильной кислотой. Труп ее обнаружил я с моим помощником. Когда я поближе взглянул на нее, мне показалось, что я где-то уже видел это лицо. Теперь, глядя на вас, я знаю, кого мне она напоминает — вас! По тем сведениям, которые у нас имеются, Зенобия Зара была учительница и кроме своей квартиры содержала еще нечто в роде классов на улице Ф. Неужели вы и теперь еще станете утверждать, что не знаете этой особы и никогда не слышали ее имени?

Каддль после некоторого колебания ответил:

— Имя Зара мне, конечно, знакомо, и вы знаете почему, но фамилии Зара я не знаю.

— К чему вы отнекиваетесь, Каддль? — нетерпеливо сказал Ник Картер. — Слишком уж покойница похожа на вас!

— Это можно объяснить простой случайностью, — возразил Каддль, пожимая плечами, — но не разрешите ли вы мне взглянуть на труп?

— Я исполню ваше желание, — согласился Ник Картер, — и вы, надеюсь, осознаете, что я обхожусь с вами не как с арестантом, а как с человеком, в судьбе которого я принимаю участие. Не лучше ли, если вы откровенно переговорите со мной? Зачем вы заставляете меня блуждать в потемках, в то время, когда одного вашего слова достаточно, чтобы выяснить всю тайну?

Каддль, по-видимому, сильно волновался. Взглянув сыщику в глаза, он сказал:

— Не терзайте меня, мистер Картер, прошу вас! Я охотно рассказал бы вам все, но теперь еще не могу этого сделать! Но для того, чтобы убедить вас, что я молчу не из упрямства, я сообщу вам следующее. Филипп и я — близнецы. Он выучился тому же ремеслу, как и я, мы с ним достигли одинаковой степени совершенства и наши изделия трудно было различить. Также мы походили друг на друга фигурой, лицом, манерами и жестами. Он работал в Чикаго, а я в Филадельфии. Не я покушался на убийство священника, а он! В тот день рано утром он телеграммой просил меня приехать в Чикаго и сейчас же по прибытии поезда совершил преступление. Ему удалось скрыться, меня же задержали и осудили. Все остальное вам известно!

Ник Картер был сильно поражен этим признанием. Помолчав немного, он спросил:

— Значит, от церкви были отлучены не вы?

— Нет, да и в Чикаго я раньше не бывал! Я принес эту жертву брату, потому что любил его больше себя самого, хотя он этого не заслуживал, так как был человек безбожный. Сделайте милость, мистер Картер, распорядитесь, чтобы его похоронили под именем Филиппа Каддль, и никому не говорите того, что я вам только что сказал! Я досижу срок, осталось сравнительно недолго!

— Но ведь вы поступаете несправедливо по отношению к самому себе!

— Еще раз прошу вас исполнить мою просьбу, — умолял Каддль, — если бы мой брат тогда сам разъяснил недоразумение, то все вышло бы иначе. Ну, а так меня задержали на месте преступления, священник и свидетели указали на меня, как на преступника. А я смолчал и покорился!

— Разве ваши сестры не имели возможности облегчить вашу участь?

— Нет, мистер Картер! Одну из них я давно уже не видел и даже не знал, где она находится, а другой я сам запретил принимать меры! Но если бы я мог ее увидеть теперь и поговорить с ней, то весьма возможно, что был бы в состоянии сделать вам еще дальнейшие признания!

— Охотно помог бы вам, но ведь я понятия не имею, где она находится! А как обстоит дело с вашей другой, сводной сестрой?

— О ней я вам сказал правду еще вчера, в тюрьме! Если бы я и знал, где она находится, я не мог бы сообщить вам этого! Другое дело — моя родная сестра Зара! Если бы удалось ее найти…

— Она будет найдена, — сказал Ник Картер.

— Неужели вы все еще не закончили, мистер Картер? — нетерпеливо вдруг спросил полковник Мур.

— Закончил, — отозвался Ник Картер, — и с вашего разрешения я покажу теперь Каддлю труп самоубийцы.

Глава X Опознание самоубийцы

Когда Каддль увидел труп самоубийцы, он пришел в такое же волнение, как и при виде своего убитого брата, и поразил присутствовавших заявлением, что эта неизвестная — не сводная сестра его, а Зара Мулиган.

— Мы нашли ее раньше, чем можно было ожидать, — воскликнул он, — я предчувствовал нечто подобное! Затем я, господа, заявляю, что Зара не сама наложила на себя руки, а ее убили!

— Как так, — усомнился полковник Мур, — посмотрите сами: вон у нее в руке еще остался флакончик с ядом. А кого вы подозреваете?

— Я уверен, что это убийство совершила Зенобия Зара!

— Кто такая Зенобия Зара? — спросил Мур.

— Моя сводная сестра!

— Какими мотивами руководствовалась она, по вашему мнению?

— Исключительно только ненавистью! Возможно, у нее были и другие мотивы, об этом я судить не могу, так как два с половиной года уже сижу в тюрьме и давно уже не интересовался Зенобией!

— Полагаете ли вы, что она повинна также и в смерти вашего брата?

— Несомненно!

Присутствовавшие были совершенно озадачены. Кто этот человек, который был так хорошо посвящен во все подробности таинственного дела и говорил о нем с таким спокойствием, точно это самое обыкновенное происшествие?

— Не можете ли вы описать нам наружность той особы, которую вы считаете убийцей? — спросил полковник.

— Могу! Она похожа лицом на мою сестру Зару. Глаза у нее серые, волосы иссиня-черные, цвет лица безукоризненно белый, роста она среднего, годами она моложе меня на пять лет. Она очень неглупа, очень развита и говорит свободно на нескольких языках.

— Не знаете ли, проживала она здесь в Вашингтоне или нет?

— Точно не могу сказать, но думаю, что проживала.

— В убийстве вашего брата замешано во всяком случае два лица, — продолжал полковник Мур, — одно лицо, если не два, сидело с ним в карете, а другое или третье играло роль кучера. Не знаете ли вы это лицо?

— Нет, кроме самой Зенобии Зара я никого не знаю.

Тут Ник Картер отвел начальника полиции в сторону.

— Так нельзя, полковник, — шепнул он ему, — при таком допросе он все время будет давать вам уклончивые ответы. Оставьте меня с ним с глазу на глаз. Вы с вашими подчиненными спокойно отправляйтесь в управление, а я вам обещаю, что сдам арестанта в целости и сохранности. Всю ответственность я беру на себя. Я вполне доверяю Каддлю и даже считаю возможным отпустить его без конвоя в обратный путь, если он пообещает не бежать. Он уже успел сказать мне такие вещи, что я решил поехать к губернатору штата Пенсильвания и просить о его помиловании.

Полковник был весьма изумлен таким заявлением.

— Если так, — сказал он, — то я охотно оставлю арестанта под вашей охраной. Но вы ничего не будете иметь против того, чтобы я у переднего и заднего входа поставил по часовому?

— Ставьте, если хотите. Лишь бы мы с Каддлем остались наедине. В присутствии покойной, которую он, очевидно, любил еще больше своего брата, он сделает мне то признание, которое мне нужно.

Полковник Мур со своими подчиненными и конвойными ушел, и в покойницкой остались только Ник Картер, Патси и Каддль.

— Я со своим помощником выйду отсюда, — обратился Ник Картер к Каддлю, — так как вы, по всей вероятности, пожелаете остаться наедине с вашей покойной сестрой. Если вы затем пожелаете исполнить ваше обещание и сделать полное признание, то вам остается только приоткрыть дверь и позвать меня. Я сейчас же явлюсь к вам.

— Благодарю вас, мистер Картер, — дрожащим голосом ответил Каддль.

Ник Картер вышел вместе с Патси и рассказал ему все, что сообщил ему Каддль. Патси, конечно, был крайне поражен, когда узнал, что Каддль вовсе не виновен в том преступлении, за которое отбывает наказание.

Вскоре раздался зов Каддля, и сыщики вернулись наверх.

Каддль был еще более бледен, чем раньше. Он стоял возле покойной и рука его покоилась на лбу его сестры.

— Мистер Картер, — начал он почти шепотом, — еще раз я прошу вас простить меня, что давал вам разноречивые показания. Но я не мог поступить иначе, так как рисковал безопасностью моих близких. Мое спасение было только в сохранении тайны! Ведь я не знал, с какой целью вы явились ко мне, и малейшая неосторожность с моей стороны могла гибельно отразиться на моих близких!

— Садитесь, — приветливо сказал Ник Картер, — нам удобнее будет беседовать.

Каддль взял стул, сел, взял руку своей покойной сестры в свою руку и начал свое повествование:

— Для большей ясности я должен начать издалека и описать вам все мои семейные обстоятельства. Мой отец бросил мою мать, когда я еще был малым ребенком. Нас было трое детей: Филипп, я и Зара, которая была на два года старше нас, близнецов. Мы проживали в одной из европейских столиц, где мой отец состоял военным атташе при Великобританском посольстве. Раньше он в Ирландии был капитаном одного из гвардейских полков. Разошелся он с матерью вследствие того, что попал в общество анархистов. Вряд ли, однако, он опустился бы так низко, если бы не познакомился с одной пленительно красивой принцессой, тоже анархисткой. Она так пленила его, что он бросил семью и забыл о чести и родине, словом, обо всем, что ему прежде было свято и дорого. К счастью, моя мать обладала независимыми от отца средствами, которыми она могла распоряжаться. Она предпочла не возвращаться в Ирландию, так что мы выехали из Европы в Америку, где и поселились в Филадельфии. Тогда нам с Филиппом было шестнадцать, а Заре восемнадцать лет. Так как у нас оказались способности к рисованию и резьбе, то мать отдала нас в учение и мы учились в одной и той же мастерской. В то время мы с братом были еще больше похожи друг на друга, чем теперь. Но кроме внешности, мы ни в чем не были схожи. Филипп всегда был сорванцом, а последствий своих проказ он избегал тем, что выдавал меня за себя. Таким образом в конце концов обо мне составилось общее мнение, как о каком-то разбойнике, а мой брат считался образцом добродетели! В то время мы оба изучили искусство телеграфирования. Филипп тогда собирался поступить на службу в почтово-телеграфное ведомство. После смерти матери хозяйство начала вести Зара. По мере сил она старалась воздействовать на Филиппа воспитательными мерами, но тот становился все бесшабашнее и служил постоянным источником забот для нас. Два раза я уже был арестован вместо него и если бы не сестра, то и тогда мне пришлось бы понести наказание за Филиппа. Семь лет тому назад, когда мне исполнилось двадцать три года, в Филадельфии вдруг появился наш отец, который каким-то образом узнал о нашем местонахождении. Он привез с собой восемнадцатилетнюю дочь от той женщины, из-за которой он бросил нашу мать. Звали эту дочь Зенобией!

— Да, теперь я начинаю понимать связь, — заметил Ник Картер.

— Отец, по-видимому, обладал тогда хорошими средствами, судя по тому, что кроме большой суммы денег он привез с собой еще целый ворох бриллиантов и драгоценных вещей, — продолжал Каддль, — так как он сильно пил и был склонен к ссорам и насилиям, то между ним и нами часто происходили крупные недоразумения. В конце концов я совершенно отказался от общения с ним. Зенобии я тоже не симпатизировал, а напротив, возненавидел ее. По доброте душевной Зара выносила все ее выходки, а Филипп даже подружился с ней, по всей вероятности из-за денег, которые отец навязывал ему. Спустя месяцев шесть на нашу квартиру явилось шесть агентов тайной полиции и арестовали отца. Его выдали тому государству, откуда он приехал, и там приговорили к пожизненной каторге. Наказание это было тяжко, но вполне справедливо. Оказалось, что он в запальчивости и раздражении убил своего зятя, брата матери Зенобии и кроме того, похитил у него огромную сумму денег, бриллианты и драгоценности. После этого Зенобия прожила у нас еще два года. Ее эксцентричность и своеобразная красота очаровывала всех, с кем она общалась, за исключением меня. Я не доверял ей. В конце концов я узнал, что она пошла по стопам матери и присоединилась к анархистам. Сам по себе этот факт не произвел бы на меня никакого впечатления, но к прискорбию своему я узнал, что Зенобия убедила Филиппа и даже мою сестру присоединиться к обществу анархистов. Зара объяснила мне, что сделала это исключительно с целью следить за Филиппом и для того, чтобы снова обратить его на путь истины. Так как она уже была посвящена в тайны кружка и не могла уйти из него, то мне оставалось только тоже присоединиться к тому же кружку. Я руководствовался при этом только любовью к моей сестре!

— Теперь я понимаю вашу первоначальную скрытность, — участливо заметил Ник Картер, — вы опасались за безопасность вашей сестры, так как, находясь в тюрьме, не могли оберегать ее?

— Совершенно верно, мистер Картер, — сказал Каддль, — но слушайте дальше. Хитрый способ передачи извещений посредством четок придумал Филипп. В среде анархистов он пользовался большим уважением и в конце концов даже сделался главой общества. Одна только Зенобия превосходила его влиянием и властью, но только благодаря своему умению подчинять людей и своей очаровательной красоте. В то время я еще не знал, что отец мой закопал в известном месте большую часть похищенного им добра. Я полагал, что он спустил все деньги. Однако, Филиппу он открыл свою тайну, хотя и не указал ему местонахождение клада. Филипп стал отыскивать его для того, чтобы присвоить себе, бежать куда-нибудь и начать новую жизнь! В один прекрасный день брат уехал из Филадельфии в Чикаго, чтобы восстановить там какое-то разгромленное анархистское общество. Чтобы не возбуждать подозрений, он, как и я, занимался изготовлением четок. Вскоре после этого Зенобия добилась того, что ее избрали вожаком общества; тогда она отдала приказ Заре и Филиппу, которых ненавидела, привести в исполнение вынесенный партией приговор над одним высокопоставленным чиновником. Я в то время был болен и не мог присутствовать на сходке. На другой день ко мне явилась сестра и сообщила о данном ей приказе. Посоветовавшись с ней, я отправил ее к добрым друзьям в Вашингтон, где она была в безопасности, и посоветовал ей переменить фамилию. Она и назвалась Зарой Мулиган. Теперь вы поймете, почему у меня с ней разные фамилии, хотя мы родные брат и сестра. На следующей сходке я кое-как объяснил ее неприбытие и изъявил готовность исполнить смертный приговор общества вместо нее. Разумеется, я тогда же знал, что никогда не сделаю этого. Вскоре после этого мой брат вызвал меня в Чикаго, где я и был арестован вместо него. Вскоре после моего заключения в тюрьму ко мне явилась Зара и открыла мне тайну, где зарыт клад отца. Она же сообщила мне, что Филипп нашел этот клад и рассказал об этом Зенобии. Вследствие этого о кладе узнали все члены общества и потребовали, чтобы эти деньги были отданы на цели анархистской деятельности. Затем ко мне явился Филипп, в парике и с фальшивыми усами, так что никто не заметил его сходства со мной, и сообщил мне, что нашел клад отца и уговорил Зару взять его на хранение. Еще до его прихода я рассылал разным лицам нитки с шариками, которые все были предназначены для Зары. Поговорив с Филиппом, я на другой же день изготовил несколько ниток, которыми умолял Зару избавиться от клада, хотя бы даже отдать его обществу, лишь бы только отделаться от него. Вот в каком положении были дела, когда вы вчера явились ко мне и начали меня допрашивать. Излишне говорить, что четки, найденные вами на тротуаре Четвертой улицы в Вашингтоне, изготовлены Филиппом, но составлены не им, а другим членом сообщества, тоже знающим азбуку Морзе.

— Но ведь тогда, когда я вам показал находку, — возразил Ник Картер, — вы говорили, что эти четки изготовлены вами, хотя, правда, сказали, что они содержали другое извещение.

— Так-то оно так, мистер Картер, — ответил Каддль, — но я должен сознаться, что обманул вас в этом отношении. А сделал я это для того, чтобы не впутывать в дело моего брата.

— Но почему же вы сразу не рассказали мне всю историю с анархистами?

— Я боялся говорить вам об этом! Если бы я был человек свободный, если бы я вместе с вами мог принять меры против этих людей, то я не замедлил бы посвятить вас в это дело. Но я опасался, что вы, как только узнаете, в чем дело, тотчас же примете меры против общества, которое, несомненно, немедленно отомстило бы Заре. Я не сомневался в том, что анархистам известно местопребывание моей сестры, и что Заре не уйти от них, если бы они решили отомстить ей. Пуще всего я боялся Зенобии. Здесь, у трупа моей сестры, я поклялся отомстить ее убийцам. Я воспользовался находящимися здесь на столе чернилами, бумагой и пером и составил вот этот список всех известных мне анархистов с указанием их адресов. Правда, я с ними не общался уже больше двух лет, но полагаю, что все они еще находятся в Филадельфии. Они убили не только мою несчастную сестру, но они же повинны и в смерти моего несчастного брата Филиппа.

Глава XI Заключение

— Значит, вы полагаете, Каддль, что анархисты совершили оба убийства только для того, чтобы завладеть оставленным вашим отцом кладом?

— Именно! Но вместе с тем они хотели избавиться от моего брата и моей сестры. Коварная Зенобия ненавидела Зару и презирала Филиппа, как безвольного человека, которым он на самом деле и был. Несмотря на все его недостатки и дурные качества характера, я его любил больше себя самого, хотя и сам не понимаю, почему. Вам известно, мистер Картер, что существует теория о том, что у близнецов одна общая душа, и что их связывают более крепкие узы, чем обыкновенная родственная связь между братьями. Теперь я вам также признаюсь, что фамилия моя не Каддль. Эту фамилию мы приняли после того, как отец бросил мою мать и мы переселились в Америку. На самом деле моя фамилия Флаерти. Надеюсь, вы не станете разглашать этого без настоятельной необходимости!

— Это я вам обещаю, Каддль! Я буду называть вас этой фамилией, — сказал Ник Картер, — во-первых, я привык к этому, а, во-вторых, я в присутствии посторонних не хочу проговориться. Теперь вот еще что: считаете ли вы возможным, что вашу сестру можно было заманить в этот уединенный дом и там убить ее?

— Ее заманили туда, по всей вероятности, при помощи угроз, — заявил Каддль, — она страшно боялась Зенобии и исполняла все ее приказания, опасаясь быть убитой еще до моего выхода из тюрьмы. По той же причине она не заявила на суде, что не я покушался на жизнь священника, а Филипп. Если бы она сказала правду, то анархисты не замедлили бы убить се!

— Одного только я еще не понимаю, — заметил Ник Картер, — а именно точного смысла самого извещения, переданного найденными мной четками.

— Полагаю, что я сумею объяснить вам это, — ответил Каддль, — возьмите, пожалуйста, список: первым на нем значится некий Александр Вассили. Это полуитальянец, полурусский.

— Ну, и что же с ним?

— Этот самый Вассили был безумно влюблен в Зенобию и, кажется, пользовался взаимностью. Так или иначе он оказывал ей всяческое содействие. На втором месте указан друг Александра, некий Сергей Томлик; они были столь неразлучны, что, вероятно, оба причастны к делу. Томлик научился у моего брата делать четки. Он же знал и азбуку Морзе. Ниток с шариками всегда было много, чтобы можно было послать кому-нибудь извещение и я нисколько не сомневаюсь, что Вассили известил о происшедшем Зенобию путем присылки этих четок. По всей вероятности, Зару сначала заманили в этот дом и приказали ей ждать возвращения других. Деньги и драгоценности, вероятно, были спрятаны вблизи моста Кабин; следуя моему совету, Зара, по-видимому, вернула клад Филиппу, который и спрятал его опять туда, где нашел его. Анархисты заставили Филиппа указать им местонахождение клада и они же привезли его туда в карете. Завладев деньгами и драгоценностями, они убили моего брата, оставили его в карете, распрягли лошадей, надели на них седла и поехали верхом на противоположный конец города. Затем Зенобия явилась в тот дом, где находилась Зара. Она нашла ее спящей и ей нетрудно было влить Заре в рот несколько капель синильной кислоты. Для отвода глаз она вложила ей в руку флакончик с синильной кислотой. А что касается содержания извещения на найденных вами четках, то оно шифровано в том смысле, что о действиях, еще только предполагавшихся, говорится, как о деяниях уже совершенных. Отсюда следует, что Зара с братом и Александром Вассили сначала поехали в тот дом, где Зара была затем оставлена. В условленном месте Зенобия тоже села в карету. Таким образом телеграмму следует читать так: «Филиппа мы отправим в надежное место и привезем деньги и бриллианты». Слова «нет возврата» обозначают, что в случае неисполнения приказаний общества, немедленно последует кара.

— Очень вам благодарен за ваши сообщения, — произнес Ник Картер, — если бы вы были на свободе или на моем месте, то стали бы разыскивать Зенобию, Александра Вассили и Сергея Томлика?

Не задумываясь, Каддль ответил:

— Я немедленно поехал бы в Нью-Йорк и разыскал бы Александра на Гудзон-стрит. Адрес этот я указал в списке. Там он содержит кофейную, задние помещения которой служат убежищем для бедствующих анархистов. Он, конечно, не подозревает, что мне известно об убийстве Филиппа и Зары, иначе он скрылся бы немедленно, но при данном положении дел вы, наверное, найдете его вместе с его сообщниками!

Ник Картер обратился к Патси, который все время внимательно слушал показания Каддля:

— Патси, поезжай сейчас же в главное полицейское управление и попроси там полковника Мура соединить тебя непосредственно с полицейским инспектором Мак-Глусски в Нью-Йорке. А его попроси от моего имени немедленно задержать анархистов на Гудзон-стрит. Затем звони в полицейское управление в Филадельфию и продиктуй тамошнему начальнику список, который я тебе сейчас передам. Извести его обо всем и попроси его тоже от моего имени арестовать всю их компанию. Затем жди меня в управлении. Кроме того, попроси начальников полиций обоих городов известить меня, когда аресты будут произведены.

— Слушаюсь, начальник, — сказал Патси, бросился на улицу и уехал в полицейское управление.

Спустя четверть часа Ник Картер с Каддлем тоже отправились туда же. По дороге сыщик сказал Каддлю:

— Сегодня вечером я вместе с вами вернусь в Филадельфию и постараюсь устроить, чтобы вы немедленно были отпущены на свободу. Затем я исходатайствую вам возможность присутствовать на похоронах вашего брата и сестры. После этого я вместе с вами поеду к губернатору штата Пенсильвания и не сомневаюсь в том, что вы будете помилованы.

— Как мне благодарить вас, мистер Картер! — в сильном волнении произнес Каддль.

— Пустяки! Я испытываю большое удовольствие, когда мне представляется возможность реабилитировать невинно осужденного!

Спустя полтора часа Нику Картеру, сидевшему вместе с Патси в рабочем кабинете полковника Мура, были поданы две телеграммы.

Одна была из Филадельфии и гласила:

А во второй телеграмме было сказано:

— Чистая работа, — улыбнулся Ник Картер, складывая телеграммы, — хорошо было бы, если бы нам удалось изловить всех американских анархистов, но мне кажется, что этим дело только началось.

Впоследствии оказалось, что Ник Картер не ошибся.

Ник Картер исходатайствовал Михаилу Каддлю полное помилование.

Затем он вместе со своим помощником уехал в Нью-Йорк.