Амулет: Падение Империи

ГЛАВА IX Соколиный замок

Добравшись до горного хребта, протянувшегося вдоль границы двух провинций, всадники вошли в широкое ущелье. Это была единственная дорога, по которой можно было пройти на лошадях. Само ущелье тянулось далеко вперед и уводило путников все дальше на север. Его отвесные каменные стены были очень высоки, и свет пробивался в ущелье, только если солнце стояло прямо над ним. Казалось, что горы разверзлись перед всадниками, образовав короткий проход. Ведь, если бы его не было, то пришлось бы объезжать этот хребет вокруг и это заняло бы несколько дней.

Однако, длинное, извилистое ущелье с отвесными стенами, служило хорошим местом для засады. Эти горы повидали немало кровопролитных боев и разбойных нападений. Расположившись на вершине, нападавшие осыпали своих врагов градом стрел и копий, не оставляя им ни единого шанса на спасение.

Путники медленно проходили ущелье, настороженно поглядывая по сторонам. Любой шум, раздававшийся поблизости, заставлял их хвататься за мечи и останавливать лошадей. Убедившись, что все в порядке и ничто не угрожает их жизни, всадники продолжали движение. Их опасения были вполне оправданы, ведь, напав сейчас, враги могли забрать часть амулета и убить последнего из королевского рода, тем самым, достигнув своей цели. Путники шли на свой страх и риск, надеясь, что зло не разгадало их планы и не знало, где они находились в данный момент.

Всадники двигались вдоль ущелья более трех часов, осторожно ступая на твердую землю, стараясь не издавать много шума. И когда, наконец, показался выход, они пришпорили лошадей и те, встав на дыбы от неожиданности, помчались во всю прыть к спасительной равнине.

Преодолев столь опасное место, путники смогли облегченно вздохнуть. Местность была как на ладони — открытой, ровной, хорошо просматриваемой. Здесь негде было спрятаться и остаться незамеченным, поэтому Гарольд без сомнений и опасений поскакал галопом напрямик через равнину, указывая путь остальным.

Погода соблаговолила им. Всю дорогу от Ротвилла их сопровождало яркое, жгучее солнце, не отстававшее от них ни на минуту. Легкий, теплый ветерок, дувший с юга, облегчал путь, подгоняя путников вперед.

Вдалеке, на самом краю равнины, показались горы Шир. Те самые, на вершине которых и располагался Соколиный замок. Увидев, что до места назначения осталось не так уж и много, путники приободрились и, не желая останавливаться, чтобы отдохнуть, только прибавили ходу.

Проскакав весь день, но, так и не приблизившись к цели, они остановились, разочарованно глядя на горы, остававшиеся пока в недосягаемости.

— Будем ночевать прямо здесь! — сказал Гарольд, спешиваясь. — В этих местах нет чудовищ, им негде спрятаться от дневного света, да и нор я здесь не увидел.

— Это безумие! — возразил Габриель. — Откуда тебе известно, что творится здесь ночью? Возможно, эти твари приходят сюда из окрестностей Ротвилла, перемахнув через ущелье? Или в тех скалах есть пещеры!

— Это маловероятно! — ответил Гарольд. — Что скажешь Торн? Ты ведь у нас охотник на чудовищ! Все вопросительно взглянули на хаатина.

— Заночуем здесь! — ответил Торн. — Выбора у нас все равно нет! Будем дежурить по очереди. Я буду дежурить первым, потом поменяемся! Хаатин посмотрел на Гарольда, который одобрительно кивнул.

— Постойте! — возмутился Габриель. — А как же я? Я тоже могу дежурить, как и вы! Гарольд с удивлением взглянул на Габриеля и сказал:

— Твоя жизнь намного ценнее наших! Если тебя убьют, то никто больше не сможет соединить части амулета воедино, и твоя жертва, принесенная ради спасения наших жизней, будет напрасной!

Торн был не согласен с этим высказыванием и отошел в сторону, чтобы не слышать, о чем говорили люди. Он не собирался отдавать свою жизнь ради какого-то мальчишки, который презирал его. У него была своя цель, и она заставляла хаатина сопровождать людей и помогать им в сложившихся ситуациях. Он не понимал Гарольда, который всячески старался поднять самооценку и без того заносчивого и самодовольного юнца. «Он расстилается перед ним так, как будто он уже стал королем!» — думал Торн и хмурил брови от злости.

— Я понимаю твои чувства! — сказал Гарольд, подойдя к хаатину. — Ты ненавидишь людей за то, что они сделали с тобой, несмотря на то, что прошло уже столько лет с тех пор!

— Ненависть не имеет срока давности! — прошипел Торн, не оборачиваясь.

— Пойми, Габриель — наша последняя надежда на спасение! Каким бы он ни был королем, мы должны защищать его!

— Если он — ваша последняя надежда, то мне жаль ваш народ!

— Габриель еще молод и многого не знает, но он храбр и смел! Из него выйдет отличный воин и достойный правитель! Далеко не все люди жестокие и безжалостные, какими ты нас представляешь, хаатин! Многим из нас знакомо понятие чести и благородства!

— Я таких не встречал!

Торн повернул голову и взглянул на Гарольда, пытаясь задеть его своим ответом, но у него не вышло.

— Возможно, когда-нибудь, ты встретишь человека, который, не раздумывая, отдаст свою жизнь за тебя! И возможно тогда ты изменишь свое мнение! — сказал Гарольд и отошел от хаатина, дав ему повод для размышлений.

Джеймс бродил по округе и ломал высохшие кустарники для будущего костра. Они росли довольно редко, и юноша уже сильно удалился от остальных в поисках новых дров. Солнце клонилось к закату, и воздух, не обогреваемый больше его теплыми лучами, становился прохладнее. Джеймс держал охапку с хворостом одной рукой, другой ломая искореженные ветки, и удалялся все дальше, совсем не замечая этого.

Вдруг, его грудь пронзила невыносимая боль, сковавшая все тело. Он выронил собранный хворост и упал на колени, схватившись обеими руками за часть амулета, находившегося под одеждой. Перед глазами все поплыло, и совсем скоро Джеймс перестал различать находившиеся вокруг него объекты. Все казалось размытым и смазанным, но вдруг, боль отпустила мальчика и он, вновь открыв глаза, увидел странную картину перед собой.

Зеленая трава, покрывавшая всю долину, сменилась на черную, смоляную землю. Ясное небо, на котором только что красовалось яркое солнце, согревавшее округу, затянуло черными, непроглядными тучами, из которых прорывались красные молнии, с ужасающим грохотом обрушивавшиеся на землю. Они били так часто, что от ярких вспышек начинали болеть глаза, а от шума закладывать уши. Каждый удар смертоносной молнии озарял силуэт человека, стоявшего вдалеке. Джеймс пытался разглядеть его, но было очень темно. С каждой новой вспышкой незнакомец приближался к Джеймсу и вскоре был настолько близко, что мальчик почувствовал его дыхание, но лица по-прежнему не видел. Когда он потянул свою руку к амулету, оказавшемуся почему-то поверх одежды Джеймса, вещица подалась навстречу, потянув за собой мальчика. Джеймс сопротивлялся и цеплялся за землю, но не мог ничего поделать. Тогда он схватил амулет правой рукой и отдернул его назад. Незнакомец тут же убрал руку и, прошипев что-то непонятное, удалился.

Неожиданно, волна горячего воздуха ударила в лицо Джеймса, и он закрыл глаза. Открыв их через какое-то время, он увидел, что находится на том же самом месте, где его сразила страшная боль. Он хотел подняться, но силы покинули его, и Джеймс, потеряв сознание, повалился набок.

Заметив лежащего на земле Джеймса, Гарольд, Торн и Габриель вскочили на лошадей и помчались к нему.

Гарольд, на ходу спрыгнув с лошади, подбежал к мальчику и осмотрел его. Убедившись в том, что дыхание было нормальным, он стал приводить Джеймса в чувство. Подоспевший чуть позже Торн, заметил на его груди обгоревшую ткань. Задрав рубаху, они увидели обширный ожог на теле мальчика в виде полукруга. Как будто, кто-то раскалил часть амулета и заклеймил им Джеймса.

— Что произошло? — спросил Габриель, пришедшего в сознание мальчика.

Он рассказал им все, что случилось. Корчась от боли, он попытался подняться. Торн остановил его и велел не двигаться. Он открыл свою флягу и полил ожог холодной водой, чтобы Джеймсу стало легче. Потом хаатин сделал холодный компресс и приложил его к ране. Мальчика решили не беспокоить и устроить привал рядом с ним, к тому же хворост для костра уже был собран.

Гарольд весь вечер молчал, обдумывая историю, рассказанную Джеймсом. Он не знал, что это могло значить, и хотел спросить об этом у старейшин ордена. Неужели зло, таким образом, может завладеть амулетом? Если это так, то как же тогда защитить его? В этот раз Джеймс смог противостоять темным силам, но выдержит ли он это еще раз? Ясно одно — те, кто искал амулет, знали, у кого находилась его часть, а может быть и о том, куда направлялись путники. Времени оставалось все меньше. Нужно было как можно скорее попасть в замок!

Утром Гарольд разбудил всех еще до восхода солнца. Он быстро собрался и вскочил на лошадь, дожидаясь остальных, которые не спешили отправляться в путь.

Габриель, затушив костер, достал из сумки кусок хлеба, который приготовила им в дорогу хозяйка ночлежки Ротвилла, разломил его пополам и передал одну половину Джеймсу. Тот, поблагодарив, разломил свою часть еще пополам и протянул Торну, который застегивал снаряжение. Хаатин, мотнув головой, отказался.

— Нам пора отправляться! — поторапливал их Гарольд. — До захода солнца мы должны добраться до места! Путь предстоит не близкий!

Взобравшись на лошадей, путники отправились дальше. Они галопом мчались к горе, не останавливаясь ни на минуту. К полудню всадники приблизились к ней. Вблизи она казалась необъятной и непреодолимой. Вершина горы скрывалась за низко плывущими облаками, повисшими над ней и охранявшими замок от любопытных глаз.

Добравшись до подножия Шира, путники свернули на дорогу, ведущую к замку. Она была очень крута и извилиста и опоясывала гору по спирали, поднимаясь наверх. Взбираться по ней было нелегко, и лошади сбавили ход, тяжело ступая по обрывистому подъему. Тропа была узкой, и путники растянулись по ней, выстроившись в один ряд. От топота копыт с краю дороги откалывались камни и с грохотом летели вниз, разлетаясь на куски от встречи с землей. Всадники держались ближе к горе, опасаясь упасть в пропасть.

Джеймс старался смотреть только перед собой, но его взгляд сам соскальзывал в пропасть. От увиденного у него захватило дух. Они были в четверть мили над землей, на краю обрыва и поднимались еще выше. Лошади к концу пути начали упираться и отказывались идти дальше. Всадникам пришлось спешиться и идти пешком. На такой высоте дул сильный, пронизывающий ветер, который сильно мешал движению. Дышать было тяжело, начинала кружиться голова.

Через несколько часов тяжелого подъема путники добрались до вершины горы. Они вышли на ровную, открытую площадку перед замком и осмотрелись. Перед их взором предстал небольшой, но высокий замок, окруженный толстыми стенами. Построенный из серого, обработанного камня, он казался довольно прочным и нерушимым. К его четырем углам были пристроены закругленные смотровые башни, устремленные ввысь, на концах которых возвышался длинный, острый шпиль. Снаружи замок выглядел по-простому, без богатой лепнины и резных колонн. Он не предназначался для знатных особ и принимал только воинов и их генералов.

Ворота, закругленные сверху, были закрыты. На стенах взад вперед расхаживали стражники с длинными копьями, которые заметив путников, начали показывать какие-то жесты своим соратникам, находившимся у ворот. Немного погодя, ворота открылись, издавая громкий металлический звук, чем-то похожий на гром.

— Вас давно ждут! — крикнул один из привратников Гарольду. — Мы уж подумали, что с вами что-нибудь случилось в дороге.

— Нам пришлось задержаться! — ответил Гарольд. — Все старейшины в сборе?

— Да! Вчера к полудню прибыл последний!

Путники передали своих лошадей стражникам, а сами направились в замок. Джеймс смотрел по сторонам, приоткрыв рот. Это был настоящий замок, нечета тем, которые он видел на картинках или по телевизору. Подняв голову вверх, он удивленно смотрел на высочайшие башни, пронзавшие облака. Это было незабываемое зрелище. Оно завораживало Джеймса, и неизвестно, сколько еще времени он бы так простоял, если бы не Торн, который затащил его внутрь.

Изнутри замок казался не таким большим, как снаружи. Зайдя внутрь, путники оказались в небольшом по размеру зале. Слева и справа в стенах были вырублены дверные проемы. Массивные деревянные двери были закрыты, и что находилось за ними оставалось в тайне. Спереди располагалась лестница, которая вела наверх и, не доходя до второго этажа, разветвлялась полукругом в разные стороны. В замке было мрачно и темно. Два узких окна не могли пропустить достаточно света и сделать обстановку более дружелюбной.

Вдруг, дверь справа отворилась, и из нее вышел высокий мужчина, одетый в красный жилет поверх тяжелой кольчужной рубахи. Темные кучерявые волосы его были аккуратно собраны сзади. При виде Гарольда и остальных он приветливо улыбнулся и подошел к ним поближе.

— Гарольд! — воскликнул он. — Как я рад тебя видеть! Сколько времени прошло с момента нашей последней встречи! Я уже и позабыл, как ты выглядишь! Он похлопал Гарольда по плечу и осмотрел остальных.

— Я тоже рад тебя видеть, друг мой! — произнес в ответ Гарольд. — Какими судьбами ты оказался здесь? Помню, как в последний раз видел тебя в Хоминоре! Ты ведь хотел остаться там и жениться на дочери богатенького купца? Неужели она отказала тебе?

— Нет, наоборот, согласилась, — смущенно ответил тот. — Я здесь по воле моего отца. Он один из старейшин ордена. Попросил меня сопроводить его сюда. А как только вернусь, то сразу же сыграем свадьбу! Дженн носит под сердцем моего ребенка, поэтому медлить не стоит. Ты, кстати, в списке почетных гостей! И даже не вздумай отказываться, а то я ведь обижусь и припомню тебе должок в десять серебряных монет!

— Я постараюсь не пропустить торжество! — улыбнувшись, ответил Гарольд. — К тому же мне весьма по нраву Хоминорское пиво. Нигде больше не пробовал такого вкусного хмельного напитка!

— Ясное дело! И не попробуешь! А если и найдешь что-нибудь подобное, то знай, оно было сделано у нас! А это, наверное, твои друзья? Может, представишь нас?

— Да, конечно! — растерянно проговорил Гарольд, совсем забыв про своих спутников. — Это Габриель, Джеймс и Торн. А это — мой старинный друг Виллем! Мы знакомы так давно, что я уже и не помню, как это случилось! Виллем поклонился новым знакомым и обратил внимание на хаатина. Но, ничуть не смутившись, сказал:

— Зато я хорошо помню! И если кому-нибудь будет интересна эта история, то я непременно расскажу ее, но не сейчас. Прошу прощения за прямоту, — обратился он к Торну, — но вы действительно хаатин?

— Тебя это так интересует? — озлобленно переспросил Торн.

— Никогда бы не подумал, что увижу живого хаатина воочию, — восторженно сказал Виллем. — Я столько слышал про ваши боевые навыки и идеальный нюх!

— Я что, похож на медведя в клетке на рыночном представлении? — прервал его Торн.

— Он же не сказал ничего плохого! — вмешался Джеймс.

— Ты знаешь, зачем созвали совет? — перебил их Гарольд.

— Нет! Отец не сказал мне! Он вообще ни слова не проронил за то время, пока мы добирались сюда. Мне показалось это довольно странным. Его что-то беспокоит — я вижу. Сначала я подумал, что он злится на меня из-за того, что я не остался в провинции. Но это что-то другое. Что-то гораздо серьезнее! К тому же другие члены совета ведут себя точно так же! Они не разговаривали друг с другом с тех пор, пока мы здесь. А сейчас заперлись по своим комнатам, в ожидании совета. Что происходит, Гарольд? Зачем собирается совет ордена? Ты ведь наверняка в курсе!

— Я не вправе говорить об этом! — мрачным тоном сказал Гарольд. — Да и ты вряд ли обрадуешься тому, что узнаешь! Лучше скажи нам, когда начнется совет!

— Завтра после полудня! — ответил Виллем и улыбка сползла с его лица. — Здесь расположился целый отряд имперских солдат! Они круглосуточно дежурят на стенах и в смотровых башнях. Полторы дюжины человек. Кого мы поджидаем к себе в гости?

— Я прошу тебя — не спрашивай меня ни о чем — У меня нет для тебя ответов на твои вопросы! Могу сказать лишь одно — эти солдаты нужны лишь для того, чтобы сон у старейшин был крепче, больше они ни на что не сгодятся! Гарольд положил свою руку на плечо старому другу и сказал:

— Лучше тебе было остаться в Хоминоре с будущей женой и не ввязываться во все это! Виллем вопросительно взглянул на Гарольда и отошел назад.

— Я не понимаю тебя! Твои слова звучат оскорблением, и я не намерен выслушивать их!

— Не горячись, друг мой, — прервал его Гарольд и слегка улыбнулся. — Я ни в коем случае не хотел оскорбить тебя и принизить твои достоинства! Ты храбрый воин, и я счел бы за честь сражаться рядом с тобой в бою с любым противником, но сейчас я больше бы обрадовался твоей свадьбе с Дженн, нежели твоему присутствию здесь.

Виллем непонимающе смотрел на Гарольда и не знал, что сказать в ответ. Друг, которого он не видел много лет, был не рад их встрече и что-то скрывал. «Да что происходит с вами со всеми?» — думал он, все еще держась поодаль от путников.

— Как насчет еды и ночлега? — прервал паузу в разговоре Габриель.

— Столы накрыты! — ответил Виллем, немного придя в себя и указывая на дверь, из которой он только что вышел. — Как закончите с ужином поднимайтесь на второй этаж. Все восточное крыло замка в вашем распоряжении. Две дюжины комнат готовы к приему. Завтра не опоздайте на совет. Он состоится в большом зале. Я думаю, что наш общий друг знает, где он находится и проводит вас туда. А сейчас прошу меня извинить! Виллем повернулся и зашагал вверх по лестнице.

Гарольд проводил его взглядом и прошел в зал, где был накрыт стол. Остальные незамедлительно проследовали вслед за ним.

Зал был огромен и совершенно пуст. В нем не было ничего, кроме длинного стола прямоугольной формы, на котором располагались разнообразные яства. Еды было очень много, и она выглядела весьма аппетитно. Несколько видов запеченной дичи, фрукты, гарниры, вино в кувшинах, свежие овощи — от одного этого вида у проголодавшихся путников потекли слюни. Вокруг стола были расставлены резные деревянные стулья, которых было больше дюжины. Не в силах больше сопротивляться голоду, путники принялись за еду. Гарольд сел в самом конце стола и ничего не ел.

— Не переживай за него! — сказал Габриель, присаживаясь рядом. — После совета он вернется домой и заживет прежней жизнью!

— Надеюсь на это, — тихим голосом произнес Гарольд. — Я потерял слишком много дорогих мне людей, и я не хочу потерять своего последнего хорошего друга. А сейчас он думает, что я не рад был увидеть его.

— Он поймет! Я уверен. Он поймет, что ты хочешь уберечь его от беды, что ты заботишься о нем.

— Мы не выбираем свою судьбу. И если мне суждено будет погибнуть, защищая тебя или Джеймса, то пусть так и будет, но я не желаю такой судьбы Виллему! У него есть семья, ему есть что терять, в отличие от меня. Я не хочу, чтобы его ребенок рос без отца. Но я хорошо его знаю, и как только он услышит про амулет, то захочет присоединиться к нам! Этого нельзя допустить.

— Я рос без отца, — сказал Габриель. — Я знаю, что это такое и понимаю твои переживания. Я не знал своих родителей, не знал, что с ними случилось и почему они меня бросили, но я всегда хотел хотя бы раз встретиться с ними или увидеть их. У меня накопилось к ним много вопросов, которые, наверное, так и останутся без ответов.

Джеймс жадно ломал кости и сухожилия доставшейся ему дичи и обгладывал их как хищник, выжидавший свою добычу несколько дней. Набив полный рот жареным мясом, он потянулся за кувшином с вином, но хаатин одернул его руку и переставил кувшин в сторону. Джеймс не сильно огорчился и запил прожеванную пищу стаканом воды. Наевшись досыта, он развалился на стуле с довольным видом. Давненько у него не было такого сытного ужина. Желудок довольно урчал, сообщая о своем насыщении. Джеймс даже закрыл глаза от удовольствия на некоторое время. Он совсем забыл о мучившей его ране, которая все еще болела. Ожог был довольно серьезный и давал о себе знать периодическими болями в области груди.

Поужинав, все отправились наверх и разбрелись по комнатам. Джеймсу досталась маленькая, но уютная комнатушка, по размеру походившая на его комнату дома. Кровать была внушительных размеров и при желании на ней могли разместиться еще два человека. Рядом с кроватью стоял стол, на котором располагались несколько подсвечников с почти догоревшими в них свечами. Пламя тревожно плясало по сторонам, пуская тонкие струйки копоти.

Джеймс улегся в удобную кровать и закрыл глаза. Через мгновение ему показалось, что он находился за стенами какого-то крупного города. Кругом бегали и суетились солдаты в доспехах, не замечая его. Джеймс огляделся и увидел, как небольшой отряд вооруженных людей катит круглые валуны, обмазанные смолой, к катапультам, которые были уже натянуты и ждали снарядов. Группа лучников быстро бежала на стену, занимая свои позиции и натягивая тетиву. Копейщики стройными рядами выстраивались возле огромных, массивных ворот и делали последние приготовления. Позади них стоял всадник на белом коне и с обнаженным мечом в руке.

Он был облачен в серебристые доспехи, переливавшиеся на солнце. На голове был надет шлем из точно такого же металла. Он руководил действиями солдат и расставлял их в нужном порядке. Воины заметно нервничали. У некоторых дрожали руки и ноги, но никто не двигался с места. Джеймс повернулся и увидел над собой величественные статуи людей в доспехах, высеченные из благородного камня. Вдалеке красовался великолепный белый дворец.

Вдруг, над головой у Джеймса раздался страшный грохот. Он поднял голову и увидел, как одна из статуй разлетелась на куски от попадания в нее каменного снаряда. Тяжелые большие валуны падали на близлежащие дома и разрушали их до основания. На головы солдат рушились высокие башни и обломки стены, но ни один воин не двигался с места. Тяжелые булыжники ломали постройки, словно карточные домики. Всадник дал отмашку лучникам, и они открыли огонь. В тот же момент ворота содрогнулись от резкого удара. Кто-то пытался прорваться в город.

Джеймс пригнулся и с ужасом наблюдал за происходящим. Он не понимал, что происходило вокруг, и где он находился. Выждав время, он побежал на лестницу, которая вела на стену. Взобравшись на нее, он увидел ужасающую картину — всю равнину, простиравшуюся на несколько квадратных лиг вокруг города, занимала многотысячная армия орков, кишащая, словно муравьи. Многочисленные осадные орудия и тараны были уже у стен города. Джеймс замер, в глазах застыл всепоглощающий страх. В этот момент он услышал, как ворота с треском распахнулись, и в город хлынула волна орков. Он повернулся и подошел к краю стены. Джеймс наблюдал, как враги без труда расправились с обороной и сбросили с лошади предводителя. Поставив его на колени, эти мерзкие твари отрубили ему голову.

— Неет! — закричал Джеймс и вскочил с кровати в холодном поту. Это был очередной кошмар, посетивший мальчика за недавнее время.

В дверь постучали, и вошел Гарольд.

— Одевайся, пора! — сказал он и оставил Джеймса наедине. Неужели он проспал до обеда? Он быстро собрался и спустился вниз, где его уже ждали остальные.