Ангел Габриеля

38

Когда ангелов начали впервые знакомить с новыми методами работы, им показали множество фильмов, демонстрирующих приемы работы различных психотерапевтов. Один из них, очень серьезный американец, оценивал качество своего труда тем выше, чем меньше он говорил. Он мог провести пятьдесят минут — за которые брал сто сорок долларов, — не издав ни звука. Он пожимал плечами, приподнимал бровь, вращал кистью руки снова и снова, тем самым поощряя своего пациента сказать еще что-нибудь.

Клемитиус был просто ошеломлен и счел его гением, ибо тот, по его словам, «создал нейтральное и безопасное пространство для глубокого исследования и полного понимания, способного изменить жизнь пациента». Христофору же он показался мошенником. Клемитиус объявил, что это служит наглядной иллюстрацией того, что Христофор просто не понимает нюансов психотерапии. Христофор ответил, что этого гения вполне можно заменить обезьянкой, накачанной седативными препаратами. Правда, — и Христофор это понимал — существовала вероятность, что ему мешает недостаток веры. И это, если учесть место, отведенное ему во вселенной, возможно, было настоящим преступлением. «Но как там звучит та поговорка», — спрашивал он себя. И сам отвечал: «Семь бед — один ответ».

Христофор постучался в дверь Габриеля и подождал. Когда Габриель открыл, он выглядел по-прежнему нездоровым, причину чего Христофор хорошо понимал, и каким-то съежившимся, чего он раньше за ним не замечал.

— Я прошу меня извинить, но, думаю, вам надо кое-что увидеть.

Габриель только посмотрел на него. Все способное удивить, похоже, осталось для него в далеком прошлом.

— А что случилось? — спросил он после некоторого молчания.

Христофор ничего не ответил, что, возможно, являлось ошибкой. Он был невысокого мнения о себе как о психотерапевте и не знал, когда нужно говорить, а когда нет.

— Это касается Элли?

— Нет-нет, вас, Габ.

Христофор повернулся и медленно пошел по коридору, зная, что Габриель последует за ним.

— Куда мы идем?

— В просмотровый зал.

— Это наверняка имеет отношение к Элли.

— Не напрямую, Габриель. Мне кажется, вам нужно увидеть кое-что недавно происшедшее.

— Клемитиус знает, что мы туда идем?

— Нет.

— Мне пришла в голову мысль, не следует ли мне строже придерживаться существующих правил?

Христофор остановился и, повернувшись к Габриелю, впервые за все время посмотрел ему прямо в глаза:

— Почему?

— Потому что… разве не в этом весь смысл?

— Смысл чего?

— Для чего я здесь. Я же должен что-то сделать, чтобы вернуться обратно к Элли.

Он замолчал и впервые за всю эту кутерьму с групповой психотерапией встретился взглядом с ангелом Христофором. Они стояли и смотрели друг на друга, и, кажется, Габриель начал понимать. Он кивнул, потупил глаза, и его плечи слегка поникли, как это бывает у мертвецов. Христофор повернулся и пошел дальше. Габриель молча поплелся следом за ним.

Когда они вошли в просмотровый зал, то сели в те же кресла, в которых сидели прежде.

— Собственно, — признался Христофор, — мне нужно отмотать запись назад.

— Куда именно?

— Во вчерашний день. Это произошло, когда мы сидели в просмотровой комнате, наблюдая за сыном Ивонны. А случилось вот что.

Они стали смотреть вместе. Вот Элли вошла в палату Габриеля и поставила свою сумочку, затем показалась спина медбрата, ставившего капельницу…

Христофор бросил взгляд на Габриеля, который уже плакал. Тот сосредоточил все свое внимание на Элли и едва ли заметил, как вышел медбрат. Из-за того, что Габриель думал об Элли, на экране возникло то место, куда она пошла, то есть кабинет Сары. Он слушал, как они говорят о Мойре и Иззи, почти не вникая в слова.

Он просто глядел на любимую женщину, которую, может быть, видел в последний раз. Он стал слушать внимательнее, когда они заговорили о том, сколько эмбрионов может получить Элли и что должно произойти после этого. Он даже подался вперед, чтобы не проронить ни слова. Однако откинулся назад, как только прибежала сестричка и прокричала: «Остановка сердца! Мистер Белл!»

Затем экран заполнило изображение Габриеля, лежащего на койке, медсестры, нажимающей на его грудную клетку и ведущую отсчет, другой сестры, дующей через трубку ему в рот, а потом он увидел, как вошла Элли, и еще более пал духом. Он видел, как кто-то из реанимационной бригады прикладывает два дефибриллятора к его груди, и услышал крик: «Разряд!» Потом услышал, как доктор говорит: «Еще раз» — и монотонный голос ведет отсчет.

— Разряд.

— Ничего. Использовать стимулятор кашля для удаления мокроты?

— Да…

Габриель пристально вглядывался в экран. Медики уже никуда не спешили. Реанимационная бригада укладывала обратно на каталку приборы и инструменты, врач писал что-то в истории болезни. Вся организованная деятельность, которая только что кипела вокруг его угасающего тела, замедлилась и замерла. Он долго сидел в молчании. Наконец он спросил:

— Где Элли?

— Вам непременно нужно это видеть? — спросил Христофор так кротко, как только мог.

— Это вы мне скажите, — проговорил Габриель монотонно. — Ведь это все ваша затея.

— Мне жаль.

— Почему?

— Что «почему»?

— Почему после всех групповых сессий… Почему? Не понимаю, к чему было тащить меня сюда, зачем все эти хлопоты?

— Ну какие там хлопоты…

— Мне, черт возьми, хватило!

— Конечно, — согласился Христофор.

— Так почему же, почему все-таки?..

Христофор глубоко вздохнул и сказал:

— Знаете что? Я не уверен. Я это видел, конечно, ведь наблюдать — это моя работа, но происшедшее меня удивило, хотя меня давно уже ничто не удивляет. Вот почему я пришел сюда прошлым вечером, чтобы увидеть это еще раз, и вот почему я привел вас.

— Еще раз?

— Послушайте, я понимаю, что на вас чересчур много всего свалилось, чтобы во всем разобраться, но есть кое-что еще, — добавил Христофор.

— Кое-что еще? Что именно? Я мертв, черт возьми, и это самое плохое, что может случиться с человеком… насколько мне кажется… как тут может быть «кое-что еще»?

— Может, нам стоит посмотреть еще раз? — Теперь голос Христофора звучал спокойно, как у завзятого психотерапевта.

Габриель не шелохнулся. Христофор кивнул в сторону экрана. Габриель покачал головой. Христофор понимал его нежелание опять смотреть сцену собственной смерти. Что нового можно было в ней увидеть? Однако он протянул руку, коснулся локтя Габриеля и прошептал:

— Пожалуйста.

Поскольку способность Габриеля самостоятельно чего-то желать, похоже, покинула его вместе с остатками жизни, он опять подумал о себе…

И снова увидел Элли, входящую в его палату, и опять посмотрел на нее, издав тихий стон. Однако на сей раз Христофор подсказал ему:

— Посмотрите на медбрата.

Ничего не произошло.

— Подумайте о нем.

Экран заполнило лицо человека, ставившего капельницу. Кевин. Тот самый. Кевин Киллер.

Кевину была дана возможность еще раз побывать на земле, чтобы прикончить его.

Причем и Христофор, и Габриель знали, кого за это нужно благодарить.