Ангел Габриеля

50

Джеймс решил, что ему не следует проявлять чрезмерную радость, когда начнут съезжаться остальные члены группы. Однако, когда прибыли Гари и Берни, он встретил их у коровника, сияя, словно ведущий дневной телепередачи, а в руке у него дымился второй за день косяк.

— Ребята, рад, что вам наконец удалось добраться, — произнес он, нарочито растягивая слова и улыбаясь так, словно вот-вот стиснет их в объятиях.

Никому не понравится, когда его приветствует пускающий слюни обдолбок среднего возраста, в особенности если ради встречи с ним пришлось проехать восемьдесят семь миль за какие-то пять часов.

— Ты называешь это фермой? — проворчал Гари, с трудом выбираясь из автомобиля.

— Хорошо проехался, Гари? — Джеймс находился под слишком сильным кайфом, чтобы воспринимать чей-то сарказм.

— Да я полдня провел в этой чертовой мышеловке с проклятым христианским фундаменталистом. Что хорошего в такой поездке?

— Почему-то ты не жаловался, когда я заправлял ее за свой счет, слышишь, ты, англо-американский говнюк! — парировал Берни.

— Что ж, зато теперь вы здесь, — глупо закивал Джеймс. Повисло долгое молчание. — Может, зайдете в дом, бросите сумки и что-нибудь выпьете? Остальные скоро будут.

Они прошли в дом. Гари проследовал прямо к камину и уставился на голубой постер Джеймса.

— Круто, правда? — улыбнулся Джеймс.

— Это же плакат, ты, дурак! — презрительно усмехнулся Гари. — Тебе что, пятнадцать?

Послышался шум подкатившей к дому машины.

— Наверное, Майк, — пробормотал, ухмыляясь, Джеймс, который уже сильно смахивал на Кита Чегвина.[122]

У входа в дом вылезали из «мерседеса» Алиса и Адам, служитель божий.

— Привет! — прокричал Джеймс. — Рад вас видеть! Но где… где Мэтью?

— Его э-э-э… арестовали в придорожном магазинчике, — ответила Алиса.

— За что? — спросил Берни.

— За кражу, — улыбнулся Адам.

— За кражу? Вы разве не разбогатели? — удивился Гари.

— Он сделал это ради острых ощущений, — смущенно пояснила Алиса.

— Что он украл?

— Чашку. Чашку с моим именем.

Джеймс перестал ухмыляться:

— Как это? Мы не сможем возродить группу без Мэтью.

— Думаю, он подъедет чуть позже. То есть, я хочу сказать, за магазинную кражу, кажется, задерживают не очень надолго?

Все стояли во дворе, стараясь не глядеть друг на друга. Наконец Адам произнес:

— А что, меня никто не представит? Э, да вы, как я вижу, Гари Гитарист, вы играете в «Карме», мне нравится ваш состав. Могу я спросить, верите ли вы в Бога?

Гари шаркнул ножкой, довольный тем, что его узнали. Он уже собирался что-то сказать, но Джеймс его опередил:

— Проходите, давайте выпьем, и я покажу вам студию… ну, это, скорее, репетиционное помещение, но мы сможем использовать его и как студию.

Дома Джеймс налил всем выпить. Берни пил апельсиновый сок, а остальные — коктейли с водкой. В больших бокалах. Джеймс скрутил еще один косяк, и, к его удивлению, Адам выкурил большую часть, прежде чем передать Алисе. Адам принялся рассказывать всем, как много раз он видел Гари и «Карму». А Гари вспоминал забавные истории из закулисной жизни, случившиеся на тех концертах, о которых вспоминал Адам. Все эти истории были не особенно интересны, поэтому Джеймс принес еще коктейлей, на сей раз добавив больше водки, и скрутил еще один косяк. У него промелькнула мысль, не слишком ли много он расходует травки, однако он решил, что без инвестиций не обойтись. На сей раз он передал косяк Гари, поэтому Адам достал из внутреннего кармана мешочек, вывалил его содержимое прямо на стол и спросил:

— Не хочет ли кто угоститься?

— А что это? — спросил Гари.

— Клевая вещь, — усмехнулся Адам.

Гари на секунду задумался:

— А лекарства от кашля здесь нет? Точно?

Двумя часами позже зазвонил телефон Алисы. Это был Мэтью. Он начал с радостной новости: его отпустили, сделав предупреждение. Алиса объявила об этом так, словно сообщала о снятии осады Мафекинга.[123] Все были рады, что он наконец на свободе. Гари и Берни обнялись. Адам вознес небольшую молитву и хлопнул водки. Плохой новостью было то, что Мэтью в Ньюмаркете[124] и без машины. Берни расплакался. Гари принялся его утешать. Джеймс наделал еще коктейлей. Мэтью сказал, чтобы они не беспокоились: он приедет на поезде. Все воспрянули духом, вспомнив о существовании железнодорожной сети, а также об умении их друга разрешать проблемы нетривиальными способами. Мэтью добавил, что это займет некоторое время. Берни опять немного всплакнул. Джеймс скрутил еще один косяк и вдруг обнаружил, что не в силах оторвать взгляд от обтянутой джинсами промежности Алисы. Ничто так не оживляет умершие чувства, как рекреационные вещества.

Уж стемнело, когда они, пошатываясь, двинулись в сторону коровника. Отсутствие Майкла заметили, однако это наблюдение тут же затерялось в клубах наркотического дыма и в приливе наркотического счастья.

— Он прибудет позже, — доверительно сообщил Джеймс.

В коровнике было холодно и сыро. Несло навозом и еще чем-то похожим на миндаль, отчего глаза у Гари начали слезиться.

— Чем так воняет? — спросил Берни.

— Рок-н-роллом! — воскликнул Джеймс.

— Нет, чем-то другим, — возразил Гари и постучал по одной из бочек, выстроенных вдоль длинной стены. — Что в них?

— Понятия не имею, — ответил Джеймс, разглядывая задницу Алисы. — Я просто храню тут кое-какое барахло, принадлежащее одному чуваку. Ну, на самом деле соседу. У него мало места в сарае. — Он подошел к Алисе и спросил: — Так когда, сказал Мэтью, он подъедет?

Алиса захихикала:

— А он этого не сказал. — Она улыбнулась и взяла его руку в свою, вынула из его пальцев коробок спичек и положила на одну из бочек. — Но вот что тебе скажу я… — Глаза ее широко раскрылись, а лицо оказалось так близко, что он ощущал ее дыхание.

— Что?

Она положила его руку на молнию своих джинсов, задержала на мгновение, а потом оттолкнула.

— Не важно, как долго его не будет, тебе туда все равно не попасть, — сказала она со смехом.

— Понятно, — буркнул Джеймс. — Зарезервировано для особо набожных, да?

Однако Алиса уже отвернулась. Джеймс взял спички, чтобы зажечь очередной косяк. Берни осматривал оборудование.

— Похоже, этой рухлядью давненько никто не пользовался, — отметил он.

— Тебя это удивляет? — отозвался Гари.

— А что, студии всегда так выглядят? — спросил Адам.

— Черта с два! — возразил Гари. — Это же просто коровник с магнитофоном.

— Ну, не совсем так, Гари, — ответил Джеймс, у которого только что в очередной раз потух его косяк. Он снова чиркнул спичкой.

— Ах да, несколько усилителей, пульт, которым, наверное, пользовалась еще группа «Сигу Сигу Спутник», и барабан. Ой, прошу прощения, это, кажется, не барабан, а бочка с каким-то дерьмом?

— И здесь чертовски большая лужа… прямо под микрофоном, — вставил Берни. — Это же опасно.

— А где клавиши? — спросила Алиса, из которой начал выветриваться наркотический дурман.

— Где розетки? — добавил Гари.

— А отопление тут есть? — осведомился Берни.

Адам неспешно подошел к микрофону, взял его в руки и запел. Джеймс не расслышал, что именно, однако Алиса засмеялась. Джеймс затянулся косяком. Опять не горит. Зато теперь Джеймс услышал Адама. Он пел «Every Breath You Take»,[125] причем попадая в ноты, так что, в общем, получалось недурно. Джеймс затянулся. Похоже, ему потребуется спокойствие и терпение. В нужный миг он не нашелся что сказать, пустил все на самотек, и вот они уже прекрасно обходятся без него. Адам по-прежнему пел, Гари и Алиса хлопали ему в такт, Гари даже подтягивал вторым голосом. Адам покачивался, подражая Стингу, словно какая-нибудь чертова звезда караоке.

Джеймс кивнул самому себе. «Видишь, — подумал он, — вот что значит музыка играет в душе. — Но вдогонку этой мысли сразу полетела следующая: — Но ведь это я здесь певец, черт вас побери!»

Он посмотрел на косяк. Снова погас. Он опять зажег спичку, прикурил и вдохнул дым: спокойствие в чистом виде. Легким щелчком он отправил непогашенную спичку в лужу позади бочки, успев подумать, уж не горючая ли это жидкость.

Его опасение оказалось справедливым.