Ангел из пробирки

Со стороны Ариэлю должно было казаться, что хозяйка хочет как можно больше о нём узнать. Теперь, когда он смотрит на неё как ангела, сошедшего с небес, она сможет вытянуть из мальчика множество ценных сведений.

Чтобы разговорить, она спросила Ариэля о его первых воспоминаниях. Сначала он не мог сообразить, о чём рассказывать, а затем…

Первые воспоминания были такие: серые стены, ряды одинаковых кроваток… Между ними ходит темнокожая женщина, большая, толстая, но движется она бесшумно и легко.

Ее зовут няня Брум. Она подходит к Ариэлю, наклоняется и щупает его лоб. Судя по всему, он тогда болел.

Никто никогда не прикасался к детям на станции руками. Другие няни ставили градусник и доставали его каким-то бесконтактным способом. По крайней мере прикосновений их рук в памяти не осталось. Детей никто никогда не ласкал. Няня Брум была единственной.

Она расчесывала мальчикам волосы, вытирала носы, иногда ласково шлепала, иногда гладила по головке. Ариэля чаще, чем других.

Он считался чуть ли не дефектным, был самым маленьким и слабым, наверное поэтому няня Брум ласкала его чаще, чем других. Но это он понял только став взрослым.

А ещё няня Брум с ними говорила. Часами бухтела вроде как себе под нос, на самом же деле рассказывала сказки и комментировала все действия своих воспитанников. “Давай! Вот так! Вставай! Иди! Бери красную! Теперь положи, возьми синюю! Молодец, умница!”

Что такое были красная и синяя, Ариэль не помнил, зато знал точно: именно тогда научился различать цвета.

Скорее всего тем, что все мальчики заговорили почти сразу как только с ними стали заниматься, они были обязаны няне Брум.

Потом другая няня на нее донесла и няню Брум уволили. Больше Ариэль ее никогда не видел.

Няня Брум… Это имя почему-то показалось Гели знакомым. Она попыталась выяснить больше.

— Ты сказал про няню Брум “чёрная”. У неё были чёрные волосы?

— У неё была чёрная кожа. Ну, не совсем черная, скорее как кофе без молока. Но его же называют чёрным?

— А других людей с таким цветом кожи на базе не было?

— Был один доктор. Доктор Стив. Высокий, худой и тоже чёрный. Он работал на базе когда я был ребёнком. После того, как сменилось руководство, я его не видел. Он исчез даже раньше. Наверное, уволился или его уволили. Я хорошо помню доктора Стива именно из-за няни Брум.

— А ещё кого-нибудь из персонала ты помнишь?

— Были начальники господин Брендон и господин Руперт. Это не фамилии, имена. Их фамилий я никогда не слышал.

— Как думаешь, почему?

Лицо юноши озарила гордая улыбка.

— Я не думаю, я знаю. Случайно подслушал разговор господина, который приезжал инспектировать базу, и господина Брендона. Тот жаловался, что ему не нравится, когда нахальные мальчишки называют его по имени, как папашу. А приехавший инспектор ему ответил, что это мера безопасности. По фамилии можно вычислить, по имени — никогда. В любом списке он Б. Такой-то и никто не знает, что там за буквой Б: Брендон, Барент или Бенджамен.

Ага, появился инспектор. Явно кто-то из владельцев или создателей проекта.

— А как они звали этого инспектора? Тоже по имени?

— Нет. Босс или шеф, никогда никаких личных имён.

— А внешне? Как он выглядел? Ты бы его узнал?

— Конечно. Он был очень большой, немолодой, на лицо чем-то походил на Дамиана, но далеко не такой красивый. Если бы я увидел его или похожее изображение, то сразу бы узнал.

Интересно, а с чего это он подслушивал? Если делал это регулярно, обязательно должен знать ещё что-то важное.

— Ты сказал, что ты подслушал разговор. Ты часто это делал?

Юноша потупился и покраснел.

— Вы хотите сказать, что подслушивать нехорошо? Я знаю. И всё же подслушивал я достаточно часто, особенно в последние годы. Меня просил Дамиан.

— А почему он сам не подслушивал, тебя посылал?

— Ну, он большой и светлый, в щель забиться не сможет, но даже если забьётся, его видно. А я маленький и тёмный. Меня ни разу не заметили.

Про Дамиана можно будет расспросить после, про него мальчик готов рассказывать часами: это же его лучший и чуть ли не единственный друг. Гелена перевела разговор:

— Хорошо, хорошо. А откуда взялись ваши имена? Если изначально вас не рассматривали как личностей, то и имена не должны были давать. Или я не права?

Ариэль распахнул глаза пошире и согласно закивал:

— Правы. Имена у нас от той же няни Брум. Ей неудобно было нас называть по номеру и она придумала имя каждому в соответствие с первыми буквами его линии. Эти буквы и номер были на кровати каждого, а она подписала имена. Начальство одобрило, кажется. По крайней мере не запретило. Моя линия AR, поэтому я Ариэль. Ещё были Арман, Артур, Арсен, Арвид, Арагорн…

На этом месте Гелена засмеялась а юноша смутился.

— Да, Арагорн, такое имя. Больше я никого из нашей линии не помню, они давно ушли. В линии DA были Дамиан, Даниил, Данияр, Дантон, Дарий… Если надо, я вспомню и запишу. Линий всего восемь, по пятнадцать человек в каждой.

AR, DA… На что это похоже? Что так болезненно напоминает? В голове у Гелены вертелся ответ, но так и ушёл, не облечённый в слова. Чтобы переключиться она предложила:

— Запиши всех, кто был с тобой в последней поездке, после которых вас разлучили. Там были мальчики из всех линий или представителей каких-то не осталось?

— Всех, — охотно подтвердил Ариэль, — Это было указание ещё старого начальства: не продавать тех, кто лучший в своей группе. Их должны были сохранять для дальнейших опытов. Так уцелел Дамиан: его группа была очень востребованная и из неё остался он один.

— А ты? — прямо спросила Гели и под её взглядом юноша сжался.

— Я уцелел как самый худший. Вы знаете про распределение по Гауссиане?

Получив подтверждение женщины, он продолжил, хотя было видно, как трудно ему даётся каждое слово:

— На продажу выбирали из серединки. Лучших сохраняли для будущего, а нас, худших… Считалось, что нас можно продать только в крайнем случае, чтобы не позориться перед заказчиком. Наверное, мне повезло: наша линия вообще была не очень популярна. Самые низкорослые и физически слабые. У нас осталось трое: я, Артур и Арсен. Где они, я не знаю.

— Между собой вы были похожи?

— Не как однояйцевые близнецы, скорее как дети из одной семьи, если вы понимаете, что я хочу сказать.

Она понимала, очень даже понимала. Ей не было дано родить, хотя лет десять назад она готова была отдать за это чудо что угодно, а тут… Слушать про то, как торговали детьми на органы, и представлять мальчиков, похожих на Ариэля, было невозможно. Гелена снова перевела разговор:

— Как так случилось, что твоим лучшим другом стал не парень из твоей же линии, а Дамиан?

Ариэль, услышав имя друга, весь процвёл в улыбке.

— Это просто. На мне заканчивалась линия AR, а с Дамиана начиналась линия DA. Наши кровати были рядом столько, сколько я себя помню. Только у Дамиана имелся ещё сосед, Дарий, кажется, а моя кровать стояла у стены. Думаю, Дамиан был первым, с кем я начал говорить.

Гелена с трудом сдерживала слёзы. Безыскусный рассказ Ариэля, который, казалось, не понимал, что его детство было ужасным, вызывал настоящую физическую боль. Как в таких жутких условиях смогло расцвести простое чудо дружбы? А мальчик улыбался, вспоминая друга, и радовался, что для того всё закончилось благополучно. На самом деле ничего не кончено, всё только начинается, подумала Гели. Она хотела ещё кое о чём спросить, но в это время завибрировал браслет комма.

Сандра Флорес. Надо ответить.

Гелена поднялась, извинилась перед Ариэлем и ушла к себе. Она уже знала, что мальчик за нею не пойдёт. Может попытаться подслушать, благо опыт есть, но запрет не нарушит. Но её дом — не старая космическая база, здесь звукоизоляция ого-го!

Сандра спешила сообщить, что несколько минут назад за разрешением на въезд к ней обратился Фредерик Марсдон. Хотел получить его на себя и какого-то Густава Кюрха. Кюрх должен был въехать завтра, а Марсдон — через неделю.

Сандра, как положено, спросила, какой регион они собираются посетить. Врать, что вся Земля на карантине, она не могла, это легко проверить и она потеряет место. Зато сказать, что именно район Карибского бассейна вместе с близлежащими территориями закрыт в связи с обострением ситуации с тропической лихорадкой Ку, ей никто не мог запретить. Проверить тоже ничего не удастся, это закрытая информация, для не-землян официальные файлы недоступны.

Сандра щебетала, Гелена что-то ей отвечала: обещала подарить новую книгу и сделать на ней надпись, уговаривалась выпить вместе кофе, когда Гели выберется на материк, а в голове тяжелым, нескладным зверем ворочалось имя Густав Кюрх. Уже в который раз за день у Гелены возникло чувство, что она прекрасно знает этого человека, но вспомнить лицо или хотя бы обстоятельства знакомства она не могла.

Болтовню Сандры прервал межпланетный вызов. Гели извинилась и прервала ставший уже бессмысленным разговор. На связи был Фред.

Он заговорил сладким, как патока, голосом, что у него означало крайнюю степень бешенства.

— Гели, как это понимать? Я утром с тобой разговаривал и ты подтвердила, что я могу приехать. А сейчас какая-то чиновница мне нагло заявляет, что у вас там карантин и въезд в этот регион закрыт.

Гелена прикинулась полной бестолочью.

— Всё может быть, Фред. То, что я ничего об этом не знаю, ещё не говорит о том, что этого нет. Ты знаешь, я веду крайне закрытый образ жизни, никуда с острова не выезжаю и новостей не знаю. Вероятно, что-то прошло мимо меня.

Её уклончивый ответ разозлил Марсдона ещё больше.

— А как ты объяснишь, что твой подарочек проследовал беспрепятственно?

Гели продолжала валять дурочку.

— Никак. Спросил бы у чиновницы, она обладает хоть какой-то информацией. Может, карантин с сегодняшнего дня, а подарочек, как ты выражаешься, приехал вчера?

Марсдон явно собирался ещё что-то сказать, но Гелена перешла в наступление:

— Слушай, Фред, ты же сейчас на своей Терре-6, если я ничего не путаю. По крайней мере утром я видела тебя в интерьере тамошнего офиса. Как ты собирался попасть ко мне за два дня?

Вместо ответа в комме что-то зашипело и связь прервалась. Гели поздравила себя с победой и вернулась в гостиную. А там…

Ариэль стоял посередине комнаты с очень нехорошим выражением лица. Растерянность, обида, боль, сильное волнение и наконец чёрная, мрачная решимость отображались в его глазах то поврозь, а то и все вместе. По тому как юноша держал руку с коммом на запястье, можно было догадаться, что он с кем-то только что разговаривал. С кем? Что-то подсказывало Гелене, что это мог быть только Дамиан. Чем любимый друг так расстроил и обидел её мальчика?

Но бросаться утешать бедняжку она не собиралась, хоть и хотела. Ариэль не маленький, справится сам. К тому же помощь, о которой не просили, редко бывает желанной. Мало ли как воспримет выросший в ненормальных условиях парень нормальное движение души. К тому же ей неизвестно в чём именно дело, может, от её вмешательства всё станет только хуже.

Тут Гели сообразила: если с Ариэлем связывался Дамиан, то Ариана должна быть наконец доступна! Она прошла мимо замершего с прижатым к сердцу коммом парня, потрепала его по плечу и удалилась на веранду.

Дождь всё еще шёл, но вдалеке был виден конец облачного фронта. Часа через два здесь будет солнце.

Гелена снова вызвала сестру, развернув небольшой виртуальный экран, и на этот раз Ариана ответила. Её изображение появилось на фоне цветущих кустов.

— О, Гели, наконец-то! Что у вас там случилось? Сутки нет связи!

— У нас был ураган, — холодно ответила Гелена.

Она хотела задать вопрос о том, откуда взялся Ариэль, но Ари в присущем ей стиле взяла беседу в свои руки. Она говорила, говорила много, задавала вопросы, сама на них отвечала и совершенно не слушала собеседника. Странно для журналиста, но с тех пор как Ари рассталась со своей профессией и стала гуру для современных модных дамочек, она иначе ни с кем не разговаривала.

— Ты не пострадала? Ну и хорошо! Как тебе мой подарочек?! Правда, прелесть?! Хорошенький как ангелок! Ты уже опробовала его в кроватке? Нет ещё? Ну конечно, ты не такая, ты у нас образец добродетели. А зря, мальчик просто конфетка. Совершенно невинный. Представляешь: они там женщин видели только на картинке. Даже мой Дамианчик поначалу не знал, что и куда. Так стеснялся, это такое очарование! А теперь я нарадоваться на него не могу! Так что не придуривайся и используй красавчика по назначению. Теоретический курс он прошёл, за это я ручаюсь: целыми днями смотрел кино, в том числе и эротическое. Должен был разобраться что к чему.

Бывали моменты, когда Ариана настолько доставала сестру, что Гели мечтала стукнуть её по башке чем-нибудь тяжёлым, чтобы та уже умолкла, желательно навсегда. Это был как раз такой случай и надо было благодарить судьбу, что сёстры находились на разных планетах, иначе Гели уже сорвалась бы и прибила Ариану.

Вместо того, чтобы взять в руки сковородку и использовать её в качестве оружия, Гелена, вклинившись в поток сознания Ари, сухо спросила:

— Ты знаешь, что со мной связывался Фред? Он желает решить вопрос с твоим подарочком путём его ликвидации. В море предлагал утопить и дело с концом. Тебе он что-то подобное предлагал?

Ариана тут же отключила свой щебечущий вариант и зашипела словно дикая кошка:

— Попробовал бы он! Сволочь! Протянет лапы к Дамианчику — отгрызу по самые плечи!

— Ты знала, что так будет? — холодно спросила Гели, прерывая эмоциональные вопли сестры.

Ари ответила мрачно, но уже спокойно:

— Подозревала. Я давно раскапываю делишки Фреда Марсдона. Нашла эту базу и вывезла ребят прямо перед официальным уничтожением. Мои люди действовали под видом государственных агентов, мальчики ничего не заподозрили. Они до сих пор не знают, что, согласно букве закона, их уничтожили и они больше не существуют.

Гели решила уточнить:

— Какое отношение к этому имел Фред?

— Он один из главных спонсоров проекта и самый главный выгодополучатель. Так понятно?

— Вполне. А подробности?

— Прости, дорогая, подробности только при личной встрече. Но ты можешь и сама кое-что нарыть, мне кажется, у тебя должен быть доступ к самой главной информации. Ты же хорошо знала всех, с кем общался Фред.

Ари явно на что-то намекала, но на что? Гелена была так возбуждена, что у неё не получалось логично мыслить. Надо было успокоиться и взять себя в руки.

— Успокойся и возьми себя в руки, — заявила ей Ариана, — Я не зря отправила мальчишку к тебе на Землю. Там Фреду трудно действовать, он не имеет постоянного допуска. Его интересы всегда лежали в других частях Галактики: на Земле денег не заработаешь, их тут можно только выбросить на ветер. А твой Калле был предусмотрительным: вложился как следует, потратился, зато у тебя есть надежное убежище. Он, правда, думал, что делает его для себя, да это всё равно… Земля сейчас, пожалуй, самое защищённое место во вселенной.

Гелена слушала и думала, что сестра по большому счёту права. Затем её мысль скакнула в сторону и она неожиданно для себя произнесла:

— Кто такой Густав Кюрх?

И вот тут Гели стало не по себе: при звуках этого простого имени Ариана побледнела как полотно, этого не смог скрыть даже виртуальный экран. Затем она постаралась взять себя в руки. Получалось это плохо, видно было, как пальцы женщины дрожат, а сама она задыхается от волнения.

— Он хотел въехать на Землю по твоему приглашению? Гели, это убийца. Один из лучших наёмников. У меня на него целое досье. Под этим именем он известен как добропорядочный гражданин, хозяин бюро расследований. К вам же не попадёшь без сличения генетической карты. Но на самом деле… Кстати, ты его видела, даже знакомилась и как раз под этим именем. Помнишь, ещё во времена твоего замужества он появлялся как-то на дне рождения у Фреда? Такой серый, ничем не примечательный господин… Пришёл и уволок куда-то наших мужей чуть ли не на час. Перед гостями было неудобно.

Постепенно Ариана приходила в себя, дыхание пришло в норму и она порозовела. А Гелена вспомнила Густава Кюрха. Действительно, было такое! Он ей страшно не понравился именно тем, что глазу не за что было зацепиться. Она ещё подумала, что не узнает, если встретит этого Густава на улице. Будет неловко: он поздоровается, а она не сможет его вспомнить. Но с тех пор он ей ни разу не встречался. И вот теперь…

Да, а что делал наёмный убийца на дне рождения Фреда Марсдона и что общего могло быть у этого человека с Карлом Йенссоном?

Ариана меж тем продолжала свою речь:

— Да, сестрёнка, кажется, я тебя втравила… Ну ничего, выкрутишься. В крайнем случае привлечёшь на помощь Денниса, он тебя любит и не откажется прислать охрану, всё-таки империя Ригел даст сто очков вперед какому-то там Марсдону. Подумай, как сделать Землю недоступной для Кюрха. Вряд ли Фред доверится кому-то другому в таком деликатном деле. К себе не зову, сама понимаешь, но при первой возможности навещу. Кажется, нам есть что обсудить.

Виртуальный экран погас, а Гелена чуть не рухнула на пол. Разговор с сестрой выпил из неё все силы. В голове, не производя полезной работы, сталкивались и разбегались мысли. Её устоявшаяся и такая безопасная жизнь на всех парах летела в пропасть.

Что делать? За что хвататься? Вокруг творится черт знает что, а она сидит себе в центре всего этого безобразия как полная дура! Хотелось биться головой об стену, может быть это наведёт в ней желанный порядок и поможет распутать дела и мысли.

Гелена с вожделением посмотрела на расстилавшийся перед верандой океанский простор: может быть оттуда явится некто и всех спасёт? Или прав был Фред: лучшим решением будет всё тот же океан? На этот раз не для Ариэля, а для неё?

Но в доме ждал человек, который не человек. Ему плохо, ему нужно помочь.

Гели силой заставила себя вернуться в гостиную. Ариэль ждал её, сидя с ногами в одном из кресел. Он обхватил колени руками, устроил на них подбородок и смотрел прямо перед собой глазами, полными тоски.

Его несчастный вид подсказал Гелене порядок действий. Надо было отвлечь мальчика от тяжелых дум и самой тоже отвлечься. Она через силу улыбнулась и спокойно, даже весело произнесла:

— Пора заняться нашим обедом. Пойдём на кухню, я научу тебя варить суп из шампиньонов.

Когда Гели вышла, чтобы принять вызов комма, и извинилась перед Ариэлем, он слегка обалдел. За что? Почему? Она хозяйка, она может делать всё, что вздумается, ей не обязательно учитывать мнения и чувства такого, как он. Или это просто хорошее воспитание?

Подумать об этом ему не дал завибрировавший комм, на этот раз его собственный. Вариантов того, кто мог его вызвать, было всего два. Либо вручившая ему этот комм при расставании госпожа Ариана, либо Дамиан. Второе оказалось верным. На развернутом виртуальном экране появился его друг, стоящий на фоне сада в поместье. Ариэль в очередной раз залюбовался Дамианом. На Аяве его друг сильно загорел, ярко-голубые глаза и почти белые волосы на фоне медного загара смотрелись очень эффектно, под гладкой кожей перекатывались сильные мышцы. Он всегда был лучшим, лучшим и остался. Не зря госпожа Ариана сразу на него глаз положила, ох, не зря!

Ариэль не завидовал другу, он им восхищался.

— Привет! — поздоровался Дамиан, — Ты как, освоился? Как тебе сестра моей Ари? У вас уже всё было?

— Что было? — не понял Ариэль.

Дамиан победительно рассмеялся.

— Секс, малыш! Надеюсь, у вас с Геленой уже был секс? Ну и как тебе? Конечно, она не моя Ари, но всё же родная сестра, да ещё близнец. Должна быть очень ничего.

Ариэль смотрел на друга и молчал. Ему было очень больно. Почему? Он и сам не знал. Наверное из-за того, что до сих пор Ари для Дамиана был он, Ариэль. Только сейчас он заметил, как изменился всего за пару месяцев на Аяве его лучший друг. Не внешне, нет. Под влиянием госпожи Арианы он быстро и безвозвратно становился другим человеком. Сильным, уверенным в себе Дамиан был и раньше, теперь он стал циничным. Как можно так говорить о женщине, да еще и собственной госпоже? А о Гелене?

Дамиан вдруг сообразил, что сморозил что-то не то. Он обаятельно улыбнулся и мурлыкнул:

— Малыш, ты не обиделся?

— Нет, я не обиделся, — потерянно ответил Ариэль.

— Ну и хорошо. Если у вас ещё ничего не было, не переживай. Будет. Ты такой симпатичный парень, она не сможет устоять. Даже моя Ари на тебя заглядывалась. Но ты понимаешь, такую женщину я не стал делить даже с тобой. Поэтому тебе пришлось отправиться на Землю. Надеюсь, там тебе будет хорошо. В принципе это же мечта! Гораздо круче чем здесь, на Аяве. Надеюсь, через некоторое время у вас с Геленой начнутся нормальные отношения и тогда мы сможем встретиться. То ли моя Ари возьмёт меня с собой когда полетит к сестре, то ли твоя Гелена привезёт тебя к нам на Аяву.

Ариэль слушал разглагольствования Дамиана и не верил своим ушам. Он-то думал, что Ариана отправила его к сестре по собственному почину, а выходит… Или это Дамиан пытается показать себя более важным, чем он есть на самом деле? “К нам на Аяву”, надо же… Точно сам хозяин. Но так или иначе, а друга он, кажется, потерял.

Дамиан заметил смятение Ариэля и быстро завершил разговор:

— Надеюсь, Гелена тебя не обижает. Ари говорит, что вообще-то она добрая, только характер непростой. Так что дели всё на семь, понял?! Ну, ты там держись. Всё будет хорошо.

Связь прервалась.

Ариэль так и остался стоять посреди гостиной, там, где его застиг вызов, прижимая руку с коммом к сердцу. Нет, Дамиан всё ещё оставался его другом. Вон как беспокоится. Но он привык верховодить, быть главным и сейчас тоже старается занять подходящее для себя положение. Ариэль просмотрел много фильмов и прочёл ещё больше книг и усвоил нехитрую истину: подчинённый мужчина может взять верх над женщиной через постель. Как это делается, он себе не представлял, но Дамиан должен был знать такое. Вот только не тешит ли он себя иллюзией?

Госпожа Ариана взрослая, состоявшаяся женщина, хорошо знающая жизнь, умная и хитрая, а они — мальчишки. Сопляки, выброшенные из инкубатора в большой мир без компаса и карты. Она даст Дамиану почувствовать себя на коне, а сама незаметно будет им руководить, переделывая под себя.

Гелена — она другая. Хотя… Откуда он знает, может она в сто раз хуже своей сестры. Ариане он должен быть благодарен за всё: она вытащила их с той распродажи, она держала его в своём поместье и давала возможность изучить мир, в который он попал. Она не стала использовать его как раба, как постельную игрушку, а отослала к своей сестре в надежде, что ему будет тут хорошо.

Тут он вспомнил то, с чего начал разговор Дамиан, и покраснел. Ему было неловко. О плотской стороне отношений между мужчиной и женщиной Ариэль знал только теоретически. Естественно, в двадцать пять лет он уже не был невинным ягнёночком. Здоровая чувственность у парней проснулась ровно когда положено и вылилась в формы, возможные в чисто мужском коллективе. Но все они твёрдо знали: это лишь суррогат. Настоящее возможно только с женщиной. Тайком смотрели эротику в сети, огребали от воспитателей за перерасход трафика и мечтали.

Когда Ариэль увидел Ариану, она вызвала у него восхищение, смешанное с желанием, но восхищения в этом коктейле было значительно больше. Поэтому когда она выбрала Дамиана, он легко перестроился и стал смотреть на неё как на нечто недосягаемое.

В поместье ему просто не повезло. Если бы там работали молодые служаночки, у Ариэля были бы все шансы получить нормальный сексуальный опыт. Но Ариана избегала брать на работу юных и привлекательных девиц, все её немногочисленные прислужницы, начиная от кухарки и заканчивая горничными, были солидными матронами. Они реагировали на Ариэля как на бедного ребёнка, которого надо угостить сладким куском, а не как на сексуальный объект, да и он их как женщин не рассматривал. Кино приучило его к другому и он искал нечто похожее на экранные образы возлюбленных.

Сильное, хоть и мимолётное влечение он испытал к той женщине, которая доставила его сюда, к Петре. Но с ней ему ничего не светило, она смотрела на него, как на пустое место, всё внимание отдавая собственному мужу.

А Гелена… Ариэль с удивлением отметил, что подумать о ней, как о той, с кем он может познать радости плоти, его заставил разговор с Дамианом. До сих пор он видел в ней госпожу, хозяйку, почти богиню, но никак не женщину. Хотя он не мог не признать: Гелена была красива, просто это не сразу стало ему заметно. Не так, как Ариана, по-другому, но ничуть не меньше. Ей для этого были не нужны аксессуары и антураж. Никакой косметики, забранные в хвостик тёмные волосы, простая белая одежда, босые ноги… В первую минуту она показалась ему невзрачной, но сейчас уже не мог вспомнить, когда его мысли о ней перевернулись. Казалось, что она была прекрасна всегда.

Только вот плотские желания и Гелена в его мозгу не монтировались. Казалось, она выше этого. Божество! Дала ему всё, о чём он только мечтал: дом, работу, будущее как у обычных людей. Он готов был на неё молиться, но после слов Дамиана вдруг понял, что она не богиня, а живая женщина, привлекательная и желанная. Понял и теперь не знал, что с этим делать.

Ждать, когда она позовёт его в постель, делая намёки? Глупо и некрасиво. Она не позовёт, ей это и в голову не придёт. Прийти самому и предложить себя? Ещё глупее и совершенно невозможно. Вот тогда она вышвырнет его с острова и будет права. Сидеть и ждать неизвестно чего? Невыносимо, но только это ему и остаётся. А вдруг всё-таки он ей понравится?

Пока он так разрывался от взаимоисключающих мыслей и чувств, Гелена прошла мимо него на веранду и походя потрепала по плечу. В голове Ариэля как будто петарда взорвалась! Это был первый раз когда она осознанно до него дотронулась! Да они касались друг друга, и не раз, когда разбирали пирс, но только случайно. А это была ласка, пускай и мимолётная.

Ариэль быстро перебрал в уме всё, что видел и читал на этот счёт и понял, что его приласкали как пса. Собаку. Это было так неимоверно больно, что на этом фоне даже забылось предательство Дамиана. Он забился в кресло, обхватил собственные колени и замер, пытаясь справиться с собой.

Дамиан бы ему посоветовал подслушать, с кем и о чем разговаривает хозяйка, но сейчас Ариэлю было не до этого. Он страдал.

Предложение вернувшейся Гелены идти учиться варить суп из шампиньонов прозвучало небесной музыкой. Оно возвращало его к жизни и показывало, что не всё ещё потеряно.

Суп получился очень вкусным с первого раза.

Следующие дни слились для Ариэля в один удивительный и очень длинный сон.

Он распадался на хорошо выверенные структурированные отрезки. Примерно половину времени он проводил вместе с Геленой. Она учила его готовить, прльзоваться кухонным оборудованием, управлять дроидами-уборщиками, следить за показаниями приборов и вовремя на них реагировать. Не прошло и недели, как она переложила основные работы по дому на плечи Ариэля, а он был этому только рад.

Дом поражал своим полностью автономным устройством. Крыша и скала, к которой он прилепился, были полностью покрыты элементами солнечной батареи самого прогрессивного устройства и питали дом электричеством в достаточном количестве, кроме того в море стояли специальные устройства и добавляли энергию приливов и отливов.

Вода была двух видов: для еды — из подземного источника, для мытья — из огромных резервуаров под домом, куда она попадала во время дождей, достаточно частых в этих краях. Например, дождь, пришедший за ураганом, наполнил подземные хранилища примерно на треть.

Вдоль всех плинтусов располагались отверстия, всасывающие пыль, а грязь через день мыли дроиды-уборщики, милые на вид, ростом с табуретку и на редкость шустрые. В обязанности Ариэля входило запустить их, предварительно открыв все двери.

На самом деле дроидов было три, но того, кто убирал в комнатах Гелены, Ариэлю видеть не довелось: туда ему хода не было.

В кухне всё тоже было по последнему слову техники, так что и готовка, и мытьё посуды становились чем-то вроде компьютерной игры.

В общем, работы хватало, он она была как бы и не работа.

Кроме того они купались, загорали, выходили в море на ловлю рыбы, ставили верши на каракатиц, обследовали остров и собирали поспевающие фрукты.

Здесь не было зверей, только огромное количество птиц и насекомых, так что удаляться от веранды приходилось под прикрытием специальных сеток. Но зато в лесу росло столько всего вкусного! Бананы, орехи, и экзотические плоды и ягоды, а также вполне узнаваемые яблоки, груши и персики. Выяснилось, что их когда-то посадил Геленин муж и они отлично акклиматизировались. Гелена тоже внесла свою лепту. Её создания, смородина и вишни, изменённые под жаркий климат, плодоносили круглый год, а подправленный ею виноград плотно обвивал скалу, к которой со стороны моря лепился дом.

— Это не совсем законно, — вздыхала Гели, — По идее на острове должны расти только аутентичные растения. Но что я могу поделать, если обожаю вишню? Хорошо, что ещё Калле догадался зарегистрировать это место как экспериментальную площадку.

Ариэль поддакивал, уплетая крупный золотистый виноград, к которому быстро пристрастился, хотя впервые попробовал только здесь. На Аяве росли исключительно винные сорта, а Гели разводила столовые.

Для него было открытием то, что его хозяйка — не просто писательница, выдумщица небывалых историй, а профессиональный генетик с учёной степенью. Это очень облегчало общение: с Геленой Ариэль мог обсуждать свою жизнь на базе и то, что там происходило, не пытаясь объяснить на пальцах, а в нормальных научных терминах.

Её же радовало, что он так грамотно излагает свои мысли и наблюдения. Время от времени она как бы невзначай задавала очередной вопрос и была довольна, когда получала здравый и конкретный ответ. Заметив, что Ариэль наконец-то открыл для себя удовольствие вкусной еды, она пыталась поощрять его к откровенности, вознаграждая за интересные рассказы то тортиком, то фруктами, то иным сладким десертом.

Вообще питались они великолепно. Часть блюд хранилась готовой и специальным образом замороженной с огромных морозильных шкафах. К ним, например, относился пирог, которым Гели угощала Ариэля в день приезда, или та же мусака. На Земле была запрещена одноразовая упаковка и такие блюда хранились в керамических ванночках, лотках и поддонах. Их следовало вымыть и сложить в специальные коробки, которые раз в месяц забирала фирма-производитель. Это мероприятие Ариэль освоил первым.

Но другую часть блюд Гелена раньше готовила сама, а теперь планировала возложить эту функцию на своего нежданного жильца.

— Думаешь, я с детства умею готовить? — рассказывала она, — Как бы не так! Я выросла в доме моего отца, человека очень богатого. У него было полно слуг и до пяти лет мы даже шнурки себе не завязывали. От нас с сестрой требовалось только убирать за собой игрушки и вовремя сдавать грязное в стирку. Представляешь: я долго не знала где у нас кухня. А потом поехала учиться. Жила так, как там было принято: в общежитии. Пришлось научиться себя обихаживать и готовить самое простое. Курочку, там, пожарить, яйцо сварить, макароны, салатик нарезать…

Ариэль улыбнулся такому определению кулинарных талантов хозяйки.

— Но вы умеете далеко не самое простое…

Она усмехнулась.

— Жизнь научила. Вернее, не жизнь, а муж. Калле любил вкусно поесть. Именно не много, но хорошо приготовленное, и сам был кулинаром от бога. Жили мы с ним вдвоём, слуг не держали… Много ли двоим нужно, тем более когда оба целый день заняты на работе? Сначала он меня кормил, а постепенно и я научилась. Триумфом для меня стало, когда Калле признал, что я готовлю рыбу и пеку пироги вкуснее, чем он. А когда его не стало…

Она нахмурилась и замолчала. Ариэль поспешил отвлечь Гелену и задал вопрос:

— Вы с ним жили здесь?

Она замотала головой.

— Нет, нет, сюда мы прилетали пару раз в год и проводили в общей сложности недели три. В основном мы жили на Гаспле и работали в тамошнем “Галактическом центре современной генетики”, каждый в своей лаборатории. Почему Гаспла? Это сельскохозяйственная планета, я там занималась моими растениями. А у Калле была ещё лаборатория в университете Терры-6, где он время от времени появлялся. Считалось, что он руководит их исследованиями, но мне всегда казалось, что там он свадебный генерал, вишенка на торте. Никто оттуда не приехал на похороны. Соболезнования, правда, прислали.

Ариэль слушал свою госпожу и чувствовал, что начинает ненавидеть этого самого Калле. Каждый раз, когда она упоминала его имя в связи с чем угодно, Ариэля как будто кололи иголками раздражения.

Хватит! Его давно уже нет, а она всё никак не может его забыть. Нет, даже не забыть — отпустить. Внешне она отрезала ту часть своей жизни: сменила профессию и место жительства, а на самом деле ушла с головой в то, что уже не существовало. Как ещё догадалась не развешивать повсюду портреты своего обожаемого покойного супруга?!

Но тут Гели нечем было упрекнуть: виртуальный образ мужа оставался чисто словесным. Если где и существовал портрет Карла Йенссона, то в лучшем случае в её кабинете или спальне, там, куда Ариэлю хода не было.

Два раза в день по три часа, с девяти до полудня и с четырех до семи Гелена посвящала своей работе: уходила в кабинет, закрывала дверь и беспокоить её в это время строго воспрещалось. У Ариэля это время было отведено под занятия. В течение первой недели он читал книги по программе, подобранной хозяйкой, но со второй должен был перейти к полноценному обучению избранной профессии.

Гелена не обманула: добыла программы требований для специальностей инженера и архитектора, скачала из сети учебники и кейсы с заданиями и заказала для Ариэля специальный планшет для рисования и черчения. Ещё приобрела для него бумагу, карандаши, кисти и краски. Всё это великолепие должны были доставить Марко с Петрой в следующий приезд.

Кстати, Петра позвонила через два дня после того, как они с мужем привезли Ариэля на остров. Гелена в этот момент пила с ним чай на веранде. Услышав, кто её вызывает, она подмигнула парню и включила громкую связь.

— Гели, привет! — разорялась Петра, — Как ты там? Не забрать ли твой подарочек? Мы сегодня будем мимо проходить, так сможем доставит его на берег.

— Спасибо, Петра, — ясно и чётко ответила Гелена, — Подарочек пока останется у меня. Будет здесь жить. Не беспокойся, он хороший и полезный. Просто в следующий раз привези побольше продуктов. И там ещё кое-что должны прислать, так ты тоже забери из пункта доставки. Список уже у тебя в почте, деньги я перевела. Марко привет!

В ответ послышался довольный смешок Петры и бас Марко на заднем плане. Затем женщина вновь заговорила, но уже совершенно другим тоном:

— И тебе от Марко привет, Гели! Он рад за тебя!

Гелена скептически хмыкнула, разрывая связь, Ариэль густо покраснел. Похоже было, что оба подумали об одном и том же: Марко и Петра решили, что они — любовники и рады за них. А на самом деле… Они были на острове вдвоём, мужчина и женщина, больше никого. Судя по литературе и кино, им рано или поздно суждено было оказаться в одной постели. Но с каждым прожитым здесь днём Ариэль терял надежду.

Гелена была с ним неизменно мила и дружелюбна, но и только. Кого она в нём видела: робота-андроида, как значилось в его бумагах? Или маленького мальчика, почти сына, которого у неё не было?

Несмотря на эти грустные мысли Ариэль постоянно приглядывался к своей хозяйке и с каждым днём находил в ней всё больше привлекательных черт. Сейчас она казалась ему гораздо моложе, чем в тот день, когда он впервые её увидел. Трогательная детская улыбка часто расцветала на лице этой взрослой, серьёзной женщины, делая её юной девочкой. Разговаривать с ней было всегда интересно и познавательно. Она никогда не отделывалась от вопросов Ариэля, всегда стремилась ответить по существу, а если не знала точно, отсылала к компетентному источнику.

На пляже или выходя катамаране за рыбой она всегда надевала белый купальник, подчёркивающий ровный бронзовый загар, и белую бейсболку, родную сестру бесйсболки Ариэля. Фигура у неё была бесподобная, стройная, подтянутая, с тонкой талией и округлыми, упругими ягодицами. Грудь у Гелены не была затронута модными модификациями, но в треугольниках лифчика выглядела на редкость аппетитной, так и хотелось взять в руку этот соблазнительный плод.

Нехотя Ариэль сравнивал Гелену с Арианой и приходил к выводу: черноволосая сестра нравится ему больше рыжей.

Но Гели, казалось, даже не задумывалась, как она хороша. Вела себя всегда естественно и спокойно.

В первый же раз на пляже заставила Ариэля раздеться до плавок и намазала маслом для загара, отчего он покраснел весь целиком. Но, как выяснилось, оно того стоило.

Уже через четыре дня его природная смуглота никогда не видевшего солнца, отливавшая зеленью, потеряла серо-зелёные оттенки и налилась цветом начищенной меди. Масло для загара было больше не нужно, Ариэль уже получил свою солнечную прививку.

Кстати, на пляже, а особенно часто на рыбной ловле они дотрагивались друг до друга. Ариэль, который ждал этих случаев, каждый раз чувствовал, как его шибает электрическим током. Гелена же, казалось, вовсе не замечает этих моментов, воспринимает их как нечто естественное и ни капельки не сексуальное.

Гели некогда было размышлять о том, что она женщина, а Ариэль как ни крути мужчина. Её занимали более насущные проблемы.

Для начала она задалась обезопасить себя и мальчика от возможного визита Густава Кюнха. То, что его не пропустила Сандра, ни о чём не говорило. Она отвечала только за Карибский сектор, а существовали ещё другие: североамериканский, южноамериканский, африканский, европейский да мало ли ещё какой! Проникнув на Землю при попустительстве другого чиновника, Кюнху ничего не стоило перебраться туда, куда ему нужно. На месте бы не сработала сказочка про карантин.

Одна радость: он не смог бы въехать по чужим документам, проверка ДНК на месте такое исключала. Это Ариэля ввезли как робота и ничего не проверяли, а человек обязан был пройти обычную для всех процедуру.

При желании можно было уговорить Сандру поставить Кюнха в список нежелательных персон. Администрация Земли могла на этом основании закрыть ему въезд без объяснения причин.

Но обращаться снова к Сандре не хотелось. Не стоило повышать её собственную значимость таким образом, а то потом сядет на шею и начнёт погонять. Гораздо лучше воспользоваться другими связями.

При работе над одним из романов Гели консультировалась у одного из самых удачливых хакеров этой части галактики. Тот своим романным образом остался очень доволен и предлагал обращаться, если понадобится помощь. Гели связалась с Юнусом.

Она так мялась и жалась прежде чем огласить то, о чем собиралась просить, что, когда наконец произнесла нужные слова, парень расхохотался.

— Ну Гели, ты удивила. Такая храбрая женщина… Я думал, ты мне предложишь по меньшей мере банк ограбить, а ты всего лишь хочешь, чтобы я поставил галочку в списке!

— Но это же незаконно…, - пролепетала Гелена.

— Да что ты? А убийцу на Землю пускать законно? Раз они не знают, я им просто немного помогу.

— Сколько ты хочешь? — снова зашелестела писательница.

Парень, кажется, не на шутку обиделся.

— Да нисколько! За кого ты меня принимаешь?! Такую ерунду я сделаю просто для собственного удовольствия, тем более что ты меня об этом просишь. Заодно проверю, какие меры защиты информации применяет земная администрация. Если фиговые — так им и сообщу. Может, наймут улучшить и денег заплатят. Ведь я теперь законопослушный гражданин, занимаюсь защитой данных.

Гелена поблагодарила и внутренне расслабилась. Теперь о Кюнхе можно не думать, Юнус все сделает в лучшем виде.

Следующей её заботой было внедрить Ариэля в собственный быт так, чтобы всех это устраивало. Она потратила довольно много времени на то, чтобы мальчик освоил все применявшиеся в доме технологии, а также научился приемлемо готовить.

Надо сказать, успехи Ариэля радовали. Он быстро всему учился, схватывал на лету, да и руки у него были приделаны правильным концом. А ещё радовало то, что он по большей части молчал. Время от времени задавал вопрос, но всегда по делу, а в основном слушал или работал молча.

Еще одна задача Гелены состояла в том, чтобы его разговорить и вызнать как можно больше о той тайной базе. С этим как раз было непросто. Он охотно отвечал на вопросы, но в пространные рассказы не пускался, два-три слова по существу и конец. Приходилось выдумывать всё новые и новые вопросы, вставлять их между делом в разговорах на самые разные темы и довольствоваться односложными ответами Ариэля.

Но среди малоинформативных “да” и ”нет” вдруг попадались настоящие бриллианты. Так, на вопрос Гелены: ”Ариэль, на вашей базе выращивали мальчиков. А девочки? Были ли такие же искусственно выращенные девочки?”

Он ответил:

— Были. Это не совсем точная информация, но, думаю, я не ошибся. Три года назад господин Руперт, который к тому времени стал начальником нашей базы, разговаривал с новым инспектором. Тот выговаривал ему, что процесс продажи «материала» идёт слишком медленно. Руперт отвечал, что он во всём следует политике предыдущего руководства, которое желало во что бы то ни стало сохранить, как он сказал, «лучших представителей линий». Новый инспектор начал ругаться и ставить ему в пример руководителя программы “Омега”, который уже всех распродал и уничтожил базу. Мне запомнились слова: “Девчонки пошли на “ура”.

— “Омега”, - задумалась Гели, — А ваша программа как называлась?

— Разве я не сказал? — удивился Ариэль, — Мы назывались программа “Альфа”.

Гелену захватила новая мысль.

— Ариэль, ты действительно так хорошо всё помнишь? Ничего не путаешь?

Ответом ей была робкая, смущённая улыбка.

— Я не рассказывал вам, Гелена, но должен сознаться… У меня уникальная память. Хотя сказать уникальная — неправильно, у всей моей линии такая. Я ничего никогда просто так не забываю. Чтобы забыть мне нужно приказать самому себе выбросить это из головы, и то срабатывает через раз. Всё, что я когда-либо слышал, видел, читал — я помню.

Гелена восприняла его слова по-своему.

— То есть, если ты прикажешь себе вспомнить, например, имена всех мальчиков и годы, когда тех забрали, ты сможешь восстановить эту информацию?

Ариэль даже перепугался: глаза у него стали большие и в них взметнулась паника. Но голос при этом не дрогнул.

— Нет, не совсем так. В детстве я не знал календаря и понятия не имел, какой сейчас год, месяц, день недели и число, поэтому осознанные данныетакого типа из моей памяти не извлечёшь. Потом… Я многое приказал себе забыть навсегда, чтобы не было страшно и больно. Но если взять отрезок начиная лет с пятнадцати…

— Поняла, — махнула рукой Гели, — Не буду тебя мучить. Боюсь, что полная информация исчезла вместе с вашей базой.

Но Гели не оставляла надежды получить через Ариэля какие-то новые факты и связать их с чем-то известным ей из другого источника. Регулярно продолжала задавать ему вопросы, на которые он искренне отвечал. Каждый день приносил новые кусочки паззла. Вот только как их соединить в картинку было непонятно.

Как ни странно, забота об Ариэле и новые обязанности не только не отвлекли Гелену от её основного занятия, но и подтолкнули творческую энергию. Специально отведённое для этого время она расходовала на редкость плодотворно. Тот роман, который уже находился в процессе написания, как на крыльях летел к финалу, а новая задумка уже воплотилась в скелет плана и стала обрастать мясом подробностей.

Да и вообще в присутствии Ариэля Гелена стала ощущать себя более живой. Она что-то делала, суетилась, беспокоилась, а не сидела в своей рабочей келье как узник. Необходимость заботиться о другом оказала на её душевное состояние целительное воздействие: она всё реже думала о Калле и всё чаще о своём подопечном. Прошлое затягивало дымкой, будущее приближалось твердой поступью, но Гели наконец-то жила в настоящем.

На следующей неделе Марко с Петрой привезли еду и Геленин заказ для Ариэля.

Веселая Петра, швартуясь, кокетливо подмигнула Ариэлю так, что он залился краской.

— Эй, красавчик, принимай груз! Да смотри не надорвись, силы тебе для другого понадобятся!

Она явно намекала на то, чего не было, да и, похоже, быть не могло. Марко успокоительно гудел басом за спиной жены:

— Семь больших ящиков, четыре средних, восемь обычных коробок и специальная посылка для тебя, парень.

С этими словами он выволок на пирс то, что назвал специальной посылкой. Ариэль был сражён. Он знал, что Гелена что-то купила для его занятий, но не думал, что это будет такое!

Кроме навороченного планшета для тех, кто занимается графикой и конструированием, они с Марко с трудом стащили на берег огромный и очень тяжелый ящик без маркировки. Крышка была по старинке прибита гвоздями. Когда он с превеликим трудом её отковырял, то обомлел от восторга.

В ящике были рисовальные принадлежности: карандаши, специальные угольки и красноватые мелки, на коробке с которыми было написано “сангина”, красивый ящик с пастелью, акварельные и масляные краски, темпера, гуашь… Обо всем этом Ариэль читал, но не рассчитывал, что когда-либо увидит воочию. Для него это были инструменты графического редактора, а сейчас он держал в руках прототипы. Кроме них в ящике нашлись мольберт с треногой, кисти и бумага для разных разностей: графики, пастели, акварели…

— Тут не всё, — заметила наблюдавшая за распаковкой Гелена, — Но для начала хватит. Потом составишь список, что еще надо.

О чём она говорила? Не всё? О таком богатстве ему и мечтать не приходилось. Это какой-то сон наяву!

До сих пор Ариэль настоящую бумагу не видел, только пластик, на котором печатали документы. Оказалось, она бывает плотная и рыхлая, мягкая и жесткая, глянцевая и матовая, с удивительно гладкой и странно шероховатой поверхностью, да и цветом различается. А ещё она оказалась тяжелой, тяжелее всего остального в ящике, и очень дорогой.

Но самая большая драгоценность ждала Ариэля в скромной коробке, засунутой между пачками бумаги и стенкой ящика. В ней была настоящая, древняя, напечатанная на бумаге книга, толстый, богато иллюстрированный том большого формата, рассказывающий о технике и приёмах работы с разными красками. Пара прочитанных наугад из середины абзацев не оставляла сомнений: писал настоящий художник, из тех, что знал своё дело. Жуткая редкость, бумажных книг, а тем более таких шикарных, он даже в поместье Арианы не видел. Было страшно браться за неё руками, это же музейная ценность!

Увидев его трепет, Гелена весело сказала:

— Понравилось? Бери любую из оставшихся гостевых спален под мастерскую, выноси кровать, ставь стол и мольберт. Будешь там работать. Пачкать красками по всему дому я не разрешу.

Ариэль засунул обратно в коробку и прижал к груди самую восхитительную часть подарка.

— Гелена, а это? Это?…

Она добродушно улыбнулась ему, как ребенку, которому добрая тётя подарила игрушечный глайдер, на котором можно летать по комнатам.

— Это учебник для начинающих, считается лучшим пособием на эту тему. Древний, конечно, такие только на Земле и остались, вывозить их нельзя. Правда, это не оригинал, а репринт, но и ему уже лет сто. Изучай и пробуй. Если будут трудности, съездим на Кубу, тут относительно недалеко. Там живёт настоящий художник, который работает не на компьютере. Помнишь акварели в моей гостиной? Его работа. Попросим, чтобы он дал тебе несколько уроков.

Тут до Ариэля впервые дошло, что симпатичные картинки на стенах не созданы на компьютере с помощью программного инструмента «акварель» и распечатаны, а нарисованы от руки кистями и красками. Выходит, если Ариэль поучится, он тоже так сможет?!

Он в восхищении закрыл глаза и глубоко вздохнул. Затем самым чинным образом поблагодарил Гелену и потащил свои новообретённые сокровища в пустую комнату.

С этого дня, как выразилась Гелена, Ариэль оказался потерянным для общества. Он радовался тому, что не зря провёл отпущенную ему первую неделю на острове и научился делать всё по дому. Сейчас он старался потратить на хозяйственные дела как можно меньше времени: его звала мастерская и лежащая там на главном месте книга.

Несмотря на наличие самых разнообразных материалов, он начал с самого для него простого: с рисунка. Автор книги Отто Торп советовал набить на нём руку прежде чем приступать к другим техникам. Карандаш и компьютерный стилос оказались совершенно разными вещами и поначалу у Ариэля получалось совсем не то, что он хотел.

В своё время он перерисовал всё, что попадалось ему на глаза. Интерьеры базы, начальство, сотрудников и всех ребят. Его хвалили, уверяли, что очень похоже. Но его работы сгинули вместе с базой и всем её оборудованием.

На Аяве он сделал наброски поместья и его хозяйки. Рисовал на планшете, а затем распечатал и отдал Дамиану. Ариане понравилось, но как-то странно. Она приказала распечатки оправить в рамочки, а компьютерные исходники уничтожить.

Так что на острове он начал свое творчество с чистого листа. На первых рисунках были виды гелениного дома, сада, море и скала. Затем он украдкой начал рисовать свою хозяйку. Не с натуры, просить её позировать он бы не решился, делал фото своим коммом и затем сверялся с картинкой, чтобы правильно передать позу. Нарисовал Гелену анфас и в профиль, сидящую в кресле с планшетом, загорающую на пирсе, стоящую на катамаране с рулевым веслом. Затем начал по памяти набрасывать портреты всех, чей облик мог вспомнить: Дамиана, других парней с их базы, Брендона и Руперта, первого инспектора… Изображение последнего вышло довольно схематичным, но похожим.

С каждым разом рисунки получались всё лучше, но показывать их хозяйке он не решался, всё время старался загородить свою работу от её взглядов. Ариэль стеснялся своего несовершенства, боялся, что Гелена заглянет ему через плечо и засмеёт. Он уже понял, что госпожа отлично разбирается в искусстве.

Но Гелена проявляла просто сверхъестественную тактичность. Оставляла его наедине с планшетом и мольбертом, занималась своими делами и только иногда спрашивала, всё ли в порядке, не нужна ли помощь и не кончилась ли бумага.

Вообще она предоставила Ариэлю большую свободу, такой он не имел даже на Аяве, где им никто не интересовался. Гелена следила только за одним: не за выполнением им работы по дому, тут она полностью полагалась на ответственность парня, а за тем, чтобы он за рисованием не забросил другие необходимые архитектору науки.

По утрам, уходя работать над своим очередным опусом, напоминала о заданиях, которые Ариэль стал выполнять по программе обучения и, вернувшись к обеду, проверяла, всё ли сделано. Хорошо, что не заставляла торопиться. Тот темп, который она задала, Ариэль с лёгкостью выдерживал. Очень помогало то, что ещё на базе он многое изучил и сейчас только закреплял это с помощью задач, расчётов и чертежей, которые почему-то назывались практическими работами.

День его теперь был загружен под завязку, но это ему скорее нравилось. На вздохи по прекрасной хозяйке времени оставалось всё меньше, хотя желание не угасло и, засыпая по вечерам, Ариэль вспоминал весь день, стараясь найти признаки, показывающие, что его чувства не вовсе безответны.

Мимолётные прикосновения, ласковые взгляды, улыбки — всё это он складывал в копилку памяти и перебирал, когда выдавалась свободная минутка. Признаков приязни набралось не так уж мало и от активных действий Ариэля удерживал только страх. Он боялся, что ошибся. Тогда попытка сближения могла окончиться для него изгнанием из здешнего рая, что почти автоматически означало гибель.

Он не сомневался, что Гелена не выбросит его в большой мир совсем уж без поддержки, пристроит куда-нибудь, но из её случайных замечаний и подслушанных обрывков разговоров он сумел сделать заключение: он и такие, как он, кому-то мешают. Понять почему было невозможно, он просто принял это как данное: если он покинет остров, то долго не проживет.

Да и просто покидать дом Гелены не было ни малейшего желания. Здесь осуществились его самые смелые и заветные мечты, кроме, пожалуй, одной, но он верил, что терпение будет вознаграждено и рано или поздно то, на что намекали Петра и Марко, станет правдой.

Нельзя сказать, что Гелена совсем не замечала, как на неё смотрит Ариэль. Хоть он и таился, но время от времени она ловила на себе его полные звериной тоски и желания взгляды. Это не было ей неприятно, тем более что мальчик вёл себя безупречно и ничего, кроме этих самых взглядов себе не позволял.

То, что она в свои тридцать восемь красива и желанна для этого юного существа, было скорее лестно. Ариэль ей нравился. Да и как он мог не понравиться? Кроме счастливой внешности у него были и другие, редкие в людях достоинства. Главное, он умел быть ненавязчивым. Всё их общение инициировала Гели, сам мальчик к ней никогда не приставал с разговорами. Задавал иногда вопросы, но всегда по делу.

Ещё он был толковый, схватывал всё на лету, работящий, ответственный, старательный… При этом он не выпячивал свои таланты и достижения, а вёл себя очень скромно и сдержанно. Но Гели прекрасно видела: это не от недостатка эмоций. По взглядам, движениям, модуляциям голоса можно было уловить изменения его настроения и всплески ярких, сильных чувств, хотя Ариэль ни разу не дал им выплеснуться наружу.

Еще бы, думала Гелена, их там на базе должны были наказывать за проявления эмоций, приучать держать себя в руках при любых обстоятельствах, вот он и научился.

Вспоминая своих сотрудников и соучеников, Гелена не могла не отметить: такого скопища талантов и положительных качеств она ни разу не встречала в одном человеке. Даже у Калле были недостатки, и весьма существенные, а этот юноша, казалось, был их лишён.

Может, это правильно, что Ариэль человеком не считается? Этот верх совершенства может быть только ангелом.

Единственным сомнительным моментом оставался тот, что он видел в ней женщину. Но разве можно было его за это порицать? Если честно, дойди до дела, Гели не нашла бы в себе силы отказаться от любви этого чудесного существа. Но он держал себя в рамках и она тоже не решалась сделать первый шаг. Что её удерживало, женщина и сама не знала. То ли память Калле, то ли вбитые в детстве правила, что мужчина должен быть непременно старше, то ли то обстоятельство, что Ариэль по сути был её рабом. Еще влияло неприятие Геленой образа мысли и стиля жизни Арианы. Не быть как сестра! Та сделала генномодифицированного юношу своим любовником, значит, Гели не должна так поступать.

При этом она сознавала: по отношению к Ариэлю это в некотором смысле жестоко. Он нормальный, здоровый мужчина, несмотря на то, что родился несколько нетрадиционным способом, ей ли, генетику, этого не знать! Ему в его возрасте нужна женщина, просто необходима. А где тут женщины кроме неё, Гелены? Петра? Да Марко за жену порвёт мальчишку на мелкие лоскутки.

Было ещё соображение: полгода назад Гели летала на медицинский осмотр к своему личному доктору Рахель Фейгис. Пожалуй, это был единственный человек во вселенной, которому она безоговорочно доверяла. С того времени, как Гелена поселилась на острове, Рахель стала для неё не только лечащим врачом, следящим за здоровьем тела, но и подругой, латающей раны души.

Уже через год после смерти Карла Рахель намекнула Гелене, что пора прекратить жить вдовой и найти себе кого-нибудь. Если не для души, то хоть для тела. Каждый год она говорила об этом, и чем дольше затягивалось одиночество писательницы, тем серьёзнее становился тон врача. В последний раз Рахель просто наорала на свою пациентку.

— Сколько можно говорить! — кричала она, — Ты решила угробить своё здоровье и помереть? Заведи наконец себе любовника и сбрось этот камень с моей души! Я всё же твой врач и отвечаю за твоё здоровье, а ты делаешь всё, чтобы его загубить! Сидит одна как сыч, никто ей не нужен. У тебя в тридцать восемь, глядишь, климакс начнётся и вылезет онкология. Посмотри, какие показатели гормонов! Ты вообще каким местом думаешь?

Гелена пообещала изменить свой образ жизни, но ничего для этого не сделала. Проблем с тем, чтобы найти кого-то, не существовало, поухаживать за богачкой и известной писательницей хотели многие, не только жиголо, но и вполне достойные, респектабельные люди. Но никто из тех, с кем она успела здесь познакомиться, ей не нравился настолько, чтобы ради него поступиться хоть чем-то в своём образе жизни. Чтобы встречаться с мужчиной, ей пришлось бы регулярно летать на материк, а этого Гели не желала. Пустить же кого-то в свой мир казалось ей невозможным.

И вот теперь в её закрытом мире поселился вполне плотский ангел. Представить, что они с Ариэлем окажутся в одной постели, было трудно. Он ничем не походил на Калле, а Геленин сексуальный опыт практически был им ограничен.

Будучи замужем она хранила верность своему избраннику, а после его смерти несколько раз пыталась последовать совету Рахели, но три или четыре мимолётных партнёра вызвали у неё только неприятные чувства, хотя были довольно привлекательными мужчинами.

Получить еще один неприятный опыт, но уже с тем, кого она не сможет просто так выгнать из своей жизни, не хотелось абсолютно.

Для себя она решила: пусть всё идёт как идёт. Специальных шагов она предпринимать не станет, но если вдруг… Что ж, так тому и быть. В том, что Ариэль не будет к ней приставать, она была уверена. Так что изменить сложившуюся ситуацию мог только случай.

Пока же Гелена подстраивала свою жизнь под новые условия и старалась разгадать тайну, которую принёс в её дом подарок сестры.

Часть её жизни не изменилась: она как писала свои книги, так и продолжала писать. Загадка Ариэля и таких, как он, стала частью работы над будущим романом. Если бы удалось всё узнать и достоверно описать, это стало бы её лучшим произведением, жёстким и одновременно трогательным. История мальчика из пробирки, которого закон не признаёт человеком, должна была стать сенсацией.

Гели хватало ума держать свои планы при себе и не сообщать их даже своему литературному агенту, тем более, что в своё время Милену Брошову нашёл ей Фред Марсдон. Если она ему проговорится, а в том, что она так и сделает, не было сомнений, то убийца будет охотиться уже не за Ариэлем.

После того, как Марсдон попытался прислать Кюнха, чтобы уничтожить живую улику — Ариэля, Гели больше не доверяла ему. Тем больше было оснований считать его опасным и для неё лично. Фред — бизнесмен до мозга костей. Пусть до сих пор их отношения были самыми добрыми, но если Гелена стала для него опасной, он её уберёт. Ничего личного, просто бизнес.

Пока что он начал охоту за Ариэлем, да и за Дамианом, наверное. Для Фреда мальчики — живые свидетели, не более того. Если они будут молчать, тайна, в чём бы она не состояла, останется тайной. А вот Гели… Писательница молчать не будет, её так просто не заткнёшь. Она что-нибудь напишет, да так, что возбудит умы по всей галактике. Так что от Фреда надо было ожидать нового хода.

Шли дни, Марсдон больше не звонил, но сделал шаг, которого ожидала Гели. С ней связалась Милена и попросила разрешения приехать. В то, что литагент шпионит сознательно, Гелена не верила. Милена была довольно простодушна. Зато она была как кошка влюблена во Фреда уже много лет. Надежд на брак она не питала, он ей давно объяснил, что не расстанется с матерью своих детей (теперь их у Марсдона было двое), зато время от времени они встречались и отправлялись на пару дней куда-нибудь.

Естественно, всё это было в строжайшей тайне, но Милена не утерпела и проговорилась Гелене. Можно было делать вывод: держать в себе важную информацию она просто не в состоянии. Марсдон без труда вытянет из неё всё, что она узнает.

Поэтому Гели отклонила предложение Милены приехать и обсудить будущие произведения. Сказала, что это будет неудобно: сейчас в её доме живёт один человек…

Литагент всё поняла как надо: у Гелены любовник и она не хочет, чтобы им мешали. Поэтому не стала настаивать на визите, а принялась расспрашивать о планах: когда она закончит то, над чем сейчас работает и есть ли новые задумки. Несомненно, спрашивала по наводке Фреда: Гели могла проговориться, что собирает материал об искусственно созданных людях, выращенных в космосе.

Чтобы хотя бы на время успокоить Марсдона, Гели скормила Милене три сюжета, которые она когда-то начала разрабатывать, но затем забросила, так как нашла более перспективные темы. Ничего и близко похожего на историю Ариэля там не было. Агентесса подумала и выбрала одну из озвученных ей историй.

— Если ты напишешь об одиночестве интеллектуала среди толпы так, как ты это умеешь, да ещё пристегнешь детективную линию, успех обеспечен. А тот роман, который ты сейчас пишешь, я хочу предложить затем переделать в сценарий. Со студии “Фарбаэн” уже запрашивали, сколько им будет стоить разрешение на экранизацию.

Это не удивило Гелену: по двум её романам были сняты полнометражные фильмы, а по трём — сериалы, права на экранизацию остальных книг были выкуплены крупнейшими студиями Содружества.

Вспомнив об этом, Гелена с трудом удержалась, чтобы не стукнуть себя по лбу и не застонать. Через четыре месяца на планете Армор начинались съёмки фильма по её книге и в соответствие с контрактом она должна была при этом присутствовать.

Лететь одной? Брать с собой Ариэля? Необходимость решения в обозримом будущем тех вопросов, которые она стремилась запихать в долгий ящик, встала перед Геленой во весь рост. Одно ясно: отсидеться не удастся. Их стараются вытащить с Земли и вытащат рано или поздно. А значит, надо ворошить прошлое, добраться-таки до истины и рассказать о ней всем.

Если история Ариэля получит огласку, станет известна, они с бедным мальчиком окажутся в полной безопасности. Разглашённая тайна таковой не является и хранить её, особенно незаконными способами, бессмысленно.

Как бы оно ни повернулось для Фреда Марсдона, заниматься глупостями и мстить бывший зять не станет, он бизнесмен, а не идиот.

Кое-как закончив разговор со своим агентом, Гелена достала блокнот, в котором записывала и систематизировала всю полученную от Ариэля, Фреда, сестры и других источников информацию. Другими источниками служили как документы Ариэля: его генетическая карта и те бумаги, с помощью которых его выдали за робота, а также сообщения в прессе об уничтожении тайной генетической лаборатории, в которой проводились запрещённые эксперименты. Судя по этим отрывочным текстам, никто ничего толком не знал, однако же в основе каждой утки обычно лежат какие-то правдивые факты. Вот их-то Гелена и пыталась выловить путём сравнительного анализа.

Все данные она по привычке к научной работе сводила в таблицу, так было удобнее искать взаимосвязи. Кое-что это давало. В паззле с каждым днём добавлялись кусочки, однако же картинка не желала складываться.

В раздражении Гели стучала пальцами по краю стола, отбивая ритм. Кажется, она уже исчерпала внутренние резервы получения информации, пора было искать их за пределами собственного мирка.

Но прошло ещё несколько дней, прежде чем она решилась набрать номер Арианы, и то, только после того, как прочитала в ленте новостей с Аявы, что на поместье госпожи Арианы Марсдон-Ригел был совершён бандитский налёт. Нападающих было восемь человек. Четверо убиты, двоим удалось бежать. Еще двоих арестовали на месте преступления, но после ночи в камере предварительного заключения их наши мёртвыми. Никто из гостей поместья и сама госпожа Ригел не пострадали, один охранник убит, один легко ранен.

Вот когда Гелена похвалила себя за то, что подписалась на новости Аявы.

Она тут же связалась с сестрой. Та была тронута и стала уверять: она даже не успела испугаться. Всё произошло так быстро и закончилось раньше, чем она сообразила, что это налёт.

Гели очень хотелось намекнуть, что она видит в этом руку Фреда, но говорить такое открытым текстом не рискнула. Пусть линия считается защищённой, но от Юнуса она знала, насколько призрачна эта защита. При желании хороший хакер легко мог подключиться и записать любой разговор, особенно тот, что шёл по межпланетным сетям.

Поэтому поохав, повздыхав, Гели выразила приличествующие случаю соболезнования и уже совсем было прервала звонок. Но вдруг её будто что-то в спину толкнуло. Она спросила:

— Ари, словосочетание “няня Брум” тебе ни о чём не говорит?

— Говорит, — удивленным голосом отозвалась Ариана, — И тебе должно говорить. Даже скорее тебе, чем мне, ведь Ловийса была твоей золовкой, а не моей.

Ловийса… Действительно, Ловийса!

Перед глазами Гелены как живая предстала младшая сестра Калле: высокая, статная, белокурая, розовощёкая… За её спиной крутятся трое столь же белокурых и розовощёких детей, два мальчика и девочка. Из-за них Гели всегда ей завидовала и не стремилась развивать их общение, хотя Ловийса относилась к ней по-доброму.

Вот откуда-то появляется полная немолодая негритянка в форменном платье и уводит детей. Ловийса кричит:

— Няня Брум, Юнатану пирожных не давать, он провинился.

Затем вспомнился разговор. Ловийса радовалась, что после того, как няня Брум вырастила детей старшей сестры Кайсы, она согласилась поработать у неё. Очень добрая и ответственная женщина, дети её просто обожают!

Если сложить и посчитать годы… Выходит… Выходит, после тех несчастных деточек на космической станции няня Брум трудилась в семье Калле, сначала у Кайсы, а потом у Ловийсы! А где она сейчас? Вряд ли всё ещё у там, Юнатану недавно стукнуло семнадцать, младшей Кирстен — тринадцать и в нянях они больше не нуждались.

Гели уже была готова вскакивать и бежать разыскивать няню Брум, звонить сестрам Карла, делать ещё миллион столь же дурацких и бесполезных вещей. Но тут её пронзила очень простая мысль и она машинально выключила коммуникатор.

Калле! Если он стоял во главе этого жуткого проекта, тогда всё сходится! Но этого не может быть! — вопила её душа, — Калле не мог! А кто-то в сознании возражал: очень даже мог. Это как раз на него похоже. Абсолютно безумный глобальный проект, но на этот раз не на грани, а за гранью.

Понятны стали неожиданные отлучки, недомолвки, умолчания, некоторые странные вопросы, которые муж задавал ей время от времени на протяжении всей их совместной жизни. Он втайне от неё занимался тем, что она никогда бы не одобрила. Старался скрыть и одновременно пытался изменить её мнение, склонить на свою сторону.

Если Ариэлю двадцать пять… Это началось задолго до того, как они с Калле познакомились. Он уже не первый год занимался этим бесчеловечным проектом, когда предложил ей стать его женой. Как она была слепа!

Гелене вдруг самой стало ясно, почему до сих пор она не могла сложить два и два, почему не проверила первым долгом материалы Карла. Ведь чувствовала что-то такое! И Фред, и Ариана ей намекали, а она не желала понимать.

Разгадка была близкой и простой, а она вела себя не как учёный, а как тупая клуша. Отворачивалась, закрывала глаза и искала другое объяснение, не такое ранящее.

Гелена до сих пор любила своего мужа, любила по-настоящему и верила, что отдала сердце гениальному учёному и хорошему человеку. А теперь получалось, что учёный-то он был ещё более гениальный, чем она думала, а вот человек… Придумать такой жестокий, аморальный проект, как выращивание детей на органы, могло только чудовище.

Выходит, она любила чудовище? Морального урода?

Верить в это не хотелось, но другого объяснения пока не было.

Гелена поднялась и уже совсем было собралась ринуться в кабинет, чтобы включить одиноко стоявшую там старенькую консоль Калле, но у неё внезапно закружилась голова и подкосились ноги.

Хорошо, что она находилась на веранде, где стоял удобный плетеный диванчик, на который она и рухнула без сил. Ариэль, который деликатно отошёл в сторону во время разговора хозяйки с сестрой и теперь разбирал улов, сидя на самом дальнем краю пирса, заметил, что что-то не так, бросил корзину и вскочил.

— Гелена, с вами всё в порядке? Помощь не нужна?

— Нет, всё нормально, я просто оступилась, — соврала женщина, с ужасом слыша, как хрипло и прерывисто звучит её голос.

Спазм голосовых связок на нервной почве. Такое с ней творилось только один раз: когда умер Калле. Тогда она трое суток не могла нормально говорить. Кажется, сегодня он для неё умер во второй раз. Если сейчас ей придётся объяснять Ариэлю, что с ней случилось…

К счастью, мальчик поверил объяснению и снова принялся перекладывать ракушки мидий из сетки в корзинку. Будет сегодня готовить пасту с морепродуктами, — пронеслась мысль в голове у Гелены и она будто со стороны подивилась: мир рухнул, а кого-то может волновать, что будет к обеду.

Прошло минут двадцать прежде чем Гелена нашла в себе силы подняться. Порадовавшись, что консоль стоит в кабинете, куда Ариэлю хода нет, она поплелась туда. Машинально подключила монитор, который давно уже отсоединила за ненадобностью, рухнула на кресло и включила агрегат.

Компьютер выдал установки и предложил ввести пароль.

Он был Гелене хорошо известен: её имя, затем дата их свадьбы и имя мужа, только всё в обратном порядке. Пискнув, комп выдал на рабочий стол несколько папок. Все их Гели отлично знала: фотографии, рабочие материалы по лаборатории на Гаспле, такие же материалы лаборатории на Терре-6, тексты статей, которые Карл писал для различных журналов, статьи, которые ему присылали на отзыв. Всё.

Глубже Гели никогда не лазила. Ей казалось, что там и быть ничего не могло. Сама она всё скидывала на рабочий стол и по умолчанию представляла себе, что Калле поступает также.

Ничего подобного. Проводник охотно раскрылся перед Гели и продемонстрировал такое разветвлённое нутро, что по сравнению с ним лабиринты древних пирамид показались бы детской забавой. Стало ясно: если Калле хранил здесь опасную для себя информацию, то он её хорошенько спрятал.

Пришлось идти наугад, просматривая директорию за директорией и открывая папку за папкой. Как очень быстро выяснилось, Карл Йенссон хранил всё, ничего не выбрасывая. Студенческие работы, материалы конференций, копии документов начиная от свидетельства о рождении, фотографии… На одной из них, относящейся к лаборатории на Терре-6, Гелена вдруг обратила внимание на стоящего рядом с Калле высокого, сухощавого чернокожего человека, которого она отлично знала. Доктор биологических наук Стив Маронго. Доктор Стив?

Тот ли это человек?

Она хотела уже вскочить, позвать Ариэля и задать вопрос, но не решилась. Рука не поднялась. Если это и есть доктор Стив, то остальные на базе — тоже сотрудники Калле. Придётся объяснять мальчику, откуда у неё это фото. Но рассказать Ариэлю, что причиной всех его страданий был её собственный муж, она была не готова. Хотя она ни о чём не знала и не догадывалась, но сейчас винила себя, что столько лет подряд пропускала на вид невинные замечания Калле мимо ушей. А ведь он намекал, да чуть не впрямую иногда говорил, что его мечта — создание людей нового качества, таких, которым можно было бы заменить любой орган, действительно любой, вплоть до головного мозга. А ещё лучше сделать таких, у которых бы утерянные части отрастали бы, но не как у ящерицы хвост, а как ветки у растений.

Тогда ей это казалось бредом и она со смехом отмахивалась от мужа, напоминая, чем растительная клетка отличается от животной. А он не шутил! Он уже сделал первый шаг на этом пути и нуждался в работе Гелены именно потому, что она занималась вопросами, где их интересы могли бы очень близко сойтись. Конечно, если всё, о чём она сейчас думает, правда, и Калле действительно являлся отцом-вдохновителем ужасного проекта.

До сих пор Ариэль был для неё загадкой, которую нужно было разгадать. Теперь она испытывала перед ним обжигающий стыд за свою слепоту и чувство, которое можно было назвать “без вины виноватая”. Так что звать бедного юношу и привлекать к осмотру папок она не хотела. Стремилась оттянуть до последнего момент, когда и Ариэлю откроется неприглядная правда.

Гелена уже без энтузиазма копалась в папках и файлах, думая, что на с гораздо большим удовольствием нашла бы доказательства невиновности Карла, чем свидетельства вины. Но пока не было ни того, ни другого. Огромное количество сохранённого Йенссоном материала отлично иллюстрировало его научные интересы, но там ни слова не было о проектах “Альфа” или ”Омега”.

Шли часы… Пару раз к ней стучался Ариэль. Сперва звал обедать, но Гели отговорилась отсутствием аппетита, затем он позвал её уже на ужин.

К тому времени Гелена уверилась, что сегодня ей уже ничего не найти, и решила временно прекратить поиски. Крикнула Ариэлю: «Иду, накрывай на стол», и в последний раз для порядка навела курсор на папку с безобидным названием «Цветочки», которая почему-то пряталась среди системных файлов.

Папка открываться отказалась, затребовав пароль. У Гелены ёкнуло в груди: нашла! Что именно — пока было неясно, но нашла!

Теперь можно и перекусить, а пароль она подберёт позже.

С чувством выполненного долга Гелена поднялась с кресла и двинулась на кухню, где её ждали Ариэль и умопомрачительно пахнущая запеканка, в которую он превратил приготовленную к обеду пасту с морепродуктами.

Гели вдруг почувствовала зверский голод и изумилась: в таких обстоятельствах это было неуместно, однако же организм спешил взять своё.

Обычно за едой Гели беседовала с Ариэлем, но сегодня ужин прошёл в молчании. Стоило бросить взгляд на растерянное лицо парня, как у неё сжималось горло. Действительно, Ариэль должен быт сейчас теряться в догадках: что происходит с его хозяйкой. Но пока они сидели за столом, он вёл себя безупречно и вопросов не задавал.

Зато когда Гели встала и собралась обратно в кабинет, вдруг робко спросил:

— Гелена, с вами всё в порядке? Вы выглядите как-то…ну…

— Плохо? — резко спросила женщина.

— Нет, — испуганно ответил Ариэль, — Не плохо, необычно. Вы чем-то обеспокоены?

Гелена уже хотела ляпнуть что-то грубое, но поняла, что и сказать толком ничего не может.

— У меня что-то с горлом, — прохрипела она.

— Вызывать врача? — с готовностью подхватился юноша.

Она в ответ махнула рукой:

— Завтра, всё завтра.

В кабинете ничего не изменилось. Директория под названием “Цветочки” всё так же требовала пароль и не желала открываться просто так. Тот же пароль, который стоял на общем доступе, не сработал. Как догадаться, что Калле взял за основу?

Гели знала его любимые трюки: слова, написанные наоборот, суммы и произведения каких-то значимых для него чисел, даты сражений и имена великих деятелей с годами их жизни, тоже на что-то умноженными… Что выбрать? Вернее, с чего начать? Вариантов могло быть несколько тысяч.

Она испробовала пару-тройку наиболее любимых Карлом: эффект нулевой.

Да тут можно ещё век просидеть, прежде чем догадаешься!

Она в сердцах готова была стукнуть по компьютеру и уже занесла кулак, как вспомнила… Бросилась к своему секретеру и начала там рыться.

Ей нужен был старый планшет, тот, которым она пользовалась ещё при Калле. Тот как-то сохранил в него файл под названием “пароли”. Их там было около пяти десятков, но не тысяч же! Даже если придётся попробовать все, это не займёт слишком много времени.

Планшет нашёлся, устаревшего образца, но вполне живой. В своё время Гели не стала его выбрасывать именно потому, что это был подарок Калле. Вообще-то она барахольщицей не была и не любила хранить старые вещи, но тут на специальном, сделанном на заказ ударопрочном и водонепроницаемом корпусе была выгравирована надпись: “Самой любимой от самого любящего”. Выбросить такое рука не поднималась.

Естественно, батарея в нём давно села, но ожила, стоило подключить старичка к сети. Файл нашёлся на видном месте.

Это тоже была одна из любимых приёмов Калле: хранить ключ отдельно от замка. Он не был компьютерным гением, поэтому уловки изобретал простые, даже примитивные, но вполне эффективные. Гели скопировала файл прямо в компьютер мужа и попыталась подставить пароли один за другим.

Облом! Их нельзя было скопировать и вставить, надо было печатать вручную. Распаренная, злая и уже забывшая свои нравственные терзания Гелена от души выругалась! Зануда и козёл! Не мог придумать что-нибудь поудобнее!

К счастью, примерно восьмой пароль подошёл. Компьютер мурлыкнул и вместо одной папки перед Геленой возник целый десяток. Возможно, она бы растерялась, если бы не увидела на двух из них знакомые слова “Проект Альфа” и “Проект Омега”. В свете этой находки становилось понятным название “Цветочки”. Обычный чёрный юмор Калле: “Дети — цветы жизни, но пусть они растут не на моей клумбе”.

Обе папки тоже были под паролем и пришлось потратить ещё час, прежде чем ей удалось открыть «Альфу».

Внутри оказались восемь папок — восемь линий: AL, AR, DA, EG, FE, IR, LА, VI. Номера, имена, генетические карты, истории развития каждого мальчика, списки и фотографии, ведомости и графики. Особенно поразила Гели сводная таблица, где против некоторых номеров стояли фамилии тех, кто приобрёл себе “живые консервы”, а также основания, по которому “объект” был продан и сумма. Цифры впечатляли: проект был далеко не благотворительным.

Гелена вскочила и вылетела в туалет: её рвало от отвращения.

Сомнений больше не оставалось: связь между заброшенной военной базой в космосе, где выращивали живых людей на органы и научными изысканиями Карла Йенссона можно было считать доказанной.

Ариэль не знал, что и думать. Сегодняшний день поначалу казался ему обычным. Утром они позавтракали, затем вышли в море и вытащили поставленные на ночь ловушки, затем собрали немного мидий и вернулись. Ариэль пристроился на пирсе разбирать улов, а его хозяйка села в кресло и стала по своему обыкновению просматривать ленту новостей. Всё как всегда.

Далее Гелена должна была идти работать, а он — учиться, затем готовить обед. Но нынче всё пошло наперекосяк.

Ариэль не знал, что Гелена вычитала в своём комме, но она вдруг побледнела и стала звонить госпоже Ариане. Самого разговора он не слышал, но изображение хозяйки Дамиана видел отлично.

Внезапно посреди беседы Гелена сначала поднялась с кресла и сделала пару шагов в сторону дома, затем не побледнела, а посерела и неловко опустилась на плетёный диванчик.

Ариэль хотел помочь, но она отказалась, причём совершенно чужим, хриплым, прерывающимся голосом. Он не стал настаивать. Вероятно, Гелена услышала что-то от своей сестры, и это что-то поразило её до глубины души. Он где-то вычитал, что в такой момент она может просто не хотеть ни с кем разговаривать, и не стал настаивать.

Когда Ариэль закончил наконец разбирать улов, Гелена поднялась с диванчика и по стеночке ушла к себе в кабинет. Выглядела при этом — краше в гроб кладут. Но парень не слишком волновался: это могло быть следствием душевного потрясения. Гелена — женщина сильная, скоро оправится.

Но когда она отказалась выйти к обеду, хотя он приготовил её любимых мидий и каракатиц, которых сам Ариэль не жаловал, тут он забеспокоился не на шутку. Настолько, что позволил себе набрать на комме номер Дамиана и спросить: что там у вас случилось?

Друг выглядел несколько обескураженным. Вчера вечером, когда у Арианы в гостях были соседи, на поместье напали. Система безопасности и охрана сработали очень хорошо: четверо убитых и двое раненых среди нападавших, а никто из гостей ничего не заметил.

Растерянность Дамиана объяснялась тем, что в момент нападения Ариана вывела его в коридор и затолкала в стенной шкаф, на поверку оказавшимся специальным сейфом. Там вполне можно было дышать, имелась система вентиляции, но вот выбраться без посторонней помощи…

Ариана же выпустила его когда всё закончилось и представители закона, забрав трупы и раненых, ушли восвояси. Её объяснение странному поступку: “Ты мне так дорог, что даже мысль о том, что ты можешь пострадать, приводит меня в ужас” Дамиана совершенно не убедило, но сильно расстроило. По сути он в одночасье слетел с пьедестала, на котором уже себя видел.

До сих пор Ариана вела себя с ним как с возлюбленным, но в этот раз она показала, что Дамиан для неё — всего лишь очень дорогая игрушка, драгоценность, которую в минуту опасности прячут в сейф, а вовсе не любимый человек. По сути она не признала в нём равного себе и это сильно ранило амбициозного юношу.

Ариэль как мог постарался успокоить и утешить друга, а сам в это время в уме пытался связать реакцию Гелены и происшествие в поместье Арианы. Она так сильно переживает из-за сестры? Странно, ведь госпожа Ариана не пострадала.

Он чувствовал, что тут что-то ещё, но никаких сведений, подтверждающих его точку зрения не существовало. Оставалось пробавляться догадками, но и для них материала катастрофически не хватало.

Ариэль отправился к себе и сел за занятия, но сегодня ему ничего в голову не лезло, рисовать тоже не получалось. Странное, если не сказать больше, поведение Гелены, пугало. Похоже, произошло что-то очень плохое.

Узнать, что всё-таки случилось, можно было только у хозяйки. Ариэль все надежды возложил на ужин. Если Гелена отказалась от обеда, то к вечеру должна проголодаться, а за едой она становилась разговорчивой.

Он превратил несъеденный обед в шикарный ужин: пасту в киш лорен, и позвал хозяйку. Она вышла значительно более уверенным шагом, чем утром, но всё ещё бледная. С неожиданным аппетитом слопала чуть не две порции, но при этом не проронила ни звука. Даже не поблагодарила за еду, а это вовсе было на неё непохоже.

Когда же Гелена встала из-за стола и снова побрела в свой кабинет (мёдом ей там намазано, что-ли?), Ариэль набрался смелости её окликнуть и спросить, всё ли в порядке.

Она ответила чужим, пугающим, хриплым, натужным голосом. Простудилась? Нет, что-то другое. Ариэль предложил позвать врача, но Гелена отказалась, пробормотав:

— Завтра, всё завтра.

Когда она ушла, он на всякий случай связался с Петрой по оставленному той номеру и сообщил, что у хозяйки сел голос. К кому обратиться?

Петра хмыкнула и сказала:

— Не майся дурью, парень. Голос, бывает, садится от самых разных причин. Выпила не то, продуло, понервничала… Так что правильно Гели тебе сказала: завтра. А вообще ты молодец. Если она утром встанет, а голос будет всё такой же, то позвони мне, я вызову ей доктора.

Утром ничего не изменилось. Гелена вышла к столу бледная, измученная, не выспавшаяся и хрипела всё так же. Но когда Ариэль завёл разговор о докторе, упёрлась как баран. Никакой врач ей не нужен, само пройдёт. У неё важный вопрос к Ариэлю: сможет ли он опознать человека по фотографии?

Гелена всю ночь просидела за компьютером. Когда глаза уже закрывались так, что впору было спички подставлять, она на несколько минут перебиралась на диван, выключала свет и пыталась уснуть. Дудки! Стоило смежить веки, как хоровод мыслей, крутясь, подбрасывал её и сон убегал, как ошпаренный.

Приходилось вставать и возвращаться к брошенным файлам. Нудная методичность Калле сохранила всё. Гелена нашла отчёт Брендона Радли (ещё одна фамилия в копилку!) о том, что сотрудница Брум Меддокс дала имена детям и соображения на три листа, почему это следует не запретить, а поощрить. Затем другую докладную о том, что Брум Меддокс — талантливая воспитательница и ей совершенно не место на экспериментальной базе. К докладной было приложено заявление об увольнении. Женщина просила уволить её в связи с проблемами со здоровьем, но это явно было притянуто за уши: Ловийса никогда бы не взяла на работу больную. Вероятно, доброй и участливой няне Брум было тяжело работать в таком месте, где детей запрещалось любить.

Кроме заявления там был скан подписки о неразглашении. Создавалось впечатление, что воспитательницу уверили: она участвует в секретном государственном проекте. Откуда иначе на бланке подписки герб Содружества и прочие реквизиты официального документа?

Гели сравнила годы: похоже, именно тогда няню Брум забрала к себе Кайса, а уже от неё женщина попала к Ловийсе. Калле всегда ценил талантливых людей и стремился сделать так, чтобы они работали либо с ним, либо на него. В данном случае Брум Меддокс он привязал к своей семье. Интересно, она ещё жива? Хотя… Сейчас ей должно было быть чуть больше шестидесяти, не самый преклонный возраст.

Спики сотрудников базы были зашифрованы, но в то же время их докладные и служебные записки хранились у Калле в том виде, в котором их ему присылали: подписанные настоящими именами и фамилиями. У Гелены было чувство, что он стремился иметь доказательства незаконной деятельности всех, чтобы всех держать в руках.

Нашлось заявление Стива Маронго о переводе в лабораторию на Терре-6. В нём он сообщал, что его миссия выполнена, всем детям привит разработанный им вирус и вообще, его методика внесения изменения в генные структуры отработана и может применяться без его участия. Для его дальнейших исследований база “Альфа” не представляет нужных условий. Рукой Калле выведена резолюция: “Удовлетворить”.

Вирус для внесения направленных изменений в геном живущего организма? Работы Стива Гелена знала отлично: такой среди напечатанных не было. Но это не значило, что её не существовало. Она уже уверилась, что действительность дальше от её представлений о ней, чем её благословенный остров от Терры-6.

Слишком сильное и слишком длительное раздражение “забивает” синапс и нервный импульс перестаёт проходить. Первоначальный шок, который испытала Гелена, никуда не делся, но сейчас она могла читать эти документы, не падая в обморок и не испытывая неконтролируемого спазма в груди. Ясно было, что работы тут непочатый край. Хаотично открывая файлы, Гели цепляла то одно, то другое, но, чтобы сложить целостную картину, потребовалось бы время и труд не одного человека.

Одно было ясно: её первоначальный план никуда не годился. Обнародовать историю Ариэля теперь было для неё невозможно из-за Калле. К тому же на проекте работали люди… Гелена прекратила занятия наукой, но от этого не перестала ею интересоваться. Тот же Стив Маронго и его группа недавно получили Премию Содружества за метод лечения заболеваний, вызываемых длительным пребыванием в невесомости. Группа Брендона Рапли заявила о прорыве в области лечения возрастной деменции. Сейчас, когда люди стали доживать до ста двадцати, а то и ста пятидесяти лет, это было более чем актуально. Гели чувствовала себя не в праве лишать рассеянное по космосу человечество результатов этих исследований.

А ведь стоило опубликовать хоть малую толику находящихся здесь материалов, как всё понеслось бы лавиной. Журналистские расследования, сенсации, шум в прессе — это полбеды. За дело взялась бы служба безопасности Содружества. Гели совсем не была уверена, что проект Калле не был с ней согласован. Многие документы проекта напечатаны на официальных бланках с гербом и особыми цифрами, которыми госструктуры метили свои бумаги. А тогда… На поверхности будут аресты и допросы, приговоры мелким сошкам, которыми скорее всего окажутся учёные… В глубине же пойдёт уничтожение материалов и свидетелей.

Безопасность — не Фред, у неё проколов не бывает и на Землю её агенты попадают без задержек. Так что и она, и Ариана могут в один далеко не прекрасный день просто не проснуться, а все улики исчезнут как по мановению волшебной палочки.

Но просто закрыть этот шкаф со скелетами и сделать вид, что ничего не было, Гелена тоже не могла. Даже если она промолчит, она должна знать. Из-за Ариэля.

Действительно, Калле был гений. Похоже, что бурное развитие медицинской генетики и достижения медицины последних лет были обязаны результатам, полученным на этой самой базе. Самым удивительным достижением обещала стать сенсация последнего времени: прививка от рака. Три инъекции в семь лет, двадцать один год и в сорок пять должны были защитить организм от возникновения в нём любой злокачественной опухоли. Просмотренные Гели файлы свидетельствовали: начало этим опытам было положено именно на той самой базе, а идея принадлежала её мужу.

Можно было бы гордиться, только вот какой ценой получены эти без сомнения выдающиеся результаты? Стоили ли они страданий и гибели ни в чём не повинных детей, не знавших не то, что ласки, даже материнского чрева? Или можно было добиться того же другой ценой? Существовал ли альтернативный путь?

Так и не пришедшая ни к какому выводу Гелена решила для себя одно: Ариэль должен знать. Он должен представлять себе, кто она и кем ей приходится его создатель, изломавший судьбы своих бедных созданий.

С удивлением она констатировала, что за короткое время очень привязалась к этому спокойному, немногословному, старательному парню. Ей было приятно видеть его по утрам напротив себя за столом, нравилось, что всегда может позвать его на помощь и он прибежит. Не будет ни кокетничать, ни язвить, просто сделает то, что надо. И, Гели отдавала себе в этом отчёт, ей доставляло удовольствие о нём заботиться. Был ли это запоздалый материнский инстинкт, она сказать не могла, он видеть, как загораются восторгом глаза юноши, стоит сделать ему что-то хорошее хоть на грош… О, это было непередаваемо.

Удивительно, но Ариэль был ей благодарен в равной степени и за дорогие подарки, вроде планшета и набора для художника, так и просто за добрые слова или обычное “спасибо” за выполненное поручение. Гелене нравилось, что он не рассыпался в словесных благодарностях, а просто смотрел так. что всё было понятно. Возможно, он просто всё ещё не привык к хорошему обращению, а потом поймёт, что так теперь будет всегда, и перестанет ценить, но думать об этом не хотелось.

Поэтому решение рассказать мальчику, какую трагическую роль сыграл в его судьбе Калле и какое она ко всему этому имеет отношение, далось Гелене с неимоверным трудом. Погасить радость в его глазах, сделать чужим своими руками… От одной мысли хотелось выть.

Но для Гелены Ригел долг всегда был превыше всего. Не тот, что прописан в законах, а свой, внутренний, моральный. Поэтому она взяла себя в руки насколько это было возможно.

Если Ариэль решит, что больше не может с ней оставаться, она его, конечно, отпустит, но ей будет очень его не хватать. Да даже если не решит… а ему Гели вечно будет напоминать о том, кто виноват в трагедии его “братьев”. Ей же его присутствие будет живым укором, Пусть в его бедах виноват Калле, а не она, Гелена, но это всё равно. Конечно, если он захочет остаться, то она готова терпеть муки совести, лишь бы мальчик был счастлив и доволен жизнью. В этом будет состоять её искупление.

Так что надо признаться и принять то, что суждено.

Если после этого он не захочет её знать… Что ж, значит, такова судьба. Она попросит у мальчика прощения и устроит его жизнь где-то в другом месте. Договорится с Фредом, купит Ариэлю документы, поможет с деньгами и профессией, сделает всё, чтобы загладить вину Калле.

А потом действительно напишет книгу об одиночестве. Кто лучше неё об этом знает? Она думала, что не одинока, живя с мужем, но, как выяснилось, они были вместе только физически. Их душевная и интеллектуальная близость существовала лишь в воображении Гелены. Слова о “самом любящем” и “самой любимой” были игрой. Ведь основа любви — доверие, а именно его и не было в их браке.

Гелена была одна даже тогда, когда думала, что их двое. Ну что ж, пора возвращаться к привычному. Всё сказать Ариэлю, предложить ему путь и помощь, договориться с Фредом о том, что она будет молчать, пока мальчикам, ей и сестре ничего не будет угрожать, а затем…

Ариэль уедет и всё станет как раньше.

Приняв это принципиальное решение, Гелена почувствовала себя уверенней. Теперь дело стало за малым: рассказать. Но как? Прямо так подойти и ляпнуть: “Ариэль, твою базу, тебя и твоих друзей создал и обрёк на смерть и муки мой муж Карл Йенссон. Я прошу тебя простить меня за это”. Нет, глупости. Он подумает, что она сошла с ума.

Покрутив ситуацию так и эдак, Гели нашла, как ей представилось, оптимальный ход. В меру драматичный, эффектный и, как она надеялась, эффективный. Мальчик сам должен всё понять и сам сделать нужные выводы. Она только покажет ему соответствующие материалы.

В ход пошёл принтер.

Обычно Гели им почти не пользовалась. Печатала прямо в компьютере, читала с планшета. Эта дурацкая дрына нужна была только для официальных документов. Также иногда ей присылали файлы. Которые невозможно было прочитать с экрана, их требовалось распечатать, чтобы снять шифрование. Ну, и иногда она печатала фотографии и репродукции, чтобы обновить картинки на стенах.

Для печати использовалась не допотопная и потому страшно дорогая бумага из целлюлозы, а особый пластик. Его прелесть заключалась в том, что испорченные листы не надо было утилизировать: их помещали в специальный бокс с растворителем и через некоторое время доставали оттуда чистыми. Краска же стекала в особый поддон, где разделялась на фракции и затем ею снова можно было заряжать картридж.

Гели достала листов десять чистого пластика и старательно отобрала фотографии. На них были люди, работавшие на базе в разное время. Надо сказать, ни одной фотографии Калле в файлах “Проекта Альфа” не нашлось. Но Гели схитрила: распечатала фото лаборатории с Терры-6, то, где он стоял рядом с доктором Стивом.

Компьютер она выключать не стала, Если Ариэль захочет узнать что-то сверх того, что она собиралась ему сказать, то так будет проще и удобнее. Он имеет право знать. Но, чтобы самой не наделать глупостей, она отсоединила и выключила монитор. Если потребуется, несложно будет вернуть всё как было.

Закончив с печатью и компьютером, она встала и обвела взглядом будущее место действия. Последний штрих! Гелена взяла со стола потрет Калле в стеклянной рамке и сунула в ящик.

Когда по её мнению всё было готово, наступило утро. За ночь ей не удалось соснуть и пары часов, к тому же нервы были уже на пределе, поэтому Гели чувствовала себя вымотанной, как будто неделю работала без продыху. Но она всё же нашла в себе силы: приняла душ, умылась, оделась и вышла на кухню, где уже как минимум полчаса шебуршал Ариэль.

Он ничего не сказал ей по по поводу её бледного вида, но, когда яичница была уже съедена и Гели налила себе кофе, напомнил ей вчерашний разговор о том, чтобы показать горло врачу. В принципе, это стоило сделать, но сейчас Гелене было не до того. Она так нацелилась на выполнение своего решения, что просто не могла думать ни о чём другом.

Перебив Ариэля на полуслове она спросила:

— Ты сможешь опознать людей по фотографии?

Глупый вопрос. Гелена занала про удивительную память и художественные способности Ариэля. Должна была сообразить, что он сможет опознать кого угодно, если хоть раз в жизни видел.

Обычный, воспитанный среди людей мальчишка, а тем более взрослый юноша указал бы женщине на её ошибку и нашел бы в этом повод посмеяться над ней.

Но Ариэль был приучен к вежливости, она вошла у него в плоть и кровь. Поэтому он только кивнул и сказал:

— Конечно. Я сделаю всё от меня зависящее. Покажите фотографии.

Гелена вскочила, схватила его за руку и потащила туда, куда всё это время строго запрещала заходить. В свой кабинет.

Повела не через гостиную, а через особую дверь, соединявшую кабинет с кухней через небольшой тамбур. Там же он увидел и другую дверь, вероятно, ведущую в спальню. Гелена пролетела тамбур как ошпаренная и вихрем влетела в собственную рабочую комнату.

Первого взгляда на это помещение Ариэлю хватило, чтобы понять: если дизайнер работал над ним, то это было давно и неправда. Насколько стильным был весь остальной интерьер, настолько разномастным предстал кабинет. Вероятно, изначально он был решён в холодных тонах и отделан металлом и пластиком, но Гелена внесла в него элементы своей личности, причём не знакомого Ариэлю варианта: спокойной и уравновешенной, а бурной, страстной, мятущейся.

Видимо, это был кабинет её мужа, куда она затем вписала ещё одно рабочее место. Так и осталось: два стола, два рабочих кресла, два секретера, стойка с офисной техникой, посередине низкий журнальный столик, вокруг него три разнокалиберных стула и в углу огромный диван. И все эти предметы были разными, совершенно не сочетающимися друг с другом. Хотя… Диван, одно из рабочих кресел и стол перед ним, кажется, когда-то представляли единый гарнитур. Возможно, туда входил и секретер, вернее, один из секретеров, тот, что выглядел более современным. Второй явно нёс на себе флёр настоящей антикварной вещи.

Но дело было не в этом. Комната явно распадалась на зоны: рабочую, принадлежавшую Гелене, и мемориальную.

Можно сразу было угадать угол, где творила его хозяйка: цветные стены, мягкие, комфортабельные формы мебели, яркие, с лёгкой безуминкой картинки на стене, удобная подушка в этнических узорах на кресле, рабочий беспорядок. Антикварный секретер тоже принадлежал Гелене.

Стол Карла Йенссона представлял собой идеальное рабочее место педанта. Чистота и порядок. Никаких портретов или легкомысленных натюрмортов, из украшений только огромное изображение двойной спирали ДНК в сине-зелёных тонах. Всё выглядело так, как будто его хозяин только что встал и вышел, предварительно поставив и положив всё на места.

Да, Гелена истово берегла память о своём муже. Похоже, после его смерти она только пыль с его стола смахивала, но ничего с места не сдвигала, стараясь сохранить всё так, как было при нём.

Ариэлю вдруг стало очень грустно и обидно: в соревновании с покойником у него не было шансов. Тот навсегда остался идеалом, а он что? Так, сопляк, мальчишка даже не человек.

Бежавшая сюда быстрее ветра Гелена, попав в комнату, вдруг затормозила. Отпустила руку Ариэля, нарезала вокруг журнального столика несколько кругов, пару раз запнувшись о ножку стула, затем все же взяла себя в руки, села и указала парню на место напротив себя.

Юноша сел и уставился на хозяйку. Он ожидал, что она достанет планшет и покажет картинки оттуда, но ничего подобного не происходило. Гелена сидела и, не отрываясь, всматривалась в Ариэля. Тот почувствовал неловкость. Происходило что-то странное. Может, вчера она перегрелась и сейчас не вполне здорова? Непонятное поведение Гелены наводило на грустные мысли. Может, он зря вчера послушался Петру? Надо было настоять на том, чтобы она вызвала хозяйке доктора.

Гелена вдруг криво усмехнулась и заговорила:

— Думаешь, я сошла с ума? Может быть, вполне может. Но я тебя позвала провести опознание по фотографии.

Тут она жестом фокусника вытащила откуда-то здоровый жёлтый конверт, достала из него стандартный лист и сунула ему под нос. Ариэль впился взглядом в изображение.

Гелене удалось его удивить: фото было сделано на базе. Да, несомненно, вот обстановка медотсека, а на её фоне господин Руперт с техником Джеймсом. Он так и сказал.

— Отлично, — возрадовалась Гелена, — А это?

Там был тот же господин Руперт, но с господином Брендоном и доктором Михаем, а за ними стоял биотехник Соломон. Ариэль сообщил и это.

Но у Гелены оказалось много картинок, восемь или девять. На них были изображены работники базы в её интерьерах. Никто из “воспитанников” в кадр не попал.

Наконец Ариэль увидел, что конверт пуст: Гелена вытащила последнее фото.

— А этих людей ты знаешь?

На этот раз снимок был сделан не на базе. Такой чистоты там не было нигде, всё-таки долгая эксплуатация без достаточного ремонта даже в стерильном медотсеке оставила свои следы, а здесь люди стояли на фоне чего-то с иголочки нового и красивого. Другим отличием стало то, что большинство изображённых оказались Ариэлю незнакомы. Он узнал только двоих на переднем плане и одного во втором ряду сбоку. Ткнул в них пальцем:

— Вот это доктор Стив. Чёрный, — добавил он, чтобы не было путаницы, — Помните, я о нём как-то говорил. А рядом с ним тот, кто прилетал время от времени нас инспектировать. Давно, когда я был ещё маленьким. Последние годы он не появлялся. Имени его я не знаю.

Он хотел добавить про младшего научного сотрудника Ватанабэ во втором ряду слева, но глянул на хозяйку и запнулся…

Гелена сидела вся несчастная, смотрела куда-то вбок и тяжело дышала. Возникла неловкая пауза, которую она и прервала вопросом:

— Это точно? Ты не ошибаешься?

Ариэль ничего не понимал, но чувствовал, что для Гелены важно, чтобы не было никакой ошибки. Доказательства? Он тут же сообразил. Вскочил и выбежал с криком:

— Подождите, я сейчас!

Через минуту он уже вернулся с папкой, полной рисунков. Быстро отбросил ненужные наброски дома, портреты Гелены и достал изображения тех, кого он помнил. Быстро откопал и выложил на стол перед хозяйкой, радуясь, что догадался каждую картинку подписать:

— Вот, смотрите: это господа Руперт и Брендон, это доктора Михай и Леонид, а вот наш безымянный инспектор. Видите? Совсем как тот господин с фотографии.

Вместо того, чтобы обрадоваться, Гелена схватилась за сердце, застонала и сползла на пол. Губы её посинели. Перепуганный Ариэль бросился к ней, поднял и уложил на диван. Схватился за комм, чтобы связаться с Петрой и вызвать наконец хозяйке врача, но она снова его остановила:

— Ариэль, не надо. Лучше достань мне лекарства из верхнего ящика моего секретера, — она показала рукой, — Там такая синяя косметичка. Мы должны завершить этот разговор во что бы то ни стало. А потом, так и быть, вызывай врача. Если хочешь, я его сама вызову.

Голос её звучал прерывисто, она сипела и задыхалась.

Синяя косметичка, к счастью, была на месте. Ариэль вручил её хозяйке. Та для начала достала баллончик и пшикнула себе в глотку, а затем вытащила флакон-инъектор и, не дожидаясь помощи, всадила себе в плечо, после чего откинулась на подушки.

Минут через пять лечение подействовало: дыхание восстановилось, губы снова стали розовыми. Гелена заговорила тихо, но вполне пристойным голосом:

— Молодец Рахель, заставила меня обновить запасы медикаментов. А то бы я тут загнулась, а ты остался бы мыкаться с моим трупом.

И хрипло засмеялась, обозначая, что пошутила. Ариэлю такая шутка совсем не понравилась. Чувство юмора у него было, но не настолько продвинутое. Он промолчал.

Тогда Гелена приподнялась, села и показала пальцем:

— Достань из верхнего ящика стола портрет в рамке.

Ариэль выполнил указание. Потрет лежал обратной стороной вверх и он не сразу понял, в чём дело. Но когда перевернул… На него смотрел знакомый инспектор. Только здесь у него на лице была удивительно красящая его улыбка, а внизу можно было прочитать: “Моей бесценной. Калле с любовью”.

Растерянный юноша поднял глаза на Гелену. Она со странной жадностью смотрела на него, как будто пыталась срочно, пока он не исчез, съесть его глазами. Правда, это чувство почти мгновенно исчезло. Женщина заговорила:

— Теперь ты понял? Весь ваш эксперимент от начала до конца был задуман и спланирован одним человеком: Карлом Йенссоном, гениальным учёным, абсолютно безнравственным человеком и моим мужем.

Она вдруг зажмурилась, замотала головой, сделала глубокий вдох, а затем продолжила:

— Глупо это говорить, но я ничего не знала. Даже подумать не могла.

Ариэль стоял, смотрел на неё и молчал. На него напал ступор, он всё понимал, но не мог реагировать. То, что сказала Гелена, было понятно, но не укладывалось в голове.

Она какое-то время, затаив дыхание, ждала, что он ей ответит, но, не дождавшись, заговорила сама.

— Ариэль, я чувствую себя виноватой перед тобой. Пусть я в этом не участвовала, но всё равно. Я могла догадаться. Сейчас мне понятны многие моменты… Калле хотел пристегнуть меня к проекту, пытался навести на мысль… Но я не понимала. Не хотела понимать! А зря. Возможно, я смогла бы что-то изменить и гораздо больше твоих друзей осталось бы живо. Но даже если отбросить эту мысль. Всё равно! Я жила с Карлом, работала, помогала ему, одобряла и поддерживала, как положено жене. А теперь получается, что я поддерживала преступление!

Тут Ариэлю удалось вернуться в себя и он подал признаки жизни:

— О каком преступлении вы говорите, Гелена?

Он ничего не понял! Он удивился, когда Гели заговорила о преступлении своего мужа. Он ничего не знает?

Гелена уже выстроила в уме свой разговор с Ариэлем, и вот вся схема ломалась прямо на глазах! Кажется, придётся начинать сначала и всё ему объяснять.

— Ариэль, ты знаешь, что появился на свет в результате генетического эксперимента. Но знаешь ли ты, что этот эксперимент — незаконный?

Он закивал как китайский болванчик.

— Я подозревал. Зачем иначе было производить его на удалённой от всего населённого мира заброшенной базе?

Какой понятливый и сообразительный! Тем легче будет ему всё объяснить. Для начала можно изложить точку зрения закона.

— Ты прав. Законодательство Содружества запрещает генетические эксперименты с геномом человека и создание искусственно выращенных людей. Считается, что они опасны и непредсказуемы. Даже применение тех биореакторов, в которых вас вырастили, так называемых “искусственных маток”, строго регламентировано. Для каждого случая надо получать отдельное разрешение комиссии, которая эти разрешения старается давать как можно реже. Так что появление на свет твоё и твоих товарищей с точки зрения закона — преступление. Вас не должно существовать.

Эти слова ударили по юноше как бичом. Он поднял на Гелену полные боли и гнева глаза и воскликнул:

— Но я же уже есть!

Она уныло согласилась:

— В том-то и дело. Мой муж пошёл на страшное: он создал людей, которых не должно было быть. Если о вас станет известно официальным органам… Пойми, моя сестра не зря вручила тебе бумаги, подтверждающие, что ты не человек, а робот-андроид. Роботы разрешены, хоть и с ограничениями. А такие, как ты не имеют официального статуса и должны быть уничтожены.

Ариэль явно такого не ожидал. Он побледнел и переспросил:

— Уничтожены?!

— Вот именно, — подтвердила Гели и тут же со страстью, обычно ей не свойственной, добавила, — Но как я это могу допустить? Ты взрослый человек, более чем разумный, совершенно не агрессивный, красивый, талантливый…

Слова Ариэля прозвучали в её ушах как пощёчина:

— Я не человек…

Тут Гелена сорвалась. Заорала как бешеная:

— Это в каком же месте ты не человек? У тебя что, есть какие-то принципиальные отличия от всех? Не так, как все, ешь, срёшь и писаешь? Или я чего-то не знаю?

Ариэль испугался её воплей, даже вскочил и сделал шаг назад. Но потом остановился и, потупив глаза в пол, пробормотал:

— Я не рождён от мужчины и женщины. Я создан искусственно.

— Ерунда, — отмела его аргумент Гелена, — ты получился в результате слияния яйцеклетки человека с человеческим же сперматозоидом. Этого достаточно. “Искусственные матки” до недавних пор использовались теми женщинами, которые не могут выносить ребенка сами. Эти дети считаются людьми.

Ариэль выдвинул следующий аргумент, который слышал от сотрудников базы, но не успел его произнести, как сам понял, сморозил глупость.

— Я стерилен.

Гелена подтвердила:

— Ну, это и вовсе смешно. Мало ли таких среди добропорядочных граждан Содружества? Некоторые специально идут на стерилизацию, чтобы не плодить себе подобных.

Ариэль глубоко вздохнул и даже глаза прикрыл, как будто собирался нырнуть:

— Ваш муж и его команда поработали над нашими геномами. Теперь у нас есть качества, изначально не присущие человеку.

— Это уже серьёзнее, — приняла довод Гелена, — но… Хочу спросить: основные локусы, те, по которым идёт опознание, на месте? Раз ты работал в лаборатории, пусть даже как вспомогательный персонал, должен понимать, о чём идёт речь.

Ариэль кивнул.

— Да, это же основа, она изменениям не подвергалась.

Палец Гелены упёрся ему в грудь.

— Значит, ты человек. А всё остальное можно списать на мутации. Мало ли какие они могут быть?

Кажется, у парня переклинило мозги. Он заговорил чуть не плача:

— И что всё это для меня значит? Сначала вы сказали, что я не человек, а плод незаконной деятельности вашего мужа. Теперь утверждаете, что я человек и даже доводы приводите вполне убедительные. Я уже ничего не понимаю!

Гелена поняла, что где-то переборщила. Её обычно очень логичная речь вышла сбивчивой, сумбурной и набитой противоречиями. А всё потому, что она сама сейчас неспокойна. Надо начать ещё раз и изложить всё толком.

Она тронула Ариэля за руку:

— Давай с тобой успокоимся и попробуем понять друг друга ещё раз. Может, воды надо выпить?

Юноша ухватился за идею питья воды как утопающий за соломинку. Казалось, упоминание этого простого действия помогло ему нащупать опору и зацепиться за реальность.

— Я сбегаю? Вам со льдом, с лимонным соком или с тем и с другим?

— И с тем, и с другим, — обречённо прошептала Гелена.

Ариэля не было значительно дольше, чем нужно для того, чтобы достать стаканы, налить воду, насыпать лёд и выжать лимон. В какой-то момент Гелене стало казаться, что всё это сон. Не было никакого подарка, сюда никто не приезжал и весь ужас, который она узнала про Калле, ей примерещился. Но это было бы слишком хорошо. Стоило ей принять для себя эту гипотезу, как Ариэль появился. Всё как полагается: с подносом, кувшином и стаканами. Даже трубочки принёс.

Судя по всему пребывание в одиночестве на кухне пошло ему на пользу. Его лицо снова было спокойным, хоть и невесёлым. Гели хотела что-то сказать, но он заговорил первым:

— Гелена, можно, я изложу проблему так, как я её понял? Вы меня поправите, если я ошибаюсь.

Он держал себя в руках значительно лучше неё. То ли оттого, что был так воспитан, то ли потому, что был, как ни крути, мужчиной, но её до сих пор трясло, а речь Ариэля звучала разумно и твёрдо. Его предложение показалось Гелене лучшим из всего возможного. Пусть он скажет, а она вставит в нужном месте нужные слова.