Ангельский огонь

21

Когда Анжелика проснулась, комната уже была залита солнечным светом. Она потянулась, вдыхая сладкий запах жимолости.

Конечно, Ролана уже не было. Она вспомнила, как перед рассветом он притянул ее к себе, и они опять занялись любовью. Ее грудь слегка пощипывало от прикосновения его щетины, а все тело как бы парило в пустоте. При этом воспоминании она улыбнулась.

После вечеринки она была разозлена, не принимая обвинения Ролана в том, что она флиртовала с гостями. Однако сегодня утром задним числом она могла лучше понять его чувства. То, как они занимались любовью, служило для нее лучшим доказательством. Даже во сне он крепко прижимал ее к себе. И хотя она никогда не стремилась вызвать в нем прилив такой страсти, результат, надо признаться, явно ошеломлял. Немножко страшновато, но все-таки прекрасно!

Она поняла, что действительно любит его. Этот поразительный человек, динамичный и очаровательный, даже в какой-то степени загадочный, был и чувствителен, иначе бы он не обратил никакого внимания на ее предполагаемые «грехи».

Он уязвил ее гордость вчерашним обвинением, но теперь она понимала, что она наверняка тоже уязвила его, когда с горячностью сказала, что никогда не вышла бы за него замуж, не будь брачного сговора. Теперь-то она понимала, какой смысл он вкладывал в этот вопрос, но вместо того чтобы сойтись на компромиссе, она утопила все его надежды.

Ей не нравилась мысль, что она могла уязвить его, — на самом деле она этого очень не хотела.

И она солгала — то, что этому могли быть действительно весомые причины, не меняло результата. Теперь она понимала, что, хотя обстоятельства, при которых они встретились, сломали ее мироощущение, ее тем не менее тянуло к Ролану с первого свидания. Несмотря на душевные муки, она отмечала в себе внутренний надрыв: тогда ее переполняли горе, смятение и одиночество. Время, проведенное вместе, особенно с тех пор как они начали жить как муж и жена, было как целительный бальзам. Оглядываясь назад, она могла отметить решительную перемену в Ролане, равно как и удивительные изменения в самой себе.

Конечно, у нее остались сомнения насчет Луизы и Каролины. Как недавно заметил Ролан, на разгадку этой проблемы потребуется время. Вчера вечером, когда Ролан задал свой вопрос, ему хотелось увериться, что она действительно хотела быть его женой, и она из гордости солгала. Это было неверно, и сейчас настало время быть с ним честной и сказать ему, насколько она счастлива, став его женой. Если она расскажет ему о своих чувствах, для них это может послужить началом нового этапа отношений, приоткроет двери в мир полного взаимопонимания.

Анжелика выпрыгнула из кровати и послала за Коко, чтобы та принесла ей поднос с завтраком.

Пока Анжелика завтракала и одевалась, Ролан и Жан-Пьер пили кофе в гостиной.

— Ты уверен, что должен так скоро возвращаться в Новый Орлеан, кузен?

— Да, я думаю отправиться в путь сегодня утром, — Жан-Пьер улыбнулся. — Как я упомянул вчера, отец может вернуться из Европы в любой момент. И, помимо всего прочего, здесь, в округе Святого Чарльза, для такого распутника, как я, слишком много соблазнов. На самом деле, я побаиваюсь, что если пробуду здесь слишком долго, то не смогу уехать со спокойной душой.

— Неплохая мысль, — сухо рассмеялся Ролан. Без намека на юмор он добавил: — И, возможно, это самое лучше, если ты вернешься в Новый Орлеан. Кажется, вчера вечером тебе довольно трудно было оторвать глаза от Анжелики.

— Это утверждение касается любого из присутствовавших мужчин.

— Все верно. Но ты был единственным мужчиной, который в свое время купил девушку в качестве своей любовницы.

Жан-Пьер огляделся, чувствуя себя неловко. Наконец он вздохнул и смущенно сказал:

— Кузен, есть что-то такое, о чем я хотел рассказать…

— На самом деле?

Кивнув, Жан-Пьер поставил чашку.

— Ты должен знать, что в мои планы никогда не входило сделать Анжелику своей любовницей.

Вид Ролана выражал крайнюю степень скептицизма.

— Неужели?

— В тот вечер, когда я играл в карты в доме Жиля Фремо, было очевидно, что негодяй был намерен продать невинную племянницу тому, кто больше заплатит. — Жан-Пьер покачал головой. — Я не мог допустить, чтобы Анжелика стала беспомощной пешкой таких потаскунов, как Леви или Этьен Бруссар. Но также я не хотел, чтобы она оказалась на попечении, — он горько улыбнулся, — заблудших душ вроде меня. Понимая, что девушке нужен настоящий муж, я на тебя и поставил. И я намеревался сделать так, чтобы она стала твоей женой.

— Зачем же ты мне тогда солгал, сказав, что купил ее в качестве любовницы? — Ролан выглядел ошеломленным.

— Кузен, я должен был дать мотив, чтобы ты принял на себя покровительство, — глаза Жан-Пьера сверкнули, — и, помимо всего прочего, время было решающим фактором.

— И, вне всякого сомнения, ты решил, что не можешь положиться на мои более благородные инстинкты, — вставил Ролан с определенной долей цинизма.

— Что я могу сказать тут, мой друг, — Жан-Пьер пожал плечами. — Тогда ты был совсем другим человеком и сидел как улитка в своем домике. Я сразу понял, что она как раз для тебя, но в то время я не мог рассчитывать на твою немедленную реакцию… Но время показало, что я правильно рассчитал.

В то время как Ролан сидел в задумчивом молчании, Жан-Пьер встал, пересек комнату и подошел к нему. Из нагрудного кармана он вынул банковский документ и протянул Ролану.

— Вот, пожалуйста. Я хочу, чтобы ты это забрал.

Ролан посмотрел на лист бумаги.

— Что это?

— Это вексель, по которому я мог получить деньги, уплаченные Жилю Фремо за Анжелику. Я не сделал этого и принял вексель только потому, что мне уж очень сильно стали докучать твои оскорбления.

— Держи у себя, — отмахнулся Ролан.

Однако Жан-Пьер решительно покачал головой.

— В мои планы никогда не входило получать деньги за свою роль в этой драме. При тех обстоятельствах ни один настоящий джентльмен не сделал бы меньше для Анжелики. И на сей раз, в качестве исключения, я хотел бы себя считать джентльменом.

Ролана тронула его искренность. Понимая, что деньги — дело чести для молодого человека, он кивнул.

— Прекрасно, тогда я принимаю вексель — с моей покорнейшей благодарностью за твою помощь в этом деле, — взяв бумагу, он сунул ее в нагрудный карман фрака. — На самом деле — в то время как я тебя еще не совсем простил за ухаживания за моей женой — я начинаю понимать, что многим тебе обязан.

— Естественно, да, — Жан-Пьер, улыбаясь, вернулся к своему креслу. — Между прочим, кузен, ты собираешься когда-нибудь сказать ей, что твой брак с ней никогда не являлся результатом брачного сговора между вашими семьями?

— Не уверен, — Ролан поскреб подбородок. — Анжелика очень доверчива и идеалистична, и я не хотел бы уронить свою репутацию в ее глазах. Она также очень предана памяти своих родителей, и я бы не хотел видеть ее реакцию, если ей когда-нибудь станет известно, что они не благословили ее замужество.

— Тогда очень хорошо, что девушка никогда не искала подтверждения правдивости наших фантазий.

— А, да, это очень хорошо, — Ролан кивнул.

Они продолжали беседовать, не зная, что Анжелика стояла невдалеке в холле и, слыша все это, дрожала от гнева. Она уже была готова войти в гостиную, когда услышала слова Жан-Пьера: «Ты должен знать, что в мои планы никогда не входило сделать Анжелику своей любовницей…»

При этих словах она замерла на месте. Она стояла и слушала в беспомощной ярости и ужасе; все ее мечты и иллюзии мгновенно обратились в прах. Она узнала, что в тот вечер, когда Жан-Пьер пришел в дом ее дяди играть в карты, тот выставил ее на аукцион — чтобы продать за самую большую ставку — и самую большую ставку сделал Жан-Пьер. Далее Жан-Пьер запродал ее Ролану. И самым большим предательством было то, что ее брак с Роланом никогда не был согласован и никогда не благословлен ее родителями!

Все было ложью! Сплошной обман! Она поспешила наверх, в свою спальню. Она закрыла дверь и облокотилась о нее, слезы покатились градом, в горле стоял ком. Ее использовали, ей солгали, ее обменяли, как какую-нибудь уличную тварь! Весь брак с Роланом был замешан на обмане! Его фальшивка лишила ее какого бы то ни было выбора, заставила выйти за него замуж и оскорбила память о дорогих родителях! Она попыталась простить и забыть других женщин в его жизни — но эту ужасную ложь она никогда не простит!

Она была на грани, чтобы выплеснуть ему свою душу, — бессердечный обманщик!

Какой же она была идиоткой, настолько наивной и доверчивой, чтобы поверить, что родители Ролана устроили для него два брака! С самого начала предательские приметы обмана давали о себе знать, но она их игнорировала. Теперь уже было поздно, но ее голову занимали очевидные вопросы: почему состоятельный, влиятельный плантатор женился на нищей девушке с небольшой фермы? Почему предполагаемый брачный контракт был таким тщательно оберегаемым секретом в округе Святого Чарльза? Почему Ролан так долго не давал ей встречаться с другими семьями?

По щекам ее текли слезы — слезы гнева, боли от предательства. Она доверяла этому человеку всем сердцем, а он разбил его своим вероломством. Брак, в основе которого лежит ложь, вовсе не брак… В чем же еще мог солгать Ролан?

Для нее этот вопрос был настоящей пыткой. Не задумываясь дальше, Анжелика бросилась к шкафу, схватила сумку и начала собирать вещи.

Часом позже Анжелика стояла в небольшой роще около болота и наблюдала, как Жан-Пьер садится в изящную карету. Она была в дорожном одеянии, в простом муслиновом платье, тонкой шали и только в одной юбке; сумка, которую она держала в руке, содержала наспех упакованные вещи.

Она почувствовала облегчение от того, что Ролан не провожал Жан-Пьера. Получасом раньше, выглянув из окна, Анжелика увидела удаляющегося мужа. Несмотря на горечь в душе она обрадовалась, что никогда больше не увидит его — и в то же самое время от реальности происходящего она, вопреки логике, обмякла и, как подкошенная, в слезах свалилась на пол.

Теперь, когда Жан-Пьер сидел в пролетке и кучер занял свое место, Анжелика знала, что ее час настал. На цыпочках она подкралась к карете. К счастью, та имела отделение для багажа — там стоял единственный небольшой сундучок Жан-Пьера, и для нее с ее небольшой сумкой оказалось как раз достаточно места. Она закинула сумку внутрь и живо забралась сама. Карета тут же тронулась.

В этот момент Бланш вышла на порог и, к своему изумлению, заметила капор Анжелики, высовывающийся из багажного отделения. Сначала она подумала, что это обман зрения — но нет, это была она, втиснутая в багажное отделение кареты Жан-Пьера.

Почему Анжелика пряталась там? Почему она убегала? Бланш хотела было окликнуть ее, но сообразила, что та все равно ее не услышит под грохот колес.

О Боже, сказать ли об этом Ролану? Нет, она не сможет. Он уехал на встречу с Луисом Жюпо и вернется домой через несколько часов.

Ей придется ждать, пока он появится. Какая жалость!

Часом позже Анжелика уже с трудом мосла переносить эту ужасную тряску.

Ей казалось, что у нее отлетит голова, бока ужасно натерлись о стенки багажного отделения.

— Остановитесь! — наконец закричала она. — Пожалуйста, остановитесь.

Сначала ее протесты не возымели эффекта, но в конце концов, после того как она начала барабанить в заднюю стенку, повозка остановилась.

Секундами позже она оказалась лицом к лицу с ошарашенным Жан-Пьером.

— О Боже! Что ты здесь делаешь, дорогая?

— Не называйте меня «дорогая», — огрызнулась она. — И вызволите меня из этой камеры пыток.

— Конечно, — Жан-Пьер подхватил девушку под руки и опустил на землю рядом с каретой.

Ноги Анжелики были ватными, когда она ощутила, что под ней земля, однако неважное самочувствие не стало помехой ее беседы с Жан-Пьером.

— Я хочу, чтобы вы отвезли меня в Новый Орлеан, в дом Эмили Миро.

Жан-Пьер продолжал смотреть на нее, не веря своим глазам.

— Да, но зачем?

— Потому что я ухожу от Ролана.

— Ради всех святых! — вскричал Жан-Пьер с обезумевшим видом. — Ты не хочешь мне сказать, чем вызвано столь скоропалительное решение?

— Конечно! Ролан лгун и вор! Он разрушил мою веру, и… — внезапно, к своему ужасу, она расплакалась.

— Успокойся, успокойся, дорогая, — сказал Жан-Пьер, заключая ее в объятья и неуклюже пытаясь успокоить.

— Не дотрагивайтесь до меня, вы — вы свинья! Вы даже еще хуже, чем он! И не смейте меня называть «дорогая», — она оттолкнула его.

Жан-Пьер смотрел на девушку в изумлении, затем к нему пришло прозрение.

— О Боже! Ты, должно быть, подслушала наш разговор с Роланом.

— Да, подслушала! А теперь я хочу, чтобы вы меня отвезли…

— Анжелика, позволь мне объяснить.

— Я ничего не хочу от вас слышать! — закричала она, находясь на грани истерики. — Вы достаточно сказали сегодня утром — вы и мой лгун-муж. А теперь отвезите меня к Эмили Миро. Если вы этого не сделаете — я клянусь, я пойду пешком!

— Хорошо, дорогая, — Жан-Пьер вздохнул. — Я отвезу тебя в дом Миро. Да, но с твоим мужем это просто так не пройдет.

— А мне плевать, как это пройдет.

— Ты не думаешь, что, по крайней мере, нам следовало уведомить Ролана о твоем местонахождении из уважения к его чувствам?

— Так же, как он уважал мои, когда заставил меня выйти замуж.

Жан-Пьер не ответил и помог Анжелике сесть в карету.