Англия. История страны

События у предшествовавшие норманнскому вторжению

В 1035 году отец Вильгельма, Роберт I Нормандский, отправился в паломничество в святой город Иерусалим и не вернулся оттуда. И хотя официально Вильгельм считался незаконнорожденным ребенком (это дало возможность некоторым хронистам именно так и называть его — Вильгельм Незаконнорожденный), он тем не менее, несмотря на свой нежный возраст, унаследовал нормандские владения отца. Мальчику пришлось столкнуться со множеством опасностей: некоторые из его советников умерли насильственной смертью, на жизнь самого принца было совершено несколько покушений. Но юный Вильгельм выжил и со временем превратился в сильного и безжалостного правителя.

Не известно точно, когда нормандский герцог стал посматривать в сторону северного соседа. Но то, что английский трон виделся ему желанной добычей — это установленный факт. В 1053 году он женился на Матильде Фландрийской, происходившей из рода Альфреда Великого. Возможно также, что корону ему пообещал Эдуард Исповедник, когда находился при нормандском дворе. Так или иначе, Вильгельму пришлось запастись терпением и ждать до 1064 года, когда на его долю выпала счастливая случайность. Историки расходятся во мнениях относительно подробностей, но суть сводится к следующему: Вильгельму посчастливилось захватить в плен Гарольда Уэссекского во время его плавания во Францию. Кульминационный момент этой истории запечатлен все на том же гобелене из Байе: Гарольд приносит клятву Вильгельму. Главный вопрос, который мучит исследователей, — о чем эта клятва? Касается ли она наследных прав нормандца на английский престол? Поскольку Гарольд благополучно вернулся из плена, следует предположить, что да. Когда в 1066 году Гарольд объявил себя королем Англии, Вильгельм начал действовать. По бытовавшему тогда мнению, вторжение в Англию «было слишком трудным делом, для Нормандии практически невозможным». Но герцога Вильгельма это не остановило. Он исхлопотал папское благословение на данное мероприятие, собрал флот, переплыл через Английский канал и убил Гарольда в битве при Гастингсе.

Вильгельм Завоеватель, 1066–1087 годы

Со смертью Гарольда у Вильгельма не осталось соперников, и после выигранной битвы он не спеша двинулся в сторону Лондона. На Рождество 1066 года его торжественно короновали в Вестминстерском аббатстве. На церемонии стоял такой шум, что стражники снаружи встревожились и с перепугу сожгли несколько близлежащих домов. Невзирая на это зловещее происшествие, коронация прошла успешно, и история Англии кардинально поменялась. Еще в начале 1066 года в стране было три возможных короля, сейчас остался один, положивший начало новой династии.

В первые годы правления положение Вильгельма было весьма шатким. В промежуток между 1068 и 1070 годами в Йоркшире приключилось одно из самых серьезных восстаний за все его царствование. Вильгельм самолично отправился на север и разбил армию мятежников. Мало того, он провел операцию, вошедшую в историю под названием «Разорение севера», намеренно и планомерно опустошив шестимильную зону между Йорком и Даремом. Многие местные жители погибли или бежали. Даже двадцать лет спустя эти земли оставались незаселенными, а некоторые местности и по сто лет ждали своего возрождения. Восстание на севере было подавлено, но в Мерсии и Уэссексе продолжалась партизанская война под предводительством сакса по имени Херевард Бодрствующий. Он обосновался среди болот на острове Эли, куда к нему стекались недовольные со всей Англии. Лишь в 1071 году удалось уничтожить этот очаг смуты. К тому времени Вильгельм уже укрепился в положении английского короля и к 1075 году сумел расправиться с последними выступлениями внутренних врагов. С гражданской войной было покончено, и страна до конца правления Вильгельма I наслаждалась миром и покоем. Чего нельзя было сказать о другом его владении — Нормандии, которая постоянно подвергалась набегам и разграблению со стороны соседних герцогств. Чтобы пресечь эти безобразия, король Вильгельм, уже пожилой человек, возвратился во Францию во главе войска, напал на город Мант и сжег его дотла. По свидетельству неизвестного хрониста, конь Вильгельма испугался пожара и оступился. Король наткнулся грудью на железную луку своего седла и получил смертельную рану. Через несколько дней он скончался от внутренних травм. Произошло это 9 сентября 1087 года.

От периода правления Вильгельма осталось два уникальных документа: кадастровая книга поземельной описи — так называемая «Книга Страшного суда», и гобелен из Байе. «Книга Страшного суда» на самом деле представляет собой два увесистых тома, один посвящен Восточной Англии, а второй — остальной части страны. Столь странное название эта книга получила оттого, что сведения, в ней содержащиеся, являлись окончательной редакцией, их нельзя было ни изменить, ни оспорить — прямо как на Страшном суде в судный день. По свидетельству «Англосаксонской хроники», идея этой переписи родилась у Вильгельма на Пасху 1085 года, «когда король глубоко задумался… о том, как и кем его земля (Англия) заселена». Королевские посланцы разъехались во все уголки страны и собирали подробную информацию относительно размера земельных угодий и подлежащих налогообложению богатств каждого мало-мальски значительного землевладельца. Все данные затем свозились в Винчестер, где после предварительной обработки их заносили в указанную книгу. Масштаб проведенного мероприятия просто поражает: несмотря на все ошибки, неточности и упущения, «Книга Страшного суда» на долгие годы стала предметом зависти для континентальных ученых. И хотя Вильгельм Завоеватель запомнился прежде всего как последний успешный захватчик Англии, пожалуй, именно «Книга Страшного суда» является его наиболее ценным и значительным вкладом в историю того времени.

Второй, с позволения сказать, «документ» представляет собой вышитое панно весьма впечатляющих размеров: 230 футов (70 метров) в длину при ширине 20 дюймов (50 сантиметров). На нем самым живописным образом запечатлены события, предшествовавшие норманнскому завоеванию, битва при Гастингсе и последующая коронация Вильгельма в Вестминстере. Скорее всего, гобелен был изготовлен по заказу сводного брата Вильгельма — епископа Одо из Байе. Байе — небольшой прибрежный городок в Нормандии, куда вернулся на сохранение знаменитый гобелен, там он пребывает и поныне. История его создания покрыта мраком, но естественно предположить, что задумал его один художник, а затем вышивали кентерберийские монахини. В результате получилось поистине замечательное произведение искусства, которое воссоздает картину происходивших событий. Примечательно, что на гобелене изображена даже комета Галлея, которая появилась на небосклоне в тот далекий 1066 год и многими была воспринята как дурное предзнаменование.

О значении завоевания написано немало. Некоторые историки отмечают резкое изменение судебного права, политики и даже социальных обычаев в Англии, другие — им в противовес — настаивают на том, что норманны поддерживали и углубляли уже сложившиеся тенденции.

Тем не менее следует признать: изменения действительно имели место и в некотором отношении были весьма существенными. Прежде всего, норманны принесли с собой идею средневековых замков с их классическим планом «мотт-энд-бейли». Поясним этот термин: «мотт» представлял собой укрепленную крепость на насыпном холме, а «бейли» — обнесенную стенами большую площадь, опоясывавшую сам «мотт» (остатки такого мотта до сих пор можно видеть в Йорке). Во времена Вильгельма Завоевателя предпочтение отдавалось башням четырехугольной формы — лучшим примером могут служить знаменитый лондонский Тауэр и колчестерский замок. Эти постройки являлись своеобразным символом завоевания страны, ведь теперь нормандские повелители жили вместе с семьями в полной безопасности за крепостными стенами и могли не страшиться нападений. В прежние же времена защитные сооружения были общественными, тогда весь город окружался крепостной стеной.

Помимо этого, норманнское завоевание сильно изменило саму структуру английского общества. Собственно, только теперь в стране возник общественно-политический строй, который мы привыкли называть феодализмом. В новых условиях статус любого человека определялся тем количеством земли, которым он владел. В идеале феодальная система представляет собой пирамиду, на вершине которой стоит сюзерен-король, ведь теоретически ему принадлежит вся страна с ее земельными угодьями.

Ниже располагалась прослойка баронов с их значительными земельными владениями, а еще ниже — мелкие землевладельцы, или арендаторы. Каждый член общества имел военные обязательства перед королем. Вильгельм подсчитал, что Англия может выставить шесть тысяч рыцарей для создания тяжеловооруженной кавалерии, которой предстояло стать основой королевской армии. В «Книге Страшного суда» отражены изменения, явившиеся результатом новой, феодальной системы общества. Судите сами: вместо существовавших ранее четырех тысяч землевладельцев различного ранга теперь осталось всего двести крупных нормандских баронов. Хорошо это или плохо? Как сказать… Феодальная система весьма эффективна при условии, что на троне сидит сильный король. Если же он оказывается слабой фигурой или, к примеру, несовершеннолетним ребенком, то возникает ситуация, когда такие сверхмогущественные подданные манипулируют своим правителем или же восстают против него.

Менее очевидные, но тоже очень важные изменения касались языка Англии: норманнские завоеватели принесли с собой французский язык, которым пользовались в основном при дворе короля и в высшем обществе. Крестьянство же по старинке предпочитало англосаксонскую речь. В результате сложилось курьезное положение, когда для одного и того же понятия существовало два разных названия. Например, нормандцы ели «mutton» (баранину) и «poultry» (домашнюю птицу), в то время как англосаксонское простонародье выращивало и поедало «sheep» (баранов) и «chickens» (кур). Впервые за всю историю создалась ситуация, при которой германский по своему происхождению англосаксонский язык Северной Европы вынужден был сосуществовать с романским языком из Южной Европы, каковым являлся норманнский французский. Взаимодействуя на протяжении столетий, они и породили новый язык — исключительно гибкий и мощный.

Сыновья Вильгельма Завоевателя

У Вильгельма I было три сына. Старшему из них, Роберту, он даровал нормандские владения. Второй сын — Вильгельм, который за цвет своих волос получил прозвище Рыжий, стал после смерти отца королем Англии. Третьему же сыну, Генриху, достались пять тысяч фунтов серебром, чтобы он не чувствовал себя совсем обделенным. Еще когда Вильгельм Завоеватель лежал на смертном одре во Франции, его сын Вильгельм Рыжий поспешно отплыл в Англию, где и был коронован под именем Вильгельма II.

Религиозные летописцы отзывались о новом короле крайне негативно, чаще всего встречается эпитет «ненавистный». Они писали, что королевское правосудие было несправедливым, а сам он «проявлял грубость и жестокость по отношению к своему народу, своей стране и своим соседям, чем и вызывал страх и ненависть». Церковь он рассматривал исключительно как источник обогащения. Порой поборы были столь велики, что для их выплаты церквям приходилось переплавлять свои сокровища. Поступления от церковного налогообложения использовались для финансирования военных походов в Нормандию — Вильгельм мечтал прибрать к рукам земли старшего брата. В конце концов Роберту все это надоело, и он отправился в крестовый поход, предварительно заложив свои владения английскому королю за сумму в сто тысяч серебряных марок. Таким образом, Вильгельм мог быть доволен — к 1100 году его империя простиралась далеко в глубь континента.

Однако радоваться ему пришлось недолго: 2 августа 1100 года король умер на пике своего могущества. Смерть произошла при загадочных обстоятельствах, которые до сих пор интригуют исследователей. Вильгельм погиб на охоте в Нью-Форесте, пораженный стрелой, которую, по слухам, выпустил его любимый слуга Уолтер Тиррел. Сам Тиррел категорически отрицал сей факт. Как всегда, загадка породила множество теорий. По одной из них, король стал жертвой некоей секты дьяволопоклонников, по другой — пал от рук злобных еретиков. Существовала даже версия государственного заговора, составленного младшим братом короля Генрихом. Скорее всего, правду мы так никогда и не узнаем. Но сразу же после гибели Вильгельма Рыжего все сошлись на том, что произошел обычный несчастный случай, и нам такая версия кажется вполне правдоподобной. В те времена во время охоты довольно часто случались подобные несчастья. Как бы то ни было, но означенный Генрих действовал чрезвычайно оперативно. Он не стал дожидаться даже погребальной церемонии, а сразу ринулся в Винчестер, где хранилась королевская казна. Через три дня после смерти брата он был коронован как Генрих I.

Генрих при своем среднем росте был довольно плотной комплекции, темноволосый, с мягким взглядом. Впрочем, не стоило обманываться этой мягкостью: когда надо, он становился жестоким и неумолимым. Известно, что как-то он отправил на виселицу сорок человек — всех в один день! Тем не менее современники считали Генриха очень справедливым человеком, недаром за ним закрепилось почетное звание «звезды правосудия». Тот факт, что в его правление не было ни одного мало-мальски серьезного восстания, свидетельствует об авторитете королевской власти. Кроме того, говоря о Генрихе, всегда отмечают его крайнюю прагматичность и весьма скандальную личную жизнь. В отношении церкви он занимал довольно лицемерную позицию: всегда уверял в своей любви и поддержке, но дальше признаний дело не шло. Поговаривали даже, что, выбирая себе священника, он остановился на том, который быстрее всех сумел отслужить обедню. В таких важных областях, как внутренняя и внешняя политика, Генрих I такясе обнаруживал исключительную практичность. Так, в 1100 году его брат Роберт вернулся из крестового похода и вторгся в пределы Англии. Скрепя сердце, Генрих согласился платить откупные — две тысячи марок ежегодно. Это продолжалось несколько лет, затем в 1106 году Генрих сам перешел в наступление. Его армия вновь пересекла Канал и высадилась в Нормандии. Произошло сражение у Теншбре, города в сорока милях от Байе. В результате Роберт попал в плен и остаток своей жизни — двадцать восемь лет — провел в Англии в качестве пленника своего брата. Генрих же стал одновременно королем Англии и Нормандии.

Историки всячески превозносят Генриха за его мудрость и военные успехи, но тон резко меняется, когда речь заходит о его ненасытной страсти к деньгам. Чтобы ничего и нигде не пропадало, король наладил совершенную систему подсчета налогов. Специальные чиновники собирались вокруг огромного стола, покрытого клетчатой скатертью, и переставляли особые фишки, дабы обозначить потоки финансов. Именно из-за этой клетчатой скатерти казначейство Генриха получило наименование Палаты шахматной доски (такой сложный метод использовался по причине отсутствия в то время бухгалтерских документов. Кроме того, англичане тогда пользовались системой римских цифр: V означало пятерку, X — десятку и т. д., нуль попросту отсутствовал. Арабские цифры были введены только в четырнадцатом столетии). Неудивительно, что вскоре казначейство сильно разрослось и стало, так сказать, нетранспортабельным. Теперь оно не сопровождало короля в его бесконечных переездах, а постоянно находилось либо в Винчестере, либо в Вестминстере. И слава богу, потому что Генрих и так путешествовал в сопровождении огромной свиты разновеликих придворных — от советника и главного казначея до поставщиков фруктов и многочисленных егерей.

При том что у Генриха I за спиной было два брака и около двадцати бастардов, законных детей осталось всего двое: Вильгельм Этелинг (в переводе с англосаксонского «принц») и Матильда. Тем не менее вопрос о престолонаследии выглядел решенным до тех пор, пока Вильгельм трагически не погиб во время кораблекрушения. Единственный выживший свидетель (мясник) сообщил подробности. Оказывается, вся команда перепилась и посадила корабль на рифы. Генрих был безутешен. К тому же ситуация грозила серьезными осложнениями: прямая линия наследования прервалась, следовало искать нового преемника. Теперь у Генриха остался единственный законнорожденный ребенок — дочь Матильда, которую в раннем возрасте выдали замуж за германского императора. Вторым браком она была за Готфридом Анжуйским, что очень не нравилось английской знати. Тем не менее Генрих еще раз продемонстрировал свою практичность и предусмотрительность: он заблаговременно собрал всех баронов и заставил их присягнуть Матильде как будущей королеве (на тот случай, если он умрет без наследника мужского пола). Муж ее, однако, лелеял собственные планы относительно английской короны и развязал войну. Война еще длилась, когда в декабре 1135 года Генрих I скончался, очевидно, объевшись морскими угрями.

Еще одним результатом норманнского вторжения стала смена архиепископа Кентерберийского. На место «продажного англосакса» Вильгельм Завоеватель назначил нормандца итальянского происхождения по имени Лафранк. Новый архиепископ с жаром принялся проводить реформы. Он сместил с высоких постов всех женатых священников и остановил практику симонии (так называлось приобретение церковных чинов за деньги). Озабоченный собственным положением, Лафранк добился приоритета Кентерберийского архиепископа перед Йоркским. Ему удалось этого добиться благодаря старой дружбе с королем, хотя споры еще долгое время не утихали. Сохраняя роль духовного лидера Англии, Лафранк также не чурался мирской жизни. На протяжении многих лет он исполнял роль дипломата и приближенного советника короля. Выполняя волю умершего Вильгельма, Лафранк посадил на трон его сына Вильгельма Рыжего и служил тому верой и правдой до самой своей смерти. От нового архиепископа, итальянца Ансельма, Рыжий ожидал такой же преданности, но тут вышла неувязка. Ансельм оказался человеком яркой харизмы и философского склада ума. Ему трудно было поладить с Вильгельмом — грубым, жестоким и к тому же подверженным вспышкам неуправляемого гнева. По словам Ансельма, он чувствовал себя «мудрой старой овцой, которую впрягли в одну упряжку с необъезженным волом». В конце концов он вынужден был бежать на континент, но даже там продолжал радеть за непутевого короля и помог ему избежать отлучения от церкви. После смерти Вильгельма новый король Генрих послал примирительное письмо архиепископу Кентерберийскому, убеждая его вернуться в Англию. После некоторых колебаний Ансельм принял это приглашение и в 1107 году вернулся в Кентербери, где и прожил еще целый год до своей смерти.

Двенадцатый век ознаменовался резким ростом количества монастырей — не только в Англии, но и по всей Европе. Так, в период между 1066 и 1154 годами их количество в Европе увеличилось от сорока шести до пятисот. Число же монахов выросло с девятисот до пяти тысяч человек. Появились новые монашеские ордена, но единственным чисто английским по происхождению являлся орден гильбертинцев, учрежденный в 1131 году святым Гильбертом из Семпрингема. Через шестьдесят лет после основания орден владел двенадцатью монастырями и пользовался определенным влиянием в обществе. Объяснение такому быстрому развитию можно найти в особом покровительстве Генриха II, которым пользовались гильбертинцы.

Однако самый впечатляющий рост наблюдался среди монахов-цистерцианцев. Этот орден был основан в 1098 году неким французским монахом, который вместе с группой последователей удалился в непроходимые леса. К 1152 году цистерцианский орден имел уже триста двадцать восемь монастырей, разбросанных по всей Европе. Вначале привлекательность их служения в значительной мере определялась личностью наиболее рьяного адепта — аббата Бернара Клервоского. Но в дальнейшем проповедуемые ими бедность, простота и воздержание находили сочувствующих среди определенных слоев населения. Цистерцианцы намеренно устраивали свои монастыри подальше от сел и городов, где-нибудь в лесной глуши. Со временем их владения росли, и цистерцианский орден стал очень богатым и влиятельным. Развалины монастырей до сих оживляют английский пейзаж, как например в аббатствах Фаунтине и Риво. Они служат для наших современников свидетельством былой мощи и влияния ордена цистерцианцев.

Король Стефан, 1135–1154 годы

Неожиданная смерть Генриха I положила начало междоусобной войне, являвшейся по сути борьбой за трон. С одной стороны стояла дочь Генриха — Матильда, с другой — племянник по имени Стефан (в истории он известен под именем Стефана Блуазского). Он являлся младшим сыном Аделы, дочери Вильгельма Завоевателя. Несмотря на то, что по линии наследования ему предшествовали двое братьев, именно младший Стефан развил лихорадочную деятельность. Не медля ни минуты, он сел на корабль и направился в Англию, где и был коронован своим братом Генрихом, епископом Винчестерским. Таким образом, когда Матильда спохватилась, ей пришлось иметь дело с уже коронованным соперником. Хронисты того времени разделились в своих оценках личности короля Стефана. Большинство из них характеризовали его как располагающего к себе человека, очень великодушного и храброго в бою. Короче, истинного рыцаря. Однако даже они соглашались, что временами он терял голову и становился упрямым и безрассудным. Прекрасный пример — его поведение в битве при Линкольне (1141 г.). Его люди бежали при первой атаке, сам же Стефан отказался отступать. Он сражался, как лев, и в конце концов попал в плен. Да и пресловутое рыцарство не раз служило королю дурную службу. Так, в 1139 году, захватив в плен Матильду, он не посчитал нужным заключить ее под стражу. Та не преминула воспользоваться нежданной милостью и тут же бежала к сводному брату в Бристоль. Весьма печально, поскольку война могла бы тогда же и закончиться, но Стефан упустил свой шанс. Однако существовали и другие летописцы: по их свидетельствам, король Стефан был изворотливым и хитрым человеком. Что же касается рыцарства… Вот вам еще одна оценка: «доблестный рыцарь, но во всех прочих отношениях полный глупец».

Итак, в 1138 году Матильда наконец вторглась в Англию, чтобы претендовать на отцовский трон. Началась пора, которую позже окрестили «смутой» или «анархией». По всей стране происходили вооруженные столкновения. В 1141 году Матильде удалось захватить в плен Стефана — казалось бы, и делу конец, — но заносчивость и надменность дочери Генриха восстановили против нее большинство вчерашних союзников, и у Матильды возникли серьезные проблемы. Тем временем неприятельская армия провела стремительную ответную атаку, в результате которой сводный брат Матильды Роберт, граф Глостерский, попал в руки врагов и был доставлен к жене Стефана. Возникла любопытная ситуация: каждая из сторон имела по равноценному пленнику. Произошел обмен — Стефана поменяли на Роберта, и междоусобица продолжалась. В какой-то момент в этой войне наметился перелом, и не в пользу Матильды. В 1148 году, после десяти лет бесплодной борьбы, она покинула Англию, оставив Стефана в состоянии весьма условного мира.

Дело в том, что он хотя и выиграл борьбу за трон, но оказался один на один с кликой непокорных баронов, которые требовали от него все новых и новых привилегий. Многие из них имели владения и в Англии (при короле Стефане), и во Франции (где правили Матильда и Готфрид). Таким образом, открытое выступление (за того или иного противника) грозило потерей собственности по другую сторону Канала. Понятно, что крупные землевладельцы были заинтересованы в скорейшем наступлении мира и решении проблемы престолонаследия. Стефану очень хотелось бы короновать своего сына Юстаса, но архиепископ Кентерберийский решительно этому воспротивился. Чтобы избежать давления со стороны короля, он попросту бежал за пределы Англии. Папа, связанный с крупными баронами — сторонниками Матильды, тоже выступил против и запретил коронацию.

И в этот момент на сцене появляется новый игрок — Генрих Анжуйский, сын Матильды и Готфрида. В 1147 и 1149 годах он участвовал в краткосрочных рейдах на английскую землю, а в 1153 году высадился с большой армией и тут же начал продвижение в глубь страны. Он встретился в Уоллингфорде с королем Стефаном, и они подписали соглашение, согласно которому именно Генрих, а не Юстас станет преемником короля, но лишь после смерти Стефана. Ждать пришлось недолго: вскоре скончался Юстас, а вслед за ним, в 1154 году, умер и сам Стефан. Это послужило сигналом к возвращению архиепископа Кентерберийского, и 19 декабря 1154 года он собственноручно короновал нового короля — Генриха II.

Плантагенеты

Это прозвище возникло благодаря отцу Генриха II, Готфриду Анжуйскому. Он имел привычку носить на шлеме веточку ракитника (по-французски это растение называется «planta genista»), отсюда и повелось название «Плантагенеты». Другое имя династии — Анжуйская, поскольку Готфрид являлся графом Анжу.

Генрих производил неизгладимое впечатление на всех, кто его знал: высокий, широкоплечий юноша, предпочитавший охотничий костюм парадным королевским нарядам. Он славился своим чувством юмора и способностью очаровывать собеседника, но порой становился совершенно несносен. Всех — и друзей и врагов — выводила из себя непредсказуемость нового короля, его привычка менять на ходу решения. Вот как описывает трудности придворной жизни его современник Петр Блуазский:

Перед тем как стать королем, Генрих весьма поспешно женился на Алиеноре Аквитанской, или, вернее сказать, она поспешно его на себе женила. Этому предшествовало ее неудачное замужество за французским королем-монахом Людовиком VII. Полная несовместимость характеров привела к неизбежному разводу, который и состоялся 21 марта 1152 года. Алиенора, дама решительная и целеустремленная, немедленно вошла в контакт с Генрихом, и уже через два месяца, 18 мая, состоялась их свадьба во Франции. В приданое невесты входила вся Аквитания, простиравшаяся от Пиренеев до французского города Бордо. Таким образом, теперь владения Генриха II начинались у шотландской границы, захватывали Англию и солидную часть Франции, до самых Пиренеев. Уж только для того, чтобы все это хозяйство не рассыпалось, требовалось постоянно курсировать взад и вперед по стране. Слава богу, энергии Генриху хватало. Тот же самый Петр Блуазский свидетельствовал, что ноги у Генриха постоянно были сбиты из-за долгих часов, проведенных в седле. Немало времени король отдавал охоте и — не удивляйтесь! — философским диспутам. Впервые со времен норманнского завоевания в Англии появился всесторонне образованный король.

На момент коронации Генриха архиепископом Кентерберийским являлся честный и неподкупный Теобальд, и между ними царили самые теплые отношения. Тем не менее короля не устраивала та власть и независимость, которую приобрела церковь. По сути дела, она была государством в государстве. Генрих предпочел бы видеть на месте Теобальда более светского и сговорчивого человека. Выбор его пал на Томаса Бекета — как ему казалось, идеального кандидата на роль архиепископа. Бекет занимал должность королевского канцлера, был одновременно исполнительным и импозантным. И, что немаловажно, в вопросах церковной политики полностью солидаризировался с Генрихом. Это и решило дело. Генрих рассчитывал, что Бекет станет совмещать должности канцлера и архиепископа, одновременно занимаясь придворной жизнью, устраивая пышные церемонии и попутно решая все религиозные проблемы в нужном ключе. Чего еще желать?

Итак, в 1162 году с подачи короля Генриха Бекет становится тридцать девятым архиепископом Кентерберийским. Однако короля ждало жестокое разочарование. Сразу же после назначения поведение Бекета коренным образом поменялось. Он отказался от светской должности и полностью превратился в клирика, претендующего на роль духовного лидера страны. Генрих не верил своим глазам! Но чем больше он пытался подтолкнуть Бекета к сотрудничеству, тем ожесточеннее тот сопротивлялся. К 1164 году Генрих окончательно потерял терпение: он порвал с непослушным архиепископом и обнародовал Кларендонские конституции, которые, по сути, утверждали приоритет королевской власти над властью церковной. Поначалу казалось, что Бекет смирился, и Генрих уже праздновал свою победу. Но вдруг последовал неожиданный ход: Бекет отказался признавать конституции и удалился в добровольное изгнание.

Лишившись архиепископа Кентерберийского, Генрих попытался переадресовать его полномочия. В 1170 году он решил короновать старшего сына и объявить его своим преемником. Обычно эту церемонию проводил архиепископ Кентерберийский, но теперь король заменил его Йоркским архиепископом. Реакция Бекета была молниеносной и страшной: он пригрозил отлучением всего английского королевства от церкви (это означало закрытие всех церквей и запрет на функционирование всех религиозных институтов в стране). На сей раз он выиграл и 1 декабря 1170 года с триумфом вернулся в Англию. Нетрудно представить себе настроение Генриха. Атмосфера накалилась до предела, и тремя неделями позже разразилась буря. Бекет таки отлучил от церкви тех епископов, которые принимали участие в коронации, включая архиепископа Йоркского. Ярость Генриха была безмерна, он метался по комнате, сыпал проклятиями и, среди всего прочего, выкрикнул: «Неужели никто не может избавить меня от этого несносного святоши!» Четверо его рыцарей восприняли слова короля буквально. Они тут же поскакали в Кентербери и убили архиепископа прямо перед алтарем Кентерберийского кафедрального собора. Четыре метких удара — и дело сделано. Весь христианский мир содрогнулся в ужасе. По словам Уильяма Фицстивена, биографа Бекета, даже природа отреагировала на это ужасное событие: «Страшное грозовое облако заслонило небесную твердь, затем внезапно хлынул дождь и прогремел гром. После этого небеса окрасились в багровый цвет — ужасный символ страшного злодеяния и невинно пролитой крови».

Это событие имело далеко идущие последствия. Поднялся такой шум, что перепуганный Генрих счел нужным продемонстрировать публичное покаяние. Он босиком отправился в Кентерберийское аббатство и позволил тамошним монахам высечь себя в качестве наказания. Бекет был похоронен в кафедральном соборе Кентербери, и вскоре стали распространяться слухи о чудесах, имевших место на его могиле. Сюда потянулась цепочка пилигримов со всей Англии. Благодаря их щедрым дарам Кентерберийский собор приобрел неслыханное богатство и влияние. В 1172 году папа и вовсе канонизировал Томаса Бекета. Надо сказать, что вся эта шумиха вокруг новоявленного святого не произвела на короля Генриха особого впечатления. Он продолжал воевать с церковью. И не он один, между прочим: в будущем англичанам довелось быть свидетелями еще не одной ссоры между архиепископами и королями. Зато смерть Бекета привела к неожиданным последствиям внутри самой церкви. Кентербери приобрел собственного святого-великомученика, не говоря уж о солидном доходе от паломников-богомольцев. Йорку нечего было противопоставить такому мощному козырю: его святой Уильям никак не мог соперничать с Бекетом. Таким образом, строптивый архиепископ своей мученической гибелью сослужил еще одну, посмертную службу родному аббатству и помог утвердить его приоритет над Йорком.

Во время правления Генриха II в страну вновь вернулись мир и процветание, которые, казалось бы, навсегда канули в лету в период анархии. Осталось, правда, еще много нерешенных вопросов, касавшихся в первую очередь спорного землевладения. Но Генрих разработал новую правовую систему и учредил, наряду с местными судами, общенациональные королевские суды. До того виновность или невиновность подозреваемого устанавливалась при помощи так называемого испытания Божьим судом: как правило, это был поединок между сторонами, участвующими в тяжбе. В 1179 году Генрих заменил его судом с привлечением двенадцати свидетелей (местных жителей, лично знакомых с тяжущимися). Позже за ним закрепилось название «великие ассизы» (английское слово «assessment» — «оценка, суждение» — происходит от того же корня). При той простоте нравов, что царила в средневековом обществе, обычно ограничивались устными заявлениями свидетелей по существу вопроса. На основе этой практики возник суд присяжных, который в наши дни широко используется во всем англоговорящем мире.

Генрих сам сравнивал своих четырех сыновей — Генриха по прозвищу Молодой, Ричарда, Джеффри и Джона — с орлиным выводком. Каждый из них отчаянно рвался к власти. Чтобы как-то умиротворить своих отпрысков, Генрих II произвел раздел земель между ними, но это только усугубило ситуацию. Королева Алиенора тоже подливала масла в огонь, подстрекая сыновей к бунту против отца. В 1173 году мать объединилась с тремя старшими сыновьями и попыталась устроить мятеж. Потерпев неудачу, они бежали за границу. Вернее, это удалось только сыновьям, королеву схватили и заточили в крепость.

К 1189 году двоих принцев, Джеффри и Генриха, не стало, зато двое оставшихся заговорщиков, Ричард и Алиенора, объединились с заклятым врагом Генриха, французским королем Филиппом И. Они захватили Нормандию и заставили английского короля — уже немолодого, разочарованного жизнью — подписать мир на совершенно унизительных условиях. Генрих так и не оправился от нанесенного удара. В середине того же 1189 года, 6 июля, он умер, по словам хрониста-современника, «одинокий и убитый горем». Он был похоронен в аббатстве Фонтевро, во Франции.

Ричард I Львиное Сердце,1189–1199 годы

Имя Ричарда окружено романтическим ореолом, он является своеобразной легендой английской истории. Из поколения в поколение передаются рассказы о его героизме, о славных подвигах, которые Ричард совершал на полях сражений в Европе и в Святой Земле. При этом часто забывают о других его качествах, таких как эгоизм, жестокость и тщеславие. Его призванием была война, а не государственное управление. Англию он рассматривал как бездонную копилку, из которой можно черпать деньги для финансирования европейских авантюр и крестовых походов. За свое десятилетнее правление он едва ли провел пять месяцев в Англии.

Коронация Ричарда стала причиной самых серьезных общественных волнений, сопровождавшихся повсеместными еврейскими погромами. Всплеск антисемитизма объяснялся просто: многие задолжали евреям деньги. А звучавшие в то время с каждого угла призывы к крестовым походам лишь накаляли обстановку. Своего апогея беспорядки достигли в ночь на 16 марта 1190 года, когда в Йорке группа из ста пятидесяти евреев укрылась от преследования в замке и совершила массовое самоубийство. Они подожгли замок изнутри, предпочтя гибель в огне смерти от рук разъяренной толпы. Ричард постарался по возможности разрядить обстановку и защитить евреев. В конце концов, они являлись великолепным источником денег на нужды короны.

После того как волнения слегка улеглись, он покинул Англию и отправился путешествовать по Европе. Сначала приплыл на Сицилию — еще один остров, ранее принадлежавший королевству, но теперь оккупированный Нормандией. Здесь он женился на Беренгарии Наваррской. Затем отправился в Третий крестовый поход в качестве одного из его предводителей. Совершив по дороге множество героических деяний, он в конце концов столкнулся с арабским полководцем Саладином и одержал убедительную победу над ним. Случилось это в 1191 году под Аккрой. После этого Ричард направился к Иерусалиму, но так и не достиг цели. В двенадцати милях от стен Святого Города он вынужден был повернуть обратно. Возвращаться домой он решил по суше через Европу. К сожалению, Ричард успел испортить отношения со многими королевскими дворами, поэтому из соображений безопасности ему пришлось путешествовать инкогнито. В Австрии он попал в плен к австрийскому герцогу Леопольду, который тоже не относился к числу его друзей. Тот передал пленника в Германию — Генриху VI, императору Священной Римской империи. Чтобы избегнуть еще худшей судьбы, Ричард вынужден был заплатить огромный выкуп в размере 100 тысяч фунтов серебром. Бедную Англию еще раз обложили дополнительным налогом — об этом позаботился советник Ричарда, Уильям де Лоншан. В результате сумма была собрана, и короля освободили.

До Англии Ричард добрался лишь в 1194 году, пробыл дома два месяца и снова уехал во Францию. С 1194 до 1199 года он вел военную кампанию против французского короля Филиппа И, кстати, довольно успешно. Но тут вмешался его величество случай — в каком-то незначительном сражении Ричарда ранили в плечо стрелой. Началось воспаление, и через несколько дней, 7 апреля 1199 года, Ричард Львиное Сердце скончался. Тело его было похоронено все в том же аббатстве Фонтевро, рядом с телом отца. Позже здесь же погребли его мать и Изабеллу Ангулемскую, жену его брата Джона. Таким образом, французское аббатство превратилось в семейную усыпальницу династии Плантагенетов.

По времени история Робина Гуда — если, конечно, принять ее за реальность — совпадает с германским пленом Ричарда II. Всем известна легенда о благородном разбойнике, который скрывался в Шервудском лесу, грабил богатых и отдавал награбленное бедным. Первое косвенное упоминание о Робине Гуде в литературных источниках относится примерно к 1380 году. В поэме «Видение Петра Пахаря» один из персонажей хвастается, что знает «стишки о Робине Гуде». Но самые ранние из сохранившихся летописей о благородном разбойнике датируются 1450-ми годами. Говоря о Робине Гуде, следует сразу выделить две проблемы: во-первых, где происходило действие, и во-вторых, существовал ли он на самом деле. Упомянутые ранние тексты практически не дают нам доказательств того, что Робин Гуд действительно прятался в Шервудском лесу. Скорее, наоборот, мы должны предположить, что его противоборство с шерифом Ноттингемским — вымышленное событие, поскольку в текстах чаще всего упоминается не Ноттингем, а местечко Барнсайд в Йоркшире. Действительно, в тех местах в лесах рыскали банды разбойников, но был ли среди них Робин Гуд — вопрос спорный. Имя не столь уж редкое, в разных уголках Англии сыскалось с десяток Робинов Гудов, но сам факт их многочисленности только доказывает, что никакого отношения к легенде эти люди не имели. Пожалуй, правильнее будет предположить, что все истории о Робине Гуде зародились как протест тогдашних англичан, возмущенных произволом шерифов и епископов.

Король Иоанн, 1199–1216 годы

Теперь корона перешла к Джону, младшему сыну Генриха II, правившему под именем Иоанна. Историки характеризуют его как жестокое чудовище, у которого приступы вялости и пассивности перемежались припадками исступленной деятельности. Особенно злопыхательствовал один из них, по-видимому, сильно не любивший короля. Этот Роджер У эндовер с негодованием рассказывал, как король разбивал в кровь носы папским слугам. Вот его свидетельство: «Безобразная сама по себе ситуация делалась еще отвратительнее благодаря участию короля Иоанна». Однако будем справедливы: кроме этих явно предвзятых оценок церковных хронистов, у нас нет других доказательств того, что Иоанн был более жестоким и безжалостных правителем, чем его предшественники. Правильнее назвать его стопроцентным неудачником. Он умудрился потерять почти все свои владения во Франции, бесконечно ссорился с папами и в конце концов под давлением ненасытных баронов был вынужден подписать Великую хартию вольностей.

А ведь начиналось все неплохо. Филипп II, войдя в сговор с исконными врагами Иоанна, осадил английскую крепость Мирабо в Анжу, где содержалась Алиенора Аквитанская. В 1202 году Иоанн одержал убедительную победу над нападавшими и освободил свою мать. К сожалению, он так жестоко обращался с пленниками, что многочисленные провинции восстали против него. Но с этого несчастья Иоанна только начинались. К 1205 году он лишился провинций Анжу, Мэн, Турень (родины Плантагенетов) и, что самое страшное, богатейшей Нормандии (где располагались владения многих нормандских баронов). А после смерти Алиеноры (1204) от него отошла и Аквитания.

Но и это не все. Корни той ненависти, которую питали к Иоанну церковные хронисты, — в затянувшемся конфликте между ним и папой Иннокентием III. В 1205 году архиепископ Кентерберийский умер, и король хотел назначить на это место своего ставленника. Однако монахи предложили совсем другую кандидатуру. Им стал Стефан Лэнгтон, очень образованный человек. Папа, к неописуемой ярости Иоанна, поддержал этот выбор. Тогда король не только запретил Лэнгтону вступать в должность, но и воспротивился его въезду в страну. Иннокентий ответил интердиктом, то есть закрыл все церкви в стране. Под запретом оказались все церковные службы, за исключением крестин и отпущения грехов умирающим. В период с 1208 до 1213 года люди не могли ни жениться, ни хоронить своих родственников. Для средневековых англичан это оказалось ужасным наказанием. Что касается Иоанна, тут все было не столь однозначно. С одной стороны, вступив на тропу войны, он получил возможность конфисковывать церковные доходы и таким образом сильно поправил собственные финансовые дела. Но с другой стороны, в 1209 году папа издал указ о его персональном отлучении от церкви. Надо ли говорить, что подобное положение казалось нетерпимым простым людям и недовольство королем все нарастало. Наконец в 1213 году Иоанн сломался и решил подчиниться неизбежному. Стефан Лэнгтон приехал в Англию, а папа отменил свое наказание.

К 1214 году Иоанн сумел наскрести достаточно денег, чтобы организовать военный поход во Францию. Обошлось это ему в кругленькую сумму, результат же оказался плачевным. Все надежды Иоанна на восстановление французских территорий разлетелись вдребезги, когда в 1214 году близ местечка Бувине его союзники потерпели сокрушительное поражение от Филиппа II. Нищий и отчаявшийся король вернулся в Англию, где его ждали опустошенная казна и свора недовольных баронов. Неудача Иоанна во Франции дала им козыри в руки, многие подданные взбунтовались, и король понял, что проиграл. Пятнадцатого июня 1215 года неподалеку от Виндзора, на лугу Раннимид, состоялась историческая встреча с представителями баронов. Иоанн вынужден был подписать документ под названием «Магна карта», в котором фиксировались уступки, на которые пошел король.

Другое, более известное название этого документа — «Великая хартия вольностей». Она содержит шестьдесят три пункта, описывающие права и привилегии высшей знати, которые король обязуется чтить и соблюдать. Список охватывает широкий спектр вопросов, некоторые весьма расплывчаты, другие сформулированы весьма точно. Они предусматривают и уменьшение площади королевских лесов, и снижение некоторых налогов. Наиболее существенными кажутся две статьи: тридцать девятая утверждает, что никто не может быть посажен в тюрьму без судебного разбирательства; статья же номер сорок гласит, что никто не вправе проигнорировать или купить правосудие. Подписание «Великой хартии вольностей» знаменовало принципиально новый этап государственности: фактически Иоанн согласился с тем, что король, наряду со всеми прочими людьми, должен подчиняться закону. Естественно, это ему не нравилось — и сам Иоанн, и его преемники, вплоть до Карла I, отрицали этот принцип и продолжали считать, что король является источником всех законов, а следовательно, стоит выше любого правосудия. Эта двойная мораль четыре с половиной столетия спустя вылилась в гражданскую войну между королем и парламентом.

Не тратя времени на опровержение принятой хартии, Иоанн бросился на борьбу со своими врагами. Бароны имели мощную поддержку в лице короля Франции, который всегда приветствовал беспорядки в Англии. Иоанн во главе армии метался по всей стране, но результат был незначителен. Если не считать, конечно, результатом тот печальный факт, что он загубил свой вещевой обоз в зыбучих песках на берегу залива Уош в Норфолке. Кстати, в обозе находились все королевские драгоценности и реликвии, они и по сей день остаются где-то там, в Норфолке. Иоанн скончался в октябре 1216 года в Ньюарке и похоронен не в Фонтевро, как предыдущие Плантагенеты, а в Вустерском кафедральном соборе, по соседству с гробницей святого Вульфстана. Это служит лишним подтверждением того, что центр политической жизни переместился из Франции в Англию — тенденции, которая продолжится и в последующие периоды.

Генрих III, 1216–1272 годы

У Иоанна после смерти остался девятилетний сын, который был коронован под именем Генриха III. Новому королю пришлось довольствоваться одной лишь Англией, из французских владений у него осталась только Гасконь. Две несмелые попытки поправить дела во Франции, сделанные в период с 1230 по 1242 год, успехом не увенчались и повторения не имели. По складу характера Генрих III, скорее, тяготел к миру и благочестию. Его биографы писали, что король предпочитал «покой и приятность» Вестминстера. Он месяцами не вылезал из своих любимых дворцов и, во всяком случае, никак не рвался в военные походы. О его щедрости и благочестии говорит тот факт, что он чуть ли не ежедневно давал обеды на пятьсот персон и по четыре раза на дню слушал мессу. Больше всего на свете Генриху хотелось быть похожим на англосаксонского короля и святого Эдуарда Исповедника — он постоянно сравнивал себя с ним. Генрих построил новую церковь в Вестминстере (Эдуард восстановил старую), и после смерти его похоронили в гробнице, которая прежде принадлежала Эдуарду Исповеднику.

Проанглийские настроения Генриха разделяли многие из его подданных. Недаром возникло мощное противостояние между английскими лордами и французскими придворными, которые прибыли в составе свиты Элеаноры Прованской, жены короля. Медленно, но верно английская знать занимала главенствующее положение при дворе, в 1234 году ей удалось сместить двух последних французских советников Генриха. Несмотря на эти политические дрязги, период с 1227 года (когда Генрих стал полноправным правителем Англии) и до 1257 года выдался на редкость мирным и спокойным. Каким-то образом Генриху удавалось справляться с нараставшим давлением со стороны баронов, которые, как и прежде, требовали изменения в системе налогообложения и управления.

В конце концов, чтобы решить проблему долгов и смягчить политический климат в стране, Генрих ухватился за идею расширения владений. Ни для кого не было секретом, что в то время папа продавал за деньги титулы и земельные угодья в Европе. В 1250 году он предложил Генриху купить королевство Сицилия. Тот принял предложение папы и поставил там королем своего второго сына Эдмунда. Несколько лет новоявленный король наслаждался жизнью на Сицилии, пока остров не перешел в чужие руки. Бедняга Генрих остался ни с чем, если не считать огромного долга и вполне закономерного недовольства среди баронов. Его мечты о величии окончательно рухнули в 1259 году, когда Генриху пришлось отказаться от своих владений в Нормандии, Анжу и Пуатье в обмен на столь необходимые деньги и весьма сомнительные обещания касательно будущего восстановления прав во Франции.

К 1258 году давление со стороны баронов стало нестерпимым, Генрих сломался и подписал «Оксфордские провизии», значительно ущемлявшие права монарха. В соответствии с этим документом был учрежден Совет пятнадцати, королю отводилась роль «первого среди равных». Этот Совет успешно правил в течение семи лет, пока поднакопивший сил Генрих снова не заявил свои права. Естественно, это не понравилось баронам. Четырнадцатого мая 1264 года состоялось сражение при Льюисе, в котором войскам под предводительством Симона де Монфора, графа Лестера (1208?-1265), удалось захватить в плен короля. Де Монфор стал временным правителем, но у короля нашлись союзники среди баронов. Сын Генриха Эдуард собрал армию и в 1265 году состоялась новая битва, при Ившеме. Де Монфор погиб, и Генрих III формально вернулся на трон. На самом деле правление перешло в руки его сына Эдуарда, он еще два года выискивал по стране сторонников де Монфора и сводил с ними счеты.

Последние годы жизни Генриха III прошли в мире и довольстве. Надо думать, он испытал подлинное счастье, когда в 1269 году освятили новое Вестминстерское аббатство и перезахоронили в нем останки Эдуарда Исповедника. Сам Генрих умер в 1272 году. Мнения современников о нем разделились. Данте описывал Генриха как «смиреннейшего из королей, севшего одиноко». Его благочестие не подвергалось сомнениям, но, по мнению некоторых, оно же сужало его политический кругозор и порождало беспорядки в королевстве.

Правление Генриха III ознаменовалось подъемом церкви, причем этот подъем касался всех аспектов, а не только церковной архитектуры. Ранние норманнские соборы строились основательно, но тяжеловесно. Маленькие окошки и толстые колонны пропускали внутрь мало света, из-за этого интерьеры казались темными. Великолепным примером романского стиля является собор в Дареме. Но постепенно архитектура становилась более легкой и совершенной. Толщина стен и колонн уменьшалась, в то время как высота соборов и особенно окон в них увеличивалась. Формировался так называемый готический стиль, который представлен Кентерберийским кафедральным собором (построенным как усыпальница Томаса Бекета), собором в Уэллсе, заложенным в 1220 году, и, конечно же, Линкольнским кафедральным собором, строительство которого началось в 1192 году.

Изменения коснулись и других областей. Роль монастырей и аббатств стала несколько уменьшаться с ростом власти и влияния епископов. Многие из них были талантливыми администраторами. Нужно упомянуть епископа Солсбери, который в 1218 году перенес свою резиденцию из уединенной и безопасной крепости Олд Сарум на цветущую равнину. Здесь для него был выстроен новый собор, который полностью соответствовал новым веяниям в архитектуре. Самой же выдающейся личностью того времени являлся Роберт Гроссетест, который с 1235 по 1253 год занимал пост епископа Линкольна. Он стал первым ректором Оксфордского университета, написал выдающиеся труды по теологии и не раз навлекал на себя гнев папы за излишнюю гуманность. Так, во время церковных праздников он велел монахам выпивать по стакану вина в качестве епитимьи.

Во время правления Генриха III возникло новое движение в церкви. Теперь идеалу отшельничества монахи предпочитали жизнь и работу в крупных городах. Наиболее знаменитым был орден францисканцев. Его основал известный своим альтруизмом и человеколюбием святой Франциск Ассизский, и его последователи — в подражание своему учителю — уделяли большое внимание добрым делам и благотворительности. Следующим по значению был орден доминиканцев, основанный святым Домиником для борьбы с ересью на юге Франции в 1200-е годы. Очень скоро доминиканцы приобрели славу непревзойденных теологов. Именно на базе этого ордена в Европе возникла инквизиция, в чью задачу входило искоренение всяческих ересей. Духовники английских королей — от Генриха III до Эдуарда II — тоже были из числа доминиканцев.

Церкви подчинялись два университета — Оксфордский и Кембриджский. Первый из них больше и древнее: к 1230 году в нем уже обучалось около 1300 студентов, его колледжи имели собственные земли и помещения. Кембриджский университет был основан в 1220 году, но о его истории в ранний период известно немногое.

Экономика и общественное устройство Англии второй половины XIII века немногим отличались от тех, что были описаны в «Книге Страшного суда». Конечно, кое-какие изменения произошли: население росло, города тоже становились крупнее и богаче. Для пополнения собственных доходов некоторые лорды закладывали новые города на своих землях. Так возникли Солсбери, Лидс, Ливерпуль, Халл (Гулль) и Кингс-Линн. В хозяйстве доминировали все те же традиционные отрасли — производство шерсти и тканей, которые являлись главным предметом экспорта в Европу. Помимо этого, вывозили зерно, соль и рыбу. Взамен импортировали вина из Гаскони и готовую одежду из Фландрии. В то время как города росли в числе и размерах, в сельской местности прогресс едва ощущался. Важным нововведением следует считать ветряные мельницы, которые существенно повлияли на жизнь в деревне, до того на протяжении двухсот лет остававшуюся неизменной.