Англия в раннее средневековье

Введение

История раннесредневековой Европы весьма трудна для описания и анализа. Основной причиной является то обстоятельство, что она протекала со значительными региональными и «национальными» особенностями, и к тому же крайне неравномерно. Поэтому только сравнительно-историческое рассмотрение всевозможных модификаций процессов, происходивших в этот период на европейском континенте, может раскрыть общее и особенное в его развитии. Сказанное в полной мере относится и к истории раннесредневековой Англии, которая будет объектом изучения в предлагаемой книге.

С одной стороны, эволюция английского общества в V–XI вв. достаточно показательна для широкого круга стран северо и центральноевропейского региона, включающего Скандинавию, значительную часть Германии (между Рейном и Эльбой), а также многие восточноевропейские страны. Для этих территорий было характерно складывание классовых отношений и государственности на основе медленной эволюции варварского общества. На самых ранних его этапах здесь фактически отсутствовали города и развитая торговля; не было и сколько-нибудь заметного влияния христианской Церкви, а большинство населения оставались язычниками. Несвободные, при их многочисленности, не были основными производителями, ими являлись свободные общинники, которые на первой стадии классообразования и политогенеза подвергались преимущественно государственной эксплуатации. Лишь на второй стадии этого Процесса они стали, и то достаточно медленно, втягиваться в зависимость от крупных землевладельцев или, чаще, от королевской власти. Формирование господствующего социального слоя происходило в условиях сохранения сильной родоплеменной аристократии и дружинных отношений. Поэтому выделение служилой знати и возникновение новой системы ее связей с центральной властью тоже были замедленными, да и сами эти процессы имели несколько иное внутреннее содержание и внешнее оформление, чем в других европейских странах. В очерченном круге регионов гораздо большую роль играла община, а в самом начале даже большая семья, что крайне замедляло выделение земельной собственности аллодиального типа, а значит, и дифференциацию внутри самой общины. Большим своеобразием отличалось и развитие государственно-политических структур. Возникнув как прямое продолжение строя военной демократии, раннеклассовое, а затем и раннефеодальное государство здесь долгое время сохраняло его «родимые пятна» — племенные княжества — королевства, древнегерманское (древнеславянское) территориальное деление и органы управления. Главной военной силой также долго оставалось пешее ополчение свободных общинников.

С другой стороны, развитие Англии в V–XI столетиях представляется по-своему неповторимым, а в чем-то и уникальным, именно этот момент в первую очередь привлекал внимание автора.

Раннесредневековая английская история начинается примерно в середине V в. н. э. когда окончательно покинутая римскими войсками Британия стала объектом завоевания и массовой колонизации различных германских племен, известных под собирательным названием «англосаксы». Легко устанавливается и верхняя хронологическая грань интересующего нас периода: ею является конкретная дата — 14 октября 1066 г., когда войска последнего англосаксонского короля Гарольда были разбиты армией герцога Нормандии Вильгельма в битве при Гастингсе[1]. Этот шестисотлетний отрезок времени был наполнен разнообразными событиями и не являлся единым по своему внутреннему содержанию.

Первый этап истории англосаксов охватывает примерно середину V–VII в. В политическом смысле это было время их активной военно-колонизационной экспансии на территории постримской Британии, проходившей в ожесточенных столкновениях как с местным населением, так и с такими же, как англосаксы, завоевателями типа скоттов и пиктов. Иным аспектом совершавшихся политических процессов было, во-первых, становление у отдельных англосаксонских племен ранней государственности, а во-вторых — принятие христианства. В социально-экономическом плане главным содержанием этого периода было постепенное складывание и последующее развитие раннеклассового общества, которое к концу указанного времени достигает у англосаксов своего расцвета. Структура этого общества была достаточно сложна, и в ней далеко не сразу определилась тенденция раннефеодального развития. Только к VII столетию эта тенденция стала более заметной, что свидетельствует о начале перехода англосаксов на новую ступень эволюции общественных отношений. В культурно-идеологической сфере первый этап англосаксонской истории характеризовался сложными процессами взаимодействия принесенных на Британские острова в ходе христианизации позднелатинскими интеллектуальными традициями и наследием варварского мировоззрения и менталитета, в ходе которых формировался своеобразный стиль ранней англосаксонской культуры.

Второй этап раннесредневековой истории Англии — хронологически он охватывает время с середины VII по вторую половину IX столетия — в плане развития политических процессов был связан с непрекращающейся борьбой за гегемонию между рядом англосаксонских королевств, которая к концу периода завершается временным объединением страны под властью Уэссекса. Одновременно с конца VIII в. Англия становится объектом непрерывных нападений скандинавских викингов, или норманнов, которые сыграли важную роль в процессах политического объединения англосаксонских государств. Социально-экономические отношения этого периода характеризовались нарастанием тенденций феодализации и началом формирования крупного феодального землевладения, пока к концу IX столетия не определилась перспектива его победы в ближайшем историческом будущем.

В духовно-идеологической сфере в этот период англосаксонской истории окончательно утверждается христианство римско-католического толка. Традиции, унаследованные от варварской культуры, при этом не утрачиваются, но сплавляются с христианско-латинской образованностью в своеобразную ментально-мировоззренческую систему, виднейшие представители которой не только выводят англосаксонскую культуру на передовые позиции в тогдашней Европе, но и оказывают существенное воздействие на процессы становления средневековой культуры в целом.

Последний, третий этап английской раннесредневековой истории — X–XI столетия — с точки зрения развития процессов политической истории был достаточно противоречив. Ко второй половине X в. усилиями уэссекских королей основная территория Англии была освобождена от норманнов; образовалось единое государство. Однако уже в конце того же века начинаются новые внешние вторжения, приведшие к образованию огромной северной англо-датской империи во главе со скандинавскими королями. Последняя оказалась весьма недолговечным государственным образованием, и англосаксам на короткое время удалось восстановить свою политическую независимость. Кончается же англосаксонская история, как уже было сказано, в середине или второй половине XI в. с завоеванием Англии Вильгельмом Нормандским. В социально-экономической сфере в X–XI столетиях продолжается и ускоряется процесс феодализации, хотя степень его завершенности к концу периода по-прежнему остается предметом дискуссий специалистов. В культурной области усиливается процесс взаимодействия англосаксов с континентальными европейскими народами, и она. начинает приобретать черты, характерные для всей средневековой цивилизации Запада.

Наши сведения по истории англосаксонского периода опираются на достаточно разнообразный, хотя и неравномерно распределенный по видам и хронологическим периодам источниковый материал. В целом он может быть разделен на две неравноценные по характеру и значению группы, а именно на источники письменные и археологические.

Письменные источники по истории раннесредневековой Англии в количественном отношении уступают источникам, например, по истории Франкского государства, но имеют по сравнению с ними одно неоспоримое достоинство, которым кроме них в Европе раннего средневековья обладают еще, пожалуй, скандинавские письменные памятники. Речь идет о том, что, несмотря на преобладание вульгарной латыни как основного письменного языка раннесредневековой эпохи, мы имеем в нашем распоряжении довольно значительное количество текстов, написанных на народном — англосаксонском (древнеанглийском) языке.

Один из наиболее важных разделов письменных источников образуют нарративные памятники, которые, в свою очередь, распадаются на типологические группы.

К первой группе относятся фольклорные произведения, обычно объединяемые под общим названием «героический эпос» или «героическая поэзия». Наиболее ярким примером англосаксонского эпоса служит крупнейшее произведение древнеанглийской поэзии (3182 строфы) поэма «Беовульф»[2], возникшая около 800 г. на основе народных преданий англосаксонских племен, героических песен и саг скандинавского происхождения. Не вдаваясь в сюжетные подробности и споры по поводу ее филологических особенностей, можно отметить, что в ней, как и во всяком другом художественном или фольклорном произведении, присутствует чистый вымысел, связанный с эмоциональным началом. Вместе с тем многие строфы «Беовульфа» дают определенное представление об общественной и частной жизни героического германского мира в эпоху его трансформации из родоплеменного в протогосударственный. По мнению большинства исследователей, в поэме нашли отражение те реалии, которые были общими для всей группы северо-западных германцев, а значит, хотя бы в определенной мере, и для англосаксов[3]. Именно поэтому она может считаться первоклассным источником при исследовании как общественной жизни англосаксонских племен в их доклассовом состоянии, так и их мировоззрения и менталитета. К этой же группе источников могут быть отнесены и другие произведения героической поэзии, такие как «Видсид», «Битва при Финнсбурге», «Вальдере», «Битва при Бруннабурге», «Битва при Мэлдоне» и др.[4]

Важное значение имеют также образцы так называемой религиозной поэзии англосаксов. Ее подлинным творцом и основателем можно считать жившего в VII в. поэта Кэдмона, который черпал содержание своих произведений не только из христианской традиции, но и из ранних фольклорных источников. Последователем Кэдмона[5] был Кюневульф (конец VIII — начало IX в.), автор поэм «Юлиана», «Христос», «Судьбы апостолов». В поэзии Кэдмона, как и в поэзии Кюневульфа[6], в завуалированной религиозной форме богато представлены черты быта, нравов и обычаев современной им жизни. Кроме того, их поэзия может служить источником исследования систем родства англосаксов, а значит, отчасти и их общественных отношений. Повседневная жизнь англосаксов ярко отражена в очень коротких поэтических произведениях, обычно анонимного характера, собранных в так называемой «Эксетерской книге», а также в древнеанглийских «Загадках» более позднего происхождения[7].

Следующая группа источников дает ценнейшие конкретно-исторические сведения о жизни англосаксонских и прочих германских племен и их соседей. Такими источниками являются труды римских авторов — Тацита («Германия»)[8], Аммиана Марцеллина («Деяния»)[9], а также византийского историка Прокопия Кесарийского («Война с готами»)[10]. Ценные географические описания северо-западных германцев есть у Птолемея[11] и в переводе англосаксонским королем Альфредом Великим «Истории против язычников» Павла Орозия[12]. Сведения о саксах и их соседях в языческий период содержатся в «Деяниях саксов» Видукинда Корвейского[13].

Отдельную группу нарративных источников составляют разнообразные по своему характеру произведения, многие из которых дают материал по общественным отношениям, быту и нравам англосаксов. К ним могут быть отнесены биография Альфреда Великого, составленная в 893–894 гг. епископом Шернборнским Ассером[14], сочинения на древнеанглийском и латинском языках живших на рубеже X–XI вв. архиепископа Кентерберийского Вульфстана[15] и аббата Элфрика[16].

Особое место в числе нарративных источников по истории раннесредневековой Англии занимают памятники англосаксонской исторической мысли. Первое из дошедших до нас исторических повествований, посвященных англосаксам, принадлежит перу бриттского монаха Гильдаса, который приблизительно в середине VI столетия составил на латинском языке «Жалостную книгу о разорении и завоевании Британии»[17]. С историографической точки зрения книга Гильдаса не представляет собой исторического произведения в полном смысле слова, поскольку в ней практически отсутствуют имена, конкретные даты и строгая последовательность изложения. Однако она является единственным нашим письменным источником, более или менее современным событиям, связанным с англосаксонским завоеванием Британии.

Главным же нашим источником по ранней истории англосаксов, безусловно, является «Церковная история народа англов» (Historia ecclesiastica gentis anglorum)[18], написанная крупнейшим англосаксонским хронистом и ученым Бедой Почтенным (672–735)[19]. «Церковная история» является одним из последних произведений Беды, который ко времени ее составления уже успел прославиться и среди англосаксов, и на континенте как выдающийся теологи писатель своего времени. По сути дела, это сочинение Беды представляет собой первую сквозную историю Британии от времени высадки на ее берегах легионов Юлия Цезаря до 731 г. и, несмотря на название, не только уделяет внимание церковно-религиозным событиям, но и содержит вполне достоверные сведения по политической и даже социально-экономической истории англосаксов. Этот труд написан на основе широкого круга разнообразных источников и весьма насыщен фактическим материалом. Достаточно сказать, что большая часть фактов истории раннесредневековой Англии 597–731 гг. известна нам только из произведения Беды. Оно стало не только источником, из которого немало заимствовали все последующие английские хронисты, но и, будучи при Альфреде Великом переведено на древнеанглийский язык, было чрезвычайно популярно как в самой Англии, так и на континенте.

Ко времени правления Альфреда Великого относится составление еще одного крупного исторического произведения, которое достаточно условно называют «Англосаксонской хроникой»[20]. Первоначальное ее ядро было записано, скорее всего, в Винчестере в 891–892 гг. на основе сочинений Беды, Гильдаса, ряда континентальных источников и устной традиции и затем подвергалось неоднократной переработке. До нашего времени дошло семь рукописей хроники, отдельные из которых доводят изложение событий до начала англо-нормандской эпохи, связывая общую историю страны с развитием и укреплением королевской власти. Хроника освещает различные периоды англосаксонской истории достаточно неравномерно; наиболее информативна она для второй половины IX столетия и для рубежа X–XI вв. В книге также использованы служащие существенным дополнением к «Англосаксонской хронике» «истории» некоторых англо-нормандских хронистов (Флоренций (Иоанн) Вустерский, Симеон Даремский, Уильям Мэлмсберийский)[21], в ряде случаев содержащие сведения, которые не нашли в ней отражения, и, по-видимому, были заимствованы из иных, утраченных материалов. Сказанное особенно относится к последнему этапу существования саксонской Англии и периоду Нормандского завоевания.

Наименее доступными оказались для нас материалы источников, связанные с историей религиозно-церковной жизни англосаксонской эпохи. Помимо уже упоминавшихся сочинений Беды Почтенного, Вульфстана и Элфрика для ее анализа были привлечены содержащиеся в различных сборниках документов постановления церковных соборов англосаксонской Церкви, эпистолярное наследие духовенства, житийная литература, а также некоторые континентальные источники, содержащие данные о положении Церкви в Англии в V–XI вв.[22]

Еще один большой раздел письменных источников по истории раннесредневековой Англии составляет актовый материал. Как и повсюду в Европе этого периода, он представляет собой преимущественно хартии, дарованные различным церковным корпорациям и светским лицам, земельные дарения, предоставление привилегий и иммунитетов. Старейшие из таких грамот относятся к началу VII столетия[23]. Кроме того, сохранились завещания[24], брачные контракты, грамоты отпуска на волю[25], королевские предписания[26], — как в оригиналах, так и в копиях. Написан актовый материал в основном на латыни, но значительная часть сохранилась и на древнеанглийском языке. Этот раздел источников дает нам наиболее полную информацию по развитию социально-экономических отношений, характеру земельных держаний, взаимоотношениям королевской власти и общества, прежде всего Церкви и знати. Значительный интерес для анализа вотчинного хозяйства в рассматриваемый период представляют англосаксонский трактат «Обязанности различного рода лиц» (Rectitudines singularum personarum)[27], составленный, по-видимому, около 1025 г., и инструкция для управляющего поместьем «Герефа» (Be Gesceadwisan Gerefan)[28].

Наконец, последний, но исключительно важный раздел письменных источников представлен законодательными и юридическими памятниками[29]. Наиболее ранними из них являются судебники кентских королей Этельберта[30], Хлотаря и Эдрика[31], и Уитреда[32], записанные, соответственно, в начале и в конце VII столетия. Законы Этельберта наиболее архаичны, ибо их основу составляет старое племенное право с минимальным влиянием христианства, однако, с фиксацией зарождающихся раннеклассовых отношений. В судебнике представлена главным образом система вергельдов и наказаний за различные преступления, а также отражено членение еще в основном родоплеменного общества. Законы же Хлотаря и Эдрика, а также Уитреда фактически не самостоятельны: они продолжают законодательную традицию Этельберта и, кроме того, отражают сильное влияние церковной идеологии. Из-за своей малочисленности кентские судебники, однако, приводят лишь скудные сведения о жизни населения и могут использоваться только при сопоставлении с другими, более поздними законодательными памятниками. Из них наиболее полно представлены законы королей Уэссекса — Инэ[33] (записаны в 688–695 гг.) и Альфреда Великого[34] (записаны ок. 890 г.). Законы Инэ — самый ранний юридический памятник Уэссекса — в оригинале не сохранились и в качестве дубликата содержатся лишь в кодексе Альфреда. В сборнике Инэ ощущается некоторое влияние постановлений кентских королей, но в целом он отражает специфику уэссекского общества: положение различных его слоев, статус королевской власти, административный и политический строй. Что касается законов Альфреда, то они представляют собой первую попытку кодифицировать англосаксонское право в масштабах всей Англии. Этот юридический памятник не только дает в руки исследователя сведения об общественной жизни англосаксов конца IX столетия, но и при сопоставлении с более ранними законами позволяет восстановить ход развития этой жизни. Англосаксонское право X–XI столетий дошло до нас в более полном виде: из тринадцати королей, правивших в течение последних полутора столетий перед нормандским завоеванием, шестеро оставили многочисленные кодексы[35]. Отдельной группой юридических источников могут считаться отрывки, формулы, компиляции, частные работы правового и канонического характера, такие как «Законы северных людей», «Мерсийские постановления», «Нортумбрийский церковный закон», «О вергельдах» и др.[36] Все эти материалы содержат богатейшие сведения, которые могут быть использованы для анализа самых разнообразных сторон жизни позднего англосаксонского общества, начиная с поземельных Отношений и кончая брачно-семейным правом.

Существенным дополнением письменным источникам служат археологические данные, особенно активно пополняющиеся после Второй мировой войны[37]. Не будучи специалистом-археологом, автор не мог позволить себе подвергнуть их основательному критическому осмыслению и воспользовался прежде всего публикациями английских ученых лишь для сопоставления их со сведениями письменных источников либо для иллюстрации некоторых положений, не нашедших в последних серьезного отражения.

Раннесредневековая история Англии издавна привлекала внимание исследователей, и к настоящему времени сформировался огромный массив научной литературы, посвященной различным ее аспектам. Однако знакомство с ней убеждает в том, что круг основных вопросов, которые пытались и пытаются разрешить специалисты по англосаксонской Британии, остается фактически неизменным. В соответствующих разделах книги мы еще обратимся к дискуссиям, существующим в историографии по конкретным вопросам. Пока же представляется необходимым обозначить эти проблемы и подчеркнуть некоторые закономерности, свойственные подходам к их разрешению, которые сложились как в зарубежной, так и в отечественной медиевистике.

Первой из таких проблем является вопрос о роли германских социально-политических институтов, в частности, общины в общем ходе эволюции раннесредневековой Англии. Сразу же можно отметить, что, несмотря на значительное число работ, существующих по этой проблематике, она до сих пор остается объектом полемики. Большинство исследователей рассматривают общину как социально-экономическую структуру, имевшую чрезвычайно важное значение в общественном развитии англосаксов. Так, на изначальность у англосаксов свободной общины указывали английские специалисты Ф. Стентон, Д. Уайтлок, Д. Фишер и др.[38] Среди русских ученых общину непосредственно у англосаксов признавал Д. М. Петрушевский, отмечавший ее сильные общегерманские корни[39]. Особое значение имели работы выдающегося русского медиевиста П. Г. Виноградова, посвященные исследованию социального строя англосаксонской Британии, в которых четко было показано, что история Англии начинается с господства свободной общины как основного социально-экономического и политического института[40]. В отечественной историографии советского периода прочно утвердился основанный на марксистской теории подход к англосаксонской общине как главному производственному и общественному образованию дофеодальной эпохи, устойчивость которого во многом определила тенденции и специфику будущего феодального развития Англии[41].

Однако вплоть до настоящего времени имеется и иная точка зрения, обоснованная еще в конце прошлого века в исследованиях английского историка Ф. Сибома. Не отрицая в принципе существования общины и общинных распорядков у англосаксов, Сибом тем не менее утверждал, что уже сразу после переселения в Англию англосаксонских племен она оказалась подчинена власти формирующегося феодального поместья и что членами ее являлись рабы и колоны. Считая, что уже в эпоху Тацита у германцев существовала вотчина, он представлял себе общественное устройство англосаксов как слияние крепостной римской виллы и этой зависимой общины[42]. Впоследствии теория Сибома поддерживалась американским историком К. Стефенсоном, англичанином Г. Чэдвиком и некоторыми другими[43]. В настоящее время ее с оговорками признают Дж. Майерс и У. Рансимэн[44].

Не меньший разброс мнений вызывала и вызывает другая проблема истории саксонской Англии, а именно вопрос о роли королевской власти в общественном развитии англосаксонского периода, равно как и самой сути той государственности, которая существовала у англосаксов. Это разногласие обусловлено не только сложностью анализа указанных сюжетов самих по себе, но и тем, что они обычно связываются с более общей проблемой о характере политической власти в раннее средневековье.

Такие крупные английские специалисты, как уже упоминавшийся Ф. Стентон, а также Г. Лойн и Э. Джон, исходят из тезиса об «аристократическом» характере государства у англосаксов и об активном участии знати в деле его построения[45]. Теоретической предпосылкой для подобного рода взглядов в англо-американской историографии служат теории о «государстве знати» в германском обществе, происхождение которого выводится, в свою очередь, из политики королевской власти. По мнению историков, придерживающихся этой точки зрения, членами всех органов управления англосаксонского общества, как центрального, так и местного, были исключительно воины-аристократы либо представители служилой и духовной знати, непосредственно подчиненные королю. Многие вообще считают, что служилое сословие является детищем королевской власти и прямым следствием ее целенаправленной политики[46].

Несколько иную позицию в данном вопросе занимает другая группа исследователей, представленная такими именами, как П. Блэйр, Г. Ричардсон, Дж. Сейлз, У. Чейни, Д. Уайтлок, Э. Уильямс. Эти историки предпочитают говорить о более сложной взаимосвязи королевской власти и знати в процессе формирования ранней государственности у англосаксов, обращают большее внимание на органы местного управления, которые своими корнями уходили в общегерманские политические институты и в связи с этим включали не только аристократию, но и свободных общинников[47]. Однако и те, и другие исследователи обычно ограничиваются рассмотрением одного какого-либо политического явления без установления его связи со всей социально-экономической структурой и эволюцией общества.

Отдельным вопросом, вызывающим расхождения в оценках, является время утверждения у англосаксов ранней государственности. Здесь хронологический «зазор» достаточно широк: от высказанного еще в прошлом столетии мнения о том, что уже в V в. государственность у них вполне оформилась[48], до утверждений о том, что вплоть до рубежа X–XI вв. так называемые королевства англосаксов представляли собой племенные политические объединения[49].

В отечественной литературе этот сюжет также вызывает споры[50], но наши медиевисты по крайней мере едины в своих теоретических подходах к проблеме формирования раннесредневекового английского государства. Основой этого единства является тезис о первостепенной важности социально-экономических сдвигов в эволюции англосаксонского общества, которые привели к социальной и имущественной стратификации, закрепленной затем формированием государственных институтов.

Вопрос о специфике вассально-ленных отношений и становлении служилой знати, которого мы уже касались, в западной медиевистике тесно связывается с проблемой влияния позднеримских начал на формирование социально политического строя раннесредневековой Англии. Обычно речь в данном случае идет о наличии или отсутствии континуитета между соответствующими институтами римской Британии и англосаксонского общества. Здесь в англо-американской медиевистике выделяется по меньшей мере три подхода. Первые два из них уходят своими корнями в школы «романистов» и «германистов», распространенные в западной историографии XVIII–XIX вв. и механически переносившие политические идеи и учреждения Древнего Рима в общество германцев. Однако в то время как представители первого находят истоки англосаксонской истории в сохранении в Англии римских учреждений и порядков[51], исследователи, придерживающиеся второго подхода, выводят возникновение англосаксонского общества из чисто германских учреждений[52].

В последние годы начинает, судя по всему, преобладать третья точка зрения, причем не только в западной, но и в отечественной историографии. Она сводится к тому, что происхождение раннесредневековой Европы, в том числе и Англии, следует искать в синтезе позднеримских и германских начал. При этом в нашей литературе был разработан типологический принцип исследования генезиса средневековых европейских обществ, согласно которому на континенте выделяется три региона в зависимости от степени взаимодействия варварских и позднеантичных протофеодальных элементов в этом процессе. С точки зрения этой типологии Британия в нашей медиевистике рассматривается как пример «бессинтезного» или почти «бессинтезного» пути развития феодализма, возникшего на основе разложения родоплеменного строя англосаксов без сколько-нибудь существенного римского влияния[53].

Как уже говорилось, в западной историографии в последнее время также наблюдается отход от примитивных романизма и германизма и стремление воспользоваться сравнительно-историческим методом исследования с привлечением континентальных материалов. В этом смысле большой интерес представляют работы Дж. Фишера, Г. Р. Финберга, М. Уиттока, Д. Уилсона, Дж. Берка, Р. Ходжеза, в которых высказываются обоснованные мнения о наличии остатков крупного землевладения позднеримского происхождения в раннюю англосаксонскую эпоху, приводятся данные об активном участии кельтов в становлении раннесредневекового английского общества, раскрываются его тесные связи с континентальными германцами и скандинавами[54].

Таким образом, проблемы романо-германского синтеза или бессинтезного пути развития, континуитета или дисконтинуитета необходимо, очевидно, решать в комплексе с рассмотрением вопросов социально-экономического и политического развития англосаксонского общества.

По вопросу о степени завершенности феодализации Англии к моменту нормандского завоевания как в зарубежной, так и в отечественной историографии царит полная разноголосица. Такие исследователи, как М. А. Барги А. Я. Гуревич, придерживаются мнения о полной победе феодализма у англосаксов к XI в.[55], в то время как А. Р. Корсунский, М. Н. Соколова и К. Ф. Савело указывают, что завершение генезиса феодализма относится уже к англо-нормандской эпохе[56]. Такое же разногласие налицо и в англоязычной литературе. Те историки, которые придерживаются романистической тенденции, склонны усматривать наличие феодализма у англосаксов уже в VI столетии[57], те же, кто придерживается германизма, говорят о его развитии лишь с конца X — начала XI в.[58]

В целом вопрос о степени завершенности феодализации англосаксонской Англии остается открытым и, видимо, должен решаться лишь с учетом данных по всем сферам, в том числе духовной и этнической, жизни англосаксонского общества.

Отнюдь не претендуя на полноту и законченность изучения истории раннесредневековой Англии, а тем более на однозначное и окончательное решение обозначенных выше вопросов, мы предприняли попытку исследования наиболее значимых, с нашей точки зрения, проблем англосаксонского периода. В первых двух главах речь пойдет о важнейших событиях политической истории раннесредневековой Англии. Третья глава посвящена истории религии и церкви, сыгравших огромную роль как в политических, так и в духовных процессах того времени. Отдельные главы книги посвящены анализу социально-экономического строя и становлению сначала раннеклассового, а затем раннефеодального общества у англосаксов. В заключительном разделе работы рассматриваются основные проблемы государственно-политической эволюции Англии в V–XI столетиях. При этом первостепенное внимание будет обращено на самый ранний этап общественного развития англосаксов, как наименее освещенный в специальной литературе.

Следует со всей определенностью подчеркнуть, что читателю история раннесредневековой Англии предлагается в том виде, в каком она представляется автору; другие, возможно, увидят ее иначе и будут иметь естественное право познакомить нас со своим вариантом этой истории. В то же время автор выражает исключительную признательность всем своим предшественникам в области изучения англосаксонской истории, как ныне здравствующим, так и ушедшим из жизни, а также многим коллегам по историческому факультету Воронежского Государственного Университета. Без их трудов, дружеского участия и заинтересованной поддержки его работа вряд ли была бы написана.

Во втором издании книги была учтена появившаяся за последнее время новая литература по истории раннесредневековой Англии; в текст внесены некоторые исправления и дополнения, а также приложения, отсутствовавшие в первом издании.