Анифа. Пленница степей (СИ)

Глава 13

Сладкое и острое возбуждение смешалось с горьким ощущением стыда в уже знакомом, но не менее витиеватом и чудном узоре, заставившим голову кружиться и наполнить разум странным и дурманящим сознание туманом. Анифа с легкостью сдержала бесполезные попытки оттолкнуть вождя, понимая, что это только раззадорит его, но никак не остановит и не образумит. Поэтому она, закрыв глаза и представив, что вокруг никого нет, просто отдалась своим чувствам. Это было просто, ведь смирение и покорность ненавистному степняку давно превратилось в часть ее натуры. И было готово заменить ее настоящую личность на поддельную, сотворенную ее же собственными руками.

Боль и разочарование придут позже, как и недовольство собой. А пока…

Пока она снова подчинялась сильной и разрушительной воле вождя, позорно сбегая в негу, полную порочной чувственности и удовольствия.

Жесткие и мозолистые ладони, что ласкали ее налившиеся от желания грудь, чувствительный живот и поясницу, очень быстро сделали ее влажной. И поэтому когда пальцы Шах-Рана коснулись ее лона, мужчина самодовольно ухмыльнулся — его рабыня была готова и плыла от возбуждения, как и он сам.

Переместив девушку таким образом, чтобы она оказалась верхом, вождь быстро ослабил завязки на штанах и освободил давно крепкую и горячую от вожделения плоть. И безошибочно ткнулся членом между распахнутыми бедрами в упругую и сочащуюся соками глубину, сжимающуюся и пульсирующую вокруг его члена сладостным кольцом.

Снова вскрикнув, Анифа что есть силы вцепилась ногтями в мужские плечи. А потом и вовсе прижалась обнаженной грудью прямо к лицу вождя, и тот, воспользовавшись этим, жадно вонзил зубы в ореол соска перед собой. Девушка взвизгнула:

— Больно!

Но Шах-Ран лишь утробно и глухо зарычал. И, крепко обхватив точеные женские бедра, стал бешено и яростно насаживать девушку на себя, приподнимая и снова опуская максимально низко, на всю свою длину. И при этом — жестко сжимая мягкую и податливую кожу своими сильными пальцами.

В какой-то момент, выглянув из-за плеча рабыни, мужчина неожиданно поймал взгляд какого-то караванщика. Торговец смотрел на них прямо и зачарованно, без капли стеснения или осуждения. А, поняв, что его застали за подглядыванием, не стушевался и не отвернулся. И даже криво улыбнулся.

Шах-Ран зло рыкнул и дернулся внутрь рабыни по-особенному сильно, вызвав у той очередной болезненный крик. Необоснованная на этот раз ревность гулко толкнулась в него, вызывая недоумение и ярость, но вместо того, чтобы остановиться, мужчина только увеличил темп своих рывков, добавляя к движениям бедер Анифы и собственные толчки, делая погружение своего члена в горячее нутро рваными, но глубокими и болезненными для девушки, но при этом задевая какие-то особые и уже хорошо знакомые ему точки внутри нее и приближая ту к заветному пику.

Кончила Анифа шумно и ярко, содрогаясь всем телом и задыхаясь. Крепко обхватив его голову руками, девушка всхлипывала и дергалась на мужчине, машинально продолжая двигаться вверх и вниз, обильно орошая своей влагой не только мужскую плоть, но и ткань штанов. Капельки пота на ее лбу и плечах красиво замерцали в отсветах костра, а ресницы затрепетали, словно бабочки, распахнулись и явили одурманенный и ошеломленный от полученного наслаждения глаза.

Хашим поймал этот момент и, не удержавшись, улыбнулся. Он стал свидетелем красивого зрелища, сочного и вкусного. Будет о чем рассказать по возвращению в родной город. А, может, он и не будет никому и ничего рассказать, предпочтя оставить сладкие воспоминания для единоличного пользования. Тем более, что его словам вряд ли кто-либо поверит. Ведь одно дело — видеть, и совсем другое — услышать и поверить на слово.

Торговец не удивился, когда вождь неожиданно поднялся на ноги и, крепко прижав к себе девушку, пошел прочь. Это его даже рассмешило, так как такой поступок был больше похож на бегство. Будто ребенок, Шах-Ран решил потешить свое эго и похвастаться своей игрушкой. Но, осознав чрезмерное и неприятное для него внимание к ней, пришел в ярость и даже не подумал, как это может выглядеть со стороны.

А выглядело это почти мило. И будь Хашим человеком иного склада или характера, такое демонстративное поведение вождя вызвало бы у него жалость.

Но нет. Торговец искренне восхищался силой и властностью Шах-Рана, его умом и самодостаточностью. А чувство собственничества всегда было отличительной чертой таких мужчин. И вряд ли это можно было назвать их слабостью.

Да и нельзя просто взять и отменить красоту и достоинство рабыни с экзотической внешностью. Такая девушка была одной на тысячу. Опыт профессионального торговца и человека с Востока подсказывал ему — Анифа была настоящим бриллиантом, которому нужна была лишь профессиональная огранка и достойная оправа, не больше. Она была настоящим воплощением женственности и чувственности, покорности и дерзости, сладости и непревзойденной нежности. Такие сильные мужчины, как Шах-Ран и Рикс, не тянутся к пустышке. На уровне инстинктов они чувствуют, что могут позволить себе расслабиться с ней и растворится в своих чувствах к ней. А все потому, что она достойна. И сильна своим духом. Она может выдержать и их мужественность и их силу, которые более слабых женщин может сломать и не позволить выстоять против слишком мощного напора.

Одним словом, редкая драгоценность.

В иных руках и при ином обращении эта девушка стала бы настоящей царицей и покорительницей сердец. И можно только догадываться, каким именно образом она попала в руки Шах-Рана. И какой будет ее дальнейшая судьба.