Аннигилятор

Она сжала телефон в руке.

— Вы ошиблись номером.

— Нет, девочка, — проговорил знакомый голос.

— У меня правильный номер. Ты меня помнишь?

Ее сердце заколотилось, старые, старые воспоминания нахлынули на нее.

«Такая красивая маленькая девочка.»

Она начала дрожать.

— Я убью твоего любовника, милая, — сказал ей злой голос. — Человек-тень умрет. Твой брат умрет. Я слишком долго позволял вам всем жить. А потом, когда с ним будет покончено, я заберу тебя себе, как делал это, когда ты была еще маленькой. Ты помнишь?

Желчь поднялась в ее желудке и подступила к горлу. Она проглотила ее, напомнив себе, что она больше не маленькая испуганная девочка, что она взрослая женщина, которая только что убила одного из своих демонов.

— Ошиблись номером, — сказала она, положив трубку. Она оглядела маленькое помещение, заметила, что некоторые люди смотрят в ее сторону, но не могла понять, опасно ли это. Людей было слишком много.

Ей нужно было выйти.

Расплатившись за нетронутый заказ, она выбежала из магазина и поймала такси, назвав ему название отеля.

Когда город пролетал мимо, она закрыла глаза, давая себе минутку передышки, прежде чем все снова обрушится на нее.

Глава 27

Лайла

Он ждал ее, когда она вошла в комнату, положив локти на колени и не сводя глаз с двери.

При взгляде на него, после того, как она заняла место, все, что она держала вместе, рухнуло.

Не успела она моргнуть, как он поднялся и оказался рядом с ней, его руки крепко обхватили ее, его грудь прижалась к ее лицу, и она вдыхала его, дрожа, дрожа, всхлипывая.

— Я так зла на тебя, — сказала она ему между приступами икоты.

— Я знаю, flamma, — тихо проговорил он, его слова звучали против ее волос. — Я знаю.

— И я злюсь, что твой план сработал — пробормотала она ему в грудь.

Он прижал мягкий поцелуй к ее голове, затем отстранился и прижал еще более мягкий поцелуй к ее губам.

— Я не жалею, что сделал то, что должен был сделать, чтобы мы были здесь.

— Ты вообще о чем-нибудь жалеешь? — спросила она, их глаза встретились.

— Я жалею, что тебе было больно.

Это было все. Но она не знала, почему удивилась. Она знала, кто он такой, как он действует, как работает его система. Каким-то образом, среди его крайностей и ее крайностей, они достигли равновесия — он брал от нее то, что она давала, а она брала от него то, что он давал. Она не могла этого забыть. Но она все еще злилась, и ей нужно было, чтобы он злился, чтобы хоть как-то выместить на себе этот гнев.

Она оттолкнула его, собираясь идти в душ, и заметила, что он следует за ней, его глаза с любопытством следят за ее меняющимися выражениями.

— Я сейчас слишком много чувствую, — сказала она ему, раздеваясь. — Так много, что мне кажется, что я взорвусь, не разобравшись ни в чем.

Он наклонил голову набок.

— Что ты чувствуешь?

Она зафиксировала их взгляд в отражении зеркала, провоцируя его.

— Представь, что я ухожу от тебя.

Она увидела, как напряглось его тело.

— Представь, что это последний раз, когда ты прикасаешься ко мне.

Его глаза пылали.

— Представь, что ты не можешь ничего сделать, чтобы остановить это. Подумай об этом и о том, как бы ты разозлилась. Ты бы вообще разозлился?

— Я не знаю, будет ли это злость, — мягко сказал он. — Но если это когда-нибудь случится, будет абсолютное уничтожение.

Она задрожала, ее руки вцепились в стойку. Ей нужно было что-то, что-то, чтобы успокоить торнадо внутри нее, но она не знала что, и смотрела на него, умоляя его понять и дать ей это.

Он подошел и встал позади нее, его глаза неотрывно смотрели на нее.

— Ты все еще доверяешь мне?

Со всем, что она чувствовала, со всем, что разворачивалось в течение последних нескольких часов, она смотрела на него.

Глупое гребаное сердце, она все еще доверяла ему.

Приняв ее молчание за ответ, он сделал шаг ближе, нависнув над ней.

— Все еще доверяешь мне?

Вопрос, заданный еще раз, лишь подсказал ей, что он хочет, чтобы ее ответ был озвучен.

— Да, — сказала она ему. Она сделала это. Несмотря ни на что, она сделала это. Мягкий поцелуй прижался к ее голове.

— Хорошая девочка.

Не успела она произнести и слова, как перегнулась через стойку, прижалась грудью к раковине, выпятила зад, а он удерживал ее одной рукой за шею.

Другой рукой он нежно погладил ее по щеке, мозоли на его руке гладили нежную кожу, прежде чем он шлепнул ее.

Она вскрикнула, ее сердце заколотилось, когда она посмотрела прямо в зеркало, ее глаза встретились с его глазами.

— Ты выпустишь все, что у тебя внутри, flamma, — приказал он ей, его голос был низким. — Каждый раз, когда моя рука будет опускаться, ты будешь отпускать все, за что держишься, и отдавать это мне. Поняла?

Ее подбородок задрожал.

— Да.

Его ладонь опустилась на другую щеку, сильнее, чем на первую. Она глубоко выдохнула и закрыла глаза, представляя, как отпускает себя. Она могла отпустить. Она может быть свободной. Она знала это, потому что у нее это уже было, и она может получить это снова. Прошлое больше не имело над ней власти.

Его рука снова опустилась, и она невольно вскрикнула.

— Я ненавижу тебя за то, что ты скрываешь от меня правду.

Он погладил ее по крестцу, а затем шлепнул ее прямо по бедру. Это было больно, но так приятно.

— Я не думаю, что мой брат захочет меня после того, как узнает. Это… не может быть.

Когда слова покинули ее, она начала плакать.

Он ничего не говорил, позволяя ей выплеснуть все наружу. Когда она немного успокоилась, он отшлепал ее снова, вызвав в ней новый прилив сил.

— Я не хочу возвращаться в жизнь Ксандера и разрушать ее.

И так продолжалось.

Снова и снова, пока каждый секрет и каждая мысль, за которые она держалась, не вырвались наружу, тяжесть бремени не покинула ее разум, и она не зарыдала, когда сломалась. После бесчисленных шлепков, пока ее задница не запылала, а разум не успокоился, она почувствовала, как он бережно поднял ее на руки и понес в спальню, прижимая к себе, пока она плакала ему в шею, выпуская все наружу, отпуская все, что ее сковывало, по крайней мере, на время.

Плача, в его объятиях, она потеряла сознание.

***

Проснувшись, она увидела, что он сидит с ноутбуком на столе и смотрит на экран в темноте комнаты, его лицо освещено светом монитора.

Повернувшись, она обернула простыню вокруг себя и подошла к нему.

— Иди сюда, — сказал он, раскрывая объятия и позволяя ей сесть к нему на колени, прижимая ее к себе, пока он поворачивал ее спиной к экрану и продолжал работать с какими-то цифрами.

Она моргнула, не понимая, на что она смотрит, но она позволила ему работать с этим, полуобернувшись к нему.

— Помнишь, я рассказывала тебе о своей подруге которая сбежала? — спросила она, чувствуя, как он все еще находится под ней.

— Да, — он подождал, пока она продолжит.

Она уставилась на экран, бездумно вспоминая.

— Человек, от которого она сбежала, держал меня при себе несколько лет. Он… он был первым.

Он был неподвижен, совершенно неподвижен, но продолжал молчать.

— Он позвонил мне сегодня вечером.

Его руки развернули ее на коленях, прежде чем она успела моргнуть, его дьявольские несовпадающие глаза пристально смотрели на нее.

— Кто?

Она покачала головой.

— Я не знаю его имени. Но он сказал… он угрожал убить тебя, убить моего брата. Он… сказал, что хочет снова оставить меня у себя.

Ее голос дрогнул на последних словах, и он крепче сжал ее челюсть.

— Этого не будет.

Два слова, произнесенные с такой жестокостью, что она почувствовала, как они проникают в ее кости.

— Он в Синдикате?

Она кивнула.

— Думаю, да. Он обратился ко мне по моему настоящему имени.

Он смотрел на нее долгую секунду.

— Тогда он будет в твоей власти.

Она больше никогда, никогда не хотела его видеть.

Даин поцеловал ее в шею и повернул лицом к монитору.

— Полное раскрытие — я нашёл твою подругу которая сбежала.

Лайла смотрела, как он открывает папку и нажимает на фотографию. На ней была изображена красивая девушка, ее глаза сияли от счастья, когда она улыбалась в камеру. Лайла моргнула, прикоснулась рукой к лицу на экране, вспоминая девушку, которая бросила ее. Но она была счастлива.

— Где она? — ее голос надломился, ее сердце было переполнено радостью за маленькую девочку, которая нашла для себя хорошую жизнь.

Долгая пауза в его ответе заставила ее повернуть шею.

— Она умерла. Лысый мужчина убил ее.

Ее рука опустилась с экрана, плечи опустились. Впервые после пожара она порадовалась, что он уже мертв, потому что ярость внутри нее снова захотела убить его. Черт.

— Ее удочерила одна семья, но изначально она была дочерью босса мафии Теневого порта. Информация накатилась на нее, когда он вывел на экран изображение Мораны, девушки в очках.

— Морана Виталио была заменена ею.

Появилась еще одна фотография, на которой была изображена Морана и мужчина, держащий ее на руках.

— Это твой брат, Тристан, — сказал он ей, давая ей впитать их изображения.

— Я видела их той ночью, ты знаешь, — прошептала она, ее глаза сканировали, пока другая фотография занимала свое место. — В ту ночь, когда я пыталась…

— Я знаю. Они были там той ночью по следу. Вот к чему я подключилась.

Фотография сменилась, на этот раз на ней был изображен молодой парень с парой.

Ее рот приоткрылся, глаза затуманились, когда она рассмотрела каждую деталь его взрослого лица. Он был прекрасен. Так прекрасен.

Она обхватила себя руками, когда фотографии сменились слайд-шоу из разных снимков, и Лайла приняла их все, сохраняя драгоценные изображения в памяти, ее сердце разрывалось от любви, потери и счастья за него.

Она зарылась лицом в твердое тело у себя за спиной, дыша ртом, чтобы сдержать поток эмоций внутри себя. Он не знал, что он дал ей, не знал, что он сделал для нее в течение шести лет, день за днем, ночь за ночью. Для человека, который говорил, что не чувствует, он вырастил мальчика и отправил его в свою семью, присматривал за ним издалека, а ее оберегал все это время. Он остался с ней, когда она была сломлена, и дал ей все инструменты, необходимые для того, чтобы она собрала все части. Он склеил эти части и целовал ее шрамы, делая ее своей, чего так сильно жаждало ее сердце.

Для мужчины, который говорил, что не чувствует, он чертовски сильно любил ее. Она повернулась к нему лицом, ее сердце было в ее глазах.

— Спасибо.

Он ничего не сказал, просто обнял ее, его глаза искали ее.

Она прижалась губами к его губам, и он овладел ею, целуя ее так, как она любила, так, как она требовала, владела и хранила.

И сидя в объятиях дьявола, которого она любила, не зная, что ждет ее в будущем, она почувствовала надежду. Она чувствовала безопасность.

Она чувствовала любовь.

Что бы ни ждало ее в будущем, с ним рядом она будет в порядке.

Они будут в порядке.

Глава 28

Человек-Тень

Человек-тень посмотрел на женщину, спящую на кровати.

Девушка, ворвавшаяся в его жизнь, светящаяся в темноте, вдохнувшая жизнь в его холодное, мертвое сердце.

Теперь женщина, которая каждый день преодолевала трудности и выходила на свет с другой стороны, имея внутри себя столько жизни, что он удивлялся, как одно существо может ее вместить. Именно эта жизнь зацепила его, жизненная сила, которая питала его пустоту, абсолют его бездны.

Однажды она сказала ему, что для нее любовь — это список всего, и она подходила ему под все категории, кроме одной.

Он никогда, ни разу не ставил благо другого человека выше своих собственных эгоистичных потребностей и никогда не думал, что сможет это сделать. Но, как ни странно, когда он смотрел, как она спит, зная о демонах, с которыми она боролась, и о трещинах, которые она насчитала в себе, он чувствовал побуждение закрыть эти трещины и заделать их, пока она снова не встанет на путь исцеления, как раньше. Он видел, как хорошо у нее получалось, когда она сосредотачивалась на себе, когда внешние силы не тянули ее, и он хотел, чтобы она снова нашла к этому путь.

И он знал, что то, что ей нужно для исцеления, не совпадает с его желанием — держать ее при себе и не делиться даже частью ее с миром.

Он провел большим пальцем по ее рту, и ее губы разошлись во сне.

Он задавался вопросом, будет ли когда-нибудь положен конец этой одержимости, этой глубокой, темной потребности, которая дышала в нем с биением ее сердца. В течение шести лет она только увеличивалась, пока не поглотила каждую его частичку, и он задавался вопросом, осталось ли в нем еще что-то, что можно поглотить. Удивительно, как эта крошечная девочка, которая никогда не попадала ни в чьи поля зрения, оказалась в объятиях смерти.

Вздохнув, он открыл планшет и открыл поток сообщений, которые он отправил Моране, меняя IP-адреса, чтобы она покопалась в них. Учитывая ее навыки, она, вероятно, взломает его за два дня, отследит файл, который он ждал, и выйдет на связь.

Еще два дня он будет иметь свою flamma только для себя, прежде чем ее прошлое постучится, и ее брат наконец найдет ее. Он ненавидел Тристана Кейна только за это. Но он терпел его, позволял ему иметь свое место в ее жизни, хотя бы ради нее. Потому что это сделало бы ее целостной, исцелило бы ее, познав и эту любовь.

— Даин?

Мягкий, потрескивающий голос вернул его взгляд к единственному существу, которое имело для него значение, сладкое послевкусие ее голоса на его языке.

— Иди в постель, — проворчала она, все еще полусонная, и, черт возьми, если бы не усилилось сжатие в его груди. Когда-то он стоял на холодных улицах, ища тепла, пока мороз не заморозил его сердце. Даже после того, как он построил себе самый теплый дом, холод так и не ушел. Только после нее, только после того, как единственный человек, который заботился о нем, заботился о том, что он не спит, заботился о том, что ему не тепло.

По ее мягкой просьбе он снова забрался на бок и почувствовал, как она обхватила его, без колебаний прижалась к его телу, вжалась в его бок, уткнулась лицом в его шею. Она прикасалась к нему так, словно он не был отвращением для человечества, словно он имел значение, всегда имел. Поначалу это удивило его, то, как свободно она дарила ему свои прикосновения, и он не знал, как реагировать, пока не начал прислушиваться к какому-то глубоко укоренившемуся инстинкту, который точно знал, как реагировать на эту женщину.

Прислушавшись к тому же инстинкту, он обхватил ее рукой, прижимая к себе.

— Даин?

Черт, ее голос все еще заставлял его тело вибрировать от ощущений.

— Я люблю тебя.

Он закрыл глаза на долю секунды при этих словах, теснота в его груди двигалась, накатывала, пока не стала такой тяжелой, что он не мог дышать. Только на долю секунды, прежде чем он повернулся и взглянул на женщину, ради которой он готов разрушить все, увидел ее мягкое лицо, прекрасную улыбку и сонные глаза.

Он не был верующим, но она была его чудом.

Он не знал, было ли то, что происходило внутри него, когда она была с ним, любовью. Ему казалось неправильным говорить это. Любовь была светлой, любовь была прекрасной, любовь была чистой. То, что он чувствовал, было темным, навязчивым, ненормальным и абсолютно собственническим.

Он готов был убить за нее, как делал это всегда, и умереть за нее, если понадобится. Он убил бы ее демонов и дал бы ей меч, чтобы убить их, если бы она захотела. Он будет держать ее рядом и защищать от всего, что захочет омрачить ее существо.

Она завершала те его части, которые были неровными и сырыми, вписываясь в них с мягкостью и текучестью, успокаивая какого-то скрытого зверя внутри него.

Там, где она любила его всем своим светом, он владел ею всеми своими тенями.

Вот почему она была его.

И пока он готовился к тем двум дням, которые у него были до того, как их мир изменится, он обнимал ее, зная, что, несмотря ни на что, он никогда, никогда не отпустит ее.

А если кто-то попытается… это будет конец.

КОНЕЦ