ANTICASUAL. Уволена, блин

7. Еще пять дней, и ресторан наш

Переговоры близятся к концу, скоро этот маленький уютный ресторанчик будет нашим. Я уже его люблю. У меня ладошки чешутся от нетерпения.

Леха-партнер с Олегом уже познакомился, я с партнером Олега еще нет, но он, по словам Олега же, в курсе всего. Он все время за границей, вернется через неделю. «Он тебе понравится», — обещает Олег.

Нам нужно с ними дружить, так как помещение у них в собственности и мы его будем арендовать.

Все условия, документы, нюансы согласованы, в среду Олег в очередной китайский раз улетает. Вернется в субботу. Мы договорились, что в воскресенье знакомимся с партнером, а в понедельник подписываем все документы, оформляем договора, покупаем фирму путем смены учредителей, даем задаток, начинаем аудит и т. д.

Мы все — я, партнер, друзья, сотрудники не дышим и держим пальчики крестиками. Катя — будущий арт-директор, и не только, прыгает от радости и продолжает придумывать всякие смешные штуки для привлечения и увеселения гостей. Еще пять дней, и он наш.

Я продолжаю заниматься подготовкой, на сердце немного тревожно, почему — не знаю. Нет объяснений. Наверное, просто волнуюсь. Я три месяца к этому шла, а ощущение такое, как будто три года.

В воскресенье Олег несколько раз переносит встречу, в конце концов я, перенервничав, приезжаю в ресторан, уже вечером.

— Ну, — говорю, — где, наконец, наш долгожданный партнер?

— Наташ, вы знаете, мы решили все оставить как есть.

— В смысле?

— Решили не продавать ресторан.

С ответом я не нахожусь. У меня две главные задачи сейчас: а) не заплакать и б) не дать ему по морде.

Справляюсь с ними процентов на тридцать — слезы все-таки навернулись на глаза.

Я загоняю их обратно.

— Что, — говорю, — причиной?

— Ну, простая математика. Мы посчитали и решили не продавать.

— А раньше вы не могли посчитать?

— Ну что я могу сказать? Решение принято, извините. Это точно.

Разговаривать больше не о чем. Я героически рассчитываюсь за чай. Все бармены и официантки уверены, что я чайный фанат, мне наливают его сразу, как только я захожу в ресторан.

Довольно уверенно выхожу на воздух, сажусь в машину и начинаю реветь. Звонит Нелли и приказывает оставаться на месте. Через пять минут они с Гошей у меня в машине. Я реву долго, они ждут, пока я закончу, после чего везут меня ужинать.

Поздно вечером звоню Кате, она много души и сил вложила в это дело, сидит, ждет моего звонка, волнуется. Даже говорить не хочется.

Лехе-партнеру не звоню. Не хочу выплескивать на него все свои эмоции. На девочек можно, они поймут, на то они и девочки, а на него не стоит. Завтра успокоюсь, позвоню.

Только к середине следующего дня я смогла более-менее восстановить способность к мышлению.

Можно, конечно, предложить Олегу новые условия, но интуиция подсказывает мне, что делать этого не стоит. Да и без интуиции, логически рассуждая, — разве можно вступать в деловые отношения с человеком, который себя так зарекомендовал?

Пытаюсь докопаться до причин, но бросаю это занятие по причине неконструктивности. Фиг с ним. Некогда мне о нем думать, надо искать новые возможности, а то банально сдохну от голода в расцвете лет.

С Димкой тоже не клеится. Видимо, пора заканчивать этот бред. Я опять начинаю думать, что же со мной не так. Надо бы мне научиться думать так, как все нормальные женщины думают. «Все мужики — козлы». Ну, на худой конец, могу же я подумать что-то типа «не мой».

Вместо этого начинаю придумывать всякую чушь про себя лично.

Мне все мои любимые мужчины кажутся просто идеальными. Даже Саша. Я привязываюсь к человеку сразу и накрепко. И отсутствие его внимания переношу болезненно.

А когда я с ним расстаюсь, мне кажется, что я теряю просто ангела небесного. И что такого замечательного больше на свете нет. А раз он такой хороший, а мы при этом расстаемся, значит, это со мной что-то не так.

И еще мне кажется, в моем сердце навсегда остался кусочек любви к тем мужчинам, которых я по-настоящему любила.

Мне жизненно необходимо кому-то принадлежать. Надо написать объявление «отдамся в хорошие руки». Самое смешное, что как только хорошие руки найдутся, так сразу станет скучно. Необходимы накал, страсть и переживания, чтобы периодически все было ужасно и приступы счастья сменялись душевными муками. И наоборот, естественно. Поэтому по определению не видать мне хорошего парня.

Где бы мне такого же идиота найти?

Я обладаю странным свойством — выбирать из всех вариантов самый-самый. Однажды, лет пять назад, я приняла решение, что я плохо вижу, и пошла в большой очковый магазин. Там я перемерила примерно 40–45 пар очков. Выбрала те, которые на моем кругленьком лице наиболее прилично смотрятся, спросила цену и упала в моральный обморок. Они оказались самыми дорогими в этом недешевом магазине. Дорогими до неприличия. А другие не подходили. Никак. Кроме шуток. С тех пор зрение у меня нормальное.

Этот случай весьма отчетливо отражает мою жизнь.

Работа у меня была самая благородная, болезнь самая ужасная, машина самая быстрая, любовь самая несчастная, ну и т. д. Я — особый случай. Как ни странно, все окружающие это признают и позволяют мне делать то, что другим делать недопустимо. Это происходит автоматически, без дополнительных усилий с моей стороны. Как у Симоны с ее сексуальностью, особенность — это контекст, в котором я живу. Мой способ выживания. Возможность получать дивиденды в виде восхищения и уважения некоторых окружающих меня людей. Я слишком поздно поняла, что это острые проявления комплекса неполноценности. Вошло в привычку. Я всю жизнь скрываю свою слабость и обыкновенность за яркими внешними атрибутами и уверенным поведением. И вдруг начали происходить какие-то изменения.

Неудачи сформировали во мне новое видение моего бизнеса. Пропали амбиции и гигантомания, мне уже не хочется открывать с нуля большой шумный ресторан, с точностью до наоборот хочу готовый, маленький и относительно спокойный.

Я неожиданно стала стесняться всех и каждого, почти перестала любить, когда меня хвалят, и порой даже готова горячо доказывать, что это не моя заслуга — то, за что хвалят.

Интересный факт. Раньше я жила в отличной квартире с евроремонтом, на Ботанической улице, окна мои выходили на огромный ботанический сад. Сейчас я живу в Ботаническом переулке, в обычной скромной квартире, мои окна выходят на маленький, старый ботанический сад. Неизменно одно — соловьи поют для меня каждое утро.

Я, кстати, разработала теорию. По проявлениям людей-инопланетян можно определить погодные условия, социальный климат и другие характерные особенности, присущие его родной планете.

На моей несчастной родине вечно идут кислотные дожди и магнитные бури.

Это закалило мой характер, я способна к выживанию в самых трудных условиях. А вот цветочков, радуги и других потрясающе нежных в своей красоте вещей на ней не водится. А может, в связи с тем, что там все постоянно заняты борьбой за выживание, их просто никто не замечает.

Как жаль. Земляне — потрясающие люди. Они научили меня таким понятиям, как нежность, хрупкость, очарование. Слабость и уязвимость, в конце концов. Выяснилось, что у меня, как, видимо, и у всех моих земляков, внутри огромные запасы чувств, отвечающих за эти понятия. Вот откуда, наверное, мои нецелостность и метания. Чувств в избытке, а как выразить, понятия не имею. А поскольку родители мне на земле достались тоже суровые, то умения эти не заложены не в фило-, не в онтогенезе. Я терпеливо и кропотливо учусь этому последние несколько лет, совершая тонны ошибок, обдирая локти, коленки и сердца — свое и других людей и обливаясь по ночам слезами от боли. Нелегко проходит обучение, все-таки я уже взрослая, сложившаяся личность. Я боюсь быть слабой, боюсь не выжить, погибнуть.

И все же, несмотря на боль и страх, я рада, что открыла для себя этот тонкий мир, с его дурацкими радугами, водяными дождиками, цветами.

Любить-то я и раньше умела, но в основном в форме страсти. Генотип обязывает. Теперь учусь любить нежно и терпеливо.

Димка тоже нездешний. Это видно с первого взгляда, просто бросается в глаза. Но он как раз из тех, кто не только не хочет этого признавать, но не желает даже и слышать ничего на эту тему.

Этот отчаянный человек сопротивляется абсолютно всему. Словам, которые слушает, но не слышит, стулу, на котором сидит, воздуху, которым дышит.

Он совсем дезориентирован в этой жизни. Кажется, еще немного — и он сдастся, опустит руки.

Малыш отчаянно старается держать фасад, делать вид, что с ним все хорошо, что он просто нормальный земной парень.

Мне кажется, что это отнимает у него почти все силы. К тому же никого, кроме самого себя, он не обманывает. За железобетонным фасадом отчетливо проступают черты маленького, несчастного, безумно трогательного и страшно уставшего от обоюдного непонимания гуманоида.

Земляне, конечно же, по-своему это все понимают, но тоже отнюдь не так, как бы ему хотелось. Для них он просто закомплексованный человек, весьма добрый и уязвимый внутри и страшно дискомфортный и эгоистичный снаружи. Поэтому многие из них избегают общаться с ним.

Бедный мальчик. Мы, андроиды, в большинстве своем его любим и терпим его выкрутасы. Очень хотелось бы ему помочь, но это, к сожалению, невозможно. Ему, для того чтобы относительно успешно жить, получая удовольствие, и перестать сжигать себя изнутри, всего-то и нужно, что набраться смелости и признать несколько неизбежных и, может быть, не самых удобных фактов своей жизни.

И никто никогда за него этого сделать не сможет.

Каждый развлекается по-своему. Димка пьет, я — то мир спасаю, то ресторан открываю. Невелика по большому счету разница. Выхлоп примерно одинаковый, кому чем заняться — вопрос предпочтений.

Кстати, из моих записей у вас могло сложиться впечатление, что на Земле инопланетян столько же, сколько людей. Это не так.

Конечно же, нас намного-намного-намного меньше. Их просто в моем окружении много. Нас подсознательно притягивает друг к другу. Это не имеет ничего общего с явлением под названием диаспора, землячество, которые образуют между собой люди разных национальностей. Они не просто общаются, они родные друг другу, заботятся о чистоте нации и помогают выжить на чужбине.

Мы же даже почти никогда не разговариваем о своем происхождении. Это не имеет особого смысла и в большинстве случаев лишнее. Да и вряд ли мы чем-то можем помочь друг другу.

Мы все слишком разные, поэтому каждый из нас по-своему одинок. Если только он не нашел свою настоящую половинку.

Только не подумайте, что это делает нас несчастными. Соотношение несчастных и счастливых среди нас примерно такое же, как и у землян. Как будто бы боль или одиночество являются поводом для недовольства жизнью! Отнюдь. Я свою боль и страдания люблю точно так же, как и радость и любовь. А как же! Кусочек жизни. Без них она была бы пресной и неполноценной, как монетка со стершимся аверсом. Или реверсом. Неплатежеспособна.