Арена: Уровень первый

Глава 2

Я не знаю сколько времени прошло с тех пор, как меня вырубили. Когда я очнулся, то мои руки были связаны за спиной, а на голове был надет мешок из плотной ткани. На столько плотной, что порой даже дышать было трудно, а увидеть что-то через него вообще не представлялось возможным. Я слышал, как лязгают цепи. Такие же цепи, как были на моих оковах. Меня куда-то повели, и я машинально поддался этому движению. Что это за игра такая, где тебя не восхваляют, как звезду, а унижают, как раба?

Я не верю, что это все реально. Да, мне сказали, что нас будут покупать на рынке какие-то ланисты, чтобы сделать из нас гладиаторов, но я рассчитывал, что деньги за покупку останутся мне, что за нас будут торговаться баснословными суммами, что… Идиотские размышления. Кому такие, как мы вообще нужны? Мы, идущие на смерть ради денег и славы, будто представляем ценность больше, чем пару медяков за кило протухшего гладиаторского мяса…

Когда с меня сорвали мешок, то я увидел, что было раннее утро. Всех пленных вместе со мной было около двадцати. Нас вели меж рядов каких-то полулежанок, которые были выстроены перед подиумом или сценой.

Нас завели на этот подиум, переставляя одного за другим, выставляя вперед существ пониже, а далее по росту до задних рядов. Будто в детском лагере выстраивают, чтобы песни горланить.

— Еще будут? — спросил тот, что нас расставлял.

Я узнал его. За долю секунды я смог увидеть лицо того человека, в чьих руках находилась летящая деревяшка в мою физиономию. Надо поквитаться и тоже ему глаз разукрасить.

— Нет. На сегодня это все, что есть, — еще один мужчина, в похожей одежде вышел из-за подиума. Там какое-то помещение, из которого жутко несло дерьмом и мочой.

Я завертел головой, осматривая товарищей по несчастью и видел их непонимающие выражения лиц. Видимо, не только для меня это развитие событий было неожиданностью.

— Мужик, скажи, а что здесь происходит? Где эти ваши ланисты, которые должны расчехлять свои кошелечки перед нами?

Он ничего не ответил. Лишь рассмеялся во все горло и отошел в сторону.

Я задал вопрос, который витал в воздухе и был у каждого закованного в цепи существа. Они все ждали ответ и удивились смеху этого грубияна.

— Слышь, мудила, я к тебе обращаюсь, — я понимал, что передо мной типичный представитель быдла обыкновенного, поэтому разговаривать с ним нужно на его языке. — Что здесь происходит? Мы выбрали расы, классы, подклассы, нам выдали броню и оружие. Просто так что ли? Где наши тренировочные арены, на которых из нас будут делать чемпионов?

— Ты дебил? — мужик явно был озадачен моих спичем. — Ты и каждый из этих безмозглых тварей, — он провел пальцем по всем закованным, — подписали договор с распорядителями игр. Вы продали свои души за новые тела. Вы здесь никто и звать вас никак.

— Мы подписывали договор для сражения на арене! — неужели кто-то кроме меня заговорил. Вот и у орка, что стоял рядом со мной голос прорезался.

— Читать договор лучше надо было, — мужик снова рассмеялся. — Не скажу, где именно, но, по-моему, в предпоследней главе, был пункт, что вы становитесь безвольными слугами работорговцев до тех пор, пока вас не купят. А когда вас купят, то вы становитесь безвольными слугами того, кто вас купил.

— Как это безвольными… — донесся поникший женский голос ящера.

— А так этого, дебилы! — казалось, что мужчина наслаждается тем, что, рассказывая нам правду, мы страдаем. — Вас могут избить, ранить, убить, изнасиловать, да вообще что угодно с вами сделать, и никто не будет за это наказан. Вы просто куклы, которыми мы здесь играем. И строим на этом денежный бизнес.

Такого я не ожидал. Неужели это и правда было прописано в договоре? И что, никто из двадцати присутствующих здесь существ не прочитал договор полностью? Боже, что за невезение…

— А деньги? — вдруг спросил я. — Я точно помню, что в договоре был пункт про деньги. Что никто не может забрать все заработанное нами.

— Это правда, — подтвердил мужчина. — Этот пункт остается непоколебимым. Даже больше – распорядители игр очень следят за вашими финансами и считают все заработанное и потраченное вами до последнего медяка.

То есть души они наши забрали, а деньги не забирают? А что им мешает это сделать? Бред какой-то.

— Это какой-то фарс! — вскрикнул я. — Я не намерен это терпеть. Я сейчас вернусь туда, где проснулся и потребую перечитать договор.

Я вышел из строя и направился к выходу. Все закованные существа смотрели на меня с интересом. Они остались стоять на месте, но видно было, что уже готовы идти за мной. Они ждали исхода моей истерики.

— Эй! Куда собрался, красивый? Тебе еще лицо подправить?

Мужчина подбежал ко мне, но я был готов к этому. Я со всей силы ударил его коленом в живот. Мужчина захрипел и упал на колени. Тогда подбежал второй с палицей в руках. Руки у меня были в оковах, соединенные цепью, но я все же мог ими двигать. Мужчина с замаха хотел меня ударить, но я вытянул руки и отбил его удар натянутой между рук цепью. Я попытался ударить его ногой, но я забыл, что я не в своем родном теле, а силы и растяжки в этом теле гораздо меньше. Я просто позорно упал на землю. Мужчины воспользовались таким случаем и подбежали ко мне, запинывая меня ногами. Я продержался не долго и снова отключился.

Моя голова не была чем-то необыкновенным или избранным, но она явно не была создана для того, чтобы по ней постоянно били. Звон в ушах стоял такой, будто я оказался на территории храма в пасхальное утро. В глазах все расплывалось, голова кружилась. Это тело было настолько слабым, что я не мог выдержать и двух крепких ударов. Его придется хорошенько так натренировать. При условии, что я доберусь все-таки до тренировочной площадки.

Я с трудом отрыл глаза. Вокруг было темно. Я сразу почувствовал тот самый запах дерьма и мочи, что исходил из помещения за подиумом. Здесь они, видимо, держат своих рабов до начала торгов. Если прислушаться, то можно было услышать шум снаружи. Народу набежало много. Страшно даже представить, что это будет за цирк уродов, когда нас выведут на подиум и будут продавать зажравшимся богатеям по цене спидозной шлюхи.

— Живой? — спросил орк, что сидел рядом со мной.

— Такое ощущение, что я попал в ад, поэтому мой ответ больше нет, чем да.

— Куда попал? — орк явно не понимал, о чем я говорю.

— Не бери в голову, — я усмехнулся. — Я возьму за нас обоих.

Я рассмеялся, но боль в голове заставила перестать шевелить ею. Орк поддержал смехом. Это хорошее начало – заведение первого знакомства.

— Лихо ты выступил против них. Борец с системой?

— Что-то вроде того, — я протянул ему руку для рукопожатия. — Меня Виктор зовут.

— Гордон, — орк ответил на рукопожатие. Хоть что-то в наших мирах сошлось.

— Ты был орком и раньше?

— Да, решил не менять себя.

— Я тоже, — я кивнул, после чего решил осмотреться. — Что произошло после того, как я прилег отдохнуть?

— Ничего особенного. Нас всех завели в этот нужник и сказали сидеть молча, а то усыпят также, как и тебя. Вот мы и сидим. Кстати, о твоем уставшем лице, я забыл, что я целитель же. Дайка я… — Гордон поднял руку и протянул ее ко мне.

Я почувствовал неистовое блаженство. Боль, звон, шум, все ушло. Я снова себя ощущал здоровым.

— Спасибо, — сказал я на выдохе.

— Да не за что, — Гордон улыбнулся. — Повезло, что ничего не сломали. Мое заклятие может убрать только легкие ссадины.

Я снова посмотрел на остальных в комнате существ. Некоторые были запуганы, некоторые спокойны, а остальные были злы. Злы на то, что им приходится терпеть все эти унижения. Скорее всего в своем мире они были важными людьми и не привыкли, чтобы с ними обращались, как со скотом.

— Что будет дальше, знаешь?

— Знаю, — Гордон кивнул. — Нам рассказали. Слышишь голоса на улице? Это богатые граждане Столицы собираются на торги. Среди них есть ланисты или их представители, которые и должны нас купить.

— Кто такие ланисты?

— Что? — Гордон был удивлен услышать этот вопрос. — Ты не знаешь, кто такие ланисты? А что такое лудус ты знаешь?

— Нет, не знаю.

— Ладно, — Гордон рассмеялся. — Видимо, я прочитал договор чуть дальше, чем ты. Лудус — это дом, где живет ланиста, совмещенный с тренировочной площадкой для гладиаторов. На верхних этажах живет ланиста, а на нижних гладиаторы. Внутренний двор в лудусе это и есть тренировочная площадка, поэтому выход в него есть только с первого этажа, где живут гладиаторы. Для ланисты и его гостей существует отдельный вход в лудус. А сам ланиста, это человек, что отвечает за содержание гладиаторов. Это их хозяин. Вообще ланиста это профессия. Но здесь это больше призвание, при чем передающееся от отца к сыну. Или к дочери.

— Другими словами, ланиста этот богатей, который нас купит, а лудус, это то место, откуда нас иногда будут отвозить на арену? Звучит интересно, но грустно.

— Еще грустнее узнать, что в Столице около сорока лудусов и только с десяток наберется достойных, где с гладиаторами обращают подобающе, а не как в остальных, где их жизнь превращают в зверинец, чтобы они всегда были злые и голодные.

— А это ты откуда знаешь?

— Перекинулся парой словечек со слугой, который иногда приходит проверить нас.

— Проверить?

— Ну да. Он сказал, что до торгов обычно часть рабов не доживает. Не выдерживают условия. Он несколько раз подходил к тебе, думая, что ты умер, но ты начинал храпеть.

Я слегка улыбнулся. Не мог позволить себе большего. Я ведь надеялся совершенно на другое. В Митгарде все только и говорят о Столице, как о высшем уровне цивилизованности и просвещения. Говорят, что здесь все живут во взаимоуважении и достатке, что здесь нет места злобе и зависти. У Столицы явно прекрасный маркетолог. Он же, наверное, создавал и договор, который никто так и не осилил до конца.

Не такого я ждал. Не цепей и оков, не скотского отношения, не рабской жизни в конце концов. Быть гладиатором это же привилегия, а не наказание. Как гладиатор может быть рабом? Неужели столько зарабатывая, никто не может купить себе свободу? Я помню, что был такой пункт в договоре, что за определенную сумму любой желающий может покинуть игры и вернуться в свой мир в свое тело. Слишком много вопросов для того, кому задавать их нельзя.

А может всем вообще плевать на этот договор? Может им прикрываются лишь для того, чтобы мы ему следовали? Ведь о многих правилах, о которых говорят местные никто из закованных и не слышал даже. Может поэтому они были так удивлены? Договор договором, но нужно либо выбираться отсюда, либо самому создавать свой авторитет, чтобы никто не считал его безвольным рабом. Главное при этом остаться живым.

Час икс настал. Любитель забивать рабов ногами пришел к нам в общий сортир, в котором нас держали и приказал всем выходить. Конечно же, второй мужчина с палицей всех подпинывал с другого конца комнаты. Я видел, как у некоторых закованных затекли ноги, и они не могли идти. Их просто забивали. Я слышал, как один из этих надсмотрщиков сказал, что таких слабых все равно никто не купит, поэтому их не жалко. Их игра закончилась так и не начавшись.

Я вышел на улицу и горячие солнечные лучи сперва ударили по глазам, потом по всему телу. Было жарко. Очень жарко. Но постоять и привыкнуть к местной погоде нам не дали и погнали сразу на подиум. Нас выставили всех по росту, чтобы каждого могли разглядеть. Я обратил внимание, что принцип построения все же был еще один, кроме роста. В ряд стояли рабы одной расы, поэтому получилось восемь рядов. Сколько было строев я не видел. Да и не пытался увидеть.

Напротив нас на полулежанках распластались богатеи. В тени, окруженные своими слугами, они пили, ели фрукты и смеялись. Я не слышал их шуток, но смею подумать, что они были либо тупыми, либо высокомерными. От одного их смеха мне хотелось каждому сломать челюсть. Мерзкие богатеи, которые физически находились ниже нас, но все равно смотрели свысока.

На подиум перед нами вышел еще один мужчина. Я его раньше не видел. Те двое с палицами стояли по краям. Охранники. Мелкие сошки, а строили из себя важных писек.

— Приветствую вас всех, добрые господа Столицы! Я, ваш покорный слуга Мерес, смею представить новую партию рабов, только что выкованных из затвердевшего эфира. Крепкие, сильные, выносливые! В самый раз, чтобы сражаться на арене!

— Или работать в поле! — выкрикнул один из богатеев, и все остальные поддержали его смехом.

— Это уже вам решать, господа, — Мерес хихикнул. Гребанный торгаш. Видимо, он главный, кто похищает вновь прибывших для игры гладиаторов и продает их здесь. Хороший бизнес, когда товар не нужно покупать.

Торги начались. Богатеи обсуждали между собой кого купить, тыкали в нас пальцами и выкрикивали разные суммы. Все, как на аукционе, только товар — это мы. Все бы ничего, я даже уже свыкся со своим положением, но я услышал нечто странное — будто некоторые из богатеев покупают нас не для арены, а для личных утех, работы на их предприятиях или вообще просто в качестве слуг.

— Какого х…

— Я тоже удивлен, — вдруг я услышал шепот Гордона. — Я думал, что это все ланисты или их спонсоры, но что-то тут ареной и не пахнет.

В какой-то момент, пока я пытался понять, что здесь вообще происходит, один из богатеев указал на меня и предложил цену в двадцать вуанов.

— Кто-нибудь предложит больше? — спросил у толпы Мерес.

— Он же человек, — мерзкий картавый голос у этого богатея, который хихикал, будто задыхается. — Кто за него предложит больше? Двадцать вуанов это их предел.

Вот тогда я был в ступоре. Все богатеи, что здесь сидели были людьми. Ну как минимум выглядели они точно также. Или количество вуан в кармане делает тебя уже не человеком, а богом или просто возвышенным существом?

— Могу предложить тридцать вуан, — сказал другой богатей. Его тембр голоса был весьма суровым, будто он из другого теста сделан, нежели картавый.

— Зачем он тебе, Слинт? Ты его на арену выпустишь что ли? — картавый все хихикал.

— На арену? Нет, конечно. У меня поля пшеницы и винограда есть за моим лудусом, туда его отдам работать.

— Сам там работай, кучерявый, — я не выдержал и выкрикнул из строя.

На минуту среди богатеев была мертвая тишина, после все они разразились диким смехом.

— Я договор подписывал не для того, чтобы на ваших полях горбатиться, а чтобы на арене выступать, — я думал, что в этот момент выгляжу достойно, отстаивая свои права, но все во мне видели лишь клоуна. Ненавижу клоунов.

— Внимательнее нужно было читать договор, дорогуша, — выдавил сквозь смех картавый. — По-вашему же договору, в пункте сто пятьдесят восьмом вы соглашаетесь с со всеми законами Столицы. А в столице есть такой закон, что любой житель другого мира империи может быть порабощен. А также в сто восемьдесят девятом пункте написано, что вы согласны на иные способы заработка, помимо арены.

Я снова был в ступоре. Я молчал, словно мне рот залили раскаленным воском. Они что, на ходу придумывают эти пункты в договоре? Как это возможно, что, подписывая договор с распорядителями игр ты оказываешься не на арене, где почет и слава, а на пшеничном поле, где жалость и уныние?!

— Я пришел сюда на арену, — выдавил я из себя. — И буду сражаться на ней…

— Он меня утомил, — картавый замахал возле своего лица веером или чем-то похожим на него. — Он веселый, но невыносимо душный.

Мерес кивнул одному из своих охранников и тот подошел ко мне, вывел меня из строя и со всего маху ударил своей палицей мне в живот. Такой удар я не выдержал и мигом оказался на коленях, задыхаясь и жадно глотая воздух.

— И запомни, раб, я тебя покупаю за тридцать вуан, чтобы ты сдох, работая в моем поле. А если не будешь слушаться, то мои люди годами тебя будут пытать, пока ты не сдашься и не пойдешь работать. Я сделаю все, чтобы мои вложения в тебя окупились с лихвой.

Я корчился от боли, все еще валясь на коленях. Подняв глаза, я увидел мерзкую ухмылку Слинта, который уже готовил свои тридцать вуан. Я не для того проделал весь этот путь, чтобы сдохнуть в рабстве у такого говноеда. Я попытался встать, чтобы дать отпор и либо меня сегодня купит нормальный ланиста, который отправит на арену, либо сдохну в попытке и заберу кучерявого и картавого с собой. Я уже начал поднимать руку для заклинания, как увидел другого человека, который поднял руку.

— Пятьдесят вуан! — крикнул он.

— Что? — Мерес не сразу увидел того человека.

Он подошел поближе, чтобы его увидели. Невысокий, коротко стриженный, одетый не в белую тогу, как все здесь лежащие, а в какие-то темно-зеленые и немного серые лохмотья. На его правой ноге было что-то типа гипса, только у него эта штука была, кажется, деревянной. Он довольно сильно хромал.

— Руша, — протяжно вымолвил Слинт, когда увидел, наконец, кто это подал голос. — Ларк решил отпустить своего цепного пса погулять, но тот пришел разбрасываться хозяйскими деньгами?

— Господин Полоний, мне лестно, что вы заботитесь о благосостоянии моего господина, но после последних игр, на которых не выиграл ни один ваш гладиатор, а в финале шестого уровня ваш гладиатор вообще сдался после двух ударов, мой господин весьма хорошо заработал. Он вообще много работает, поэтому у него нет времени нежиться в жарких лучах солнца, попивая вино, именно поэтому его сегодня пригласила госпожа Инна к себе. А вас она тоже пригласила? Нет? Какая жалость. Держу пари, что когда-нибудь кто-нибудь из распорядителей игр и вас пригласит к себе. Но это только в том случае, если мой господин не займется пшеницей или вином.

Я видел, как с каждым словом Руши на лице и шее Слинта набухали вены. Его лицо становилось красным от злости. Он дрожал, сжимая зубы так сильно, что все его кудряшки на голове дрожали, как листья деревьев на ветру.

— Шестьдесят вуан, — выдавил из себя Слинт.

— Мой господин скоро вернется в лудус, поэтому мне тоже пора возвращаться, — Руша пожал плечами.

— Беги, беги, пока хозяин не приказал припасть к ноге, — Слинт начал выдыхать, ведь он решил, что обыграл Рушу.

— Восемьсот вуан, — ответил Руша.

Все на рынке ахнули. Толпа начала перешептываться, обсуждая подобную смелость. Руша старательно выжидал паузу, чтобы насладиться моментом. Он смотрел на Слинта, ожидая его реакцию, но кучерявый только рассмеялся.

— Вот, что бывает, когда рабу доверяют деньги.

— Восемьсот? — переспросил Мерес.

— Да, восемьсот, за весь ряд, в котором находился этот человек.

— Продано! — закричал Мерес, не дожидаясь тех, кто предложит больше. Потому что больше никто не предложит.

Лицо Слинта резко поменялось, особенно в тот момент, когда Руша достал кошель и кинул его Мересу.

— Достопочтенный господин Слинт, взгляните на тех торговцев собаками. Купите себе одну, чтобы вернуться с торгов не с пустыми руками. Если денег, конечно, хватит.

Руша улыбнулся и ушел с рынка. Нас восьмерых повели за ним на выход.