Ариэль. Другая история русалочки

Эрик

Когда герой оперы ищет что-то, будь то имя спасшей его женщины или письмо, которое поможет освободить из тюрьмы его несправедливо осуждённую дочь, тенор исполняет душераздирающую песню, в которой рассказывает о своих поисках, перемещается по сцене, поднимая пару-тройку театральных реквизитов, чтобы заглянуть под них. И вот он находит желаемое! Вуаля. Готово.

В реальной жизни этот процесс куда более затянут, а его завершение выглядит не так эффектно.

И, в отличие от оперы, поиски морского царя, которыми занимался Эрик, часто прерывались вещами, которые ему подбрасывала реальная жизнь: внезапным появлением Ванессы или её слуг, встречами, репетициями перед показом на бис его последней постановки в честь окончания лета, официальными событиями, которые он должен был посещать, или обязанностями принца, которые он должен был выполнять, – вроде выслушивания отчёта коронера касательно смерти ибрийца.

Было установлено, что это убийство, хотя причина, по которой такой моложавый здоровый мужчина вдруг распрощался с жизнью, останется загадкой на веки вечные. Ванесса легко поладила с человеком, который занял его место, ибо тот был куда более сговорчив, когда дело доходило до сомнительных схем.

Часто, когда его прерывали, Эрик забывал, какой предмет он осматривал последним, после чего ему приходилось начинать обыск помещения с самого начала.

Затем ему в голову пришла гениальная идея, как отмечать то, что он уже проверил. На эту мысль юношу вдохновил его музыкальный опыт. Входя в комнату, он внимательно запоминал первую вещь, которую осматривал, включая её точное расположение, а уходя – последнюю, после чего заносил все эти данные в свою нотную тетрадь. Высота, на которой была расположена вещь, обозначалась нотой: соль пятой октавы над до, например, обозначала верхнюю полку книжного шкафа, до первой октавы – пол. Отдельные участки пространства комнаты были тактами, каждая комната – рефреном. Он добавлял на письме детали, которые легко было принять за слова песни.

Что-то поддавалось кодировке тяжелее прочего – библиотека, например. Он доставал с полок каждую книгу, поскольку ему было известно, что Ванесса проводила здесь целые вечера, уделяя особое внимание секциям истории, фольклора и магии. Результатом часа изучения всех нижних полок стала целая страница, испещрённая нотой до в первой октаве. Весьма подозрительно, даже для того, кто не особо смыслит в музыке. На волне вдохновения Эрик озаглавил листок таким образом: «Партия контрабаса, подобранное: в ожидании надвигающегося шторма». Подобная музыка была несколько более экспериментальной, чем та, сочинением которой юноша обычно занимался, но время не стоит на месте, а Эрик не был бы Принцем не от мира сего, не пробуй он всё новое с такой охотой.

Дело шло медленно, но верно. Юноша не сомневался в том, что вот-вот найдёт царя.

А затем произошло нечто настолько ужасное, что он даже не успел сообразить, как ему из этого выкрутиться.

Шеф-повар Луи обратился к нему со словами:

– Уже долгое время королевская чета не ужинала tete-a-tete. Возможно, пора устроить особый ужин?

Целый штат слуг поддержал его в этой затее, все они вели себя в точности как одна большая семья, напуганная тем, что мама с папой начали отдаляться друг от друга, – что бы им такое сделать, чтобы сохранить их отношения?

Гримсби и Карлотта, да благославят их небеса, сделали всё, чтобы остановить этот кошмар. Служанка бранилась, дворецкий произнёс не одну порицающую речь, усилив эмоциональное воздействие на слушателей своим бретландским акцентом.

Всё было без толку. Ужин должен был состояться.

Какая-то часть Эрика считала, что он получает то, что заслужил. Всё это время он избегал встречи с Ванессой, словно трус, и его поведение нельзя было назвать поведением истинного, смелого принца. Встреча юноши с его врагом лицом к лицу была неизбежна и представляла собой не более чем вопрос времени. Вот только он не ожидал, что, когда она состоится, они с врагом будут сидеть по противоположные стороны длинного обеденного стола, накрытого белой хлопковой скатертью и уставленного золотыми канделябрами, за ужином из множества блюд, устроенного для двух одиноких людей в огромной пустой комнате с видом на морской закат.

Когда Ванесса вошла в обеденный зал, принц, как полагается, встал со своего места. Он посмотрел на неё – действительно приложил усилие, чтобы посмотреть на неё настоящую. Но какое бы заклинание ни придавало ей человеческое обличье, оно отличалось от того, с помощью которого ведьма прятала полипов. Её фигура осталась неизменной. И, надо отметить, она была хороша – округлая в нужных местах, быть может, слишком худощавая в талии, которая была уж чересчур осиной. Неестественно осиной. Её волосы блестели, а лицо отличала симметрия и аккуратные черты. Но то, что смотрело на мир через глаза принцессы и растягивало уголки её губ в усмешке, не было в согласии с внешней оболочкой и, казалось, сдерживалось ею.

Этим вечером по случаю «романтического» свидания Ванесса была одета в платье из кроваво-красного бархата и болеро подходящего цвета, которое прикрывало её плечи. Его ворот был оторочен лисьим мехом, за которым виднелась золотая цепочка на шее женщины – Эрик не помнил, чтобы прежде видел это украшение. Но, за исключением меха, ничто другое в её образе не вязалось с простудой, которой она якобы продолжала болеть. Безусловно, погода была чересчур тёплой для бархата, но Ванесса, казалось, никогда не страдала ни от холода, ни от жары. И она никогда не притворялась, что у неё кружится голова, в отличие от других леди.

Этот факт, во всяком случае, вызывал у Эрика уважение.

Он был одет в военный мундир королевского синего цвета с орденской лентой на груди, указывавшей на его недолгую службу в армии, которую были обязаны пройти все сыновья короля.

– Добрый вечер, мой принц! – прошептала Ванесса. Они обменялись воздушными поцелуями, словно кузен с кузиной. Юноша выдвинул для неё стул. – Благодарю, – жеманно протянула она, опускаясь на сиденье.

Шеф-повар Луи собственной персоной пришёл, чтобы представить первое блюдо – абсолютно прозрачное консоме в маленьких золотых чашечках.

– Надеюсь, оно пойдёт на пользу вашему горлу, ваше высочество, – произнёс он, прежде чем откланяться.

Эрик испытывал раздражение, близкое к отчаянию. Он пристально смотрел на сидевшую напротив него женщину, которая изящно поглощала бульон крошечной перламутровой ложечкой.

– Не думаю, что когда-либо прежде видел, как ты болеешь, – заметил принц. – Ни разу за всё время, что мы с тобой женаты.

– О, это всё ужасная летняя погода. Сейчас холодно, через секунду уже жарко. Расшатывает... нервы... О, не знаю, какую ещё чушь в таких случаях говорят про погоду, – ответила Ванесса, которой было до того скучно, что она даже не удосужилась закончить мысль.

Сдёрнув мех с шеи, женщина позволила ему упасть на пол. Эрик вздрогнул, когда залакированный нос чучела-горжетки негромко цокнул, ударившись о плитку. У неё не было никакого права относиться без уважения к животному, которое было убито ради неё. Это не вещь; когда-то это было живым существом.

– Ты тоже сам... не свой в последнее время, – произнесла Ванесса голосом, похожим на что-то среднее между мурлыканием и рычанием. Она позволила себе отказаться от той части своей игры, которая заключалась в притворном шёпоте. – Кажется, ты ведёшь себя иначе с тех пор, как... скажем так, практически с тех самых пор, как я потеряла голос.

– Возможно, ты права. Признаться, эти дни я в самом деле чувствую себя довольно неплохо, – ответил Эрик беззаботно.

Они доедали суп в молчании, глядя друг другу в глаза, но не как возлюбленные.

Отнюдь нет.

Наконец зашёл слуга, который забрал со стола чашечки. Соприкасаясь стенками, они громко бренчали в огромной комнате.

Следующее блюдо было представлено великолепным холодным салатом из морепродуктов, выложенным на трёхъярусной серебряной этажерке поверх льда. Края были украшены кусочками заливного, словно сверкающими бриллиантами.

Эрик взял в руку крошечную золотую вилку с тремя зубчиками, предназначающуюся для морепродуктов, думая о трезубце в волосах Ариэль. Когда они впервые встретились пять лет назад, он не украшал её причёску. Возможно, это был символ принадлежности к монаршей семье.

– Ты не думал, что твоё хорошее настроение как-то связано с симпатичной русалочкой, разве нет? – спросила Ванесса как бы между прочим.

Эрик застыл.

Принцесса улыбнулась, с напускной скромностью опуская глаза в тарелку.

– Что ж, да, по правде говоря, связано, – произнёс он, подцепляя вилкой крошечного маринованного гольяна и аккуратно помещая его себе в рот. Ему доставило огромное удовольствие наблюдать за тем, как Ванесса вытаращила на него глаза, словно удивлённый ребёнок. – Да, у меня определённо поднялось настроение, когда мне удалось добиться того, чтобы Сара сделала переход с до на фа верхней октавы в заключительной арии «Прощание». Вот так. – После чего Принц не от мира сего запел отвратительным фальцетом.

Ванесса просто сидела и смотрела на него, не моргая. На протяжении всех семи минут. Вне всякого сомнения, работники кухни также заворожённо слушали его «выступление», замерев в ужасе. Закончив, Эрик взял в руку немного пузырчатых фукусов и с задумчивым видом принялся лопать их воздушные пузыри:

– Это был настоящий триумф. Теперь осталось сделать так, чтобы она показала это на сцене.

Ванесса прищурила глаза.

Юноша постарался сдержать ехидную улыбку, пока ел водоросли. Медленно перетащив на свою тарелку кусок рыбы, принцесса принялась тщательно и усердно его резать.

В зал вошёл слуга, в этот раз другой. Он нёс корзину со свежеиспечённым хлебом и, на манер галийцев, небольшие маслёнки со сладко-сливочным маслом, хотя Эрик предпочитал оливковое: помимо всех тех ужасных вещей, которые происходили в замке по вине Ванессы, принцесса к тому же перенимала культуру галийцев с безвкусным энтузиазмом истинного нувориша.

– Я так люблю багеты, мой дорогой, милый Принц не от мира сего. А ты? – спросила женщина со вздохом, беря кусок хлеба и тщательно намазывая на него масло. – Знаешь, там, откуда я родом, их не пекут.

– В самом деле? Там, откуда ты родом? В какой стране на земле нет хлеба в той или иной форме? Расскажи мне. Прошу, мне интересно будет послушать.

– Скажем так, у нас в целом не сильна традиция выпечки, – ответила она, открывая рот всё шире и шире. Затем, неотрывно глядя Эрику в глаза, она медленно протолкнула внутрь весь кусок целиком. После чего принялась жевать – с силой, интенсивно и демонстративно. Юноша мог видеть, как целые куски хлеба перемещались у женщины во рту и упирались во внутренние стороны её щёк.

Принц в отвращении бросил свой багет обратно на тарелку.

Женщина ухмыльнулась, не переставая работать челюстями.

– Несмотря на простуду, у тебя здоровый аппетит, – огрызнулся он. – Настолько здоровый, что ему позавидует даже береговой матрос. И куда только это всё девается? Кажется... ты никогда... не набираешь... и... фунта.

– Заботы о замке помогают мне поддерживать себя в форме, – ответила она скромно. – Разрабатываю военные кампании, стратегии нападения, тактики, отдаю распоряжения, обеспечиваю безопасность нашего маленького королевства, ну, ты знаешь. На нас могут напасть в любой момент. С суши... с моря...

– На самом деле самой большой проблемой Тирулии являются те, кто, покинув море, приходят сюда жить... Эй, возможно, мне стоит сочинить об этом оперу.

Он подарил ей ослепительную улыбку.

– Ну до чего же ты умён, – произнесла Ванесса мягко. – Такой умный маленький музыкант. С его умными маленькими операми. В конце месяца ты собираешься устроить представление, которое все желающие смогут посетить бесплатно, не так ли? Навряд ли у тебя будет время хотя бы на то, чтобы посвятить себя королевским вопросам и всему, что связано с военными действиями, – даже если бы ты и проявлял к этому интерес.

– Интереса нет ни малейшего. Я всего-навсего Принц не от мира сего, не более. Не стоит брать меня в расчёт, – ответил Эрик, салютуя ей ножом для масла. – Продолжай вести свои маленькие военные игры. Кажется, благодаря им у тебя появилось занятие.

– Тогда так я и поступлю, спасибо, – чопорно ответила принцесса. – Кстати, я отдала приказ убить Ариэль на месте, если она снова появится на территории замка, знаешь ли. Уже не говоря про её отца.

Эрик подавился.

Когда он откашлялся, Ванесса ядовито улыбнулась ему.

Принц продолжил жевать, пытаясь усмирить поднимавшуюся в его груди ярость, которая заставила бы его в два счёта очутиться на противоположном конце комнаты и сдавить горло своей законной супруги, если бы он не переборол этот порыв.

Когда резкая вспышка гнева погасла, юноша ощутил ужасную пустоту, тошнотворное, тяжёлое чувство, которое словно высосало из него все силы. Он откинулся на спинку кресла, чувствуя себя разбитым.

– У тебя в самом деле есть щупальца? – спросил принц без обиняков.

– Да, – ответила она с набитым ртом. В её голосе слышалась ностальгия. – Весьма симпатичные, надо сказать. Длинные и чёрные. Я по ним скучаю.

В помещение вошёл слуга. Он притворился, что не заметил того, как принц раздражён и что он совсем не притрагивается к еде, а также того, как принцесса жуёт не переставая, поскольку всё никак не может справиться с тем количеством пищи, которым набит её рот. Слуга взял с серебряного подноса два бумажных кулёчка (в духе Бретландии, само собой), наполненных хорошенько обжаренными во фритюре кольцами молодого кальмара в золотистом хрустящем кляре. Осторожно положив по одному перед каждым из трапезничавших, слуга поспешил удалиться, стараясь не оглядываться. Повисшее в зале напряжение можно было резать ножом.

Ванесса довольно посмотрела на кулёк. Всего мгновение – и она проглотила ещё один багет. Зрелище вновь было не из приятных – в процессе этого действа можно было наблюдать, как комок пищи спускался по её горлу. Положив себе в рот кольца кальмара, она захрустела ими, пережёвывая.

– Как ты можешь это делать? – взорвался Эрик, не будучи в силах сдерживаться.

– Делать что? – спросила Ванесса как ни в чём не бывало.

– Есть... что-то, что похоже на тебя. Что-то, что было выловлено из моря. Разве ты не умеешь разговаривать с морскими существами?

– Скажем так, – изрекла Ванесса с рассудительным видом. – Море морю рознь. Есть такие моря, которые знаете вы, люди. Вы вылавливаете из них рыбу, выбрасываете в них свои отходы и в основном занимаетесь тем, что бездумно их уничтожаете, – это очень в вашем стиле. А есть такие моря, которых вы не знаете. Моря, хранящие в себе тайные сокровища, русалочьи царства и порталы, ведущие к древним богам. А есть и такие моря, что расположены за пределами всего этого... среди волн, среди звёзд... откуда родом некоторые из древнейших богов. Иными словами, я пытаюсь сказать, что, – она наклонилась вперёд и захрустела очередной пригоршней колец кальмара, – эти существа очень вкусные.

– Отвратительно, – пробормотал он.

– Можно подумать вам, людям, не всё равно, – ответила она, закатывая глаза. – Ты когда-нибудь пробовал лациумскую акулу?

– Нет. Это вкусно?

– Понятия не имею, ведь она вымерла из-за того, что вы, идиоты, не способны усмирить свой аппетит. А вместе с ней и несколько видов морских анемонов – до чего прекрасны были их ветви! И ещё сладкая щука и другие рыбы, названия которых буквально означали также названия блюд, которые из них готовили. Между нами мог бы состояться довольно долгий спор о тунце и лобстере, треске и креветках, если тебе не всё равно. Вот только мне – да. Но опять же – я та, которую вы все зовёте злой ведьмой. «Злее» не бывает. Тем временем вы, люди, снуёте на своих судёнышках по морю, что заканчивается тем, что вы в прямом смысле сжираете всё, что является съедобным хотя бы отдалённо. Если бы вы только знали, как мало отличаетесь от тех самых древнейших богов, которые были известны большой жестокостью. В самом деле, разницы почти никакой.

Эрик весь как-то обмяк, почувствовав, как его покидают все те тревоги и гнев, которые он испытывал всего мгновение назад, а вместе с этим и силы.

– Чего ты хочешь? – спросил он устало.

– Что? – спросила Ванесса удивлённо. Рука, в которой она сжимала кольца кальмара, зависла на пол пути ко рту.

– Чего ты хочешь? – повторил он свой вопрос. – Почему ты всё ещё здесь? Если моя... память... и легенды не врут, на самом деле ты могущественная подводная ведьма. Так чего же ты хочешь добиться, находясь здесь?

– Гмм, – задумчиво произнесла Ванесса, жуя кальмара. – «Могущественная подводная ведьма». Ну надо же! Мне и впрямь нравится, как это звучит. Полагаю, меня можно было так назвать. Но... действительно ли так гласит легенда? Или всё-таки тебе поведала об этом одна глупая русалочка?

– Ты отомстила ей в точности таким образом, как и мечтала! – сказал Эрик, ударяя кулаком по столу. – Ты избавилась от морского царя, украла голос его дочери, не дала ей заполучить принца... меня. Так почему же ты осталась? Почему бы тебе было не вернуться в океан, где ты могущественная ведьма? Почему ты задержалась? Почему осталась замужем за... мной?

Его последние слова стихли, подобно слабой волне, которая возвратилась с берега обратно в бескрайнее море, растворившись в воде, которой нет ни конца, ни края.

Ванесса рассмеялась глубоким гортанным смехом. Если бы Эрик не смотрел прямо на неё, он запросто смог бы представить себе женщину куда более старшего возраста и куда более крупных габаритов, чей голос охрип из-за многолетнего курения или тяжёлой жизни. Вот только он на неё смотрел, и диссонанс, который юноша испытывал, глядя на это неуместно невинное лицо, был настолько силён, что напоминал лихорадочный бред.

– О, милый, нет, – заверила юношу она, наклоняя голову так, словно собиралась вытирать проступившие у неё на глазах слёзы смеха, вот только руки женщины совершали совсем другое движение, продолжая отделять кольца кальмара из общей массы. – Я бы сказала, в тебе есть определённый... шарм. И молодость всегда привлекательна. Но, любовь моя, тебе недостаёт по меньшей мере восьми щупалец. Возможно, шести, если я буду щедрой и посчитаю твои ноги. К тому же я предпочитаю, чтобы у моих избранников было более... плотное телосложение.

Эрик затруднялся сказать, какое чувство из тех, что он испытал сейчас, было сильнее – ужас или облегчение.

– Это неизменно, не так ли? Мужчины со всех уголков света практически одинаковы, вне зависимости от того, к какой расе они принадлежат, – продолжила Ванесса раздражённо. – Они всегда полагают, что являются предметом полного, всецельного внимания любого существа женского пола, которое оказывается с ними в одном помещении.

– Отлично, да, я понял, это брак по расчёту, спасибо. Но зачем? Зачем ты здесь? Если я тебе даже не нравлюсь? Что же тогда держит тебя здесь? Ты ведь даже не колдуешь больше, разве я не прав? Не видел, чтобы ты накладывала какие-либо заклятья или занималась ещё каким-то колдовством с тех пор, как мы вместе, за исключением чар, которые ты наложила на меня и моё королевство в самом начале.

Ванесса метнула на него острый взгляд.

«Ха, – подумал Эрик, заметив её реакцию, – она не делает этого, потому что не может». Возможно, в человеческом обличье колдовать морская ведьма не могла. Юноша решил отложить эту мысль на потом.

– Однако, – произнесла она. – Ты не такой глупый красавчик-принц, каким кажешься. Тогда вот тебе правда, раз уж мы говорим откровенно. Оказалось, что вы, люди, мне довольно симпатичны – вот уж чего я совершенно не ожидала! Вы такие корыстные, узколобые, жадные до власти фантазёры, и... у вас в головах такой кавардак из желаний и стремлений. А до чего короток ваш век! Едва ли сыщешь среди вас кого-то, обладающего такой мудростью, которую дарит жизнь длиной в столетие, а то и в два. До чего же весело с вами играть... Да и численно вы значительно превосходите морской народец. Возможности открываются безграничные.

Принцесса одарила его обаятельной улыбкой.

«Мефистофель доктора Фауста просто дилетант по сравнению с Ванессой, – подумал Эрик. – Она забавляется с душами и телами, словно всё это для неё лишь детская игра».

– И вот ещё что, – продолжила она, меняя тон. Насадив на свой нож пять мидий одну за другой, женщина запустила их себе в рот, но продолжила говорить. Словно самый голодный, самый невоспитанный старый моряк, заявившийся в таверну после долгих месяцев, проведённых в море. – Это правда, я была могущественной морской ведьмой. Но разве можно достичь такого могущества, чтобы его было достаточно? Да, я избавилась от Тритона, но есть семь сестёр, стоящих на страже его короны, морская армия и бесчисленное множество других солдат, стражей, жрецов и союзников, которым не составит большого труда не допустить, чтобы я правила балом. А здесь? Я правлю балом. И всё, что для этого потребовалось, – выйти замуж! Не пролилось ни капли крови. Ни одному существу не пришлось перенести трансформацию.

– Говоришь, не пролилось ни капли крови? – возмутился Эрик, наклоняясь вперёд. – Тирулия лишилась двадцати своих сыновей при осаде Арлендада и троих – в результате военных действий к северу от Вералианских гор, когда ты пыталась «отправить послание» Аламберу. Это двадцать три юноши, которые никогда не подарят своим матерям внуков, которые не увидят ещё одну весну, которые стали землёй, не достигнув и двадцати!

– Ну надо же, а ты и вправду поэт! – заметила Ванесса, которую его речь, вероятно, действительно впечатлила. – Вот только всё это было результатом имперской экспансии. Само же восхождение к власти кровопролитным не было. К тому же я что-то не припомню, чтобы ты был так красноречив по части популяции молодых тирулийцев, когда я только поделилась с тобой этими планами...

– Я был под действием твоего дьявольского заклятья! – возмущённо воскликнул Эрик, поднимаясь со стула.

– Дорогой, слуги, – заметила Ванесса чопорно. – Давай не будем посвящать обслуживающий персонал в наши военные споры. Все они ужасные сплетники. – При этих её словах из груди Эрика вырвался сдавленный крик, его кулаки обрушились на стол. – Просто будь паинькой и не мешай мамуле Ванессе вести дела. Вскоре Тирулия станет одной из самых могучих держав мира, не уступающей самому Друвесту или Этрулио. Тогда ты скажешь мне спасибо за то, что я сделала. И что тебе придётся сделать, чтобы заполучить все эти новые земли и ресурсы? Ничего. Я со всем разберусь сама, сладкий. А ты иди сочиняй свои пьесы и оперы и наслаждайся народной любовью. Признаться, из нас получилась отличная команда, если подумать. Ты отвечаешь за поддержание духа. Я тактика и... лицо военной кампании.

Эрик мрачно посмотрел на жену.

Этот самый момент шеф-повар счёл удачным, чтобы вновь войти в зал:

– Как вам ужин? – спросил он, хлопнув в ладоши.

Ванесса поспешила поднять с пола лисью горжетку и обмотать её вокруг своей шеи.

– Весьма недурно, – прошептала она.

– О! Йето чудесно. Тогда сейчас принезу водички, чтобы вы очистили вкусовые рецепторы...

От мысли, что ему придётся провести здесь ещё полчаса, ещё десять минут, съесть ещё одно блюдо в обществе Ванессы, Эрику стало дурно.

Как только шеф-повар покинул комнату, Ванесса обратилась к принцу с противно снисходительной улыбкой:

– Не дрейфь, дорогой. Я действительно принимаю насущные интересы Тирулии близко к сердцу.

– Я сильно сомневаюсь в том, что ты принимаешь насущные интересы Тирулии близко к чему-либо, что может сойти в твоём теле за сердце.

– Ну конечно, полагаю, иметь сердце – это преимущественно людская привилегия, не так ли? В особенности такое, как у тебя? В твоём столько любви и заботы обо всех вокруг. О твоей стране, твоей маленькой русалке, твоём тупом псе, твоём дворецком... Кстати, раз уж зашла речь про сердца, его уже немолодо, не так ли? – От её слов у Эрика кровь застыла в жилах. – Как будет жаль, если с ним что-нибудь случится. Мужчина в его возрасте, вероятно, не сможет оправиться от приступа, – произнесла она вдумчиво.

– Я... Я сомневаюсь, что ты сможешь провернуть такое, – произнёс принц, запинаясь. – Поскольку мы недавно выяснили, что ты больше не занимаешься колдовством.

– О, есть и другие способы, мой дорогой, – произнесла она лукаво. – И многих вещей, помимо магии, бывает вполне достаточно, чтобы добиться своего.

Эрик так и закипел от злости, не в силах быстро придумать колкий ответ. Кошмарная мысль не была произнесена вслух, но на столе между ними словно лежало тело мёртвого ибрийца.

– Так что, раз уж ты принимаешь насущные интересы окружающих близко к сердцу, – продолжила она сквозь зубы, – возможно, для всех будет лучше, если ты не станешь путаться у меня под ногами. Возникни у меня хоть малейшее подозрение, что ты помогаешь своей маленькой рыжей подружке, Гримсби будет мёртв ещё до захода солнца. Случись внезапно что-нибудь со мной, Гримсби постигнет та же участь. А вместе с ним и ещё нескольких твоих пособников, за которыми я приглядываю. Моя позиция достаточно прозрачна?

– Прозрачна, как морская вода, – подтвердил Эрик, также сквозь зубы.

Шеф-повар вернулся с фруктовым мороженым как раз в тот момент, когда супружеская пара молча обменивалась испепеляющими взглядами. Он переминался с ноги на ногу целую минуту, после чего поспешил обратно на кухню.