Аристо без смерти (СИ)

Глава двадцать первая. Сердце Академии

Стены опять затряслись. Но это уже не было похоже на землетрясение, они ритмично содрогались, словно при вдохе-выдохе. Между кирпичами загорались красные прожилки, по воздуху разносило запах сырого мяса.

— Какой же ты всё-таки дурак, — холодно констатировала факт Рашимила. — Надо было вырвать сердце когда это ещё было возможно. Что теперь собираешься делать?

— Действуем по плану. Если у Академии есть сердце, то оно в хранилище артефактов.

Половицы трескались под ногами, а стены начали сдвигаться. Академия обрела сознание и теперь собиралась меня расплющить, перемолоть и похоронить. Учитывая что я не могу умереть — похоронить заживо. Дубовые двери захлопнулись перед лицом, словно голодные челюсти, но массивные петли не выдержали искажения стен и наполовину вылезли из дерева, так что хватило единственного удара плечом, чтобы одна из створок вылетела.

Рашимила левитировала где-то за спиной, но когда в нас полетела куча обломков, разбитые кирпичи будто обогнули на с по широкой дуге. Прикрывает, это хорошо, можно сосредоточиться на продвижении вперёд.

Винтовая лестница изогнулась, и ещё больше стала напоминать сжатую пружину. Сверху валятся здоровенные куски штукатурки, но их Рашимила успешно отражает. Лестница замерла, словно ждёт, теперь она похожа на лягушачий язык, который выцеливает мошку. Нет, я тебе не мошка, я уже мохнатый шмель нахрен!

Стоило коснуться ступеньки ногой, как она тут же ощерилась острыми щепками, которые попытались пронзить ступню. Быстро отталкиваюсь от ступеньки и взмываю на медные перила. Лестница скручивается и дрожит, пытаясь скинуть, но я касаюсь её лишь на короткие мгновения, чтобы оттолкнуться и прыгнуть выше, а её движения использую чтобы ускоряться и двигаться ещё быстрее. Несколько секунд, и хищная лестница позади, бессильно извивается будто змея под сапогом. Перевести дыхание, быстрый подъём заставил выложиться на полную.

— Знаешь, я могла просто поднять тебя наверх.

— Отлично. Раньше сказать не могла?

— Ты побежал слишком быстро. Но будь уверен, если бы эта штука тебя сбросила, я бы обязательно тебя поймала.

Академия перестала трястись, хотя чутьё подсказывало — это обманчивый покой. Так и вышло, сначала рухнула люстра, благо я успел отойти, затем полетели острые щепки, которые снова отразила моя спутница. Архимаг меняет тактику. Надо ускориться пока методом тыка он не придумает что-то действительно опасное.

Коридор, что вёл в общежития, оказался перекрыт человекоподобными нагромождениями обломков с кирпичами вместо кулаков. А я то надеялся что пристройки не считаются, нос другой стороны, здесь хотя бы стены вместе не сходились.

Один из конструктов вышел вперед, в куче хлама угадывались остатки кровати, а рваный матрас окутывал тело словно стёганый доспех. Мебельный буратино шёл на меня. Медленно, неуклюже, но неотвратимо. Его замешкавшиеся собратья тоже наконец сообразили что делать. Проблема, вряд ли кулаками можно остановить этих уродцев.

— Может попробуем поджечь? Они должны хорошо загореться.

— Нет, я резко замотал головой. — Сами поджаримся. Держись за спиной, и повыше.

То, что недавно было кроватью, шло раскинув объятия, но явно не для того, чтобы подарить несколько часов блаженного покоя, покой обещал быть вечным. Я быстро оглядел всех противников, пока взгляд на конец не уцепился за то, что можно использовать. То, что было металлическими ножками, у одного из монстров торчало из «боков» достаточно удобно, чтобы схватиться за них как за ручки. Я увернулся от каменных кулаков, вошёл в клинч и схватился за ручки из ножек. С гибкостью суставов у твари были проблемы, так что душить или молотить она не могла, весила кровать немного, так что теперь в моих руках оказался трепыхающийся разваливающийся щит. Теперь на прорыв.

— Таран оружие героев!

— Ты пытаешься произвести на меня впечатление?.

Издёвка Рашимилы била в точку, слышать мои героические кличи кроме неё и правда было некому, ожившую мебель это точно не впечатлило, однако резкий рывок вперёд, прямо сквозь ряд врагов сделал своё дело. Кого-то оттолкнул, кого-то уронил, а вцепиться в меня и так повалить твари не могли — для этого у них не было пальцев.

Оказавшись в коридоре я убедился, что Рашимила пролетела по моим следам без проблем. Твари либо считали меня главной целью, либо её просто не замечали, так что я бросил порядком потрёпанный «щит» поперёк дороги вместо баррикады, для надёжности врезав ему ногой туда, где должен быть несущий каркас, и быстро пошёл вперёд, медлительные твари не догонят. Из распахивающихся дверей раздавался зловещий скрежет, но даже одержимая Архимагом Академия не могла создавать новых кадавров мгновенно. Им за мной не угнаться.

Ещё одна выбитая дверь, поддалась неожиданно легко, древесина оказалась трухлявой. Так и было или здание разрушается само по себе? Ступени ведущей в подвал лестницы ощерились клыками, но я просто перепрыгнул их, приземлился в пролёт, который едва не рассыпался. Здание на последнем издыхании, ещё немного, и подвал с артефактами будет похоронен. Мне то всё равно, а вот тонкая техника наверняка накроется медным тазом.

Ещё один прыжок, и вот я перед дверьми в хранилище. Они приоткрыты, выглядит как приглашение. Настораживает.

— Приготовься, сейчас будет опасно, — голос Рашимилы изо всех сил пытался показаться спокойным, но я уже прекрасно разбирался в её мельчайших интонациях.

— А я только начал расслабляться. Есть план?

— Действуй как обычно, откуси кусочек сердца, тогда нас не похоронит в этом подвале. Я постараюсь прикрыть.

— Принял.

Я пнул створку двери ногой и ворвался в хранилище. По ушам ударил словно звон колокола. И ещё раз меньше чем через секунду. Половину зала занимало красное пульсирующее месиво — нервно бьющееся сердце Архимага. Эту хреновину так просто не сожрёшь… Даже учитывая что я порядочно проголодался. И сердцеподобная масса перекрывала путь к постаменту с извлекателем. Сердце забилось чаще, враг наконец заметил незваных гостей. И ему было страшно.

Кроваво красные ростки, ползущие во все стороны от искажённого магией главы Академии, набухли и запульсировали. Их набухшие опухоли полопались, рождая окровавленные подобия человека, начисто лишённые кожи. А из самой большой опухоли, свисающей с потолка, выпала и повисла верхняя половина, отдалённо напоминающая самого Огородничего, разве что борода его теперь была пучком сочащихся кровью вен.

— Зачем! — хрипящий голос резонировал с биением монструозного сердца. — Зачем ты сделал это со мной?

— Ты стоишь у меня на пути, старик.

— Ты слеп. Или же ты… самый злобный даймон, порождение худшего из миров… Чёртов Сталин… Он не ошибся, проклятие сбылось. Но даже ценой жизни я исполню предназначение. Стану той стеной, что не выпустит хаос наружу. Жертвую всем что имею, чтобы остановить зло!

Бескожие встали полукругом, закрывая сердце, а плоть с их рук сползала на глазах, обнажая остро заточенные кости. Пять врагов, оружие только холодное (или их можно считать безоружными?). Бывало и хуже.

— У них артефакты… Некоторые прямо в них.

Стало хуже. Или нет?

— А теперь слушай внимательно. Эти артефакты смертельно опасны если использовать их не правильно. Это кольцо…

Я уже и сам увидел, что на обнаживших острые кости ошмётках плоти что-то сверкает. Кольцо тьмы. Как там было, «убивает носителя при снятии».

Я шагнул к выбранному противнику, уклонился от резкого выпада, от чего тот будто провалился в пустоту, и просто оторвал то, что осталось от кисти. Эффект был впечатляющим. Бескожий забился в судорогах и рухнул на пол, больше не двигаясь. Минус один. Что дальше.

— Мог бы и дослушать… — обиженно заявила Раша.

Четверо оставшихся тем временам бросались на меня, я как мог маневрировал и уклонялся, одного удачно оттолкнул, сбив с ног и заставив ещё двух замешкаться обходя товарища. Одного даже пырнул ножом в бедро, где у нормальных людей обычно артерия, но это не особо помогло. Твари на раны не реагировали.

— Раша, если ты закончила обижаться, сейчас самое время…

— Помолчи… «Отражающий Карп»… Тот что крайний слева, в животе. Выпусти карпа и наслаждайся результатом.

Ладно, теперь у меня хотя бы была ясная цель. Уклонившись от очередных атак я отделил нужного бескожего от остальных и резким ударом ножа вскрыл ему живот. Из разреза тут же ударил ослепительный свет, а следом на воздух выплыла сияющая призрачная рыба. Описав круг она резко метнулась обратно к «хозяину», но на этот раз вошла в голову. Бескожий, вернувший карпа, замер и начал удивленно оглядываться, остальные трое мелко задрожали и неожиданно накинулись на бывшего собрата, вонзая в него свои заострённые кости с истинной яростью. Бескожий пытался сопротивляться, но явно проигрывал в схватке с большинством, его тело просто рвали на куски.

— Тот что в середине. У него в голове «Пудра пурпурной луны». Разбей ему голову.

Это было совсем просто, бескожие ещё не закончили с несчастным обладателем карпа. Нож легко вошёл в темя, и пока я вытаскивал клинок зал озарился кислотно-фиолетовым светом. Бескожий истерично захохотал, подскочил, бросился на гигантское сердце, пару раз уколол его костями, не причинив впрочем заметного вреда, затем начал с разбегу биться о стену.

Про этого можно забыть, осталось двое, и я накинулся на них, вонзая клинок, молотя свободной рукой и ногами. Бескожие наконец отвлеклись от ненавистного собрата и попытались сопротивляться, но хоть боли они похоже не чувствовали, тела получили слишком много повреждений. Один обломал правый коготь и дрался в половину силы, второй еле держался на ногах, и несколькими точными пинками под колено я окончательно отправил его в горизонтальное положение, где он мог только судорожно дёргаться пытаясь доползти до объекта ненависти. Последний, однорукий, отправился вслед за ним, ещё несколько секунд чтобы затоптать кровавые обрубки до полной беспомощности…

И вот осталось только сердце, сердце академии, сердце ублюдка, который создал столько проблем, и которому я должен отомстить, чтобы выплатить долг. Осознание стало очевидным. Пусть это тело и принадлежало другому, и этот другой не был врагом, наоборот, это был хороший парень, но он не просто так добровольно отдал его мне. Это была дорогая плата, за убийство троих врагов. И как только долг будет выплачен, внутренний Сталин обретёт покой, а я верну драгоценную свободу!

Удар ножом в сердце, ещё один, и ещё. Обычно этого хватает, но не когда сердце размером со скалу! Гром его пульсации становится невыносимым, корнеподобные сосуды разбухают и взрываются, заливая всё кровавой жижей. А затем рушится потолок.

— Умри, Даймон! Я заберу тебя с собой! Ты не получишь МОЮ АКАДЕМИЮ!

Не успеть. Убить это сердце так же трудно, как разделать слона перочинным ножом. У меня нет столько времени. И я вонзаю зубы в твёрдую, отвратительно пахнущую плоть. Архимаг переходит на рёв, чувствует, как сила покидает то, что когда то было его телом. Артефактов больше нет, Академия лежит в руинах, а то немногое, что досталось от природы, пожирается мной.

Обломки падают всё чаще, я чувствую, что Рашимила долго не продержится и стараюсь ей помочь. Здание дрожит, но я ощущаю эту вибрацию по другому. Я могу её контролировать! Отвести обломки в сторону… Огородничий против, он хочет похоронить всех, разрушить Академию до основания. И я не могу побороть его напрямую. Но могу подтолкнуть в нужную сторону. Как в драке с противником, который больше и тяжелее тебя, бить под углом, чтобы сила противника работала против него. Я помогаю рушить здание, но при этом расшатываю его в стороны, чтобы стены не сложились внутрь, а упали наружу. Время будто остановилось, нет ничего кроме этой странной магической схватки в темноте. Непонятно кто побеждает, но я знаю что не могу умереть. Не могу проиграть. И тут темноту разрушает луч света. Снаружи глубокая ночь, но звёзды и Полнолуние делают её похожей на рассвет.

Рашимила воспарила вверх, остановившись у самого пролома.

— Жалкий недоколдун. Владыка мусорной ямы. Пытаешься забиться в щель поглубже, но тебе не спрятаться. Твоя Академия лишь песчинке в свете МОЕЙ ЛУНЫ!

Лунный свет становится осязаемым. Потолок и остатки стен разрушаются в пыль, которую словно смерем разносит по сторонам. А в яму подвала начинают падать звёзды. Становится светло как днём, Архимаг кричит, пока в бешено колотящееся, всхлипывающее, бурлящее сердце, не падает мертвенно-бледный шар размером с саму Луну.

И всё стихает. Архимаг умер, а его порочная Академия перестала существовать.

Рашимила спустилась, теперь ожившая кукла висела на уровне моей головы, я как мог отряхнулся от кровавых ошмётков и полез в угол, где должен стоять извлекатель. Машина выглядела паршиво. Все склянки потрескались, и жидкость из них почти вытекла, органические части потемнели.

— У нас всего одна попытка. Я не знаю как её починить. Ты точно уверен?

Я кивнул. Всё уже оговорено, нет смыла включать заднюю. Я посмотрел на кресло этого изощрённого орудия пыток, печально вздохнул и сел.

— Возьмись за поручни, и покрепче. Привязывать нельзя, а будет очень больно.

— И где тут кнопка, которой эта хреновина включается?

— Я всё сделаю.

Рашимила опустилась ко мне на колени, и устройство со крипом начало оживать. Закрутились колёса, что-то заискрило, а комнату заполнил совсем уж тошнотворный запах… И пришла обещанная боль. Мышцы скрутило, будто я сижу не в техномагическом извлекателе душ, а на электрическом стуле, физические ощущения были ближе всего к медленной прожарке током. Но не это было хуже всего. В самые глубины сознания вползало кромешное отчаяние, как тогда, когда я попал под взрыв гаввах-гранаты, только в десятки раз сильнее. Хотелось кричать, и уголков глаз потекли предательские слезинки. Только не это. Любая боль лучше чем это.

«Держись. Я уже с тобой»

И хоть отчаяние было невыносимым, я ещё мог думать и двигаться. Я убрал правую руку с поручня и осторожно дотронулся до куклы, будто это поможет придать сил. Теперь продержаться. Это всего лишь пытка. Любую пытку можно выдержать, пока есть ради чего. Я сконцентрировался на физической боли. У нервов есть ограничение в проходимости. На определённом этапе боль достигает своего пика и перестаёт расти. Но редко кто может до него добраться. Обычно человек теряет сознание. Ну, или умирает. Но я не могу умереть, так что вариантов меньше. Я провалился в темноту.

— Итак, ты сделал это.

Тьма вокруг обретала форму человеческой фигур с сокрытой тенями лицом.

— Что конкретно? Я в последние дни много чего натворил.

Тёмный громогласно рассмеялся:

— На мой взгляд ничего особенного. Но ты выполнил обязательства, расплатился за молодое крепкое тело, и по крайней мере отсрочил поражение.

— Да-да, месть свершилась, я жив, а эти ублюдки нет. Так было, так есть и так будет. Наконец можно отдохнуть и зажить спокойной жизнью.

— Ха-ха, размечтался. Кажется ты забыл, что выполнил не все взятые обязательства.

— Разве я кому-то что-то обещал?

— О да. Ты взялся немного поработать почтальоном. И само себя послание не доставит. Отнеси это письмо к Рашимилу, да поспеши!

Я замешкался. Чёртово письмо, которое должно лежать у сердца. Ощупав тело я убедился, что даже в это нереально мире конверт по-прежнему на месте.

— Рашимилу? Он же вроде как умер.

— Он слишком долго вглядывался в Бездну и заплатил за это сполна. Но что с того? Смерть адресата доставку не отменяет. В крайнем случае можешь бросить письмо в ящик возле дома. Но лучше найти наследников.

— Да? И что заставит меня выполнить задание? Угрозы или может сразу подкуп?

— Не волнуйся, я пощажу твои самолюбие и самостоятельность. Как обычно, всему виной будет непреодолимое стечение обстоятельств. Так было, так есть и так будет.