Арктические походы Джона Франклина

XV. СМЕЛАЯ ВЫЛАЗКА

Со смертью Холла исчезла последняя надежда найти в живых кого-нибудь из участников Франклиновой экспедиции. После печального опыта Холла казалось также мало вероятным, что когда-либо будут обнаружены новые документы, по которым можно будет прочесть всю историю этой экспедиции. И все-таки, время от времени, мир облетали известия, волновавшие с прежней силой, как будто речь шла об экспедиции, на спасение которой можно еще было рассчитывать.

Эти сведения поступали от китоловов, постоянно встречающихся с кочующими эскимосами во время летнего промысла. Как известно, эскимосы совершают во время своих кочевок часто далекие переходы, и этим путем быстро распространилось по всему побережью большое количество предметов, принадлежавших экспедиции Франклина, первоначально подобранных на Земле короля Уильяма. Бухта Репульс представляла собой в то время базу китоловного флота, сюда же стекались и семьи эскимосов окрестных племен для торговли с белыми промышленниками. Особенно тесно соприкасались эскимосы с экипажем китоловных кораблей во время вынужденных зимовок судов.

В течение долгих зимних месяцев команда и капитаны кораблей часто навещали эскимосов и принимали их у себя. В некоторых случаях между ними устанавливались дружеские отношения, эскимосы становились доверчивее, делились своими нуждами, и рассказывали, что им известно о гибели экспедиции Франклина. В 1872 году вернулся в Нью-Йорк некто Эдвард Поттер, капитан китобойного судна «Глетчер». Он дважды зимовал в бухте Репульс и привез оттуда множество серебряных ложек, ножей и… ЧАСТЬ ТЕКСТА ОТСУТСТВУЕТ (2 страницы в книжном формате)………………………………………………………………………….

……………………………………………………«По прибытии Вашем в бухту Репульс, Вы должны будете начать подготовку к поездке на остров, для чего Вам необходимо построить сани и запастись нужным количеством продовольствия. Как только выпадет достаточно снега, Вы должны будете отправиться на Землю короля Уильяма я к заливу Бутии. Производите ежедневные наблюдения, и каждый раз, когда Вы обнаружите ошибку на какой-нибудь из карт, немедленно исправляйте ее. Все новые открытия Вы должны будете наносить на карту, а особо важные открытия назовите именами Чарльза Дейли и его супруги Марии Дейли. Документы, которые Вы сочтете полезным оставить на Вашем пути, в местах, которые Вы сочтете наиболее подходящими, Вам следует пометить: «Эотен. Франклиновская арктическая поисковая партия под начальством Шватки. Дата, широта и долгота. Направлена Президентом Американского географического общества. Нью-Йорк. США.

«Если бы Вам удалось найти документы, вещи или трупы сэра Джона Франклина и его несчастных спутников — на что я не теряю надежды, — Вы должны будете хранить их под надзором Вашим или Джо. Содержимое находок должно держаться втайне, ни одна часть их не должна быть уничтожена, изменена или брошена. Если Вы найдете останки сэра Джона Франклина или кого-нибудь из его партии, Вы должны будете взять их, должным образом о них заботиться и привезти их с собой.

«Плотник с «Эотена» раньше Вас прибудет к месту Ваших санных поездок и приготовит ящики, необходимые для вещей, скелетов или документов, если Вы обнаружите их. Все, что Вы сможете найти или получить, Вы должны будете доставить капитану Томасу Барри или кому-нибудь другому, кто будет командовать шхуной «Эотен» или каким-либо кораблем, который будет послан Вам.

«У Вас имеется запас продовольствия на 18 месяцев для двенадцати человек. Следующей весной я пришлю Вам еще провизии, так что, если Ваша поездка затянется, Вы не будете нуждаться ни в чем необходимом для жизни. Вы должны быть осторожны и экономны в отношении Ваших припасов и не должны позволять ничего тратить зря или уничтожать.

«Даже если план экспедиции окажется ошибочным, она все же должна будет достигнуть географического успеха, так как Вы должны будете пройти через обширные пространства неисследованной страны».

19 июня 1878 года Шватка вышел на «Эотене» из Нью-Йорка. Ровно через месяц корабль уже окружили льды, и 22-го капитан Барри ввел «Эотена» в тяжелый пак невдалеке от берега. 7 августа экспедиция прибыла к мысу Китовому. Во время остановки в этой точке к кораблю подошла промысловая шлюпка с несколькими эскимосами. Они принадлежали к племени Айвилли, некоторые из них жили здесь, другие — в районе острова Депо, куда держал курс «Эотен». Один эскимос, по имени Джим, принял предложение, сделанное ему тут же Джо Эбирбингом, сопутствовать экспедиции в намеченном походе к Земле короля Уильяма.

Вечером того же дня «Эотен» бросил якорь около острова Депо, у южного входа в пролив Роус Уэлком. Со стороны материка к нему двигалась целая флотилия разных лодок. Здесь были 3 каяка, 1 умиак и 2 китобойных шлюпки, доставившие 50 человек мужчин, женщин и детей. Среди них был эскимос Папа, участвовавший в походе Холла в 1868 году на Землю короля Уильяма.

Папа и другие эскимосы казались дружелюбно настроенными по отношению к приезжим и принимали участие в обсуждении вопроса о выборе места зимовки экспедиции. Решено было зимовать на материковом берегу неподалеку от острова Депо, расположенного у западного берега Гудзонова залива, на много южнее бухты Репульс.

Шватка будто бы узнал, к своему великому огорчению, что один из двух эскимосов-нейтчили, который рассказывал будто бы капитану о книгах, сохранившихся среди остатков Франклиновой экспедиции, недавно умер и что неизвестно, что стало с другим. Впоследствии были приложены все усилия, чтобы разыскать его, но безуспешно.

Вскоре весь небольшой груз экспедиции был перевезен с корабля на берег. На шлюпке, управляемой иннуитами, Шватка и его спутники покинули борт «Эотена». Взамен общества капитана Барри и моряков они получили дружбу приветливых эскимосов. Среди них оказался один молодой эскимос из племени Нейтчили, по имени Джо, которого, в отличие от Эбирбинга, называвшегося иногда «Эскимосом Джо», стали называть «Нейтчили Джо». Молодой парень изъявил желание принять участие в экспедиции, и Шватка охотно принял его, рассудив, что присутствие среди них человека из племени Нейтчили окажется полезным при предстоящей встрече с этим племенем во время похода.

В конце августа Джильдер совершил небольшую самостоятельную экскурсию вглубь страны, во время которой ему удалось обнаружить неизвестную реку. Русло этой реки вело в желательном для экспедиции направлении, что очень обрадовало Джильдера, предполагавшего воспользоваться им весной следующего года. Впоследствии эти же места посетил сам Шватка и открыл еще одну реку, тоже впадающую в Гудзонов залив. Во время этого путешествия Шватка и два его товарища вынесли много лишений, так как вследствие пурги им приходилось иногда неожиданно останавливаться в пути, чтобы переждать непогоду, продовольственные же запасы их были на исходе. Все эти невзгоды — однажды им пришлось просидеть, таким образом, совсем без пищи трое суток, — переносились Шваткой и его друзьями очень легко и бодро. В течение зимы Шватка и Клучак, кроме того, произвели еще съемку побережья Гудзонова залива от лагеря Дейли до мыса Фуллертона, находящегося у самого входа в пролив Роус Уэлком.

Джильдер успел тем временем совершить еще два похода, из которых один имел целью закупку собак, а второй— выяснение некоторых важных подробностей относительно местоположения гурия со спрятанными под ним документами. Экспедиция за собаками была удачной, так как Джильдер выбрал из большого количества предлагавшихся ему псов самых лучших, заплатив за них охотничьими принадлежностями, табаком и спичками. Имея дело с тамошними эскимосами, Джильдер вынужден был в течение недели подчиняться местным обычаям в еде и всем образе жизни. Имея перед собой удивительный пример Холла, Джильдер превозмог отвращение к непривычной пище и сдал, таким образом, один из труднейших экзаменов на арктического путешественника.

Третья поездка Джильдера в гости к зимовщикам неподалеку от лагеря Дейли китоловам дала очень любопытный материал для суждения о правдивости рассказов о сделанных в последнее время находках. Среди членов экспедиции появились обоснованные сомнения в действительном существовании некоторых фактов, описанных капитаном Барри.

«Нам нужно было проверить, насколько следовало доверять его рассказу, — пишет Джильдер. — Собирая сведения в течение трех месяцев, мы узнали, что среди местных эскимосов никогда не жило более трех семейств из Нейтчили. Глава одного из них, эскимос, умерший в прошлом году, был старый паралитик, известный под прозвищем обезьяны, язык которого был настолько беспомощен, что даже его соплеменники лишь с трудом понимали его. Второй эскимос из Нейтчили, Джо, был ребенком, когда жил на Земле короля Уильяма, и знал историю гибели экспедиции Франклина только по рассказам других. Третий, Нутаргеарк, человек сорока пяти — пятидесяти лет, сделал нам ценное сообщение. Оказалось, что много лет назад его отец открыл гурий на северном берегу залива Вашингтона на Земле короля Уильяма и вынул из него жестяной ящик, в котором находилась исписанная бумага. Недалеко от этого места были развалины другого гурия, сооруженного белыми людьми и разрушенного иннуитами. Гурий стоял на большом плоском камне, который, по-видимому, был перенесен сюда специально для этой цели Гурий был найден пустым, но иннуиты были убеждены, что под камнем что-нибудь спрятано. Камень был очень тяжелый, а так как они приходили туда небольшими группами в два-три человека, то им никогда не удавалось сдвинуть его с места, хотя они и пытались это сделать неоднократно.

«Нутаргеарк сообщил также, что у него была ложка, по описанию сходная с той, которая была привезена капитаном Барри в Соединенные Штаты. По его словам, ложка была дана ему одним из его соплеменников и была найдена в одном из тех мест, где были обнаружены лодки и скелеты — или на Земле короля Уильяма, или на полуострове Аделаиды — он не мог вспомнить точно, где именно. Он отдал ложку не капитану Барри, но жене Синуксука, эскимоса из Ивиллика (то есть из района лагеря О-Рейли. — Ред.), которая дала ее потом капитану Поттеру. Мы видели впоследствии эту женщину, утверждавшую, что хорошо помнит, как передала ложку именно капитану Поттеру. Необходимо было поэтому разыскать этого офицера».

В начале января 1879 года отряд из двух американцев и нескольких эскимосов отправился по направлению к Мраморному острову, где зимовала «Абби Бредфорд», на которой служил первым штурманом Поттер. Джильдер и Клучак считали очень возможным, что вместе с этим кораблем зимует и «Эотен», и надеялись захватить с него некоторое количество продовольствия, чтобы пополнить свои запасы.

Весь путь до Мраморного острова был пройден без особых приключений и трудностей. Находясь уже в виду его, Джильдер собирался сделать последний переход по льду, но попал в полынью и выкарабкался оттуда с большим трудом. Одежда на нем моментально превратилась в сплошную ледяную кору, и единственное спасение его состояло в скорейшем достижении теплого жилища. До острова оставалось не более двух миль, когда вдруг оказалось, что между ним и отрядом путешественников пролегает полоса чистой воды шириной от четверти мили до полумили. Джильдер видел людей, прогуливавшихся на противоположном берегу, но никак не мог дать им знать о своем неприятном положении. Эскимосы, сопровождавшие его, сказали, что лед может сомкнуться, когда прилив сменится отливом, и предложили ждать, когда эта смена наступит. Джильдер замерзал, тем более, что был страшно голоден, так как в течение последних дней он ничего не ел, не привыкнув еще в то время к мерзлому, наполовину тухлому моржовому мясу. С 10 часов утра и до сумерек стояли бедные спутники над полыньей и ждали, пока она, наконец, сомкнется. Эскимосы оказались правы: с наступлением отлива берега полыньи подошли друг к другу вплотную. Прыгая со льдины на льдину, эскимосы, а за ними Клучак и полузамерзший Джильдер перебрались на берег.

Отсюда до стоянки зимующих кораблей было довольно далеко, и потому эскимосы предложили остаться ночевать в снегу. Но Джильдер потребовал продолжать итти, чувствуя, что ему не вынести этой ночи. Среди полной тьмы люди стали карабкаться по прибрежным скалам, поминутно падая на острые глыбы льда и камни. В конце концов иннуиты бросили отстававших Клучака и Джильдера на произвол судьбы, лишь бы им самим скорее добраться до кораблей. Прибыв на место, они спокойно сообщили, что позади остались двое «кодлун», то есть белых людей. Услышавший об этом капитан Барри немедленно выслал им навстречу с фонарем своего эскимоса, который нашел их и провел на корабль. Джильдер говорит, что он был в то время на краю смерти и, конечно, не перенес бы трудностей этого перехода, если бы не имел уже за собой некоторого опыта жизни в эскимосском иглу.

После отдыха в комфортабельно обставленной капитанской каюте, Джильдер приступил на следующий день к выяснению вопроса, ради которого он предпринял это путешествие.

«Абби Бредфорд» стояла рядом с «Эотеном» и еще двумя китоловными кораблями. Джильдер нашел на ней капитана Поттера и спросил его: «Помнит ли он, что капитан Барри, с которым он плавал на «Глетчере», получил ложку Франклина». На это Поттер ответил, что ничего не слышал об этом, пока не прочитал в газетах, что Барри послал ложку племяннице Франклина, мисс Крайкрофт, которая была очень удивлена этим. Он сообщил далее, что лично он достал в то время три ложки, одна из которых вскоре таинственно исчезла. Судя по описанию, ложка капитана Барри была совершенно такой же, как пропавшая у него, вплоть до того, что она была сломана в том же месте и починена тем же способом, как ложка, полученная им от жены Синуксука. Капитан Поттер прибавил к этому, что для того, кто жил среди эскимосов и научился исковерканному английскому языку, которым они пользуются в сношениях с китоловами Гудзонова залива и который резко отличается от языка, на котором эскимосы разговаривают между собой, утверждение капитана Барри, что он подслушал разговор относительно книг и понял его, представляется в высшей степени странным. Вряд ли во всей Арктике или хотя бы среди тех, которые посещали когда-нибудь Арктику, найдется белый, который мог бы понять разговор эскимосов при подобных обстоятельствах, за исключением, может быть, одного или двух англичан из Кумберлэнда, которые прожили среди местных жителей пятнадцать или двадцать лет.

Джильдер предъявил капитану Барри суровое обвинение во лжи и мистификации. Барри оказался тщеславным человеком, готовым на преступление ради того, чтобы заставить людей говорить о себе. В результате экспедиция попала в очень странное положение, так как факт, породивший ее, оказался вымышленным. Однако ни Шватка, ни его товарищи не хотели возвращаться с пустыми руками.

«Итак, там не было никаких гуриев, и, вполне естественно, что некому было проводить нас к ним! — восклицает Джильдер и говорит дальше: —Лейтенант Шватка мог теперь повернуть от лагеря Дейли к Нью-Йорку, и, действуя так, был бы оправдан, но вместо этого он решил все-таки попытаться обследовать летом Землю короля Уильяма с тем, чтобы, если возможно, разыскать пропавшие документы». Увидев себя обманутым капитаном Барри, Шватка склонен был придать серьезное значение свидетельству Нутаргеарка, который, как было указано выше, сам бывал на Земле короля Уильяма и видел сооруженные белыми людьми гурии. Этот эскимос точно указывал на имевшейся у Шватки географической карте их местоположение, а также точку, где в свое время Мак-Клинток нашел лодку со скелетами.

Особенно важно было утверждение Нутаргеарка, совершенно опровергающее мнение, впервые высказанное Мак-Клинтоком и поддержанное Холлом, будто большая часть спутников Крозье погибла во время перехода по морскому льду, и что тела их должны были с наступлением летнего времени и таяния льдов опуститься на дно моря. Нутаргеарк опровергал это казавшееся очень правдоподобным объяснение факта, почему так мало трупов удалось обнаружить, утверждая, что на самой Земле короля Уильяма лежало большое количество их, но что в зимнее время найти тела было невозможно из-за прикрывавшего их толстого слоя снега.

Таким образом получилось, что экспедиция Шватки располагала перед своим выступлением на Землю короля Уильяма сведениями, очень существенно отличавшимися от тех, что воодушевили ее начальника для дела возобновления поисков документов о Франклине. Решившись, несмотря на это, осуществить поход к месту гибели экспедиции, Шватка не знал точно, куда следует ему отправиться в первую очередь, и потому поставил себе задачей обследовать весь остров целиком, приурочив свои работы ко времени, когда стает снег.

В конце марта 1879 года отряд Шватки был готов к выступлению. Джильдер пишет: «Все мы страстно ждали момента отправления. Предстоявшее путешествие имело целью место, куда безуспешно стремились попасть многие экспедиции и куда попал один только Мак-Клинток, совершивший свою памятную санную поездку, нашедший там так много и оставивший так много неясным.³¹ Мы твердо решили довести это обследование до успешного конца. Жизнь в наших иглу в лагере Дейли настолько приучила нас к арктическому климату, что хотя мы часто находили холод очень неприятным, он не имел для нашей экспедиции дурных последствий, известных для многих других, и это несмотря на то, что мало кому пришлось испытать такую низкую температуру, как нам на обратном пути, зимой 1879/80 года. Предыдущие санные поездки научили нас, как бороться с холодом, и все мы успели привыкнуть к иннуитской пище, так что, в крайнем случае, могли бы продержаться только ею, потому что мы не смотрели на нее с тем отвращением, с которым относятся к такого рода еде непривычные люди. Другими словами, за восемь месяцев нашей жизни в этой стране мы успели совершенно аклиматизироваться.».

1 апреля отряд Шватки выступил в поход к Земле короля Уильяма. Он состоял из семнадцати человек — четверых американцев и тринадцати эскимосов. В сани было запряжено сорок две собаки. Поклажа состояла из инструментов, оружия, одежды и продовольствия:

Как видно из этого списка, запас продуктов экспедиции был очень невелик. Не считая не вошедшего в список моржового мяса, этого продовольствия должно было хватить на всех не более, чем на один месяц. Отмечая такое положение дел, Джильдер говорит, что этого запаса действительно хватило только до Земли короля Уильяма, после чего экспедиция жила исключительно за счет охоты, приготовляя мясо убитых животных по способу иннуитов. Шватка в свое время хорошо учел все эти обстоятельства, и потому запасся достаточным количеством ружей, пуль, патронов и пороха, причем все боеприпасы были самого лучшего качества, а ружья — самой лучшей марки. В этом отношении экспедиция Шватки резко выделялась на фоне большей части прежних, в которых на охотничье снаряжение обращалось мало внимания. Располагая превосходным оружием, искусные стрелки из отряда Шватки имели возможность в течение всего этого похода застрелить 522 оленя — количество, никогда не слыханное, — значительное количество мускусных быков, белых медведей и тюленей.

Вначале отряд шел вдоль открытой зимой Джильдером реки Коннери, затем он повернул в сторону открытой Шваткой за несколько недель до этого реки Лорилар.

Первые дни похода были необычайно утомительны, особенно потому, что люди не успели еще достаточно свыкнуться с его трудностями. Шватка щадил силы своих спутников и начал путешествие с небольших переходов, понемногу удлиняя их с каждым днем. Таким методом пользуются сами местные жители, хорошо знающие, как сильно изнуряют чрезмерно напряженные переходы по глубокому снегу.

К середине апреля путники успели все же пройти уже довольно большое расстояние. По возрастающей длине спусков с холмов они заключили, что приближаются к долине реки Уэгер. Вскоре отряд спустился на лед морского залива, причем никаких следов реки не было замечено. В начале мая Шватка прибыл со своей партией в узкую долину какой-то реки, по всей видимости уходящей в сторону Полярного моря. Убедившись в этом окончательно, он решил, что эта река должна быть или притоком Большой рыбной, или открытой Симпсоном и Дизом рекой Кастора и Поллукса. Шватка решил продолжать свой путь вдоль ее русла, и, действительно, следуя вдоль него, стал продвигаться как раз в нужном направлении. Эту реку он назвал рекой Хэйса.

Шел май месяц, и лучи весеннего солнца заметно уменьшили толщину снежного покрова суши. Необходимо было спешить, так как с наступлением распутицы пришлось бы прекратить поход, и все предприятие сорвалось бы. 14 мая в снегу были замечены недавние следы эскимосов. Иннуиты, сопровождавшие Шватку, определили, что они принадлежат туземцам с Большой рыбной реки. Это известие привело путешественников в восторг, так как оно указывало, что, во-первых, вскоре произойдет долгожданная встреча с здешними жителями и, во-вторых, что Рыбная река должна быть недалеко. Экспедиция отклонилась от русла реки Хэйса и направилась по следам полозьев, по-видимому, недавно прошедших эскимосских саней.

На следующий день вдалеке показалось несколько иглу. Иннуиты казались очень испуганными их видом, так как считали, что местное население так же воинственно, как эскимосы Нейтчили. Они говорили, что эти люди нападают на каждого, кто не принадлежит к их племени. Шватка и его белые товарищи сумели приободрить эскимосов, обратив их внимание на то, что в случае столкновения на стороне экспедиции с ее ружьями и револьверами огромное преимущество.

Осторожно подходили Шватка и его спутники к снежным хижинам. Никто не вышел им навстречу. Только через некоторое время в отверстии коридора, ведущего в иглу, появился эскимос и просил что-то. Иннуиты ответили ему самым приветливым образом. Появились еще эскимосы. Завязалась оживленная беседа. Оказалось, что обитатели иглу давно уже заметили приближавшихся и решили про себя, что это, должно быть, их враги — эскимосы Нейтчили, и готовились к отпору. У каждого из них в руках было по ножу.

Всего в иглу было 9 человек, принадлежавших к одной семье, возглавляемой стариком. Старик сказал, что он из племени Укгулик и поселился здесь после того, как его выгнало из родных мест более сильное племя Нейтчили. От всего его племени, которое занимало раньше западный берег полуострова Аделаиды и Земли короля Уильяма, осталась чуть ли не одна его семья.

Шватка решил остановиться у этого старика и попытаться получить от него сведения относительно судьбы судов Франклина и их команды. Ему посчастливилось найти в лице старика интересного и важного свидетеля. Эскимос Джо, Ишнарк и Эквисик служили переводчиками. От них узнали, что эти эскимосы испытывают большую нужду в продовольствии. Мясо мускусных быков было их единственной пищей в течение продолжительного времени. Дело дошло до того, что за месяц до прибытия экспедиции один старый человек из этого племени погиб от голода. Шватка поспешил поделиться с туземцами имевшимся у него оленьим мясом.

Эскимосы были добродушны и приветливы, помогли путешественникам при постройке хижин и старались сделать их возможно более удобными. Шватке удалось приобрести у них несколько пустяшных вещей с «Эребуса» и «Террора» в обмен на ножи и иголки, которым они очень радовались. Могло показаться странным, что туземцы голодали в стране, изобилующей оленями, но иннуиты объяснили, что зимой почти невозможно подойти к оленям настолько близко, чтобы убить их стрелами, которые составляют единственное оружие эскимосов.

Из бесед с Икиннеликпатолоком, старым жителем Укгулика, выяснилось, что он только однажды видел живых белых людей. Он был в то время маленьким мальчиком, теперь же ему около шестидесяти пяти или семидесяти лет. Он ловил рыбу, сидя у Большой рыбной реки, когда к нему подплыли на лодке белые и поздоровались с ним за руку. Белых было десять человек. Их предводителя называли «Тосардерок», что, по мнению Джо, было исковерканным «лейтенант Бак». Он видел также труп белого человека на большом корабле, вмерзшем в лед близ острова, расположенного в пяти милях от мыса Гранта на полуострове Аделаиды. Он и его спутники прошли около трех миль по мягкому льду, отделявшему их от корабля. Сыну старого эскимоса, который и теперь был вместе с ним и которому на вид можно было дать лет тридцать пять, было тогда семь или восемь лет.

В это же время он видел следы белых людей на материке. Первоначально он видел следы четырех белых людей, а впоследствии только троих. Это было во время весеннего снегопада. Когда его соплеменники убедились, что вокруг корабля нет никого из белых, они решились на него проникнуть, чтобы раздобыть дерева и железа. Они не знали, как пробраться во внутренние помещения корабля и пробили отверстие в борту на уровне льда, так что, когда летом лед тронулся, корабль затонул.

Эскимосы не видели следов ни на льду, ни на корабле, также покрытом снегом, но нашли около него разный мусор, который, как будто, был сметен с корабля жившими на нем. Они нашли много красных консервных коробок со свежим мясом, а также мясом, смешанным с салом. Часть была открыта, а четыре коробки не были тронуты. Хлеба они там не видели. На корабле было много ножей, вилок, ложек, мисок, чашек и тарелок. После того, как корабль затонул, они нашли несколько таких же предметов на берегу. Они видели на судне также и книги, но оставили их там. Они взяли с корабля только ножи, вилки, ложки и миски. Остальное им было ненужно. Он никогда не видел и не слышал о гурии, который будто бы был сооружен белыми на полуострове Аделаиды.

Пповат, зять старика, человек лет сорока, сообщил, что когда ему было лет четырнадцать или пятнадцать, он видел две лодки, плывших вниз по течению по Большой рыбной реке. В одной лодке было восемь человек, сколько было во второй — юн не заметил. Он видел также каменный памятник на острове Монреаль, под которым оказались перочинный нож, пара ножниц и несколько рыболовных крючков, которые он взял себе. Никакой бумаги он там не видел.

Это были первые сведения, полученные от туземцев, содержащие кое-что новое и важное. Такой результат первой встречи с местными жителями подействовал самым ободряющим образом. Экспедиция погостила два с половиной дня в семье старика. Здесь же был нанят один эскимос в качестве проводника. С ним отправилась его жена и маленькая дочь.

После четырех переходов путешественники оказались на берегу Большой рыбной реки. Это был значительный успех, тем более, что в течение двух месяцев пришлось итти по совершенно неисследованным местам. Джильдер говорит, что, когда они прибыли к Рыбной реке, им «казалось, что ничто не сможет помешать достижению дели. Чем дальше мы шля по снегу, тем перспектива эта становилась все более и более сомнительной, но как только мы почувствовали под ногами морской лед, сразу появилась уверенность, что нам действительно удастся достигнуть цели в наступающем сезоне».

На острове Монреаль экспедиция сделала однодневный привал, чтобы осмотреть остатки гурия, о котором говорит Пповат; однако никаких следов его найдено не было. В день ухода с острова были убиты два тюленя — первые после оставления Гудзонова залива. Шватка взял курс на северо-запад через полуостров мыса Огль и полуостров мыса Ричардсона. На берегу залива, к западу от последнего, произошла первая встреча с эскимосами племени Нейтчили. Эскимосы Нейтчили были чрезвычайно удивлены появлению белых людей и встретили их очень дружелюбно. Шватка и Джильдер посетили все их хижины и раздавали иголки, наперстки, ложки, ножи и рыболовные крючки в обмен на незначительные вещи Франклиновой экспедиции.

«На следующий день, — рассказывает Джильдер, — мы беседовали со старым туземцем по имени Сиутитуор, который видел несколько скелетов на берегу пролива в трех или четырех милях к западу от места настоящей стоянки. Он видел также книги и бумаги, разбросанные между скалами по берегу и в некотором отдалении от него. Там были также ножи, вилки, ложки, посуда и консервные коробки. Саней там не оказалось, но была лодка, которую впоследствии иннуиты сломали и унесли с собой, чтобы смастерить из деревянных частей домашнюю утварь.

«Увидев карманные часы, Сиутитуор сказал, что видел несколько таких же часов, золотых и серебряных, лежавших около скелетов. Часы эти были им тоже взяты с собой, впоследствии их сломали во время игры эскимосские детишки.

«Сиутитуор выразил уверенность, что кости белых находятся до сих пор на том же месте, если только не растащены лисицами и волками. Он сказал, что никогда не слышал о гурии, сооруженном белыми на берегу по эту сторону от пролива Симпсона, и не видел там следов белых людей. Сиутитуор заявил нам в заключение, что хотя с момента посещения им того места, где были найдены скелеты, прошло много времени, он все же может показать нам его.

«Тулуа, другой эскимос из Нейтчили, приблизительно сорока пяти лет, бывал также у того места, где была найдена, лодка, но уже после того, как оттуда было почти все унесено. Он видел, однако, следы белых людей в местности Укгулик на западном берегу полуострова Аделаиды. Прошлым летом он нашел на острове против мыса Гранта остатки сапог, куски железа, дерева и жестяных ящиков. Жители Укгулика уверяли, что возле острова много лет назад затонул корабль. Тулуа была показана карта, и он указал пункт, расположенный приблизительно в восьми милях к западу от мыса Гранта, как на место, где произошло кораблекрушение.

«Упинг, иннуит из Укгулика, который жил у входа в обширный залив, глубоко врезающийся в полуостров Аделаиды, был последним из эскимосов, побывавшим на западном берегу Земли короля Уильяма. Он был там два года тому назад и видел следы белых около мыса Джен Франклин и вдоль берега у мыса Феликс. Залив, о котором говорил Тулуа, казалось, заслуживал внимательного исследования, и лейтенант Шватка решил посетить его, произведя розыски в районе Укгулика.

«Солнце грело в середине дня настолько сильно, что нашему иглу грозила серьезная опасность. Но мы уже закончили наши беседы и приготовились к посещению бухты, где были найдены лодки и скелеты. Добравшись туда на легких санях в сопровождении Сиутитуора и Тулуа, мы увидели, что вся поверхность земли покрыта снегом, сильно мешавшим нашим работам. С печальным чувством присматривались мы к этому месту, находясь под впечатлением рассказов о трагической судьбе членов экспедиции. Нам казалось несомненным, что это место — самый крайний пункт в направлении к Гудзонову заливу, до которого они были в состоянии добраться. Отряд к тому времени должен был быть уже немногочисленным и состоять из самых крепких и отважных людей, которые при виде материка воспрянули духом, надеясь на избавление от грозившей им смерти. Быть может им казалось, что, вступив на материк, они будут в сравнительной безопасности. Но и самые храбрые сердца должны были дрогнуть при виде безмолвной и мрачной пустыни, оказавшейся перед ними. Трудно себе представить более безотрадную местность! Пустынный берег был настолько низким, что его еле можно было отличить от поверхности моря, так как оба они были покрыты снегом. Не было видно ни дерева, ни растений, ни даже холма, словом ничего, что могло бы хоть сколько-нибудь оживить удручающее однообразие представившейся их глазам картины. Нигде не было видно признаков пребывания живых существ, хотя ничто не препятствовало им охватить взглядом обширную территорию. Даже волк, рыскающий вокруг в поисках добычи, мог бы смягчить то ужасное чувство покинутости, которое должно было их давить.

«Такие мысли невольно приходили нам в голову, пока мы осматривались вокруг, пытаясь обнаружить следы погибших Если бы мы знали о том обстоятельстве, которое стало нам известно несколькими днями позже, это место приобрело бы в наших глазах еще больше интереса, так как именно здесь безвозвратно погибли документы экспедиции, которые с такими бесконечными усилиями и заботами были принесены сюда, несмотря на все трудности пути. Мы старательно заметили себе это место, чтобы вернуться сюда для производства тщательных розысков, когда сойдет снег.

«Наши проводники сообщили, что лодка была найдена вверх дном, а все скелеты под нею. Они не помнили точного числа скелетов, но полагали, что их было не менее пяти.

«На следующий день к нашей стоянке прибыла другая группа эскимосов того же племени, кочевавшая вокруг мыса Ричардсона. Среди этих эскимосов была одна пожилая женщина, от которой мы надеялись получить важные и интересные сведения. Она была в числе тех туземцев, которые встретили некоторых из переживших аварию кораблей в заливе Вашингтона. С тех пор она ни разу не видела белых людей. Ее имя было Алангия, она происходила из Нейтчили. в настоящее время ей исполнилось 55 лет. У Алангии было красивое и умное лицо, густые черные как смоль, немного тронутые сединой волосы, которые, очевидно, никогда не собирались в прическу и свободно спускались на ее плечи и лицо, по-видимому, не причиняя ей беспокойства. Во время беседы мне удалось сделать с нее набросок, настолько удачный, что ее друзья сразу же узнали ее, когда я впоследствии показал им его.

«Здесь кстати будет отметить, что мы имели полное основание доверять сообщениям эскимосов, так как правдивость является как будто их врожденным свойством. Они никогда не пытались обмануть нас в отношении предметов, оставшихся после участников погибшей экспедиции, хотя это могло казаться им и легким и выгодным. Иногда, когда мы останавливали наше внимание на тех или иных предметах, считая их оставшимися от погибшей экспедиции, туземцы заявляли нам, что они принесены из области залива Репульс или какого-нибудь другого места.

«Алангия рассказала нам, что она, будучи много лет назад вместе со своим мужем и еще двумя семействами эскимосов на восточном берегу залива Вашингтона, видела десять человек белых, волочивших по льду сани с лодкой. Пятеро белых раскинули палатку на берегу, а остальные остались с лодкой. Эскимосы расположились недалеко от них и они пробыли вместе пять дней. В течение этого времени туземцам, удалось убить на льду несколько тюленей, которых они отдали белым. Один из белых дал ее мужу резак, который после был потерян или сломан и выброшен, по крайней мере она уже давно не видела этого ножа.

«По истечении пяти дней как белые, так и иннуиты, отправились вместе на полуостров Аделаиды, опасаясь, что лед, уже давший трещины, быстро распустится, и они не будут в состоянии переправиться. Иннуиты вышли ночью, считая, что в это время лед должен быть крепче. Белые следовали за ними, волоча свои тяжелые сани и лодку, но не могли пройти по распустившемуся льду так быстро, как иннуиты, которые, остановившись, ожидали их у мыса Гледмана. Иннуитам не удалось перебраться на материк, из-за ненадежности льда, и они провели все лето на Земле короля Уильяма. Белых они никогда больше не видели. Поджидая их, эскимосы занялись ловлей рыбы в соседних озерах, бродя все лето между берегом и озерами, а потом, не дождавшись, отправились на восточный берег близ острова Мэтти.

«Некоторые из встреченных белых, по словам Алангии, были очень худы, и рты у них пересохли и почернели. Она заметила, что у них не было меховой одежды. Один из белых назывался Аглукар, а другой — Тулуа. Последний был, повидимому, начальником, и именно он-то и дал нож ее мужу.

«Нужно заметить, что Аглукар и Тулуа — обычные эскимосские имена. Очевидно, имена белых были несколько созвучны этим привычным для ее слуха именам, и это врезалось в ее память. Третий назывался «Доктук» (доктор). Тулуа был несколько старше других, у него была широкая борода, черная с проседью. Он был полнее других, «толстый, широкий человек». Аглукар был ниже ростом и имел черную бороду длиною в 4–5 дюймов (она показала это рукой). «Доктук» был небольшого роста, с большим животом и рыжей бородой такой же длины, как у Аглукара. Все трое были в очках.

«Следующей весной, когда на земле оставалось уже мало снега, она видела палатку на берегу в глубине бухты Террора. Как в самой палатке, так и снаружи лежали трупы. На них уже почти не оставалось мяса — только кости с сухожилиями и одежда. Их было очень много, она не помнит, сколько именно. Необходимо знать, что иннуиты имеют лишь смутное представление о числах свыше десяти. Ничто не указывало на то, что это были именно те люди, которых она встретила раньше. Рядом с палаткой были одна-две могилы. Эскимосы не разрыли в то время этих могил. Около палатки было разбросано много вещей: ножей, вилок, ложек, карманных часов, книг, одежды, одеял и пр. На книги они не обратили внимания. Вместе с ней были те самые эскимосы, которые встретили белых за год перед тем, и они-то были первыми, которые увидели палатку и могилы. Они оставались на Земле короля Уильяма с тех пор, как встретили белых, и переправились на материк уже после того, как посетили место, где стояла палатка.

«Таковы были сообщения Алангии, эскимоски из Нейгчили. Закончив беседы, мы дали ей несколько иголок, перочинный нож, жестяную миску и другие предметы, вознаградив ее за беспокойство, связанное с приездом по нашему приглашению. Итак, перед нами была женщина, которая собственными глазами видела несчастных, голодных участников экспедиции, и ее рассказ был поэтому для нас полон глубокого интереса. Каждое слово, которое она произносила, оживляло в нашем воображении ужасную трагедию.

«Алангия, казалось, разделяла наш интерес, что отражалось на ее лице. Глаза ее наполнились слезами при воспоминании о печальной картине, которую она видела у палатки, где погибло так много людей.

«Из сообщений, полупленных от Алангии, мы вывели заключение, что группа белых, погибшая в проливе, который мы вчера посетили, была частью той партии, которую туземцы встретили на Земле короля Уильяма. Эскимосы переправлялись через пролив Симпсона, пока белые пытались пройти по распустившемуся льду. Потеряв часть своих товарищей у реки Пфеффер и у островов Тодда, они были отнесены течением в пролив, где впоследствии были найдены их трупы.

«Сколько времени понадобилось им для того, чтобы добраться до этого места, очевидно никогда не будет выяснено, но нельзя сомневаться в том. что они были в самом отчаянном положении. Как мы впоследствии узнали от других туземцев, налицо были неоспоримые доказательства того, что они вынуждены были прибегнуть к людоедству, пока в конце конце все-таки не погибли голодной смертью, за исключением одного человека, скелет которого был после найден нами в 5 милях дальше.

«Мы приобрели здесь у эскимосов сани, найденные Мак-Клинтоком в бухте Эребуса вместе с лодкой и несколькими скелетами. С тех пор, как сани попали к иннуитам, размер их сильно уменьшился, так как последние несколько раз обрубали отдельные их части. В первоначальном своем виде сани были на семь футов длиннее, а их полозья на два фута выше. Но и в настоящем виде они представляли большой интерес. Мы заботливо сохранили их такими, какими они были на службе у эскимосов в течение многих лет.

«Продолжая путь, мы встречали других эскимосов того же племени на расстоянии от 6 до 10 миль вдоль берега, пока не достигли мыса Сифорз, где переправились на Землю короля Уильяма, предполагая пробыть там до сентября».

Таким образом, к началу июня 1879 года экспедиция Шватки оказалась в виду своей цели — Земли короля Уильяма. Такой результат должен был показаться самим участникам похода прямо-таки блестящим, особенно при сравнении с тем, чего с таким трудом удалось добиться их предшественнику— Холлу. Необходимо отметить, что не только превосходное снаряжение, личный энтузиазм и выдержка Шватки и его спутников были причиной этого успеха, но и умелый выбор отправной точки и направления похода, равно как и удачная расстановка сил внутри экспедиции. Шватка пошел к своей цели новым путем, оказавшимся- нелегким, но зато верным. При этом Шватка, несмотря на свою недостаточную опытность в арктических путешествиях, прекрасно понял значение своевременного выступления в поход. Действительно, его расчет времени блестяще оправдал себя, так как через материк отряд его прошел по снегу, а к Земле короля Уильяма поспел как раз в период его интенсивного таяния под действием лучей летнего солнца.

Джильдер начинает свой рассказ о походе Шватки ка Землю короля Уильяма радостным, гордым заявлением: «На пути отсюда мы добились результатов величайшей важности».

Вечером 4 июня путешественникам повстречался молодой эскимос по имени Адлекок, который обнаружил прошлым летом новый гурий, сооруженный белыми близ реки Пфеффер; этого гурия иннуиты раньше не видели. Около него было три могилы и место стоянки, где Адлекок нашел металлические очки для защиты от снега, которые Шватка купил у него. Он решил немедленно направиться к указанному эскимосом месту, опасаясь, что эскимосы, обнаружив гурий, могут разграбить его. На следующий день Шватка вместе с Джильдером отправился туда на легких санях. Тулуа правил запряжкой, а Адлекока они взяли с собой в качестве проводника. С ним была дневная порция продовольствия на тот случай, если бы пришлось там заночевать. Выступили при противном ветре, перешедшем в шторм. Было видно только то, что находилось в непосредственной близости от саней, и все же проводник сумел доставить их до места назначения. При этом двигались по гладкой ледяной поверхности и прошли расстояние в 25 миль, ни разу не уклонившись в сторону, несмотря на отсутствие каких-либо знаков, которые указывали бы направление. Тулуа шел с безошибочным инстинктом собаки, пока отряд не оказался на западном берегу реки Пфеффер.

Прибыв к месту, где стоял гурий, Шватка убедился, что он был действительно сооружен белыми, но прежде чем приступить к его разрушению, он решил тщательно осмотреть его. На одном из камней оказалась нацарапанная концом острого инструмента надпись:

и на противоположной стороне: «Вечная слава открывшим Северо-зап…»

Прочитав эту надпись, они поняли, что гурий был сооружен их соотечественником Холлом над останками двух участников экспедиции Франклина, которые были им здесь найдены. Часть надписи была утрачена, так как отломился кусок камня, на котором она была сделана. Шватка оставил памятник в неприкосновенности, сделав с него только набросок, и возвратился в лагерь, пройдя 50 миль в 10 часов.

У места стоянки была обнаружена сосновая доска, по-видимому, оторванная от деревянной скамейки. На доске были буквы «LF», составленные из медных гвоздиков. Подняли доску на западном берегу полуострова Аделаиды, около которого затонул корабль, дрейфовавший через пролив Виктории. Благодаря этой доске можно было впоследствии усыновить, какое именно судно здесь погибло.

«На следующей остановке, последней на материке, — рассказывает Джильдер, — мы встретили старую эскимоску Туктучир, вдову Пуетта, одним из первых посетившего место, где была найдена лодка, которую мы видели несколько дней тому назад. Однако нас ожидало на этот раз разочарование, так как память уже «сильно изменяла старухе и она путала места и события. Ее сын, присутствовавший при беседе, был мальчиком 12 лет, когда вместе с родителями посетил то место, где была найдена лодка, и он сохранил об этом живое воспоминание. Следовательно мы могли раздобыть от него те сведения, которые ожидали получить от его матери.

«Пока он говорил, старуха, кивая головой, подтверждала все обстоятельства, о которых он рассказывал и которые постепенно воскресали в ее памяти.

«Огзеукшувок, — так звали сына старухи, — был известен среди своего племени, как знахарь. Воспоминание о пребывании в том месте, где была найдена лодка, особенно хорошо запечатлелось в его памяти, так как он и бывший о ним вместе его сверстник едва не погибли от взрыва найденного там ящика с порохом, с которым они играли. По его словам, он до сих пор не может вполне оправиться от полученного им тогда нервного потрясения.

«Я привожу беседу с Туктучир и ее сыном так, как я записал ее в свою записную книжку. Некоторые сообщения могут показаться странными, но в основном они вполне вразумительны и в высшей степени интересны.

«Туктучир сообщила, что она родом из залива Пелли в области Нейтчили. Она вдова Пуетта, о котором писали Джон Росс и капитан Холл. На вид ей можно было дать лет семьдесят, и она пользовалась особым уважением своих соплеменников, проявлявших по отношению к ней большую заботливость.

«По словам Туктучир, она никогда не встречала живых участников Франклиновой экспедиции, но видела два скелета на материке и четыре на близлежащем острове. Ни в том, ни в другом месте не было могил. Вместе с нею был ее муж и семь других иннуитов. Старуха не могла точно определить, где расположены эти два пункта, и ее сын должен был придти ей здесь на помощь.

«На вопрос, заданный Туктучир, он ответил, что у места, где была обнаружена лодка, эскимосы нашли жестяной ящик с книгами. Ящик был заперт и для того, чтобы открыть, его пришлось сломать. Ящик имел два фута в длину. Эскимосу тут же были нами показаны печатные и исписанные книги, и он заявил, что найденные у погибших участников экспедиции книги походили на печатные. Среди книг он нашел предмет, который, судя по его описаниям, был иглой компаса или другого магнитного инструмента. Жестяной ящик с книгами был найден в лодке. Около лодки валялось несколько черепов, он не помнит, сколько именно, но не менее четырех. Он видел также кости ног и рук, которые были как будто отпилены. В лодке был целый ящик, наполненный костями, приблизительно такой же величины, как ящик с книгами.

«Огзеукшувок сообщил, что по внешнему виду костей иннуиты пришли к заключению, что белые вынуждены были прибегнуть к людоедству. Немного мяса, оставшегося на костях, выглядело все еще свежим. На одном трупе высокого человека со светлыми волосами сохранилось все мясо. Он видел там несколько металлических очков для защиты от снега, а также золотые очки — одну или две пары. Судя по внешнему виду трупов, члены экспедиции погибли за несколько месяцев перед тем, как были найдены, то есть зимой.

«В лодке эскимосы нашли также парусину, парус и несколько карманных часов, золотых и серебряных, причем последних было больше. Все часы в настоящее время потеряны.

«У умершего, труп которого так хорошо сохранился, золотая цепочка от часов была прикреплена к серьге, так что, когда Огзеукшувок попытался поднять ее, он вместе с тем приподнял голову у трупа. На безымянном пальце правой руки умершего было золотое кольцо, которое иннуиты сняли и отдали детям. Это кольцо также утеряно.

«Мнение эскимосов о людоедстве белых было основано на том, что найденные ими кости были отделены пилой или ножом. Они нашли в лодке две пилы — большую и маленькую, а также большой ящик с табаком и несколько трубок. Гурия поблизости не было. Кости теперь покрыты песком и морскими травами, которые были занесены во время прибоя. Часть книг была захвачена с собой и отдана детям, которые впоследствии разорвали их и бросили. Другие были оставлены на месте и унесены ветром или занесены песком.

«Пока старуха сидела в углу, стараясь припомнить интересовавшие нас подробности, я успел сделать с нее набросок, что вызвало большой интерес у эскимосов и в особенности у ее сына, который начал обнаруживать признаки нетерпения и, как только кончилась беседа, попросил сделать такой же набросок с него.

«Разбираясь в сообщениях Туктучир и ее сына, надо придти к заключению, что скелеты, о находке которых они рассказывали, были останками той группы, которая была встречена Алангией и ее спутниками у залива Вашингтона. По сообщению Алангии, «Тулуа», «Аглукар» и «Доктук» носили очки, и у лодки также были найдены очки. Находка золотых часов служит доказательством, что там были офицеры. Вероятно, те пять человек, которые жили в палатке рядом с иннуитами, были все офицерами, Очевидно, книги, найденные в запертом ящике, который иннуитам пришлось сломать, были самыми важными документами экспедиции, и о сохранении их особо заботились офицеры, к которым перешло командование. В самом деле, совершенно невероятно, чтобы люди, доведенные до крайней степени истощения, как было в данном случае, и вынужденные волочить поклажу собственными руками, стали бы утруждать себя переноской обыкновенных книг для чтения.

«Лодка, судя по тем остаткам, которые были найдены, была очень тяжелой. Она была подбита медью. По крайней мере мы видели у эскимосов Нейтчили несколько котлов, сделанных из медных листов, которые, по их словам, были оторваны от лодок, обнаруженных в бухте Эребуса. Но лодка была совершенно необходима путешественникам, и бросить ее было невозможно. Все же, что казалось излишним, они постепенно бросали на своем пути, и, если они оставили книги, то это могло быть только потому, что они являлись самыми важными документами экспедиции.

«В течение полутора лет, пока «Эребус» и «Террор» были скованы льдами в проливе Виктории, офицеры, вероятно, тщательно обследовали ближайшие берега и несомненно производили интересные наблюдения, находясь у самого Магнитного полюса. По крайней мере мы видели у мыса Феликс гурий, под которым ничего не оказалось и который, очевидно, служил обсервационным пунктом. Документы, относящиеся к этим наблюдениям, и составляли, очевидно, содержимое железного ящика, о котором рассказывал нам эскимос, и эти документы были безвозвратно потеряны.

Пожилой эскимос из Нейтчили, Окарновол, сообщил, что пять лет тому назад он и его сын, бывший вместе с ним, проходя по северо-западному берегу Земли короля Уильяма, нашли между мысом Победа и мысом Феликс небольшой бочонок с разными предметами. Идя дальше, они видели памятник, которого не тронули, и обнаружили между камнями пять больших складных карманных ножей, ножницы, а также плоский кусок олова, в настоящее время потерянный. Они не видели поблизости могил, но нашли там кирку или заступ. Несколько севернее этого пункта они обнаружили место, где была раньше раскинута палатка, и увидели лежащие здесь три жестяных чашки. Около мыса Победа они нашли могилу с находившимся в ней скелетом, одежду и солидный нож со сломанным лезвием. Книг они не видели. В маленькой бухте на северной стороне пролива Коллинсона оказалось некоторое количество одежды. Во время пребывания их в этих местах земля была покрыта глубоким снегом.

«На основании наших позднейших розысков в этих местах, я склонен думать, что могила, о которой говорили местные жители, была не у мыса Победа, а в трех милях оттуда, то есть была могилой лейтенанта Ирвинга. Мы не обнаружили никаких признаков могилы у мыса Победа, хотя особенно тщательно исследовали эту местность. Маленькая бухта, о которой рассказывали эскимосы, повидимому, та самая, где была обнаружена могила Ирвинга. Небольшая бухта имеется на северной стороне пролива Коллинсона, но лейтенант Шватка и я посещали ее несколько раз, не обнаружив там остатков одежды или других признаков пребывания белых. Кажется совершенно невероятным, чтобы здесь могли быть в более или менее значительном числе белые, не оставив никаких следов. Поблизости от мест, где находились разрушенные лодки или где были стоянки, всегда можно было найти среди скал обрывки одежды, иногда на довольно значительном расстоянии — от 1 до 2 миль по обе стороны от этих пунктов».

От этой стоянки отряд Шватки в два перехода дошел до мыса Гершеля. Здесь было оставлено самое тяжелое из поклажи на попечении Джо и других иннуитов. Захватив с собой Тулуа с его семейством и еще одного эскимоса, Шватка и его помощники отправились 17-го к мысу Феликс. Джо и остальные эскимосы получили распоряжение оставаться у мыса Гершеля до тех пор, пока в этом месте можно было добыть достаточно продовольствия. В случае же, если бы оказалось, что дичи больше в других местах побережья или же на материке, а около мыса Гершеля ее нет, то им было разрешено отправиться туда, ставя на своем пути камни, чтобы Тулуа мог по ним найти их, когда главный отряд возвратится после посещения мыса Феликс. Шватка взял курс прямо на север, лишь немного уклоняясь к западу. Ночью отряд расположился в глубине залива Вашингтона. Здесь путешественники покинули морской лед и шли дальше по берегу, придерживаясь того же направления с намерением дойти до входа в пролив Коллинсона. После двух дней, проведенных в пути, отряд неожиданно скоро пришел в бухту Эребуса, которая, по их предположениям, должна была быть гораздо дальше на западе. Объяснялась эта неожиданность тем, что мыс Гершеля в действительности расположен в 18–20 милях дальше на запад, чем это указано на адмиралтейских картах.

Путешествие по суше было очень тяжелым и утомительным, так как снег уже стал мягким, а озера покрылись водой на 15–20 сантиметров. Утром тонкая снежная кора, образовавшаяся за ночь, грозила обломаться каждую минуту, а в остальное время дня люди шли по грудь в воде. Морской лед также затруднял передвижение. Это был старый торосистый лед. Путешественники обычно старались держаться ближе к берегу, где находили хороший санный путь. Но однажды направились к торосам, чтобы избежать извилистого пути вдоль берега. В этом им пришлось вскоре раскаяться, так как ноги их стали проваливаться в талый снег и воду, а сани погружались так глубоко, что собаки никак не могли вытащить их, хотя поклажа и не была тяжелой. Во всех трудных положениях путешественников выручал их замечательный проводник Тулуа, умевший превосходно управлять запряжкой; он был опытный охотник и необычайно энергичный человек. Его соплеменники говорили о нем, что он никогда не уставал. Джильдер считает, что своим успехом экспедиция обязана главным образом ему. Его подвижность, настойчивость и выдержка часто выручали экспедицию, когда случалось, что пища была на исходе. Если в такие моменты местность оказывалась бедной дичью, большая часть иннуитов сразу же возвращалась в лагерь после первой неудачной вылазки. Тулуа в таких случаях уходил обычно надолго, терпеливо выслеживая тюленя, или проходил далекие расстояния в поисках оленя и почти всегда возвращался с добычей.

Десятимильный путь через бухту Эребуса потребовал 15 часов, и все были чрезвычайно утомлены, когда достигли, наконец, берега и сделали остановку недалеко от мыса Франклина. Здесь пробыли весь день из-за Тулуа, силы которого были совсем исчерпаны, хотя он и выражал готовность итти дальше. Шватка опасался, что, если Тулуа не будет предоставлен отдых, он окончательно надорвет свои силы, и экспедиция лишится его услуг, что могло бы оказаться роковым для успеха всего дела.

Вскоре отряд Шватки прибыл в район мыса Франклина. Оставив его позади себя, четверо белых передали сани на попечение иннуитов, а сами пошли вдоль берегового припая. К этому времени снег совершенно сошел с горных вершин и лежал только местами в долинах и на болотах. Люди шли по берегу в некотором отдалении друг от друга, чтобы захватить возможно большее пространство, условившись, в случае необходимости, собраться вместе по сигналу. Не доходя до пролива Коллинсона, удалось набрести на могилы двух белых. В одной лежала верхняя часть черепа, а в груде камней была обнаружена верхняя челюсть с двумя зубами и кусок скулы. Других костей разыскать не удалось, найденные же кости сложили вместе, чтобы похоронить их по возвращении.

«На следующий день, — пишет Джильдер, — мы сделали остановку у мыса Джен Франклин, намереваясь произвести розыски в прилегающем к этому мысу районе. Лейтенант Шватка и я направились к проливу Коллинсона, но не нашли там следов пребывания белых людей. Генри Клучак и Франк Мелмс, исследовавшие берег, оказались счастливее. Приблизительно в 1½ милях от нашей стоянки они наткнулись на место, где команда «Эребуса» и «Террора» под начальством Крозье расположилась лагерем после оставления судов. Здесь было найдено несколько печей для варки пищи и медные котлы, не считая одежды, парусины, железной и медной утвари. Тут же оказалась, раскрытая могила, где мы нашли обрывки синей материи, часть которой составляла, по-видимому, остатки верхней одежды, а другая, вероятно, окутывала тело. В могиле и около нее оказались также большие куски парусины с грубо сделанными стежками, в которые, по-видимому, было зашито тело для погребения в море. Среди лохмотьев и плесени в глубине могилы было найдено несколько позолоченных пуговиц, а также выпуклое стекло, повидимому, от морского телескопа. На одном из камней у подножья могилы Генри нашел медаль, покрытую густым слоем грязи. Она была совершенно одинакового цвета с камнем, на котором лежала, и была поэтому замечена только случайно.

«Когда грязь была счищена, оказалось, что это серебряная медаль, размером 2½ дюйма в диаметре, с рельефным портретом Георга IV на лицевой стороне, окруженным словами: «Georgius IIII D. G. Brittaniarum rex 1820». На оборотной стороне был изображен лавровый венок, окруженный надписью «вторая награда по математике, королевское морское училище» и «присуждена Джону Ирвингу. Лето 1830».

«Таким образом удалось установить, что это была могила лейтенанта Джона Ирвинга, третьего офицера с судна «Террор». Под его головой мы нашли вышитый карманный шелковый носовой платок, красиво сложенный. Рисунок узора и цвет платка прекрасно сохранились. В могиле и около нее мы нашли череп и немного других костей. Все они были тщательно собраны, и вместе с сохранившимися кусками одежды унесены для погребения в таком месте, где никто не мог их потревожить. Зарыть их снова на Земле короля Уильяма не имело смысла, так как туземцы, найдя могилу, снова бы открыли ее, чтобы разграбить.

«На следующий день мы перенесли нашу стоянку по соседству с могилой и провели два дня в поисках других предметов, которые могли бы представить интерес. К сожалению, земля все еще была покрыта густым снегом, что в значительной мере мешало нашим поискам.

«11 июля, после нашего возвращения с мыса Феликс, мы обнаружили, что снег полностью растаял, а находившиеся на небольшом расстоянии от берега лужи почти совершенно высохли. Мы могли поэтому на этот раз производить наши поиски беспрепятственно.

«Среди других предметов мы нашли здесь щетку с вырезанной на одной из сторон ее фамилией «X. Уилдс», каменный кувшин вместимостью в два галлона с вытисненной на нем надписью «Р. Уитли, винная и водочная торговля, Кент», несколько жестяных ящиков, бутылку из-под пикулей, куски разорванной парусины и санную упряжь с меткой «Т. 11», что указывало на ее принадлежность «Террору».

«Мы нашли также чулки, грубо сделанные из куска одеяла, что показывало, насколько члены экспедиции нуждались в теплых чулках — этой важнейшей части одежды для путешествующих в Арктике. Лучше всего согревает ноги олений мех, но и теплые шерстяные чулки немногим хуже в этом отношении. Было тяжело видеть это доказательство лишений, которые испытывала команда погибших судов.

«При нашем втором посещении этого места жена Тулуа нашла в куче камней, оставшихся от гурия, обнаруженного лейтенантом Хобсоном, клочок бумаги, испытавший на себе влияние более двадцати арктических зим. Только с большим трудом удалось мне развернуть эту бумагу, не разорвав ее. Мои спутники стояли в это время вокруг в томительном ожидании, уверенные, что у меня в руках дополнительные донесения Крозье, настолько разодрана и повреждена была от действия непогоды эта бумага.

«Оказалось, однако, что это была копия донесения Крозье, найденного лейтенантом Хобсоном, участником экспедиции Мак-Клинтока, переписанная рукой последнего.³² Донесение было переписано графитовым карандашом на почтовой бумаге, и некоторые части его было невозможно прочитать. Приводим его дословно:

«7 мая 1859.

Широта 69°38′ N, долгота 98°41′ W.

28 мая 1847.

Грэгем Гори Чарльз Ф. де. В…

25 апреля 1848.

Ф. М. Крозье, капитан и старший офицер, Джемс Фицджемс, капитан судна ее величества «Эребус».

Уильям П. Хобсон. лейтенант, руководящий партией».

Ф. Л. Мак-Клинток, капитан».

«Многоточия в приведенной копии указывают на слова, которые невозможно было прочитать, так как бумага частью оказалась разорванной и запачканной.

«Мы принялись разыскивать сообщение, которое Мак-Клинток предполагал спрятать в 10 футах к северу от центра гурия, но, хотя мы и вырыли глубокую канаву в 4 фута шириной от центра гурия в северном направлении и закончили ее на расстоянии 20 футов от гурия, мы ничего не нашли.

«Мы пришли к заключению, что или Мак-Клинток не положил сообщения в указанном им месте, или благодаря каким-нибудь изменениям почвы оно стало видимым и было взято эскимосами, или же, наконец, оказалось смытым в море. На некотором расстоянии от груды одежды и утвари были разбросаны по берегу разные предметы, которые были покрыты снегом, когда мы в первый раз посетили это место. Здесь мы нашли большое количество обручей от бочек, но деревянных частей их не обнаружили. Даже у лопат и заступов они оказались отпиленными, по-видимому эскимосами, которые первыми наткнулись на это место.

«Очевидно именно здесь высадился экипаж, покинувший суда, и здесь же отобрал все то, что считал необходимым для санного путешествия. Можно далее предполагать, что когда экипаж добрался после утомительного путешествия до южного берега Земли короля Уильяма, и люди почувствовали себя настолько ослабевшими, что начали терять надежду дойти до материка, они отправили небольшую группу обратно к кораблям за продовольствием. Эскимосы из Укгулика, видевшие корабль, затонувший у мыса Гранта, рассказывали, что там было некоторое, — правда, небольшое — количество продуктов. Очевидно, что лейтенант Ирвинг был начальником этого, возвращавшегося к судам, отряда, и что он умер во время одной из остановок в пути.

«Весьма вероятно далее, что те участники экспедиции, которые, по рассказам жителей Укгулика, были на корабле во время его дрейфа к острову, расположенному напротив мыса Гранта, были как раз из этой партии, и что они с настоящим инстинктом моряков предпочли остаться на корабле, но не возвращаться к голодавшим товарищам, которых оставили на южном берегу.

«Внешний вид места у бухты Эребуса, где была найдена лодка, как будто указывает, что после того, как во льду образовались трещины, она носилась по волнам и затем была выброшена на берег, покинутая теми, кто еще был в состоянии итти. Найденные в лодке скелеты служат доказательством того, что вся эта группа была в отчаянном положении, иначе находившиеся в беспомощном состоянии не были бы оставлены своими товарищами.

«Отсюда можно заключить, что это была группа, возвращавшаяся обратно к судам. Смерть лейтенанта Ирвинга не могла последовать тогда, когда экипаж впервые покинул окрестности мыса Джен Франклин, иначе об этом было бы упомянуто в донесении капитана Крозье, написанном накануне отправления к реке Бака.

«Группа участников экспедиции, возвращавшаяся под начальством Ирвинга, не могла тащить сани вдоль берега, так как снег там должен был к тому времени растаять. Сообщения эскимосов, которые встретили экипаж погибших судов в заливе Вашингтона, свидетельствуют о том, что он передвигался исключительно медленно.

«То обстоятельство, что на корабле, дрейфовавшем через пролив Виктории, были люди, также служит доказательством, что часть экипажа возвратилась обратно на суда, так как, судя по сообщению капитана Крозье, все оставшиеся в живых люди отправились вместе с ним. Возможно, что те, которые вошли на корабль, оказались там отрезанными, когда лед треснул, и уже не могли присоединиться к своим товарищам, оставшимся на берегу, если только там таковые были, что сомнительно, так как мы не видели скелетов на месте бывшей стоянки, если не считать могилы Ирвинга.

«Лед пришел в движение в бухте Эребуса и проливе Виктории в том году, когда мы там были, только 24 июля. Возможно, что это случилось с таким же запозданием и тогда, когда возвращавшаяся на суда группа участников экспедиции подходила к стоянке, возле которой была обнаружена могила Ирвинга».

Экспедиция Шватки покинула бухту Ирвинга 30 июня, спрятав здесь все лишние тяжелые вещи, чтобы облегчить сани, и рассчитывая захватить их на обратном пути. Отдохнув один день на северной стороне бухты Уолл, путники достигли мыса Феликс 3 июля, не обнаружив в пути новых следов экспедиции Франклина.

На следующий день Шватка направился дальше вглубь страны, Клучак и Мелмс пошли вниз по берегу, а Джильдер, взяв с собою Тулуа с санями, отправился к мысу Сидней. Все они шли, внимательно всматриваясь в окружающую местность, в надежде заметить гурий. Необходимо было тщательно изучить всю округу, так как дальше мыса Феликс искать было уже нечего — Шватка мог быть доволен результатами своего похода: он достиг крайней северной оконечности Земли короля Уильяма.

В пути сделали остановку и разобрали замеченный гурий. Под ним, однако, ничего не оказалось, хотя и рыли очень глубоко, пользуясь тем, что земля была мягкой. Тулуа считал, что этот гурий сооружен белыми, хотя и не вполне был уверен в этом. Вопреки первоначальному намерению, Джильдер не пошел дальше мыса Сидней, так как поднявшийся густой туман препятствовал поискам, скрывая большую часть берега. Лейтенант Шватка наткнулся на искусно сложенный гурий или столб высотою в 2 метра, стоявший на высоком холме в двух милях от берега, но, разобрав его, не нашел никакого сообщения или хотя бы указания на цель его сооружения. Гурий стоял на высоком холме, с которого хорошо был виден как западный, так и восточный берег, и должен был невольно привлечь внимание каждого корабля, который следовал бы по пути «Эребуса» и «Террора». Однако он был скрыт промежуточными холмами от шедшего вдоль берега отряда исследователей.

На следующий день Мелмс, Тулуа и Джильдер отправились совместно с лейтенантом Шваткой на этот холм, чтобы попытаться при помощи подзорной трубы установить, нет ли дальше еще гуриев. Однако им не удалось ничего обнаружить.

Убедившись в отсутствии каких-либо сообщений, Шватка пришел к заключению, что гурий был сооружен для научных работ экспедиции, или им пользовались, как наблюдательным пунктом за дрейфом судов. Перед уходом Шватка положил в гурий сообщение относительно проделанных работ по розыскам остатков экспедиции Франклина.

Шватка покинул мыс Феликс 7 июля, окончательно убедившись, что Франклин не был похоронен в его окрестностях. О тщательности расследований можно судить по числу найденных в разных местах пистонов, пуль и других мелких предметов. Сопровождавшие экспедицию иннуиты проявляли громадный интерес к ее работам и своими зоркими глазами постоянно выискивали разные предметы, которые легко могли ускользнуть от внимания белых людей. Они приносили каждый предмет, казавшийся им непонятным и, хотя очень часто эти предметы не представляли интереса, они с тем же рвением продолжали поиски.