Atacarme

Часть 2

Война завершилась полной победой Гондора и его союзников. Настало время великих благословенных дней, наполненных светом и счастьем.

Победители вернулись в столицу на заре, что приоткрывала чистый голубой купол небес. И Арагорн впервые за долгое время вздохнул спокойно, вобрал полной грудью воздух родной страны.

Мир.

Как долго не слышала земля Средиземья этого простого слова.

Человек улыбался, стоя перед белым дворцом Минас-Тирита. Со дня на день здесь должна состояться его коронация. Но вдруг дыхание перехватило. Открылись двери, из них выпорхнула лёгкая фигурка Арвена. Его омега быстро спускался по широкой лестнице, весь окутанный солнечным блеском. В светлых воздушных одеждах шелестел ветер свободы и надежд. Арагорн кинулся к возлюбленному, схватил с последних двух ступенек в объятия и закружил. Эльф смеялся, его глаза светились сбывающейся мечтой. Арагорн прижался к тёмным шёлковым локонам, вдыхая родной аромат. Тень белокурого незнакомца истаяла в сердце. Арагорн нежно погладил любимого по щеке, стирая его восторженные слёзы, и думал, что нельзя никого любить сильнее.

Вскоре состоялась коронация. Арагорн принял крылатую корону Гондора и державное имя — Элессар. На большой площади собрались жители столицы, приехали делегации из всех эльфийских, гномьих и людских государств. Король вышел на широкую террасу перед своим дворцом. На него с трепетом и восторгом глядели сотни радостных глаз. Люди ликовали, они встречали своего истинного государя, великого воина, победителя грозного Мордора, сокрушителя Тьмы. Но в этот светлый день король снова ощутил печаль и вину. Не хватало здесь только одних на свете глаз. Того прекрасного эльфа, которого он не смог спасти.

«Ты стоишь сейчас в богатых одеждах, венчанный короной, все почитают тебя, клянутся в верности, а он сгинул среди обглоданных пламенем камней. И это полностью твоя вина», — грызла совесть короля Элессара.

Он ощутил ласковый влюблённый взгляд за своей спиной. Назавтра было назначено его венчание с Арвеном. И это тоже тревожило Арагорна — он так и не рассказал жениху про свою измену. Вдруг король почувствовал другой взгляд, полный гнева и ненависти, словно сотня горящих стрел ударила ему в спину. Он обернулся: омеги смотрели на него мягкими и благодарными взорами, альфы спокойно и дружелюбно, Элронд — ещё и с нескрываемой гордостью. Наверняка показалось, это все война измотала душу.

Наступил тёплый вечер, за ним роскошный пир. Где Арагорн нет-нет, но все же ощущал недружественный взгляд. Казалось, ещё чуть-чуть и король сможет поймать эти ярые очи, и выяснить причину такого презрения. Но тень каждый раз ускользала в самый последний момент. Арагорн встревожился не на шутку. Только когда Арвен взял его за руку и увёл из шумного зала к фонтану, сердце Короля перестало бешено колотиться.

Они в завораживающей близости друг от друга расположились на бортике фонтана.

— Любимый, завтра мы будем едины.

Арвен несмело коснулся руки Арагорна. Этот простой жест заставил сердце биться быстрее. Он взял его руки в свои ладони, удивляясь, какие они тонкие и нежные на ощупь. О, Эру! Как же давно они не сидели вот так рядом.

— Я ждал этого дня всю жизнь. Жаль, что я человек, ведь я хотел бы разделить с тобой не только жизнь, но и бесконечность. Но я клянусь, эти годы, что подарены нам творцом, будут наполнены до самых краев счастьем. Я так люблю тебя!

Король приблизился ещё немного к возлюбленному и коснулся робким поцелуем таких желанных губ. Подумать только, уже завтра он будет безраздельно владеть одним из самых красивых омег на земле. Арагорн сам удивился своему определению. Ведь всегда, с самого детства, он считал Арвена не «одним из», а «самым».

— Я люблю тебя. Я люблю тебя больше жизни. И я решил принять людскую судьбу, чтобы быть с тобой вечно.

Эти слова пробили людского короля молниями. Он вспомнил прекрасное полуобнажённое тело на чёрных камнях, очи, что навсегда поселились в его сознании, умоляющие и ненавидящие. Решение Арвена свято в его бескрайней любви, но Арагорн не был уверен, что имел право принять эту жертву.

— Я должен рассказать тебе.

Арвен выслушал его рассказ с туманным взором, словно каждое слово пронзало сердце острой спицей. Арагорн не утаил ничего. Он опустил повинную голову. Венец показался человеку слишком тяжёлым, а замершая рука жениха в его ладони холодной.

— Мне тяжело это понять и принять. Разумом я признаю правильность твоего поступка. Но сердце ранит эта история.

— Прости меня! Больше всего в жизни я не хочу видеть тебя в печали. И ещё страшнее то, что я ее причина. Милый Арвен, я не достоин тебя! И я хочу сказать, что ты свободен в выборе…

Арвен сорвался со своего места, словно его внезапно подхватил набежавший ветерок. Глаза его пылали ревностью.

— Нет! Я все равно люблю тебя! И я не откажусь от своего решения ни о браке, ни о судьбе человека! Если… ты, конечно, до сих пор тоже желаешь этого.

Арагорн тоже встал и заключил омегу в крепкие объятия, утешая.

— Я люблю тебя, одного единственного. И я сделаю все, чтобы исправить свою ошибку, я исцелю твое сердце, клянусь.

На следующий день, когда в храме валар Элронд подвёл к королю Арвена и вложил его руку в руку Арагорна, в эльфийских прекрасных глазах не было ни тени вчерашних сомнений, только безграничная любовь и предвкушение долгой и счастливой жизни.

Во время венчания произошла еще одна неожиданность. В момент, когда их губы слились в первом супружеском поцелуе, после которого Арвен должен был отказаться от эльфийского бессмертия, зал храма заполнил ослепительный свет. В нем появилась фигура высшего существа. Люди и эльфы припали на колени и склонили головы.

В лучах появился дух, красота и сияние которого обжигали глаза.

— Я вестник валар и явился, чтобы передать их волю. Лучезарные владыки не принимают жертву эльфа, решившего уйти на путь людей.

Арвен поднялся с белых плит и отчаянно посмотрел на служителя валар. Дух плавно, словно не касаясь стопами пола, проплыл до новобрачных, но обратился не к эльфу, а к королю.

— Внемлите же великому дару! Король Элессар доблестный и верный сокрушитель Тьмы, прославленный и бесстрашный воин, будет наделён жизнью без физической немощи и болезней настолько долгой, что сравнима с вечностью эльдар. Если же стрела или меч прервут его существование в Средиземье, то он отправиться в чертоги Судьбы в эльфийские палаты, и после сможет вернуться для жизни в благословенном Валиноре, и супруг его отныне и всегда будет с ним.

С этими словами, дух возложил ладони на голову человека, и фигуру короля объяло вихрями яркого света. Все присутствующие на сочетании встретили речь в торжественном молчании, которое сменилось бурным ликованием, прославлением Короля, его супруга и валар.

Первую близость они решили оставить на дни зачатия, которые должны были вскоре начаться.

Однажды ночью Арагорн проснулся от стона возлюбленного супруга. Он смотрел своими синими туманными, словно мокрый бархат, глазами с мольбой едва дыша, и был не мудрым эльфом, супругом короля и наследником высокого рода, а перепуганным и нежным, жаждущим только одного — близости с возлюбленным. Аромат свежей листвы и мяты заполонил все покои, кажется впитался в сами каменные стены.

Он лежал на уже влажных простынях с широко раздвинутыми ногами, такой непорочный, и одновременно развратный и прекрасный. У Арагорна перехватило дыхание от возбуждения и красоты супруга.

— Иди ко мне, любимый.

Ответом Арагорну был полным желания стон прямо ему в губы. Он бы хотел запомнить его на всю жизнь. Арвен отзывался сладкими и протяжными стонами на каждое прикосновение, затем призывно качнул бёдрами, и король больше не мог владеть собой. Он упёрся локтями во влажные простыни, приподнял бёдра своего омеги, прижался к супругу и тут же скользнул в его жаркое, влажное тело с глухим рыком, в нетерпении начиная будоражащие кровь движения. Наслаждение первой ночи было острым, не похожим ни на одну близость с другими омегами. Арагорну казалось, что ещё один толчок, и он сойдёт с ума от эйфорических на грани нереальности ощущений. Эльф бился в оргазмах, томительно сжимая внутри себя член супруга, обнимая тонкими руками его плечи. Шёлк его волос расплескался темными волнами по всему ложу, синие глаза болезненно блестели желанием, на белых, словно первый снег щеках расцвёл румянец. Арагорна бросало в дрожь, он иступленно целовал и покусывал горячие губы, шепчущие в забытьи его имя и слова любви. Затем они замирали на несколько часов в объятиях друг друга, наслаждаясь близостью не только тел, но и душ. Пока любимейший омега снова не просил со стоном овладеть им.

Так прошли три самых счастливых дня в бытие короля. Настроение Арвена вскоре после первой близости изменилось. А к его дурманящему запаху прохладного леса примешался другой, какой-то незнакомый и нежный.

Дни зачатия у спасённого из развалин белокурого эльфа так и не наступили. И стало окончательно ясно, что насильник оставил ему не только метку, но и дитя.

Темноволосый эльф, ласково обнимая своего истинного, коснулся его стана, и рука его замерла, чувствуя, что живот возлюбленного немного округлился.

— Я беременный, — сказал омега со слезами в голосе, предвосхищая страшные вопросы, и отстранился, чтобы повернуться на другой бок и свернуться калачом. — Мне нужно абортивное средство.

Глаза альфы влажно мелькнули в темноте. Он не касался истинного с тех пор, как спас из руин, давая время восстановиться. Он бережно погладил щеки любимого.

— Я не позволю тебе рисковать собой. Ведь это очень опасно. Опаснее, чем родить. Я приму твоего ребёнка, как своего. И у нас обязательно будут и общие дети. Все будет хорошо.

Но, вопреки вере альфы в лучшее, все становилось только хуже. Жизненные силы покидали его возлюбленного. Нежеланное дитя испивало по капле его жизнь. Дни текли, словно горькая смола. Ребёнок человека рос, а омега умирал.

Однажды светловолосый эльда проснулся утром, но так и не смог подняться с постели. Его истинный приложил руку к лицу измученного существа. Начиналась горячка. К вечеру несчастный уже метался в бреду, и состояние его с каждым часом ухудшалось. Никакие травы и зелья не помогали. Темноволосому эльфу оставалось только менять так быстро пропитывающиеся жаром повязки на разгоряченном лбу и молить Эру.

Ночью жар не спал, но омега успокоился и прикрыл глаза. Альфа подумал, что он уснул. В свете свечи его лик казался умиротворенным и прекрасным. Истинный сморгнул слёзы и прилёг рядом, сжимая похудевшую ладонь любимого. Внезапно светловолосый издал жалобный стон и прошептал, не открывая глаз:

— Я умру. Пожалуйста, отпусти меня. Я не желаю этого ребёнка. И я не хочу жить, — он упрямо взглянул в глаза своему возлюбленному. И тот поразился: драгоценные очи застилали туманы боли.

— Не смей говорить так! Ты смелый и сильный, потерпи, любовь моя! — альфа осторожно придвинулся, заключил его в нежные объятия, стремясь забрать себе жар и страдания, сцеловывал горькие обжигающие слёзы с лица любимого. — Умоляю! Останься со мной! Мы ещё будем счастливы! Верь мне!

— Ты видишь, что я сломлен и разбит на осколки. Я вернусь к тебе после, обновлённым, лишённым этих ран.

— Я не смогу без тебя! Живи! Я сейчас же пойду за лекарем, и тебя освободят от бремени!

Это решение далось эльфу нелегко. Срок был уже не ранний, и любимый мог просто не перенести неестественное разрешение. Но альфа понимал, что это единственный теперь шанс. Если он сейчас же не предпримет ответственного шага, омега не переживет даже эту ночь. И как бы он не боялся оставлять его одного, все же быстро оделся и вышел в темноту, стучался в окна лучшего целителя, разбудил весь его дом. Лекарь, к счастью, не стал терять время на расспросы, а собрал зелья и инструменты. Они быстро добежали до палат умирающего, но оказалось, что любимому лекарь уже не нужен.

Он сокрушенно лежал на окровавленных простынях поперёк ложа, обхватив свой стан руками, и дрожал в ознобе, надрывно хватая воздух. Звуки были страшными, альфе показалось, что они опоздали, и его истинный сейчас умрет. Но клокочущее дыхание превратилось в сдавленные рыдания. Лекарь осмотрел его и подтвердил, что произошёл выкидыш, но жизни омеги ничего не угрожает, если не тревожить его и дать отлежаться хотя бы неделю.

После ухода целителя они всю эту страшную ночь просидели вдвоём, не размыкая рук. Омега от пережитого ужаса, все ещё ощущая отголоски непереносимой боли, никак не мог унять поток слёз. И альфа плакал вместе с ним, сострадая его судьбе и благодаря Эру за избавление и спасение бесценного и наилюбимейшего существа, за одну чарующую улыбку которого этот альфа отдал бы сотни жизней. Но как же давно он не видел на лице любимого улыбки!

Измождённые и несчастные, они уснули только когда небо обагрили лучи ярко-алого рассвета.

Этим же утром супруг короля Гондора Арвен объявил Арагорну радостную весть — у них скоро будет малыш. И они тоже роняли слёзы в объятиях, только слёзы те были счастливые. Жизнь и дальше потекла, словно волшебный сон, пророчащий только бесконечную любовь и радость.