Atacarme

Часть 3

Взошла на трон красавица весна. Королевская чета Гондора завтракала в саду дворца под белоснежным шатром цветущих вишен. Арагорн любовался супругом, он старался навсегда запомнить, как узоры света и тени пляшут на милом лице, лёгкие полупрозрачные лепестки укрывают его широкую мантию, а тёплый ветерок играет локоном у белоснежной шеи. Король Элессар стремился запечатлеть в памяти каждую черточку Арвена в нежном положении, ведь совсем скоро родиться их первенец.

Вдруг лицо возлюбленного стало серьёзным, а синие очи распахнулись. Он сидел так несколько минут, почти не дыша, прислушиваясь к движению жизни внутри себя, руки его задрожали. Арагорн не на шутку встревожился:

— Любовь моя, взгляни на меня, — Арагорн встал, подошёл к супругу и осторожно приподнял его лицо двумя пальцами, — Что с тобою?

Арвен снова опустил глаза и звеняще прошептал:

— Кажется, началось.

Душу Арагорна затопила волна тревоги. Он помог эльфу подняться и с превеликой заботой проводил его в покои. Арвен снял верхнюю одежду и лёг на ложе. А Арагорн распорядился вызвать целителя. Тот прибыл, и осмотрев супруга короля, подтвердил: «Да, это схватки. К ночи родится наследник престола».

— Любимый, — Арвен слегка улыбнулся, закалывая волосы, — тебя ждут государственные дела. До ночи ещё далеко, я попрошу тебя позвать, когда…

Арвен умолк, зажмурился и часто задышал. Когда он снова смог посмотреть на супруга, в уголках его глаз выступили слезинки. И Арагорн понял, что возлюбленный очень боится.

— Мое самое главное дело — здесь. Я буду все время рядом.

Схватки Арвен переживал на ногах, они стояли посреди покоев в обнимку. Арагорн гладил любимого по пояснице, чтобы хоть немного облегчить его состояние. Но с каждым часом тянущие волны становились все болезненнее и накрывали все чаще. Сначала эльф шипел, потом начал постанывать, а вечером напряжение достигло такого предела, что он уже выл от боли. Арагорн готов был молить Эру и валар разделить с ним муки родов, испросить хотя бы передышку. Боль невыносимая и страшная, накатывала без перерыва.

Арвен вскоре уже не мог стоять, он в слезах, не помня себя, метался по постели, страдание перекроило его светлые черты. Минуты, которые проводил любимый в ужасной пытке, казались Арагорну вечностью. Он мог лишь беспомощно поглаживать тонкую руку, прорезанную вздувшимися от напряжения венами и убеждать милого, что скоро все закончится, зная, что тот не слышит и не понимает его слов.

Наконец, главный целитель распорядился королю выйти вон. Арагорн на первых впечатлениях засопротивлялся, но все же позволил помощникам неучтиво выставить себя в коридор. В дверях он обернулся и увидел, как главный целитель расположился между широко разведёнными белыми коленями Арвена. Эльф выгнулся дугой, схватил руками простыни и запрокинул голову в немом крике.

Уже в коридоре крики стали настоящими и такими страшными, что даже у воина Арагорна, прошедшего не одну войну, кровь застыла в жилах. Ужаснее стонов умирающих на войне был надрывный вопль любимого. Он раздирал душу короля на клочки. И самое удручающие — именно он, Арагорн, был косвенной причиной этого непередаваемого страдания. Король вдруг испугался, вспомнив истории, что иногда в родах умирали омеги и младенцы. Крики за стеной были такие громкие что, королю казалось — Арвен точно умрет.

Ноги Элессара подкосились, он упал на колени прямо посреди коридора и молился, чтобы все скорее закончилось, чтобы малыш и самое главное супруг остались живы. В своих воззваниях он впал в какое-то странное забытьё. Очнулся лишь когда двери вновь открылись, из них вышел целитель и тронул его за плечо.

— Радуйся великий король, у тебя родился сын, — сказал лекарь с улыбкой.

Арагорн вскочил на ноги и в порыве безумства схватил его за воротник.

— Арвен! Что с ним? Он жив?

Целитель только указал на дверь. Арагорн, не чуя пола под собою, ворвался в покои. Сердце бешено забилось. На ложе лежал его драгоценный возлюбленный. Он устало улыбался во сне и нежно обнимал белый кулёк.

Арагорн подошёл и присел рядом, погладив супруга по волосам. Арвен приоткрыл глаза, красноватые и опухшие от слез. Король порывисто обнял эльфа и не сдержал рыданий.

— Арвен, любимый! Как я счастлив! Ты жив! Вы живы! Ты такой молодец, бесценный мой! — шептал он сдавленно, чтобы не будить малыша.

Эльф прильнул к его груди, не находя слов. А затем отогнул краешек бархатного свёрточка.

— Какой он красивый, правда же? — вымолвил счастливый Арвен.

— Самый красивый малыш на свете. Он так похож на тебя, любовь моя. Я нарекаю его Эльдарион.

После этих невероятно будоражащих, а затем и сладких дней Арагорн словно родился заново. Король весь погрузился в заботу о своём супруге, сыне и Гондоре.

Альфа ощущал в себе громадную жизненную силу и энергию восстановить страну после кровопролитной и разрушительной войны. Его приказы были мудры и направлены на благоденствие подданных. Большую помощь оказали дружественные эльфийские государства, связанные теперь не просто дружбой, но и родством.

Больше всего в союз с Гондором стремился Эрегион. Арагорн же не спешил налаживать связи. Он несколько настороженно относился к этой закрытой стране. Владыка Келебримбор, высокородный эльф, был в прохладных отношениях с другими эльфийскими народами. А вёл дружбу разве что с такими же скрытными гномами.

Эльфы Эрегиона, очень редко бывавшие в составе посольств на общих советах, все как один, одетые в форменные темно-синие котты с феаноровскими звёздами, были крайне горды и подозрительны. И очень неохотно и односложно рассказывали о своей родине. Никто не знал, чем живет Эрегион, и что конкретно там твориться.

Однако с промышленным государством все же считались. Страна исправно поставляла изделия металлургии беспрецедентного качества, зачарованные способами, неведомыми другим эльдар. А также сплавы и составы для производства многих необходимых в быту и работе вещей.

Составляющие своего искусства горделивые мастера, конечно же, держали в строжайшем секрете. Повторить их работу, дознаться о составе сплавов или перенять магию за множество веков не удалось никому. Поговаривали, что их технологии уходили корнями в Валинор, в сами кузни валы Ауле. Другие злословили, что эрегионские нолдор применяют в работе запрещённое черное колдовство. Но все это был лишь флёр предположений, который с седых времён вился вокруг загадочной страны, не смея проникнуть за запертые на сто засовов ворота.

Если эльфийские государи, сами не хвастающиеся полной открытостью, смотрели на Тьелперинквара с опаской больше по старой памяти о кровопролитных войнах, инициированных его ближайшими родственниками, то у Арагорна были другие причины для недоверия. Прежде всего потому, что Эрегион во всех войнах хранил железный нейтралитет. Келебримбор даже в самые сложные времена не помогал союзникам. Он единственный из всех королей не отправил на войну с тьмой ни единого меча, ни хотя бы небольшого отряда воинов.

Арагорн хотел бы уважать право на нейтральную позицию, приняв нежелание государя ввязывать страну в войну. Если бы не некоторые странности. Самая большая из них была в том, что на полях сражений после битвы среди павших недругов находили эльдар, очень похожих на эрегионских нолдор. Они отличались не только карими или серыми глазами, темными волосами, заплетенными необычным для других эльфийских народов способом, но и особой статью и физической силой. К тому же все эти воины были экипированы в эрегионские доспехи с нанесёнными знаками Мордора. Когда битвы стали масштабнее, многие уже выделяли нолдор среди вражеских командиров. Совет союзников секретно распорядился во что бы то ни стало отловить живого нолдо, чтобы допросить.

Но эльфы, руководившие отрядами нечести, даже в неминуемом окружении, не сдавались в плен. Они предпочитали насадиться на собственные мечи. Мечи… прекрасной эрегионской работы были не только у этих нолдор, попадались они и в руках убитых харавцев.

Иногда и в полголоса союзные эльдар, знающие ремесло, поговаривали, что на некоторых из захваченных стенобитных орудий и катапульт они чувствовали следы магии, что широко применяется в том же Эрегионе. Даже начинка пороховых мордорских бомб была из металла очень похожего на сорт железа, что добывают на рудниках промышленной страны. А однажды удалось захватить целую вереницу обозов, гружённых эрегионским вооружением. К несчастью, пленённые харавцы, сопровождающие телеги, даже под пытками не выдали откуда этот груз. Они попросту не знали.

Все это заставляло задумываться, а не поставляет ли таинственный нейтральный Эрегион оружие и войска для Мордора за спинами союзников. Эти вопросы в адрес закрытой страны задавились и на советах. На что лорд Келебримбор отвечал: воины-нолдор во главе армий Мордора набраны исключительно из пленённых и помутнённых разумом во тьме, и их единицы, мечи и луки — трофейные, украденные из нолдорских оружейных караванов, а следы эльфийской магии на орудиях — тень давней коллективной работы с темный майа, и о днях этих владыка Эрегиона до сих пор глубоко сожалеет.

Слова его звучали складно. Обратного никто доказать не мог, поэтому все остальные государи закрывали глаза и делали вид, что верят.

Когда же царство тьмы пало, делегация из Эрегиона прибыла в Гондор. Келебримбор присутствовал на коронации Арагорна и его венчании. После владыка от всей души поздравил короля с победой и ещё раз предложил торговый союз. Арагорн взял время подумать, сославшись на то, что должен сначала разобраться с внутренними делами страны. Эльф лишь мягко улыбнулся, а глубокие карие очи загадочно заблестели.

Следущая их встреча произошла в Лот-Лориене. Как узнал после Арагорн, тот совет инициировал именно такой неактивный в политических делах Эрегион. На нем предстояло решить судьбу земель Мордора.

В центр открытой террасы, что была традиционным местом для собраний в Лориене вышел высокий статный повелитель страны мастеров. Лик его выражал достоинство с ноткой тщеславия, но в его глазах горел нетленный свет звёзд и могущество, что эльда никогда не выставлял на показ. Арагорн видел его и раньше на приёмах или советах. Но Келебримбор старался держаться обособленно и незаметно. А сейчас, когда он уверенно и твёрдо стоял под прицелом множество глаз, Арагорн поймал себя на мысли, что это стало быть самый прекрасный альфа Средиземья.

— Эрегион готов осваивать чёрные земли. Свой интерес я обосную тем, что в Мордоре, возможно, осталось производство, которое может быть интересно моим гильдиям. И я обещаю восстановить кузни и цеха, чтобы они служили теперь благим целям и жителям Средиземья, — объявил Келебримбор на совете.

Эльфийские государи осиротевшей землей вовсе не интересовались, а другие народности людей, те же роханцы, боялись разрушенное царство тьмы до священного трепета. Все они единогласно решили, что сбросить чужой и недружелюбный регион под присмотр кого бы то ни было — предложение хорошее.

Слово осталось за Арагорном. Король задумался. Номинально это теперь была территория Гондора. И весьма проблемная: половину темной страны занимала неплодородная земля и брошенные полуразваленные крепости, другую половину — условно сельскохозяйственные районы, которые также нужно восстанавливать, но ресурсов у истощенного войной Гондора нет.

— Я соглашусь с мнением большинства, но только на совместное с Гондором освоение. При этом с условием, что вы восстановите не только кузни, но и сельское хозяйство, и наладите поставки в другие страны. Прежде всего в Гондор.

— Я заверяю короля Элессара, что у Эрегиона есть на это и желание, и ресурсы, — согласился эльф.

— Стало быть вы можете нам гарантировать…

— Лорд Эрегиона свои обещания выполняет всегда.

Келебримбору улыбнулась большая удача: как раз на днях у короля Гондора родился первенец, и он был увлечён семейными делами несколько больше, чем государственными. Заниматься землями падшей Тьмы ему было совершенно сейчас не с руки. Под договор освоения были подписаны и документы о союзничестве и торговле.

Таким образом, война принесла стране мастеров немалую выгоду. Властитель некогда небольшого промышленного королевства расширил свою сферу влияния за счёт своего надзора за землями Мордора.