Атомный экспресс

Глава 24

Влад настороженно поглядывал то на меня, то на девушку. Он упустил момент, когда кофе вспенился, и немного напитка пролилось на угли. Мне нравился крепкий аромат подгоревшего кофе. Я втягивал носом ароматный дымок; он проявлял в памяти уютные воспоминания о Крыме, о доме, об Анне. Все это, с чем я расстался всего несколько дней назад, сейчас казалось оторванным от меня на годы и миллионы километров, и образовавшуюся в душе пустоту заполнила лживая и жестокая девчонка. Оттого мне было тяжело и гадко и пропала охота что-либо доказывать.

– Теперь, – произнес я, – когда я вырвал у тебя ядовитое жало, тобой можно подпоясать брюки, чтобы не свалились, а ты будешь только шипеть и дергать своей глупой головой.

Влад опустил голову ниже, делая вид, что всецело занят кофе. Моя неожиданная грубость напугала его; он не ожидал, что мое отношение к Лесе настолько конкретно и негативно.

Леся вскочила на ноги. Она в самом деле напоминала встревоженную змею. Неопределенность пугала ее больше, чем мои образные угрозы, и девушка уже не могла терпеть.

– Ну, скажи что-нибудь! – крикнула она, слепо двигая зрачками: сквозь костер она не видела меня. – Не изощряйся в красноречии! Скажи что-нибудь умное! Факты, доказательства! Слабо?

– Тебе, мокрушница, факты и доказательства предъявит следователь в СИЗО. Мне же достаточно сложившегося о тебе мнения. Если тебе интересно…

– Очень интересно! – не дала договорить Леся. – Я просто сгораю от нетерпения.

– Ты, малыш, грязная подстилка под ногами Филина. Он вытер о тебя ноги, когда думал, что умирает от лучевой болезни. А ты сейчас паясничаешь, кривляешься, защищая не столько себя, сколько его.

– Почему ты говоришь только про нее? – попытался смягчить мою категоричность Влад. – Филин на каждого из нас вылил по ведру помоев.

– Я говорю только про Лесю, – объяснил я другу, – потому что она была любовницей и сообщницей Филина.

– Никто это не сможет доказать, – спокойно ответила Леся. Она думала, что на этом мои доводы заканчиваются.

– Если бы я был следователем, – ответил я, – то этот вопрос беспокоил бы меня намного больше. Сейчас мне наплевать, доказуем этот факт или нет. Я просто рассказываю своему другу то, что было.

Я подошел к Владу, присел возле него на корточки и снял с углей кружку, в которой кофе уже давно перекипел.

– Именно Леся, а не Регина должна была подготовить вагон к захвату, – начал я, прохаживаясь с кружкой возле костра. Так лучше думалось. – За несколько дней до теракта она купила по какому-то липовому списку двенадцать билетов на прицепной вагон поезда Небит-Даг – Ташкент для того, чтобы количество заложников в вагоне было ограничено, и, естественно, один билет для себя. До того как в вагон подсели Филин со своими братками, она выполнила несколько малоприятных, но очень важных дел.

Леся усмехнулась, села на песок и стала горстями пересыпать его с ладони на ладонь.

– Во-первых, – продолжал я, – используя свой скверный характер, ты сразу же начала выявлять самых агрессивных пассажиров, которые смогли бы в случае чего постоять за себя. Такие люди в качестве заложников создали бы Филину лишние проблемы. Тебе надо было вычислить их и уничтожить. Метод простой: ты занимаешь чужое место и откровенно хамишь законному пассажиру.

– Любопытно! – качнул головой Влад. – Выходит, вся та шумиха с «двойниками», которую они раскрутили, была провокацией?

– Не они раскрутили, – поправил я. – А Леся раскрутила. Я тоже сначала думал, что Леся и Регина – давние подруги. Нет, просто им достались соседние места, и девушки познакомились скорее всего на платформе, ожидая подачи вагона.

– Ошибаешься! – с протяжным «ш» произнесла Леся. – Регина была вторым человеком после Филина. Она убивала, она расчищала путь банде!

Я поднял руку, предлагая Лесе замолчать.

– Никакого отношения к вам Регина не имела. Ты просто подставила ее несколько раз, а она, дурочка, клюнула.

– Стой! Стой! – замахал руками Влад. – Не путай! Объясняй все по порядку. Вот мы зашли в вагон и поругались с девчонками. Ну, Леся выяснила, что я сволочной и скандальный мужик. И что плохого она потом мне сделала?

Леся, чувствуя, что Влад невольно становится ее защитником, с замаскированной благодарностью взглянула на него и закивала головой.

– Она попыталась тебя убить, – ответил я.

– Что?! – скептически поморщился Влад. – Она? Меня?

– Да, – подтвердил я. – И спасло тебя только то, что удар был касательный.

– Ах, вот ты о чем! – Влад наконец вспомнил, как кто-то двинул его по голове в купе, и коснулся пальцем давно засохшей ссадины над ухом. – А почему ты решил, что это сделала она?

– Никто из пассажиров, кроме Леси, не находился в те минуты в умывальнике.

– Ну и что! – сказала она с явным облегчением и пожала плечами. – Это не доказательство.

– В самом деле! – подтвердил Влад.

– Это косвенное доказательство! – возразил я. – Подумай сам: кто-то ударяет тебя по голове кочергой. Все в крови: и кочерга, и руки преступника. Что он должен был сделать немедленно?

– Умыться? – спросил Влад.

– Естественно. Мила занималась в этот момент тем, что искала в купе проводницы свой билет, на котором была отпечатана ее всем известная фамилия. Бунимас ласкал Регину. Я перевязывал тебя. Остается Леся, которая находилась в умывальнике.

– А проводница? – захлопал глазами Влад.

– Проводница к этому времени была уже мертва. Леся сначала убила ее, раскроив ей череп кочергой. Она надела убитой на голову полиэтиленовый пакет и перетащила труп в умывальник. Лесе, с ее редкостной силой и выносливостью, сделать это было несложно.

– Да я была в это время с Владом! – крикнула Леся и нехорошо рассмеялась.

– Да, ты сначала была с Владом, а затем якобы вышла в умывальник, – уточнил я. – Тебе хватило одной-двух минут, чтобы убить проводницу, перетащить труп в умывальник, вынуть из ее кармана ключи от тамбуров, запереть наш СВ со стороны других вагонов и ударить той же кочергой Влада. Когда Влад пришел в себя, ты уже успела смыть с рук и одежды следы крови.

Леся, покусывая губы, отрицательно качала головой. Ее глаза были полны слез.

– Нет! Ты врешь! Не было этого! Не было!

Влад с сомнением посмотрел на меня.

– Поведение Милы, между прочим, – сказал он, – было намного более подозрительным.

– Да, – согласился я. – Это и помогло Лесе оказаться вне подозрения. Тихонравова тайно от нас вынесла из купе проводницы свой билет, а спустя несколько минут сожгла его в своем купе. Нас с тобой насторожило именно то, что она не могла вразумительно ответить, что делала в купе проводницы, и мы тотчас заподозрили в убийстве ее, хотя никаких мотивов для этого не было. Мила прежде всего беспокоилась за свою репутацию. В Туркмении депутат парламента находилась инкогнито, и никто не должен был об этом узнать… Но поговорим о ней позже. Поезд прибывал к станции Гаремджа-товарная, где его уже дожидалась банда Филина с контейнерами. Леся подготовила вагон к захвату не совсем качественно: хотя она убила официальное лицо – проводницу и попыталась убить самого скандального и сильного мужика в вагоне, но Владу повезло. Повезло больше, чем Бунимасу.

– А при чем здесь Леся? – пожал плечами Влад. – Регина же накатила на него бочку.

Я повернулся к Лесе:

– Ты не объяснишь моему другу, почему не ты, а Регина накатила на негра?

Леся молчала, покусывая губы.

– Тогда объясню я. Поезд подъезжал к товарной станции. Леся находилась в одном купе со спящими Бунимасом и Региной. К этому моменту она уже открыла ключом входные двери, затем подкинула этот ключ в сумочку Милы и приготовилась встречать возлюбленного. Надеясь, что никто из спящих ничего не заметит, стала светить фонариком в окно, подавая Филину сигнал. К своему несчастью, в этот момент проснулся Бунимас и спросил у Леси, что она делает. Не знаю, что она ему ответила. Я думаю, что негр уснул снова, а Леся, переживая за свой прокол, разбудила Регину. Я думаю, она сказала ей, что деньги, золотые сережки и цепочку у нее украл Бунимас и что он собирается сойти с поезда на ближайшей станции. Скорее всего сама Регина предложила задержать его таким необычным способом: обвинить в попытке изнасилования и связать… Он был единственным свидетелем серьезной улики. Но не только потому Филин распорядился убить его первым. У Бунимаса, в отличие от Филина, в ту ночь не было сексуальных проблем, и Филин об этом узнал…

Влад мял свой тяжеловесный подбородок и, нахмурив брови, смотрел в огонь. У Леси словно перегорели нервы. Она как будто окаменела и теперь сидела у костра с совершенно спокойным, лишенным всяких эмоций лицом.

– Когда Филин ворвался в вагон, – продолжал я, – он не случайно выбрал Влада в качестве живой мишени и приковал его к окну. Леся не поскупилась на эпитеты, рассказывая Филину о силе и вспыльчивости моего друга и его угрозе выдать ее таможенникам за провоз мумие. Сама же она продолжала играть роль несчастной заложницы и подруги Регины.

Я сделал глоток из кружки. Перекипевший кофе был горьким, как деготь.

– И кто ж подругу отправил на тот свет? – спросил Влад.

– Ты был уверен, что Филин, – напомнил я. – Нет, Филин в этой истории был кем угодно, но только не убийцей. Возможно, что он брезговал или даже боялся быть палачом, и лишь когда он внушил себе, что смертельно болен, то решил уйти из жизни вместе с нами. И не пожалел бы свою Лесю, между прочим. А она до сих пор считает, что он любит ее трепетно и нежно.

– Заткнись, – попросила она, закрыв глаза. – Не смей говорить об этом.

– Хорошо. Я буду говорить о Регине.

– Да! – с диким мстительным огнем в глазах воскликнула Леся. – Расскажи про Регину! Как ты заставил ее рисковать собой и добывать для тебя нож! Эта глупая девчонка влюбилась в тебя, а ты использовал ее как смертника!

Леся сделала мне больно. Совесть моя была чиста, я не заставлял Регину рисковать ради меня, не подставлял ее и не посылал на смерть. Один только раз я попросил ее раздобыть для меня нож. Задача казалась мне простой: у Леси был прекрасный туристский тесак, которым я мог бы пустить кровь Филину. Мне казалось, что Регина через Лесю сумеет незаметно передать тесак мне – тогда я еще не знал, что Леся работает на Филина.

Влад и Леся смотрели на меня. Передо мной стояла самая идиотская задача, с которой я когда-либо сталкивался: доказывать, что не сволочь и не подонок. Я не стал этого делать. Каждое мое слово оправдания звучало бы жалко и неубедительно, чего очень добивалась Леся.

– Ты убила Регину за то, что она попыталась помочь мне, – сказал я. – Ты сделала это после газовой атаки, надеясь, что эту смерть мы спишем на ядовитый газ. Регина не успела прийти в себя, как ты задушила ее полотенцем.

– Каким полотенцем?! – со слезами в голосе воскликнула Леся. – Как я, по-твоему, это сделала? Да сил бы у меня не хватило задушить человека! Не смогла бы я этого сделать! Не смогла!

– Ты компенсировала малодушие Филина, – продолжал я. – Он был судьей, а ты палачом. Он указывал направление, а ты расчищала дорогу. Идеальный союз двух криминальных выродков!

– Замолчи! – взмолилась Леся. – Ты ведь ничего про нас не знаешь! Зачем так говорить…

Она плакала. Этим слезам я верил. Леся думала о себе иначе, намного лучше, но впервые взглянула на себя моими глазами, и ей стало страшно.

Влад встал и принялся, как и я, бродить вокруг костра. Мой друг хотел оставить за собой право сказать последнее слово, но я его предупредил:

– Это еще не все.

Влад вскинул голову и испуганно посмотрел на меня:

– Как? Разве было что-то еще?

Наконец-то Леся почувствовала себя незаслуженно обиженной. Глотая слезы, она закивала и произнесла:

– Вот-вот! Теперь он будет вешать на меня всех собак!

– Могло быть еще два трупа, – объяснил я, делая ударение на слове «могло». – Они были запланированы Лесей, и развязка уже была близка. Но без автомата, надеюсь, у нее уже ничего не получится.

– Конечно! – всхлипывая и вытирая платком нос, сказала Леся. – Теперь можно придумывать, фантазировать. Можно назвать еще сто человек, которых я хотела убить. Давай, вали на меня! Девушку легко обидеть! Я ушла от человека, который меня предал, надеясь, что вы станете для меня надежными защитниками…

– И это неправда, Леся, – вздохнув, перебил я. – Ты ушла от Филина не потому, что он тебя предал. А потому, что он отказался от этих ящиков. А ты слишком жадная, слишком хотела разбогатеть, чтобы так просто отказаться от них. И увязалась за нами, чтобы убить нас, а контейнеры спрятать до лучших времен.

– Господи! – всхлипывала Леся. – Даже в самом паршивом суде есть защитники! А тебя послушаешь, так я, получается, вообще не человек, а маньячка какая-то! Мне перед твоим другом стыдно! Ты меня унизил так, как никто и никогда в жизни…

Слезы ручьем лились по щекам Леси. Влад ходил вокруг костра мрачнее тучи, поглядывая на меня с немым укором.

– Что мне теперь делать? – прошептала Леся и высморкалась в платок. – Пустить себе пулю в лоб? Или уйти в пустыню, к змеям? Какую вы кару для меня придумаете?

– Ладно, сиди! – строго сказал ей Влад. – Мы не судьи, чтоб кару тебе придумывать. Пойдешь с нами до шоссе, а там расстанемся. Ты ничего не знаешь, и мы ничего не знаем. Ясно?

Леся кивала, вытирала ладонью глаза, вздрагивала и жалобно поглядывала на меня, понимая, что последнее слово все-таки остается не за Владом, а за мной. Мне стало ее жалко. Увидеть себя со стороны беспощадной правды – испытание тяжелое для любого человека. Для девушки, воспринимавшей криминал как захватывающие, романтические приключения, правда стала настоящей трагедией. Я уже пожалел, что устроил в ее присутствии разбор полетов по полной программе. Можно было обо всем рассказать Владу, а у Леси отобрать автомат да надавать ей ремнем по заднице, чтобы уважала старших.

– Я замерзла, – прошептала Леся, как побитая собака поглядывая на Влада. – Сделай, пожалуйста, кофе…

Влад, с удовольствием ухаживая, торопливо поднял с песка свое одеяло и накрыл им плечи Леси. Конечно, его роль куда более привлекательна, чем моя. Он большой, сильный и добрый человек. Он не говорит обидных слов, он заботливый и нежный. Если бы я не торчал здесь, как бельмо на глазу, он лежал бы уже на ней, согревая девушку своим телом.

Странно все-таки устроены люди! Без правды в мире начнется хаос и светопреставление, но иногда от нее шарахаются, как черт от ладана, иногда с таким удовольствием играют, лгут, лицемерят… Может быть, ложь и лицемерие заложены в каждом человеке генетически, и если он не отыграет положенное ему время, то правда перестанет быть правдой?

Я выбил в песке нишу, застелил ее одеялом и вложил в углубление автомат. Сам лег сверху и закрыл глаза. Пусть делают что хотят, думал я. Пусть Влад ее жалеет, целует и трахает до рассвета. А мне все надоело, и я хочу спать.