Атомный экспресс

Глава 25

Сон был очень глубоким, я уже слышал страшное рычание, но никак не мог выйти из оцепенения и открыть глаза. Каким-то неимоверным усилием я дернул рукой и словно сбросил с обрыва камень, который повлек за собой камнепад. Я вздрогнул и вывалился из сна в реальность. Тотчас привстал и, нащупывая нагретый своим телом автомат, стал озираться по сторонам.

Пламя костра слепило меня, как прожектор. Дым, рваными обрывками разлетаясь в стороны, разносил запах жженого кофе. Недалеко от костра валялась на песке почерневшая от копоти кружка. Влад, стоя на коленях, качал взад-вперед головой, громко стонал и ругался. Ладони он крепко прижимал к лицу, и мне сначала показалось, что он даже не подозревает о том, что за его спиной стоит Леся, одной рукой сжимая куцую косичку Влада, а другой – большой туристский тесак, лезвие которого приставила к горлу моего друга.

– Ах ты, дрянь… – стонал Влад. Между его пальцев просачивалась черная кофейная гуща. Она налипла на его лоб и забилась в ухо, красное и распухшее, как у клоуна. Между плачущей и вызывающей жалость Лесей и этой страшной девушкой с безумными глазами, намеревающейся вскрыть горло Владу, не было ничего общего.

– Не делай резких движений! – неприятным голосом, почти переходящим в истошный крик, предупредила меня Леся. – Пущу ему кровь, если дернешься!

Она уже пустила. Острое лезвие слегка надрезало кожу, и по кадыку Влада бежала густая красная капля.

– Брось автомат! – визжала Леся. Рука ее дрожала, тесак отбрасывал красные блики.

Я ничего не мог сделать, у меня не было времени на раздумья. Психопатка шла ва-банк, она готова была умереть и утащить с собой в могилу Влада.

Я медленно поднял автомат и кинул его к ногам Леси. Она толкнула ослепшего, с ошпаренным лицом Влада на песок, схватила автомат, молниеносно передернула затвор и стала пятиться, направляя ствол то на меня, то на Влада.

– Вот и все, – прошептала она, и ее лицо покрыла жуткая усмешка. – Издевались над девчонкой… думали, все безнаказанно, думали, можно ноги вытереть… Сейчас ты, Вацура, за каждое свое слово ответишь. Я сначала прострелю тебе левую ногу, потом правую, потом руки… Я буду наслаждаться, глядя, как ты корчишься на песке в крови. А Уварову я влеплю пулю в живот, и пока он еще будет жить, отрежу член и затолкаю ему… в память о нашей незабываемой ночи, когда он так изгалялся… ему это очень нравилось… я ему еще раз доставлю удовольствие…

Влад отнял от лица ладони. Казалось, мой друг был в малиновой маске. Ошпаренные веки распухли, и глаза превратились в узкие щелочки. Нос был похож на перезрелый помидор, а щеки полыхали румянцем, словно на морозе. Близкий костер, должно быть, острой болью обжигал воспаленную кожу, и Влад, зарычав, повернулся к огню спиной.

Я продолжал стоять на коленях, но в этой позе не видел ничего унизительного. Мы проиграли. С жестокими людьми надо обращаться вдвойне жестоко – это закон преимущества, и тот, кто его нарушает, мгновенно становится жертвой. Свою вялотекущую обвинительную речь я произносил, как епископ с кафедры, словно говорил о некоем абстрактном носителе зла, сатане, засевшем в душе. Леся лила горькие слезы, и первым не выдержало доброе сердце Влада. Он все понял умом, но не сердцем. В его представлении эта раскаявшаяся дева с мокрыми глазами и слабым голосом не могла хладнокровно убивать.

Теперь молодая садистка сделает с нами все, что пообещала.

– Что ты хочешь? – попытался я найти компромисс.

– Чтоб вы сдохли, – последовал ответ.

– Ты хочешь крови?

– Да! Да! Крови! Много крови!

– Ты больна, малыш, – вел я пустой разговор. – Если ты нас убьешь, то сама не дойдешь до шоссе. До него еще километров пятьдесят, не меньше, а воды уже почти не осталось.

– Я напьюсь вашей крови. Я наполню ею все пустые бутылки.

Влад с пробивающимся во взгляде отчаянием посмотрел на меня, мол, не молчи, продолжай убалтывать, предлагай варианты, борись за жизнь, но я «завис» в полной апатии. Мой друг все еще надеялся на повторение чуда, когда я одной фразой «вылечил» Филина и спас жизнь всем нам. Но в тот раз ситуация была иной: Филин считал себя обреченным и страстно хотел жить; когда я подарил ему жизнь, конфликт исчерпался. Леся, в отличие от него, хотела напиться нашей крови, и вряд ли какой-либо суррогат удовлетворит ее.

– Открывай ящик! – приказала мне Леся.

Я потянулся к замкам. Нельзя так падать духом, говорил я себе. Надо брать с нее пример. Молодец, баба! Притворилась, затаилась, улучила момент и плеснула горячим кофе в лицо Владу. Пока он выл раненым зверем, она приставила к его горлу тесак. Казалось бы, ни за что не поверишь, что наш малыш может прижать к ногтю Кинг-Конга. А вот на тебе!

Я поднял крышку и вопросительно посмотрел на Лесю.

– Закапывай контейнеры! – крикнула она, повела дурными глазами по сторонам, отыскивая место, и показала на ложбину, в которой лежала. – Здесь!

Я поднял кружку, которая лежала у затухающего костра, и принялся рыть ею яму. Едва я зачерпнул песка, как грохнул выстрел. Кружка с жалобным звоном вылетела из моей руки, сверкнула сквозной дырой и шлепнулась на холм.

– Руками, Вацура, руками! – страшно улыбаясь, сказала Леся, опуская автомат. – Ногти свои жалеешь? Жаль, нет у меня щипцов, я бы повыдергивала их, чтоб не жалел… Быстрее, не заставляй меня снова стрелять!

Она боялась рассвета. Небо уже посветлело, звезды потухли, и на горизонте обозначилась ломаная кайма гор. Стоя на коленях, я разгребал песок; под ним обнажился крепкий, как асфальт, ссохшийся грунт. Я царапал его, скреб, бил кулаком, но не мог углубить яму, и тогда Леся, приблизившись ко мне, стала стрелять в землю, разрыхляя ее. Пули вонзались в грунт между моими пальцами, выбивая фонтанчики пыли. Острая боль обожгла ребро ладони, и частые крупные капли крови стали срываться с руки на песок.

– Ну, что? Стало легче? – заботливым голосом спросила Леся.

Пуля вырвала клок кожи, словно край ладони откусила пиранья. Если она сейчас меня убьет, подумал я, то яму придется копать Владу. А ему и без того невесело.

Я поднял лицо, глянул в черные глаза садистки и улыбнулся.

– Конечно, – ответил я. – Теперь намного легче. Спасибо тебе!

И вогнал окровавленную ладонь в разрыхленный грунт. Влад, ставший неузнаваемым из-за опухшего, безобразного лица, смотрел на меня китайскими глазами, потом с трудом поднялся и принялся таскать из ящика к яме контейнеры.

Мы складывали их рядами, выравнивали, как потребовала наша девушка, по шнурку, прокладывали колючками – два здоровых идиота корячились у ног молодой дряни. Я чувствовал, что у Влада, как и у меня, заканчивался лимит, отведенный на покорность. Невозможно было бесконечно долго топтать самолюбие; я мог взорваться в любой момент, и даже страх смерти не стал бы препятствием.

Полюбовавшись на братскую могилку изотопов, Леся приказала замести следы, забрать все вещи, кроме сумки с запасом воды, и идти к горам. Чтобы мы с Владом не смогли переговариваться, она, угрожая стрельбой без предупреждения, запретила нам сближаться, и мы шли этаким треугольником: мы с Владом впереди, а конвоирша, на равном удалении от нас, сзади.

Пустыня, как дьявольская сковородка, опять начала жарить. Очень скоро мы захотели пить. На нашу просьбу пустить по кругу бутылочку Леся отвечала непристойной гадостью, которую лучше не воспроизводить. Издеваясь, она пила на ходу, громко глотая, набирала воду в рот и пускала нам в затылки теплую струю.

Горы надвигались, как жилой массив, стоящий на краю поля. Это были голые, пологие холмы, похожие на стадо спящих черепах. По знойным ложбинам, куда веками скатывался каменный мусор, может быть, вообще не ступала нога человека, а в лучшем случае бродили со стадами баранов пастухи. Чем глуше было место, тем лучше для Леси. Она вела нас к месту казни.

Мы начали подниматься по ложбине. Она становилась все более узкой, и мы с Владом невольно приблизились друг к другу. Два рыжих холма обступили нас, словно гигантские жернова. Казалось, адская машина сейчас заработает и сотрет нас в пыль.

– Стой! – сказала Леся. Она устала и уже едва передвигала ноги. Не приближаясь к нам, она села на камень. – Хоронить я вас не буду, – сказала она, напившись. – Если хотите, ройте себе могилы.

Метров двадцать, прикидывал я расстояние до Леси. Если точно метнуть булыжник, то понадобится только одна могила.

– Будем рыть, – сказал Влад.

Все правильно, надо тянуть время.

– Только быстрее! Даю пятнадцать минут.

Мы с Владом одновременно наклонились к земле и стукнулись лбами. Я на мгновение очень близко увидел его деформированное, как бы надутое изнутри лицо.

– Если мы побежим в разные стороны, – шепнул он, – то у одного из нас есть шанс остаться живым.

– Нет! – категорически ответил я, поднял с земли увесистый булыжник и покосился на Лесю.

Она, играя прицельной планкой, внимательно следила за нами. Откинув булыжник в сторону, я склонился за следующим. Мы с Владом снова сблизились.

– Надо, чтобы ты закрыл меня, когда я буду замахиваться, – прошептал я. – Я швырну ей в балду камень.

– А если промахнешься?

Мы выпрямились и снова кинули на склон по булыжнику. Я не успел ответить Владу, впрочем, ответа не было. Если я промахнусь, то Леся – вряд ли.

– Это очень рискованно, – шепнул мне Влад при очередном наклоне.

– Ничего другого не остается…

– С такими темпами, – нетерпеливо выкрикнула Леся, – вы не успеете выкопать могилу даже для кошки. Осталось семь минут.

Я уже подбирал мелкие камни, оставив под ногами один большой булыжник – последнюю надежду.

Леся встала и принялась ходить из стороны в сторону, ни на секунду не выпуская нас из поля зрения. Над нами, будто уподобляясь ей, кругами парил какой-то стервятник, словно чувствовал скорую добычу. Я мысленно прочел «Отче наш» и плюнул на серого скорпиона, похожего на маленького рака, выбежавшего из-под камня. Влад все чаще кидал на меня взгляды, его китайские глаза молили о помощи. Он уже не верил в себя, он молился на меня, как на спасителя.

– Пора закругляться, – сказала Леся. Кажется, ей тоже было страшно. Она не могла найти себе места и все время топталась, словно хотела в туалет. Ее широко раскрытые глаза лихорадочно блестели, а грудь часто и высоко вздымалась. Еще не привыкла, подумал я. Два убийства – это еще не хладнокровный мясник. Ей трудно перейти к делу, она хочет разозлиться.

– Пошевеливайтесь! – распаляя себя, истерично крикнула Леся. – Что вы копошитесь, как сонные мухи! Становитесь спиной ко мне!

Она от бедра нацеливала на нас ствол. Влад, вместо того чтобы закрыть меня, неуклюже повернулся, толкнул меня, оказавшись рядом. Мне пришлось оставить булыжник на прежнем месте и выпрямиться. Влад, как безвольный теленок, стоял лицом к Лесе, туманным взором глядя куда-то вдаль.

– Повернитесь спиной!! – закричала Леся. Она боялась наших глаз. Но не выполнить ее приказ значило спровоцировать немедленную стрельбу.

– Побереги себя, – тихо сказал Влад. – Пусть проедут, потом выстрелишь. Мало ли кто это может быть.

Я только сейчас заметил, что в километре от нас, прямиком к нашей ложбине, несутся два открытых джипа. За машинами клубился шлейф пыли, и оттого они напоминали кометы. Они легко преодолевали бездорожье, подпрыгивали на ухабах и рытвинах и заметно увеличивались в размерах. Я уже мог различить фигуры людей, сидящих в машинах.

Леся, кидая тревожные взгляды то на джипы, то на нас, продолжала стоять на своем огневом рубеже, не зная, что делать.

– Не думаю, что это означает что-либо хорошее, – произнес Влад равнодушным голосом.

– Что бы сейчас ни происходило, – отозвался я, – это все же лучше, чем общение с Лесей.

– Этого мне еще не хватало! – в сердцах сказала Леся. – Они едут сюда, что ли?

– Это милиция, – сонным голосом лгал Влад. – Я успел отправить почтового голубя в ближайшее отделение… По законам шариата в Туркмении за ношение женщиной огнестрельного оружия полагается высшая мера. Если ты успеешь отдать нам автомат, может быть, они ничего тебе не сделают…

– Заткнись!! – крикнула Леся и стала взбираться по склону. Пригнувшись, помогая себе свободной рукой, она бежала вверх, к макушке холма, за которым расплетались многочисленными рукавами ложбины и водостоки, превращаясь в лабиринт.

– Уйдет, – сказал Влад, провожая Лесю взглядом.

– Пусть уходит, – сказал я. Наверное, я испытывал те же чувства, что и Филин, когда узнал про дозиметр.

– Тебе не кажется, что появление здесь этих машин… – начал было Влад, но несколько одиночных выстрелов оборвали его на полуслове. Брызгая песком, пули вонзились в грунт в нескольких шагах от нас. Мы с Владом повалились на землю. Плюясь, он процедил:

– Никак не разберусь, чья пуля слаще.

Эхо от выстрелов заметалось по ложбине. Леся, как убитая, тоже упала навзничь, головой вниз. Вокруг нее выбилось из земли несколько пылевых фонтанчиков.

– Вниз!! – закричал я ей. – Ползи сюда, больная!

– Отходим! – приказал Влад и, привстав, кинулся по ложбине назад, пробежал два десятка метров и снова залег.

Я видел, как джипы остановились, из них выпрыгнули три человека с оружием, с голыми торсами и в черных платках, повязанных на головах, и бегом устремились к ложбине.

Теперь Леся казалась мне безобидной шалуньей в сравнении с этими целеустремленными личностями. Отталкиваясь ногами, она сползла ко мне в могилку, тыча мне в лицо своим нежным, полным любви взглядом. Правильно говорят, что палач и его жертва иногда становятся близки, как родственники. Леся, словно ничего плохого между нами не было, прижалась ко мне плечом и быстро заговорила:

– Их трое! У всех автоматы! И в машинах еще остались люди! И знаешь кого я там видела?…

История не простила бы мне нерешительности, и я, не дослушав девчонку, первым делом схватился за цевье автомата.

– Отдай!! – запищала Леся и попыталась укусить меня за руку.

Я, не жалея сил, влепил ей пощечину. Черные волосы Леси взметнулись, зашторили ее лицо, горячая слюна попала мне на ладонь. Я опять потянул автомат на себя, но Леся вцепилась в него, как бультерьер в горло своей жертве.

– Не отда-а-ам!!

Пришлось упрямой леди выкручивать руки. Она заскулила, почувствовав, что теряет автомат и вместе с ним остатки власти, загребла ладонью песок и попыталась швырнуть его мне в глаза, но нарвалась на вторую пощечину.

У меня уже не было ни злости к ней, ни времени, я молча вскочил на ноги и кинулся вслед за Владом. Я услышал, как вдогон мне полетела короткая автоматная очередь.

– Не бросайте меня!! – жалобно заскулила Леся и по-обезьяньи устремилась за мной. Снова застучала очередь. Я повалился на землю, опрокидывая рядом с собой Лесю, перевернулся на спину и, чуть приподняв голову, открыл ответный огонь. Леся вздрогнула, горячие гильзы посыпались ей на голову. Люди, которые нас преследовали, залегли, спрятавшись за камнями. Я махнул рукой Владу, чтобы он бежал дальше.

– Брось ты ее!! – нервно крикнул Влад, поднимаясь на ноги.

Леся, не позволяя видеть что-либо еще, кроме ее молящего взгляда, отрицательно покачала головой.

– Давай за ним! – прошипел я. – Быстро! Не оглядываться!

И послал навстречу черным платкам еще одну короткую очередь.

Леся, повизгивая, цепляясь за колючки, побежала по заваленному каменным мусором водостоку вверх. Я ждал, когда Влад, а затем и Леся скроются за поворотом, и послал вниз еще две пули. Звук выстрела вернулся шипящим эхом, заметался между холмами. Платки снова спрятались, словно мыши в щелях подвала, когда в них кидаешь камень.

Я перекрестился, принял позу «на старт!» и показал такой класс спринта по пересеченной местности, что шум ветра в ушах и мое хриплое дыхание заглушили отчаянную пальбу за моей спиной. Отшвыривая во все стороны камни, я взлетел по водостоку, свернул по узкому руслу и в несколько секунд нагнал Влада и Лесю. Влад с красным, страшным лицом быстро шел по камням, орошая их крупными каплями пота.

– Привет от Милы! – сказал он, не оборачиваясь.

– В каком… смысле? – часто и тяжело дыша, спросил я.

– В прямом. В одном из джипов сидит твоя депутатка!

– А почему моя? – огрызнулся я.

– А потому, что не надо совать свой нос в чужие тайны! – выпалил Влад, брызгая слюной. – Не бегали бы сейчас по горам, как зайцы.

– Если бы не моя депутатка, – напомнил я, – то…

Можно было не продолжать. Влад остановился, повернулся к Лесе, которая тенью шла за нами, и прорычал:

– Так какого дьявола ты взял эту гадину с собой?… Пошла вон, сука!! – крикнул он.

Леся остановилась, открыла рот, но словно задохнулась, подавилась воздухом. Она смогла лишь отрицательно покачать головой. Слезы брызнули из ее глаз, как из раздавленного лимона.

– Ты что, стерва, не поняла?! – свирепел Влад и становился по-настоящему страшным. – Дай сюда! – крикнул он мне и попытался отобрать автомат. – Я сейчас напомню ей нашу ночь…

– Прекрати!! – крикнул я, отталкивая Влада. – Ты сошел с ума! Нам на пятки наступают «бычары», а ты выясняешь отношения!

– А-а-а! – протянул Влад и кивнул. – Ты уже ее жалеешь. Ты уже забыл, что она хотела с нами сделать. Какое нежное и благородное сердце, какие куриные мозги!

У Влада был нервный срыв. Он терял над собой контроль. Я схватил Лесю за руку и толкнул в спину.

– Не стой! – приказал я. – Беги вверх!! Чтоб я тебя через минуту не видел!!

Она не заставила меня повторять и кинулась бегом по водостоку, но уже через несколько шагов споткнулась и упала на камни.

– Или ты дашь мне автомат, – с угрозой произнес Влад, – или я…

Я схватил его за крепкое плечо и сжал его изо всех сил.

– Влад, дружище! – произнес я, прижимаясь к его груди. – Я умоляю тебя, беги вверх, я вас прикрою. Потом, если мы останемся живы, ты все скажешь мне, ты сделаешь со мной все, что захочешь. Но сейчас мы должны бороться за свою жизнь!

Он засопел, оттолкнул меня от себя и, шурша гравием, побрел вверх. Мимо Леси он прошел так, словно на его пути стояло хилое, засохшее дерево: задел ее ногой и, кажется, наступил ей на руку.

– Уходи! – крикнул я Лесе, чувствуя, что черные платки вот-вот покажутся из-за поворота. Она поднялась и пошла по сыпучке, со стоном вбивая в нее ноги. Влад уже добрался до развилки. Там промоина была более глубокой; она плавно переходила в ущелье, заваленное крупными валунами. Если мы успеем дойти, подумал я, то там нас уже никто не найдет.

Я пятился, ни на мгновение не упуская из поля зрения русло внизу. Как раз в тот момент, когда Влад крикнул мне, чтобы я торопился, между камней показались головы и стволы. Я выстрелил по ним, не целясь, и побежал вверх. Леся едва передвигала ноги. Ее качало, она то и дело падала на колени и хваталась руками за колючки. Сверху на нас ручьем сыпались мелкие камни и песок, сброшенные ногами Влада, и казалось, что девушка идет по бурной реке против течения.

– Быстрее! – крикнул я, хватая ее за ворот и подтаскивая за собой.

Мы находились на самом дрянном участке подъема. Для черных платков мы сейчас были все равно что две мухи, ползущие по стене. Если бы среди них оказался снайпер, то ему хватило бы двух выстрелов. Сверху страшно орал Влад. Я не разбирал его слов. Кровь стучала в голове, словно меня били по темечку футбольным мячом. Леся корчилась, увязая в песке, как пчела в меду. Ее надо было бросить, а самому изо всех сил кинуться вверх, под прикрытие валунов. Это было бы разумно и логично. Но я сам не мог понять, почему не делаю так, почему тащу за собой эту жалкую, изнемогшую девку, которая каких-нибудь полчаса назад была готова нас расстрелять.