Атомный экспресс

Глава 8

– Я понимаю, что Гаремджа – это не Москва, – бормотал Влад, передвигаясь от окна к окну в сторону тамбура. – Но хотя бы столб с указанием станции должен быть!

Щелкнул замок, и со звуком катящегося шара в кегельбане отъехала в сторону дверь. Мила вышла в коридор и приблизилась к окну.

– Где это мы? – спросила она, рассматривая свое отражение в стекле, так как ничего другого увидеть не могла.

Мы с Владом промолчали, так как сами еще ничего толком не знали. Впрочем, я заметил, что Влад был мало обеспокоен отсутствием под нами платформы. Цистерны, до которых, казалось, можно было дотянуться рукой, подействовали на него лучше всякого успокоительного. Я думаю, что мой друг даже забыл о своей перебинтованной голове и трупе в умывальнике. Он, словно изнемогая от предстоящей встречи с любимой, маялся перед окнами, прикладывался к стеклам щекой, пытаясь заглянуть подальше и пересчитать цистерны.

Наконец, его вынесло в тамбур. Вдоволь насмотревшись темноты через окна дверей, он пришел к выводу:

– Нет, это не Гаремджа. Наверное, мы остановились, чтобы пропустить встречный.

Мила хотела присоединиться к нам и зайти в тамбур, но, приблизившись к выломанной двери умывальника, передумала и вернулась к своему купе.

– Какие новости, господа? – спросила она, когда мы быстро и в ногу пошли по коридору.

– Все идет по плану, – не задумываясь, ответил Влад. – Все пассажиры под контролем, труп коченеет, поезд запаздывает на несколько минут.

– Исчерпывающий ответ, – недовольно сказала Мила. – А кто может ответить точнее, на сколько мы опаздываем?

Влад на ходу махнул рукой за плечо, показывая на меня, а я пожал плечами.

– Тихо! – вдруг вскрикнул Влад и остановился так резко, что я боднул головой между его лопаток. – Слышите?

Откуда-то спереди донесся металлический лязг, затем шипение, свисток.

– Прекрасно! – произнес Влад, который любил делать вид, что он сразу обо всем догадался.

Мы с Милой переглянулись и поняли, что не поспеваем за быстротой мысли Влада.

– Это обходчик состава, – с ходу придумал Влад. – Слышали, как он молоточком по колесам стучал?

У Влада было что-то не то со слухом или же с самолюбием. Металлический лязг, который мы слышали, меньше всего напоминал удар молоточком по колесам.

– Пошли в другой тамбур! – качнул головой Влад.

Мы пошли по коридору дальше. Мила от скуки и нетерпения увязалась за нами. Рядом с купе, где притихли Джонсон и девчонки, Влад остановился и толкнул дверь в сторону. Негр спал на правом диване, обеими ручищами обхватив подушку, как Отелло шею Дездемоны, а Леся с Региной – на левом, поджав коленки и обняв друг друга, как котята.

– Пусть спят, – великодушно разрешил Влад, задвигая дверь. – Меньше будут путаться под ногами.

Теперь уже Мила шла первой, открывая перед собой двери. Влад, толкнув меня в плечо, сделал серьезное лицо и поднес к лицу указательный палец, мол, смотри за ней в оба!

Зайдя в тамбур, Мила вдруг замерла в дверях и сдавленным голосом воскликнула:

– Боже, что это?!

Она спрашивала и в то же время загораживала собой всю перспективу. Мне неловко было толкать женщину в спину, и я с тревожным нетерпением уставился на ее затылок с темной родинкой, спрятавшейся под волной светлых волос.

– Да что там, черт подери! – не выдержал Влад, которому вдобавок мешал еще и я.

Мила сделала шаг вперед, освобождая проход, и мы с Владом ввалились в тамбур. В узком окне переходной двери удалялись от нас, уплывая в темноту, четыре красных огонька, определяющих габариты вагона. С обеих сторон от нашего СВ теперь расходились в сторону только рельсы да лесенка шпал. Вагон, в котором мы ехали, отцепили от состава!

– Вы что-нибудь понимаете? – изменив своему правилу обо всем догадываться в первую очередь, спросил Влад и вылупил на меня глаза.

– Ничего страшного, – не совсем уверенно ответил я. – Вагон прицепной, наверное, его собираются подсоединить к другому составу.

– Глупости, – процедила Мила. – Между Небит-Дагом и Ашхабадом нет никаких магистралей. Какой смысл нас отцеплять, если другой поезд прибудет сюда через несколько часов и пойдет в том же направлении?

– Значит, нас собираются подцепить к голове поезда, – умозаключил Влад.

Он был готов поверить в любую версию, лишь бы она его устраивала.

Мы стояли в тамбуре, глядя, как красные огоньки уходящего поезда тают в ночи.

– Я это путешествие запомню на всю жизнь, – произнесла Мила с мстительной угрозой в голосе. – Но самое обидное, что даже в окружении двух крепких мужчин я не чувствую себя в безопасности.

Она посмела закинуть в наш огород увесистый булыжник! Влада это покоробило. Повернувшись к Миле, он смерил ее холодным взглядом.

– Надо еще разобраться, мадам, кто вам угрожает, – произнес он. – И угрожает ли вообще! Быть может, угроза исходит от вас самой?

– Этот бред я уже слышала, – жестко ответила Мила. – Вы зациклились на одном. У вас нет никаких других фактов, кроме того, что вы заметили меня в купе проводницы, и теперь с настойчивостью барана ломитесь в закрытые ворота.

Не знаю почему, но мне захотелось поверить Миле. Владу, похоже, тоже, но он жаждал полной ясности.

– Тогда объясните, что вы там делали?

– Боже, как с вами скучно! – нараспев произнесла Мила.

– Да, с нами скучно! – громко повторил Влад. – Зато вы окутали себя туманом таинственности и предъявляете претензии, что не чувствуете себя рядом с нами в безопасности!

– Я уже жалею, что сказала это. Считайте, что я неудачно пошутила. Спокойной ночи, господа!

Она повернулась и открыла дверь, ведущую в коридор.

– Я вас провожу, – ехидным голосом сказал Влад.

– Что вы! – наигранно воскликнула Мила. – Не стоит утруждать себя! Я уверена, что смогу и без вашей помощи добраться до своего купе!

– Пожалейте себя, мадам! – все сильнее втягивался в лицемерную игру Влад. – Здесь творятся такие страсти-мордасти, что слабой и беззащитной женщине, как вы, неблагоразумно болтаться одной в коридоре.

Они мне надоели, и я крепко закрыл за Владом дверь. Только когда остался один в темном тамбуре, я понял, что Влад обладает редкостной способностью вытягивать из меня энергию; от его нескончаемого словесного потока и бурной деятельности моя голова уже отказывалась принимать какую-либо информацию, словно заполненная до предела килобайтами дискета. Вместе с тем уставший мозг воспринимал последние события в упрощенном виде, и я никак не мог понять, из-за чего, собственно, весь сыр-бор, если все ясно как днем? Человек, который напал на Влада, а затем убил проводницу, давно перешел в другие вагоны, закрыв за собой двери, и сейчас спокойно едет в основном составе, с каждым мгновением удаляясь от места преступления все дальше и дальше. Все просто и гениально!

За моей спиной распахнулась дверь. Я уже научился угадывать приближение Влада по характерному сопению и крепкому запаху одеколона.

– Ты что, к окну примерз, что ли? – спросил он. – Пойдем! Там этот Йохимбе нерихтованный с девчонками что-то начудил.

В голосе Влада не было ни волнения, ни тревоги. Но даже если бы он ворвался в тамбур с криком, я бы не вздрогнул, и пульс бы мой не участился. Потому что я твердо знал: ничего страшного в нашем вагоне уже не произойдет.

Наш чернокожий спутник лежал на животе. Его руки и ноги были крепко связаны альпинистской веревкой и стянуты между собой так, что Джонсону пришлось неестественно выгнуться. Двигаться он не мог, лишь слегка покачивался, как лодка на волнах. Рот его был забит желтым теннисным мячиком, который невероятным образом уместился за зубами. Вращая выпученными глазами, негр косился на меня и морщил лоб.

– Свинья! – сказала Регина, прилаживая оторванный лоскут ткани к своей порванной майке, словно тот мог каким-то чудесным образом прирасти на прежнее место.

– Есть хороший анекдот на эту тему, – сказал Влад, с деланой озабоченностью рассматривая свои ногти. – Заходят в лифт женщина и молодой человек…

– Послушай, мы сюда тебя звали? – перебила его Леся. Она еще тяжело дышала после схватки, и щеки полыхали боевым румянцем. – Все, концерт окончен! Расходитесь по своим местам, а то буду сейчас деньги собирать.

– Я не пойму, – пожал плечами Влад, все еще увлеченный своими ногтями. – То они в очередь к нему встают, то готовы привлечь за изнасилование.

– А разве он кого-то изнасиловал? – спросил я, пока еще мало что понимая.

– Как утверждает пострадавшая, Йохимбе коварно пытался произвести сие пагубное действо.

Я взглянул на Регину.

– Насколько я понял, пострадавшая – ты?

– Какой ты догадливый! – за подругу ответила Леся. – Только не надо иронизировать! Это не смешно.

Я взял Регину за руку и отвел на несколько шагов подальше от Влада и Леси.

– Что случилось? – спросил я девушку.

– Ничего! – нахмурилась Регина. – Надоело мне по сто раз одно и то же пересказывать.

– Надоело? Тогда я сейчас развяжу Джонсона, вытащу у него изо рта мяч, и он мне все расскажет.

– Только попробуй! – пригрозила Регина. – Когда надо помочь – вас не дозовешься. А как развязать – так первые!

– Я стоял в тамбуре и ничего не слышал, – объяснил я.

– А твой друг?

– Я не знаю, где он был и почему тебя не услышал.

– Ну, конечно, так всегда бывает, – ответила Регина. – И в итоге на помощь прибежала только эта женщина.

– Так что он с тобой сделал? – напомнил я.

– Ничего хорошего! – раздраженно ответила Регина. – Я думала, он крепко спит, но, как только Леся вышла на минуту из купе, он кинулся на меня…

– Не понял! – покачал я головой. – Ему что, мало было?

– Наверное, мало.

– Так ты же ему вроде как не отказывала? Зачем надо было кидаться, майку рвать?

– А черт его знает! Может, он извращенец, ему силой брать надо.

– Ну и дела! – покачал я головой. – И как вы такого амбала скрутили?

– А это для нас, женщин, пара пустяков, – неожиданно вступила в разговор Мила, выходя из своего купе и протирая руки ароматизированной салфеткой.

Я повернул голову и вопросительно глянул на Влада. Тот все никак не мог оторваться от своих ногтей.

– Так уж сложилось в нашем вагоне, – продолжала Мила, скручивая в пальцах салфетку и кидая ее в ведро с углем, стоящее у титана. – Мужчины у нас выступают в роли жертв преступления либо представителей возмущенной общественности. А женщины выполняют свои извечные обязанности… Да не переживайте так сильно, мы его крепко связали!

Ей очень хотелось увидеть на моем лице проблески угрызений совести и стыда, но я никак не мог воспринять историю с разгулявшимся негром серьезно. Тут я был солидарен с Владом, который откровенно демонстрировал пофигизм. Его неудержимо тянуло на зевоту. Я ждал, когда Мила иссякнет и закроется в своем купе.

– И долго вы собираетесь сушить его в таком виде? – спросил я у Регины.

– Пока в вагоне не появятся настоящие мужчины, – снова вставила Мила.

Мне захотелось вытащить мячик изо рта негра и затолкать его в рот Миле. Это был бы достойный настоящего мужчины поступок.

Я вернулся к Владу, посмотрел на несчастного негра, руки которого затекли настолько, что белые ладони приобрели зловещий малиновый оттенок.

– Ладно, покуражились и хватит, – сказал я, склоняясь над Джонсоном и пытаясь ослабить узел.

Леся вдруг налетела на меня курицей, защищающей своих цыплят.

– А ну, оставь его! – крикнула она, пытаясь вытолкнуть меня из купе. – Не ты вязал, не тебе развязывать!

– Довольно мужика мучить! – проявил я мужскую солидарность. – Может быть, вы его не так поняли.

В ответ на эти слова Джонсон замычал и одобрительно закивал головой.

– Не так поняли? – подбоченившись, воскликнула Леся. – А как его еще можно было понять, если навалился на девчонку и ноги ей раздвинул?

– Да не трещи ты, как сорока! – с трудом подавляя улыбку, перебил я Лесю. – Может, ему что-нибудь приснилось, и он решил, что Регина не против. Зачем парня сразу связывать, как колбасу? Мы здесь друг другу уже как родные стали, можем без скандала обо всем договориться.

– В гробу видала я такого родственничка, – процедила Леся. – А развязывать его не дам. Пусть сначала заплатит за моральный ущерб.

– Да как он заплатит, если пошевелиться не может! – сказал я, чувствуя, что в конце концов смогу уболтать Лесю и добиться смягчения меры пресечения для негра, как вмешался Влад со своей убойной дипломатией.

– Вот что, бабы, – прорычал он, и я понял, что они уже здорово достали его. – Пожалейте себя! Хватит дурью маяться и нагнетать истерию! Вам мало того, что у нас в сортире покойница валяется? Хотите еще приключений на свою голову? Да мы с нашей проводницей и так уже по горло в дерьме сидим, так вы еще и этого несчастного хотите ментам подсунуть! Чтоб второе уголовное дело завели? Да нас всех на месяц в СИЗО упрячут, пока разберутся. И ваш багаж, будьте уверены, перетряхнут. Вам это надо?

Я уже успел постичь своеобразный нрав Леси и понять, что такого тона она не выносит. Влад напрасно накатил на нее. Леся, сверкнув черными глазами, повернула голову и приказала подруге:

– Регина! Сюда!

Подруга, как при строгом муже, опустила глаза и покорно зашла в купе. Дверь закрылась перед моим лицом, как шторка фотоаппарата. Влад усмехнулся.

– Матриархат, – сказал он. – Черт с ним, с Йохимбе. Без нас разберутся. Вытряхнут из него деньжат и оставят в покое. – Он подумал и добавил: – Нам повезло, что в качестве жертвы они выбрали его. Если бы такой финт они выкинули со мной, то пришлось бы расплачиваться с ними бензином. Кстати, о бензине…

Он не договорил. Как раз в этот момент вагон дернулся, и Влад, не устояв на ногах, повалился на меня. Я успел схватиться рукой за поручень у окна и только благодаря этому избежал падения. Не успели мы с Владом принять вертикальное положение, как вагон качнулся в обратную сторону и с нарастающей скоростью покатил по рельсам.

– Наконец о нас вспомнили, – с надеждой произнес Влад.

Мила опять выглянула из своего купе. Она стала напоминать мне часовую кукушку в очках, и я, не сдержавшись, приветствовал ее:

– Ку-ку!

– Поехали? – спросила Мила, глянув на меня, как на полного кретина.

– А вы как думали, – потирая ушибленный локоть, ответил Влад. – Вагоны, мадам, предназначены не столько для любовных утех и всяких прочих афер, сколько для перевозки пассажиров.

Мы прильнули к окнам. Похожие на гигантских черных акул, мимо нас проплывали цистерны. Влад засуетился, принялся было считать их и запоминать номера, но вскоре сбился и кинулся в наше купе за документами. Наш вагон катился в обратную сторону. Он стучал колесами на стрелках, покачивался на мягких рессорах. Я отчетливо слышал шум тепловоза; мимо окон струились полосы сизого дыма. Мила тоже обратила на это внимание.

– Нас поставили в голову поезда, – сказала она. В ее голосе уже не было ни прежней иронии, ни насмешки. Она вынуждена была признать, что Влад оказался прав. – И все-таки странно. В расписании эта стоянка не обозначена.

Она хотела, чтобы я включился в разговор, сказал что-нибудь умное или не очень, но у меня пропало всякое желание общаться с этой феминизированной кукушкой, страдающей от стойкой привычки снисходительно говорить с мужчинами.

Вагон остановился и после короткого свистка локомотива попятился назад. В коридоре появился Влад с раскрытой папкой. Перебирая бумаги, он подошел к нам и тоже уставился в окно.

– Где цистерны? Уже проехали?

Я говорил, что коммерция для меня – темный лес, но вообще выше моего понимания было желание Влада пересчитывать количество и сверять номера цистерн по накладным из окна движущегося вагона. Мой друг не мог не заметить выражение на моем лице, нахмурился, захлопнул папку и сказал нечто трудноприлагаемое:

– Сытый голодного не поймет.

Пока я раздумывал над тем, кто из нас сытый, а кто голодный, наш вагон с громким металлическим стуком ударился о какую-то преграду, резко остановился, отчего все цветочные горшки в макраме закачались в едином ритме, как маятники Фуко. Я не устоял на ногах и упал прямиком в объятия Милы. Влад, продолжая движение по инерции, снарядом пролетел мимо нас и, с треском раскрыв собой дверь тамбура, закончил полет где-то у торцевой перегородки.

– Вы это нарочно сделали? – спросила Мила, отстраняясь от меня с таким видом, словно я был выпачкан в масляной краске.

– Если бы я сделал это нарочно, – ответил я невеселым голосом, – то, как негр, уже лежал бы сверху вас.

Есть такая тонкая материя в общении мужчины и женщины, где явное хамство можно воспринять как нежный комплимент. Мила не обиделась.

– Осторожнее, пожалуйста, – ласково укорила она меня. – В этом идиотском вагоне все время надо за что-то держаться. Но постарайтесь все же обойтись без моей помощи.

Впервые с момента знакомства наш разговор становился приятным, но я не успел раскрыть рта, чтобы ответить Миле в соответствующем русле, как в коридор вломился Влад с совершенно глупыми глазами. Казалось, ему не хватает словарного запаса, чтобы четко сформулировать мысль.

– Ни хрена не понимаю я в этой коммерции! – выпалил он, вытягивая руку назад и показывая пальцем на тамбур, словно Ильич, но только наоборот. – Наш вагон подцепили к моим цистернам!