Аудиториум. Часть 2

Глава 7

Я закончил раскладывать доставленные из Лебяжьего пожитки, прибрался и, уперев руки в бока, по-хозяйски оглядел свою комнату.

– Теперь – красота.

Вещей оказалось не так уж и мало. Поразительным образом я умудрился всего за месяц прилично обрасти барахлом, и слугам пришлось вдвоем поднимать сумки на мою мансарду.

Последствия катастрофы, что я учинил сразу после явления в этот мир, устранили. На стенах теперь красовались новые обои и свежие деревянные панели. Кровать починили, медицинское оборудование убрали и даже перекрасили потолок. Никаких подпалин и следов разрушения.

Особенно мне нравился скошенный потолок – моя комната располагалась прямо под крышей. Здесь, в этой берлоге, было уютно, дышалось спокойно, и я отчасти жалел, что придется так быстро покинуть это место.

Матильда подарила мне несколько книг – в том числе и тот самиздатовский сборник заклинаний, который я продолжал изучать. Что ж, налегке я в Аудиториум точно не попаду. А еще предстояло примерить форменный китель, который заказали в мастерской… Тем проще будет припрятать шпионские подарки Корфа.

Зевая и сетуя на испортившуюся погоду, я спустился на первый этаж и направился на кухню. Не мешало бы попросить кофейку – Ирэн с Матильдой все-таки подсадили меня на этот напиток. В нашей семье было принято чаевничать по пять раз на дню, но я еще не перестроился после быта Штоффов.

Забрав кофейник, я отправился в гостиную. Последствия визита Штоффов уже ликвидировали, спрятали праздничную посуду и убранство. О нашей скорби и трауре напоминали лишь фотографии Петра с черными лентами на каминной полке да горящие лампадки, которые каждое утро ставила бабушка.

Сестра, как обычно, суетилась вокруг гигантского аквариума, что занимал добрую половину стены в гостиной. Я ничего не понимал в аквариумистике, а рыбу предпочитал ловить или в виде ухи, но Оля знала всех своих цихлид по именам и с легкостью могла отличить одну рыбку от другой.

– Привет! – я поставил кофейник на журнальный столик. – Чем занята?

Оля оторвалась от созерцания питомцев.

– Да вот, скалярию новую запустила. Наблюдаю. Видишь, какая красотка?

Я приподнялся и проследил за пальцем сестры. Забавные рыбки с плавниками, словно месяцы, медленно фланировали между водяными растениями и причудливыми корягами.

– Вот эта полосатая новенькая? – уточнил я.

– Ага.

– Красивая. Редкая, наверное.

– А то! Зебра. Папа подарил. Ну как подарил – отвел в зоолавку, дал денег и сказал, что могу выбрать любую. Вот, выдержала в карантине и запустила сегодня к остальным. Сожрать не должны.

Оля всегда рассказывала о своих любимцах с такой увлеченностью, что я и правда начинал убеждаться – с людьми ей будет сложнее. Теперь осталось упросить отца все-таки позволить ей получить образование и заниматься этим на более серьезном уровне. В конце концов думать о благополучии рода и деньгах должен был я – на правах наследника. И мне хотелось подарить сестре побольше свободы. Ибо ей еще не раз придется повиноваться нашей воле.

– Где отец, кстати? – спросил я, оторвавшись от аквариума.

– В кабинете. К нему приехал Матвеев. Боюсь, это надолго.

– О да.

Я вернулся на диван и взглянул на часы – без четверти полдень. Когда приезжал Матвеев, они могли засидеться в кабинете до самого вечера лишь с кратким перерывом на обед.

Максим Романович Матвеев был нашим поверенным: ведал делами, решал юридические вопросы и всячески помогал отцу. Сухонький дедушка с живыми глазам, острым умом и вечным кожаным портфельчиком. И всегда привозил Оле сладости из кондитерской Абрикосова. Пусть одну маленькую баночку конфет – но всегда. В детстве Оля ждала его как Деда Мороза.

– Мне тоже налей, пожалуйста, – попросила сестра, достала из серванта чашку и устроилась рядом.

– С каких пор ты у нас перешла на кофе?

– Да я так, немножко. Просто спать хочется ужасно… Ох уж эта погода. Скорее бы уже пришла настоящая зима – чтоб с сугробами и без ветра.

Я бросил взгляд в окно. Похолодало, минусовая температура держалась уже больше суток. Вчерашний снег так и не растаял и лежал на опавших листьях тонким ковром. Можно было попробовать вытащить Олю прогуляться – хотелось почаще бывать с ней перед отъездом. Но, зная ее нелюбовь к холоду, я не стал этого предлагать.

Я разлил кофе по чашкам, а сестра достала из складок платья какой-то небольшой предмет, похожий на шкатулку.

– Что это?

– Максим Романович привез. Говорит, новый десерт, – Оля выставила на стол небольшую жестяную коробочку с портретом очень красивой женщины в богатом одеянии. – Засахаренные фиалки. Любимое лакомство легендарной австрийской императрицы Сисси! Сейчас по этим сластям сходит с ума весь Петрополь. Попробуешь?

– Рискну.

Не знаю, от чего была в восторге эта императрица Сисси, но я прикола не понял. Ну сладко, ну вкусно, но не так чтобы очень… А вот Оля, казалось, прониклась. Наверняка это все было грамотным маркетинговым ходом. Вряд ли бы она разделила все эти восторги, не знай она красивой легенды.

Не успел я допить свою чашку, как со стороны «рабочей» части дома – где располагались отцовский кабинет и библиотека – послышался шум. Захлопали двери, до нас донеслись шаги и голоса. Оля взглянула на часы.

– Хм, быстро они. Даже до обеда управились. Даже странно.

Я ожидал, что отец проводит поверенного к машине, но, к нашему с сестрой удивлению, они прошли в гостиную.

– Михаил Николаевич! – обрадовался дедуля, увидев меня. – Как же давно мы не виделись! Рад встрече, ваше сиятельство.

Я поднялся и шагнул навстречу, чтобы пожать ему руку.

– Максим Романович, – улыбнулся я. – Действительно, в прошлый раз виделись только на похоронах, да и то мельком.

– Ужасный повод для встречи… – севшим голосом отозвался поверенный. – Но примите мои поздравления. Аудиториум подарит вам замечательные перспективы. Я безмерно горд, что служу семье, чей отпрыск достигнет таких высот.

– Максим Романович, не хвалите юношу сверх меры, – прервал поток сладких речей отец. – Михаилу сперва нужно продержаться в этой мясорубке хотя бы один семестр. Вот после весенних каникул и поговорим.

Оля хотела было позвать слуг, чтобы те сервировали стол дополнительными чашками, но отец, угадав ее мысли, жестом остановил сестру.

– Оленька, не хлопочи. Михаил, присоединись к нам в кабинете, пожалуйста. Мы обсудили твою идею и хотим поделиться размышлениями.

Я уставился на сестру. Она явно не понимала, о чем шла речь. Видимо, отец решил не обнадеживать ее раньше времени.

– Тогда и ей все расскажите, – настоял я.

– Не рановато ли?

– Отнюдь. Я скоро уеду, а Оля может тебе помогать. И тебе подспорье, и ей радость. Если ваши расчеты обнадеживают, конечно.

– О чем вы? – удивилась девушка.

Я улыбнулся и подмигнул отцу.

– Давайте все же попросим еще кофе и обсудим все здесь. Как раз все в сборе.

Отец недолго колебался и, наконец, согласно кивнул.

– Хорошо. Обсудим вместе. Но у меня есть предложение поинтереснее. Дети, одевайтесь. Прокатимся в Лепсари. Осмотрим владения и освежим воспоминания. Там все и расскажем.

Оля с недоумением переводила взгляд с меня на отца.

– Что же вы задумали?

– Беги наверх кутаться, – улыбнулся я. – Как раз успеем вернуться к обеду, если поторопимся. Тебе понравится.

Лепсари была одной из деревень, что принадлежали нашему роду уже несколько столетий. Это ингерманландское поселение было известно еще с начала XVI века, но здорово пострадало в Северную войну и было отстроено заново. Стоящая на одноименной речке, сейчас эта деревня насчитывала примерно пятьдесят дворов. После отмены Крепостного права многие местные остались здесь, а позже, когда сюда докатился промышленный бум, стали работать на дело нашей семьи.

Здесь же на протяжении многих лет добывался торф, а когда месторождение иссякло, местным наверняка стало туго. Отец не препятствовал развитию хозяйства и позволял арендовать дополнительные земли по выгодной ставке. Быть может, это отчасти и вредило нашим доходам. Но когда ты бок о бок живешь с семьями, которые знаешь десятилетиями, сложно думать об одной лишь выгоде.

Наши с Матвеевым автомобили припарковались на дальнем краю деревушки. Я помог Оле выбраться, и она с любопытством оглядывалась по сторонам.

– Да уж, давненько я тут не бывала. Почти ничего не изменилось.

Я же глядел на Лепсари и сравнивал эту деревню с воспоминаниями о ней же из своего мира. Там, где я родился, здесь была огромная свиноферма, ингерманландцев уже и след простыл, да и в целом впечатление складывалось более депрессивное.

Эта версия Лепсарей нравилась мне куда больше – добротные дома с большими дворами, ровные укатанные дороги, даже магазинчики были похожи на семейные лавки, а не на пристанище местных алкашей.

Все-таки в этом мире было много чего, во что можно было влюбиться. Много того, что мой родной мир утратил.

Отец собрал нас и повел по укатанной дорожке в сторону от реки – туда, где раньше работала техника, а сейчас остались лишь ряды чуть запущенных прудов с заросшими берегами.

– Отец, зачем мы здесь? – сестра нагнала Патриарха и поравнялась с ним. Поверенный шел рядом со мной и помалкивал.

– Мы придумали, как использовать эти пруды, чтобы наладить наши дела, – отозвался он, медленно шагая и поглядывая по сторонам. – Скажи, Оленька, как бы ты распорядилась этими землями?

Оля смешно сморщила носик, как делала всегда, когда напряженно думала.

– Ты говоришь об озерах, отец?

– Не только. Обо всех этих землях.

– Ну… Можно обустроить ферму. Только почва болотистая, нужно укреплять. А это дорого.

– А еще?

«Отец, не мучай ее», - обратился я к нему ментально. – «Она очень боится тебя разочаровать и стесняется говорить все, что думает. Лучше помоги ей».

Патриарх обернулся и наградил меня долгим взглядом, значение которого я понять не смог. Тем временем мы подошли к берегу одного из прудов. Относительно небольшой, где-то метров двадцать на тридцать, и я пожалел, что не надел резиновые сапоги. Ботинки утопали в грязи по самые щиколотки.

– Ладно, – вздохнул Патриарх, – томить не стану. Ольга, я намерен обустроить на этих прудах рыбное хозяйство. Хочу заняться разведением ценных видов. Форель, карп, быть может, даже стерлядь.

Оля недоверчиво на него взглянула.

– Правда? Это не шутка?

– Да, – улыбнулся отец. – И у меня к тебе деловое предложение, дочка. Судя по нашим расчетам, мы сможем относительно быстро выйти на прибыль. Я подключу кое-какие связи и знакомства, чтобы, так сказать, выйти на рынок сбыта. Однако самая ответственная часть – разведение. Я хочу, чтобы ты использовала свои таланты на благо семьи. Если Михаил сказал правду и ты действительно хочешь связать свою жизнь с изучением животных, я готов предложить тебе пойти обучиться. Хватит чахнуть над аквариумами – у тебя будет кое-что получше.

Оля слушала его, не веря своим ушам. И вместо ответа она просто бросилась отцу на шею.

– Конечно, я согласна! Даже мечтать о таком не смела! Спасибо! Спасибо!

– Смела, раз я все-таки оказался в курсе, – отозвался отец и отстранился. Его всегда смущало проявление чувств на людях. – Мне не нравилась идея позволять тебе принимать роды у овец и лечить чумку. Но если ты сосредоточишься на рыбном хозяйстве, я сочту это приемлемым. И, разумеется, доля от прибыли станет частью твоего приданого. Со временем ты обретешь достаточную самостоятельность, а там время покажет.

А мой отец, оказывается, был более демократичных нравов, чем я ожидал. Что ж, следовало порадоваться. Матвеев тут же подскочил к ним – даже сейчас он не выпускал из рук свой портфельчик.

– Я нашел подходящее учебное заведение для Ольги Николаевны. Петропольское морское рыбопромышленное училище. Поступление возможно после девяти классов обязательной школы. А по окончании возможно поступить в несколько профильных университетов…

Глаза Оли загорелись жаждой.

– Я сейчас как раз прохожу программу десятого года… Учебный год в училищах начался всего пару месяцев назад. Быть может, я смогу успеть подготовиться, чтобы прийти туда уже на второй семестр? Тогда мы не потеряем время…

Максим Романович задумчиво погладил бородку.

– Придется договариваться с руководством, но с учетом ваших успехов в учебе… Полагаю, можно попытаться это организовать. В таком случае, пока мы будем хлопотать о вашем зачислении на второй семестр, вам надлежит подготовиться, чтобы пройти вступительные испытания в училище и сдать программу первой сессии.

Сестра явно решила хватать удачу за хвост.

– У меня все получится, – пообещала она. – Я пройду всю программу и не опозорю семью. Клянусь вам. И я… Я правда смогу здесь работать? Это действительно… Ну хоть в какой-то мере будет моим? Моим делом?

– Конечно, – ответил я. – Иначе ради чего я все это затеял? Начнем с разведения рыбы. Затем можно привести в порядок территорию, организовать посещения для рыбалки. Быть может, даже открыть здесь ресторан, где рыболовы сразу же смогут отведать свои трофеи… Словом, идей у меня много, но все по порядку.

Отец наклонился ко мне на ухо.

– Запиши их все перед отъездом. Мне нравится идея превратить Лепсари в место отдыха для богатеев.

– Разумеется, – кивнул я. – Чем больше гостей, тем крепче связи.

– Именно, сын.

Мы обошли еще несколько прудов, а когда возвращались к машинам, нас вышли встречать местные. Оля сияла, как начищенный медный таз для варенья – такой счастливой я помнил ее разве что в детстве. Да и вообще в этот день, в этот момент я ощутил какое-то сверхъестественное единение с семьей.

И главное – Род тоже отозвался благосклонно. Я ощутил, как сила, что текла внутри меня, словно окрепла. Как будто наше стремление работать над общим делом незримо сплотило не только живых, но и духов предков.

И именно в этот момент, видя сияющие глаза сестры, надежду во взгляде отца и самую искреннюю радость местных при нашем появлении, я наконец-то почувствовал себя дома по-настоящему.

– Точно все взял?

Оля суетилась вокруг меня с такой скоростью, что в глазах начало рябить.

– Да все готово, успокойся уже, – проворчал я и огляделся.

Да уж, не свезло провести дома так мало времени. Только все начало налаживаться, только удалось как-то всех сплотить после гибели Петра, которая, наоборот, всех разъединила… И вот уже настала пора снова покинуть Ириновку.

Накануне были проводы. Все мои пожитки давно собрали – неформальная одежда, белье, книги, полезные мелочи и прочее-прочее… Поэтому вечер мы провели все вместе – даже бабушка спустилась и грелась у камина, попивая выдержанный скотч.

А вот долгие прощания я всегда не любил. Оля крутилась вокруг меня потому, что была самой чувствительной и эмоциональной из всего семейства. Бабушке и отцу не позволила проявлять эмоции чопорность и старая закалка, а я… просто задвигал привязанность подальше, чтобы лишний раз не грустить.

– Автомобиль подан, ваше сиятельство, – оповестил Егор и подхватил мои сумки.

Семейство вышло на крыльцо проводить меня. Накинув пальто, я по очереди обнял каждого.

– Пиши письма, – попросила Оля. – Так часто, как сможешь. Пожалуйста.

– Только и ты мне пиши. Обязательно делись успехами в учебе. И я хочу знать, как продвигается рыбная история, – я обнял сестру и поднял глаза на отца. – Как смогу вырваться, сразу примчусь к вам. Надеюсь, на Рождество отпустят.

Я попрощался со всеми слугами, снова обнял Олю, чмокнул бабушку и пожал руку отцу.

– Не скучайте тут без меня, – улыбнулся я и направился к автомобилю. Егор как раз загрузил мои сумки в багажник.

Когда мы тронулись, я заставил себя не оборачиваться. Все же прикипел.

Но впереди меня ждал Аудиториум.

И я не должен был провалить задание.