Авантюрист

Глава 2

Десять дней в одиночной камере сказались на Мариусе не лучшим образом, несмотря на то, что голодом парня не морили. Наоборот, в сравнении с тем, что доставалось пленникам в лагере, кормили у нас по-королевски. Вот только отсутствие общения и представления о собственной судьбе тоже угнетает, так что допросу квирит Лонгин обрадовался больше, чем можно было ожидать.

— Наконец-то! Я думал, меня тут навсегда оставили.

— Нет, навсегда — это слишком долго, — ответил Конрут, мягко улыбнувшись, — Люди столько не живут. А вот сдохнуть здесь ты, мил человек, можешь очень быстро. Особенно если врать будешь.

— Доминус Диего! — обратился ко мне Мариус. — Я не знаю, что вы подумали, но явно что-то плохое. Я не хотел вам лгать, простите! Но ведь я не знал, что происходит!

— Теперь знаешь, — сказал я. — И лучше тебе выдать правдивую версию. Все-таки мы с тобой многое пережили, и мне будет очень горько тебя убивать.

— Помните квирита Северина, доминус Диего? — спросил Мариус. — Это он отправил нас с ребятами в Рим.

— Зачем? — можно было уже и не уточнять, но я все-таки спросил. Глупо не пользоваться возможностями Керы.

— Разведка, — пожал плечами Мариус. — Мы должны были следить за обстановкой. Ну и организовать здесь какую-то торговлю. Сами понимаете, в нашей провинции сейчас не хватает… да всего не хватает. Начиная от продуктов и заканчивая материалами всевозможными. Доминусы, кто не сбежал, конечно, частично спасают ситуацию — на них-то блокада не распространяется. Но мало их осталось, а так и мы кое-какой торговлишкой занимаемся. То достанем, это достанем — вот уже и полегче.

— Вы контрабанду что ли наладили? — фыркнул Конрут, глядя, как Мариус отводит глаза. — Так и говорил бы как есть, тут этим особо не смутишь никого.

— Не только контрабанду, — сообразил я.

— Ну… да, не только, — посмотрел мне в глаза Мариус, — Еще мы задания для квирита Северина выполняем. Всякие.

— Ха! Да мы, похоже, коллеги! — хмыкнул убийца. — В какой-то степени.

Мариус явно все еще не понимал, с кем имеет дело, но уточнять не стал. Да и я сомневаюсь насчет того, что они занимаются именно заказными убийствами. Рим слишком далеко от Ишпаны. Сепаратисты сейчас просто не смогут влиять на решения, принимаемые в их отношении никаким способом, тем более убийствами. Слишком слабы, слишком мало знают об обстановке в столице.

Мысли мои подтвердились. Мариус с друзьями пока совершили только одно удачное покушение — прикончили какого-то мелкого командира из легиона Освободителей, который двигался в столицу с отчетом. Отчет они, к слову, подменили, так что дело вышло вполне успешным. Правда, ни что было в том отчете, который они подменили, ни в оригинале Мариус не знал.

Кера на протяжении всего допроса скучающе ковыряла кинжалом стену за спиной допрашиваемого, чем последнего изрядно нервировала. Однако ни разу не сказала, что он лжет. Это радовало неимоверно — убивать бывшего товарища было бы очень обидно. Как и узнать о том, что человек, с которым вместе ползали под пулями оказался предателем.

— Ладно, — хмыкнул я, — Тогда прошу прощения за долгое ожидание. Уж прости, Мариус, но что я должен был подумать? Только знаешь… не обижайся, но шпион и контрабандист из тебя так себе. Как-то ты очень уж быстро раскололся.

— Кто бы другой спрашивал — может, и не раскололся бы, — насупился мужчина, — а с вами-то чего секретничать? Думаете, я о ваших подвигах не наслышан? С вашей расстрельной командой знаете, что было? Как и с теми, кто приказ отдавал? Никто следующую неделю не пережил, все поумирали. Врать не буду, в том деле мы не участвовали. Но смерть их праздновали во всей республике. В смысле Ишпанской республике. А вашим именем там детей называют. Я бы и не попался вам, да уж больно обрадовался, что вы живы. Вижу — и двигается человек так же, и говорит тем же голосом, а лицо вроде не его. Да и спутница… домина Ева изменилась не так сильно, но все равно уточнить требовалось. Вот и спалился.

— Угу, — покивал я. — А я теперь даже не знаю, отпускать тебя или как. С одной стороны, дело мы с тобой, как ты уже должно быть догадался, делаем одно. Значит, тебя, как союзника, вроде бы положено отпустить. А с другой — вот что делать, если ты еще перед кем-нибудь так спалишься? Ты меня знаешь. Причем теперь, получается, в обеих ипостасях. А это опасно.

— А вы оставьте меня здесь, — пожал плечами Мариус. — Я, конечно, вроде как в одиночке сидел, но дверь тут тонкая, а мимо комнаты постоянно кто-нибудь снует. И рот на замке тоже особо держать не стремится. Так что я примерно представляю, что это за место, и чем тут народ дышит. Думаю, смогу быть вам полезен — как связной, прежде всего. Знать бы только, что есть, с кем связываться, — грустно вздохнул Лонгин.

Мы еще немного поболтали — теперь уже не как следователь с преступником, а вполне по-дружески. Мариус, как мне показалось, не слишком-то обиделся на оказанный ему прием — вполне понимает все опасности. «Глупо обижаться на человека, который дважды спас твою задницу оттуда, откуда вообще никто не возвращается!» — сказал мужчина в ответ на мое удивление.

История о том, как он второй раз попал в концлагерь чистых особой оригинальностью не отличалась. Для прикрытия своей не совсем законной деятельности, толедцы устроились на канатную фабрику. После очередного понижения заработной платы, — а чего бы ее не уменьшать, если безработным быть теперь запрещено? — на фабрике случился бунт. Просто не выдержали нервы у людей, кто-то, может быть даже провокатор, закричал, что это обман, что деньги украли. Клич подхватили, и уже через час на завод прибыли чистые, аккуратно упаковав всех, кого смогли поймать.

Троица толедцев не стремилась участвовать в стихийной стачке, и вообще, сразу сообразив, к чему идет дело, попытались слинять. Дариусу с Витусом вроде бы это удалось, а вот Мариус попался.

— Думал все, на второй раз точно очистят, — описывал свои ощущения Лонгин, — Второй раз, думал, мне так точно не повезет — не бывает такого. А тут смотрю — началось. Я в этом лагере сидел дня три всего, но мы успели с некоторыми ребятами договориться. Планировали еще через денек попытаться прорваться. Ну, на успех-то особо не надеялись, но очищаться не хотелось — страх как. Лучше уж пулю поймать. А тут смотрю — вышки рвутся, падают. Я еще тогда мельком подумал: в прошлый раз тоже вышка упала. Прям, думаю, как доминус Диего, — на Мариуса, видимо от облегчения, напала словоохотливость.

— Ну и мы с ребятами подумали, что более удобного случая не представится, надо сейчас. Так что побили несколько послушников, вооружились кое-как, и давай вашим помогать. То есть тогда я не знал, доминус Диего, что они ваши, но все равно. А дальше вы уж и сами знаете. Я все это к чему говорю — ребята-то, с которыми мы сговорились, вроде вполне надежные. Их можно не только на охоту за чудовищами посылать, а и так всякое… Особенно если вы нас потренируете. И Дариуса бы с Витусом найти, доминус Диего. Чтобы мы вместе держались. Привыкли же уже!

Поиски Дариуса и Витуса я решил не откладывать. Опасно это. Сомнительно, что мне удастся перед ними сохранять инкогнито. Да и вообще, как-то уж слишком много народу собралось в Риме, которые знают полную историю Диего Ортеса. Однако делать нечего. По некотором размышлении я решил лично с ними не встречаться, а доверить это дело доминусу Флавию. Уж через него связать семью Ортесов со мной точно будет сложно — фамилию свою толедцам я не называл. Да и нужно учиться доверять семье — дядя был прав, я слишком обособлен.

Начальник охраны справился очень быстро, чем, возможно, спас парням жизнь. В процессе выяснилось, что за сепаратистами следят жандармы. Флавий не растерялся, и действовать начал сразу же, как получил нужные сведения: ограбление было организовано мастерски. Практически на глазах у шпиков, Дариуса и Витуса лишили всех ценностей и растворились в трущобах промзоны, оставив мертвые тела остывать в какой-то подворотне. Ну, по крайней мере, так это выглядело для наблюдателей. Каким способом это было сделано, и как Флавий смог правдоподобно повредить лица подменным покойникам, я так и не выяснил, но проникся большим уважением к умениям и опыту главного охранника семьи. Спасенных Флавий решил хорошенько проверить.

— Незачем тебе пока с ними встречаться, — советовал мне охранник. — Иначе, боюсь, придется их и в самом деле убивать, если вдруг окажется, что ребята не слишком надежные и нам не нужны. Так что давай повременим. Пока что они ничего не знают: какие-то люди их захватили, посадили в подвал, и что хотят — неизвестно. Проверим все их контакты, поговорим с этими доморощенными шпионами, и, если появится хоть тень подозрения, что от них может что-нибудь утечь, отправим куда-нибудь подальше. Если их после этого и поймают, то с нами и, тем более с тобой, никак не свяжут. А если ты с ними встретишься, тогда точно придется прощаться с ними навсегда. Тебе это нужно, брать на себя смерти тех, кого можно было оставить в живых?

Мне это было не нужно, и я был благодарен Флавию за то, что указал на возможную ошибку. К тому же у меня внезапно образовались другие дела — светские. Подарок на помолвку домины Петры с доминусом Криусом так и лежал мертвым грузом в поместье Алейр — пользоваться им так никто и не умеет. А это не дело — я ведь лично обещал обучить его людей пользоваться воздушным шаром.

— Ты мог бы правильно выбирать слова, — пенял мне дядя, — а теперь сам виноват. Обещал лично — значит, должен так и сделать. Доминус Ерсус уже интересовался, когда в твоем расписании появится свободное время, чтобы навестить его дом.

Побороть растерянность, настигшую меня от этого известия, удалось не сразу. Нельзя сказать, что за последнюю декаду я не вспоминал о Петре, однако на переживания просто не было времени. Каюсь, я и думать забыл о своем обещании. Был уверен, что дядя давно отправил к Алейрам кого-нибудь из работников мастерской — ведь не только мы с Керой и Акулине умеем управлять шаром! И, наверное, если бы так и произошло, было бы лучше. Лишний раз встречаться с Петрой не хотелось. Как я ухитрился привязаться к девушке — понятия не имею, однако образ вредной аристократки не хотел забываться.

Одна радость — к Алейрам мы приглашены вместе с Акулине. Сестренка уж точно не даст мне из-за плохого знания этикета попасть впросак. И еще я надеялся, что с Петрой нам встретиться не доведется. Даже не так — увидеть девушку хотелось, и даже очень. Но, повторюсь, я надеялся, что мы не встретимся. Незачем все усложнять.

Зато Акулине была очень довольна. Правда, поначалу это было незаметно — я вдруг совершенно неожиданно узнал, что на меня, оказывается, обиделись.

— Не желаю с тобой больше разговаривать! — сердито ответила сестра на мое приветствие. — Ты — подлый обманщик и негодяй!

— Все так и есть, — покаянно кивнул я, помогая ей усесться в локомобиль, — Нет мне оправданий.

— И ты даже не извинишься?

— Ммм, могу извиниться, — кивнул я, — Просто не думал, что кому-то от моих извинений станет легче. Прости, пожалуйста, что не предупредил об опасном деле, которое могло подставить под угрозу благополучие семьи.

— То есть ты даже не понимаешь, на что я злюсь! — возмутилась девушка. — Ты безнадежен! Нет тебе прощения.

По всей вероятности, Акулине ждала, что я попытаюсь выспросить, на что же она в действительности обижается. Мне в самом деле было интересно, но спрашивать я посчитал непродуктивным. Этак она действительно будет долго дуться, а если сделать вид, что мне неинтересно — сама объяснит, в чем дело. И мне будет попроще.

Нехитрый расчет сработал, когда я уже думал сдаться.

— И что, ты даже не спросишь, чем передо мной провинился? — не выдержала девушка. Я с трудом сдержал победную улыбку. Рядом хмыкнула Кера:

— Как конфетку у ребенка! — богиня, которая всю последнюю декаду старательно запугивала жителей подземного города, заявила, что уже немного устала развлекаться и пожелала отправиться в гости.

— А на вас, домина Улисса, я обижена не меньше, чем на брата. Мы же с вами подруги! Как вы могли так со мной поступить!

— Я понятия не имею, о чем ты говоришь, человеческий детеныш, — слегка возмущенно отмахнулась богиня, — Я с тобой уже давно не встречалась, так что и обидеть ничем не могла! И с чего ты вообще взяла, что я должна не хотеть тебя расстраивать?!

— Потому что мы — подруги, — разобиделась еще больше Акулине.

— Ты считаешь меня подругой только до тех пор, пока не узнаешь, кто я, — фыркнула Кера.

— И эта ваша таинственность меня тоже меня ужасно злит, — нахмурилась девушка, — но сейчас я не о ней — эту загадку я еще разгадаю. Меня возмущает тот факт, что я, оказывается, целую кучу времени провела буквально в двух шагах от древнего подземного города, и мне об этом ровным счетом никто не сказал! Любимый брат, дорогая подруга ходили рядом, улыбались мне, а внутренне, наверное, посмеивались над наивной дурочкой, которую оказалось так легко обвести вокруг пальца! Показали красивую игрушку, отвлекли внимание, а самое интересное скрыли! От меня!

А, ну да. Как-то я даже забыл об этом вопиющем несоблюдении интересов дорогой сестры. И ведь ничего особо секретного, на самом деле. Не среди своих — дядя-то с самого начала все знал, так что и Акулине можно было рассказать. Просто не до того было, да и я сам постарался тогда забыть об этом подземелье, чтобы не сболтнуть в случайном разговоре с кем-то, кому это знать не следует.

— И за это я приношу свои извинения, уважаемая домина Ортес, — я церемонно склонил голову. И поклонился бы даже, да сидя на сиденье локомобиля это делать неудобно. Чего не сделаешь, лишь бы вернуть мир в семью!

— И? — сестренка продолжала смотреть на меня строгим взглядом.

— Что «и»? — я действительно не сообразил.

— Братец, ты невыносимый остолоп! — возмутилась Акулине. — Ты должен был сказать: «И непременно при первой же возможности проведу для вас экскурсию по катакомбам!». Повторяй за мной, раз сам такой несообразительный.

Последнее слово мелкая язва произнесла с такой паузой… в общем, она там что-то другое хотела сказать, еще менее лестное. И паузу она, конечно же, сделала специально, чтобы, значит, ни у кого не осталось сомнений. Определенно, мелкая язва!

— Хорошо, — послушно кивнул я. — Проведу.

Но Акулине еще не сменила гнев на милость.

— И познакомишь меня с теми людьми, которых недавно разыскивал Флавий! — строго велела девушка.

— А это тебе зачем? И, самое главное, откуда ты об этом узнала? — возмутился я.

— В нашем доме от меня нет секретов! — вздернула носик девчонка. — Ну, почти нет, но это ненадолго, — закончила она, покосившись на Керу.

Кера, в свою очередь, покосилась на меня, потом улыбнулась Акулине такой улыбкой, что у меня самого мурашки по спине пробежали.

— Если бы не прямой запрет моего патрона, я бы не стала скрывать от тебя ничего, милое дитя. Я бы рассказала о себе все, что ты так хочешь узнать.

Акулине ни ледяной голос, ни жуткая улыбка ничуть не смутили, но задумчивость на физиономии появилась.

— Вы не выглядите как кто-то, кто станет соблюдать чьи-то приказы по своей воле, Улисса, — протянула девушка. — А это значит, что вы просто не можете его нарушить. То, что вы очень необычный человек, я поняла сразу. А теперь вот думаю… человек ли? Думаю, что не совсем. Ну что? Я угадала? — Акулине даже подскочила на сиденье.

— Пф! — фыркнула Кера, — столько декад пытаться разгадать загадку, и считать достижением такую ерунду? Даже последний охранник вашей семьи давно догадался, что я «не совсем человек!». Ты сильно переоцениваешь свою сообразительность, человеческий детеныш.

За пикировкой дам было очень забавно наблюдать. Думаю, на самом деле Акулине давно догадалась бы, ей просто не хватает смелости предположить что-нибудь близкое к правде. А еще мне показалось, что Кере почему-то хочется открыться девчонке. Странное желание, до сих пор мне представлялось, что богиню даже забавляют эти игры в конспирацию и жизнь «инкогнито» среди простых смертных. Она уже понемногу обживается в человеческом теле, учится показывать эмоции, так что пару раз, когда Флавий или дядя пытались выказать наедине божественные почести, только недовольно морщилась. А тут вдруг такое желание открыться.

Впрочем, почему бы и нет? Я уже успел убедиться, что Акулине не слишком болтлива, и вряд ли побежит докладывать подружкам, с какой интересной личностью свела ее судьба. Не сейчас, конечно — перед визитом в гости устраивать выход из тени было бы неразумным. Тем более мы уже подъезжаем.

Локомобиль плавно затормозил перед воротами знакомого поместья, охранники открыли ворота, и махнули нам проезжать.

Керу, порой, удивляли желания, которые стали ее посещать после того, как она поселилась среди смертных. Ну вот зачем ей потребовалось, чтобы эта мелкая смертная непременно знала, с кем говорит? Что ей вообще за дело до девчонки? Тем не менее, ей хотелось, увидеть, как поменяется выражение лица Акулине, когда она узнает, с КЕМ она так фамильярно общается. «Интересно, убежит с визгом, или бросится вымаливать прощения за свою дерзость?» — думала богиня. А самое странное, ей не хотелось, чтобы девчонка отреагировала подобным образом. Почему? Кера не знала. Она вообще старалась не думать об этих своих странных, противоестественных желаниях. «Человеческое тело влияет на меня слишком сильно, — порой признавала богиня, — Остаюсь ли я той же, что была прежде?» С другой стороны, ее патрон ведь тоже меняется. И очень быстро, так, что порой она не успевает отслеживать эти изменения. Сколько она его знает? Меньше года, надо же! Но поставь перед ней версию Диего начала знакомства и его же сейчас — ни за что не подумала бы, что это один и тот же смертный. Слишком разные. Так может, так и должно быть? Может, это нормально — меняться, и это только они, боги, слишком закостенели в своей вечной юности. «Возможно, мы из-за этого и проиграли, — думала Кера. — Когда появился наглый, жестокий, чужак, которому плевать на правила и авторитеты мы просто не успели подстроиться под обстоятельства, и потому были низвергнуты в Тартар».

Диего тоже изменился, Кера это отчетливо видела. Снова. Штурм лагеря и последовавшие за ним события явно пошли патрону на пользу. Если раньше он балансировал на грани безумия, то теперь сделал шаг в сторону. Теперь можно не опасаться, что он сорвется в любой момент. Он все еще близок, очень близок, но, пожалуй, сейчас он сможет сдержаться и не начать убивать всех окружающих. Это Керу несказанно радовало, а то в последнее время находиться рядом с Диего было немного некомфортно. Приходилось все время быть начеку, чтобы вовремя перехватить мальчишку, если его понесет. «Или это на него так разговор с Маркусом повлиял? — задумалась богиня. — Глава Ортесов, наконец, убедил патрона, что тот больше не один против всего мира».

Богине нравились изменения, происходящие с ее мастером. После того случая с расстрелом он стал жёстче. Может быть, даже немного жестоким. Избавился от излишней наивности и веры в смертных. Теперь, после того, как ему удалось спасти этих жалких червяков, которые позволили себе попасться чистым, лишняя жестокость ушла. Он поверил в свои силы, в то, что за спиной у него надежная опора. Теперь можно не бояться, что сломается. Главное, чтобы Ортесы не подвели.