Авианосцы

* * *

Лейтенанта ВВС США Уильяма Картрайта разбудил не свет раннего утра, не лёгкий ветерок, налетавший из бухты Святого Георгия и путавшийся кустарнике, и не волосы лейтенанта медицинской службы Нэнси Логан, мягко щекотавшие ему щёку, – его разбудило смутное чувство тревоги, непонятно откуда взявшееся.

Он открыл глаза, несколько секунд лежал неподвижно, глядя вверх, на шевелящуюся под ветром листву, и прислушиваясь к своим ощущениям, потом осторожно высвободил руку, на которой спала Нэнси (она сонно вздохнула, но не проснулась), приподнялся и сел на смятом плаще, заменявшем им постель.

Вокруг было тихо. Солнце, оторвавшееся от горизонта, окрасило золотом вершину Маячного холма и уже потихоньку оттесняло утреннюю прохладу; по воде бежала мелкая рябь, загоняемая ветром в узкую щель пролива Ферри Рич, разделявшего острова Святого Георгия и Святого Давида, на котором размещались взлётно-посадочная полоса и строения авиабазы. Райский уголок, именуемый Бермудские острова, дышал миром и покоем, и в эту безмятежность лезвием ножа врезался сигнал тревоги.

Картрайт вскочил на ноги и раздвинул кусты, чтобы видеть лётное поле, по которому уже мурашами бежали люди.

– Билли? Что случилось? – проснувшаяся Нэнси, стоя на коленках, смотрела на него с беспокойством, придерживая на груди расстёгнутую блузку.

– А, ничего особенного. Патрульный «либерейтор» засёк всплывшую субмарину или что-нибудь в этом роде, – преувеличенно бодро отозвался Уильям, прекрасно понимая, что из-за одиночной германской подводной лодки и даже крейсера общую тревогу поднимать не станут. – Жаль, но мне надо бежать.

– Билли…

В глазах девушки был страх – она ведь тоже всё понимала, – и Картрайт, неловко ткнувшись губами в её щёку, пробормотал «Не бойся, малышка, увидимся вечером», провёл ладонью по волосам лейтенанта Логан, выбрался из кустов и побежал к казармам лётного состава, искренне радуясь, что его эскадрилья не была дежурной, и что вчера они с Нэнси не ушли слишком далеко, благо треть острова Сент-Дэвид покрыта густым кустарником, самой природой предназначенным для того, чтобы укрывать от посторонних глаз влюблённые пары.

Над аэродромом пронёсся двухмоторный «дрэгон» и ушёл в небо, с рёвом набирая высоту; за ним последовали два П-40, и лейтенант ощутил нарастающее беспокойство – для атаки подводной лодки истребители, как правило, не поднимают. «Что происходит, чёрт бы их побрал? – подумал он на бегу. – Только бы не напороться на кого-нибудь из начальства».

Картрайту не повезло – первым, кого он увидел, подбежав к казармам, был полковник Мэтьюс, командир смешанного авиакрыла, базировавшегося на Бермуды. Полковник отдавал приказы и выглядел очень занятым, однако лейтенанта он заметил.

– Ты где был, сукин сын? – рявкнул он. Не дожидаясь ответа (по встрёпанному виду молодого офицера и по следу страстного поцелуя на его шее старый вояка сразу определил, где был его подчиненный, и чем он занимался), он втянул ноздрями воздух, принюхиваясь, и бросил коротко: – Трезвый? Запихивай свою тощую блудливую задницу в самолёт, и если ты не собьёшь сегодня хотя бы пару немцев, лучше не попадайся мне на глаза – отдам под суд!

– Есть, сэр!

Уильям хотел было спросить, из-за чего такой тарарам, но поостерёгся: полковнику Мэтьюсу, когда он в таком состоянии, вопросов лучше не задавать.

Что произошло, лейтенанту объяснил механик, переминавшийся с ноги на ногу возле его «лайтнинга». По его словам, минут двадцать назад локатор обнаружил множественные воздушные цели, приближавшиеся к островам с востока, и все самолёты получили приказ на взлёт: истребители – чтобы встретить врага, бомбардировщики – чтобы не сгореть на земле. Не дослушав, Картрайт кивнул и полез в кабину – механик знал свои обязанности, и самолёт был готов к вылету.

Машины взлетали одна за другой, и лейтенант, набрав высоту и оставив позади бухту Касл-Харбор, не сразу отыскал в небе свою эскадрилью.

– Девятый к бою готов! – доложил он, настроив рацию.

– Понял, – услышал он ответ командира эскадрильи. – Держитесь, парни, сегодня нам будет весело.

– Вот они! – раздалось в наушниках (Уильям узнал голос Зануды Эдди, долговязого пилота из Виргинии). – Господи, да их миллионы! Надо начинать бой!

На остров шли самолёты, и их было много (не миллионы, конечно, но больше ста). И самолёты эти были германскими – лейтенант Картрайт узнал хищные силуэты истребителей «беовульф», изломанные крылья пикирующих бомбардировщиков «берсерк» и брюхастые очертания торпедоносцев «нибелунг». «Значит, к нам пожаловали авианосцы, – подумал он. – Впрочем, кто бы сомневался – немецким самолётам здесь неоткуда больше взяться».

Американский истребитель «лайтнинг»

А потом все посторонние мысли ушли, и лейтенант Уильям Картрайт, уже привычно ощущая «лайтнинг» продолжением своего тела, начал боевой разворот.