Айдол-ян. Часть 1

Трек тринадцатый

Время действия: этот же день, вторая половина дня

Место действия: Сеул, военный госпиталь.

К большим двустворчатым дверям, по пандусу, друг за другом, подъезжают два микро-автобуса. Первый, быстро выгрузив из себя несколько человек с видеокамерами и фотоаппаратами, уезжает, а на его место неспешно становится серебристый «Хундай» из которого, так же неспешно, как он двигался, выходят двое охранников в чёрных костюмах и белых рубашках. Вслед за ними, из машины, появляется ЮнМи в тёмных очках, которые прячут глаза и тоже в чёрном, которое стройнит, держа в руках белый пластиковый пакет с книгами.

…

Вылез из машины, иду, в сопровождении ЁнЭ и двух охранников внутрь здания, в прохладу кондиционированных помещений. Солнце сегодня жарит, дай боже. В Корее — лето идёт полным ходом. Где-то в здании меня ждёт ХёБин, или, это я её должен буду подождать. Когда я сегодня позвонил бабушке МуРан с целью поблагодарить её за заботу и машину, то предложил ей рассмотреть идею, что приеду я не один, а вместе со всей группой. Ведь ЧжуВон же — поклонник «Короны»? Но, бабушка в ответ сказала, что посещение больного, это внутрисемейное дело. Не нужно делать из этого шоу. «Поезжай одна и вместе ХёБин навести ЧжуВона. Не нужно никого постороннего» — сказала она. Ну, не надо, так не надо. Один, так один. Вот, приехал, иду искать ХёБин. Надеюсь, она не опоздает?

…

— Госпожа ХёБин задерживается, — говорит ЁнЭ, убирая от уха телефон, — её секретарь сказала, что мы должны её подождать.

Молча в ответ пожимаю плечами. Почему-то мне казалось, что так и будет. Господа ждать не любят. Это их принято ждать. Вполне возможно, что и время мне назначили на полчаса пораньше. Чтобы им ждать не пришлось. Ладно, не смертельно. Переживу.

— ЁнЭ-сонбе, дай мне тогда твой планшет, — прошу я своего менеджера, — посмотрю, что за французские комментарии мне пишут.

— Э…ээ. — «тормозит» она и объясняет свою заминку, — Но, президент СанХён ведь запретил тебе читать комментарии? Это будет нарушением его приказа.

Я глубоко вздыхаю.

— Как тогда я смогу ответить иностранцам? — спрашиваю я у неё.

ЁнЭ надолго задумывается.

— Я спрошу об этом главного менеджера КиХо, — обещает она, спустя примерно двадцать секунд.

— Хорошо, — не спорю я с ней, — всё равно, дай планшет. Хочу почитать, что творится в мире и в стране. Раз выпала свободная минута, нужно использовать её с умом. Либо поспать, либо — интеллектуально развиться. Здесь много людей. Думаю, спать на их глазах будет неправильным решением. Лучше я почитаю. Дай мне планшет.

— Онни, ты ведь не будешь читать, что о тебе пишут хейтеры? — с просительными нотками в голосе спрашивает ЁнЭ.

— Конечно, не буду, — удивляюсь я в ответ, — зачем мне портить себе настроение перед ответственной встречей? Я же, не ненормальная?

— А-а… Ну да, — соглашается она и наклоняется к своему рюкзаку за своим планшетом.

— Вот, — спустя пару секунд подаёт она мне его.

— Спасибо, — благодарю я.

На моём планшете к сети подключиться нельзя. По указанию СанХёна мне выдали девайсину с неисправным или, специально отключенным модулем. Чтобы я не отвлекался, «шарясь по ресурсам» и читая всякую ерунду о себе, а трудолюбиво-непрерывно кропал стихи и музыку. Поэтому, у меня существует некоторая «оторванность» от происходящего в стране и в её музыкальной жизни…

Получив планшет, первым делом полез смотреть, как там дела с моими композициями, которым я назначил попадание в Billboard. А никак! Никуда они ещё не попали, а в Корее во всех чартах ещё и съехали во вторую половину первой десятки. Наверное, это из-за того, как тогда сказал СанХён — «в Корее слушают песни на корейском языке». Националисты, блин… Хотя, может просто не нравится. Нравится — не нравится, штука сложная…

Теперь, посмотрим, что у нас творится в музыкальной индустрии… Читать про себя не буду, раз ЁнЭ обещал. Просто наберу в строке поиска «к-поп, новости» и пробегусь по заголовкам. Сразу будет понятно, что происходит…

Решив, так и делаю.

«Агдан сделала сомнительный подарок на день рождения АйЮ!» — гласит первый из найденных поисковиком заголовок.

Чёт я не помню, как я что-то дарил … Что за подарок? Нужно узнать, о чём пишут. Открываю, читаю. Через минуту, выясняю, что, оказывается, компания «LOTTE» выбрала для рекламы своего нового шоколада вместо АйЮ, меня. А я и не в курсе. Новость, правда, сегодняшняя. Интересно, как журналисты об этом узнали? Им в «LOTTE» об этом сказали или, в «VELVET»? Возможно, были какие-нибудь официальные сообщения на сайтах компаний. Но вот информация о том, что выбирали между мною и АйЮ — откуда она взялась? Если это правда, то это явно — инсайд. Кто-то за деньги продал журналистам скандальную историю. Хм… И что теперь? АйЮ — это звёздная величина в местном шоу-бизнесе и, даже, возможно, гордость страны. Кстати, в статье есть небольшая «выжимка» о ней и её творческом пути, о котором я не знаю…

… «АйЮ стала звездой в 15 лет после своей дебютной песни "Lost Child"[35]. Тогда, она обратила на себя внимание, но сингл не стал коммерчески успешным. После этого выступления АйЮ кардинально изменила свой стиль, которого уже придерживается вот уже больше девяти лет.

За время своих поисков агентства она успела провалить более 20 прослушиваний и столкнулась с поддельным агентством талантов. До прихода в «SMEntertainment» АйЮ тренировалась в «Good Entertainment» вместе с другими будущими певицами: Юи, Хо ГаЮн и Чон ХёСон. После подписания контракта она морально готовилась к многолетним тренировкам и дебюту в составе новой группы, но, спустя десять месяцев, агентство предложило ей дебютировать сольно. До дебюта АйЮ (настоящее имя — И ДжиХи) получила сценическое имя "IU", произошедшее от фразы "I and You" (Я и Ты), что символизирует "силу, объединяющую людей с помощью музыки". Начало музыкальной карьеры сказалось на школьной посещаемости и оценках певицы. После окончания «Dongduk Girls’ High School» IU не стала продолжать дальнейшее обучение, решив сосредоточиться на своей певческой деятельности. Сейчас, в свои 23 года, после почти 10-и лет работы в шоу-бизнесе, она популярна во многих странах Азии, постоянно снимается в дорамах и в рекламе. Каждый год она выпускает один или два новых музыкальных альбома. Количество клипов и завоёванных АйЮ различных наград и призов исчисляется десятками. АйЮ является обладательницей национального титула — «Младшая сестра нации» …»

Упс-с, какая неприятность… Внезапно, взял и отодвинул настоящую звезду. И главное, ничего ведь не делал, да? Только на фотосессию сходил!

«… Фанаты АйЮ очень недовольны решением компании «LOTTE» заменить их кумира на ставшую сейчас широко известной Пак ЮнМи, участницу популярной женской группы «Корона», агентства «FAN Entertainment». Основной их претензией является то, что она не затратила и доли того труда, который был вложен АйЮ в развитие корейского шоу-бизнеса. Фэндом усматривает в произошедшем всего лишь минутное следование моде и просит «LOTTE» пересмотреть своё решение, тем более, что оно было принято незадолго до дня рождения их кумира. Десятого июля АйЮ исполнится 24 года…»

Действительно, нехорошо вышло. У человека день рождения, а ему тут такой «подарок» подложили. Судя по тому, что тут о ней написано — упёртая девчонка. Знает, чего хочет и добивается этого. Отказ знаменитости от дальнейшего обучения, в корейском обществе, это… Это — поступок!

И чего мне теперь делать? Отказаться от контракта? Ну, это глупо. Потом, я же не один зарабатываю, а вместе с СанХёном, который трудится для своего агентства. И всегда, когда кого-то выбирают, то автоматически кому-то отказывают. Если всех пропускать вперёд, всех не пересидишь. Жизнь кончится, пока ждать будешь. Отказываться от контракта нельзя, это — однозначно. Но, хотелось бы что-нибудь сделать, чтобы сгладить эту неприятную ситуацию. После всех моих с ней контактов, считаю АйЮ приятным в общении человеком. А теперь, после прочтения статьи, есть ещё за что уважать. С виду, слабая и хрупкая, но, похоже, внутри — железная леди.

Чтобы я мог для неё сделать хорошего? Наверное, самое очевидное — это сделать подарок, ко дню рождения. Что подарить? Ну, что можно подарить певице? Конечно песню! Какую? Хм… надо подумать. Нужно будет ещё СанХёна выслушать, что он по поводу моего желания скажет. Может, здесь так не делается? Или, в шоу-бизнесе так не делается? Лучше вначале спросить, чем действовать исходя исключительно из своих представлений. Может, оно никому и не надо? Представления, они ведь у всех разные…

Так, что тут у нас ещё произошло с моим участием? С моим — ничего, а следующий скандальный заголовок сообщает, что — «… агентство «GoldHot» извиняется за нецензурную надпись на футболке ЦыЮн…»

ЦыЮн… ЦыЮн… ЦыЮн… оу! Это же та девчонка, которая извинялась перед всем Китаем за свой маленький тайваньский флажок! Точно. Красивая такая. И что с ней опять приключилось?

Шлёпаю курсором мышки по ссылке.

«… Участница группы «HotIce», ЦыЮн, вновь оказалась в центре скандала. В этот раз он оказался связан с её сценической одеждой. Во время выступления группы «HotIce» на музыкальном шоу канала «SBS» зрители с недоумением заметили на несовершеннолетней девушке футболку с надписью — «HOES TAKE OFF YOUR CLOTHES», что в переводе с английского значит — «шлюшки, раздевайтесь» …

Ха! Правда, что ли? Похоже, да. Фото есть, на котором ЦыЮн довольная такая, а на футболке достаточно чётко видно слово — «HOES».

Они что, с ума там посходили? Нифига язык не знают? Английский, он здесь же «фетиш нации»? И чего тогда?

«… Директор «GoldHot Entertainment» заявил: «Мы приносим извинения за то, что расстроили всех противоречивым нарядом ЦыЮн… Мы обещаем, что этого больше не повторится…»

Орр-рригинально…

«… ЦыЮн оказалась в новом скандале, но, к счастью, похоже на то, что на этот раз она не получит очередную порцию ненависти. Вместо того, чтобы рассердиться на ЦыЮн, нетизены высказали свои сожаления недостаточной подготовкой её корди…»

[+680, -39] Но ведь это ошибка стилиста, а не ЦыЮн?

[+349, -22] Корди «GoldHot» просто бесят.

[+321, -32] Почему все так относятся к ЦыЮн?

[+123, -6] Меня удивляет, что кто-то вообще шьёт одежду с подобными надписями… да ещё и коорди так её вырядила…

[+904, -12] Пожалуйста, начните воспитывать своих стилисток

[+808, -22] Разве никто в её агентстве не знает хорошо английский? И коорди даже не знали, что означает эта надпись?

[+123, -16] «GoldHot» нужно очнуться. Из-за них постоянно страдает ребёнок.

[+67, -14] Вечно вокруг неё какие-то скандалы и недопонимания.

[+106, -23] Как только люди начинают о ней потихоньку забывать, они придумывают ей новый скандал, и она снова возвращается в заголовки. Маркетинговый ход?

[+86, -8] При чем тут «GoldHot»??? Я уже писал при первом скандале, что она по любому опять попадет в скандал. Прям в точку. Она снова попадет в скандал это 100 %. Она погубит когда-нибудь «HotIce». Из-за нее пострадает группа. Не нравится мне она и с первого раза не понравилась. Она, через год или два, в такой скандал попадет, что все агентство пострадает:(

[+13, -11] Не волнуйтесь, что бы ни произошло (а я надеюсь смертельного она ничего не сделает) «GoldHot» с этим справятся.

[+108, -82] Так что, теперь агентство всё время будет разгребать за нее???? Это уже не первый раз. Уже второй раз за год. Ладно, если только один раз и почему именно ОНА??? Увидите. Она в такой скандал попадет, что мало не покажется. Это 100 %.

[+74, -10] Лично мне она кажется ещё совсем ребёнком, которому просто не везёт. Думаю, из этого ребёнка вырастет хороший человек и прекрасный артист. Хочется, чтобы спустя время вы поняли ошибочность своего предвзятого мнения)

[+14, -16] В прошлом году ЦыЮн только выпустилась из старшей школы, что она может знать? Она ведь не может отказать своей стилистке, сказать: «Я не хочу это надевать». Если даже корди, которая намного старше ЦыЮн не знает, что значит надпись, откуда бы это знать ЦыЮн??

Действительно, откуда она может знать?! Она же только что школу окончила! Экзамен сдала! Откуда девочка может это знать?!

Меня пробивает на смех. Смеюсь, заливаясь, никак не сдерживаясь. ЁнЭ с удивлением смотрит на меня, охранники, не меняя поз, косятся. За их тёмными очками, куда они смотрят — не видно, но, мне кажется — смотрят на меня. Смеюсь, пока во мне «не заканчивается смех».

— ЮнМи, что такое смешное ты прочитала? — спрашивает меня ЁнЭ, видя, что я устал смеяться и утихомириваюсь.

— Сонбе, — отвечаю ей я, сняв с себя очки и вытирая выступившие у меня от смеха слёзы тыльной стороной ладоней, — правда ведь, что школьница, только что окончившая школу, она ведь не может знать английский? Правда, ведь?

От моего вопроса сонбе впадает в растерянность. Она смотрит на меня и пытается понять его суть.

— Я не понимаю, что ты говоришь, — наконец признаётся она, — если школьница окончила школу, то она должна была получить баллы за иностранный язык. Иначе, она бы не получила аттестат.

— Вот я об этом и говорю, — поясняю я причину своего смеха, — откуда может знать иностранный язык школьник, только что закончивший школу? Он же учился! Когда ему было язык учить?

— Я не понимаю тебя, — с осуждением повторяет ЁнЭ и тут же требует от меня, — не три глаза руками! У тебя аллергия. Где твой платок?

— Где-то был, — отвечаю я, пытаясь вспомнить, есть ли он у меня вообще.

— Возьми у меня бумажные салфетки, — с готовностью предлагает менеджер, со щелчком замка открывая свою сумку, — я специально ношу их для такого случая. Вот.

— Спасибо, сонбе, — благодарю я, беря нераспечатанную упаковку от неё.

— Смотрите, это же Агдан! — доносится до меня сбоку.

Перестав вытирать глаза, поворачиваю голову на возглас и вижу небольшую группку из четырёх парней в зелёных больничных пижамах, в метрах пяти, в стороне, один из которых смотрит на меня.

— Синие глаза! — тут же раздаётся восхищённый возглас в ответ на брошенный мною взгляд, — Парни, смотрите, это Агдан!

— ЮнМи, одень очки! — требует от меня ЁнЭ.

По-быстрому водружаю очки себе на нос и опускаю голову. Чувствую, как моя охрана слегка насторожилась.

— Агдан, я твой фанат! — кричит мне опознавший меня парень, — Ты классно выступила! Твоя песня у меня на телефоне!

Опять смотрю в сторону криков. Парни стоят и смотрят на меня. Двое мужчин в белых халатах, шедшие за их спинами, останавливаются и поворачивают головы ко мне.

— Агдан! Файтин! — кричит парень, — Ты — классная! Я твой фанат!

— Шеф, что делать? — шепчу я, наклонив голову к ЁнЭ.

Та молчит, видимо находясь в затруднении. В такую ситуацию мы с ней попадаем первый раз.

— Агдан, сними очки! — просят меня в этот момент, — Покажи глаза!

Хорошо, хоть не сиськи показать просят, — проскакивает у меня в голове мысль, и я опять наклоняюсь к ЁнЭ.

— Сонбе, может, вы сходите, попросите их успокоиться? — предлагаю ей я, — Скажите, что я пришла к больному. Здесь же больница? Пусть не орут. Как бы ещё зрителей не прибавилось.

ЕнЭ бросает на меня неуверенный взгляд, секунду-другую соображает, потом, кивнув, встаёт с кресла.

— Подожди меня, — кивнув, даёт она мне указание и направляется к парням, возле которых в этот момент остановилось ещё трое зевак.

Смотрю ей вслед, как она идёт к притихшим поклонникам, которые тоже смотрят, как она идёт к ним. ЁнЭ подходит и начинает разговаривать. Вроде бы всё спокойно.

— ЮнМи, — окликают меня сзади голосом ХёБин.

Оборачиваюсь. Опс… Там не только ХёБин, ещё и мама ЧжуВона! В похожих облегающих платьях из светлого материала с серым оттенком крышек морских раковин и с длинными рукавами. В руках у них узелки из платков или чего-то там похожего, сквозь тонкую ткань которых видны в натяг коробки с округлыми краями. Хоть смотрят они на меня довольно приветливо, но я сразу чувствую, что женщины недовольны.

— Здравствуйте, — встав на ноги, кланяюсь и здороваюсь я, сначала с мамой ЧжуВона, потом с ХёБин.

— Как ваше здоровье, госпожа ИнХе? — идя дальше по протоколу уважительного разговора, спрашиваю я, решив проследовать ему до конца.

Та, вместо ответа, окидывает взглядом меня ещё раз.

— Что ты принесла моему сыну? — спрашивает она.

Я что-то должен был принести? Забыл? А-а! — доходит до меня, — наверное, она имеет в виду «передачку»! Не видит коробки с едой и думает, что её сына обделили. Точнее, не проявили уважения…

— Я принесла ему книги, госпожа, — говорю я, наклонившись и подняв с диванчика, на котором сидел, пакет с книгами.

— Вот, — на вытянутой руке показываю я пакет, предъявляя его в качестве доказательства.

— Книги? — удивляется мама сынули, рискующего вот-вот умереть от голода, — Зачем ему книги?

Странный вопрос… Читать будет…, наверное, …

— Для развития, — озадаченно пожав плечами, говорю я, — мужчина должен всегда развиваться…

— …Тогда он сможет зарабатывать больше денег… жене, — сделав паузу перед последним словом с невинным видом добавляю я, решив «чутка потроллить мамашу» за её достаточно наглое поведение.

Похоже, «про деньги жене» попало куда надо. ХёБин чуть кривится, а «мамаша» втягивает в себя воздух со звуком «аа-ах».

- Мой сын учится во Франции! — с возмущением восклицает она, — В лучшем французском университете! И ты, что, хочешь сказать, что он недостаточно развит?

— Самосовершенствованием нужно заниматься всю жизнь, госпожа, — вежливо наклонив голову, отвечаю я, — об этом неоднократно напоминают все великие корейские философы. Застой — это деградация.

Сказав это, с удовольствием смотрю на ИнХе, стараясь при этом не показать, что доволен удавшимся троллингом.

— И что за книги ты принесла ЧжуВону? — помолчав, с высокомерием в голосе спрашивает госпожа, не став говорить, что философы — все дураки.

— Сказки, госпожа, — опять с вежливым наклоном головы отвечаю я.

— Сказки? — в который раз за последние пару минут удивляется ИнХе, — Ты принесла моему взрослому сыну — сказки?

— Развитая фантазия приносит много успехов, госпожа, — объясняю я смысл своего поступка, — уверена, что во французском университете господина ЧжуВона учили важным и нужным вещам, но фантазировать его там не учили. У французов самих, с фантазией, последнее время… не очень…

— А-а, — кивая, произносит ИнХе, — это ты опять про своё. Про то, что в наших школах плохо учат. Я видела твоё ужасное выступление на шоу. Решила продолжить выступление без телекамер?

— Нет, госпожа, — отвечаю я ИнХе смотрящей на меня с острым неодобрением, — просто принесла книги. Читать — это интересно.

— Но если наша литература никуда не годится, как ты говоришь, — «подключается» на помощь к маме молчавшая до этого ХёБин, — зачем ты тогда её принесла?

Странный вопрос. А что, я обязательно должен был принести — книги корейских авторов? Иностранцев я прихватить не мог? Наверное, она забыла, что я владею языками. Поэтому, исходя из её понимания, я могу читать только по-корейски.

— Это не корейская литература, госпожа, — отвечаю я ей, — эти книги я написала сама.

Вместо мамы ЧжуВона, которая в курсе, что я пишу, удивляется его сестра.

— Сама?! — восклицает ХёБин высоко подняв брови.

— Да, — со скромным видом отвечаю я, — как-то было свободное время. Хотите, я подарю вам экземпляр с автографом автора?

— Дай! — требует ХёБин, сделав шаг ко мне и протянув руку ладонью вверх.

Собираюсь было лезть в пакет за книгой, но тут за моей спиной раздаются крики «Агдан, Агдан, Агдан! Файтин!!».

Оборачиваясь, вижу подходящую ко мне ЁнЭ, а группка поклонников, к которой она ходила на переговоры, не уменьшилась, а увеличилась, став похожей на маленькое начало большой толпы. И вот они там орут, выкрикивая моё имя.

— Что это такое? — удивлённо спрашивает ИнХе не обращая внимания на кланяющуюся и здоровающуюся с ней и с ХёБин, ЁнЭ.

— Не обращайте внимания, госпожа, — небрежно говорю я, — это мои поклонники.

Подняв правую руку, машу толпе парней в отдалении, вызывая этим у них приступ энтузиазма, трансформировавшегося в новые крики и прыжки заднего ряда, чтобы видно было лучше.

— Они так и будут кричать? — удивлённо спрашивает ИнХе, смотря на их ликование, — Они же в больнице?

— Что поделать, — вздыхаю я, — они любят меня больше чем соблюдение правил.

— Они — любят тебя? — неприятно удивляется ИнХе, поворачиваясь ко мне.

— Да, — госпожа, — отвечаю я, — вы же видите.

— Но они же — мужчины? — указывает она мне на очевидный факт.

— Это военный госпиталь, — тоже указываю на очевидный факт ей я.

— Но ты же — идёшь к своему жениху?

— Но я же — айдол?

ИнХе задумывается на короткое время.

— На! — приняв решение, приказывает она, вытянув в мою сторону руку с зажатым в ней узелком с едой, — Возьми!

Чё это она? — не сразу врубаюсь я, чего она хочет, но потом соображаю, — А-а, старый корейский обычай! Младшие таскают всё за старшими. Как тогда, когда я сумки за ЧжуВоном на стрельбище таскал. Ладно, будем соблюдать приличия. Скандал сейчас не к месту.

Протягиваю руку, беру коробки в узелке. Протягиваю свой пакет с книгами для ЧжуВона ЁнЭ. Она его принимает. Тут же понимаю, что я это зря сделал. Потому, что ХёБин, увидев, что у меня освободилась рука, протягивает мне свой узелок. Вот чёрт! Я чё, ишак что ли?

— За мной! — отдаёт следующий приказ ИнХе и, гордо подняв подбородок, направляется в сторону лифтов став при этом похожей на Фрекен Бок.

Вот блии-ннн, ну я и попал… Не надо было приходить в эту больничку…

(несколько позже. Двухместная палата ЧжуВона, в которой он сейчас находится один. Открывается дверь и в палату первой входит мама, за ней — его сестра, потом ЮнМи с висящими на её руках «авоськами», которые периодически бьют её снизу по ногам. В дверях останавливается, закрывая её, ЁнЭ, за спиной которой в коридоре видны члены съёмочной группы и охранники. Неспешным движением, чтобы не потревожить больные рёбра, ЧжуВон поднимается с постели и приветствует родных. После череды радостных восклицаний от произошедшей встречи, вопросов о здоровье и фраз, которые принято произносить в больницах, начинается более спокойный разговор. Всё это время ЮнМи стоит, опустив руки вниз, держа коробки с едой на весу и молча смотря на происходящее)

— Мы тебе с ХёБин принесли всё, что ты любишь, — говорит мама сыну и поворачивается к ЮнМи.

— Не стой там, — командует она, — поставь всё на стол.

ЮнМи молча проходит вперёд и ставит свою ношу на стол. ЧжуВон с интересом наблюдает за ней.

— ЮнМи? — произносит он, — А ты почему со мной не здороваешься?

— Жду своей очереди, господин ЧжуВон, — повернувшись к нему, отвечает ЮнМи, — не хотела мешать вашим близким.

— Господин ЧжуВон? — удивляется тот, — Мне кажется, что звучит это странно.

— Мы же теперь с тобой — не чужие, — с чуть слышным сарказмом в голосе произносит он, бросив при этом быстрый взгляд на свою мать, — а жених и невеста. Мне кажется, что если не — «ёбу»[36], то — «оппа» говорить тебе более уместно, чем — «господин».

ЮнМи молча смотрит на ЧжуВона с несколько озадаченным лицом.

— Просто — «оппа», — говорит ЧжуВон, чуть насмешливо смотря на неё.

— Хорошо, ЧжуВон-оппа, — не став спорить, отвечает ЮнМи.

— Просто — «оппа», — терпеливо повторяет ЧжуВон, — «оппа».

— Что такое? — не понимая, вмешивается мама, — Неужели это трудно повторить?

— Оппа, — немного помешкав, с некоторым усилием произносит ЮнМи.

— Я вижу, что ты меня, совсем забыла, — сетует ЧжуВон, — а я вот о тебе не забывал. У меня для тебя есть подарок…

Плавно повернувшись и осторожно наклонившись, ЧжуВон берёт с тумбочки небольшую коробочку, по типу тех, в которых приносят покупки из магазинов женских украшений.

— Я подбирал под цвет твоих глаз, — сообщает ЧжуВон, с коробочкой в руках поворачиваясь к ЮнМи, — правда, я видел их только по телевизору. Пожалуйста, сними очки. Хочу посмотреть, угадал я или нет?

После небольшой заминки, ЮнМи, опустив голову, снимает с себя очки. Потом, поднимает голову и смотрит прямо на ЧжуВона. Тот, молча смотрит на неё.

— Скажи честно. Где ты их украла? — спустя несколько секунд тишины спрашивает ЧжуВон, — Как ты смогла их украсть?

— Кого, глаза? — удивлённо спрашивает в ответ ЮнМи, — Я не понимаю смысла обвинения.

— Ты украла звёзды с неба и вложила их в свои глаза, — говорит ЧжуВон продолжая смотреть на девушку.

— Тссс…… - длинно выдыхает ХёБин крайне изумлённая словами брата.

ЮнМи, тоже, ошеломлённо молчит от неожиданного комплимента, видно не зная, что говорить в ответ и нужно ли вообще — говорить?

— ЧжуВон, сынок, — говорит вместо неё мама, которая, похоже, знает, что сказать в любой ситуации касающейся её потенциальной невестки, — мне кажется, что твои слова слишком хороши…

- Почему? — удивляется ЧжуВон, — Раз ЮнМи теперь моя невеста и член нашей семьи, то, разве она не должна получать всё самое лучшее, как это ей теперь положено по её статусу?

Мама задумывается над вопросом сына, а выражение лица у ЮнМи приобретает озадаченное выражение.

— Всё самое лучшее, — повторяет ЧжуВон, — и комплименты, и подарки.

ХёБин, чуть наклонив голову к плечу, с неподдельным интересом следит за ним.

— Вот, — говорит ЧжуВон, сделав два шага к ЮнМи и остановившись с нею рядом, — мой подарок тебе. Мне кажется, он отлично подойдёт к твоим глазам…

Он открывает коробочку, которую до этого держал в руках и протягивает её вперёд, предлагая «невесте» ознакомиться с её содержимым. Взгляды всех присутствующих женщин устремляются под открытую крышку, под которой в чёрную бархатную подушечку воткнуто большим голубым камнем вверх золотое кольцо.

— Голубой императорский топаз в оправе из жёлтого золота в обрамлении брильянтов, — объясняет ЧжуВон, видно не рассчитывая на то, что все присутствующие являются знатоками в дорогой ювелирке, — авторская работа.

ЮнМи, наклонив голову, молча и внимательно рассматривает украшение. Пауза неожиданно затягивается. ИнХе и ХёБин, с удивлением переводят взгляд с коробочки неё, не понимая, почему нет бури восторга.

— ЮнМи, тебе нравится? — озадаченный её молчанием, спрашивает ЧжуВон нарушая установившуюся тишину.

— Да, — словно очнувшись, кивает головой ЮнМи и улыбается, — очень красивый.

ИнХе и ХёБин расслабляются.

— Примеришь? — спрашивает «невесту» ЧжуВон и предлагает, — Давай, помогу.

Вынув подарок, он небрежным жестом кидает пустую коробку на кровать и, держа в правой руке кольцо, левой рукой берёт правую руку ЮнМи. Берёт и обнаруживает, что безымянный палец занят чёрной печаткой. На мгновение возникает замешательство. ЮнМи вытягивает свою кисть из ладони ЧжуВона и подаёт ему левую руку с растопыренными пальцами.

— Вообще-то такие кольца носят на правой руке… — удивлённо говорит ЧжуВон, не спеша начинать примерку.

— Я и ношу, — кивает ЮнМи.

— Это тоже, чей-то подарок? — поняв, что она имела в виду, спрашивает её о печатке ЧжуВон.

— Да, — односложно отвечает ЮнМи, — подарок.

На несколько мгновений воцаряется пауза. ЧжуВон насупливает брови

— Одень его на левую руку, — требует от ЮнМи ИнХе, — подарок моего сына гораздо дороже. Печатку можешь носить левой руке.

ЮнМи поворачивает голову и неожиданно смотрит на советчицу таким взглядом, от которого той становится слегка не по себе.

— Нет! — отвечает ей внезапно разозлившаяся, но держащая себя в руках ЮнМи, — Я всегда ношу печатку на правой руке. Это — не обсуждается! Если вы не согласны, я могу уйти прямо сейчас.

Услышав это заявление, все присутствующее замирают, никак не ожидав столь крутого поворота мирной до этого момента беседы.

— Ну… — растеряно произносит ИнХе, поочерёдно смотря сначала на ЧжуВона, потом на ХёБин, — я не знаю… Так принято. Люди будут задавать вопросы…

— Ничего страшного, — отвечает матери ЧжуВон, беря левую руку ЮнМи, — это ведь не обручальное кольцо, а просто подарок. Камень большой и, наверное, если он будет на правой руке, будет неудобно играть на гитаре.

— Выпрями палец, — командует он ЮнМи и, прицелившись, надевает ей кольцо на безымянный палец.

— Отлично, — говорит он, наклоняя голову влево-вправо, рассматривая результат, — подошло. Тебе нравится?

— Да, — говорит ЮнМи, отставив в сторону руку с растопыренными пальцами и смотря на обновку.

— Спасибо, сабоним, — повернув голову и смотря на ЧжуВона, благодарит она.

— Сабоним? — смеётся, услышав, что она сказала, тот, — Я тебе давно не сабоним. Я теперь — для тебя — «оппа»!

ХёБин насмешливо улыбается. Его мама, поджав губы, с крайне недовольным выражением на лице смотрит на ЮнМи.

— ЮнМи, сосредоточься, — требует она, — Сейчас пригласим фотографов. Не перепутай. Не назови при посторонних людях своего жениха начальником. Это будет очень глупо. Ты меня поняла?

— Да, госпожа, — кивает ЮнМи.

— Хорошо, — говорит ИнХе, — постарайся. Это не сложно. ХёБин, дочка, позови, пожалуйста, фотографов.

— Да, мама, — отзывается та и поворачивается к дверям.

— Подождите, госпожа ХёБин, — просит ЮнМи и говорит, — я схожу, позову. У меня ведь тоже есть подарок для … моему оппе. Он там, у моего менеджера.

— Что ты мне принесла? — живенько интересуется ЧжуВон.

— Я написала несколько книг, — отвечает ЮнМи, — принесла тебе почитать.

— Написала сама книги?! — удивляется ЧжуВон, — О чём? О любви?

— Сказки, — отвечает за ЮнМи ИнХе с лёгким оттенком пренебрежения в голосе.

— Сказки? — опять удивляется ЧжуВон, — Разве я не вырос из того возраста, когда их читают?

— Сказка ложь, да в ней намёк, добру молодцу — урок, — говорит ЮнМи, бросив взгляд на его маму, — кино, это ведь тоже — сказки. Но все смотрят.

— Так книги у тебя, что, нравоучительные? — спрашивает ЧжуВон у ЮнМи.

— Прочти. Лучше один раз прочитать, чем три раза послушать пересказ, — говорит в ответ та, направляясь к дверям, — я сейчас принесу.

(несколько позже. В палате несколько фотографов и операторов проводят съёмки семьи, навестившего больного в больнице. Пару раз они просят всех поменяться местами то так, то эдак, подыскивая выигрышные ракурсы для съёмок. Неожиданно, в этот процесс вмешивается ЁнЭ высоко держа в поднятой руке телефон ЮнМи)

— Простите, простите, простите… пожалуйста, одну минуту, — несколько раз кланяясь, просит она у всех прощения, — очень важный звонок из Америки для ЮнМи! Госпожа ЮнМи, звонит мужчина, который хочет издать вашу книгу! Вы будете с ним говорить, или, мне сказать, чтобы он позвонил попозже?

После слова «Америка» недовольных вмешательством в работу в палате не остаётся. Все уважительно смотрят на ЮнМи, которая, извинившись, взяла телефон и говорит на английском языке с заокеанским партнёром.

(ещё позже)

Съёмка закончилась, посторонние покинули палату. Немного погодя, ИнХе и ХёБин тоже собираются уходить. ЧжуВон решает проводить маму, сестру и невесту до выхода из здания. Выйдя вместе из палаты, все неожиданно попадают в коридор, заполненный молодыми людьми, разразившимися приветственными криками при виде ЮнМи.

— Агдан! Агдан! — несутся со всех сторон радостно-приветственно-восторженные выкрики.

— Что такое?! — остановившись, озадаченно спрашивает ЧжуВон, пока охранники, окружив семью, готовятся организовать безопасный проход.

— Это мои поклонники, — поясняет ему ЮнМи «включив поведение айдола перед поклонниками» — начав во все стороны улыбаться и кивать, не надев очки.

— Сюда что, весь госпиталь пришёл?! — изумлённо восклицает ЧжуВон, озираясь по сторонам.

— Вполне возможно — улыбаясь, отвечает ЮнМи.

ЧжуВон секунды две думает, смотря на толпу примерно его сверстников, а потом решительно берёт ЮнМи за руку, показывая, кто тут, кто. Причём берёт за левую руку и так, чтобы ярко-голубой камень подаренного им кольца был сверху и был виден.

— У-у, — неодобрительно отзываются на его поступок зрители.

(микроавтобус, в котором ЮнМи недавно отъехала от госпиталя)

Сижу, в окно гляжу. Ощущения внутри организма — неприятные. Не совсем понятно — толи сам себя продал, толи, меня продали… Пфф… И вроде винить некого. Сам согласился, сам решил. Причём, даже выгод никаких не рассчитывал для себя получить. Всё как-то друг за друга «цеплялось» и в какой-то момент дальнейшее развитие событий стало правильным и очевидным. И вот, следуя логике, я «вляпался» обеими ногами во что-то… не в то, короче, вляпался. «ЖуДкое» дело! Посмотрел вблизи, да что там, как говорится — посмотрел? Сам, в главной роли, поучаствовал в ролевой игре — «приезд невестки». Не понимаю, как девчонки добровольно соглашаются на переход в другую семью? Это же, считай, путёвка в концлагерь! Пусть не физически, но морально — «загнобят» по полной программе! Как они такое выдерживают? Может, у них есть какие-то специальные, «глубинные механизмы подсознания», которые в такой момент «рефлекторно включаются» и помогают им как-то адаптироваться к этому маразму? А у меня они «не включились», поскольку я всё же не девочка…

Перевожу взгляд на прозрачно-голубой камень в перстне на моей левой руке.

Красивый. Когда ЧжуВон одел мне кольцо на палец, я аж засмотрелся на то, как в нём свет играет внутри и на гранях. Раньше, до того, как я «попал», не помню, чтобы «камушки» оказывали на меня столь сильный эстетический эффект. А тут я, буквально — замер. И в душе так — «уух!», с восторгом и холодком. Однако, мозги я «потерял» ненадолго. Тут же, удивившись странности ситуации, попытался понять, что же со мною происходит. Догадался быстро. ЮнМи! Это как прошлые разы — то серёжки, то пальто, теперь — колечко. Догадавшись, разозлился, что сам себе я не хозяин и опять творится какая-то хрень. Это случилось в тот момент, когда мама ЧжуВона взялась мне объяснять на каком пальце какое кольцо я должен носить. Удержался, чтобы не послать подальше её с её желаниями я в самый последний миг. Не зря же я тут «айдольничаю», в руках учусь себя держать. Но, момент для того, чтобы разругаться раз и навсегда был очень подходящий.

Подарок придётся вернуть… — с сожалением думаю я, смотря на играющее лучиками колечко и не чувствуя в себе никакого желания это делать, — когда закончится эта ерунда с помолвкой, верну всё, что дали. Не хочу иметь ничего общего с этой семейкой! Не знаю, как мужики, а вот женская половина в неё, походу, откровенный серпентарий. Правильно СунОк мне говорила — не связывайся, целее будешь… Куплю себе ещё красивее…

Сижу, любуюсь перстнем. Через некоторое время буквально ощущаю, что настроение у меня устремляется вниз. Уже по инерции смотрю на переливающийся голубыми лучами камень.

Что ж так как-то хреново всё поворачивается? Вроде, собирался через айдольство избавиться от матримониальных планов в отношении себя, а стал чуть ли не «официальной любимой женой падишаха»! И друзей, по-прежнему нет. Работа, сон, работа. Я робот, что ли? Поговорить о жизни не с кем, под пиво и креветки… Да даже по работе — болото какое-то! То, чем нужно заниматься и хотелось бы заниматься, не делается! Какая-то толчея непонятная. Тот же клип с мультипликацией? Круто бы выстрелило. Всё встало. И где моя обещанная шефом студия? Нету! Ничё нету! Денег тоже нет. Пффф… Как же хочется вернуться домой… К маме и папе… Да и вообще, ко всем. Это ГуаньИнь виновата! На кой было меня вселять? Воспользовалась неполнотой представленной информации. Скрыла. Подробности… Обманула, для каких-то своих целей. А вот фиг с два, я ей рожу! Обломается! Раз она ко мне так, то и я к ней так тоже буду! Как аукнется, так и откликнется! Даже Ли ХеРин со мной дружить не хочет, хотя я столько для неё сделал! Зато толпа мужиков готова меня «оприходовать» мгновенно и сразу, как только им подвернётся случай. Гадство…

… Прокручиваю в голове ситуацию несколько раз, но всё остаётся, как было. Гадство гадством. Наверное, проблему могут решить деньги. Они позволяют жить человеку как хочется. А у меня их нет, поэтому, я не живу, как мне хочется. А раз я не живу так, как мне хочется, то у меня нет того, чего мне нужно… Всё просто. Нужно зарабатывать деньги. Это просто переходный период перед благосостоянием. Много чего уже сделано, но отдачи пока нет. Нужно потерпеть. Пока вложенный труд не начал возвращаться. Буду терпеть. А пока у меня депрессия. Я же творческая натура? Творческая. А творческим натурам полагается — «кризис». У меня — кризис. И я знаю, что нужно, чтобы выйти из кризиса.

Поворачиваю голову к своему сидящему впереди менеджеру и смотрю на её спину пристальным взглядом. Уловив направленное на неё внимание, ЁнЭ оборачивается ко мне.

— ЮнМи, ты что-то хочешь? — спрашивает она, правильно интерпретировав выражение моего взгляда.

— ЁнЭ-сонбе, — отвечаю я, — у меня начинается депрессия и я чувствую себя плохо.

Взгляд у сонбе становится тревожным.

— Хочешь поехать к врачу? — спрашивает она, — К психологу?

Отрицательно кручу головой в разные стороны.

— Моё психическое состояние не настолько ужасно, чтобы обращаться за медицинской помощью, — говорю я, — но, если ничего не делать, можно докатиться и до этого. Всё только начинается, но я знаю, как задавить в зародыше этот процесс.

— Как? — спрашивает ЁнЭ.

— Громкая, ритмичная музыка и банка пива, — отвечаю я, — вместе, они оказывают на меня благотворное воздействие.

— Хочешь поехать на дискотеку? — удивляется ЁнЭ, — Ну, на это нужно разрешение президента СанХёна. Я тебе такое разрешить не могу.

Дискотека? А что, неплохая мысль! Там будут девчонки… И парни! Чё-то после госпиталя, как-то мне не хочется оказаться в толпе незнакомых парней. Ну их нафиг! … Ну вот, блин… уже и на дискотеку просто так не сходишь… Это та самая жизнь знаменитости, что ли, начинается?

— Сонбе, мы закончили поездку в больницу почти на два часа раньше времени, отведённого на неё президентом СанХёном и у нас с вами есть свободное время. Давайте, — предлагаю я, — вы мне купите банку пива, и мы поедем вместо моего общежития в агентство. Там я знаю место, где стоят мощные колонки и усилитель. Я немножко послушаю музыку, выпью, сниму стресс и моё душевное равновесие наладится.

Сонбе с сомнением во взгляде смотрит на меня, обдумывая мою просьбу.

— ЮнМи, — наконец, после продолжительного молчания говорит она, — я не уверена, что это хорошая идея. Думаю, нужно спросить разрешения у менеджера Кима.

— Сонбе, — возражаю я, — причём тут менеджер Ким? Мой персональный менеджер — вы и вы главнее его во всём, что касается меня. А мне, как всякой творческой личности, нужно хорошее настроение для творчества. Вся моя жизнь сейчас проходит исключительно в четырёх стенах. Откуда мне его брать для песен? Совершенно неоткуда…

Сделав заявление, смотрю на ЁнЭ, ожидая её реакции. Вижу, что она в затруднительном положении. Слова о том, что она главная, похоже, душу греют, но и выглядят опасно, если их принять как руководство к действию.

— Может, тогда лучше тебе это сделать со своими сонбе? — осторожно предлагает она, — Общение, очень хорошо поднимает настроение.

Капризно морщу нос.

— Сонбе, я школьница, — напоминаю я, — у меня слабая подростковая психика. Все мои сонбе гораздо старше меня. Если уж общение со сверстниками мне запрещено, то хоть послушать музыку и выпить в одиночестве банку пива я могу?

ЁнЭ мнётся, вспомнив, что круг моего общения — люди сплошь и рядом старше меня.

— Я сегодня первый раз общалась с родственниками жениха, — напоминаю я, — это дополнительный стресс к тому, что у меня уже есть. Я могу и не справиться.

— Ну хорошо, — подумав, кивает ЁнЭ, — если ты будешь в агентстве, то никто из посторонних не увидит, что ты пьёшь пиво. И да, ты права. Иногда нужно расслабляться.

(несколько позже, агентство «FAN Entertainment»)

Стою, закрыв глаза, чуть пританцовывая, слушаю музыку, в правой руке — банка с пивом. Усилитель, «выкрученный на максимум», пытается развить через колонки своё максимальное звуковое давление в точке моего стояния. Акустика, правда, не для озвучивания стадионов, но в небольшой комнате они справляются. Мелодию «качают» вполне себе нормально для того, чтобы я ощущал, как сквозь меня проходит их звук. Есть у меня «персональная фишка» в плане того, что ОЧЕНЬ громкая музыка оказывает на меня сильное стимулирующее воздействие. Недолго послушаю и ощущаю в себе прилив бодрости, повышение настроения и замещение в голове негативных мыслей на более позитивными. Словно внутри какие-то «батарейки перезаряжаются». Вот и сейчас, хоть и есть лёгкая боль в ушах, тем не менее, чувствую, как настроение приподнялось. Ладно, «ещё не вечер», как говорится. Просто подустал. Вдохну-выдохну, заработаю много денег и буду всех посылать при первой же попытке научить меня жить. Посылать всех буду — в лес! Пусть находят там медведя и морочат голову ему! Это будет весело. Если не для «посланных», то для медведя — точно. Деньги — это главное!

Подношу к губам банку с пивом, делаю глоток. Почти ничего не осталось. Ёмкость объёмом в ноль три нужного сорта в магазине не нашлось, были только ноль пять, но я пообещал ЁнЭ, что не допью, но, похоже, обещание я не сдержу. Ну не выливать же? Хорошее пиво. Я его «так» выпил, без закуски. Что в общем-то говорит о его хорошем качестве и о моём паскудном настроении. Одно пиво, без ничего, я, обычно, не пью…

Внезапно в ушах наступает звенящая тишина. Открываю глаза. У усилителя стоит незнакомая мне аджума и держит в правой руке выдернутый из розетки штепсель усилителя. Блии-н, ну кто так делает?! Аппаратуру так не выключают, тем более, что я усилок «выкрутил на погромче». Сгорит ведь нафиг!

— Ты что, идиотка?! — между тем весьма агрессивно интересуется у меня аджума, — Зачем так громко включать музыку?

Я?! Какова-хрена-что-за-вопрос?! Ещё одна — «чья-то мать», наставляющая дурочку-невесту сына?!

— В коридоре не слышат, что я говорю! — продолжает возмущаться незнакомая мне тётка, — И как ты смеешь пить пиво в твоём возрасте?! На улице хочешь оказаться?!

— Какое ваше дело, аджума?! — не став сдерживаться, спрашиваю я, — Вас сюда никто не звал. Шли мимо — ну идите себе дальше, ваше мнение тут абсолютно никого не интересует!

Со стороны двери в коридор раздаются какие-то ахи и «вскваки». Смотрю туда, а там две тётки в дверь заглядывают. Глаза по семь копеек, челюсти — отвисшие. Не видел никогда их тут. И тётку не видел. Экскурсия, что ли, какая? Вот блин, принесло…

— Где ваш экскурсовод? — спрашиваю я, повернувшись к аджуме, которая выдернула мой усилок из розетки.

Тётя тоже, судя по её внешнему виду пребывает в состоянии охренения. Зажав провод в руке, она молча таращится на меня, похоже, от негодования не в силах подобрать слова для ответа.

— Не мешайте работать, — говорю я им всем, — идите и закройте дверь.

— Да ты, хамка! — оживает аджума, — Как ты смеешь так со мной разговаривать?! Алкоголичка!

Молча смотрю на неё, думая о том, какой сегодня хреновый день.

— Завтра же твоей ноги тут не будет! — обещает мне тётка и добавляет, — Я как увидела тебя по телевизору, сразу поняла, что от нищебродки толка не будет! Хамка и алкоголичка! Наверное, вся в родителей!

Вот, же сууу…

— Я госпожа Ким ЫнДжу, жена президента Ким СанХёна, владельца агентства «FAN Entertainment»! — с торжеством в голосе называет себя аджума и повторно обещает, — Завтра же твоей ноги в агентстве не будет! Так оскорбительно разговаривать с человеком старше возрастом! Дрянь такая!

Мляяя… Она выпрашивает, что ли?

— Аджума, — секунды три спустя, поборов в душе свои тёмные желания, говорю я, — Дверь вон там…

Я показываю рукой, где именно находится дверь. Тётка с выражением «взбешённая аджума» смотрит на меня.

— Я знаю, что мой муж хорошо к тебе относится, — говорит она, смотря в глаза, — но ты заблуждаешься, думая, что он не прислушается к моим словам.

Пожимаю в ответ плечами и опять указываю рукою на дверь.

— Посмотрим, какой уверенной ты будешь завтра, — после взятой паузы на обдумывание с угрозой в голосе произносит самоназванная жена президента, проходя мимо меня к двери, — можешь забыть о своих мечтах стать звездой! Тебя больше не возьмут ни в одно агентство!

Ничего не отвечаю, молча смотрю, как она уходит, думая при этом, что надо было заставить ЁнЭ взять ноль пять водки, а не эту мочу с запахом пива, которую она купила. В такой тяжёлый день только водку пить… Блин, что за жизнь?

(где-то в это же время. Военный госпиталь, палата ЧжуВона. ЧжуВон лежит на кровати, читая принесённую ЮнМи книгу — «Волшебник изумрудного города». В палату входит его сестра.)

— Всё, — говорит она, — собирайся! Я приехала за тобой.

— О, нуна, привет, — говорит ЧжуВон, отодвинув книгу в сторону и смотря на ХёБин, — ты зачем приехала?

— Я же тебе говорю — за тобой! — удивляется вопросу сестра, — Ты что, не слышал, что я сказала?

— Извини, не услышал. Похоже, зачитался.

— Что, так интересно? — удивляется ХёБин, имея в виду книгу.

— Да, — отвечает ЧжуВон, — неплохо. Мне нравится.

— Тебе нравятся сказки? — с преувеличенным удивлением в голосе спрашивает ХёБин.

— Ой, да ладно тебе, — отвечает ЧжуВон, — а если спросят, читал ли я книги своей невесты? Что я должен буду отвечать? Хоть посмотреть, о чём там написано…

— Ты предусмотрителен, — говорит сестра.

— Конечно, — отвечает ЧжуВон, — полезно думать хотя бы на два шага вперёд.

— Что же ты не думал, когда такое «сокровище» подцепил? — ехидно спрашивает ХёБин.

— Именно с этого момента я и решил думать на два шага вперёд, — «откидывает мяч на поле соперника» ЧжуВон.

— А-а, — кивает головой ХёБин, — понятно. Просто не повезло.

— Ну, не так уж и не повезло, — отвечает ЧжуВон, — она не бесполезна. Сама знаешь.

ЧжуВон смотрит на сестру.

— Как бы эта польза боком всем не вышла, — отвечает ему та, — тебе вот уже вышла. Рёбра тебе по какой причине поломали?

— По причине моей недостаточной ловкости, — отвечает ЧжуВон.

— Мама будет в шоке, когда узнает, кому ты обязан попаданием в госпиталь, — обещает ХёБин и добавляет, — не знаю, как ей это удалось, но она пока не знает.

— Не надо волновать маму, — говорит ЧжуВон, — ничего ей не говори.

— Не буду, — обещает ХёБин, — вставай, давай! Собирайся. Тебя все ждут дома.

— Да я готов, — отвечает ЧжуВон, плавным движением поднимаясь с кровати, — ждал водителя, а приехала ты.

— Тебе тут никто больше рёбра не обещал переломать? — интересуется ХёБин, наблюдая, как брат убирает книги в сумку.

— А кто должен? — спрашивает тот, застёгивая на сумке молнию.

— Поклонники ЮнМи, — пожав плечами, отвечает ХёБин, — их было столько много, и они так громко кричали. Мне показалось, что ты им не понравился. Особенно, когда взял ЮнМи за руку.

— Мало ли, что им не понравилось, — хмуро говорит ЧжуВон, осторожно накидывая на плечо ремень сумки, — их дело — сторона. Пусть издали смотрят.

— Мдааа? — произносит ХёБин с интонацией многоумной кошки, — Тогда ладно. Пусть смотрят.

— Я и не знала, — произносит она с насмешкой смотря на брата, — что ты умеешь говорить такие комплименты.

— Хальмони сказала, чтобы я вёл себя как принц, — отвечает ей тот, направляясь к двери, — вот я себя и веду как принц. Что не так?

— Вот оно в чём дело, оказывается, — говорит ХёБин идя за ним, — а я-то думаю, чего из тебя вдруг фонтан галантности забил? Может, увидел ЮнМи в новом свете?

— Я делаю это для семьи, — не оборачиваясь, говорит ЧжуВон.

Время действия: следующий день, ближе к полудню

Место действия: кабинет президента СанХёна

— Ещё раз повторю, что мне очень жаль, господин президент, что я не была безупречна в разговоре с вашей женой, — вежливо наклонив голову и положив руки на колени, повторяю я.

Пфф… Идёт «разбор полётов» вчерашней моей ругани с аджумой, которая действительно оказалась женой президента СанХёна. Только что принёс извинения президенту, постаравшись сделать это как можно вежливей и многословней, вот, теперь слово за ним. Жду, что он скажет. С одной стороны — неудобно вышло, с другой стороны — аджума вела себя совершенно борзо. Зачем было переходить на семью? Ну, обзывала бы меня. А то сразу перевела разговор в ситуацию, где промолчать было невозможно. Я уж не стал оправдываться, рассказывая «как было», в попытке найти справедливость. Жена, она всё правее будет…

Не меняя положения головы быстро вскидываю глаза и бросаю взгляд из-под бровей на СанХёна. Вижу, что президент сидит за столом с хмурым видом, задумавшись. Быстро опускаю глаза. Жду.

— Похоже, что у тебя по-прежнему много свободного времени, — наконец говорит он, — молодые айдолы или работают или, спят. На всё остальное у них времени нет. Ты же находишь время послушать музыку и выпить пива. Раз так, тогда, нагрузку тебе следует увеличить…

Блин! Хитрое азиатское коварство! И наказать, и заработать на этом.

— Возвращаемся к работе над отложенными проектами, — сообщает шеф, — первое, это клип с мультипликацией. Продолжим работу над ним. Второе. В стране — год Франции. Нужна песня на французском языке. Начнём работу над твоим сольным дебютом…

— Так ведь я петь не умею? — нетактично перебиваю я уважаемого человека и сообразив это, извиняюсь, — простите, господин СанХён, что я вас перебила, но я так удивилась вашим словам…

— Сама говорила, что на французском хорошо шептать, вот и нашепчешь, — говорит мне шеф, — и вообще, нужно ещё раз посмотреть, что у тебя с голосом. На концерте ты достаточно громко кричала. Сходишь к врачу, сделаем демо-запись. Я послушаю.

— Сонсен-ним, может, мне написать песню для АйЮ? — предлагаю я, — Мне кажется, должно хорошо получиться.

— Зачем тебе это? — хмуро спрашивает меня СанХён.

— Ну, — несколько неуверенно начинаю я аргументировать своё желание, — АйЮ приятная девушка, хорошо ко мне относится. У неё день рождения, а её контракт отдали мне. Как-то неудобно. Хотелось сгладить ситуацию…

— АйЮ ко всем хорошо относится, — так же хмуро, как и начал, отвечает мне шеф, — она профессионал. А то, что контракт отдали, так рано или поздно, это случается со всеми. Нет иконы на все времена.

— Ну, может, с её компанией у вас будут из-за этого неприятности? — предполагаю я, — Я слышала, у них второй год одни убытки, а тут ещё, контракт отняли. Не хотелось бы осложнения взаимоотношений из-за меня…

СанХён в ответ морщится.

— Переживут, — коротко отвечает он мне, — у «SM» и АйЮ всё хорошо. «SM» ещё долго может швырять деньги на ветер, а АйЮ, за ушедший к тебе контракт ещё спасибо скажет. Знаешь, сколько их у неё? На два с лишним года вперёд расписание, где она должна сниматься. Так что это «окно» для нее, возможно, будет выходным. Отличный подарок на день рождения!

Нда? Даже так? Ну, тогда ладно…

— И не надо вести себя так беззубо! — наезжает на меня шеф, — Что за глупость, испытывать неловкость за то, что контракт заключили именно с тобой? Раз заключили, значит, ты — лучшая! Радуйся и гордись!

Извиняюсь за беззубое поведение.

— И вообще, — продолжает ругаться СанХён, — почему песня опять для кого-то, а не для твоей группы? Что это такое? Когда это безобразие прекратится?

— Ну, у АйЮ образ, подходящий был, — вяло объясняю я вытаращившемуся на меня шефу, который ждёт ответа, — я и решила, раз АйЮ похожа на француженку, то и песня, на французском… Подходят друг к другу…

— Что, в твоей группе нет никого, похожего на француженку? — спрашивает СанХён, — БоРам! Разве не похожа?

Силюсь понять, похожа ли БоРам на жительницу Парижа. Чёт как-то не получается представить…

— Сабоним, песня на французском, — напоминаю я, пытаясь увести разговор в сторону от темы, кто на кого похож, — специально для года Франции.

— Тем более! — восклицает шеф и отдаёт приказание, — Всё отдать БоРам, пусть разучивает! Понятно?

— Да, господин президент, только БоРам не вокалистка, — вежливо указываю я на другой факт, — может, тогда, лучше — СонЁн?

— Пусть попробует БоРам! — отмахнувшись от моего возражения, настаивает СанХён, — Раз она похожа на француженку, пусть поёт. Надо ей когда-то же начинать?

Блии-ин, когда БоРам стала похожа на француженку?! Может, это такое наказание мне, сделать из БоРам — француженку?

— Хорошо, сабоним, — не споря, наклоняю я голову, — я напишу песню БоРам.

— Дальше, — говорит СанХён, видя, что я не возражаю, — подумай о выпуске своего сольного диска. Собери все песни, что написала, придумай тематику. Посмотри, что может в него войти, если нет нужного количества песен, подумай, чем дополнить.

Поднимаю вверх руку, показывая, что хочу спросить, поскольку не понимаю.

— Диск, на французском языке, сонсен-ним? — спрашиваю я замолчавшего СанХёна и уточняю, почему спрашиваю, — Могу сразу сказать, что для мини-альбома у меня уже достаточно материала, ничего придумывать не нужно…

— Я говорю о полноформатном альбоме, — смотря на меня, говорит мне шеф.

Двенадцать-четырнадцать песен? — соображаю я, — Круто. Только… Под кого его писать, раз сам я не умею петь? Кто будет солистом? И потом, альбом нужно будет продвигать… Это деньги и время…

— А под кого его писать, господин президент? — спрашиваю я, — Кто будет исполнять песни?

— Я тебе сказал — придумай тематику, — отвечает СанХён, — Ты слушаешь, что я тебе говорю?

— Да, господин президент, — киваю я, — просто ваше предложение… прозвучало неожиданно.

— Вот и подумай, — приказывает СанХён, — сделаешь работу, я посмотрю.

Это случаем, со мной, не как с Золушкой? Розы посади, бобы перебери… Это не ещё одно наказание вроде того, что сделать из БоРам француженку? Блиннн… Ну шеф, ну нафига ерундой заниматься?

— Да, господин СанХён, — соглашаюсь я, решив, раз пока сроков шеф не называет, то сейчас идёт игра в «сохранении его лица». Нужно соглашаться, не перечить и делать виноватый вид.

— Для поездки в Японию нужна композиция на японском языке. Напиши.

— Я постараюсь, господин СанХён.

— Благотворительный концерт. Нужна новая композиция для твоей группы.

— Я очень постараюсь, сабонним.

- Хорошо. И вернёмся к вопросу о записи раз в месяц новых композиций. Команда для тебя уже подобрана, в ближайшее время ты начнёшь с ней работать.

С удивлением смотрю на СанХёна.

Он, что, не шутит что ли? Похоже, нет. Чёрт, на кой я со всем сразу согласился? Без всяких условий?

(несколько позже, кабинет СанХёна. Присутствуют СанХён и КиХо)

— Что за глупость! — с возмущением произносит СанХён, — Столько лет учиться, добиться мировой известности и взять, всё выкинуть!

КиХо тяжело вздыхает.

— Женщины! — восклицает СанХён, — Как же с ними тяжело! Одна, дура набитая. И вторая — туда же! Помолвки, перстни, а потом, ой, я беременна! И что, я должен после этого все волосы у себя на голове выдрать?!

КиХо вздыхает.

— Фух! — выдыхает СанХён, — Фух! Ладно. Принёс договор Ли ХеРин?

— Да. Вот, господин президент, — КиХо с готовностью приподнимает папку, которую держит в руках.