Айдол-ян. Часть 1

Трек первый

Время действия: понедельник, время за полдень

Место действия: кабинет президента СанХёна. Президент, вместе со своим помощником — главным менеджером КиХо, смотрит видео на мониторе компьютера. Экран показывает, как ЮнМи, вращая в руках гитару, лихо отплясывает на столе, исполняя при этом куплеты фривольного содержания. Хоть запись и невысокого качества, однако, её вполне достаточно для того, чтобы понять, что исполнительница находится в нетрезвом состоянии.

— И что, это действительно происходит в школе «Кирин»? — не веря, изумлённо спрашивает СанХён, переводя взгляд круглых глаз с экрана на КиХо.

Тот, в ответ, понуро кивает головой.

— Да, господин президент, запись сделана в Кирин, — говорит он, — Видите, все в школьной форме? А дальше, там покажут ещё и преподавателей…

СанХён возвращается к экрану, на котором, словно в подтверждение его слов, появляется завуч ДонХё и вступает в бескомпромиссную борьбу с ЮнМи за обладание гитарой.

— Охренеть… — потрясённо произносит СанХён, наблюдая за перетягиванием музыкального инструмента и последующим полётом ЮнМи со стола, — элитная школа…

Он на пару секунд задумывается, смотря на беспорядочно замелькавшее под радостный многоголосый визг изображение на экране, по которому уже сложно понять, что именно происходит и, помолчав, спрашивает: Ещё раз. Откуда у тебя эта запись?

— Прислали на официальную почту агентства, — отвечает подчинённый.

— Давно?

— Примерно с час назад.

— Что-то написали? Что-то хотят? Сопроводительное письмо было?

— Написано было — «Посмотрите на вашу ЮнМи».

— И всё?

— И всё.

— Хмм, — задумывается на секунду СанХён и делится своим возникшим впечатлением — как-то по-детски…

— Где-то ещё это видео всплыло? — спрашивает он у КиХо.

— Мне пока об этом не известно. Но, по крайней мере, журналисты, с просьбой прокомментировать видео, не звонили, — отвечает тот.

— Будем надеяться, что это кто-то из школьных недоброжелателей решил создать ЮнМи проблемы, — постановляет СанХён, — и что это видео не станут рассылать дальше, из страха получить неприятности для школы и для себя, если откроется.

— Будем надеяться, что у этих детей есть разум, — подытоживает он свои слова и смотрит на КиХо.

— Дети сейчас — настоящие монстры, — неожиданно отвечает ему тот и добавляет, — страшнее китайских гангстеров…

СанХён озадачивается услышанным.

— КиХо, — говорит он, — речь сейчас не о том, как испортились дети. Меня больше интересует, почему я ничего не знаю? Если там были преподаватели, то, значит, директор школы должен знать о происшествии? Почему он мне ничего не сказал?

СанХён вопросительно смотрит на КиХо.

— Почему промолчала ЮнМи, понять несложно, — говорит тот, — а вот почему директор СокГю так поступил…

КиХо молча пожимает плечами.

— Интересно, он вообще знает, что происходит у него школе? Или, может, он уже отошёл от дел? К заслуженному отдыху начал готовиться? Он, что, не понимает, какую свинью мне подложил?! — начинает возбуждаться СанХён.

— Может, поэтому он и не сказал, сонсен-ним? — делает логичное предположение КиХо, — решил отложить скандал «на потом».

— «На потом»?! Тогда, это «потом» — наступило! Сейчас я ему всё скажу!

СанХён лезет рукою во внутренний карман пиджака за телефоном и, достав аппарат, решительно подносит его к уху.

(далее следует пылкий разговор президента агентства и директора школы, наполненный взаимными обвинениями, экспрессивными неологизмами, а также непереводимыми конструкциями устойчивых выражений корейского языка)

— Да!! — орёт в трубку покрасневший от гнева СанХён, — Именно! Вам там только булыжники можно доверить обтёсывать, а не алмазы гранить!! Рукожопы!! АлёЁ! ОлЁё!

— Бросил трубку, — часто дыша, говорит СанХён КиХо, убирая от уха телефон и небрежно кидая его на стол, — А я ему ещё половины не сказал! Ссссс…

СанХён со свистом втягивает в себя воздух и вдыхает.

— Ну, что? — агрессивно поворачивает он голову к КиХо, — Только взяли девочку на дебют, как её нужно исключать из группы! Куда её теперь с таким скандалом?! Она и «Корону» утопит вместе с собой! Чёртов СокГю! Не-еет, я это ему не прощу! Никогда не прощу! Больше ни одного айдола из «Кирин» у меня не будет! И никаких исключений!

— Господин президент, — произносит КиХо, достав из папки несколько листов и держа их в руке, — результаты анализа зарубежных рынков… По итогам прошлой недели, исполнительница композиции «Шторм», Ли ХеРин вошла в список «Hot 100 Billboard» … На девяносто втором месте…

— Что?! — не сумев моментально переключиться с придумывания казней СокГю, вскидывается на него СанХён, — Что ты там говоришь?!

— Господин СанХён, — терпеливо повторяет КиХо, — наша Ли ХеРин попала на девяносто второе место в «Hot 100 Billboard». Композиция ЮнМи снова заняла место в главном американском хит-параде…

СанХён, замерев, с изумлением смотрит на своего подчинённого, не веря своим ушам.

— И ещё, — сообщает КиХо, с непроницаемым лицом английского дворецкого, — композиция «Porque te vas», набрала триста пять тысяч просмотров…

СанХён выдыхает и расслабляется в кресле, откидываясь на его спинку. Задумывается, забарабанив пальцами по столу.

— Ну, и что с ней делать? — пару секунд спустя спрашивает он, похоже, сам у себя, и повторяет, — Куда её, такую?

Он замолкает, снова задумавшись. КиХо почтительно молча ждёт, не пытаясь нарушить мысли руководства.

— Где сейчас ЮнМи?! — видимо, что-то решив, наконец, восклицает президент, энергично садясь в кресле, — В школе?

— В больнице, — скорбно произносит КиХо и поджимает губы.

— Как, в больнице?! — не понимая, разводит руками по столешнице СанХён, и, подняв голову, удивлённо смотрит на стоящего у стола КиХо, — Почему — в больнице?!

— ЮнМи-ян, — докладывает КиХо, — провела вчерашний вечер вместе с господином Ким ЧжуВоном, наследником корпорации «Sea group», в одном из ресторанов города Сеула. Ночью, у неё начались рези в животе. Вызванный врач скорой помощи определил наличие большого количества грубой пищи в её желудочно-кишечном тракте и рекомендовал направить ЮнМи в больницу, для проведения клизмы.

— Клизмы? — изумляется СанХён, подавшись вперёд в кресле и, не понимая, спрашивает, — Что ещё, за грубая пища? Откуда она взялась в ресторане?

— ЮнМи вчера обожралась мясом, — коротко, без всяких политесов, объясняет КиХо.

— Хех! — выдыхает СанХён, вновь откидываясь на спинку.

— Буквально, первая ночь в общежитии, — изумляется он, — а уже успела столько натворить! Кто вообще разрешил ей встречаться с парнями? Она же контракт до дыр зачитала! Разве ей этот пункт на глаза не попадался? Или, она его умышленно проигнорировала?! А?!

СанХён вопросительно смотрит на КиХо. Тот, в ответ, молча пожимает плечами.

— Выпиши ей штраф! — взмахнув рукой, приказывает СанХён, — И побольше! И счёт за вызов скорой помощи, за лечение, за пребывание в больнице, всё — тоже ей! Я не собираюсь тратить на это даже воны! Пусть учится меньше жрать!

— Прошу прощения, сабоним, — говорит КиХо, — но это ещё не всё, о чём я вам хотел рассказать. Есть ещё одна проблема с ЮнМи.

— Ещё одна?! Похоже, она одна, сплошная проблема!

— Похоже на то, господин президент. Господин президент, вы слушали сегодняшнюю речь нашего президента страны?

Не поняв столь резкого изменения темы разговора, СанХён озадаченно смотрит на КиХо.

— Нашего президента? — после пары секунд молчания переспрашивает он, — А что там случилось? Мы что, объявили северянам войну? Или, что? Зачем ты это спрашиваешь?

— В своей сегодняшней своей речи, госпожа президент, — докладывает КиХо, опять с непроницаемым «английским шармом» на лице, — выступая перед нацией, сообщила, что девушка Пак ЮнМи и юноша Ким ЧжуВон являются женихом и невестой…

— Хех! — в третий раз восклицает СанХён, взмахивая руками и, опустив их, громко хлопает ладонями по столу, — Что за шутки, КиХо?!

— К сожалению, — произносит КиХо, делая печальное лицо, — это не шутка. Я принёс вам видеозапись выступления. Желаете посмотреть?

(немного времени спустя)

— У меня ощущение, — жалуется СанХён КиХо, после просмотра фрагмента видеообращения, — что я не успеваю за событиями. Я не понимаю этого поступка. Младший сын президента «Sea group» решил жениться? Замечательно, но какое президенту есть до этого дело? Вполне могу предположить, что у отца этого молодого человека отличные связи, идущие на самый верх, но, женитьба его сына, это ведь не дело государственной важности, чтобы ставить об этом в известность всю нацию?! И потом? У меня с ЮнМи подписан контакт!

В этом месте президент перестаёт возмущаться и, заткнувшись, замолкает.

— Чёрт! — помолчав, чертыхается он, — Это не по этой ли причине она не хотела подписывать его больше чем на три года?! Жених в армии ещё год с лишним, она тут развлекается это время, потом служба у него заканчивается, а через три года ЮнМи достигает совершеннолетия и они, женятся…

— Вряд ли работу в индустрии к-поп можно назвать развлечением, — говорит КиХо, тактично намекая на очевидный факт.

— Чёрта с два я дам ей досрочно уйти! — невпопад отвечает ему СанХён, думая о своём, — У меня записана неустойка в десять миллиардов вон! Обдеру, как миленьких! Где эта ЮнМи?!

— В больнице, — напоминает КиХо.

— Пусть едет сюда! — приказывает президент и угрожающе обещает, — Я с ней разберусь! А где эта, как её… ЁнЭ?! Где она?!

— На работе, — обтекаемо сообщает КиХо, не владеющий информацией о местоположении менеджера ЮнМи.

— Пусть срочно едет в больницу и везёт эту малолетнюю идиотку сюда! — командует СанХён, — И оштрафуй её тоже! Пусть лучше следит за своей подопечной!

— Будет сделано! — бодро отзывается КиХо.

Время действия: понедельник

Место действия: машина, которую осторожно ведёт ЁнЭ, направляясь в агентство. ЮнМи сидит рядом с ней, на пассажирском сидении.

«А ночка дикая была…» — думаю я, смотря вперёд через лобовое стекло автомобиля и прислушиваясь к ощущению удивительной лёгкости внутри себя, — а как всё здорово начиналось!

Начиналось всё, действительно, неплохо. Ресторан, куда меня привёз ЧжуВон, оказался высококлассным заведением, которое, и вправду, позволяло своим посетителям не мозолить друг другу глаза. Отдельные, довольно большие пространства со столами внутри, разделённые между собою бамбуковыми стенами. Мягкое ковровое покрытие под ногами, глушащее шаги и негромкая музыка, не дающая услышать — «а что там интересного болтают соседи?». «Цивильнинько», в общем. И готовят вкусно. Заказал себе ростбиф-гриль, ибо соскучился по мясу. В Америке я себе в нём не отказывал, вернулся в Корею — а тут цены кусаются. Поэтому, предложение ЧжуВона, пойти пожрать мяса за его счёт, показалась мне весьма заманчивым. На заказ принесли здоровенный кусок с кучей салатов и приличных размеров гарниром. Ну, я, под басни ЧжуВона, всё принесённое и употребил. Тот жарил себе мясо по-корейски, на жаровне посреди стола. Одной порции ему показалось мало, он взял ещё одну, которая в него вся не полезла, пришлось помогать, не пропадать же добру? Вот она — то, похоже, и оказалось лишней. Вечером было всё нормально, а ночью я проснулся от боли, завязавшей мне кишки в узел. Попытался прокакаться, а оно — не идёт! «Схватилось» где-то… Короче, пришлось вызывать «скорую», поскольку я начал паниковать — «а ну как, заворот кишок? Это же операцию придётся делать! Вот только этого сейчас мне не хватало!». Так что, в общежитии полночи не спали, пока от меня не избавились. У девчонок завтра рабочий день, поэтому, радости они никакой по этому поводу не выказывали. А совсем, я бы сказал, наоборот.

Это всё ЧжуВон виноват! Заговорил мне зубы. Непонятно с чего, но вчера он был весьма говорлив. Рассказывал всякие забавные случаи, успевшие приключиться с ним за время службы. Их подразделение, как я понял, для повышения «боевого духа» уже использовали в качестве охраны участка разделительной линии между севером и югом, где-то у моря. Ходили с автоматами, снаряжёнными боевыми патронами, охраняли границу. И вот, пара запоминающихся случаев на службе у него уже произошла. Раз, рассказал ЧжуВон, заступил он в караул, когда был сильный ветер с дождём, а на море — шторм. И вдруг он слышит — грохот со стороны моря! Темно, ничего не видно, ветер такой, что деревья с корнем выворачивает. «Ну» — подумал он, — «этот грохот неспроста! Это высадка северокорейского десанта, который под прикрытием ночи и непогоды решил устроить провокацию!». И давай он, с поста, звонить в караулку, а телефон — не работает! Ветер оборвал провода. «Я» — говорит ЧжуВон, — «прилёг за столб, чтобы со спины не прыгнули, достал два запасных магазина с патронами, дабы время потом не терять на их доставание, положил рядом и стал ждать врагов. Лежу, жду, а грохот не прекращается. Тут, в темноте, куда-то делись магазины, которые лежали рядом. А фонарик не зажечь! Включишь свет, демаскируешь себя!» Потом, под непрекращающийся грохот с моря, он искал в темноте магазины, нашёл, потом он потерял место поста, где стоял… а потом, пришла смена…

В общем, утром, когда рассвело, отрядом пошли смотреть — чего там грохочет? Оказалось, это здоровенный бытовой холодильник, производства Японии, правда, без компрессора, один корпус. Приплыл, и весело кувыркается в волнах прибоя, безуспешно пытаясь выброситься на каменистый берег.

А потом, был у ЧжуВона ещё один случай — на песчаный пляж море выкинуло два тела в блестящих черных гидрокомбинезонах. Лежат у кромки воды, не двигаются. Смотрели, смотрели, издали в бинокли, не понятно. Решили, что это утонувшие северокорейские подводные пловцы. А там, где они лежат, уже нейтральная территория, просто так не подойдёшь. Ночью, с участием ветеранов морского спецназа, сделали вылазку. Оказалось — двух дохлых тюленей выкинуло на берег…

И всё это, ЧжуВон рассказывал с юмором, с азартом. Глаза горят, шутит, ну прямо постоянно. «Ты смотри, что армия, животворящая, с человеком делает!» — подумал я тогда, — «Просто не узнать. Не то, как раньше, сидел, одни понты колотил. А теперь, на нормального стал похож. Басни травит!»

Под эти басни я и сожрал полторы порции мяса…

— Ой, ЮнМи! — восклицает ЁнЭ, поворачивая ко мне голову, — прости, пожалуйста, что сразу тебя не поздравила! Поздравляю тебя со свадьбой! Пусть твоё замужество будет счастливым!

Оказывается, клизмы оказывают очищающее воздействие не только на кишечник, но и на мозги. Сижу, озадаченно смотрю на летящую навстречу дорогу, слушаю гуляющий в черепной коробке ветер и пытаюсь понять — о чём спич?

— ЁнЭ-сонбе, — склоняя набок голову, говорю я, так и не сумев объяснить себе услышанное, — вот сейчас, вы о чём сказали?

— О твоей свадьбе с господином Ким ЧжуВоном, — с удивлением говорит ЁнЭ, вновь смотря на дорогу.

Обдумываю полученную информацию. Обдумываю, но ничего путного в голову всё равно не приходит.

— А почему я вдруг выхожу за него замуж? — недоумеваю я.

— Потому, что так сказал президент, — удивлённо получаю я в ответ.

Хм? Президент?

— Президент СанХён? — уточняю я.

— Нет, — опять удивляется ЁнЭ, — президент Пак ГынХе…

Президент страны, — фиксирую я ответ и мыслю дальше, — похоже, кто-то из нас троих находится «под веществами» … Интересно, кто? Скорее всего, ЁнЭ. Она ведь говорит странные вещи. Но, ЁнЭ за рулём. Если бы она «приняла», то мы бы уже с ней давно — «приехали» в какой-нибудь, лучшем случае, столб. Тогда, это я? А когда я успел? Может, в больнице, в физраствор, которым меня промывали — плеснули «тормозина» и я теперь — «торможу»? Может быть, но, вряд ли. Зачем врачам это делать? Я же не буйным прибыл в больницу, а «свернутым в калачик». Было смысл на меня дополнительно тратиться? Скорее всего, нет. Значит, получается, «под веществами» у нас Пак ГынХе… Несчастна страна, когда у неё президент-наркоман! Ну, а как ещё объяснить то, что она сказала? Какое вообще ей дело до меня? Она, что? Знает о моём существовании?

— ЁнЭ-сонбе, — прошу я, — вы не расскажете мне подробнее эту историю с заявлением президента о моей свадьбе?

— А ты разве не знаешь? — повернув ко мне голову, неподдельно изумляется сонбе.

— В больнице я не телевизор смотрела, — отвечаю я, ёрзая на кресле в попытке поудобнее устроить свою пострадавшую от клизмы задницу.

Время действия: этот же день, время после обеда

Место действия: кабинет президента СанХёна, присутствуют: СанХён, КиХо, ЮнМи и ЁнЭ, а также Ким, главный менеджер группы «Корона».

— Сонсен-ним, откуда я знаю, какими путями двигаются мысли в голове у нашего уважаемого президента? — отвечаю я СанХёну и напоминаю известный факт, — Помните, как на встрече с журналистами, в январе, она сказала — «내가 이러려고 대통령이 됐나, 자괴감이 들기도 하고»? До сих пор на каждом углу в Корее повторяют…

СанХён смотрит на меня с оторопелым выражением на лице. Менеджер Ким — приоткрыв рот и округлив глаза. Он меня ещё не знает, только знакомится. ЁнЭ — сидит печальная. Видно, высчитывает, сколько это будет — десять процентов от её зарплаты и соображает, сможет ли она прожить на оставшееся до следующей получки? Едва мы с ней вошли в кабинет, как СанХён, «с ходу», «зарядил» нам обеим — по штрафу. Мне, за нарушение условий контракта, а ей, за то, что за мной не следила. Ей — десять процентов от зарплаты, мне — двадцать пять, правда, непонятно от чего. Если от месячного дохода, так я в «Короне» ещё и воны не заработал, если от суммы роялти — не слишком ли жирно будет? Ладно, потом разберёмся, пусть шеф пар выпустит. Мои роялти вообще не имеют никакого отношения к этому контракту. А президент страны, да, сказанула тогда теперь знаменитую фразу. Не могу точно перевести на русский, чтобы передать «оттенок смысла», над которым смеются корейцы, но это что-то вроде нашего — «ГосДума — это не тот орган, где можно языком!». Уж не знаю, был ли это у неё экспромт, или ей кто-то текст речи криво написал, но итог таков — президент очень удачно для меня выказала на глазах всей нации странное поведение. Поэтому, я могу теперь парировать претензии СанХёна, нагло заявляя — «да мало ли что она там сказала!» Обвинения в пьяных танцах на столах, я сразу переключил на школу — «следовал указаниям учителя при толпе свидетелей. Ничего не знаю, идите у них спрашивайте, как они там учат, если вам интересно. А я жертва, которая тогда, на следующее утро, чуть не умерла». Этот вопрос мы с ним, похоже, закрыли. Теперь добрались до истории со словами президента. Я поклялся, что замуж не то, что не думал, — в страшном сне не видел! А кто, что говорит, я не знаю. Лично я — собираюсь заработать кучу денег и поднять славу агентства СанХёна до небес. И вообще. Меня со сцены вынесут вперёд ногами, поскольку посвящу ей всю свою жизнь. Клянусь!

— Ты же понимаешь, — помолчав, говорит мне СанХён, — что, возможно, всё так и есть, как ты говоришь, но, президент — это президент. Она глава нации и её слова нельзя игнорировать…

СанХён внимательно смотрит на меня. Я киваю, что понимаю. Какой бы президент ни был бы, он всё равно — президент.

— Кроме того, — продолжает СанХён, — поклонники твоей группы будут недовольны твоим поведением. Я читал обсуждения в форумах фан-клуба, что очень многие в недоумении от моего решения включить тебя в состав «Короны». У тебя нет достаточного опыта и ты ещё школьница, чтобы работать наравне со взрослыми исполнительницами. Но, рассмотрев список сделанных тобою работ, «квины»[1] склонились к мнению, что у тебя есть необходимые качества для того, чтобы дебютировать в их любимой группе. Однако, теперь, после появления видео и слов президента, ситуация изменится. Даже за меньшую провинность, исполнителей исключают из групп и выгоняют из агентств. А у тебя сразу и пьянка, и свадьба.

— Да не собираюсь я жениться, — морщась, недовольно говорю я и поправляюсь, — точнее, замуж… И пьянки не было…

— Есть условия контракта и принятые в индустрии стандарты, — говорит СанХён, — я бы тебя уже давно выгнал, если бы не сегодняшняя новость…

Он делает паузу, все ждут.

— Композиция «Шторм» попала в «Hot 100 Billboard»! — с пафосом сообщает всем присутствующим СанХён.

— Что, правда?! — не верю я.

— Да, — говорит шеф, — мне сегодня сообщили. Девяносто второе место.

— Вот, здорово, сонсен-ним! — радуюсь я, — Ли ХеРин теперь мировая звезда. Молодец!

— Ну, — говорит СанХён, — не только она — молодец. Музыка ведь твоя?

— Да, я тоже участвовала, — кивнув, соглашаюсь я, при этом отметив, что все стали смотреть на меня как-то по-другому. С другим выражением.

— Поэтому, у меня появилась идея, как ты можешь избежать изгнания из группы, — говорит мне СанХён, — Для этого, тебе нужно сделать что-то необычное. Такое, что никто до тебя не делал. Например, выведи девочек в «Billboard» и я думаю, что ни у кого после этого язык не повернётся оспаривать твоё место в группе!

Сказав это, СанХён выжидающе смотрит на меня. Менеджер Ким — надувает щёки и выдыхает, ЁнЭ, бросив считать убытки, смотрит на меня распахнутыми глазами. Один КиХо сохраняет бесстрастное выражение на лице.

Я вздыхаю.

— Если бы они петь умели, сонсен-ним, — с печалью в голосе говорю я.

— Кто? — не сразу соображает, о ком это я говорю, шеф.

— Девочки из «Короны», — отвечаю я.

— Постой! — оживает сидевший до этого молча менеджер Ким, — Хочешь сказать, что в «Короне» — не умеют петь?

— Они умеют петь по-корейски и для Кореи, — поясняю я ему свою мысль, — а нужно петь — иначе! По-заграничному. Для Америки и Европы.

— Всему можно научиться, — непонимающе пожимает он мне в ответ плечами, — нужен лишь талант.

— Согласна, менеджер Ким, — киваю я, — но, они уже столько лет поют в определённой манере. Не знаю, получится ли у них легко изменить привычный стиль. А сколько у меня есть времени на это, господин президент?

Я с вопросом во взгляде смотрю на СанХёна.

— У тебя, что, уже есть готовая композиция? — с удивлением смотрит он на меня в ответ.

— Ещё не думала, — честно признаюсь я, — но, подумаю, сонсен-ним.

— А сколько времени для этого нужно тебе? — спрашивает он меня.

— Думаю, месяца хватит, чтобы понять, получится, или нет, — говорю я, прикинув в голове и учтя постоянную занятость группы, — мне ещё и сунын нужно сдать…

— Хорошо, — подумав, кивает СанХён, — с учётом экзамена, даю тебе два месяца.

— Окей, господин президент, договорились, — говорю я, — только мне будут нужны полномочия. Меня ведь опять никто слушать не станет!

— Я дам тебе полномочия, — обещает мне шеф и с недоверием спрашивает, — и ты напишешь за два месяца — хит?

— Времени много, — говорю я, — может, и получится.

Менеджер Ким чуть слышно хмыкает.

(несколько позже, за дверьми кабинета СанХёна.)

— ЁнЭ-сонбе, скажите, какая у вас зарплата? — обращаюсь я к хмурой девушке.

— Почему ты спрашиваешь? — задаёт она мне вопрос.

— Хочу вернуть вам деньги. Штраф, который вам выписали — целиком моя вина. Поэтому, я хочу вернуть вам эти деньги.

— Раз штраф выписали на меня, значит, платить должна я! — гордо заявляет в ответ мне она, — Господин президент прав. Я — недосмотрела за тобой!

— Сонбе, — мягко говорю я, — вы не можете постоянно жить у меня под дверью. А если вы будете оплачивать мои штрафы, то вы — разоритесь. Сколько вы получаете, сонбе? Я понимаю, что такие вопросы не считаются приличными, но мне нужно знать, сколько вам вернуть. Сколько, сонбе?

— Восемьсот семьдесят тысяч вон, — поколебавшись, всё же отвечает мне она.

Не густо, — про себя думаю я, — а вообще? Как живёт моя сонбе? Я ведь о ней ничего не знаю!

(а где-то в это время… группа «Корона» едет по сеульским улицам зарабатывать деньги)

— А где сегодня менеджер Ким? — спрашивает ИнЧжон сразу у всех в микроавтобусе.

— Я слышала, он поехал в агентство, к господину СанХёну.

— Понятно, — кивает ИнЧжон, — это из-за ЮнМи. Президент будет решать, как её вывести из группы с наименьшим для нас ущербом.

— Думаешь? — оборачивается к ней СонЁн.

— А что тут думать? — удивляется ИнЧжон и пожимает плечами, — После заявления президента — какой из неё айдол? Хейтеры только и будут писать, что у неё есть отношения. Денежный доход от этого снизится. И её и, может быть, и наш. Мы ведь в одной группе.

— Ну, не знаю, — неопределённо говорит СонЁн, — всё-таки она пишет музыку… Причём — удачную.

ИнЧжон задумывается над её словами.

— Не верю я в это, — спустя некоторое время отвечает она, — ЮнМи ещё школьница. Как она могла написать подобное? Что-то тут не чисто!

— Может, у неё действительно есть музыкальный талант? — делает допущение СонЁн.

— Скорее, я предположу, что у неё есть богатый жених, который заплатил тому, кто написал для неё эти песни!

— Этого не может быть, — категоричным тоном произносит СонЁн, — господин СанХён очень хорошо разбирается и в людях и музыке. Думаю, он точно выяснил, кто работал с «FreeStyle»!

— Рассчитываешь, что мы с ЮнМи попадём в «Billboard» — как «FreeStyle»? — удивлённо спрашивает ИнЧжон у СонЁн, кажется, догадавшись о причинах, почему та выгораживает новенькую.

— Если они смогли, то, почему мы этого не сможем? — резонно возражает ей та.

— С её репутацией — не сможем! — отрезает ИнЧжон, — Они тоже без неё выступали! Пусть она пишет музыку и тексты, раз это у неё получается, а на сцене ей теперь делать нечего!

СонЁн в ответ молча пожимает плечами и отворачивается к окну.

— Она ещё работать не начала, а уже столько проблем, — поддерживает ИнЧжон БоРам.

— Вот! — обрадованная поддержкой, восклицает та, — БоРам больше всех пострадала! Хотела устроить нам ужин и пригласить ЮнМи, а в итоге — порезалась, когда разбила банки! И мы тоже все остались ни с чем. А пока мы по магазину ходили, ЮнМи ела говядину в ресторане вместе со своим богатеньким оппой!

СонЁн ничего не говорит на это, молчит.

— Всё равно она сейчас замуж выйдет, — говорит ИнЧжон, — нет смысла из-за этого ссориться. Она никогда не станет частью «Короны».

СонЁн снова, молча пожимает плечами.

Время действия: этот же день, вечер

Место действия: Сеул, ресторан, имеющий репутацию — элитного. В одном из отдельных уютных «кабинетов», за столиком со столешницей из натурального дерева, сидят мама ЮнМи и бабушка ЧжуВона. В отличие от госпожи МуРан, мама ЮнМи, несмотря на новое платье, новую сумочку и новые украшения, выглядит неуверенно. По напряжённым взглядам, которые она изредка бросает по сторонам, понятно, что она чувствует себя — «не в своей тарелке». Госпожа МуРан, напротив, выглядит как линкор на фоне гражданских судов — уверенно и с осознанием собственной значимости.

Время взаимных приветствий и вежливых фраз прошло и сейчас, за чашками с чаем, женщины переходят к обсуждению главного вопроса, ради которого они встретились.

— Произошла ошибка, — говорит бабушка, аккуратно, с негромким костяным стуком ставя свою чашку на блюдце, — кто-то из чиновников или военных, готовя данные, допустил неточность. И эта неточность, добралась до президента…

Бабушка делает печальную паузу, мама вежливо наклоняет голову, ожидая продолжения.

— Поскольку небрежность допущена в вопросе, касающемся наших семей, — говорит МуРан, — необходимо найти решение, которое позволило бы нам выйти из неприятного положения с наименьшими потерями… У вас есть мысли как это сделать, уважаемая ДжеМин?

— Слова госпожи президента стали для меня полной неожиданностью, госпожа МуРан, — чуть подумав, отвечает мама, — я и не подозревала, что у вашего внука и моей дочери есть какие-то отношения…

Бабушка, секунды три, внимательно смотрит на маму.

— Госпожа ДжеМин, — говорит она, — давайте сразу определимся в основном вопросе. У моего внука нет никаких отношений с вашей дочерью.

МуРан пристально смотрит маме в глаза. Мама, под этим пристальным взором, опускает глаза.

— У вас замечательная дочь, ДжеМин-сии, — продолжает бабушка, — умная, красивая и талантливая. Уверена, что она станет прекрасной женой. Но, нет, госпожа ДжеМин. Нет.

— Только лишь потому, что наша семья не вашего статуса? — задаёт вопрос мама, не поднимая головы.

Бабушка чуть заметно морщится.

— Дело не в этом, — говорит она, — ЧжуВон не первый наследник и я бы могла проигнорировать это обстоятельство. Дело в другом, ДжеМин-сии.

— В чём же, госпожа? — поднимает голову мама, услышав, что её собеседница замолчала.

— Видите ли, ДжеМин-сии, — чуть вздохнув, отвечает МуРан, — не хочу вас обидеть и пусть вам не покажется это чем-то неправильным, но я многое знаю о вашей дочери. У меня есть возможность собирать информацию обо всех, с кем общается мой внук. И я этим пользуюсь. Повторю, что это я делаю для всех, кто кажется мне важным, а не только для вашей дочери. При всех замечательных качествах ЮнМи у неё есть один момент, заставляющий меня ответить вам отказом. Госпожа ДжеМин, ведь ваша дочь — попадала в аварию?

Мама выдыхает, опуская плечи.

— Врачи говорят, что моя дочь полностью здорова, — тихо говорит она.

— Да, но амнезия у неё ведь так и не прошла? — вопросительно смотря на маму, интересуется бабушка.

— У ЮнМи было кровоизлияние в мозг, — нехотя признаётся в причинах мама, — там, где это произошло, клетки мозга — погибли. Сейчас на этом месте выросли новые, здоровые клетки. Если бы старые не погибли разом, то они бы успели передать свою информацию новым. А так, получилось, что воспоминания — потерялись.

Бабушка понимающе кивает.

— Но, потеря памяти не препятствует всему остальному, — объясняет мама как она видит текущую ситуацию, — это, всего лишь воспоминания. Многие забывают что-то из своей жизни.

Бабушка качает головой.

— Мне нужны здоровые правнуки, — говорит она, — и я не хочу ставить будущее своего внука в зависимость от случая. ДжеМин-сии, ваша дочь пережила клиническую смерть длительностью больше десяти минут. Не хочу вас огорчать, но медицинские специалисты говорят, что столь большое время таит в себе большой риск внезапных и непредсказуемых осложнений в будущем. Особенно, при родах.

На несколько секунд за столиком устанавливается тишина.

— Будем надеяться, что этого не случится и ничто не повредит здоровью вашей дочери, — произносит бабушка.

Мама наклоняет голову, и начинает быстро моргать, пытаясь скрыть появившиеся в глазах слёзы. Бабушка делает вид, что не понимает, чем занята её собеседница.

— Я думаю, — говорит она, — что сейчас, лучшим для нас с вами вариантом, будет просто выждать время.

Мама молчит, не поднимая голову.

— ЧжуВону служить ещё достаточно долго и отсутствие каких-то событий вроде помолвки, или свадьбы, легко можно объяснить этим фактом. За это время история позабудется, и, если её не начнут раздувать в СМИ, а я позабочусь о том, чтобы этого не случилось, всё можно будет завершить короткой строчкой — расстались из-за изменившихся жизненных приоритетов. Или, что-то вроде того. Сейчас много подобного пишут…

— А что будет с репутацией моей дочери? — поднимает голову мама.

— Да, этот вопрос серьёзный, — кивает МуРан, — но, разве ваша дочь, ДжеМин, не решила строить музыкальную карьеру? Смотря на её успехи, можно сказать, что у неё есть все шансы стать знаменитостью Кореи. А когда она станет знаменитой и богатой, вам потом будет не сложно подобрать для неё хорошую партию.

Мама обдумывает льстивые слова бабушки.

— Я спрашивала ЧжуВона, — продолжает МуРан, — он сказал, что между ним и ЮнМи нет никаких чувств. И ваша дочь, как я понимаю, их тоже, к нему не выказывает. Они никогда не встречались ради романтических отношений.

Мама молчит.

— Поэтому, — говорит бабушка, — наилучшим вариантом я вижу возвращение к тому, что было. Пусть ЧжуВон и ЮнМи ещё поиграют роль парочки, как они делали это раньше. У них это хорошо получалось…

— Что они делали? — с изумлением поднимает глаза на бабушку ДжеМин.

Бабушка, в свою очередь, с удивлением смотрит на неё.

— Так вы не знаете? — не верит она удивлению собеседницы, — Ваша дочь вам ничего не говорила?

Мама несколько теряется от вопроса.

— ЮнМи мне ничего не говорила, — отрицательно покачав головой, отвечает она.

— Однако, — тоже качая головой, но уже осуждающе, произносит бабушка, — ммм… Что же делать? Тогда, пожалуй, мне придётся рассказать вам эту историю. Не зная зачем, я почему-то взяла с собою досье… Словно, как чувствовала…

Обернувшись, бабушка жестом подзывает своего секретаря, стоящего у двери, и, когда тот подходит, берёт из его рук тонкую папку. Мама, с удивлением наблюдает за происходящим.

— Вот, взгляните, ДжеМин-сии, — предлагает МуРан, достав из папки фотографию и протягивая её маме, — чтобы это фото не попало в СМИ, мне пришлось заплатить миллион вон…

Мама берёт фотографию и первое, что она с удивлением видит на ней, это свою дочь, сладко прикорнувшую на плече у ЧжуВона. Потом, во вторую очередь, её глаза замечают, что ЮнМи в мужской одежде и находится она за какой-то решёткой…

Мама, увидев целиком всю картину, издаёт крайне изумлённый звук. Словно человек, внезапно обнаруживший в своём маленьком и уютном туалете рыжего орангутанга в цилиндре и с трубкой в зубах, читающего на унитазе газету. Бабушка, очень довольная столь непосредственной реакцией собеседницы, с огромным удовольствием смотрит на маму, предвкушая продолжение своего рассказа.

Время действия: этот же день, вечер

Место действия: общежитие «Корона». В двери входит ЮнМи.

Так, а это что такое? Наблюдаю у входа две мои большие сумки, с которыми я сюда перебрался. Аккуратно поставленные, аккуратно застёгнутые и, судя по их раздутым округлым бокам — не пустые. Странно, кому они понадобились…

В этот момент в общий коридор выглядывает СонЁн, видно привлечённая стуком входной двери.

— Добрый вечер, СонЁн-сонбе, — здороваюсь я с ней и спрашиваю, — Сонбе, а что с моими сумками? Почему они здесь стоят?

— Это твои вещи, — отвечает она, — КюРи их собрала и сложила, чтобы тебе было проще их забрать. Чтобы тебя не задерживать.

— В смысле? — оторопело спрашиваю я, — Что значит — не задерживать?

— Но, ты же исключена из группы? Значит, жить здесь теперь не можешь…

— А когда меня исключили из группы? — удивляюсь я.

— Сегодня. Когда ты была у президента СанХёна, — удивляется мне в ответ СонЁн.

— Президент СанХён мне об этом ничего не говорил, — отрицательно мотаю я головой, — наоборот, сказал, что у меня будет много работы в группе!

— Да-а? — замирая с отставленной в сторону рукой, озадачивается на это СонЁн.

В этот момент в коридоре появляется КюРи.

— Онни, — поворачиваясь, обращается к ней СонЁн, — ЮнМи говорит, что президент СанХён оставил её в группе.

КюРи вытаращивается на меня как на факира, доставшего из кармана пижамы настоящую механическую пишущую машинку.

— Как это может быть? — спустя пару секунд спрашивает она у меня, — Разве после нарушения контракта из-за свадьбы ты можешь быть айдолом?

Молчу, соображая, что сказать. Почему бы и нет? Свадьба, свадьбой, айдол, айдолом…

— Может, тебе всё же стоило вначале поговорить с менеджером Кимом? — спрашивает СонЁн у КюРи, видя, что я молчу.

— Его не было сегодня целый день, — отвечает ей та, — я ждала, но он так и не приехал.

— Надо было позвонить, — укоряет СонЁн.

Ага! — соображаю я, — Самоуправство! Девочки услышали историю про женитьбу и, когда меня вызвали к СанХёну, решили, что меня позвали туда для выдачи «волчьего билета». Ладно, сейчас я наведу порядок! Кто тут меня выселял? КюРи? Обрадовалась, что снова будет жить одна?

— КюРи, — обращаюсь я к ней, опуская всякие уважительные приставки вроде «сонбе», — Никто меня, ниоткуда, не выгонял. Я — член группы. Поэтому, пожалуйста, возьми мои сумки и отнеси их назад. И вещи из них положи туда, где они лежали!

Обе, КюРи и СонЁн, вытаращиваются на меня с неподдельнишим изумлением.

— Иначе, — говорю я, решив сразу начать с угроз, — я возьму телефон и позвоню менеджеру Киму. Скажу, что КюРи меня выселила из общежития и исключила из группы, и пусть он теперь замещает меня как хочет! Может даже вместо меня выходить на сцену!

В этот момент, сообщая о входящем звонке, в моём кармане задёргался, поставленный только на вибрацию, телефон.

— ЮнМи, подожди! — восклицает СонЁн, увидев, как я его ловко достала, — Зачем сообщать менеджеру о недоразумении, которое можно решить самостоятельно?

— Верните мои вещи на место! — требую я, держа в руке беззвучно вибрирующий аппарат, — И я не буду об этом никому говорить.

СонЁн и КюРи переглядываются.

— Это был поспешный поступок, — говорит СонЁн КюРи, — и ЮнМи имеет основания обижаться. Думаю, если мы вернём вещи туда, где они были, это будет правильно.

— Давай, я тебе помогу, — предлагает ей она и направляется к сумкам.

Я и КюРи озадаченно смотрим на неё. Чёрт этих девчонок разберёт! То так, то сяк… Вспоминаю о дёргающемся в ладони телефоне, смотрю, кто звонит. О, ЧжуВон! А ему-то что понадобилось? Скорее всего, хочет дать новые инструкции. Те, которыми он грузил меня в ресторане, обращены в пыль госпожой президентом, наверное, придумал новые. Хорошо, послушаем, что он там придумал…

— Почему трубку так долго не берёшь? — начинает сразу с наезда ЧжуВон, стоило мне только ответить, — Думаешь, у солдат в армии много времени, чтобы столько «висеть на телефоне»?

— Ты же «висишь»? — резонно возражаю я, — Значит, есть.

Секунды две ЧжуВон молчит, соображая ответ, я же, пока он думает, смотрю на СонЁн, неспешно удаляющуюся от меня с сумкой в руках. Похоже, она откровенно «греет уши», прислушиваясь к моему разговору.

— Наглая такая? — рожает, наконец, вопрос ЧжуВон.

— С чего бы это? — удивляюсь я, — Как аукнется, так и откликнется, ЧжуВон-сии! Попробуйте начинать разговор со мной, с приветствия. Вы удивитесь, насколько изменится его тональность!

ЧжуВон утомлённо вздыхает в трубке.

— Здравствуй, ЮнМи-ян, — с сарказмом произносит он.

— Здравствуйте, ЧжуВон-оппа, — отвечаю я, наблюдая, как КюРи, пихнутая в спину СонЁн, с недовольным лицом неспешно идёт ко мне за второй сумкой.

— Нам нужно кое-что обсудить… — произносит ЧжуВон, вызывая у меня оскомину этой фразой.

— Обсудим, — соглашаюсь я и добавляю, — но, вначале, вы мне подробно объясните, ЧжуВон-сии, — какого чёрта происходит?! Почему президент страны делает такие заявления?

— Тсс… — недовольно цедит в трубку ЧжуВон, — вот об этом я и хотел поговорить с тобой при встрече…

— Никаких встреч! — громко заявляю я, заставив от неожиданности вздрогнуть подошедшую близко КюРи, — У меня из-за них — проблемы! Потеря потенциальных фанатов и штраф от агентства! У меня контракт, который я собираюсь впредь соблюдать неукоснительно!

— Не нужно так орать, — явно морщась на другом конце линии, просит ЧжуВон, — Можно подумать, что мне нужна эта встреча. Она нужна нам обоим, поскольку на вопросы журналистов придётся что-то отвечать нам, двоим. Зверёныш, меня поражает лёгкость, с которой ты создаёшь мне проблемы. Причём, серьёзные.

— Я — создаю проблемы?! — громко изумляюсь я такой откровенной наглости, — По-моему, проблемы у меня начинаются тогда, когда появляется господин ЧжуВон! Откуда всплыла эта бредовая идея свадьбы?!

— Удивлён не меньше тебя, — отвечает мне в ухо «жених», — однако, сказать всем, что это просто ошибка, нельзя. Поэтому…

— Почему — нельзя? — не понимая, перебиваю его я, — Ну ошиблась, со всеми бывает. Или, что? Президент непогрешима как солнце? И на солнце бывают пятна!

— Прекрати орать, — требует ЧжуВон, — и вместо этого подумай, сколько людей передавали друг другу информацию, чтобы она дошла от моей роты до самого верха! Где-то в этой цепочке кто-то что-то перепутал или сделал неверные выводы. Президент может и извинится, но, тогда, придётся кого-то наказать. Глава нации не может получать ошибочные данные. А там все — уважаемые люди. Зачем сомневаться в их компетентности? Это потеря лица для них и для президента. Ведь они — её подчинённые.

— Ага! — говорю я, смотря на КюРи и СонЁн, застрявших у начала коридора и откровенно слушающих мой трёп по телефону, — За всех, за них, значит, должна расплатиться — я?! Мне потеря лица — не страшна?!

— Не ори, — уже устало повторяет ЧжуВон, — ничего ты не потеряешь, потому, что ты связана теперь со мной. Раз президент объявила нас парой, то ты не можешь терять лицо. Просто потому, что это значит, что его теряю я, раз ты моя девушка. Соображаешь?

Соображаю, пытаясь понять, как я умудрился вляпался в такую ситуацию.

— Поэтому, — говорит ЧжуВон, — все возможные потери будут тебе и твоему агентству компенсированы корпорацией моей семьи. Моя бабушка сейчас встречается с твоей мамой. Тебе нужно будет только слушать свою маму и всё будет хорошо. А деловые вопросы будут урегулированы с господином СанХёном отдельно.

— Моя мама встречается с твоей бабушкой?! — в который раз за последние две минуты вновь изумляюсь я и начинаю возмущаться, — Это что же получается? Все, кто угодно, решают всё за меня, а мне только нужно делать, что скажут? Так?!

— А как ты хотела? — не понимает ЧжуВон, удивляясь, — Ты — несовершеннолетняя. И ты — девушка. Сама, что ли, решать вознамерилась?

— Решать за себя — я буду сама! — рявкнув, объясняю я этому идиоту свою диспозицию, — Будет только так! Всегда! Понятно?! Никаких встреч, никаких разговоров!

— Ты что там, совсем обалдела от своей «звёздности»?!

— Та пошёл ты… — шепчу я себе под нос, разорвав соединение и начав тыкать в экран телефона пальцем, в поисках «чёрного списка» для номера этого «чудака», — прид…дурррок …

Закончив сие разумное действие, поднимаю голову — и оказываюсь под изучающими взглядами двух внимательных пар глаз. КюРи и СонЁн так никуда и не ушли с вещами. Только собрался им сказать, что подслушивать — неприлично, как опять зазвонил телефон! ЧжуВон?! Я же его — только что, заблокировал?! Смотрю на экран… ЁнЭ! Отвечаю.

— ЮнМи-ян, — пожелав мне доброго вечера, говорит сонбе, — Господину президенту позвонили из твоей школы. Тебе завтра обязательно нужно быть в школе.

— А что случилось, менеджер ЁнЭ? — спрашиваю я, тоже, перед этим, её вежливо поприветствовав, — Вы не знаете?

— Сказали, в школе будет проводиться какое-то собрание. Всем учащимся старших классов — быть обязательно! Я за тобой заеду в семь тридцать.

— Хорошо, сонбе, я буду готова, — обещаю я, одновременно прикидывая, что в машине можно будет поспать почти ещё часок, пока ЁнЭ будет меня везти.

Попрощавшись, «отбиваюсь» и тут же телефон звонит вновь!

Да кто ещё?! Отвечаю.

— ЮнМи! — возмущённо кричит в трубку мама, без всяких там «здрасьте» и «до свидания», — это что же такое ты творишь, негодница?! Госпожа МуРан мне рассказала, как ты портила с ЧжуВоном его «свидания вслепую»! А ведь его семья заплатила за это деньги! И как только тебе пришла в голову идея изображать его любовника?! Дядя будет в шоке! И что скажут соседи? Как ты могла так поступить?! Ты же моя дочь! Разве такому я тебя учила?!

Вот и храни тайну, — думаю я, отставив телефон от правого уха, чтобы не оглохнуть, — храни, чтобы кто-то взял, потом и растрепал, когда ему понадобится. Чёт сегодня какой-то напряжённый день….

(чуть позже. Там же, общежитие группы «Корона «)

— С ума сошла?! — Пытаясь нависнуть над КюРи, шёпотом «наезжает» на неё СонЁн, — Я думала, тебе кто-то сказал про ЮнМи, а ты — сама решила!

— Да чё такого? — отклоняется от неё та, — Кто же знал, что её оставят? В любом агентстве, за такое — выгнали бы сразу! Не знаю, почему президент СанХён так поступил…

— ЮнМи у него сейчас фаворитка, — объясняет ей СонЁн, — видишь, как он много ей позволяет? Думаю, он рассчитывает получить контракты от «Sea group». Знаешь же, кто у неё жених? Сама же слышала, как она с ним разговаривала по телефону!

— Да уж, — говорит КюРи, обмахиваясь ладонью, — Никогда не думала, что школьница может так разговаривать с парнем старше её.

— Похоже, она действительно — агдан, — говорит СонЁн.

— Скорее плохо воспитанная девочка из бедного района, — с лёгким презрением отвечает КюРи, — чувствую, из-за неё мы получим тонны хейта.

— Иди, помоги ей разложить вещи, — указвает СонЁн.

— Вот ещё! — отвечает КюРи, — Пусть она вся такая крутая, но я не горничная, чтобы заниматься подобным. Хватит с неё того, что я донесла её сумку до комнаты.

СонЁн осуждающе качает головой.

(гораздо позже. Дом мамы ЮнМи)

— Ну, сестрёнка, ну даёт! — с восхищением восклицает СунОк, крутя головой, — Я-то думала, когда она говорила про конфиденциальную информацию, что там и вправду, какой-то секрет корпорации! А она, оказывается, с чоболем развлекалась, распугивая его невест! Кому скажи, в жизни не поверят!

— Даже не знаю, как деверю об этом сказать, — кивнув, растерянным голосом произносит мама, — мне так было неудобно узнать такое о своей дочери…

— Ничего, мама, пусть знают! А то они думают, что только им можно правила поведения нарушать, потому, что они — богатые! — бодро отзывается СунОк и обещает, — Ну, пусть только ЮнМи придёт! Ну, она у меня и получит!

— Твоя сестра зарабатывает лицом. Не вздумай её поколотить, — напоминает ей мама и тут же задаётся вопросом, — но, что же мне сказать вашему дяде?

— Ничего не говори, — кладя маме руку на плечо, по-дружески советует дочь, — ведь никто же до этого об этом не знал, пока госпожа МуРан тебе не сказала? Значит, это секрет. А секрет рассказывать не стоит, потому, что он тогда перестанет быть секретом.

— Да-а, — растерянно говорит мама, соображая, — но, дядя…

— Дядю надо беречь, — убеждённо произносит СунОк, — зачем его волновать? Ничего уже изменить нельзя, он будет только зря переживать. Семья ЧжуВона не заинтересована, чтобы эта история стала известна всем, они будут молчать. И мы будем молчать. Сбережём дядины нервы. Члены семьи должны заботиться друг о друге.

— Вот уж не думала, что ты посоветуешь мне такое, — качая головой говорит мама и спрашивает, — А если это всё-таки станет известно?

— Может и не станет, — отвечает СунОк, — а если станет, тогда и будем думать. Хорошо?

— Ну ладно, — неуверенно отвечает мама, — раз ты так говоришь…

— А ЮнМи у меня всё равно — получит! — обещает СунОк, — Скрывала от сестры такое! Не могла рассказать!