Айдол-ян. Часть 1

Трек пятый

Время действия: утро

Место действия: кабинет президента СанХёна. Присутствуют КиХо, ЮнМи и СанХён.

И наутро, он проснулся знаменитым… — вспоминаю я популярную фразу из своего мира, смотря на разглядывающего меня президента СанХёна, — только, вот, миров много и в каждом из них свои нюансы. Нюансы этого мира в том, что я проснулся не знаменитым, а обматеренным.

— Это просто, просто какой-то пи…! — бушевала, не сдерживая себя в матерных выражениях ИнЧжон, ворвавшись в мою комнату.

На воскресенье, девчонки, бывает, разъезжаются по домам, если нет выступлений и есть возможность побыть с родными. В это воскресенье как раз сложилась такая ситуация и я «куковал» в общежитии один. ИнЧжон примчалась «с побывки» первой и, разбудив меня, начала вопить о том, что я эгоист, дворовая девчонка без воспитания, без мозгов, которая не в состоянии подумать о последствиях если не для себя, то, хотя бы для группы.

Послушал я этот ор, послушал и, свесившись со второго этажа своей кровати сказал: «СанХён дал добро «SBS» на показ. И «SBS» тоже, не дураки, раз решили показать без купюр. Если ты чего-то не понимаешь, не надо это показывать. Утихни!»

ИнЧжон, обалдев от такого обращения со своей персоной, утихла, но вот поочерёдно подтягивающиеся в общежитие остальные участницы группы, исполняли при своём появлении ту же арию, что и её. Только интенсивность ора и нецензурность выражений различались между собой. Видно, в зависимости от воспитания и культуры. Одна СонЁн ничего не сказала. Поздоровалась и осуждающе покачала головой.

Хорошо, с утра мне нужно было в агентство ехать, а то чувствую, совместная репетиция с девочками, ещё бы та, вышла… Вот, сижу, молчу, жду теперь, что скажет президент.

— Как ты себя чувствуешь? — интересуется он моим здоровьем.

— Спасибо, сонсен-ним, хорошо, — благодарю я.

— С группой разговаривала?

— Да, сонсен-ним.

— Что они тебе сказали?

— Они, в восхищении, сонсен-ним, — поколебавшись, отвечаю я, решив перевести разговор плоскость шутки и сарказма.

— Вот как? — удивляется президент.

— В полном, — добавляю я, — сказали, что такой дуры, как я, нет ни то, что ни в одной группе, ни в одном агентстве такой нет!

— Это кто же тебе такое сказал? — прищуривается на меня президент.

— Это общая интегральная оценка моих умственных способностей, выставленная всем коллективом, сонсен-ним.

— Понятно, — кивнув, говорит сонсен-ним и сообщает, — Я приказал КиХо выделить в помощь твоей ЁнЭ ещё одного менеджера. Одной — не смей никуда теперь ходить, только, с сопровождением. Это приказ. Ты поняла?

— Да, господин президент, спасибо.

— Объяснять причину — надо?

— Не надо. Я всё понимаю.

— Это хорошо, раз понимаешь. Следующее — никаких новостей. Твой телефон теперь будет у менеджера. Будешь брать его, если только будет нужно позвонить семье. Никаких чатов, сетей и прочего, где полно хейтеров.

— Господин президент, мне телефон нужен для работы. У меня на нём стоит приложение, я набираю в нём ноты и слова, которые приходят в голову.

— Что за приложение?

— Простенькое, бесплатное, чисто для набора символов.

— Получишь планшет с такой же программой. КиХо, позаботься.

— Да, господин президент, — наклоняет голову его помощник и пишет ручкой у себя в блокноте, делая пометку.

— Что у тебя дома? — спрашивает, обращаясь ко мне СанХён, — Что сказали родные?

— Мама сказала, что даже если меня выгонят отовсюду, у меня всё равно есть дом, где меня встретят с радостью.

СанХён кивает с одобрительным выражением на лице.

— Тебе очень повезло, что у тебя такая мама, — говорит он, — а сестра?

— Онни всегда слушает маму, так что… — я пожимаю плечами, показывая, что не вижу тут проблем.

— Дружная и любящая семья, это богатство, — говорит СанХён, — попробуй оценить это до того, как потеряешь. Пусть твоя мама и сестра живут долго-долго.

— Я ценю, — говорю я, — спасибо, господин президент.

— Что у тебя за отношения с группой? — спрашивает СанХён.

Я в ответ пожимаю плечами.

— Нормальные, — говорю я, — рабочие отношения.

— Мне сообщили, что вы не ладите.

— Они старше, — лаконично объясняю я, — я не понимаю многих моментов.

— Каких?

— Я ведь потеряла память, сонсен-ним, — напоминаю я, — отсюда и проблемы. Не могу сказать, каких.

СанХён задумывается.

— Может, мне вообще — лучше без группы? — предлагаю я.

— Если бы у тебя не было бы проблем с голосом, это было бы возможно, — отвечает президент, — я тебе предлагал подождать, но ты рвалась на сцену. Терпи теперь.

Я вздыхаю.

— Закончится эта круговерть с концертом, я подумаю, что можно будет сделать, — обещает президент, — возможно, поможет участие в групповых шоу. Командная работа, сплачивает…

Нн-да? Как-то не вызывает у меня энтузиазма эта идея…

— Перед тем, как перейдём к обсуждению концерта, сообщаю тебе, что мне звонили из Кирин. Директор СокГю хочет тебя видеть на школьном выпускном.

— Это ещё зачем?! — неподдельно изумляюсь я.

— По двум причинам, — объясняет СанХён, — первая — формальная. В этот день выпускники получают дипломы об образовании. Ты тоже училась в этой школе и тоже должна получить документ об образовании. Пусть это будет не диплом, а всего лишь справка о том, что ты прослушала курс дисциплин, но всё равно, ты должна получить документ вместе со всеми. Таковы правила.

— А нельзя эту справку прислать по почте, сонсен-ним? — предлагаю я иной путь.

— Вторая причина, — не ответив на моё предложение, говорит СанХён, — воспитательного плана. Если ты решила помогать людям, тогда будь добра получать от этого всё, в полном объёме. Не только плюсы за то, что ты девочка с большим и добрым сердцем. Крики — «вон идёт та идиотка!» и презрительные взгляды, тоже входят в твой благотворительный комплект.

Сказав это, СанХён замолкает и ждёт, что я ему отвечу. А что тут говорить? Всё честно. Взялся за гуж, не говори, что не дюж. Только вот, в Кирин, идти, неохотаааа-а…

— Справедливо, — нехотя киваю я шефу.

— Ничего, — ободряет он меня, — переживёшь. Когда видишь обе стороны своих поступков, чёрную и белую, это очень хорошо прочищает мозги.

— Я поняла, господин президент, — говорю я, — я схожу за справкой.

— В Кирин пойдёшь с охраной, — сообщает мне ещё одну подробность будущего мероприятия президент и обращается к помощнику, — КиХо!

— Да, сонсен-ним, — мгновенно отзывается тот.

— Сообщи ей результаты мониторинга соцсетей, те, что ты мне докладывал.

— Хорошо, господин президент, — кивает КиХо и «отматывает» назад несколько листов на своём блокноте.

— Данные очень предварительные, так как времени прошло меньше суток, — говорит он, смотря в блокнот, — анализ проведён по сетевым сообществам, разделённым на возрастные категории. В разделении присутствует известная доля условности. Итог. Сообщества, определённые как «взрослые», — реакция негативная примерно в 70 %. Подростковые и молодёжные сообщества, реакция одобрения, примерно в тех же 70 % процентов случаях. Однако, в молодёжных сообществах, где не требуется регистрация и допустима анонимность комментаторов, уровень одобрения выше и достигает порядка 85 %…

— … Общий рейтинг шоу «Сильное сердце» к своему концу достиг 16,3 %… Рейтинг по Сеулу — 18,9 %…. Рейтинг числа повторных просмотров с сайта «SBS» составлял на девять часов утра — 20,7 % и продолжает расти…

КиХо поднимает голову от блокнота, показывая, что у него — всё. На несколько секунд возникает пауза. КиХо и СанХён молча смотрят на меня.

— Это много? — нарушая тишину, спрашиваю я у них, — Шестнадцать и три десятых процента?

— Очень много, — с озабоченным видом кивает президент, — Эпизод «YG Special», последний чемпион показа шоу «Сильное Сердце» имеет рейтинг 11,6 % по стране и 13,3 % по Сеулу. Но, тогда в студии было много приглашённых известных артистов. А тут, можно сказать, на пустом месте…

СанХён пожимает плечами, показывая, что не понимает случившегося.

— Похоже, аналитики «SBS» не зря едят свой рис, — говорит он, подводя итог сказанному, — действительно, держат руку на пульсе общественного настроения…

— Может, всё дело в Dragone? — делаю я предположение, — Точнее, в его штанах?

СанХён отрицательно мотает головой.

— Пока, по результатам анализа сетевых сообществ, тема штанов стоит на втором месте, говорит он, — на первом — обсуждение проблем школьного образования. Школьники довольны тем, что среди них нашёлся смелый. Кто не испугался сказать об их проблемах на всю страну.

СанХён пристально смотрит на меня.

— И что это значит? — спешивает он у меня.

— Что? — задаю я встречный вопрос, ибо, не знаю ответа.

— Ты знаешь, кто основной плательщик в к-поп? С кого идут основные деньги? — интересуется у меня президент.

Я вообще-то читал, что это школьники, но, пусть он скажет. Думаю, ему будет приятно.

— Нет, сонсен-ним, — мотаю я головой, — не знаю.

— Подростки, — говорит шеф и повторяет, — обычные подростки. Именно они покупают альбомы любимых групп, билеты на концерты и всю сопутствующую атрибутику. Именно за внимание подростков борются агентства и их мемберы.

— Понятно, — с умным видом киваю я.

— Поэтому — никаких интервью, никаких внезапных ответов на внезапные вопросы, всё только по сценарию! Если нет в сценарии, отвечать — «без комментариев!», — натаскивает меня на правильное поведение СанХён и объясняет, почему так, — сейчас происходит формирование твоего нового публичного образа в глазах покупателей. У тебя уже есть некий образ, но сейчас он претерпевает трансформацию в общенациональный. Необходимо, чтобы эта трансформация завершилась позитивно. Положительная популярность легко превращается в деньги.

М-мм, вот оно что… Деньги? Деньги — это хорошо…

-… неосторожно произнесённое слово или, поступок, могут придать популярности пустой скандальный оттенок, или, просто разочаровать ещё окончательно не определившихся в своих симпатиях поклонников…

- Поэтому, — говорит СанХён, подводя итог, — сиди-ка ты в агентстве, занимайся подготовкой к концерту. Если хотя бы одной твоей новой песне, как ты говоришь, будет сопутствовать заграничный успех, думаю, после этого ты станешь кумиром для многих школьников, поскольку подтвердила свою правоту. А чем больше поклонников, тем больше доход. Надеюсь, это объяснять не надо?

Я отрицательно мотаю головой, показывая, что нет, такое объяснять мне не надо.

— А как же Кирин? — спрашиваю я, — Может, тогда и туда, лучше не ходить?

— Будет выглядеть, будто ты боишься появляться на публике, — с сожалением произносит СанХён, — наделала делов и прячешься. Лично получить документ об образовании — одна из главных традиций в жизни каждого корейца. Не придёшь — многие будут разочарованы.

— Всё поняла, сонсен-ним, — говорю я, — буду делать только так, как вы скажете.

— Хорошо, с этим вроде всё, перейдём теперь к концерту, — говорит СанХён, — если что-то ещё придёт в голову по обговоренному, я скажу отдельно.

— Да, сонсен-ним, — наклоняю я голову.

— Формат концерта определён, — начинает с организационных подробностей шеф, — двухчасовое шоу, участвуют все четыре главных музыкальных агентства страны, никто не отказался. Исходя из среднего времени исполнения композиции в пять минут, за час на сцене могут выступить двенадцать исполнителей. Учитываем время на «технические зазоры» между песнями, время на работу ведущих, объявляющих названия песен, получаем десять исполнителей в час. Два часа — двадцать человек. Делим их на число агентств, получаем по пять исполнителей от агентства…

Я понимающе киваю в ответ на эти бесхитростные расчёты. Похоже, СанХён решил посвятить меня в тонкости профессии. Это хорошо. Хоть я это знаю, но, пусть. Начал он с простого, может, потом расскажет то, чего я не знаю. Главное — чтобы рассказывал…

— Три новые композиции, с высокой долей вероятности, уже есть, — продолжает говорить шеф, — Идеально было бы, чтобы все пять до этого нигде раньше не звучали. Уверен, что в других агентствах, больше двух новинок за раз не покажут. А так бы мы их просто бы, «затоптали». Я дал задание своим штатным композиторам и песенникам, но, процесс сочинительства непредсказуем, сама знаешь. Если не выйдет, добавим из старого репертуара, ничего страшного…

Я опять киваю, соглашаясь с ним, что три новинки — вполне себе нормально.

— Что у вас с Ли ХеРин? — спрашивает Меня СанХён, — Как репетиции?

Пожимаю в ответ плечами.

— Начинаем репетировать, сонсен-ним. Думаю, проблем не будет. Мастерство ХеРи на высоте и продолжает расти…

Президент кивает с довольным видом. Ну да, как исполнитель, она растёт, а вот сама она — печалька… Печалька для меня. Последний раз, когда я ей ноты и диск с о своей рояльной партией передавал, посидели мы вместе с ней немножко в буфете агентства. Перед этим были «обнимашки» подруг, радость встречи, улыбки, ХеРи показывала на телефоне свои новые фотки с репетиций, с выступлений… Я сидел, смотрел, слушал и ощущал, что не попадаю в этот «праздник жизни». Фоток у меня новых нету… Ибо как-то не увлекаюсь подобным занятием, да и не с кем, собственно, фотаться. Рассказать интересного, тоже нечего… Не о том же, как я с «Короной» собачусь, рассказывать? Вот, сейчас, после съёмок шоу, появилось о чём рассказать, но, честно говоря, особо как-то не тянет. Не очень мне нравится, как закрутилась эта история. На виду одно, а в действительности, внутри, совсем всё по-другому.

В общем, «стеночка» между мною и ХеРин, которую я ощущал раньше, никуда не делась. И даже подаренный мною браслетик, который она надела на встречу, не помог избавиться от этого грустного чувства. В итоге, Ли ХеРин, прихватив с собою ноты, убежала довольная, жить своею новой яркой жизнью, а я остался уныло размышлять над вопросом — «почему так?». Попечалившись, решил, что на меня опять надвигаются месячные и моя хандра от этого.

— После концерта нужно будет вплотную заняться её репертуаром, — говорит СанХён, — думаю, программа на полный концерт принесёт неплохие заработки вам обеим…

Сказав это, СанХён молча смотрит на меня, ожидая, что я скажу. Но, пока я думаю над ответом, вперёд меня влезает КиХо.

— Господин президент, — говорит он, — у «Короны» запланирован «комбэк». Сейчас работы над этим приостановлены из-за занятости ЮнМи, а если она после концерта займётся другим проектом, то «комбэк» окажется под угрозой срыва…

СанХён задумывается над его словами.

— Мы можем его перенести? — спрашивает он у КиХо и имея в виду срок.

— Но ведь уже объявлено, господин президент. Фанаты уже ждут.

— Сделаем заявление от агентства, — предлагает СанХён, — в связи с занятостью исполнительницы Агдан, «комбэк» группы «Корона» переносится на другую дату. И всё.

— Тогда «Корона» не попадёт на полугодовое шоу в «Olympic Arena» …

— Ах, да… — вспоминает о таком казусе президент.

— Сонсен-ним, — говорит КиХо, — бюджет «Bunny Stayl» уже расходуется. Потрачено примерно треть всех денег. Если перенести «комбэк» группы, то может случится так, что они окажутся выкинутыми на ветер…

— Да, там же уже составлено расписание на участие в шоу в промоушен, — кивает, вспомнив ещё одно обстоятельство СанХён, — это будет много крика и много убытков…

— Хорошо, КиХо, я тебя понял, — поднимает он, опущенную было голову и вновь обращается ко мне, — ЮнМи, ты слышала. Нам нужно будет более точно посмотреть твоё расписание и как оно стыкуется с общими планами. Возможно, всё не так страшно, как тут нам обрисовал господин КиХо.

СанХён смеётся, КиХо вежливо улыбается.

— Ну, — отсмеявшись и подняв глаза к потолку, припоминая, — вроде бы всё…

Опустив глаза, он берёт со стола свой блокнот и, открыв, заглядывает в него.

— Да, — говорит он, пробежав глазами по страничке, — все вопросы с ЮнМи обсуждены.

Закрыв, СанХён кладёт блокнот обратно и смотрит на меня.

— Будем готовиться к концерту «Так хочется жить». ЮнМи, хорошенько постарайся! Он происходит исключительно благодаря тебе. И это очень важно для тебя.

— Как вы сказали? — удивлённо спрашиваю я.

— Что? — не понимает президент, — Что я сказал?

— «Так хочется жить»?

— А, это… Утверждено официальное название для концерта. «Так хочется жить». Ты не слышала?

…

— ЮнМи?

…

СанХён куда-то пропадает вместе с КиХо и со своим кабинетом. Перед моим внутренним взором встаёт картина небольшой сцены в углу кабака, мои парни с инструментами в руках. И Колян, с гитарой через плечо, наклоняясь к микрофону, проникновенно произносит в него первую строчку — «Ты знаешь, так хочется жить…». Колян не был нашим главным солистом, но эту песню исполнял всегда он. Она у него всегда получалась настолько душевно, что каждый в зале, к концу его исполнения, впадал в «Есенинскую ситцевую грусть», задумываясь о смысле своей жизни. Ну, уж это я точно переведу! Сдохну, но переведу! Такие вещи нельзя забывать! Где мой телефон?!!

(а в это время, в кабинете СанХёна)

— ЮнМи? — спрашивает СанХён, с удивлением смотря на замершую девушку.

Та не отвечает, смотря сквозь него куда-то вдаль, на что-то видимое только ей.

— ЮнМи, всё в порядке? — с беспокойством повторяет вопрос СанХён.

ЮнМи в ответ наклоняет голову к плечу, словно к чему-то прислушивается, продолжая смотреть расфокусированным взглядом.

— Нужно похлопать по щекам, — предлагает КиХо и подаётся вперёд, намереваясь осуществить своё предложение.

— Погоди! — приказывает СанХён, хватая его за протянутую руку, — Подожди…

С минуту, он вместе с КиХо, смотрит на неподвижно сидящую ЮнМи. Наконец она «оживает». Вздохнув, она выходит из неподвижности. Внезапно быстрыми движениями достаёт свой телефон, выдёргивает из него стилус и начинает быстро-быстро тыкать им по экрану.

СанХён переглядывается с КиХо и, смотря на него, подносит к своим губам указательный палец.

— Тсссс… — тихо шипит он.

ЮнМи заканчивает набирать на экране текст и, отставив в сторону зажатый в руке телефон, ещё раз пробегает глазами текст. Опускает руку и натыкается на два внимательных взгляда. Бросив несколько взглядов по сторонам, ЮнМи конфузится.

— Простите, — говорит она, — просто мне в голову пришла песня… Знаете, лучше всего записывать сразу. Если этого не сделать, то, обычно, музыка и слова куда-то деваются…

— Почему ты плачешь? — задаёт вопрос СанХён, ничего не говоря по поводу объяснения.

— Плачу? — не понимает ЮнМи.

— У тебя текут слёзы.

ЮнМи проводит рукою по своей щеке.

— Действительно, — удивлённо говорит она, смотря на мокрые пальцы, — слёзы…

Время действия: несколько позже

Место действия: студия звукозаписи

— Я не буду с ней работать! — заявляет ЁнЭ звукооператор, кореец средних лет, указывая вытянутою рукою с оттопыренным указательным пальцем на ЮнМи.

— Почему? — удивлённо округляет на него глаза ЮнМи.

— Не смей обращаться ко взрослому, когда он тебя не спрашивает! — «взрывается» возмущением в ответ тот, — Соблюдай правила приличия!

— А-а, — секунду подумав над его ответом, произносит ЮнМи, — понятно…

— Что понятно!? — продолжает возмущаться её собеседник, — Вести себя неподобающе и говорить ужасные вещи! Разве стоит работать с такими людьми?!

ЁнЭ, растерявшись от неожиданности происходящего, испуганно смотрит на разгневанного мужчину.

— Аджосии, — спокойно произносит ЮнМи, — не шумите в студии. Я поняла, что соображения морального и этического плана не позволяют вам со мною работать. Это огорчительно для меня, но, не смертельно. Незаменимых людей, как известно, нет, и я продолжу сваю работу без вас. Вам же, перед тем как вы покинете своё рабочее место, я приношу свои извинения за то, что живые дети мне нравятся гораздо больше, чем соблюдение обычаев, придуманных триста лет тому назад. Всего доброго, аджосии.

Сделав поклон головой, ЮнМи проходит мимо звукооператора и садится в его вращающееся кресло.

— ЁнЭ, — говорит она, развернувшись в нём к дверям и закидывая ногу на ногу, — нам нужен новый звукооператор. И вообще. Было бы неплохо для начала узнать, кто будет с нами работать, а кто — нет. Чтобы не прерывать рабочий процесс всякими неожиданными внезапностями.

ЮнМи наморщивает носик, показывая, что ей такое не нравится. Звукооператор, покраснев, сжимает кулаки и начинает со свистом втягивать в себя воздух.

(примерно в это время. Дом семьи ЧжуВона)

Бабушка, покачивая головой, то ли в осуждение, то ли в разочаровании, а может, просто размышляя таким образом, заканчивает смотреть шоу «Сильное сердце» запись которого ей принёс начальник безопасности. В самом конце, когда показали небрежно прикрытого квадратиками юношу без штанов, бабушка, уже с явным осуждением в голосе произносит: Какой кошмар. Не понимаю, как такое пропустили к показу?

Запись заканчивается. Бабушка некоторое время сидит неподвижно, обдумывая увиденное, потом, вызывает начальника безопасности.

— Найди мне телефон владельца агентства, в котором работает ЮнМи, — просит она его, — хочу с ним поговорить…

И качая головой, бурчит себе под нос: Ну, нашёл себе внучек «невесту». Специально будешь искать, не найдёшь такую … но, не дура.

(звонок президенту)

— Господин СанХён! Это срочно! У нас чрезвычайное происшествие! Побили ЁнЭ!

— КоГОО-О?

— Менеджера ЮнМи!

— Как это случилось?!

— Пока ничего точно неизвестно! Я знаю только, это случилось в здании агентства и что ЮнМи поехала с ней в больницу!

— Больницу?! Да что за безобразия творятся в агентстве?! КиХо, почему ты вечно ничего не знаешь?!

— Виноват, господин президент, я сам только что об этом узнал. Сейчас буду узнавать подробности!

— Узнавай! И быстрее! Что за больница?!

— Пока не знаю! И ещё звукооператора из студии тоже увезли в больницу! С сердечным приступом!

— Да это просто … ад какой-то творится! Времени на подготовку к концерту и так нет, а тут ещё и звукооператор в больнице! КиХо! Немедленно разберись и немедленно доложи!

— Так точно, господин президент! Уже, занимаюсь.

Время действия: ближе к вечеру

Место действия: кабинет президента СанХёна. Кроме него и ЮнМи в кабинете присутствует КиХо.

Сижу, на шефа гляжу. Шеф смотрит куда-то мимо меня. Судя по задумчивому выражению его лица, его посетила какая-то идея, и, похоже, он её прокручивает в своей голове ещё раз, не спеша делиться ею с миром. Не нужно ходить к гадалке, как говорится, чтобы понять, что сейчас будет «разбор утренних полётов». На первый взгляд, в студии, утром, приключился полный дурдом, причём на пустом месте. Звукооператор внезапно впал в «ук» и кинулся выкидывать меня из своего кресла. Схватив меня за плечи, он дёрнул вверх и на себя со всей своей дурацкой дури! Не знаю, как так вышло, может, из-за того, что на мне была просторная рубаха, может, потому, что агрессор мало занимается спортом, ведёт сидячий образ жизни… Короче, его захват большей частью пришёлся не на плечи, а на тонкую материю рубахи. Хрясть! Дядечка с яростью вырвал с каждого моего плеча по тряпке, и, взмахнув руками, полетел назад спиною, прямо на находившуюся за ним ЁнЭ.

Бум! По глухому знакомому звуку я понял, что кто-то крепко приложился головой. Насмотрелся и наслушался я такого, играя в кабаках, когда кто-то из пьяных посетителей прикладывался башкой либо об пол, либо о стену. Я оказался прав. ЁнЭ, сбитая с ног и придавленная сверху телом звукооператора, «звезданулась». Сознания нет, непонятно — дышит, или, не дышит, а ещё этот сверху валяется, внезапно синея лицом. Поняв, что у меня на руках два реальных кандидата в трупы, я начал орать как резаный, зовя на помощь. Пока прибежал народ, я спихнул мужика с ЁнЭ и взялся делать ей искусственное дыхание и массаж сердца, решив, что её жизнь находится в большей опасности, чем у аджосии. Он — дышит, и будет ли прямо сейчас у него кровоизлияние в мозг или нет, на это я повлиять не могу, а вот ЁнЭ, теоретически, я могу «дотянуть» до приезда скорой. К счастью, на мои вопли народ сбежался быстро, я дал указание срочно вызвать медпомощь для двоих пострадавших и попросил спросить по громкой связи, есть ли у кого сердечные препараты и, может, в здании есть ещё те, кто в лечении разбирается? В общем, когда приехали врачи, все были живы, ЁнЭ дышала, а дядечке я засунул под язык сразу две разные таблетки, решив, что хуже, в его положении, ему не станет. Нашлись у людей нужные лекарства. С сонбе я поехал в больницу на машине неотложки, сопровождая. Пока в больнице врачи хлопотали над моим персональным менеджером, проводя экспресс-диагностику, с меня взялись брать показания о случившемся. В приёмном покое дежурные хотели понять — криминальный это случай, или нет? Нужно ли сообщать в полицию, или — не нужно?

Подумав о корпоративной этике, рассказал им историю о несчастном случае. Что у аджосии стало плохо с сердцем, и он упал. Падая, он сбил с ног госпожу менеджера. Аджосии мужчина крупный, а менеджер — девушка хрупкая, изящная. Вот она сильно головой и стукнулась.

В общем, история не вызвала отторжения. Ну, да, бывает. Тем более, колото-резаных ран нет, кровища не хлещет, из всего — одна только шишка на затылке у ЁнЭ да кровь из носа. Рабочие будни скорой помощи. А свою драную рубаху я спрятал под застёгнутой на все пуговицы джинсовой курткой. Меня в больнице ещё и поблагодарили за оперативность и за то, что не растерялся.

Напротив, в агентстве, меня благодарить не стали. СанХёну кто-то уже успел доложить, что ЁнЭ якобы, избили и он пребывал отнюдь не в радостном настроении. Хмуро выслушал мой рассказ и, ничего не сказав мне после его окончания, повернулся к КиХо.

— Этой версии и будем придерживаться, — дал он ему указание, — человеку стало плохо с сердцем, он упал и сбил с ног другого человека. Такое случается…

— Я вижу, что ты просто непредсказуема, — наконец сфокусировав взгляд из далёкого-далёка в которое он смотрел, на мне, говорит СанХён, — в любой момент от тебя можно ожидать чего угодно. Лучше всего тебя держать в клетке, а на свободу выпускать в ошейнике и на цепи.

Пока я осмысливаю сказанные шефом слова об ограничении моей свободы, он добавляет.

- Если ты сядешь в моё кресло и начнёшь распоряжаться, я тебя выгоню пинками, — обещает он мне.

- И в мыслях такого не было, господин президент! — пылко клянусь я.

— Уже появились физически пострадавшие… — говорит СанХён.

Да я-то тут причём? Он сам перевозбудился! Не нервничал бы так, всё бы было нормально.

— Петь ты не умеешь, — напоминает известный факт шеф, — а шоу с твоим участием заканчиваются невероятными скандалом, впрочем, и с невероятными рейтингами…

Замолчав, СанХён опять принимается меня разглядывать. Тоже молчу, решив не открывать рта, пока не спросят. А то как-то непонятна, суть претензий…

— Твой возраст и вид не соответствует твоему внутреннему содержанию, — похоже подводит итого своим размышлениям шеф, — это вводит в заблуждение и приводит к принятию ошибочных решений…

Сделав паузу, он вновь принимается меня разглядывать, пока я пытаюсь понять, что это были за ошибочные решения такие?

— Я видел, как ты пишешь песни, — говорит президент, — похоже, ты просто набита музыкой. Будет большой ошибкой не развивать твой талант композитора. И деньгами это принесёт гораздо больше и мне и тебе. Ты же хочешь зарабатывать?

Киваю.

— Да, господин СанХён, — подав голос подтверждаю я, весьма заинтригованный направлением развития разговора.

— Ну вот, — кивает мне в ответ шеф, — значит, ты заинтересована. Я допустил ошибку, поддавшись на твои уговоры о сцене и желании стать знаменитой исполнительницей. Но, тогда я тебя недостаточно хорошо знал и твой возраст, тоже ввёл меня в заблуждение. Не рассчитывал на что-то особенное от простой школьницы. Да, ты талантлива, но талантливых много стучится в двери агентств. Однако, твой талант оказался из редких. Умение писать песни и музыку, которые способны стать хитами — такое трудно найти…

Ага. Значит, в ваших ошибках, господин президент — я виноват? Миленько…

— Ты знаешь, сколько получает автор хита, вышедшего на международный рынок? — неожиданно спрашивает СанХён уходя куда-то в сторону от начавшегося разговора обо мне.

— Сколько? — с интересом спрашиваю я.

- От двухсот до пятисот миллионов вон, в первые несколько месяцев после релиза. В зависимости от степени известности и вложений в промоушен. А потом будет получать ещё, в течении всех лет, пока хит будет жить в ротациях на радио и телевиденье…

Молча смотрю на шефа, шеф смотрит на меня. Чё-то вот не припомню поступления подобных сумм на мой счёт…

— Твои, так же, как и мои, деньги за «Bye Bye Bye» недополучены из-за плохой организации взаимодействия с зарубежными компаниями, осуществлявших ротацию композиции, — словно догадавшись о чём я думаю, говорит СанХён и продолжает, объясняя, кто в этом виноват, — Напомню тебе, что, когда ты соизволила наконец позволить найти тебя и пригласить в агентство, композиция уже вовсю звучала на радио. Пока я с тобой решал вопросы правообладания и организовывал сбор денег в Европе и Америке, а потом, помнишь, какие ещё были события, самый первый, самый большой кусок прибыли, получаемый при дебюте, был упущен. Воспользовавшись неразберихой и отсутствием договоров, очень многие платили по минимуму, или, даже, ухитрялись вообще не платить, используя всяческие лазейки в законах. Сейчас ситуация выровнялась, проплата проходит вовремя и в установленных суммах, но это уже остатки. Тем более, что композиция выбыла из «Hot100».

Да уж… Похоже так оно и было. Никто и не ожидал, что оно так сразу «бахнет» в мировой чарт. Я тоже. А оно — «бахнуло». К такому я был не готов. Вопрос сбора денег как-то выпал из моего поля зрения. Основное внимание было на группе, записи и съёмках. И ещё — желании заявить о себе. Деньги, должны были пойти после второго, написанного мною хита. Первый, я считал — «заявочным», что, оказывается, было ошибкой и «грести деньгу лопатой» можно было начитать сразу. Наверное, это потому, что я никогда с подобным вопросом не сталкивался и просто не знал. Нужно было «углубиться в тему», но всё так «завертелось», что времени не нашлось…

— Всё делалось с опозданием и впервые, — добавляет к уже сказанному шеф, — поэтому, результат в финансовом отношении — не впечатляющий. Можно, конечно, обратиться в суд, попытаться взыскать недополученное… Только суд, это дело долгое. Придётся постоянно платить адвокатам и неизвестно, какое в итоге будет принято решение. «FAN Entertainment» сейчас получает прибыль, а упущенная выгода может быть легко отнесена судом к форс-мажорным обстоятельствам, вроде несвоевременного оформления прав — имущественных, прокатных и прочих. Их там много, всяких прав… Я решил оставить всё как оно сейчас есть. Тем более, что есть надежда поработать на этом рынке ещё…

— Чтобы не попадать в подобные ситуации, — прибавив в голосе оптимизма, говорит СанХён, — нужно работать с большой компанией, в штате которой есть квалифицированные юристы, которые могут подготовить заранее все необходимые документы. Каким бы талантливым исполнитель бы ни был, всё сделать самостоятельно, человек не способен… Одиночки в этом бизнесе не выживают…

Да это понятно… В одиночку — сожрут на раз, два, три… Только её тогда не было, этой компании…

Сидим, немножко грустим с шефом об упущенной выгоде.

Ну ладно, чего там? Первый блин комом. Был бы это единственный шанс, можно было бы волосы на себе рвать. Но я же знаю, что он не единственный. Будут ещё. Поставленная — задача обратить на себя внимание и подписать договор о совместной работе с какой-нибудь серьёзной компанией, выполнена. Правда, получилось всё не так, как планировалось, но это уже другой вопрос. Про деньги тогда не думалось. Деньги ожидались потом. После «Bye Bye Bye» …

— Мы отклонились от темы разговора, — покончив с печалью о былом, возвращается СанХён к делам насущным, — я хочу поговорить с тобою о другом. Смотря на то, как из тебя буквально «прёт» всякое нужное и ненужное, у меня появилось понимание, что я использую тебя неэффективно. Я могу получить гораздо больше денег для себя и тебя тоже, используя тебя по-другому. Раз у тебя так хорошо получается с музыкой, буду использовать тебя как композитора.

Вот те раз! А корейские заморочки насчёт женитьбы? От чего я убегал, к тому и пришёл?

— А..а, — подаю я голос, возражая, — но у меня же уже контракт айдола, господин СанХён? И я — участница группы. Как я буду — композитором?

Шеф с неудовольствием смотрит на меня.

— А сейчас ты кто? — спрашивает он меня, — Кто песни для концерта пишет? КиХо, или, может, всё же ты?

Пфф… Ну вообще-то, я…

— Без хорошего музыкального материала, любая группа, какой бы она талантливой ни была, обречена на провал. А хит приносит деньги даже тогда, когда его автор спит. Я имею в виду ротацию композиции на радио и телевиденье. И ты это прекрасно знаешь, потому, что боролась за своё авторство до последнего, буквально выкручивая мне руки. Чего ты упрямишься?

Фффф… ну не рассказывать же тебе про мои «обстоятельства»?

— Ну, я хотела на сцене… — «включая» режим школьница-недотёпа, огорчённо бубню я.

— Такая сильная звёздная болезнь? — насмешливо хмыкает СанХён.

Судя по интонации, с которой он это произнёс, похоже, не особо он мне верит…

— Но я же в группе, сонсен-ним, — опять напоминаю я, — меня только приняли, и что, сразу выгонять? Это будет странно выглядеть для посторонних.

— Зачем — выгонять? — удивляется шеф, — Мы с тобой заключили договор, свою часть я выполнил, ты получила, что хотела. Работай.

— Ааа… а как я буду совмещать? — немного растеряно спрашиваю я, — Тренировки, концерты, «VELVET» и написание музыки? Я ещё и в кино… Хотела…

С вопросом смотрю на шефа.

— Совместишь, — спокойно отвечает мне он, — захочешь, совместишь. Я знаю, что с хореографией у тебя проблем нет. Хореографы тебя хвалят. Раз так, значит, твоё присутствие на всех тренировках группы не обязательно. Можно некоторые пропускать. Вот, уже свободное время есть. Потом, я видел, как ты пишешь песни. Пять минут и готово!

— Господин президент, — возражаю я, — не всегда так легко получается. Бывает, слова не находятся, или, что-то в мелодии, не то. Потом, нужно сводить разные части, выравнивать…

— Вот для этого, чтобы ты не занималось черновой работой, тем, что могут делать другие, я и хочу, чтобы ты стала профессионалом. Знаешь, как работают профессионалы?

— В общих чертах, сонсен-ним, — отвечаю я, действительно, представляя это «в общем» и желая послушать человека, который пусть сам не занимается конкретно вопросом, но стоит совсем с ним рядом.

— Профессионалы работают группой, — рассказывает мне сонсен-ним, — раз в месяц, или в три, кто как, собираются, закрываются в студии, чтобы им никто не мешал и за несколько дней пишут кучу материала, с которым потом разбираются несколько недель, превращая его в готовый продукт. А до этого момента они делают заготовки, наброски, версии, с которыми и работают в эти несколько дней. Заготовки ты можешь делать в моменты переезда между сценами, или, агентствами. Да и на тренировках можно найти пять минут свободного времени, чтобы записать пришедшую в голову мелодию. Планшет, телефон и программа на них для этого у тебя есть.

Пффф… ну барин, как у тебя всё легко получается!

— У тебя будет команда, — обещает СанХён, видимо увидев сомнение на моём лице, — один или два помощника, которые будут помогать тебе с текстами. Со словами, которые — «не находятся». Ещё будут один или два продюсера, которые станут отвечать за сведение и аранжировки. Ты будешь их только контролировать. Специально обученные люди со специальным образованием, которые могут профессионально работать с музыкальным оборудованием.

Хм… Звучит весьма и весьма привлекательно!

— Кроме этого, — продолжает СанХён рассказ о золотых горах, которые меня ждут, — у тебя будет ещё помощник, который поможет тебе разобраться с ситуацией на музыкальном рынке. Что сейчас модно в Европе, Америке, у нас и в Японии. В Китае. Думаю, это значительно сократит тебе время на ознакомление с этим вопросом.

Если есть человек, который в этом разбирается… то — очень хорошо.

— У тебя будет студия, в которой ты будешь заниматься музыкой, — обещает СанХён, — постоянная, или, арендуемая на время, пока не знаю. Наверное, скорее арендуемая. Ты же не будешь всё время в ней торчать? У тебя кроме этого будет ещё чем заняться. Команду я тебе подберу сам. Тоже, пока, не знаю точно кто именно будет, но то, что они будут специалисты в своём деле, можешь в этом не сомневаться…

Выглядит всё неплохо, — думаю я, смотря на замолчавшего шефа, — остаётся только убедить членов этой несуществующей ещё моей команды, что я действительно их главный. А то, что я девчонка, это дело усложняет…

— Я решил вложить в тебя деньги, ЮнМи, — говорит СанХён, видимо специально сделав паузу, чтобы у меня лучше уложилось в голове, — Не огромные, но и не маленькие, профессионалам нужно хорошо платить. Что я хочу получить от этого взамен? Ответ очевиден — песни. Песни, которые будут слушать на всех континентах Земли. Хиты, которые будут приносить деньги и славу тебе и моему агентству.

Ноу проблем-сс, как говорится, шеф!

— Как я себе вижу твою работу? — спрашивает сам у себя СанХён и тут же даёт ответ, — Вижу её так. Ты, как я уже сказал, в течении месяца, делаешь заготовки к совместной работе. Пишешь всё, что только приходит тебе в голову. Я не ограничиваю тебя в стиле, темпе, мелодии. В данном случае это неважно. Меня не волнует, какие именно звуки ты запишешь. То, что важно — это первичная идея, энергетика, исходящая от песни. Если есть красивая мелодия, её можно развернуть в какой угодно стиль — хип-хоп, трот или соул. Это сделает за тебя твоя команда. Твоя задача как раз будет заключаться в создании красивых мелодий, чтобы в конце после завершения твоей музыкальной сессии, было, скажем, три-пять композиций, имеющих потенциал стать хитом. Всё остальное, в доведение их до товарного вида, естественно, с твоим контролем, сделают за тебя.

— Пять хитов мирового уровня в месяц? — с сильным сомнением в голосе переспрашиваю я.

— Стремись, — просто предлагает мне шеф, — Хиты бывают разного уровня и разного срока жизни. Поэтому я и сказал — «имеющие потенциал стать хитом». Для «платинового диска» достаточно две-три хитовых композиции, всё остальное на нём можно заполнить тоже, хорошим, но, «проходным» материалом.

— Ты же запишешь «платиновый диск»? — спокойно интересуется он у меня.

— Запишу! — кивнув, уверенно отвечаю я.

— Вот видишь, — говорит шеф, откидываясь назад и разводя над столом руки, показывая, что беспокоиться не о чем, — а пока, пока я подготовлю студию и команду для тебя, ты закончишь работу над концертом, после чего, отправлю тебя немного поучиться такой работе. Договорюсь, чтобы тебя включили в состав продюсерской группы. Поучаствуешь в «сессионной записи», посмотришь своими глазами, как это делается. Учёба будет короткой, одного раза будет достаточно. Потому, что я не хочу, чтобы ты попала под чьё-то влияние. Ценность твоего творчества как раз в том, что пишешь своё, а не повторяешь за кем-то. Но и практику ты должна иметь с профессиональными сонбе…

— Спасибо, господин президент, — сидя кланяюсь я, — это очень воодушевляющее. Я буду очень стараться, сонсен-ним. А как быть с моей группой?

— Работай, — пожимает плечами в ответ он, — Я же тебе уже сказал. Есть возможность — тренируйся. Возможно, твоя первая, большая, самостоятельная работа, я имею в виду полноформатный диск, будет сделана для группы. Ты же постоянно общаешься со своими сонбе, уже знаешь или узнаешь их возможности, поэтому сможешь полно реализовать их потенциал.

— Поняла, — киваю я.

«Потренироваться на кошках»? Почему бы и нет?

— И нам ещё нужно будет обсудить изменения в наших финансовых отношениях, — небрежно произносит шеф, отвлекая меня от мыслей — «чтобы такое «вкарячить» моим «старым кошёлкам»?

— Изменения? — переспрашиваю я.

— Я вкладываю деньги, в рискованное предприятие, — объясняет СанХён причину своего желания, — Думаю, будет справедливым, если за моё участие я получу более значительную часть прибыли, чем ты думаешь…

Откуда он знает, что я думаю? При том, что предприятие не рискованное, а стопроцентно выигрышное! Впрочем, об этом знаю только я.

— Поговорим на эту тему позже, после концерта, — говорит СанХён, — я ещё посмотрю на его результаты и к тому времени станет более понятна планируемая сумма затрат, и сроки. Разговор будет более предметным, чем сейчас.

— Хорошо, господин президент, — кланяясь, говорю я и думая о том, что президент своего не упустит.

— Спасибо, господин СанХён, — благодарю я, — уверена, что ваша отличная идея принесёт много славы и денег вашему агентству

— Я тоже на это весьма рассчитываю, — с довольным видом кивает мне СанХён.

Видя, что шеф пришёл в хорошее настроение и, подумав, что идея отложить разговор о деньгах довольна разумна, решаю обратиться к нему с просьбой.

— Сонсен-ним, можно мне у вас попросить? — спрашиваю я, — Нельзя ли повысить зарплату моему менеджеру? Девочка очень старается, а живёт на восемьсот баксов в месяц. Вот, в больницу попала. На лекарства деньги будут нужны…

Попросив, стараюсь сделать грустное выражение лица.

— Девочка? — удивляется СанХён, — Что значит — девочка? Тебе самой-то сколько лет, что ты её девочкой называешь?

— Если она мальчик, можете кинуть в меня камнем, — вспомнив похождения Великого Комбинатора и невольно улыбнувшись, предлагаю я.

— Хех! — хекает СанХён, — раз ЁнЭ девочка, то она слишком молода для прибавки жалования.

— Ну, господин президент, — уже давя на жалость, прошу я, — ну, пожалуйста. В счёт будущих побед, а?

— В счёт будущих побед? — задумывается над моими словами СанХён.

— Да. Нехорошо, когда персональный менеджер будущей мировой звезды живёт впроголодь, — объясняю я причины своей просьбы.

— Ладно, — произносит СанХён, пожимая плечами, — побеждай. Моё условие. Выводишь ещё одну свою песню в «Billboard», я повышаю ЁнЭ зарплату.

Президент внимательно смотрит мне в лицо, ожидая реакции на своё предложение. Я, как говорится — и бровью не повёл.

— А насколько вы ей повысите зарплату? — уточняю я.

— Будет… один миллион двести тысяч вон, — после миллисекундной заминки называет цифру работодатель.

— Всего на четыреста долларов больше? — недоволен я размером прибавки, — Но это же совсем немного для молодой девушки, сонсен-ним…

— Мало? — удивляется сонсен-ним, — Да она ещё и года не отработала! Без опыта. Получить прибавку к зарплате в первый год, да такого доброго руководителя ещё найти нужно! И избавляйся от своей американской привычки считать в долларах. В Корее это звучит непатриотично.

— Ну, хотя бы две, господин президент… Два миллиона вон, я хотела сказать, — прошу я.

— Не за что ей ещё столько платить!

Я задумываюсь, над тем, что можно предложить в обмен.

— Ну, а если две песни попадут в «Billboard»? — предлагаю я обсуждения новый вариант.

— Одновременно? — тоже, подумав, уточняет президент.

— Хорошо, одновременно, — кивнув, соглашаюсь я.

— Тогда — два миллиона, — говорит СанХён.

— Два с половиной, сонсен-ним, — предлагаю я и на удивлённо открывшиеся глаза президента, объясняю, — ведь вероятность такого события — невелика. А раз она мала, то и выигрыш должен быть больше, чем при обычной ставке.

— Картёжница… — с осуждением в голосе произносит президент.

— Весь мир играет, — не смущаясь от его неодобрительного отвечаю я, — а в казино правила такие.

— Я поражаюсь, — окинув меня взглядом, говорит СанХён, — откуда у тебя только что берётся?

— Я самородок, — улыбается я ему в ответ.

— Оно и видно… — не спорит СанХён.

— Так мы с вами договорились, господин СанХён? — уточняю я, если кто вдруг чего не понял, — Две песни дуплетом в «Billboard» и вы делаете зарплату ЁнЭ в два с половиной миллиона вон. Это всего на пятнадцать миллионов шестьсот тысяч вон в год больше расходов, чем вы запланировали с одной песней. Если песни будут две, то вторая, легко компенсирует эту потерю своей прибылью.

— Уже посчитала? — недовольно спрашивает СанХён.

— Числа без дробной части. Просто умножила да отняла. Ничего сложного, сонсен-ним, — удивляюсь я его вопросу.

Президент задумывается.

— Ладно, — говорит он после молчания, — две песни в мировом чарте и у ЁнЭ зарплата два с половиной миллиона вон. Пусть даже и неодновременно.

— Ой, спасибо, сонсен-ним! — благодарит ЮнМи.

— На год, — коротко произносит СанХён, добавляя условие.

— Хорошо, — кивает я и, улыбаясь, объясняю, почему меня не беспокоит ограничение по сроку, — я за год ещё чего-нибудь напишу!

Время действия: этот же день, примерно в то же время

Место действия: дом семьи ЧжуВона. Бабушка, сдвинув очки на край носа, читает текст с экрана большого монитора. Своим глазам она помогает небольшими движениями головы влево-вправо.

— Не понимаю, зачем стали делать такие большие мониторы? — с неудовольствием в голосе произносит она, — Это ведь неудобно. Немножко почитала и уже шея уставать начала. Ведь был же хороший монитор. Квадратный. Всё было видно… Ну и что, что старый? Я тоже, не молода…

Бабушка сжимает губы и качает головой, показывая высокую степень неодобрения этому факту. Вздохнув, она продолжает читать в сети отзывы о шоу «Сильное сердце» с участием ЮнМи.

— «Айдол предлагает отказаться от образования!», «Скандальное заявление школьницы на знаменитом шоу!», «Сомнительные способы повышения рейтинга в «SBS», «Корейская школьница завоевала главный американский музыкальный чарт!» …

Прочитав заголовки «жёлтых» интернет-изданий, бабушка осуждающе качает головой. В этот момент у неё звонит лежащий слева от неё на столе сотовый телефон. Неспешно, так, как это делают пожилые люди, она берёт его в левую руку, и, прижав подбородок у груди, смотрит поверх очков на его экран. Узнав, кто её взывает, она нажимает на кнопку «ответить» старательно отставленным правым указательным пальцем.

— Да, ЛиХва, — говорит бабушка, приложив телефон к уху, — здравствуй… Где надо, там её и нашла. … Совет старой подруги? Что-то не припомню, чтобы от них был когда-то толк… Что будет, то будет. Я ещё не решила. … Любое дерево можно обработать. …

Попрощавшись и с недовольным видом положив телефон туда, где он лежал, бабушка возвращается к экрану. Теперь она читает комментарии в социальной сети.

— «Как вы могли разрешить подобную трансляцию?», — читает она слова, полные возмущения, — «Производственная команда должна немедленно извиниться!», «Что происходит? Почему ЭТО показали по телевидению?», «Кажется, в «SBS» совсем потеряла стыд!», «О чем вы думали, считая, что ничего не нужно было редактировать?», «Где вы взяли это малолетнее чудовище?!»

Снова звонит телефон. Прервавшись, бабушка отвечает на звонок.

— Здравствуй, ИнДжу, — говорит она, — ты опять купила новую шляпку? … Я и поужаснее вещи видала, чем это шоу. … Жене не обязательно быть всегда рядом с мужем. У жены есть дом. Вот её обязанность… Моего внука никогда не интересовали простушки. … Позор нации? ИнДжу, не слишком ли ты бросаешься словами? У девочки уже есть заслуги перед этой нацией. Её корейские песни слушают во всём мире. И она знает пять языков. А может — шесть. Я уже запуталась, сколько у неё золотых сертификатов. … Если я решу, я приглашу тебя на свадьбу… До свидания.

Положив телефон и подвигав бровями, МуРан возвращается к чтению.

— «Теперь ДжаОк будут считать обычной скандалисткой, не умеющей держать лицо. Матерные выражения и несдержанность эмоций отнюдь не являются положительными качествами для человека, которого показывают на телеэкране. Поступок взбалмошной эгоистичной девицы, а не серьёзной женщины».

— «Эта ДжаОк какая-то неуравновешенная. Если она так легко срывается, то ей не стоит вообще общаться с людьми. Я не думаю, что ЮнМи так уж виновна. Она молода, а молодости, всегда присущи крайности. Жаль, конечно, что её семья не смогла дать ей приличествующее воспитание, но, девочка — умная. Знает, как обратить на себя внимание…»

Звонит телефон. Сердито нахмурив брови, бабушка берёт его со стола.

— Да, внучка, — говорит она, — да, знаю. … Тебе только сказали?… — Я всё видела… — Читаю «жёлтую» прессу… — Потому «жёлтую», что официальная — молчит… — Пока ничего не собираюсь делать… — Сама подумай. Ты слышала, что объявили благотворительный концерт?… — Да, это странно. Я тоже так думаю. … ЧжуВон сейчас на своих соревнованиях. Учениях. Там у него нет связи с внешним миром. Так что, он не знает. А там — посмотрим. Вернётся, когда уже будет всё ясно. … Ничего с ним не случится. Урок — впредь не связываться с девочками с окраин … Всегда нужно сначала убедиться, что происходит, а потом уже, что-то делать… И я люблю тебя, внученька…

Положив телефон, МуРан возвращается к оставленному занятию. Смотрит на листок с адресами, написанными ей начальником безопасности, берётся за мышку и, неуверенно управляя с её помощью указателем на экране, переходит на другой информационный ресурс.

[+884, -75] C самых ранних лет нас учили взаимодействовать с остальными, сравнивая себя с другими. И не дай бог тебе хоть в чём-то отстать от остальных, на тебя тут же вешается клеймо неудачника.

[+989, -327] Наш жизненный уклад делает всё возможное, чтобы люди ощущали себя тут максимально плохо.

[+484, -4] Если ты не заботишься о людях — ты аутсайдер. Если ты слишком мил с людьми — ты чёртов простачок. Если ты слишком настороженно ко всему относишься — твою жизнь контролируют другие. Если у тебя открытый, светлый и яркий характер, ты — «#вниманиенаменя!». Если ты тих по своей природе, ты — никчемный чёртов неудачник. Если ты в чём-то первый, ты — чёртов выскочка. Если ты в чём-то последний, ты — чёртов тупица. Если ты в чём-то середнячок — твоя жизнь не имеет смысла. Агдан права! Давайте выбираться из этой грёбанной страны!

[+310, -5] Наша страна находится на первом месте в совершенно бессмысленном рейтинге по количеству жителей с пластикой. Наша страна всегда стремится порисоваться перед другими. Мы вечно сравниваем себя с другими так, словно быть красивым — обязательное требование. И такой подход к жизни — самое разрушительное из оружий. В нашей стране тебе не дадут жить, если тебе плевать на то, что о тебе подумают остальные. Внутри мы уже все давно сгнили, но многим хочется только, чтобы хвалили их обёртки. У людей тут очень низкая самооценка, вот они и одержимы желанием, чтобы их хвалили за внешность. У большинства жителей нашей страны очень низкая самооценка, а всё потому, что мы сравниваем себя с другими, и нас тоже сравнивают постоянно, и это всё время так давит на нас. Мы всегда говорим "наша" страна, но, ИМХО, это не так уж и хорошо, потому что из-за этой установки нам так сложно жить как "я", для "себя". Как бы вы к этому ни относились, я считаю, что в индивидуалистическом обществе люди живут счастливее, чем в коллективистском. Жить в обществе, где есть только "мы", утомительно.

Снова звонит телефон. Бросив взгляд на его засветившийся экран, бабушка быстро отвечает на звонок.

— Да, сынок, — с удовольствием произносит она, — слушаю тебя. … И ты узнал? … Да, я знаю. Все уже знают. Постоянно мне звонят. … Просто ужас. … Конечно, придётся сделать заявление об отмене свадьбы. Я как раз думаю над этим. … ЧжуВон сейчас на полигоне, без связи, ты же знаешь. Думаю, будет лучше, если он сам скажет журналистам о разрыве. Это будет выглядеть иначе, чем если мы заявим об этом сами, без него. … Ну, знаешь, сейчас все стремятся походить на иностранцев. Журналисты станут писать, что ДонВук-младший, безвольная личность, не имеющая в семье никакого голоса. «Бумагомаракам» лишь бы бумагу пачкать. А я, всё же надеюсь, что моему внуку когда-нибудь взбредёт в голову идея — поработать. Зачем ему такая репутация? … Франция на него дурно повлияла. Я вам говорила, что не нужно было ему в эту Европу. … а я — всегда права. Вот только никто не слушает старую мать … Слушаете… Конечно. … Что сделано, то сделано. … Пока будем отказываться от комментариев, ссылаясь на занятость внука. Вернётся — разорвёт помолвку. Покажет, что сам способен принимать решения. И президент уже не станет обижаться. За это время на эту ЮнМи столько дерьма выльют. Будет удивительно, если она не утонет. … Где он её нашёл, где он её нашёл… Сеул — город большой… Хорошо сынок, работай. Ты хорошо поел? … Смотри, не ходи голодным. Здоровье, это главное… До вечера.

МуРан кладёт телефон на стол.

— Ну, девчонка, — качая голосовой говорит она и имея в виду ЮнМи, — ну все мне сегодня позвонили! Все обо мне вспомнили!

Бабушка вновь возвращается к прерванному чтению.

[+204, -19] Из-за ненависти к женщинам я ненавижу жизнь в Корее… стоит нам, девочкам, что-то сделать, и нас тут же обзывают "кимчи-нё" или "доэнчжан-нё" (п/а: материалистичными и недалёкими). Если мы за рулём, на нас вешают прозвище "водила Ким" (п/а: женщина, которая плохо водит машину). Если мы не красимся, нам говорят привести себя в порядок и прихорошиться. Если мы красимся, нам говорят, что "несовершеннолетним не пристало краситься". Если мы материмся, нам говорят, что девочкам негоже такими словами пользоваться. Стоит нам надеть короткие юбки, нам говорят не носить такую короткую одежду. Почти все жертвы сексуального насилия — женщины, но мужчины всё равно будут защищать мужиков. Если женщине хоть в чём-то будет лучше, люди тут же начинают орать об "обратной дискриминации"…

[+135, -0] Почему люди соглашаются с тем, что после 25 лет наступает старость? Что за ерунда, вы всё ещё молоды! Если вы доживёте до 100 лет, то это будет всего 25 % вашей жизни?? Разве это не молодость? Вам предстоит попробовать, пережить, испытать ещё столько вещей. Правда, я не понимаю, откуда у людей такая установка по отношению к молодым людям?

Бах! С шумом открывается дверь, заставив вздрогнуть от неожиданности хозяйку кабинета. В дверь врывается невестка.

— Мама, мама! — кричит она, бросаясь к МуРан, — Эта ЮнМи! Страшно сказать, какой ужас показывали по телевизору! Она говорила ужасные вещи и рядом с ней были мужчины… Без штанов!

— ИнХе! — произносит бабушка, испугавшись хлопнувшей двери и от этого с острым неудовольствием смотря на невестку, — Я занята! Закрой дверь с той стороны!

— Но… — теряется от её тона невестка, — это же важно… Это ведь касается ЧжуВона…

— Я сказала — закрой дверь с той стороны! — рявкает на неё из-за стола МуРан.

— А, да. Спасибо, мама… Простите, что потревожили…

С поклонами, пятясь задом, ИнХве закрывает за собою дверь с приказанной стороны. Бабушка, секунд пять смотрит на дверь.

— Избаловала сына, — шипит в её сторону она, — а теперь бегает — спасите, помогите! Курица…

Недовольно фыркнув, хозяйка кабинета возвращается к чтению.

[+121, -75] Я жила в Корее 12 лет, а затем переехала в США. Когда я жила в Корее, у меня была страшная депрессия. С младшей школы я должна была находиться в академии до 9 вечера. Посещение академии английского языка было основой основ, и длились занятия 4 часа. Моя мама хотела, чтобы я заботилась также и о своём теле, поэтому отдала меня на балет. В Корее меня заставляли ходить на балет, а там меня заставляли придерживаться жёсткой диеты, поэтому в 5 классе я весила всего 28 кг. В итоге, когда у нас проводился ежегодный медицинский осмотр, врач измерил мои рост и вес и сказал, что я вешу меньше всех во всей школе. Все те 5 лет начальной школы мне хотелось просто сдохнуть. Всегда, когда я получала плохую оценку на экзамене, моя мама била меня и сравнивала с другими. У меня исчезла всякая уверенность в себе. У нашей семьи были деньги, поэтому мама могла связаться с самыми известными репетиторами, и стоило в окрестностях открыться очередной обновлённой академии, меня тут же отсылали туда. В 3 классе я как-то получила 100 % по математике и языку, и родители купили мне в подарок новый сотовый телефон, который я очень хотела получить. Но на следующем экзамене я получила 90 %, и мама разбила мой новый телефон молотком. Однажды я с треском провалилась на каком-то экзамене. Это было в 4 классе, кажется? Мама бросила в меня кухонный нож и сказала, чтоб я — сдохла. Она сказала, что дети, которые не умеют учиться, не достойны жить. В то время я и правда часто думала о том, что мне лучше умереть. Мама у меня получила диплом магистра за границей, а отец — доктор наук в бизнес-администрировании. Они были такими умными, а их дочь родилась тупицей, и это на меня так давило. Я всерьёз задумывалась о самоубийстве, когда училась в младшей школе. Я старалась, как могла, но почему же не было результата? …

Моя мама была из тех людей, которые зверели от одного неправильного ответа из 10 вопросов, даже если остальные 9 ответов были правильными. Она не хвалила меня, если я не набирала все 100 %. А потом я переехала в США и жизнь обрела краски. Серьёзно, корейская система, где люди живут и гниют над учёбой, это просто зло.

Бабушка вздыхает, снимает очки и кладёт их на стол. Трёт пальцами глаза, уставшие от чтения мелкого шрифта.

— Похоже, — прервавшись, произносит она вслух, — система образования перестала справляться со своею работой. А может, и не только она…

Бабушка опять трёт уставшие глаза. В этот момент вновь звонит сотовый телефон.

— Здравствуй, СоРи, — приветствует собеседницу бабушка, ответив на звонок, — ты единственная, кто мне сегодня ещё не позвонил.

Время действия: этот же вечер

Место действия: дом мамы ЮнМи, маленькая кухня. Мама, сидя напротив старшей дочери, участливо смотрит на то, как та угрюмо ест. СунОк вернулась после дополнительных занятий университета. У неё — экзамены.

— Устала, дочка? — участливо спрашивает мама.

Дочка молча кивает и продолжает жевать.

— Трудное занятие было? — спрашивает мама.

СунОк, опять же, молча, отрицательно крутит головой, смотря куда-то мимо неё.

— Что-то случилось? — спрашивает мама.

Дочка переводит взгляд на мать, похоже, хочет сказать одно, но потом передумывает и говорит другое.

— От меня подписчики уходят, — печально говорит она.

— Да ты что?! — пугается мама, — Много ушло?

— Больше трёх тысяч, — вздохнув, говорит СунОк.

— Как же так? — взмахивает руками мама, — А почему?

— Из-за тонсен, — посмотрев на маму взглядом — «а то ты не догадываешься?», — отвечает СунОк.

— Почему — из-за неё? — словно не поимая взгляда дочери, возражает мама, — Может, совсем не из-за неё?

— Если бы не из-за неё, то тогда бы о ней они бы не писали! — громко восклицает СунОк.

— Писали? — переспрашивает мама, — А что о ней пишут, дочка?

Дочка поднимает на маму глаза и, после паузы, вздыхает.

— Ма, — говорит она, — ну что могут написать люди, когда они недовольны?

— Недовольны? Чем они недовольны?

— Ма, давай не будем выяснять подробности. Ты расстроишься, у тебя поднимется давление.

— Всё со мной будет в порядке, — отмахивается мама от этих слов и настаивает, — скажи, чем люди недовольны?

— Всем, — помолчав, припоминая, говорит СунОк, — воспитанием, ЮнМи и моим, поведением, словами, одеждой… Всем.

— А что не так у вас с одеждой? — обежав глазами дочь, не понимая, спрашивает мама.

СунОк пожимает плечами.

— Не знаю, — говорит она.

На некоторое время на кухне вновь устанавливается молчание. СунОк ест, мама смотрит, как она это делает.

— А в университете? — нарушая тишину, осторожно спрашивает мама, — Как, в университете?

Перестав жевать, СунОк смотрит на мать «пронзительным взглядом».

— МиДжу мне сказала, что мы больше не подруги! — трагическим шёпотом произносит она.

— Ой, божечки мои! — испуганно восклицает мама, прикрыв пальцами рот.

— Что её родители запрещают ей со мной разговаривать!

- Да что же это такое происходит?! — разозлившись, восклицает мама, — Как можно так настраивать своего ребёнка? Вы же с МиДжу уже с первого курса дружите?

СунОк, молча, несколько раз кивает, подтверждая. Протянув руку, она берёт стеклянный стаканчик с компотом из сушёных яблок и в два глотка выпивает его, проталкивая комок из горла внутрь.

— Как быстро меняются люди, — с горечью произносит мама, осуждающе качая головой.

— Но, ничего дочка, — принимается она успокаивать СунОк, — они ещё будут извиняться перед тобой! Когда удача придёт в наш дом.

— Пусть она, удача, быстрее приходит, — сделав гримасску на лице говорит СунОк и зябко передёргивает плечами, — а то, как-то, не очень…

— Придёт, придёт, — с уверенностью в голосе произносит мама, — просто удача ходит трудными тропами. Порою, приходится и подождать.

— Могла бы ходить и по широкой дороге, — недовольно произносит СунОк, — люди ведь ждут…

— А ты почему со мною столько сидишь? — спрашивает она маму, меняя тему, — Что, мало посетителей?

— Эх, хех… пфф… дочка, — отзывается на её вопрос мама серией выдохов, — знаешь, я решила провести санитарную обработку… Давно собиралась…

СунОк смотрит на мать.

— Мы же с тобой недавно её делали? — удивлённо спрашивает она, — Вроде бы даже месяца ещё не прошло?

— Ну, смотрю, откуда-то грязь накопилась… Знаешь ведь, лучше сразу убрать, чем потом оттирать, когда она засохнет…

Говоря, мама смотрит мимо дочери, стараясь не встретиться с ней глазами.

- Ма-а? — подаёт голос СунОк.

Мама молчит.

— Ма-а?

Молчание.

- Ма, скажи правду, — требует дочь, — нет посетителей?

- Помощницы мои ушли, — после паузы, всё так же смотря в сторону, говорит мама.

- Ушли? — удивляется СунОк, — Почему?

- Тоже, из-за шоу, — вздыхает мама.

СунОк непонимающе пожимает плечами.

- Можно подумать, что кругом полно работы, — говорит она и с уверенностью добавляет, — Вернутся! Где они ещё найдут такую хорошую хозяйку как ты?

Мама глубоко вздыхает. СунОк секунды три смотрит на неё.

- У нас ведь ещё есть соджу, — говорит она и предлагает, — нужно снять стресс!

— Недавно ведь снимали? — возражает против идеи снова напиться, мама.

— Это уже давно было, — говорит СунОк, — а сейчас, у нас, новый стресс. Нужно беречь сердце.

— По чуть-чуть? — предлагает СунОк.

— Ну, давай, по чуть-чуть, — снова вздохнув, соглашается мама.

Время действия: следующий день

Место действия: студия звукозаписи. ЮнМи, находясь рядом с новым звукооператором, делает запись.

— СыХон-оппа, выше на полтона в том месте, где я тебе отметила, — наклоняясь к микрофону произносит ЮнМи.

СыХон, за стеклом, перед микрофоном, смотрит на лист, прикреплённый на пюпитр, находит отмеченное, кивает.

- Ещё раз, — говорит ЮнМи в микрофон.

СыХон кивает.

…

- СыХон-оппа, выше на полтона… Ещё раз!

…

- СыХон, выше на полтона… Ещё раз!

…

- Выше на полтона!

- Да я пою выше! — возмущается из-за стекла СыХон.

- Это тебе так кажется. Я слышу, что это не так.

- Как можно слышать полтона?!

- А ты что, не слышишь?

- Не знаю, кто это может, так слышать…

- Хм… Ладно, ещё раз. Просто сделай повыше в этом месте.

…

- СыХон, не надо так орать. У тебя получается визг.

- Аджосии, тут есть где-нибудь синтезатор? — обращается с вопросом к звукорежиссёру ЮнМи и добавляет, — любой.

- Да, — кивает в ответ тот, — есть «Roland 2012». Такой — пойдёт?

- В нём есть «электронный голос»? — спрашивает ЮнМи, — Кто-нибудь сможет показать, как его включить?

- Я покажу, — предлагает звукооператор, — я знаю эту модель.

- СыХон, выходи, — наклонившись, говорит в микрофон ЮнМи, — пойдём, я покажу как надо.

(несколько позже. У синтезатора, за которым сидит ЮнМи, стоят СыХон и звукооператор. Слушают.)

- Вот так надо, — говорит ЮнМи, закончив сопровождать «электронным голосом» мелодию, звучащую из колонок, — петь ты должен так.

СыХон смотрит на звукооператора, звукооператор смотрит на СыХона. ЮнМи, из-за инструмента, смотрит на них обоих. Звукооператор пожимает плечами.

- Можно ещё раз? — поворачивается к ЮнМи СыХон, — Я не понимаю, что ты от меня хочешь.

ЮнМи молча смотрит на него.

(Ещё позже. Кабинет президента СанХёна. Присутствуют кроме него — ЮнМи и старший менеджер КиХо. Только что закончилась воспроизведение записи, которую все присутствующие, с вниманием, отслушали)

— СыХон поёт тут неправильно, — говорит ЮнМи комментируя услышанное, — в таком варианте песня не звучит. Теряется проникновенность. Но, лучшего, мне не удалось от него добиться…

СанХён ничего не говорит ей на это, молча берёт со стола один из листков с текстом, принесённых ЮнМи и начинает в него вчитываться.

— Я «пробежалась» по записям исполнителей в вашем агентстве, господин президент, и пришла к выводу, что нужного голоса, в агентстве нет…

КиХо молча мотает головой, показывая ЮнМи — не мешай президенту! Та, поняв посылаемый сигнал, замолкает и ждёт, что скажет СанХён. В молчании проходит секунд десять. Наконец, президент вздыхает и неспешно кладёт листок перед собою на стол. Поднимает голову и смотрит на ЮнМи.

— Это ведь та песня, которая пришла тебе в голову, когда ты была здесь? Так? — спрашивает он.

— Да, сабоним, — кивает ЮнМи.

— Сколько ты потратила на неё времени?

— Ну, на текст ушло примерно два часа, — подняв голову к потолку припоминает ЮнМи, — И на аранжировку… Ну, примерно часов пять…

— За день, — подводит итог её подсчётам СанХён.

— Музыку я ночью писала, — говорит ЮнМи, — но, если по времени считать, то да, за день, сабоним.

— Сколько ты сегодня спала? — спрашивает СанХён.

— Почти три часа, — подумав, отвечает ЮнМи.

— Подними лицо, — приказывает сабоним и начинает внимательно разглядывать ЮнМи.

— Синяков под глазами нет, — с удовольствием констатирует он, — это хорошо. Молодость, это хорошо…

— Я сплю несколько раз в день, по семнадцать минут, — говорит ЮнМи, — очень помогает. Одного такого сна хватает часа на четыре. Потом, правда, требуется ещё…

— «VELVET» хочет устроить с тобой фотосессию, — говорит СанХён.

— Правда? — удивляется КиХо, — Они такие смелые?

СанХён наклоняет голову к плечу и несколько секунд смотрит на него.

— Это, контракт от будущей семьи ЮнМи, — говорит он, — от «Sea group» …

— А-а, — понимающе кивает в ответ тот, — ясно!

ЮнМи вытаращивает глаза.

— Господин президент! — возмущённо восклицает она, — Я же уже говорила, что не собираюсь замуж!

— Я помню, — не спорит с ней СанХён, переводя взгляд с КиХо на ЮнМи, — но, раз наша госпожа президент сказала, что собираешься, значит, собираешься…

ЮнМи, оторопело смотрит на своего шефа, ничего не понимая.

— Пока под это будут давать контракты, а значит — деньги, будешь собираться, — объясняет шеф, что он хотел сказать произнесёнными им раньше словами.

— А-а, — понимающе кивает ЮнМи, до которой дошло, в чём дело.

— Поэтому, ЮнМи, — говорит СанХён, — соблюдай распорядок дня. В ближайшее время будешь продавать своё лицо.

— Да, поняла, — кивает в ответ та, — спасибо, сабоним. Вот только нужно готовиться и концерту. Если спать, то — когда это делать?

— Я тебе сказал, ты — выполняешь, — отвечает сабоним, — Что там, с голосом для этой песни? В моём агентстве не нашлось для неё исполнителя?

У КиХо появляется такое выражение на лице, словно он хочет спросить — «а, что, мы её будем исполнять?», но, он сдерживается и только плотнее сжимает губы.

— Понимаете, господин президент, — начинает объяснять ЮнМи, — все ваши исполнители — молоды. А для этой песни, просто напрашивается мужчина в возрасте, где-то лет под сорок, или, старше. Который, уже пожил, что-то в жизни понял, расставил приоритеты… Тогда, она не будет звучать фальшиво…

СанХён секунд десять, безотрывно смотрит в глаза ЮнМи, потом вздыхает.

— Как быть тогда с тем, что исполнитель будет со стороны? — спрашивает он, — Состав участников определяется из исполнителей агентств.

— Я буду рядом на гитаре играть! — с готовностью отвечает ЮнМи.

— А что, у нас будут изменения в утверждённом репертуаре? — не удерживает-таки в себе рвущийся на волю вопрос КиХо.

СанХён не удостаивает его ответом.

— Теперь ещё и гитара, — говорит он, обращаясь ЮнМи, — получится, что ты на сцену выходишь в четырёх номерах из пяти. Не слишком ли? Это уже становится похоже на сольный концерт.

— Почему бы и нет? — пожимает в ответ плечами ЮнМи, — Это же всё из-за меня. Почему бы не акцентировать внимание на мне?

— Концерт — благотворительный, — подумав, напоминает СанХён.

— Это как-то будет мешать получить деньги от продаж песен потом? — интересуется ЮнМи.

СанХён крутит головою из стороны в сторону, показывая, что он изумляется такому практицизму. Потом задумывается.

— Тебе должны были сделать сетевую страничку в сообществе «Корона», — говорит он ЮнМи, — Сделали? КиХо — сделали?

— Так точно, господин президент! — отвечая на вопрос, рапортует КиХо, — Сделали!

— Сделали, — кивает, подтверждая, ЮнМи.

— Ты там была? — спрашивает её президент.

— Была, — отвечает.

— Сколько раз?

— Ну… когда показывали, — припоминает ЮнМи.

— То есть, один раз? — уточняет СанХён.

— Господин президент… — начинает ныть ЮнМи, решив, что её сейчас будут ругать, — спать времени нет, а тут ещё на страничку свою ходить… Просто нет никакой возможности… Физической…

— Значит, ты не знаешь, что фанаты твоей группы начали сбор подписей за отстранение тебя из её состава? — не став ничего выговаривать за наплевательское отношение к интернет-обязанностям, спрашивает у неё СанХён.

— Правда? — удивляется ЮнМи и смотрит на КиХо.

Тот, кивнув, подтверждает.

— Пока подписей под петицией немного, — говорит СанХён, — не больше трёхсот. Но, есть такой факт. Ты только что предложила идею для как бы сольного выступления, в котором ты участвуешь в каждом номере. Не хватает одной песни, чтобы заткнуть этих подписчиков и показать, что решают не они. КиХо, может, нам поставить в программу — «Корону»?

— А-аа… — открывает рот КиХо, быстро соображая в момент этого «а-аа».

— А с чем, господин президент? — секунду спустя спрашивает он, — У ЮнМи и группы нет ещё ни одного совместного номера.

— Но они же переучивают хореографию? — с неудовольствием спрашивает у него СанХён.

— Да, можно быстро дотянуть какой-нибудь из прежних номеров до готовности, — не спорит с шефом КиХо, — но только номер этот будет — старый, который все видели. У нас теперь, как я понимаю, четыре новинки. Мне кажется, единственный старый номер будет выглядеть диссонансом в их окружении.

СанХён вновь задумывается, барабаня пальцами по столу.

— Мне кажется, — продолжает развивать свою мысль КиХо, — лучше даже будет взять что-то из готовящихся «комбэков». Срочно доделать и сделать пятым новым номером. Тогда мы точно всех уделаем.

СанХён переводит взгляд на ЮнМи.

— ЮнМи! — произносит он тоном, позволяющим предположить, что за этим последует что-то серьёзное, — Ты слышала? Нужна ещё одна новая песня.

— Тщш…тшш… — шипит в ответ та, не находя слов, тряся головой и пожимая плечами, — сабоним, конечно, приятно, что вы столь высокого мнения обо мне, но это уже, как говорится, ни в какие ворота не лезет! Три композиции, в которых я участвую. Которые ещё нужно готовить, плюс, только что появившаяся четвёртая, и ещё одна! Которую ещё написать нужно! Когда? Когда всё это успеть?!

— Зачем ты тогда принесла мне новую песню?

— Ну… — несколько теряется от вопроса ЮнМи и неуверенно отвечает, — чтобы лучше было…

— Лучше? — переспрашивает президент, — А с пятой будет — совсем хорошо! Хочешь денег, славы и детям помочь?

— Хочу, — говорит ЮнМи.

— Тогда — работай. Ты сейчас в том периоде, когда зарабатывают авторитет. Сначала ты работаешь на него, потом, он будет работать на тебя.

— Но это нереально! — восклицает ЮнМи, сопротивляясь, — Взять на себя ещё одну группу? Я не справлюсь! Завалю работу и всё накроется медным тазом!

— Почему — тазом? — удивляется СанХён.

— Поговорка такая, — объясняет ему ЮнМи.

— Не слышал, — мотает головой президент.

— Это, из другого языка, — успокаивает его ЮнМи, — с немецкого, кажется…

— Всё одно, господин СанХён, — говорит ЮнМи возвращаясь к разговору, — подготовить новую композицию для целой группы — это не реально. Это придётся с каждым работать, каждому отдельно объяснять, как нужно, а потом, ещё этого от них добиться, чтобы в итоге слушатели не плевались, услышав результат!

СанХён задумчиво смотрит на раскрасневшуюся ЮнМи.

— Сделай соло, — спокойно предлагает он, — для себя. Объяснять никому не нужно будет.

— Так я же петь ещё не умею! — изумляется на это предложение ЮнМи.

— Ты же как-то пела до этого? — аргументированно возражает СанХён, — И ничего. Пусть это будет не коммерческая песня. Пусть будет песня, написанная для единственного концерта и которая прозвучит только на нём, единственный раз. Я не возражаю.

ЮнМи задумывается.

— Пойдёт в плюс к твоему авторитету, — говорит ей СанХён, — не пропадёт.

ЮнМи кивает, показывая, что поняла.

— Послезавтра, — называет срок прослушивания СанХён.

— Дык… — дёргается от услышанного ЮнМи, произнеся что-то невнятное.

— Времени нет, — авторитетно произносит СанХён, — сама знаешь.

— Может, чисто музыкальную композицию? — секунду подумав, предлагает ЮнМи, — на рояле… Или, гитаре…

— Уже такое есть, — говорит СанХён, — ты и Ли ХеРин.

— На иностранном? — с надеждой в голосе произносит ЮнМи.

СанХён отрицательно крутит головой.

— На корейском, — говорит он, — хватит иностранщины.

— Ну… — откидывается на спинку стула ЮнМи.

— Послезавтра, — жёстко произносит СанХён, напоминая срок, — если это всё, иди, работай!

— Я рисунок нарисовала, — вздохнув, говорит ЮнМи, — вариант афиши…

Достав из папки, которую принесла с собой, рисунок, ЮнМи кладёт его перед президентом.

— Вот.

СанХён берёт его в руки и, озадаченно повертев его несколько раз в разные стороны, начинает изучать творчество своего неутомимого айдола. На рисунке изображён рвущийся канат, толстые концы которого соединены последней тонюсенькой ниточкой.

— Цвет каната должен быть как у каната, — начинает объяснять художница свою задумку, — у меня не получилось подобрать нужного оттенка, но, настоящий художник это легко сделает. А фон — чёрный. Я не стала целиком закрашивать, чтобы не затекло на канат. И вот тут вот нужно сделать махрушки. Тщательно проработать, чтобы показать, что нитки — полопались.

— Что нужно сделать?! — сморщившись от непонятого русского слова, произносит СанХён.

— Ма… мах…лу… хохлу…шки? — пытается воспроизвести он не понятое слово.

— Ниточки, волосики, — улыбаясь, приходит на помощь ему ЮнМи, — простите, сабоним. Я путаю слова из разных языков, когда волнуюсь.

— КиХо? — подняв голову от рисунка, обращается к тому СанХён, — Разве концепт на афишу концерта не утверждён?

— Не знаю, господин президент, — отвечает тот, — узнать?

— Подожди, — говорит СанХён, — иди, смотри.

КиХо встаёт со стула, подходит и, из-за спинки президента, вдвоём с его хозяином, рассматривает представленное изображение.

— В рисунке неплохо выражена идея концерта, — выносит вердикт СанХён, — в тему.

— КиХо, — приказывает президент, — узнай, что там, у организатора, с афишами? Если ещё не начали печатать — предложи наш вариант. Если уже печатают, подумай, куда это можно использовать нам. Хотя бы, в сеть выложить, на нашу виртуальную афишу. И имена участников, по чёрному фону… белыми буквами…

СанХён ещё раз творческим взглядом окидывает набросок и отдаёт его КиХо, — На! Держи!

КиХо с поклоном принимает.

(позже. Кабинет президента. СанХён и КиХо. СанХён только что набрал номер и, приложив к уху сотовый, ждёт ответа.)

— Господин Ким ДжонХван? — произносит СанХён, — Здравствуйте.

У КиХо, от прозвучавшего имени приподнимаются брови.

— А да, да, конечно, — смеётся в это время в телефон СанХён, — спасибо, дядя Хван. Конечно, я помню, как вы приходили к нам в гости, а мы — к вам. Прекрасные воспоминания детства. Да, жалко, что отец уже умер… Спасибо, дядя Хван. Как ваше здоровье? …

— … Дядя Хван, я звоню вам с предложением. Я сейчас готовлю выступления к благотворительному концерту, против суицидов у школьников. Мне принесли песню. Я её посмотрел и понял, что спеть её можете только вы. Она написана словно для вас.

— … Я знаю, что вы несколько отошли от дел. Но… Всего одно выступление на концерте. Для детей. … Думаю, вам нужно приехать и послушать вариант исполнения. … Да, есть проба, но она никуда не годится… Аранжировка, нотная запись, всё есть… Скажите, когда удобно, я пришлю за вами машину… Ну, даже если вы откажетесь, мне всё равно будет вас приято увидеть. Покажу, чем я тут занимаюсь, своих новых мемберов, покажу…

— … Автор — Пак ЮнМи. И текста, и музыки. … Да, она… Очень одарённая девочка, поэтому, иногда бывает излишне эмоциональна… Нет, нет, нет! Очень вежливая и воспитанная. Это всё шоу. Я — вам гарантирую… Дядя, приезжайте. Взорвите Корею ещё раз. А то без вас тут застой… Когда прислать машину?

…

— Чёрт! — скривившись, шипит СанХён хватаясь за бок правой рукой, — новое лекарство перестало помогать. Уже третий день болит! Я уже думал — всё, вылечился! А оно — опять началось!

— Воды, сабоним? — предлагает КиХо.

— Да, принеси, — не отказывается СанХён, — придётся всё же ехать лечиться в Китай. К травникам.

КиХо, качая головой, направляется за водой.

— Господин Ким ДжонХван приедет? — спрашивает он, вернувшись со стаканчиком воды.

— Да, — говорит СанХён, запив сразу двойную дозу таблеток, — нужно всё подготовить. Пусть ЮнМи посмотрит минусовку ещё раз. Вдруг, что не так. И, прикажи, пусть купят пиво и рыбные палочки. Знаешь, какие?

— Я знаю, что любит господин ДжонХван, — кланяется КиХо, — он уже сюда приезжал.