Бабочка

Глава 5

— Тряпка ты, Нимов, алкоголик и дурак. Ответственность, обязанности, долг, забота о ближних… Дерьмо, моралистское интеллигентское дерьмо. Тебе всегда было насрать на всех, кроме себя самого. Да и на себя самого тебе было, по большому счёту, тоже насрать. Ты не просьбу профессора выполнял, ты от жизни своей прошлой бежал. Боялся, что Даша передумает и вернётся, зассал, вот и рванул на Аномальные, чтобы в глаза ей не смотреть. Там, вне Аномальных, жить надо, а это порой сложнее, чем выживать. Шибахара невесту свою искал, а ты от своей жены бежал то на Аномальные, то к бутылке. Нервишки щекотал свои, значимость свою сраную ощущал, нужность мнимую. Пересеклись ваши пути ненадолго, только Шибахару его путь к его подруге привёл и они уже вместе, а ты как жил один, так одинёшенек и помрёшь. Убежал ты от жизни, а дальше что? К чему прибежал? Куда прибежал? Зачем прибежал?

Макс лежал на траве под кустом и смотрел вверх. Небо было затянуто серыми тучами, на лицо ему медленно падали капли дождя. Над землёй неслись клочья тумана, и казалось, что кто-то на севере взял в титанический кулак огромный ком рваной грязной ваты и бросил её в небо. И ком этот был подхвачен и разорван окончательно диким псом промозглым ветром, старавшимся забраться в каждую щель изодраного бронекостюма. Нимову чудилось, что даже этот ветер имеет оттенок серого.

— Чего ты добился, а? Покорение Аномальных Территорий сотрудниками Института? Нафиг никому не сдавшимися доморощенными героями почившей в бозе конторы? Мечтатели, покорители, первооткрыватели сраные. Во всём должна быть Цель, да, грёбаная цель? У всего должно быть хоть немного Смысла? Хоть немного долбаного смысла? Зачем мы все пришли на Аномальные? Нет, не так — от чего мы все убежали на Аномальные? Лучшее снаряжение, последние наработки в защитных и ударных средствах и что? Семь секунд. Драных семь секунд и всё.

Правую руку саднило — удар кровососьей лапы хоть и пришёлся вскользь, но слабым его назвать было отнюдь нельзя. Бронекостюм был прорван на стыке швов одним из когтей и судя по ощущениям, одним ушибом дело не ограничилось — проникший под броню коготь наверняка наворотил там дел.

— Повезло, да? Ну конечно же — по сравнению с участью всех остальных такой расклад можно назвать неимоверной удачей. Ушиб груди — ерунда. Подраная рука — тоже мелочи. Возможное сотрясение мозга — вообще упоминать не стоит. Грядущий сепсис — да ладно, это всё фигня и выдумки. Все остальные валяются на земле окровавленными мешками, а ты типа везунчик. Вот только далеко ли ты уйдёшь, такой везучий, один? Ой вряд ли. Так и останешься здесь, будешь лежать, смердеть собой на всю округу, но тебе это будет уже всё равно. Спешить больше некуда. У тебя теперь впереди целая вечность.

Память. Она как сон. Она эфемерна. То, что было реальностью секунду назад, уже стало пеплом. Жизнь идёт дальше, а смерть… Всё ты забудешь и про тебя самого забудут, как никогда тебя и не было. …

— Макс, посмотри-ка вон туда. — Артемьев показал в сторону лежащей на боку фуры и стоящих с ней рядом двух грузовиков. — Да да, у тех строений. Мне кажется, или там кто-то лежит в таких же костюмах, как и у наших вчерашних иностранных знакомых?

Решили подойти ближе. Глазам предстало зрелище, по сравнению с которым любая мясницкая выглядела бы вегетарианской кухней. Часть тел была разорвана в клочья, а происхождение смолянистых, застывших луж бурого цвета трактоваться могло только…

— Каори. — нетвёрдой походкой Шибахара двинулся к распростёртому на земле телу.

Воздух вокруг всколыхнулся, и одновременно с этим взвизгнули датчики движения. Тело Шибахары выгнулось и начало медленно подниматься в воздух. Его рот раскрывался и закрывался, вид его стал как у рыбы, выброшенной на берег. Грудь японца вспучилась кровавым бугром, сам он обмяк, затем его тело был отброшено в сторону мощным и невидимым броском.

Укол в левой руке и мир замедляется. Ещё немного и он замрёт совсем. Колыхания воздуха приобретают очертания призрачных фигур.

— Как же медленно поднимается автомат, — казалось, что вместе с окружающим миром замедлились и движения, но мысли приобрели неестественную для них скорость.

Горло Захарова взрывается фонтаном крови от рассекающего удара нечеловеческой силы, голова отлетает назад, но удерживаемая лоскутком кожи повисает где-то за спиной. Его тело падает на колени, он пытается опереться на автомат, но заваливается на бок.

— Ну, идите же сюда, твари…

Автомат Артемьева замирает на полпути вместе со своим владельцем. Вот невидимая рука срывает с его головы шлем, движение другой невидимой руки запрокидывает Артемьеву голову назад, а сам он начинает превращаться в бледно-синюю мумию. Курок ещё нажат, автомат ещё стреляет, но все пули уходят в землю. Тот, кто мог бы изменить путь пуль и показать им их цель и жертву, уже мёртв.

— Как же медленно летят пули, я могу их видеть. Никто не может, а я могу…

Голова твари, убившей Артемьева, взрывается кровавыми брызгами, а сама тварь, становясь видимой, оседает на землю. Резкая боль в руке, застывший в груди воздух и кратковременный, но в то же время невероятно долгий полёт.

— Где ты, сволочь?

Воздушные завихрения становятся всё ближе. Тяжёлое дыхание невидимой твари воспринимается рёвом двигателя карьерного самосвала.

— Ближе, ближе… Сдохни, сука. Сдохну я, но сдохнешь и ты, инородная мразь.

Пространство впереди покрывается кровавыми пятнами, висящими в воздухе и разбрызгивающими во все стороны багровые густые ручьи. С каждым шагом движения твари становятся всё медленнее, но сама она приближается всё ближе и ближе.

Когти, рвущие броню на груди в клочки, столкновение с тушей, движения которой только кажутся медленными. Накатывающая тяжёлым маревом одновременно тупая, но почему-то и острая боль. Темнота.

— Небо, дождь, клочья тумана, ветер. Может я уже умер? Или умираю, но цепляющееся за жизнь тело ещё пытается бороться. Ты один. В таком состоянии тебе не выжить. Но не бойся — смерть принесёт тот покой, который искали твои друзья. Неважно, что ты его не искал — достаточно того, что ты был с теми, кто сделал его своей целью. Тебе повезло больше? Спорно — они умерли быстро. Ты будешь умирать медленно.

— Знал ли ты, Юкио, что встреча с твоей подругой… или невестой… какая сейчас уже разница, будет такой? Молчишь. Ты хотел быть с ней снова, хотел преодолеть разлуку. Ну что ж, твоё желание сбылось. Вы теперь вместе на всю вечность и не найдётся того, кто сможет вас разлучить вновь. Вот уж действительно ирония судьбы — тварь отбросила тебя так, что своей рукой ты прикрыл свою невесту, как будто обняв её. Но вы не бойтесь, в обиду я вас больше никому не дам… скажи хоть что-нибудь.

— Костя. Нашёл ли ты свой покой, да? Наверняка да. Но тоже парадокс — сначала жизнь ушла из близких тебе людей, а сегодня её высосали и из тебя. Твоей деревни нет в этом мире больше, но кто знает, может уже сейчас ты неторопливо подходишь к своему домику, где бы он ни был, удивляясь тому, какой же странный сон тебе приснился. И единственный звук в твоей деревне это лишь скрип несмазанных ставен и калиток, с которыми играется ветер. И ты тоже молчишь.

— Миша. Ведь я ничего о тебе не знаю. Мы с тобой были знакомы всего пару дней, но я так и не сумел узнать о тебе ничего, а ведь ты нам жизни спас. Мы же твою уберечь не сумели. А ты не можешь ничего сказать, даже если бы хотел — тварь лишила тебя этой возможности.

— Ребята, почему умерли вы, а я до сих пор жив? Зачем?… «Кассета медицинского модуля пуста. Необходима замена.»

— Да пошёл ты. Продержим труп как можно дольше на ногах? Иди в бой, солдат, ты не будешь чувствовать боли. Вставай, боец. Тебя готовили к этому. Даже если ты мёртв это не значит, что ты не можешь сражаться. В бой, солдат. Что, ты не солдат, а его мёртвое тело? Ты можешь держать автомат и это главное, а кто ты — уже неважно. В бой, солдат… «Кассета медицинского модуля пуста. Необходима замена.»

— Для чего? Чтобы вернуться? Мне некуда возвращаться. Мне незачем куда-то возвращаться. Идти вперёд? Мне некуда идти вперёд. Мне больше незачем идти вперёд. «Кассета медицинского модуля пуста. Необходима замена.»

— Если ты так просишь… какие же вы, компы, зануды. Темнота. Долгая темнота.

Синева неба и шелест травы. Чёрные подпалины на земле. Свет синий, свет зелёный и свет чёрный. Откуда?

Костя, ты хочешь сделать мне подарок, я правильно понимаю? Не говори ничего, ты всё равно не можешь. Ты забыл все слова. Тебе не нужны больше слова. Я приму твой подарок. Я не могу его не принять. Спасибо, Костя. Я знаю, мёртвым не нужны вещи живых. Мёртвым вообще ничего не нужно, только покой.

— Парень, вставай. Слышишь, ты живой?

Больно. Нет, не больно. Это только кажется, что больно. Мёртвые не чувствуют боли.

— Ну и тяжёлый же ты, кабан. Вставай. Хорошо же тебя потрепало. Идём же. Вот уж действительно повезло тебе. Темнота.

— Значит, вы хотите сказать, что он оказался единственным, кто выжил в схватке с двумя кровососами?

— Несомненно. Не мог же я его бросить умирать.

— Как я понимаю, Институт всё же ерундой не занимался, судя по экипировке своих сотрудников. Если бы не она, парень уже давно был бы мёртв.

— Однако трём остальным аналогичная экипировка всё же не помогла. Создатели проекта «невидимка» определённо были сумасшедшими гениями, если их творению до сих пор мало что может противостоять.

— Коллега, почему вы не сняли с него перчатку?

— Не поверите. Он настолько крепко сжал руку, что разжать её, не сломав ему при этом пальцы, у нас не получилось бы. Остаётся только ждать, когда он придёт в себя и сам покажет, что же такое ценное он там скрывает.

— Почему, на ваш взгляд, из всей группы выжил только он один?

— Ему просто невероятно повезло. Их компьютеры успели ввести им активатор повышенного мышечного тонуса, но этот парень оказался единственным, у кого он успел подействовать, остальные же были убиты до того момента. Невидимок было двое, вряд ли бой продолжался дольше восьми секунд. Для вступления активатора в рабочую фазу нужно минимум три секунды, но это вы и так знаете.

Макс открыл глаза. Его взору предстал рифлёный потолок, с болтающимся на нём тусклым светильником. Всё тело охватила тянущая боль.

— Предлагаю тела всё же закопать. Или хотя бы кремировать. Если уж к ним притянулись невидимки, то недолог тот час, когда подтянется и более серьёзная живность. Я просмотрел имевшуюся при этой группе документацию. Могу сказать одно — мне непонятно, как и откуда столь серьёзные документы оказались у этих школьников.

— Я надеюсь, что эту историю через некоторое время он сумеет поведать нам сам. Кстати, вы не находите, коллега, что мальчишка мог подвергнуться какому-либо мутагенному фактору? Уж очень мне вид его не нравится, да и эта его живучесть при такой кровопотере…

— Бросьте вы. Парня накачали стимуляторами до такой степени, что он даже мёртвый мог бы ходить ещё дня два и успешно изображать из себя живого. Попахивал бы только.

— Где я? — Макс не заметил, как его мысли превратились в слышимые слова.

Его глазам предстал кабинет, в котором, помимо него, находились два человека в белых халатах, впрочем вид халатов оставлял желать лучшего и судя по всему одевали их скорее по привычке. Выглядели их хозяева не лучше: неизвестных собеседников можно было принять либо за родственников, либо же за учителя с учеником, работающих совместно на протяжении долгого времени. Обладатель более замызганного халата возрастом был лет около шестидесяти, имел козлиную бородку и круглые профессорские очки, за счёт чего выглядел подобно сумасшедшему учёному. Его коллега был моложе лет на двадцать и тоже носил очки, но только в роговой оправе. Вид у обоих был настолько архаичный и старомодный, что Нимову невольно вспомнились литературные сюжеты о путешествиях во времени.

— Кажется, наш пострадавший наконец-то сделал выбор между этим и тем светом в пользу этого. Культурные люди обычно сначала здороваются, молодой человек. Дайте-ка я вас осмотрю.

— Кто вы?

— Не пытайтесь шевелиться, юноша, в вашем состоянии это не только вредно, но и может оказаться крайне болезненным. Меня зовут доктор Михалёв, и я буду очень удивлён, если выяснится, что профессор Завадский вам обо мне ничего не рассказывал. Моего ассистента, кстати, зовут Камышевским Вениамином Матвеевичем и именно благодаря ему вы сейчас находитесь на так называемой Второй Базе, а не валяетесь вороньим и собачьим кормом около тех грузовиков вместе со своими мёртвыми товарищами. Прошу простить за возможный цинизм в моей речи, но факт есть факт — выжили только вы один.

— Валерий Семёнович, может всё-таки попросим нашего гостя посодействовать в снятии с него перчатки? Мне не хотелось бы потом тратить своё время и наши скудные ресурсы на лечение возможных заболеваний, особенно в их возможной запущенной форме.

— Молодой человек, вам не кажется, что желание моего коллеги имеет определённый резон? Не бойтесь — если бы мы действительно хотели заполучить то, что вы так старательно прячете от посторонних глаз, то возможностей у нас для этого было предостаточно.

На ладони покоился кристалл Артемьева. Макс поначалу не мог понять, что с ним не так, но, приглядевшись, заметил, что в его свечении появились чёрные прожилки.

— Красивый артефактик — Михалёв был явно заинтересован. — Кажется я про такой что-то слышал, только вот не могу сказать, хорошее или всё же плохое. Это у вас такой талисман?

— Подарок друга.

— Ваш друг был очень щедрым человеком. А вы были очень неосторожны или же не в меру доверчивы, неосмотрительно приняв подобный подарок.

— Этот артефакт проверили люди, куда умнее и опытнее нашей группы…

— То, что он безвреден, ещё не означает, что он не опасен. И если это действительно тот артефакт, о котором я думаю, то он, пожалуй, опаснее всех прочих. Впрочем, это мои догадки и я не уверен, действительно ли передо мной та самая Бабочка.

— Да кто вы такие? Что за Бабочка? И почему вы мне помогаете?

— Посудите сами: стоило нам с коллегой выйти за границы нашей базы подышать воздухом, так сказать, как на некотором расстоянии от нас раздались выстрелы и рёв. Вы знаете, когда за один присест высаживают полный магазин, то означать это может лишь крайне плохое положение дел у стреляющего. Последнее время здесь несколько немноголюдно, тем более мой коллега страдает не в меру развитым любопытством, хотя должен заметить, что эта черта свойственна и мне самому, потому он решил сходить и проверить, что же там такое произошло и не окажется ли там тех, кому нужна помощь. Профессия, знаете ли, способствует, интересоваться и помогать. Через некоторое время он приносит на своём плече вас в состоянии более чем плачевном. И что прикажете нам делать? Вышвырнуть вас за ворота? Стоило тогда вас для этого сюда тащить. Видом своим на бандюка вы не походили совершенно, потому причин для отказа в оказании вам первой помощи у нас не было. Ну а присмотревшись к вашему обмундированию мне подумалось — не птенцы ли гнезда профессора Завадского шли к нам с какой-то вестью? Вы уж простите мне мою невежливость, но не ознакомиться с той весьма познавательной литературой, каковая была при вас, мы никак не могли. Очень интересная, и что немаловажно, крайне опасная литературка. Я бы даже сказал запрещённая. Не поделитесь, в какой библиотеке такую выдают?

— Профессор Завадский оставил эти документы на Третьей Базе. Он…

— Венечка, дорогой мой друг, ну я же говорил, что без участия нашего идейного оппонента и его верных соратников дело здесь не обошлось.

— Валерий Семёнович, я вам про это говорил с самого начала. И даже раньше говорил, когда дошли вести о закрытии Института. Паша очень долго и тщательно готовился. Куда как не сюда ему было подаваться?

— Откуда вы знаете…

— Вас не оскорбит, если я отвечу на этот вопрос несколько позже? Уверяю вас, вам совершенно нечего здесь опасаться. Не могли бы вы рассказать о том, что привело вас на то место, где погиб ваш отряд?

Макс рассказал. Рассказал всё с того момента, как профессор поручил ему сопроводить на Аномальные Территории Шибахару. Михалёв внимательно слушал, изредка кивая головой. Камышевский порой поглядывал с недоверием и делал какие-то пометки в блокноте. Когда повествование дошло до приключений на свиноферме, Михалёв жестом попросил Макса ненадолго прерваться.

— Венечка, вам это ничего не напоминает?

— Думаете, что это первая фаза проекта «сержант»?

— У меня даже сомнений в этом нет. Поверить не могу — дубликат документации всё это время находился практически у нас под носом и хранился не за семью печатями, а в мусорном ведре. А вы помните, с каким усердием военные шерстили Припять в поисках оригинала? Где теперь те вояки и где теперь эти документы, да ещё и с действующим прототипом.

— Профессор…

— Мне приятнее, когда меня называют по имени-отчеству, молодой человек. Кстати, мы до сих пор не знаем, как вас зовут.

— Максим…

— Очень приятно, Максим. Я понимаю — вам самому интересно, что же вы такое нашли, так позвольте же мне удовлетворить это естественное кладоискательское, но скорее всё же археологическое любопытство. Из вашего рассказа следует, что про существование лабораторной сети вы уже в курсе. Про то, что её назначение, равно как и проводившиеся исследования, имели двоякий характер, полагаю, вы не догадаться не могли. Впрочем, начну с конца. Основной приоритет в исследованиях отдавался не только разработкам новых видов вооружения, защитных средств и всего сопутствующего арсенала, но и созданию принципиально новых методов ведения военных действий как на территории вероятного противника, так и на территории собственного государства. Вы ошибётесь, если подумаете, что данные наработки носили исключительно умозрительный характер. Партии был нужен результат, а не кипы бумаг, и поверьте — результат имелся. Великая Отечественная Война научила тогдашнее руководство очень многому и показала, что является более ценным на поле боя. Позволите поинтересоваться вашим мнением на этот счёт?

— Улучшенная защита солдат? Более точное и с большей поражающей способностью оружие? Связь между боевыми единицами?

— Вы невнимательно меня слушали, но возможно такое вы даже не можете и предположить, хотя с этим результатом вам довелось столкнуться лично. Это те, кто либо управляется с оружием быстрее своего противника, либо же тот, кто сам является таким оружием. В любом случае, это так называемая живая сила. Можно наклепать много оружия, но людей в кратчайшие сроки много не наделаешь. И я не говорю о том, что из этих людей нужно сделать воинов, способных побеждать.

— Кровососы…

— Венечка, ну я же вам говорил, что это не какой-то там сталкер-новичок или сапог из контингента охраны границы, а вполне себе интеллигентный молодой человек. Именно, юноша. Одни из тех созданий, которые уже достаточно долгое время наводят ужас на все Аномальные Территории, являются частью того самого результата, про который я вам только что рассказывал. Назывался этот проект «невидимка». Подразумевалось, что невидимые солдаты забрасывались бы на территорию противника, ну а что происходило бы дальше вы и сами понимаете. Проект, судя по всему, либо не был доведён до конца, либо же предполагался как часть чего-то более масштабного, потому что если я ещё хоть как-то могу объяснить внешние проявления намеренной мутации у невидимки, то в отношении его неуправляемости сделать такого не получается. Смысла создавать неуправляемое, и при этом крайне агрессивное, существо нет никакого. Я больше склоняюсь к мысли, что проект «невидимка» имел непосредственное отношение к проекту «сержант». И с ним вам тоже довелось столкнуться.

— Те эксперименты на свиньях?

— Несомненно. Первые, небезуспешные и весьма многообещающие эксперименты. Это всего лишь мои предположения, но подозреваю, что на одного «сержанта», именуемого в среде жителей Аномальных Территорий Контролёром, должно было приходиться где-то пять-семь «невидимок». Большим количеством «сержант» полностью управлять скорее всего не сможет, хотя если верить наблюдениям, связь между этими видами является самой устойчивой как в плане понимания, назовём это так, так и в плане предельного её расстояния.

— Но есть ещё один немаловажный момент, — голос Михалёва внезапно помрачнел. — Кто-то же должен управлять и «сержантами». Существо с такими возможностями, и при этом напрочь лишённое человеческой морали, по определению является угрозой и для своих создателей. Только вот за всё время существования Аномальных Территорий не было не то что упоминаний в каких-либо документах, но даже и слухов о том, что кто-то встречал подобное создание. Тогда возникает второй вопрос — откуда же берутся новые особи? Изучение подстреленных ээээ экземпляров показало, что половые признаки у них либо отсутствуют напрочь, либо же являются чем-то вроде рудиментов. Эти существа не способны к размножению, однако же откуда-то появляются новые, хотя за прошедшие тридцать лет их уже должны были бы истребить полностью.

— Может быть ими должен был всё же управлять человек?

— Я не исключаю и такую возможность, но тогда это должен быть либо какой-то очень особенный человек, либо же у этого человека должно быть устройство для управления подчинёнными ему мутантами и при этом данный человек должен быть надлежащим образом защищён от воздействия этих самых мутантов. Этот человек должен как минимум видеть то, что видит «сержант», а как максимум смотреть глазами всего подчинённого ему отряда и опять же не должно существовать ни малейшей возможности для подчинения его тем же «сержантом». Я напомню — эта технология разрабатывалась шестьдесят лет назад, а про какие-либо наработки касательно общения мыслями не известно и до сих пор. Сомневаюсь, что управление «сержантами» возлагалось на простых людей.

— Но Маша. Она же общалась с нами через свой комп.

— Общалась, молодой человек, вот именно что общалась. А с «сержантом» нужно было не общаться. Им нужно было управлять, повелевать. Кстати об этой чудесной девушке Маше. Вы не пробовали общаться посредством ваших приборов вне её присутствия?

— Попробовали пару раз, но не получилось. Может, не могли внимание на этом сконцентрировать, может недостаток практики или ещё что…

— Полно вам на себя наговаривать. Дело не в вас и не в ваших покойных товарищах. Вспомните, какую нагрузку вы испытывали, когда ваш компьютер выводил изображение с экрана в ваше сознание.

— Голова потом болела, мутило жутко. Это же тренировка нужна постоянная, как она объяснила.

— А теперь вспомните, было ли что-то похожее при общении с Марией?

— Как будто шум был в ушах, тихий такой, но хуже не становилось точно. Что вы хотите этим сказать?

— То, что Мария, скорее всего, только делала вид, попутно навешивая вам лапшу на уши, что общалась с вами посредством ваших компьютеров, а вся нагрузка этого общения ложилась на неё саму. Я попробую провести аналогию: в вашем общении вы были на месте невидимок, а сама она была в роли сержанта. Нет, поверьте, я не хочу сказать, что Мария является сержантом, но вполне допускаю возможность, что её потенциал может позволять ей управлять и этим порождением Аномальных Территорий.

— Но это значит, что в любой момент она могла нам приказать и мы бы там только что цыганочку с выходом танцевать не стали?

— Мыслите в верном направлении, но меня интересует другое — Мария могла это сделать, однако же почему-то не делала. И более того — всячески показывала вам, что делать это не собирается. Сержанты на такое не способны — они созданы для того, чтобы подчинять себе всё, до чего могут дотянуться. Не знаю ни одного порождения Аномальных, которое могло бы заботиться о человеке. Вот сожрать его — это да, желающих предостаточно.

— Сверх-человек?

— Я бы назвал это недостающим звеном. Понимаете, какое дело — Маша, при её потенциале, никак не подходит на роль того, кто поведёт сержантов в бой. Возможность не подразумевает реализацию и тем более не подразумевает желания этой реализации. Вы сами можете представить, что она отдаёт приказ об убийстве населения маленького городка, к примеру, пяти сержантам, а те передают его невидимкам? Последние любой приказ выполнят беспрекословно, но вот сумеет ли Маша такой приказ отдать? Найдёт ли она в себе силы его отдать? Значит, возможно, это должен быть кто-то такой же, но не она.

— Понимаете, какое дело, — Михалёв поправил очки, — командирские качества не являются чем-то, что можно приживить. Их можно только развить и воспитать. Но для этого потребуется ломать личность воспитуемого, выворачивать её наизнанку, перекраивать по-новому. Только даже это не даст никаких плодов, если у воспитуемого нет хоть маленьких задатков качеств командира. Невозможно из ничего создать что-то, должен быть какой-то базис. Поймите меня правильно, тот, кто отдаёт приказы и командир — это не одно и то же, но даже для отдачи приказов необходимы определённые свойства характера. Из того, что вы описали, следует, что Мария ими, скорее всего, не обладает. Пока, по крайней мере. Венечка, что там у нас с процедурами?

— Вас ждём-с, Валерий Семёнович. Что будем делать с рукой? — Камышевский раскладывал хирургический инструмент.

— Лечить, Вениамин Матвеевич, всенепременно лечить. Приступаем. Макс почувствовал слабый укол и отключился.

— Вы очень быстро идёте на поправку, юноша.

Казалось, что ужин сошёл со страниц какой-либо книги по теме диетологии. Михалёв объяснил это тем, что он старый человек и в его возрасте уже нельзя относиться к еде настолько безответственно, как это делает молодёжь. Камышевский же, хоть и никак это не комментировал, своим видом выказывал молчаливое согласие. Впрочем, Максу после двух дней искусственного сна, вызванного необходимостью наибольшего обездвиживания для нормального срастания повреждённых тканей, это было без разницы — есть хотелось зверски. В обеденной, как её называли оба доктора, царил полумрак. Почему все люминесцентные лампы на базе были заменены древними лампами накаливания, Макс не понимал, однако спросить об этом стеснялся.

— Сколько с вами работаю, Валерий Семёнович, всё не устаю вами восхищаться, — Камышевский размышлял о чём-то своём. — Не удивлюсь, если в один момент на нашем столе окажется какой-нибудь мертвяк, которого вы не просто поставите на ноги, но который потом вас ещё и благодарить будет.

— Вениамин Матвеевич, ну это вряд ли, хотя кто знает. В конце концов — что мешает нам это попробовать? Осталось только где-то достать соответствующую особь… а мы вот молодого человека попросим притащить нам живого мертвяка. Я подразумеваю целого. Шучу, шучу. Сколько уже Борщевского прошу о доставке хотя бы одного живого мутанта, так всё у него то людей нет, то мутанты мрут по дороге. Якобы случайно, как вы понимаете.

— В продолжение нашего разговора двухдневной давности, — Михалёв, казалось, размышлял над той беседой всё то время, пока Макс валялся в отключке. — Те документы, которые вы нам доставили, действительно ставят некоторые вещи с ног на голову. Так уж исторически сложилось, что мертвяков на Аномальных весь учёный свет полагает либо жертвой неудачного, но доныне действующего, эксперимента, либо же незавершённым экспериментом по созданию бойца, не чувствующего боли. Некоторые, правда, выдвигали версии, что эксперимент на самом деле является не только завершённым но и удачным, однако остальные на них смотрели как на фантазёров, или же как на не полностью овладевших вопросом. Самое смешное, что сейчас я готов согласиться почти со всеми точками зрения. Это действительно эксперимент, он действительно удался, вот только результатом являлись не мертвяки, а транспортируемый излучатель, превращающий в них обычных людей. Причины для создания такого устройства были прозаичнее донельзя — зачем разрушать инфраструктуру противника, когда целью является не она, а сам противник? Роняем на город несколько таких устройств, и потом остаётся только пройти и почистить результат, поскольку толку от него становится крайне немного, но при этом нет никакой характерной для военных действий грязи. Параллельно создавалось устройство, способное этими мертвяками управлять в границах определённых действий, хотя на мой взгляд смысла в этом устройстве не так уж и много, особенно по сравнению его эффективности с теми же «сержантами». Впрочем, возможно «сержантов» в тот момент ещё не было, либо же этот проект был на начальной стадии. Представляете, что было бы, появись подобное оружие сейчас? К счастью компактную модель создать не успели — упёрлись в её невероятное энергопотребление. Что-то подобное пробовали делать и в отношении собак и как вы можете заметить, тоже успешно.

Свинки наши Аномальные, по моему мнению, являют собой наглядную иллюстрацию того, что случится с человечеством после возможной новой мировой войны. Люди будут изменяться внешне и внутренне, приобретать какие-то новые качества, но при этом неизбежно терять какие-то старые и в какой-то момент перестанут быть людьми вовсе, как наши свиньи перестали быть простыми свиньями и превратились в Аномальных. Не было у них до второго взрыва этих лезвий вместо передних лап, не умели они подражать различным звукам, да и не было у них такого уникального слуха и зрения. А ведь мы видим появление устойчивого вида, потому что точно известно, что именно свинки-то наши в настоящее время не создаются искусственно как результат каких-либо экспериментов, а попросту размножаются, как и положено уважающим себя свиньям. Природным, так сказать, путём и естественным, так сказать, образом.

Собачки, что обычные, что пси, от них в этом тоже не отстают. Зрение только заменили на какое-то иное видение, соплеменников подчинять научились, а так всё то же, что и у свиней. В паре километров на север от нас год назад стайка бегала с молодыми щенками.

— А ведь лаборатории продолжали работать даже после того, как по всему миру объявили о том, что на ЧАЭС якобы заглушен последний из реакторов. — Михалёв поправил очки. — Сами догадаетесь, почему они продолжали работать?

— После ваших рассказов могу предположить только, что их не заглушали вовсе. Сказать, что заглушили, и заглушить — не одно и то же.

— Вениамин Матвеевич, у вас потрясающий нюх на талантливую молодёжь, даже если она стоит одной ногой в могиле. Не удивлён совершенно — Завадский своих питомцев всегда подбирал тщательно.

— А что же тогда такое Выбросы?

— Вот на этот вопрос у меня догадок нет, но из того, что мне доводилось слышать от разных, скажем так, очень своеобразных и весьма любопытных личностей, это явление к этому миру не относится совершенно. Вернее не относилось до того момента, пока не возникли Аномальные Территории. Но мне совершенно точно известно, какими задумывались аномалии.

— Расскажете?

— Если бы я не хотел рассказывать, молодой человек, вы бы сейчас спали лечебным сном для вашего же блага, но у меня есть как минимум одна причина для этих рассказов, однако о ней я скажу позже, поскольку причину эту с позиции науки объяснить не удастся при всём желании по причине её метафизического характера.

— Всё дело в том, — продолжал Михалёв, — что помимо упомянутых мной биологических экспериментов существовали и проекты по разработке принципиально новых транспортных… назову их средствами. Куда как проще было бы доставлять боевые единицы непосредственно на объект сразу, нежели мариновать их в грузовиках, поездах и самолётах. Вы, вероятно, слышали сталкерские байки про то, как отчаянные люди рвутся на ЧАЭС к так называемому Исполнителю Желаний, но почему-то делать они это предпочитают именно с юга. Возникает вопрос — а что же тогда находится севернее ЧАЭС и Припяти? И вот тут начинаются загадки и действительно сказки, потому что именно там располагались два города и несколько предприятий, которые занимались вопросами экспериментов с пространством вплотную.

— Ленинск и Хрущёвск?

— Председатели этих двух посёлков могли бы собой гордиться, — Михалёв засмеялся, — узнав, что их крайне небольшие поселения потомки возводят в ранг городов. Нет, молодой человек. У тех городов даже не было названий. Их не было ни на одной карте до первого взрыва и не появилось ни на одном снимке из космоса после него. Могу только предполагать, что «линза», которая болтается над всеми Аномальными, была эээ повешена именно их жителями. Сначала над своими городами и их окрестностями, а позже и над остальной территорией. Но я точно знаю, что эти города есть и дойти до них можно. Впрочем, я отхожу от темы. Так вот. Им удалось создать устройство, формирующее пространственный прокол. Можно было бы назвать это модным в фантастике словом «телепорт», но это не совсем то. Именно эти работы не были свёрнуты после Первого взрыва, а вполне себе успешно продолжались и после. Не мне вам объяснять, насколько всё это было засекречено, но уже тогда, как мне рассказывал мой отец, некоторые люди покидали проект, говоря, что «ещё немного и они доиграются». Как вы понимаете, доигрались.

— Второй взрыв?

— Вы знаете более значимое событие в истории Аномальных Территорий? Именно он. Но опять же, обратите внимание — последовавший делёж территорий начался только южнее ЧАЭС, а про север снова молчок. И то же самое было после третьего и четвёртого взрывов. Безусловно, севернее ЧАЭС ходили и неоднократно, даже закреплялись, но базы почему-то переносить не спешили. Михалёв вытер лоб и продолжил.

— Они не просто доигрались. Они сотворили что-то очень и очень страшное. Какой-то сталкер, сошедший с ума на почве поэзии, сравнил выброс с раскрытием бутона гигантского цветка, а аномалии — с его семенами. Поэтично, но не более. Экспериментируя над пространством, они умудрились исказить не только его основные законы, но и принципы существования физических состояний веществ. Если бы они могли исказить законы времени, я уверен — они бы сделали и это, но к счастью эти законы обмануть не удастся никому. Радует, что при всей их опасности, аномалии существуют всё же сравнительно непродолжительное время. Ах да, изначально они, при всей извращённости их происхождения, планировались как своего рода мины и ловушки и это достоверная информация. Возможно, что и явление под названием Выброс задумывалось как средство их доставки, но как обычно — недоработанности, недоделанности, а может быть просто банальное непонимание истинной сути происходящего со стороны. Дальше начинаются сплошные необъяснимости. Совершенно непонятно, чем является упомянутый ранее Исполнитель Желаний, он же Монолит. Сталкеры единогласно утверждают, что желания исполняются на самом деле, однако категорически не могут назвать хоть одного человека, у которого оно исполнилось. Кто-то скажет — религия. Я бы предпочёл считать это программированием сознания. Даже Институт на север не совался — ему артефактов и прочего урожая хватало. По-крайней мере я про это ничего не слышал. Михалёв как будто о чём-то задумался.

— Вы наверняка слышали что-нибудь про ноосферу. Так называемое информационное поле нашей планеты. Некоторые склонны полагать, что данное поле Землёй не ограничивается и пронизывает всю вселенную. Кто-то считает её своего рода параллельным пространством, населённым информационными сущностями. Если подойти к этой идее с метафизической стороны, то можно договориться и до отпечатков разумов инопланетных цивилизаций, а может даже и до того, что кто-то населял эту планету задолго до появления на ней известных науке существ. Возможно, я замечу, возможно, что кому-то удалось создать условия, при которых случилось взаимопроникновение этих пространств с последующим их взаимным искажением. Может быть действительно мысль получила возможность становиться материальной, а вместе с ней такую возможность приобрели и желания. Я не знаю, это выходит за грани человеческого понимания.

— А не могла ли отсюда пойти поговорка, что на Аномальных ни в чём нельзя быть уверенным на сто процентов?

— Вполне возможно. Ох, слишком часто я повторяю сегодня это слово. Даже если воспринять половину легенд Аномальных как горячечный бред, то и оставшуюся половину объяснить если и получится, то с трудом и притягиванием фактов за уши. Вам пора спать. Ваш организм ещё не восстановился до конца после травм, хотя не могу не заметить, что на поправку вы идёте подозрительно быстро и это меня настораживает. Если вы не будете возражать, мы могли бы провести полное обследование вашего организма.

— Как вы скажете, Валерий Семёнович.

— Вениамин Матвеевич вас проводит, а я, с вашего позволения, хотел бы ещё разок просмотреть ту документацию, которую вы несли с собой. Возможно, я что-то мог упустить, ну вы понимаете, возраст всё-таки. Уже будучи в дверях, Макс был остановлен фразой Михалёва.

— Вы спросили меня, почему я всё это рассказываю. Причина заключается в вашем артефакте. Я подозреваю, что эта вещь является совершенно не тем, чем она кажется. За всё время, которое прошло со Второго взрыва, были составлены таблицы аномалий и порождаемых ими артефактов. Некоторые артефакты появляются чаще, некоторые реже, но настолько редкий артефакт как «хромая коза» до сих пор не сопоставлен ни с одной аномалией. Его находили там, где аномалий до того момента попросту не было, либо же в таких местах, где они не могли появиться по определению. То же относится и к его следующей форме, именуемой Бабочкой. Подумайте, может данная вещь не принадлежит этому миру вовсе?

Этой ночью Максу снились сны, но по пробуждению у него сложилось ощущение, что предназначены они были вовсе не ему.

— Жутковатое всё же местечко, особенно когда идёшь один. И ведь это первый раз, когда с тобой нет кого-то, кто отвечает за твою сохранность. Привык, разнежился, избаловался. Куда как проще утыкаться мордой в приборы, когда по сторонам стоят специальные люди, чьей обязанностью является обеспечение твоей безопасности. А вот сейчас нет никого такого, кто даже если и не разберётся с угрозой, то хотя бы скажет, что делать. Пинка, может, отвесит для более быстрого бега. Всё, перекур.

Макс присел на покрытую асфальтом бетонную плиту, над которой возвышалась железная конструкция, в былые времена бывшая автобусной остановкой, хлебнул из фляжки воды и закурил.

— А ведь и правда — не Аномальные Территории твоё имя, а Зона, только понимать это начинаешь, когда с тобой наедине остаёшься. Ты как кошка — глядишь из-за деревьев, кустов, травы, выжидаешь, играешься. Как многоглазая, многолапая большая невидимая кошка. От тебя невозможно спрятаться, да и есть ли смысл от тебя прятаться нам, мышам, коль скоро мы сами к тебе приходим. И бежать смысла нет тоже — кто знает, куда ты нас гонишь? Эх, пивка бы сейчас, для поднятия боевого духа, но нельзя. Разомлеешь, в аномалию ещё влетишь какую. Да и нет его, тем более. Вот и перекурчик к концу подошёл.

Нимов шёл по растрескавшейся дороге, усеянной мелкими камнями, песком и различным мусором. Местами из трещин пробивалась трава, а кое-где и поросль каких-то кустарников. Порой попадалась древняя, проржавевшая насквозь техника, отдельные её детали и, опять же, какие-то строительные материалы. Несколько раз довелось обходить аномалии — вороньи плеши с мясорубками прекрасно были заметны и невооружённым глазом. Рука порой поднывала, но по заверениям Михалёва это был лишь остаточный эффект. Сквозь белые кучевые облака пробивалось солнце, лес и поле по краям дороги были совершенно неестественно зелёными, на горизонте порой возникали какие-то сооружения, но всё те же иногда пролетавшие над головой рваные клочья тёмного тумана рубили умиротворённость пейзажа на корню.

Макс настоял на своём уходе сразу же, как только зажила рана на руке. Доктора рекомендовали ему остаться у них ещё на несколько дней для закрепления результата, но Нимов подозревал, что они попросту не хотят терять свалившегося им на голову собеседника, тем более что-то начало как будто толкать его в дорогу. На прощание Камышевский с хитрым взглядом попросил передать приветы некоему Борщевскому, буде тот повстречается на максовом пути. Якобы этот Борщевский должен его, Камышевского, помнить. Заодно рекомендовал отведать кухню приготовления ранее названного господина, дескать на Аномальных это самая здоровая и естественная пища. После кулинарных изысков Второй Базы, само собой.

Пикантности добавлял тот факт, что Нимов совершенно не мог понять, куда и зачем он идёт. В голове засела мысль, что нужно просто идти, тогда дорога уж сама выведет куда надо. Посчитав, что коль скоро он не ограничен временными рамками, а конечная цель и вовсе неясна, Макс решил проведать то место, где их отряд столкнулся с «невидимками».

За неделю, проведённую у докторов на Второй Базе, вид площадки не изменился ни йоту. Всё так же валялась опрокинутая фура, стояли грузовики и лежали тела, правда уже порядком разбухшие. Единственным дополнением стали две народившиеся Жарки на самой границе асфальта. Подойдя ближе, Макс был вынужден задействовать дыхательные фильтры — над площадкой стоял удушающий смрад разложения, над трупами вились различные насекомые.

— Почему я ничего не чувствую? Ни душевной боли, про которую писали классики, ни угрызений совести за то, что не смог им помочь, ни хоть какого-нибудь переживания. Такое ощущение, что это всё было не со мной. Вот лежат те, кто своей смертью дал мне шанс выжить, а я стою над ними и мне как будто всё равно. С момента того прорыва на Аномальные эти люди были для меня самыми близкими, а сейчас как отрезало всё то, что нас объединяло. Правильно Дашка называла тебя бесчувственной скотиной, ой как правильно. Убегал всё ты, убегал, ну вот и прибежал. Только куда? Даже на то, что с тобой будет дальше, тебе наплевать. Куда идти, зачем? А просто идти, пока идётся. Можешь идти — иди. Не знаешь цели — ищи. Примитив какой-то, софистика.

— Мог ли ты представить, что будешь рыться в вещах своих мёртвых друзей? Что станешь банальнейшим мародёром. — Макс вынимал из разгрузок и рюкзаков всё то, что могло бы оказаться полезным в дальнейшем его пути — даже и оправдание придумывать не надо: они уже мертвы и эти вещи им не нужны, а вот тебе они ещё могут пригодиться. Это мародёрство, как ты это не назови, но это Зона… ох, ну и запах. Тут по-другому не то, что нельзя — не получается тут иначе. Легко играться в благородство и быть чистеньким, когда о тебе заботятся добрые дяденьки. Попробуем не растерять человеческое в себе окончательно — покойных надо если не предать земле, то хотя бы огню. И вот те две жарочки для этого подходят как нельзя кстати. Но вот их вещи проверить надо — а ну как у покойных граната в разгрузке окажется, а гранату в жарку нельзя, нельзя. Гранату надо приберечь для какого-нибудь врага. И патроны тоже. Покойным есть не нужно, а вот тебе — необходимо. Миша, у тебя же неповреждённая броня и зачем-то прихваченная с базы бутылка спирта. А моя броня драная и спирта у меня нет. Но ты уже неделю мёртв и твоя броня пахнет так, что… что если обработать её изнутри спиртиком с парой реагентов и дать ей просохнуть, то этот запах исчезнет. Ну и распух ты, Мишель, на жаре. А ты в курсе, что продолжительное пребывание на солнце докторами категорически не рекомендуется? Вредно это, говорят, для организьма, особенно для мёртвого. Ух ты, а вот куда ты столько дезинфектора захватил? Интересно, а если после спиртика ещё и дезинфектором пройтись, запах совсем исчезнет. Вот если бы у тебя, Мих, был бы ещё дезодорант. Ну на тебе, ты и его с собой взял. Вот уж не предполагал, что ты у нас такой чистюля. Предусмотрительный ты, Мишаня, был, ой предусмотрительный. Пять кассет к мед. блоку и ни от одной толку. Даже от сработавшей. Ирония судьбы, иначе не назовёшь.

— А вот ты, Костик, лис. Глушители к Дэушкам нашёл, да вот нам ничего не сказал. Прицельчики непростые тоже, как я посмотрю. Про гранатки вот умолчал. Ух ты, и подствольничек, но только один. Для себя держал, не иначе, и правильно — нам такое дело доверять ну никак нельзя. Хорошо же ты там прихабарился у японцев. Так, что ещё тут у нас? Медкомплектики, перевязочки и прочие целебные дела. Всего по максимуму и разложено грамотно. Сразу видно, воякой был, может даже потомственным. Ну ты посмотри только — коньячку даже имеется. Бутылочка пластиковая, но литровая. Машенька положила в дорожку, не иначе, заботливая она наша. Мне не положила, Захарову тоже, а вот тебе положила. Знал бы ты, Кость, чьё сердце возможно уволок. А ведь могла наша Маша тебя охмурить так, что стал бы ты примерным мужем, о выпивке даже не задумывался и был Машеньке верен до конца своих дней, ну или пока смерть не разлучила б вас. Нда, гаденькая хохмочка получилась — разлучила-таки вас костлявая, которая быстрая и с щупальцами во рту. Не узнает, в общем, наша молодая, какой у парня был конец. А вот интересно, могли бы у вас быть дети? Аксакалы наши глаголят, что высшие мутанты размножаться не могут, но так ведь Машуня у нас не мутант, а уже непонятно что, да и ты парень был знатный. Во было б веселья, если б что у вас в этом плане получилось. Радости бы у вас было в семье, а ещё веселее стало бы остальному миру, когда детишки ваши его под себя кроить начали бы. Не, Нимов, куда-то тебя не туда заносит уже. Едет у тебя крыша. Медленно, но едет.

— Феденька, дорогой мой. Всё у тебя Аномальные отняли — и жизнь, и друзей, и невесту твою, да и имя до кучи тоже. А сейчас твой бывший… кхм, а вот кем вы, господин Нимов, приходились покойному? Нет, господину Нимову это неинтересно. Что-то не хочется ему к покойному на аудиенцию раньше времени… скажем так, бывший твой, Феденька, попутчик, сейчас будет отнимать у твоего тела твоё же снаряжение, вот только тебе это будет ну совершенно безразлично. Во как, да ты, Федь, оказывается, был чистюлей похлеще Мишани нашего — новых три пары трусов. Это ж на Аномальных целое состояние. И фильтр воды, не какой-нибудь, а артефактный, на «губке». Не иначе в Институте ты его прихватил. Вот она, восточная мудрость воплоти: пока остальные сыплют традиционно в воду разную химию, наши азиатские друзья за день пребывания на земле российской уже успели сориентироваться на местности и подойти к снаряжению с очень практичной стороны. Хотя кто тебя знает, может ты его и на Базе подрезал. Мобильник свой ты тоже зачем-то взял, вот только толку от него здесь.

Ладно, с вами, мои мёртвые друзья, мы закончили. Пора браться за коллег нашего Феденьки… ох мать, ну и душок от них прёт. Нет, такой подвиг на трезвую голову не делается. Я не Геракл, да и духан тут с авгиевыми конюшнями не сравнится. Не валялись в тех конюшнях покойники несвежие.

Нимов отыскал на площадке длинный и толстый обломок арматуры, неизвестно откуда там взявшийся, подтащил тела мертвых товарищей к одной из Жарок, но вталкивать их в неё он пока не стал, рассудив, что сработавшая аномалия может привлечь кого-нибудь очень неуместного в данном месте и в настоящее время. Засомневался, будучи не в силах решить, открывать ему коньяк или нет. Наконец решился, открыл и отхлебнул немного, мотивировав это тем, что запах собственного перегара внутри шлема всё же будет восприниматься приятнее, нежели пробивающееся снаружи амбре от мёртвой японской группы. Поняв, что сколько не откладывай это дело, а браться за него надо, приступил к осмотру тел и вещей мёртвых коллег Шибахары.

Кремировав в жарке последнего покойника, Макс критически посмотрел на две кучи вещей, образовавшихся в результате «осмотра». Часть из них, особенно ценных и необходимых в Зоне, он засунул в свой рюкзак, а снаряжённые обоймы рассовал по разгрузке и специальным карманам на броне. Протёр глушитель и накрутил его на ствол винтовки, пристегнул подствольник и оптический прицел. Подумал и нацепил на ствол найденный у одного из японцев презерватив во избежание случайного попадания грязи.

Вещей по-прежнему оставалось много. Оглядев окружающее его пространство, Макс направился к грузовикам с подобранным куском арматуры и найденной у японцев замысловатой комбинацией лопаты с топором, выглядевшей, как если бы к топору с другой стороны прикрепили крепкими защёлками лопату. Отломав арматуриной от грузовиков внушительные железные ящики для хранения инструмента, он врыл их в землю чуть поодаль на поле, предварительно сняв слой дёрна. Затем свалил все вещи, включая три флешки, оставленных ему Завадским (копии их содержимого уже были залиты в комп), в найденные у японской группы рюкзаки и перегрузил их во вкопанные ящики, которые затем засыпал землёй, использовав снятый ранее дёрн для маскировки. Приволок обломок трубы и воткнул его неподалёку от получившегося тайника в качестве ориентира. Для пущей уверенности поставил на карте метку, с удивлением обнаружив, что система глобального позиционирования доступна для использования.

Незаметно наступил вечер. По-прежнему летящие над землёй клочья чёрного тумана в сочетании с лиловым закатом создавали ощущение приближающейся осени. Потянуло вечерней прохладой и сыростью. Нимов присел на бордюр, достал сигарету, налил немного коньяка и закурил.

— И что теперь? Куда теперь? Зачем теперь? Пока ты шёл с парнями, мир их праху, у тебя была цель. Вернее у них была цель, но она невольно стала и твоей. А сейчас парней уже нет, цели той тоже нет и что дальше-то? Можно вернуться на Базу, но… но зачем? Нет, Маша с радостью тебя примет, но что потом? Валяться на диване и прожирать запасы продуктов? Как быстро ты превратишься в овощ? Через месяц, два?

— Есть и другой вариант, — коньяк прокатился по горлу подобно капле расплавленного свинца. — Можно попробовать прорваться за периметр, но что дальше? Куда дальше? Зачем дальше? Института нет, семьи нет, работы нет. Что такого есть за периметром, к чему бы стоило идти? Успешность, карьера, финансовое благополучие? Тьфу. Сказки для офисных работников на испытательном сроке, тебе, вдобавок, и не светящие — не ту профессию ты выбрал, не на то учился. Да, здесь жутко, здесь смертельно опасно и это на полном серьёзе, но здесь нет того ярма, которое надевает на себя каждый городской житель. Хочешь снова надеть на себя ярмо? Там много людей, но ты всё равно будешь один, даже если тебе будет казаться, что ты не один. Здесь ты тоже один. Есть ли разница?

— И что тогда делать? — бычок отправился в Жарку щелчком пальцев. — Может действительно — просто идти, пока можешь идти? Некоторое время назад ты был простым лаборантом, у тебя была работа, пусть она и была связана с этим местом. Тебя увозили и привозили, кормили, поили, лечили и всячески обеспечивали твою безопасность. Но этому месту ты не принадлежал. А сейчас ты никто и один на один стоишь с Зоной лицом к лицу. Кто ты есть? Если рассудить здраво, то сейчас ты мало чем отличаешься от сталкеров. Так может ты и есть сталкер? Если ты выглядишь как сталкер, если твоя жизненная ситуация такова, что ты вынужден действовать как сталкер, то может ты действительно сталкер? Сталкер-новичок, радиоактивное мясо, кабаний корм. Не, не вариант — для того, чтобы стать сталкером, нужно думать соответствующим образом и чувствовать Зону так, как чувствуют её они. Ну что ж, попробуем учиться так, чтобы не с летальным исходом. Тебе нет жизни за периметром, тебе нет нужды идти назад. Что ж, тогда пойдём вперёд. Южнее точно делать нечего, так пойдём на север.

Нужно было что-то решать с ночлегом. Макс вспомнил, что по пути к площадке он замечал порой в стороне от дороги какие-то строения, возможно древние дачные посёлки или просто деревушки. Прихватив заранее заготовленный пакет с сегодняшним ужином и завтрашним завтраком, он направился в сторону видневшихся крыш.

Пока он дошёл до заброшенной деревеньки, уже почти стемнело. Выбрал более-менее целый дом, обошёл его внутри и снаружи, затем разломал ведущую на чердак лестницу с внешней стороны. Поставил на некотором расстоянии от углов дома четыре датчика движения, тут же создавших сигнализационный периметр, воткнул ещё один у стены напротив ведущих на чердак ступенек, поднялся туда, придвинул на крышку хода тяжеленный ящик с какими-то автозапчастями и сел ужинать. В идеале, по его мнению, следовало втыкать не датчики движения, а пулемёты с автозахватом цели, но реализовать эту задумку не позволяли обстоятельства, а именно отсутствие в кармане этого типа вооружения, которое туда всё равно не поместилось бы. Выпил коньяку, помянув друзей, и лёг спать. День, что не говори, выдался крайне напряжённым и плодотворным.