Бал Цветов (СИ)

31

В своих покоях она поправила перед зеркалом причёску и дёрнула шнурок колокольчика для прислуги. Через миг на пороге вырос лакей в тёмно-зелёной ливрее с белым воротником-граммофончиком. Комнатная собачка Лютеции принялась яростно, визгливо лаять.

— Вьюнок, — приказала госпожа лакею. — Сию секунду позови сюда виконта Нарцисса.

— Но господин виконт час назад ушёл, я не знаю, где он, мадемуазель, — лакей старался деликатно избавиться от собачонки, которая вертелась вокруг него, грозя укусить.

Лютеция сжала руками виски:

— О, Господи! Неужели нельзя запомнить, что единственные два места, где можно найти виконта, если он не здесь, это бар и игорный клуб! Иди через задние ворота дворца, перейдёшь улицу, и прямо перед тобой будет вывеска "Игорный клуб Нарцисса Тацетты". Найди моего брата и доставь сюда немедленно!

— Но господин виконт не любит, когда ему мешают играть, — слабо возразил лакей.

Лютеция зло сверкнула на него глазами:

— Скажи, есть срочное дело. Я приказываю! — она уселась в кресло. — Сюда, Линария, ко мне! — позвала она собаку.

Лакей исчез. Лютеция размышляла, рассеяно поглаживая собачонку, лежащую у неё на коленях. Собака поминутно зевала, открывая широкую пасть, за которую эта порода и прозвана Львиный Зев. Тонкая и жёлтая, как и её хозяйка, собака всегда разделяла настроение госпожи, и теперь нервничала, сердито мотая головой с отвисшими губами и маленькими торчащими ушками.

— Тише, Линария, тише, — успокаивала её Ветреница, откинувшись в кресле и полузакрыв глаза.

Примерно полчаса спустя в дверь комнаты Лютеции шумно ввалился тощий молодой франт лет под тридцать. На нём красовался светло-жёлтый парадный костюм с огромными пышными манжетами и таким же воротником. Чертами лица он напоминал сестру, только его глаза светло-голубые, отливали ледяным блеском, а у неё — светло-карие, желтеющие от злости. Вьющиеся рыжеватые волосы кавалера составляли пышную шевелюру с высоко взбитой челкой, в отличие от более темной и гладкой причёски Лютеции. По лицу его блуждала насмешливо-наглая улыбка.

— Привет, сестрица! — он развязно махнул рукой, в которой держал шляпу.

— Опять пьян? — поморщилась она.

— Ничего подобного. Мне сегодня везло в игре, и я просто доволен жизнью, — ответил он.

— Садись, — сестра сухо указала на кресло напротив. — Надо поговорить.

Виконт отошёл от двери, поцеловал руку сестры и развалился в кресле, закинув ногу на ногу.

— Я слушаю, — выжидательно повёл бровью Нарцисс.

Лютеция положила обе руки на ручки кресла и выпрямилась, пристально глядя на брата.

— Тебе поручается серьёзное дело.

— Мда?

— Представь себе. Как ты думаешь, кто подаст сегодня кубок королеве бала?

— Пассифлоре? Уж выберут перед церемонией кого-нибудь из девочек. Фрейлин у нас — полный цветник, и каждая рада угодить мировой знаменитости. Может, даже двоим повезет. А что?

— У кого больше всех шансов на эту честь?

— Сестричка, не собираешься ли ты сама заслужить это право? Я думал, ты метишь выше…

— Замолкни, — грубо оборвала его Ветреница. — Отвечай серьёзно.

— Ну… — Нарцисс задумчиво уставился на свои пальцы с холёными ногтями. — Больше всего шансов как раз у Виолы, если бы она захотела. У нее блат с двух сторон. Любимица Скарлет, это раз. А во-вторых, её сестрица служит в свите Пассифлоры. Помнишь Фиалку Триколор?

— Монахиня?

— Ага, — Нарцисс безразлично разглядывал стены комнаты, обитые кремовым шёлком.

— Что тебе сказала сегодня Виола? — допрашивала его Лютичная Ветреница.

— О‑ой, — вздохнул Нарцисс. — Как ты мне надоела, сестрица, своими вопросами. — Виконт тщательно стряхивал пылинки со своей шляпы, которую держал на колене. — Сказала, чтоб убирался, ещё сказала, что не хочет меня видеть. Что ничего толком не знает про приезд Пассифлоры; сестру ждёт… и всё такое. Право подносить кубок её мало волнует и меня, в общем, тоже. Нечего мне таскаться к Виолетте, там можно нарваться на скандал.

— Боишься её дружка? Трус!

— Ну, знаешь, ты совсем не ценишь жизнь родного брата! — взорвался Нарцисс. — Определись, я тебе нужен в морге или в Бастилии? После той милой встречи с Гиацинтом я три месяца плечо лечил, думал рука вообще двигаться не будет. Еле срослась!

— Бедняжка! Карты держать неудобно! — ехидно заметила Лютеция.

Нарцисс хорошо знал свою сестру и не разозлился, а наоборот, почувствовал ее кровную заинтересованность. А значит, уязвимость. Он осторожно спросил:

— Что, граф опять перешёл дорожку Чёрному Тюльпану?