Бал Цветов (СИ)

47

"Да она прекрасней, чем водяная лилия и астра вместе взятые!" — подумала Шиповничек, разглядывая незнакомку.

Счастье принцесс, что они вошли раньше, не то сейчас на них никто бы не обратил внимания. Все взоры примагнитились к новой гостье.

На ней было самое прекрасное в мире светло-сапфировое платье, отливавшее всеми оттенками белого и лилового. Пышнейшие воланы рукавов, пышная юбка и огромная шляпа с прямыми полями, которую вместо ленты и украшения из перьев обрамляла колышущаяся бахрома тонких упругих ресничек, торчащих вверх. Свёрнутые в тугую трубочку лепестки, были покрашены, как иглы дикобраза, поперечными полосками голубого, синего и лилового. На груди у прекрасной дамы сияла бриллиантовая звезда с десятью длинными лучиками и тремя удлинёнными сапфирами в центре. Ярко-лазурная орденская лента вилась наискосок через плечо и удерживалась сбоку серебряной застёжкой.

Это и был орден Кавалерской Звезды, вручённый знаменитой благотворительнице самим Папой Римским в Ватиканском дворце.

Но что значит самый прекрасный костюм по сравнению с лицом великой мадемуазель!? Он — лишь оправа для человека, только подчёркивает его собственную природную красоту. А лицо мадемуазель Пассифлоры ещё более прекрасно, чем её роскошный наряд.

Ровные черты, матово-золотистая кожа, нежный румянец, светло-каштановые волосы, лёгкая улыбка розовых губ, которые никогда не искривляла гримаса недовольства. Точёный прямой нос, как у статуй античных богинь. Гордая посадка головы на длинной гладкой шее. Царственные полные плечи, тонкая талия, спокойные аристократические руки.

Но самое главное! Под ровными линиями бровей сверкали лучистые синие глаза, казавшиеся прозрачными озерами. В них отражался внутренний покой. Ни больше, ни меньше, как душевное спокойствие — дар самый редкий на свете. Для людей это значит счастье, доверие, любовь, доброта. За эти глаза (а совсем не за золото, которое мадемуазель жертвовала на храмы, приюты и строительство домов с поразительной щедростью), именно за эти глаза мадемуазель Пассифлору называли святой. Ещё бы, ведь всё, что она делала, она наполняла этим нежным взглядом, и в сердце тех, кто общался с ней, зажигалась надежда…

Шиповничек в первый раз видела великую мадемуазель и не могла отвести глаз. Не удивительно, что впечатление получилось очень сильным, ведь и все остальные в зале, не сводили с нее взглядов.

Пассифлора заняла почётное место во главе, которое оставили принцессы для своей крестной. При одном взгляде на эту знатную даму становилось ясно, что здесь только одна королева, и нет ничего более непреложного, чем это решение.

Зазвенели бокалы, рекой полилось вино за здоровье именинниц, за здоровье короля, за всех гостей собравшихся здесь и, конечно, за здоровье крёстной матери принцесс — великой мадемуазель Пассифлоры, за её новую награду, орден Кавалерской Звезды.

Шиповничек с удивлением спросила себя, как получается, что Пассифлора может быть крёстной матерью принцесс? Ведь им сегодня исполняется по двадцать, а ей, если даже очень постараться, нельзя дать больше тридцати лет.

На самом деле, мадемуазель ещё не было тридцати. Она старше своих крестниц всего на восемь лет, и Шиповничек знала это точно, потому что расспрашивала о таинственной гостье Чёрного Тюльпана. Принц в танце поведал ей множество дворцовых сплетен, но когда речь заходила о Пассифлоре, говорил мало и довольно почтительно. Упомянул, кстати, о том, что ей только двадцать восемь, в то время как он сам несёт на своих плечах уже три десятка лет и зим. Шиповничек льстило, что он, видевший в жизни так много, всё-таки сражён её юной красотой. Она сердито взглянула на дальний конец стола, но Чёрного Тюльпана не увидела, и мысли юной мадемуазель вновь обратились к Пассифлоре.

Шиповничек решила, что если великая дама и в детстве была столь прекрасна, нет ничего удивительного, что она стала крёстной матерью принцесс.

При дворе возраст считают иначе, и юные короли чуть ли не с пелёнок держат в руках бразды правления, а вместо погремушки потрясают скипетром. А мадемуазель — просто живая икона, в её присутствии все вельможи чувствуют себя детьми, ибо видят: в её глазах светится знание того тайного, что поднимает её на высокий пьедестал.

Но сама Пассифлора никогда не считала себя выше других, в этом и был её секрет. Она не пряталась от мира за высокие стены, её миссионерский орден странствовал свободно по всему свету. Величественной, спокойной отвагой, иначе не скажешь, дышал весь её облик. Она не боялась мира, а прямо смотрела ему в лицо.

Пассифлора знала свою дорогу. Она шла по жизни, даря окружающим все силы своей души. И её свита, несмотря на то, что это был монашеский орден, а может, именно поэтому, несла на своих крыльях любовь…