Баламут 2

Глава 21

…Очередная развеселая ночка закончилась в восьмом часу утра, и я, наскоро ополоснувшись и чисто символически перекусив, активировал новое заклинание школы Разума с говорящим названием равнодушие, взбодрил себя и своих женщин восстановлением, вывесил в центре гостиной «зеркало» и перешел из убежища во вторую спальню Боярского номера, с недавних пор используемую в качестве пыточной. Увидев наши замученные лица, матушка со Степановной, развлекавшие «клиента» последние пять с лишним часов, назвали нас маньяками, коротко рассказали о своих достижениях и свалили. Все туда же, в Дагомыс. «Бабка» — отдыхать от работы с сознанием китайца, а моя родительница — мыться, переодеваться, приводить себя в порядок и все такое.

После их ухода Язва и Бестия покосились на «языка», пребывавшего в бессознательном состоянии, попадали в кресла, все еще хранящие тепло тел покинувших нас женщин, взяли со подлокотников портативные терминалы и занялись доработкой почти готового фильма. А я подошел к кровати, изучил состояние организма «пациента», влил Природу в те места, где ощущал ее нехватку, привел пленника в сознание и принялся прогонять по всему списку вопросов, заботливо подготовленных старшими. А для того, чтобы ответы, не дай бог, не забылись, записывал беседу на микрокамеру, предусмотрительно закрепленную на люстре еще до ухода на «перерыв».

После мотивирующего воздействия Софьи пленник пел так, что можно было заслушаться. Само собой, если бы обсуждаемая тема в принципе могла радовать. Впрочем, я все равно увлекся, поэтому на возвращение матушки среагировал лишь самым краешком сознания. Тем самым, которым привычно контролировал окружающий мир чувством леса. Потом, помнится, прикрыл глаза, отвечая на ее ласковое прикосновение к плечу, прижал щекой руку, начавшую разминать трапеции, а через какое-то время подобрался, так как заметил приближение целой группы ярко светящихся силуэтов. И поделился с дамами своими наблюдениями:

— К нам, кажется, ломятся незваные гости!

— В восемь пятнадцать утра? — «удивленно» спросила Даша. — А вдруг мы еще дрыхнем или усиленно наводим красоту, готовясь к торжественному награждению?

В этот момент самый первый силуэт остановился возле двери в наш номер, и из прихожей раздались мелодичные переливы звонка системы контроля доступа.

— Гляну, кого там принесло… — недовольно буркнула моя родительница, вышла из спальни и исчезла. Совсем ненадолго: «повоевав» с гостями, но «не сумев отправить их восвояси», привела их к нам!

В момент появления на пороге двух Императоров и их доверенных телохранителей я выслушивал очередной ответ пленника, поэтому, услышав тихий шелест открывающейся двери, скосил на нее взгляд и, узнав государя, сложился в уважительном, но ни разу не подобострастном поклоне. А на его венценосного спутника даже не посмотрел. Ибо был зол до невозможности.

— Доброе утро, Ратибор Игоревич! Доброе утро, дамы… — поздоровался самодержец и объяснил причину столь раннего визита: — Прошу прощения за то, что заявились в гости в такую рань, но у нас возникла довольно серьезная проблема, требующая незамедлительного решения. А принять единственно верное решение без консультации самых опытных специалистов по Той Стороне, имеющихся в нашем распоряжении, не представляется возможным. Кстати, не расскажете, чем вы занимаетесь?

— Доброе утро, Владислав Мстиславович! — отозвался я. — Монтируем мини-фильм, который собираемся выложить в Сеть эдак за час-полтора до начала церемонии.

— Как я понимаю, этот фильм имеет к ней самое непосредственное отношение, верно? — спросил он, неспешно подошел к кровати, посмотрел на лицо пленника и нахмурился: — Ратибор Игоревич, я надеюсь, этот человек не является подданным глубокоуважаемого Лю Фаня и, соответственно, нашим союзником?!

— Союзником?! — желчно переспросил я, повелительно шевельнул рукой, и Бестия вывела на экран телевизора заставку, с которой должен был начинаться «мини-фильм». — Государь, посмотрите, пожалуйста, собранные нами материалы, и тогда все вопросы отпадут сами собой!

Пятиминутное вступление, в котором два закадровых женских голоса рассказывали настоящие причины возникновения Червоточины, показывали фотографии из архивов Базы и описывали ту часть деятельности корхов, о которой обыватели не знали ровным счетом ничего, Императоры посмотрели с вежливым интересом. В том же ключе отнеслись и к описанию истинных причин удара второй Волны, и к рассказу о том, как эта часть конфликта между двумя мирами выглядела для нас, засечников. А после того, как на экране появилась карта центральной части Багряной Зоны, и женские голоса сменились моим, мужским, помрачнели. Ибо первое же предложение не понравилось ни Долгорукому, ни Лю:

«К сожалению, объединение сил двух Империй и общины засечников только выглядело таковым, а на самом деле один из союзников уже готовил предательские удары в спину двум другим!»

— Вы смеете обвинять в предательстве меня?! — с нескрываемой угрозой в голосе спросил Лю Фань, а его телохранитель принялся накачивать покров Силой и плести какое-то заклинание. И если первое было ожидаемо, так что нисколько не удивило, то на второе мы ответили в меру своих возможностей — матушка и Язва сбили бедолагу с ног еще до того, как он закончил создание структуры, и десятком ударов физиономией об пол обнулили защиту, Даша «стравила» треть запасов Огня, дав понять, что готова ударить так, что мало не покажется, а я холодно уставился на Блистательного:

— Если вы не остановите остальных телохранителей, рвущихся в этот номер, то мы устроим вам кровавую баню!

Не знаю, что он увидел в моих глазах, но строить из себя героя даже не подумал — торопливо нажал на нужный сенсор комма и отдал пяток приказов на родном языке. Очень вовремя: толпа «коротких» силуэтов, сцепившаяся с «длинными», успела уронить троих и вынести дверь в нашу прихожую. Я удовлетворенно ухмыльнулся, отпальцевал Беру сообщение о том, что его парням, вероятнее всего, требуется помощь, дождался подтверждающего кивка, снова поймал взгляд Лю Фаня и повел рукой, предлагая продолжить просмотр мини-фильма. И даже отмотал ролик на нужное место:

«О том, что Император Владислав Мстиславович решил наградить самых заслуженных засечников высшими орденами Российской Империи и вот-вот отправит за ними нашу группу, знали все заинтересованные лица, так что разведка Поднебесной без труда отследила наши передвижения, выяснила, из какого форта старой Стены мы ушли в Зону, и передала эти сведения генералу Гао Ливэю. А тот послал во-о-от в эту точку спецгруппу из двадцати двух Грандов с недвусмысленным приказом взять в плен меня и моих женщин, а всех мужчин-засечников уничтожить…»

Тут я поставил ролик на паузу и уставился на телохранителя, которого Язва заставила посмотреть мне в глаза:

— Не знаю, насколько хорошо вы знаете русский язык, поэтому повторю последнее предложение в варианте «для клинических идиотов»: нас было всего восемь, а ваших Грандов — двадцать два. Они напали из засады, но все равно сдохли, а мы выжили, взяли в плен самого сильного, вынесли его из Зоны и качественно допросили. А теперь вопрос к клиническому идиоту: на что вы надеялись, готовясь в одиночку атаковать нас четверых, да еще и в присутствии нашего государя-Императора?!

— Он действительно клинический идиот! — после недолгих колебаний заявил Лю Фань и постарался перевести разговор на менее унизительную тему: — И я от всей души благодарю вас за сдержанность и высочайший профессионализм. Кстати, вы выяснили, что за подразделение вас атаковало?

Я утвердительно кивнул:

— Конечно! Это были «Яростные Тигры Дасю» в полном составе. Но название подразделения не так интересно, как некоторые нюансы планов вашего верного подданного: меня он собирался собственноручно замучить до смерти, моих женщин хотел использовать в качестве идеального средства для дополнительного психологического воздействия во время пыток, а матушку готовился подарить вашему наследнику, так как тот к ней неравнодушен!!!

Накануне днем, готовя Владислава Мстиславовича к этому спектаклю, мы намеренно не описывали будущее, ожидавшее Дашу в китайском плену, поэтому, дорисовав себе все то, что стояло за словосочетанием «средство для дополнительного психологического воздействия», государь вышел из себя по-настоящему. Нет, головы, конечно же, не потерял, поэтому, побагровев и сжав кулаки, спросил, уверен ли я в том, что все рассказанное пленником — правда.

Я пожал плечами и сдернул с «клиента» простыню. А когда Император потерял дар речи от увиденной картины, расплылся в мстительной улыбке:

— Смею заметить, я довольно неплохой природник и знаю толк в пытках с использованием возможностей этой школы магии, Лариса Яковлевна — великолепный целитель, способный удерживать по эту сторону грани между жизнью и смертью даже труп, а этот урод — мой враг. Поэтому я подсадил в его тело грибницу с Той Стороны и помог как следует прорасти. Да, урожай пока не собирал, но «язык» не запирался!

Самодержец еще раз оглядел тело, покрытое сине-фиолетовой «сетью» из тончайших побегов, густо покрытых алыми шипами, и угольно-черные шляпки почти созревших грибов, взял себя в руки и уставился мне в глаза:

— Вы позволите задать ему несколько вопросов?

— Да, государь — я уже выяснил почти все, что хотел, и успел пообещать быструю смерть в обмен на сотрудничество, так что выбивать ответы и терять время впустую вам не придется…

…Как и предсказывала Долгорукая, выслушав откровения пленника и представив последствия появления нашего мини-фильма в Сети прямо перед началом настолько разрекламированной церемонии, Блистательный захотел поторговаться. В смысле, заявил, что даже не подозревал об планах генерала, пообещал его примерно наказать и предложил на выбор несколько вариантов компенсаций. А когда понял, что компенсации мне в принципе не интересны, перепробовал все остальные варианты договориться, отделавшись малой кровью, не добился ровным счетом ничего и был вынужден воспользоваться самым нежелательным — заявил, что нашел достойный выход из ситуации, но нам придется немного подождать.

Ждали мы действительно немного. И дождались. Головы генерала Гао Ливэя, доставленной личным помощником Блистательного. Да, голова была совсем свежей и той самой, но ее нельзя было допросить. Вот я и возмутился:

— Выход мог стать достойным. Но вы лишили меня единственного шанса выяснить, по чьей просьбе этот человек готовил «подарок». А это, как вы, наверное, догадываетесь, беспокоит меня больше всего. Ведь если за той засадой стояло не своеволие генерала, а желание вашего сына, то наказание рядового исполнителя ничего не решит, ибо ему на смену найдутся другие!

Император побагровел и попробовал задавить меня харизмой, голосом и «весомыми» аргументами, но я, выслушав его монолог, бесстрастно пожал плечами:

— Да, вы правы: я считаю, что ваш сын мог как приказать доставить ему мою матушку любой ценой, так и намекнуть на желательность именно такого подарка. А в слова, не подкрепленные клятвой Силой, увы, не верю!

— И вы готовы к конфронтации с государством? — гневно процедил Лю.

Я насмешливо фыркнул:

— Мы, засечники, воюем с целой цивилизацией, защищая всего-навсего Землю. А тут — женщина, подарившая мне жизнь, сделавшая все, чтобы я выжил там, где не выживает девять младенцев из десяти, вложившая в мое воспитание всю душу без остатка и до сих пор прикрывающая мне спину там, где это требуется!!!

— Мать — это святое… — угрюмо заявил Долгорукий, вовремя вспомнив о необходимости поддерживать мою игру. — Я до сих пор схожу с ума из-за гибели своей и, будь она жива, вырезал бы за нее хоть всю Вселенную!

— Да, но… — начал, было, Фань, но был перебит:

— Я считаю, что Ратибор Игоревич имеет чрезвычайно веские основания опасаться повторения попыток похищения его матери, и если ваш наследник не имеет к этому преступлению никакого отношения, то его наверняка не затруднит дать соответствующую клятву Силой.

«Шах и мат!» — мысленно усмехнулся я, и в этот момент Блистательный увидел оставленный ему выход:

— Я знаю своего сына и абсолютно уверен в том, что Лян не мог отдать подобного приказа и ни о чем таком не намекал. Но ваша матушка, Ратибор Игоревич, действительно запала ему в душу, и он не видел смысла этого скрывать, ибо в восхищении изысканной красотой, фантастическим обаянием и острым умом нет ничего недостойного. К сожалению, в нашем окружении слишком много инициативных недоумков, способных увидеть намек там, где его не было и быть не могло! И это, откровенно говоря, вызывает опасения, ведь некоторые формулировки клятвы Силой могут ударить по моему сыну даже при отсутствии прямой вины…

Я притворно нахмурился, куснул себя за нижнюю губу и великодушно воспользовался предоставленной возможностью договориться:

— Что ж, значит, мы подберем такие, которые гарантированно защитят мою семью и моих женщин от любых будущих актов агрессии. Ведь вы, дав такую клятву, вне всякого сомнения, объясните инициативным недоумкам их неправоту. Я надеюсь, такой вариант вас устроит?

Соглашаться на столь унизительный вариант Блистательному очень не хотелось, но все остальные радовали еще меньше, и он согласно кивнул.

— Отлично… — без тени улыбки заявил я и повернулся к своим дамам: — Мам, Лар, придумайте правильный текст сами — у вас опыта поболее моего. А я пока отправлю «Тигра» на тот свет…

…Клятву, текст которой был придуман и основательно «вылизан» еще накануне творческим коллективом из матушки, Степановны, Лары и Даши, мы все-таки получили. Хотя Лян, явившийся в наши покои по приказу своего отца, пытался бунтовать и оспаривать самые жесткие формулировки. А в пятнадцать минут одиннадцатого, то есть, после того, как это мероприятие осталось позади, Императоры вдруг вспомнили о вопросе, из-за которого к нам, собственно, и заявились. Как оказалось, Китай отправил на Ту Сторону «хорошо подготовленный отряд» численностью в пятьдесят человек, увидел — само собой, через камеры спутников — момент перехода в смежный мир, но возвращения обратно в условленный срок так и не дождался.

Я хотел напомнить, что разведгруппа могла вернуться на Землю ночью, но Блистательный исключил этот вариант еще до того, как услышал вопрос — сообщил, что в случае появления в нашем мире в темное время суток бойцы должны были дать о себе знать с помощью ХИС-ов и простенькой системы зеркал или радиоактивных изотопов в спецконтейнерах.

— То есть, вы хотите, чтобы мы сбегали на Ту Сторону и выяснили, что стало с вашей разведгруппой? — спросил я, дав ему закончить.

Блистательный согласно кивнул:

— Да. Само собой, после церемонии награждения. Если вы согласитесь, то лучшие пилоты двух Империй доставят вашу группу к центру Багряной Зоны на двухместных планерах. В данный момент самолеты-буксировщики перегоняют их в российскую «Двадцатку». Кстати, клянусь Силой, что…

Закончить клятву он не успел, так как в этот момент ожило сразу два комма, его и Долгорукого. Судя по тому, что оба Императора мгновенно забыли о нашем существовании, звонки были чрезвычайно важными.

Я, естественно, прикипел взглядом к лицу Владислава Мстиславовича, поэтому увидел, КАК округляются его глаза. А через несколько мгновений, поймав ошалевший взгляд государя, невольно затаил дыхание и… услышал убийственный вопрос:

— Ратибор Игоревич, мне сообщили, что магофона Той Стороны больше нет, а Червоточина исчезла! Как вы считаете, это вообще реально?!

— Они уверены? — нервно сглотнув, спросил я.

— Да: над центром Багряной Зоны чистое небо, сине-фиолетовое пятно измененной растительности видно с нескольких спутников, внедорожники, отправленные на разведку из шести фортов, отъехали от Стены на пятьдесят с лишним километров и до сих пор не заглохли, и та же история с ударными вертолетами, движущимися на некотором отдалении!

— Борисыч! — внезапно выдохнула матушка, поймала вопросительные взгляды обоих Императоров и Лю Ляна, сжала кулаки и криво усмехнулась: — Борисыч — это мой тесть, Елисеев Святослав Борисович. Ученый, некогда доказавший существование струн Чашникова-Шубина и начавший работу по созданию установки, позволяющей телепортировать материальные объекты, и артефактор, благодаря которому община засечников пережила Вторжение, перевела системы жизнеобеспечения Базы с технических на магические рельсы, не вымерла за десятилетия изоляции и так далее.

— Он занимался изучением трофейных обелисков… — хмуро продолжил я. — А на днях они взорвались. Вроде как, из-за плетения, активирующего систему самоуничтожения по таймеру. Взрыв унес жизнь любимой женщины деда, и он взбесился — заявил, что отомстит корхам так, что они проклянут день, когда решили захватить наш мир, заперся в мастерской моего отца и не реагировал ни на какие уговоры. В общем, никому, кроме него, такое не под силу. А у него есть и мотив, и знания.

— Да, но на Той Стороне осталась наша спецгруппа! — воскликнул Лю Фань, потом сообразил, что спорол чушь, и вздохнул: — Хотя о чем это я? Главное, что Червоточина, наконец, закрыта, и войны между цивилизациями не будет! Опять же, если к этому приложил руку ваш дед, то его волновала только месть.

— Угу… — подтвердил я и обратился к Долгорукому: — Государь, надо отправить одну из вертушек к юго-восточному выходу с Базы и замкнуть меня на пилота: я объясню, как достучаться до дежурного, и мы выясним, что там произошло на самом деле.

Он кивнул, покосился на труп, заявил, что нам не мешает перебраться в гостиную, и взглядом показал Беру на дверь. Пока тот делал свою работу, на пару с телохранителем Блистательного проверяя безопасность соседнего помещения, связался с министром обороны и дал команду перекинуть на мой комм канал связи с «самым толковым пилотом». Тут нам пришлось немного подождать, но в какой-то момент я получил нужную телеметрию, вывесил в центре комнаты картинку с камеры в кабине «Урагана», уперся взглядом в зеркальную линзу шлема, представился, поставил новую боевую задачу и на протяжении четверти часа руководил действиями своего собеседника. И пусть для того, чтобы «выманить» наружу Витьку Шелестова, дежурившего у единственного входа, возле которого можно было посадить вертолет, пришлось вывести на громкую связь мой голос, требуемого результата я все-таки добился. Так что вгляделся в лицо друга, решившегося заглянуть в кабину крылатой машины, и поздоровался:

— Привет, Кремень, ты чего такой мрачный?

Он нервно сглотнул, опустил взгляд и облизал искусанные губы:

— А чего радоваться? Да, Червоточина закрылась. Но ЗА Борисычем!!!

— Не понял?! — нахмурился я и изо всех сил сжал подлокотники кресла.

Витька поиграл желваками и решительно уставился в объектив камеры:

— Вчера вечером он примчался к Оттовичу, заявил, что придумал, как закрыть Червоточину, и потребовал выделить группу из шести-семи человек. С полуночи и до четырех часов утра они расставляли какие-то артефакты тут, на Земле. Потом ушли на Ту Сторону и занялись тем же самым. А после того, как закончили, Борисыч вдруг заявил Циркулю, что для запуска процесса потребуется одновременная активация обоих колец. Причем каждого — из своего мира!

Я сглотнул:

— Ты хочешь сказать, что дед остался там?!

Кремень шмыгнул носом и… заплакал:

— Да! Циркуль, командовавший сборной группой, сделал все, чтобы его переубедить. Но Борисыч уперся — заявил, что парням еще жить и жить, а он уже умер. Вместе со Степановной… А еще сделал все, что было в его силах, для своей страны, простился с твоим отцом, оставил ему прощальное письмо для вас с тетей Олей, а значит, имеет полное право упиться местью. Так что если его расчеты подтвердятся и Червоточина закроется, то он отправится к ближайшему крупному городу корхов и заберет с собой двести-триста тысяч тварей…

— Она точно закрылась? В смысле, полностью? — глухо спросил я, вытер рукавом струйку крови из прокушенной губы и оказался в объятиях Ларисы, наплевавшей на правила поведения в присутствии венценосных персон и метнувшейся ко мне через всю гостиную.

Витька понял, «что меня интересовало на самом деле», так что ответил, не задумываясь:

— Ее нет! И на Ту Сторону уже не перейти: Циркуль и его группа до сих пор носятся по тому месту, где была Червоточина, пытаясь найти хоть какой-нибудь проход, но безуспешно.

Я почувствовал в голосе друга какой-то странный надрыв и задал еще один вопрос:

— Это ведь не все плохие новости, верно?

Кремень немного поколебался и опустил взгляд:

— Верно: в момент исчезновения Червоточины все обелиски Борисыча взорвались. Перначу, активировавшему кольцо на Земле, посекло осколками лицо и повредило сетчатку. А значит, мог пострадать и твой дед…