Баллады старого катафалка - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Константин Чиганов (Глава 6) #6

Глава 6

Баллада о подлом сердце

Кажись цветком, и будь змеей под ним.

У. Шекспир "Макбет"

Эксперт-криминалист сработал уже на следующий день, что и не удивительно. Надо полагать, Ставер не поскупился.

Коротко стриженный молодой человек в кожаной куртке (мода что ли вернулась лихих времен, подумал Артем) принес толстенькую темно-зеленую папку и небольшой полупрозрачный пластиковый кейс с ручкой.

В папке фото и описания, и результаты экспертиз. Артем быстро пролистал ее, нашел лист с общим финальным заключением (вот спасибо). Ага. Отпечатков и следов днк на предметах культа нет, впрочем, и времени прошло… и тот кто все в подвале готовил, явно был осторожен. Уж наверное в перчатках. Следов обуви тоже не найдено, вдобавок с тех пор как Артем там был, прорвало какую-то из труб и пол хорошо залило… ладно еще, холодной водой и кровавые рисунки почти не пострадали. Да, надписи на полу в пентаграмме… Кровь куриная, точно. Надписи эксперт разгадать и перевести не смог, ну да и понятно, не его дело.

Артем заглянул в кейс. Ага. Пакетики с зип-застежками. Пронумерованы маркером, тут же листок с пояснениями. Вот и пять черных огарков, никто на них не польстился. И кусочек желтоватой кости, округло-выпуклый, остальной разбитый череп, наверняка, растащили крысы.

Он оделся и пошел во двор, к катафалку. Лоа явился в зеркале сразу, бодрый и свежий, черный огурчик, право слово.

— Вот погляди. Это собрали с того места, помнишь, в психушке? Работал… что-то вроде коронера на месте преступления. Надо найти этого колдуна, чую я, не обошлось без него. Ну или его ученика. Или учителя. Не думаю я, что в городе у нас есять магов, что могут навести смертную порчу.

Он открыл кейс, показал.

— Фу. Смердит смертью и мраком. Покажи мне бумаги, а эту гадость оставь тут на сиденье, я погляжу.

Артем вытаскивал из папки листы и демонстрировал зеркалу — Пятница кивал и говорил "yon lot"[1] быстро, так что скоро папка закончилась.

— Ну что ж, благодарю, Арти. Теперь и я буду думать и соображать старым лысым scull[2]. Похоже, за горами снова горы[3], но от меня этому magouye[4] не уйти, о нет.

— Как думаешь, показать все это Ангеле и ее отцу? Или пока нет смысла?

— Как хочешь. Но лучше расскажем ей позже, когда я сделаю свой анализ. Мне хватит полчаса.

Ангелина, повязав волосы темным платком (краситься она категорически не желала), и надев темные очки, еще утром укатила к отцу, все обсудить. На серенькой подержанной Киа Рио, трудно найти машину неприметнее. Кроме машины, Ставер устроил ей и паспорт и права, вместо Ангелины на Анжелу с фамилией Кузнецова. Колхозно, но грамотно, объяснила она, Кузнецовых в России больше Ивановых, ксивы отличного качества, но лучше лишний раз их не светить. И самой не светиться. Артем подумал, что с криминальной терминологией Ангела обращается как с родной.

Артем успел покормить и вычесать кота, прочесть новости (все плохо и будет еще хуже), сыграть "Герл" Битлов на гитаре в миноре… и через час вернулся за руль катафалка. Солнце уже склонялось к закату. Черная машина нагрелась даже поднавесом, так что пришлось опустить окна.

На призыв Пятница явился словно смущенным. Пожевал пухлыми губами, что-то пробормотал.

— Граф, что скажете? Ваша экспертиза?

— Арти, занми, я б рад, но так мало следов. Обычно я могу сказать хотя бы, мужчина или женщина sosye[5], даже возраст и у кого он учился, если знаю учителя… но тут и я почти никакой. Стертые надписи на могилах. Прошло много времени, и тот кто творил maji nwa[6] тщательно защищался. Он умный, хитрый, с большим опытом… и я не могу даже определить, мужчина или женщина. Вот это страннее всего. Обычно мужская и женская maji отличаются как земля и вода… здесь словно бы ни то ни другое. И не муж, но и не жена, нечто… пустое. Человек, не дух, но я таких не встречал.

— Э… из меньшинств?

— Нее, тех видно сразу и еще лучше любящих lanmou senp[7] Просто что-то… незаполненное.

— Ребенок?

— С такими умениями? Что ты. Прости меня, vye moun fou[8]. Я только и могу сказать, что он не стар и силен, хотя вершин черного искусства не достиг. Но есть и благая весть. Я почти уверен, что смертную магию на Энжи навел он. Пара мелких черточек, как завитушка в подписи… да, почти уверен, и если мы его найдем, хотел бы допросить гадину лично, в гробу, хе. Его как раз вычистили.

Ангелина приехала по темноте. В сером деловом костюме, в голубом платочке, просто образцовая секретарша на учениях. Ушла в душ, изобразив лицом крайнюю степень измученного обалдения.

Они уселись на кухне за чаем, уже в домашнем, Артему показалось, что она выглядит печальнее чем утром. Синий сарафан только подчеркивал бледность кожи.

— Вот наши списки и наброски, — она положила на стол черную папку, — открой.

Поверх распечаток лежал листок с фамилиями. Некоторые отмечены красным крестиком. Фамилий пятнадцать. С крестиками треть.

— Это что за кресты? — Артем проглядел ничего ему не говорящие имена.

— Это те кто уже не сможет никому повредить. Лично. Но вдруг у них остались родственники или друзья?

— Ну, не так уже и много… не многотомник.

— Папа человек аккуратный. Правда, все эти контры было давно, лет двадцать назад, с тех пор отец человек вполне легальный. Как Майкл Корлеоне. И еще вот, — она слабо усмехнулась, протягивая смартфон с открытой программой-диктофоном, — я думаю, тебя позабавит прослушать лично. Ребята уже изучили все автосервисы района, что были живы восемь лет назад. Теперь взяли охват шире, но, похоже, просто на всякий случай. Они нашли одного человечка. Сервис тот давно закрылся, хозяин куда-то пропал, записи, понятно, тоже никто не сохранял. Но этот типчик кое-что вспомнил. Он там был слесарем-мотористом или вроде того.

Артем нажал пиктограммку со стрелкой вопроизведения. Смартфон кашлянул и заговорил высоким, шатающимся голосом, явно знакомым с алкоголем:

— Я ще почему запомнил? Пятница тринадцатое, как в кине там, про отморозка с ножиком. И как раз у Семена, у Семки, корешка моего, день рождения. Помер пять лет как, сгорел на работе, от метила ебу. го! День рождеенья, грусный празник… И чуть в тот день рождения ему совсем и не пришел кирдык.

Нам в тот день пригнали Крузак с битой мордой. Черный двухсотый, восьмого года. Солидная машина, дизель, двести писят поней. Кожа-рожа-все дела. С золотыми эмблемами. Был у япошек такой понт для люксовых версий. Я еще Семе говорю, вот бы типа отколупать и подменить, простые покрасить, он ржет, да, грит, они позолоченные для вида, там бл… золота на блошиный хвост. Не, номер точно не помню, какое. И кто пригнал не знаю, эт контора занималась.

Ну мы в обед бухнули колефтивом, за здоровье, не вопрос. Крузак тот закатили на подъемник, ну да, морда немного битая, бампер тем и крыло… но замена не нужна, шпакля и покраска. Даже фара целая, туманку одну под замену. Подняли, Сеня лезет под него, мотрит там радиатор, нет ли течи… и я мотрю, Крузак так плааавенько идет вниз. Старый подъемник, шланги прохудилися, поперло масло, и он того. Главное, Сема не видит, пригнулся там, зае…ку какую-то разглядывает. Я ему "Сема, пи. ц, уходи!" а шумно, кузовня же, он под газом, не слышит. Я тогда оба, ящик с инструментом, хороший, немецкий, на колесах, раз Курзаку под переднее колесо! Он вжух и повис, а ящик помаленьку вминается, это ж сколько тонн! Сему я выдернул, ну, а Ку… Крузакящик замял и завис наперекосяк, враскоряку. Ой, скандал еб. ть. Для тех кто подъемник прое. ал. Мне ничего, мастер узнал, грит молодец, Серый, вовремя, а то б и Сене капец, и менты нам был не дали жизни, закрыли б на х. р нашу богадельню! И за ящик еб. ий ничо не высчитал."

Запись кончилась.

— Так. — Артем отхлебнул подостывшего чаю с бергамотом ("чай с бегемотом" — вспомнилось из детства) и вытянул длинные ноги, — Крузер двести, черный, модель восьмого года, с золотыми эмблемами. И время обращения — идеально. Слушай, а пожалуй что бинго. Больше никого не нашли? Кто принимал машину?

Она отрицательно покачала головой.

— Да, про нашу экспертизу!

Он пересказал беседу с лоа и продолжал:

— А из тех кто под подозрением, есть кто-то, кто материально выиграл бы от вашей гибели? Как-то все же ждать столько лет для мести твоему отцу, а тебе и тем более не за что. Кто сейчас получил бы ништяки от твоей смерти? И кто получил бы их от смерти твоей мамы?

— Пожалуй что два человека. Дядя Федор, младший брат отца. И папина хм… нынешняя подруга, Лилия.

Она почесала бровь, открыла черную папку, порылась и достала пачку листов текста и несколько распечаток с фото.

На бледноватом фото, на фоне дрезденской оперы, с ее квадригой, запряженной почему-то пантерами над фронтоном, компания в ярких ветровках. Солнце и чистое небо над Эльбой. Герои-путники показывают за фотографа, на черно-песочные резные башни ратуши, так беспечальны и счастливы. Артема кольнуло воспоминаниями. Он тоже любил Дрезден.

Ставер-отец, гладко выбритый, моложе и с улыбкой, в алой курточке, смотрит на очень красивую Ксению (можно представить, как они друг друга любили). Она в голубой, рядом делает "козу" тоненькая девочка с синими глазами и золотыми косами, в оранжевой, лицом еще ребенок, но признать можно… и еще один, помоложе Ставера, но очень на него похожий, только с усами и бородкой. В серебристой. Артем пригляделся. Симпатичный, высокий, ничего гнусного на лице не прочитаешь. Большие темно-зеленые водонепроницаемые-противоядерноударные часы на сильной руке, поднятой вверх в жесте приветствия.

Еще фото. Серьезный, в костюме и при галстуке, на фоне каких-то выставочных киосков. А вот с аквалангом выглядывает из очень синего моря.

— Я его в детстве, в моем конечно детстве, звала "дядя Федя съел медведя". Он не обижался. Вообще такой… светлый человек. Вечно в поисках себя. Любимец женщин. Програмер, пошел в бизнес за папой. У него приличные пакеты акций нескольких папиных бизнесов, но не контрольные. И если бы отец остался… один, он был бы единственным его наследником.

Она помолчала.

— Я уже не дурочка, не говорю "он ни за что не мог"… но…

— Тяжело думать?

— Ага. Он меня учил играть в морской бой и виселицу, говорил, на задней парте пригодится… пригодилось. Дарил редких кукол из поездок, даже японских и индийских. Учил фехтованию на мечах. Однажды на вертолете прокатил.

Сейчас в Штатах, мутит какой-то новый бизнес, и вроде бы успешно. Присылал поздравление со свадьбой, когда узнал. Написал, приехать не сможет.

— Ладно, вторая кандидатка?

— Лилия. Давняя… подруга семьи. Ну, сначала она была подругой, потом, когда с мамой… понимаешь, отец живой человек, нормальный мужчина. Я его не виню, правда.

"Но тебя это мучит".

— Я понял. Кто она и что?

— Тоже бизнесвумен, тоже в бизнесах папы, умная, доброжелательная, ко мне относилась хорошо. Жалела. Всегда готова прийти на помощь, в любое время дня и ночи. Вытаскивала меня после… ну, после из довольно паршивых компаний и историй. Дарила духи и рассказывала, как отбривать парней. Музыке меня учила понемножку, на пианино. Ну…

На фото красивая, фигуристая, бледная брюнетка лет тридцати, с серыми узкими глазами, в открытом гранатовом платье, стоит возле старинного красного автомобиля с надписью "Прага-тур" на борту. Артем видел ее на кладбище, под руку со Ставером.

Он пристально поглядел на Ангелу. И подумал, странно, он словно чувствует девушку телепатически. Иногда. Вот как сейчас.

— Ну скажи, что тебе не дает покоя с ней?

— В общем, — она запнулась, — это было давно, я подслушала ее разговор с отцом. Совсем не для моих ушей. Она сказала, готова ждать отца сколько потребуется, он для нее самый важный человек, и она не хочет портить ему жизнь. Но как он думает, не пора отпустить маму? Раз все равно нет надежды.

— Отключить?

— Да. Я… испугалась. А отец сказал, он себе не простит, и дочь ему никогда не простит, если он это сделает. Что раз так вышло, не о чем говорить. Она сразу попросила прощения. И поцеловала его. Отец сказал, он понимает, как ей тяжело, и если бы он был один на свете, лучшей подруги жизни бы не желал. Но он не один.

— Ясно.

— В общем, такая история. Итс май лайф.

Она налила себе из термопота кипятку, добавила из заварника чаю. Села за стол. Артем отодвинул черную папку. Поглядел на египетскую картинку у темного, наполовину занавешенного окна — лихой юный Рамзес в колеснице давил маленьких и гадких врагов.

— Такая вот редукция, — вспомнил он строчку из песни, — теперь главный вопрос. Хотя и не решающее доказательство. У кого их этих врагов восемь лет назад был черный Крузак-двести?

— Мы об этом подумали, о Пуаро-младший. И ничего. Нашли пару Крузеров, но не черных. Нашли пару-тройку черных джипов, но — проданных или сгинувших задолго до маминого дтп. Да, дядя Федор пока жил тут ездил на спортивных седанах БМВ, а Лилия восемь лет назад на Ниссан-Кашкай. Белом.

— На редкость уродливая машина этот Кашкай.

— Согласна. Зато ее любят женщины в возрасте увядания, — сказала Ангела.

— Не смогла ей простить?

— Не знаю, Тёма. Но я все помню. Все, всех и всегда.

Они поглядели друг другу в глаза: светло-карие, теплые, мудрые, и ярко-синие, как арктическое небо, сейчас усталые и несчастные.

— Кажется, остается последнее, — сказала Ангелина, потягиваясь и безуспешно парируя зевоту. — Угадай с трех раз, что?

— Найти все подходящие дизельные Крузеры в городе восемь лет назад? Может, пытать того бедолагу-механика, чтоб вспомнил номер? Или в гроб его к лоа засунуть?

— Пфф. Вот уж устроит наводнение со страху. Ох, не думаю, он трусы-то помнит как менять…ты его голос слышал? Киря, чистый алкоголик. А главное, мы и так скоро узнаем. Отец обещает завтра добыть сведения. Может, и саму машину найдем.

— Погоди минуту.

Артем сходил за планшетом, открыл пару сайтов…

— Ага. Нет, в порядке идиотизма. Вдруг найдем нашу тачилу в продаже, или в архивах? За восемь лет ее могли перепродать раз пять… и везде остался бы след… так, параметры… дизель… год…цвет блэк…

Для начала галочка" в наличии".

Продавались два черных Ленд Крузера 200 подходящего года. Оба с фото. Впрочем, на такие солидные машины иначе объявлений и не составляют.

Один в трейд-ине автосалона. Обычная хромированная эмблема.

Второй на рынке подержанных машин.

Артем увеличил фото и цыкнул языком.

Золоченые тойотовские овалы на массивной хромированной решетке с горизонтальными ребрами.

Совпадение.

На фото в фас правая прямоугольная противотуманка казалась тусклее левой но, может, то просто блик. Номер тщательно замазан в фоторедакторе, обычная предосторожность.

Совпадение.

Ангела смотрела у него из-за плеча.

— Знаешь, я пожалуй съезжу завтра на авторынок, дорогая? — Артем хмыкнул.

— Знаешь, я пожалуй сама отвезу нас туда, милый, — сказала Ангела, — не волнуйся, шляпа и паранджа, да и вряд ли меня кто-то там узнает. Это не бутик Прада.

— Угу. Предлагаю коньяку за завтрашнюю удачу.

— Принято, господин комиссар.

У ворот авторынка в голове у Артема всплыла фраза "они отправились на ближайший конский рынок, где потерпевший и опознал своих кобыл"[9], но откуда, он уже и не вспомнил.

Он любил эти шумные торжища. Живи он пару веков назад, наверное, стал бы лошадиным барышником. Здесь, на продутых восемью ветрами, отчерченных белым площадках, встречается почти кто угодно. Праворульный золоченый Блюберд с задранной выхлопной трубой "босодзоку"[10] рядом с автокемпером из Дакоты, огромный медведь Тахо и крохотный хомячок Смарт. Все ищут своего покупателя, всех "облизали" ушлые быстроглазые жулики-перекупы, начистили им шины вместо подков, отполировали фары вместо зубов… облачно, а товесь этот многоколесный табун так и сиял бы.

Ангела как и обещала нацепила темные очки и что-то вроде чалмы по нынешней моде. В темно-синем брючном костюме, она выглядела моделью с подиума. Впрочем, здесь кого только не бывало среди покупателей.

Черный Крузер стоял поодаль от всякой малолитражной пузатой мелочи, на окраине рынка. Немного пыльный, ведь не первый день, но все еще представительный, на больших внедорожных шинах. Продавец уже ждал их (Артем вспомнил цыкающего типа, продавшего катафалк), здоровый толстоватый мужик в джинсе и с кепочкой "Рэд булл" на лысой голове. У него было бабье наивное лицо и светлые бегающие глаза. Значит, тот еще хитрый мухожук.

Они перекинулись несколькими словами, перекупщик (явный, что, Артем раньше их не видал) с брелока в кожаном чехольчике отпер машину и предложил осмотреть. Из праздного интереса Артем глянул на спидометр — 188 000, конечно, бесстыдно скручен, впрочем, черт с ним. Салон бежевый, кожа наппа, комплектация люкс, кожа-рожа-все дела.

Он зачем-то пощупал золотые овалы на тускнеющем радиаторе. Холодные. Давно стоит. Потом достал из куртки маленький желтый приборчик с экранчиком, чуть побольше зажигалки.

— Девушки, которым папы покупают новые машины в автосалонах, имеют право не знать, что это за шняжка! — обронил он Ангеле.

— Большое дело, Мегрэ. Толщиномер. Мне отец показывал, когда первую иномарку брали.

— Ну с тобой так не интересно, — огорчился Артем и начал прикладывать приборчик к передним крыльям черной махины.

Есть. Левое в порядке, нормальный слой, под ним металл, а вот правое… толщиномер начинал кидаться цифрами, словно в игре "кто больше". Шпакля. И вот тут. И тут. Ничего, в общем, криминального. Не сделано же из шпаклевки целиком, да и покрашено хорошо. А дальше по крылу и дверям — снова все в порядке. Артем стал на колени (эпитафия лекарю — "здесь тот почиет, кто всю жизнь без лень за грош вставал пред задом на колени") и внимательно прочел надписи на стекле одной противотуманки, потом второй. Левая с 2008 в номере, и крохотной эмблемой Тойоты, правая… гм, голимый Китай. Стекло выглядит свежее первого, но уже потускнел отражатель, и номер какой попало.

Артем достал телефон и сделал фото и машины, и номера, и туманок (перекуп следил за его трудами несколько недовольно, но молчал). На просьбу показать птс достал потертую, но целую голубоватую бумагу в прозрачной пленке. Артем отснял и ее, и только потом вчитался в список владельцев.

Его словно ткнули кулаком в ребра. Он перечитал список снова и понял, что не ошибся. Куплен за полгода до того далекого сентября, продан почти через год после. ФИО владельца.

СТАВЕР ИРИНА ЮРЬЕВНА.

Он жестом подозвал Ангелину, дал прочесть. Она некрасиво дернула шеей, достала свой "айфон", сделала пару фото и произнесла:

— Какие совпадения к дьяволу. Поехали отсюда. К отцу.

Перекуп проворчал что-то на "спасибо, нам с ней надо еще подумать" Артема. Похоже, чутье барыги его предупредило — не поверил. И правильно.

У своей Киа Ангелина позвонила, о чем-то тихо переговорила и сказала, давая отбой:

— Поехали, тут недалеко ресторанчик для своих, он будет там через полчаса. Там безопасно.

Они докатили быстро, правила Ангела уверенно и четко.

"Таежная заимка" за высоким стальным забором была из тех мест, где скромно собираются люди при огромных деньгах. Перед симпатичным бревенчатым домиком со светлым крыльцом стояла пара машин ценой в пару таких коттеджей каждая.

Они поднялись по застеленной красной дорожкой деревянной лестнице, Ангелина небрежно кивнула дюжему охраннику в безупречном костюме, взяла Артема под руку (он на мгновение ощутил себя Золушком на балу) и провела в отдельный маленький зал. С лебедями, с чучелами, в основном таежных птиц, впрочем, возле входа стоял на задних лапах, открыв шелковую алую пасть, вечный узник дурного купецкого вкуса — чучело медведя. Столь же неизбежно под дощатым потолком на цепях вместо люстры висело грубое тележное колесо с хрустальными плафонами по ободу.

За массивным столом светлого дерева, на обитой синим бархатом скамье, их ждал Ставер. В деловом костюме, похоже, с какого-то заседания или подписания. А на столе — северные и сибирские закуски, моченые, копченые и вяленые, но — без алкоголя, только клюквенный морс в стеклянных кувшинах.

Ставер сделал приветственный жест. Сказал:

— Милости прошу к шалашу. Знаю, ужасно пошлое местно, но было ближе всего. Иностранцам зато нравится.

— Он совладелец, — пояснила Ангела, оглядываясь недовольно.

Артем поздоровался, мысленно пожал плечами и вспомнил слова старого крестьянина: только то наше, сынок, что в брюхо попало! Так что сел на мягчайшую скамью, налил тяжелый стакан морозного стекла, начал жевать по кусочку с каждой тарелки (вкусно, даже весьма) и слушать.

Девушка плюхнулась изящным задом на бархат, щелкнула пальцами как завзятый покерный игрок, и спросила:

— Получил фото пэтээски? Ну и соу вот? Тетя Ира?

— Получил. — он обратился к Артему, — Ира это моя ээ…как там… невестка. Бывшая жена Федьки. Они разошлись лет… уже семь назад, детей не было. Спокойно разошлись, без скандалов. У меня остался ее номер, думаю, может позвонить?

— А если… спугнешь? — Геля цапнула с тарелки копченой маралятины и запустила в темное мясо белыезубы. Они с Артемом с утра не ели. — Черти что. Я ее помню-то плохо. Рыженькая такая, да? Я вроде в Тае с друзьями была, когда они женились. Ну причем тут она?

— Знаете, коллеги сыщики, — сказал Артем, прожевав кусочек мороженого муксуна, — рассуждая логично, вряд ли она, если причастна, в курсе, что мы теперь взяли след. Можно ведь позвонить ей… ну скажем про их с мужем имущество, мол, Федор сейчас недоступен, а надо уточнить, как они разделили то и се, в том числе и машины. Иск там какой всплыл к бывшему. А?

— Пожалуй, — сказала Ангела.

— Пожалуй, — согласился ее отец и достал айфон. — Включу громкую связь, так что тихо, как мышки.

Он положил аппарат на стол.

Пара гудков, потом трубку взяли.

— Ирина? — Ставер поднял палец, — Ирочка, доброго здоровьица, это Андрей, Федин брат. Ну, твоего бывшего. Ага, прости что беспокою. Ты где сейчас?

— Привеет, Андрей, — сказал приятный женский голос и фыркнул, Артему представилась уютная рыженькая пампушечка. — Да я в Индии уже третий год, представляешь. Фрилансером на Гоа. Намасте![11] А то смотрю, кто-то по русской симке. Как там Федор?

— Федор сейчас в Штатах, не могу созвониться, тут кое-какие старые документы всплыли. Ничего серьезного, но налоговая может прикопаться. Хочу помочь. У вас при разводе как имущество поделилось? Недвижка, машины там? У вас же вроде кроме бээмвэ что-то было из авто? Кажется, джип еще?

— Ой, да ничего такого особенно, — сказал голосок, — у меня еще от родителей хорошая квартира была до брака, понятно, мне осталась, я ее удачно продала потом, у него коттедж на Веснянке, где мы жили, я не претендовала вообще-то. Бээмвэ был его, я же машину вообще не вожу, ну ты не помнишь. Он еще на меня какой-то Ленд Крузер записал. Сказал чисто формально, за долги ему это Крузер слили. А мне не надо даже помнить что и как. Да я тот джип видела пару раз. Он у него в гараже стоял. Я ему доверенность выписала у нотариуса и все.

— Вы ведь не спорили за имущество?

— Ой, Андрюш, ты же Федьку знаешь. Золотой мужик, хоть и безбашенный. Он мне столько оставил, я б могла вообще не работать, на диване лежать. Ты его очень не ругай как дозвонишься, передавай от меня привет. В смысле денег по любому я на него не в обиде. Он там не женился на американке?

— Он не говорил, наверное, не женился, — в голосе Ставера прозвучала почти натуральная улыбка, — спасибо, Ириш, я передам.

— И Ангелечке от меня передавай привет, а то я совсем забыла. Она не замужем? Красивая выросла?

— Н-нет пока. Очень красивая. Ну счастливо, у меня вторая линия, прости.

— Алвида![12] Пока-пока!

Ставер нажал отбой, поглядел на них и сказал:

— Вот такой кускус однако. Дети мои.

— Не верю я, что она врет, — произнесла Ангела, — так сыграть что обо мне не знаешь…

— Я тоже не верю, — признался Ставер, — я помню, она и правда машину не умела водить. Федор везде ее возил, еще посмеивался, мол, надежно, от меня не уедешь. И ничего что учиться боишься, я на что. Так-то они дружно жили.

— А почему разошлись? — спросил Артем.

— Федор такойчеловек… любимец женщин (отец точно повторил слова дочери), вроде была там у них история с изменой. Может и не одна.

— С кем?

— Не знаю. Не могу поверить, что он… причастен. — Ставер потер усталые глаза, — Думаешь?

— Думаю, надо уточнять. Тут не Англия, копать нужно глубже.

— Может, съездить к нему? — сказала Ангела. — Ну свой коттедж же он не продал, когда уехал. Ключи кому-то оставил? Мы родня, не твари дрожащие, право имеем.

— У меня есть дубликаты, — признался Ставер, — он перед отлетом в Штаты завез. Да. Ладно, к пяти часам подъезжайте на Веснянку. Ты адрес помнишь?

— А то. Я у него в гостях сколько раз была. — Ангела догрызла крылышко рябчика и поднялась. — Ананасов тут нет, а рябчиков я уже прожевала. Марш в поход, пап, труба зовет. До встречи. Ты заморил червячка?

— Целую кобру, — сказал Артем, допивая отличный морс.

— Тогда идем, Тёмушка.

Веснянку Артем помнил — возил оттуда пару очень достойных покойников. Коттеджный поселок над излучиной реки, на невысоком холме. Там, куда обычно не достают пролетающие над городом ветра со смогом. Аккуратные домики, высокие глухие заборы, идеально асфальтированные дорожки.

За высоким зеленым забором стоял и бежевый коттедж дяди Федора. Темно-красная андулиновая крыша под черепицу, два этажа, широкие окна, встроенный гараж с парой подъемных ворот. Почти что белый пригород Америки.

День выдался пасмурный, так что дом выглядел даже как-то сиротливо. На заборном столбе крутилсяветрячок-флюгер в виде старинного самолета, любовно вырезанный из дерева.

Рио Ангелы уже ждали. Два неприметных серебристо-серых седана привезли кроме самого Ставера полдюжины крепких спокойных ребят с короткими стрижками, в свободной одежде и кожаных куртках. Двое сразу же ненавязчиво заняли места подле Ангелины и Артема. "А с чего я взял, — подумал он запоздало, что отец вот так и отпустил свое вольнолюбивое чадо ко мне без присмотра? После того как чудом ее обрел? Если я не замечал наблюдения и охраны, тоже шпион Дырка, ведь не значит, будто их не было?"

Ставер досталрезиновые перчатки.

— Наденьте на всякий случай.

И пошел к дому первым. Над железной, прочной, но стильной темно-стальной дверью кто-то, наверное хозяин, прибил подкову и пониже — затейливо вырезанную из дерева табличку "Посторонним В". Кто-то с чувством юмора, и он наверное понравился бы Артему.

Как понравился ему дом внутри. Светлый, просторный, в скандинавском стиле без бесполезной ерунды, шторок, ламбрекенов, колонок, позолоты и прочей цыганщины в дурном смысле "дорого-бохато". Артем сам был бы не против жить в таком. На первом этаже кроме гаража небольшой спортзал с душевой и кухня, на втором — пара спален, ванная и кабинет. Удобная современаня мебель, ненавязчивое освещение точечными светильниками, на стенах застекленные постеры с пейзажами европейских городов, мотоциклами и фентези сценами в стиле Вальехо. В доме явно прибирались иногда, но не очень часто, на полированных деревянных плоскостях полок и шкафов лежал заметный слой пыли.

Ставер что-то негромко приказал. Молодые люди тоже надели перчатки и разошлись по дому, открывая и проверяя шкафы и полки. Не слишком законно, но Ставеру явно было наплевать.

— Идем в кабинет, — сказала Ангела, — он всегда там хранилважное.

Все это напоминало Артему следственную группу в кино.

Квадратный кабинет с просторным полукруглым окном, прикрытым серыми шторами, с голубовато-серыми обоями, темно-голубым ковром на паркете. Большой модерновый стол со столешницей под светлый алюминий, с черными монитором и клавиатурой — черно-серебристый системный блок занимал полочку под столом. И кожаное анатомическое кресло на колесиках, дорогое, но удобное.

Артем нагнулся и нажал большую круглую кнопку включения компьютера. Системник подсветился фиолетовым и заурчал. Проверим.

Как ни пытался он представить владельца этого кабинета режущим горло черной курице и рисующим пентаграмму ее кровью, у него не получалось.

Ставер сам повернул картину на противоположной от окна стене — полуголый варвар тащил еще смелее обнаженную смачную брюнетку и отмахивался от лилового дракона кривым вычурным клинком. Там был сейф, небольшой куб серого металла. Кодовый замок, стальная панелька с красным огоньком над блестящими квадратными кнопочками.

— Вот тут я пас, — Ставер вздохнул, — если звать специалиста, до утра провошкаемся.

— У меня идея, — сказала Ангелина, — дурацкая наверное…

Компьютер загрузился и на рабочем столе появилось фото — белый седан БМВ на фоне молний и туч.

Она гибко нагнулась над столом и глянула на экран.

— Он всегда фанател по этим шушлайкам. А одну машину мечтал купить больше всего. И мне в альбоме показывал.

Подошла к сейфу и набрала код: BMW 328.

Огонек стал зеленым, с тихим щелчком дверца отошла.

— Глупо, но узнаю брата Федю, — сказал Ставер. И открыл сейф.

Артем, в общем-то, не слишком и удивился. На верхней полке стояла бутылка "Хеннесси" и лежали какие-то бумаги. И еще пачка долларов, сотенные. На нижней — небольшой пистолет в подмышечной кобуре желтой кожи. Похож на Заг-Зауэр. И еще картонная коробка, с кирпич размером и формой. Ставер придвинул ее и открыл. Артем вместе с ним заглянул. И тут же сказал:

— Стоп! Это не трогать! Покажу своему… специалисту.

Там лежал пакет с черными свечами, точно такими, какие он уже видел огарками. Округлый флакон темного стекла с привязанной к горлышку черной бархатной розой, Valentino "Rock n-Rose", написано на траурной ленточке. Небольшой, слегка изогнутый ножик в черных кожаных ножнах, с черной роговой рукояткой. Артем наверняка нашел бы следы крови, обнажи он лезвие. Несколько потертых карт Таро картинками вверх: Висельник, Смерть, Башня.

Еще зажигалка, розовая с золотом, кажется, Картье. И маленькая, с артемов указательный палец, березовая, что ли, куколка, сделанная очень примитивно. Грубое лицо едва намечено, рот и глаза ямки, замотана в бинты в бурых пятнах. Совершенно неуместный отвратительный предмет.

— Таак… — Артем осторожно достал и закрыл коробку.

Ангелина пробормотала что-то не совсем цензурное. Села в кресло и произнесла:

— Боже ты мой. Я даже теперь не верю. Ну, Федор Михайлович. Ну, слезинка, бл…дь, ребенка. Раз уже влезли, тут у него был маленький секрет. Для личных файлов. Подойдите гляньте.

Они послушно уставились в экран. Помимо значков "Мой компьютер" и "Корзина" там была только пиктограммка "Виселица" с веревочной петлей.

— Он когда-то мне показывал, — голос Ангелы дрогнул, она щелкнула по значку. — Он сам ее переделал.

Явилось клетчатое окошко "лист тетрадки" со списком тем. Города, животные, спорт, еще-что-то, Артем не успел прочесть. Ангела кликнула "животные".

Внизу "листа" появились подчеркивания.

— Буква Е, — подсказал Артем и подумал "лошадью ходи".

— Сама знаю, — она щелкнула Е. Появилась Г-образная виселица. Щелчок на И. Под перекладинкой повисла унылая голова чернильного человечка с высунутым языком. О. О, удача. Целых три О.

— Ну это детство золотое. — Артем вздохнул.

Ангела нажала Л.

— Фигвам называется, — прокомментировала она, под головенкой в петле повисла синяя тушка с пуговками на брюшке, пока без рук без ног.

— А потому что торопишься, — упрекнул Артем, — сколько букв? Девять. Ну какой он тебе колонок. Ну нажми К.

К появилась в середине.

— СОРОКОПУД, — торжественно сказал Артем, — краснокрылый воробей, гордый, хищный, разъяренный![13] Я по виселице чемпион факультета.

— Средь нас был юный орнитолог, — фыркнула подруга, но ввела Д. Есть Д на концу.

Она дописала слово, виселица затряслась и рассыпалась, голова отпала от тельца и они укатились за край странички. Открылось обычное окно с папками.

Игры, Ира, Картины, Машины (БМВ), Праздники, Поездки, Схемы, Футбол. И еще: Любимая.

— Таакс, — протянула Ангела, взглянув на них с отцом. — Ира и отдельно любимая. Прости, дядя Федя, сскотина одномудная, — и она щелкнула по папке.

Десятка два пиктограмм фотографий и пара — видеороликов. Один "Она" второй "Брат". Ангелина запустила первое видео.

Солнечный день, зеленый луг. На капоте серебристого седана БМВ полулежит красивая брюнетка в полупрозрачном платье цвета чайной розы. Машет, улыбается призывно и нежно. Отвела холеной белой рукой черные пряди от лица, ветерок развевает подол и открывает стройные икры. Артем ее видел… ах, ну конечно.

— Да чтоб тебя! — произнес над ухом голос Ставера-старшего. — Какого еще…

Видео кончилось.

Ангела открыла второе.

Этот самый кабинет, снимает, похоже, камера с монитора. Дядя Федор в синей футболке с крокодильчиком, слегка небритый, загорелый, ерошит русые короткие волосы на макушке рукой с массивными неубиваемыми часами. Судя по солнечным лучам на стене, ближе к вечеру.

— Андрюх, — он сделал паузу, сглотнул и как-то напряженно повел головой. — Слушай. Я не хочу тебе уродовать жизнь. Ты, черт, ты мне очень дорог. Но так нельзя. Тебе надо знать. Мы с Лилей два года как любовники. Она меня любит. Хочешь, ненавидь нас. Но я тебе ее не отдам. Она женщина, которая мне нужна, насовсем. Я знаю, кем ты меня считаешь, знаю. Я тебе клянусь чем хочешь, тут все по другому. Доказательств у меня хватает. Я думаю, если ты спросишь у нее сам, она не будет скрывать. Ну жалеет она тебя, понимаешь? Она мне так сказала. Жаль его, ему так плохо одному. Ксюша вот… и с дочкой ты остался. Она очень добрая, ее легко развести на жалость. Прошу, не делай этого. Верни мне ее, брат. Я хочу не ней жениться, чтобы дети были. Я знаю, я понимаю, дикая жертва для тебя, но я прошу, дай ей подумать, она скоро сама поймет. Если нет, тогда я лучше уеду к чертям подальше. Все, прости.

Файл кончился.

— Ах же вы гады, — задумчиво и как-то удивленно сказал Ставер.

— Но он так его и не отослал, — сказала Ангела и осторожно вытерла отцу слезу. — Промолчал и уехал. Будешь объясняться с ней?

— Не знаю еще, — признал Ставер. — Дело прошлое, конечно. Но какие…

Ангелина щелкнула по первому значку фото.

Лилия в красном бикини, на пляже. В обнимку с Федором на фоне соплеменных гор. На руинахвосточного дворца. В этом кабинете в расшитом бисером наряде танцовщицы живота, изогнувшись — фигура более чем позволяет. Совсем уже интимные фото, со вкусом, впрочем. Ага… во дворе этого дома, в белом платье, сидит за рулем большого черного джипа, выставив колени. Стоит, подбоченясь, на фоне радиатора со знакомыми золотыми овалами, в руке опять-таки знакомый кожаный брелок с ключом. Снова за рулем, машет в окошко.

— Она на нем ездила, — Ставер вздыбил седеющие волосы. — Очень похоже. Это уже вскоре после его развода, видите даты снимков? Интересно, Ира знала? Или подозревала?

— И по датам фото с Крузаком как раз восемь лет назад. Время подходит.

Ангела сжала губы и сузила глаза.

— Тёма, там в коробке ведь были духи?

— Да, Валентино.

— Она любит эту фирму. Лучшие на каждый день, говорила мне. Знаете, я кое-что вспомнила. Перед примеркой чертова платья в тот день. Она там была, с моими подругами. И принесла мне фату. Вместо продавщицы. Фата пахла духами, что-то цветочное. Я еще подумала, старается сделать мне приятное. Растрогалась. Потом, конечно, забыла, не до того. Особенно когда увидела твой светлый лик и решила, что ты маньяк. Думаю, бить ему под дых или глаза выцарапать.

— Вот спасибо, удружила — сказал Артем. — Я еще копая знал, что влипну с тобой, но чтоб слепым остаться!

— Потом же я приручилась, — Ангела незаметно погладила его по руке и Артема словно кольнуло током. Он сбросил, как наваждение, желание провести по ее волосам:

— Неужели попадание?

— Мы проверим, — сказал Ставер глухо. — Приятного мало, но мы проверим. Ну, вы поняли. Если твой невидимый дух согласится.

— Я думаю, согласится. Я ему еще эти вещицы из сейфа покажу. Он-то разбирается. До того ничего не предпринимаем, ладно? И я думаю, надо вам все же связаться с дядей Федором. Поговорить по мужски, а?

"Смеркалось, хливкие щорьки" — вспомнил Артем, садясь в свой Кадиллак. Вечер заволок небо облаками, и последние солнечные лучи, прорвавшиеся как прожектор тонущего корабля, золотили хром решетки и бампера, блестели в четырех круглых глазах фар. Он положил на сиденье рядом коробку с трофеями, открыл и позвал лоа.

— Занми вини!

Граф явился и сделал испуганное лицо, смотрелось почти забавно:

— Арти, что за kaka[14] ты притащил? Смердит смертью и черной maji! Надеюсь, никто не трогал эту muck[15] голыми руками? Я б сказал, и kapot[16] тут не помешает.

— Все в порядке, — Артем поднял руки в перчатках, — мы помним что ты говорил. Прошу, посмотри внимательно и дай свой вердикт. Анжи подозревает, что одна дама, ее… ну почти что мачеха, прыснула этими духами на фату, когда она примеряла свадебное платье. Но это не точно.

Лоа потянул широким носом, чихнул и сказал.

— Прогуляйся минуток десять, малыш, ладно?

Ровно через десять минут Артем снова сидел за баранкой. Граф сморщился как от кислятины и заговорил:

— Ну, скажу тебе, тут целый тараканник. Parfen, духи те, ты прав, не простые. Сами по себе не опасны, но с заклятьями на смертную порчу как раз и могут свести человека в могилу очень-очень быстро. Они… нуу… как клей, чтобы порчу надежно приклеить к человеку, понимаешь ли?

Ножиком приносили жертвы, убивали живое, вызывали черных лоа, и не единожды, свечки туда же. Карты… ну это вроде мишеней, с ними удобнее направлять kouran majik, потоки магии. Но хуже всего эта кукла. vye bagay[17], я еще живым-тотакого не видел и не слышал. Если бмой pwofese, учитель, не схватился когда-то, лет сто пятьдесят назад, с теми sorcier[18] кто это… эту дрянь использовал, и не знал бы.

Путь только для женщин, и я даже не хочу представлять, что их ждет за него там, за Стиксом. Женщина беременеет, потом, когда bebe уже начнет шевелиться, она вводит себе… ну ты понял, куда, эту дьявольскую куклу.

— Делает аборт магией?

— Нет. Не аборт. Кукла входит в нее и выгрызает младенца заживо, и все что вокруг него. Чтобы не умереть, есть особые средства и травы, так что ведьма даже физической боли не чувствует. За душу и плоть нерожденного ti bebe inosan[19] черные дают ей очень большую силу и власть над людьми. Очаровать и заморочить мужчину для нее ничего не стоит. И не одного. Но куколку с привязанным лоа ребенка надо хранить в надежном месте, от нее зависит сила ведьмы. Это как печать на договоре с черными. Правда, сломать такую печать тоже надо уметь, а то будет худо ломающему.

Теперь я понимаю, почему не мог узнать пол колдуна. Там у нее пусто, все мертво для новой жизни. Не женщина, но и не мужчина. Хотя удовольствия от хмм, fout[20] это получать не мешает, наоборот. Такие ведьмы просто секс-бомб, в темной любви им равных не найдешь. Да и молодость и красоту сохраняют до старости. Тоже часть сделки.

— Я думаю, эта дама не только навела порчу на Ангелу, она еще и ее мать, Кэсси, покалечила. Граф, если мы завтра… посадим в твой суперкар эту ведьму, ты с ней разберешься? Справишься?

— Тут, у меня? Без вопросов. Главное запихните ее в гроб и ко мне в багажник. Ох, мне интересно бы с ней потолковать. За Кэсси и за Энжи. Но вам надо шагать на охоту очень острожно, как на леопарда. Слушай обоими ушами…

В свою гостиную Артем вошел, когда уже темнело. Взял из футляра Гибсон, завалился на диван и затренькал, подбирая "Дым над водой". На унылые звуки из своей спальни вышла Ангела. Золотые волосы распущены ниже пояса, кроме тончайшего халатика цвета бронзы в черных тропических листьях, кажется, на ней ничего не было. Кой черт, она его за статуя гранитного держит?

— Папа позвонил дяде Федору, — сообщила она, — сказал, что знает про него и Лилию. Он скрывать не стал. Рассказал все. Как она его взяла голыми руками. Как он мучился, но то видео все ж не отправил. Благородный осел. После его развода с Иркой эта… жила у него, и чертов Крузер был в полном ее распоряжении. Наш лопух даже не спрашивал, что с машиной и где. Восемь лет назад. Как раз. Знаешь, отцу показалось, дядя все еще ее любит.

— Неудивительно. Мне тут мой лоа порассказал кое-что.

— Представляешь, дядька передавал мне привет. Он на паблики не подписан, новостей наших не читал, даже не знал, что я… хм, умерла. Странно такое думать о себе.

— Главное, чтобы все кончилось хорошо.

— Завтра с отцом поедете ее… брать?

— А что делать? Нельзя все так оставить, ты ж понимаешь?

— И будешь рисковать собой?

— Кто еще может говорить с катафалками. Мы там нужны, я и Пятница.

— А я? Мне шиш?

— Тебя отец прикует к кровати, если полезешь. И я помогу.

— Приковать к кровати? Фантазии у тебя дерзкие, — она улыбнулась умопомрачительно и откинула волосы за спину. — Отец разрешил мне посмотреть. Издали и под надежной охраной. Это и мое дело, так?

"Как же ты его упрашивала", подумал Артем, сжимая гриф гитары, как утопающий доску от корабля.

— Знаешь, Тёма, — сказала Ангела с задумчивым взглядом, — я была права тогда. Когда тебя увидела. И теперь уверена. Окончательно.

— В чем же?

— Когда поверила, что ты не маньяк-некрофил… Ну, тут и твой Ося помог — коты разбираются в людях. Тогда ты мне понравился.

Она мягко отняла гитару и отложила в сторону.

— И теперь я думаю, ты именно тот кто мне нужен, — ее волосы коснулись его груди, и он ощутил поцелуй своей мертвой невесты. Ощутил вполне живо. Давно таким живым Артем себя не чувствовал. Впрочем, он быстро забыл обо всем, кроме нее. А под халатиком правда ничего не было.

Нельзя сказать, чтобы они отлично выспались в ту ночь. Но по крайней мере хорошо и плотно позавтракали, надо было возместить расход калорий.

Ставер со своими людьми заехал за ними сам. Артем, пожалуй, повел бы операцию иначе, но он понимал его чувства и желание сделать все лично.

Утро выдалось облачное, циклон никак не хотел уходить, Аретм поймал себя на мысли, что сейчас старается думать о любых пустяках, но не о предстоящем деле.

Артему и дочери Ставер отдал по планшету в прорезиненных чехлах — следить и быть на связи. Крохотную камеру прикрепил к лацкану кожаной куртки. Со своими коротко стриженными молодцами он напоминал солидного криминального авторитета, едущего на необходимую, но чреватую хлопотами разборку. "Вспомнил юность полковую, старый конь", подумал Артем, но, конечно, промолчал. Те же два серых японских седана. А для своего сокровища отец пригнал бронированный черный Геленваген с парой охранников. Ангела было заспорила, но он тяжело поглядел ей в глаза и произнес:

— Или так, или свяжу и оставлю тут. Из машины как приедем не выходить. Они проследят.

Мысленно Артем поаплодировал. Сам он натянул тонкие кожаные перчатки, словно шпион-душитель из детектива, распихал по карманам куртки кое-что нужное и сел за руль катафалка. Процессия дорогих машин в компании с катафалком утром в коттеджном поселке, может, выглядит и странновато, но спрашивать явно же никто не сунется.

"Занми вини!"

В зеркальце блеснули белки глаз.

— Уже едем за ней, этой chen?[21] — спросил лоа, — Ты все помнишь, что я говорил?

— Помню до словечка. Ты-то готов?

— О, поиметь смазливую ведьму я всегда готов! Как член юного скаута!

— Старый развратник.

— Малыш, ты бы знал, каким я был греховодником при жизни, libetin leyan[22], черный лорд! И каких женщин любил!

Мертвый безобразник захихикал.

Мощный мотор плавно вынес катафалк на трассу, седаны шли впереди, "гелик"-сейф позади. Артем подумал, Ангела наверняка злится. Ну и пусть. Хватит с нее близкого общения с несостоявшейся мачехой.

Дом ведьмы вовсе не походил на избушку с черепами на тыне. И на пряничный домик тоже. Кирпичное одноэтажное бунгало за кирпичным забором. Похоже, Ставер хорошо подготовился. Перед его машиной сдвижные ворота пошли в сторону, запульсировала оранжевая мигалка на воротном столбе. Дом был тих. Окна изнутри закрыты жалюзи. Перед невысоким крыльцом стоял белый "Ниссан-Кашкай" с черной крышей, последней модели, округлый, напомнивший Артему окосевшую компьютерную мышь.

Он остановил катафалк у ворот, как условились, все равно место на лужайке перед домом теперьзанято. Гелендваген стоял на противоположной стороне улочки. В ранний час никого кругом нет, любопытных глаз можно не опасаться.

Планшет рядом с ним на сиденье пикнул и засветился: Ставер включил камеру. Артем взял его и пристроил на коленях так, чтобы видно было и лоа из зеркальца.

Вот мелькнула и хлопнула дверца машины, камера приближается к белой двери с полукруглым окошком сверху.

Рука в черной перчатке нажимает зеленую кнопку звонка.

Повинуясь ее жесту, спутники отступают, чтобы видим остался один Ставер.

Три, два…

Лилия открыла и стала перед ним с радостно-удивленным лицом.

Очень похожа на свои фото. Брюнетка с отличной фигурой, обтянутой в нужных местах голубым спортивным костюмом, наверное, делала зарядку. Белые кроссовки, дорогие-фирменные, конечно. Волосы стянуты в хвост на затылке и падают почти до талии.

— Милый, привет. Прости, я тебя не ждала сегодня. Почему не позвонил? И почему в такую рань? — голос чуть низковат, но музыкальный, глубокий.

— Лиля… — Ставер шагнул внутрь и глухо кашлянул, — надо тебя кое о чем расспросить.

— Ты ради этого примчался? Уж не возревновал ли внезапно?

— Я знаю о вас с Федором. Он сам сказал.

На мгновение ее лицо подурнело, стало неприятным, словно из румяного яблока показался червяк. Но спустя секунду она улыбалась еще нежнее. Ох и актриса, подумал Артем. Ставер, неверное, понял тоже.

— Андрюш, я не буду отрицать. Врать не хочу. Я думаю, ты сам понимаешь, почему я ничего не говорила, ты жа умный? — голос лился как цветочный мед, даже Артему пришлось сделать усилие, чтоб не поддаться, — ну было когда-то. Дурочка я была, а он ухаживал так красиво. Ты же знаешь, от него все женщины млеют, такой характер, вот и Ира все прощала (верно, вот он и виноватостался, — подумал Артем). Но потом я тебя встретила, милый. Вспомни, он ведь нас с тобой и познакомил. И сразу же, с первой встречи, я поняла кто мой мужчина. Единственный и суженый. Помнишь, я зашла в ваш офис, и ты меня сразу пригласил в кофейню? А потом мы гуляли на набережной, и ты мне рассказывал свою жизнь? Мне ужас как было приятно идти с тобой, я все хотела взять тебя под руку, и боялась (она смотрела ясными серыми глазами, невинная девочка). Ты лучший мужчина на свете, и такой несчастный, я столько плакала, ужас, сначала Ксюша, а теперь…

Артем уже сам начинал ей верить, что за… но Ставер ответил:

— Все это хорошо. Я тебя в общем-то из-за Федьки и не виню. Было и прошло, сам не ангел. Есть еще вопросы.

— Ты про других мужчин? Клянусь…

— Нет, про женщин. Ты хотела убить мою жену и дочь. — то был не вопрос, а утверждение. И Лилия поняла верно.

— Ты бредишь? Дорогой, что ты несе…

— Я нашел твои ведьмачьи игрушки, и твои фото у Федора, даже нашел и осмотрел машину. Хватит, милая. Я не прокурор. И сдавать тебя я не буду. Я сам с тобой разберусь, а то ведь неважно ты меня знаешь. Ребята, берите ее.

Он шагнул в сторону, изображение качнулось, его на миг закрыла широкая спина в кожаной куртке.

Артем было подумал, Лилия упадет на колени, как Миледи, будет умолять… ага, какое.

Она голубой молнией метнулась к застекленному шкафчику в прихожей, рукой разбила стекло и выхватила с полки что-то круглое, темно-красное. с чайную чашку Размахнувшись, швырнула предмет об пол.

Полыхнуло бледно-сиреневым огнем, по ушам ударил не звон, скорее лязг и визг, будто циркулярка сошла с ума, камера качнулась и стала падать. В ее взгляд еще попал сползающий по стене бодигард с запрокинутой головой, из носа и рта течет алое, кто-то захрипел, замычал, как от боли.

Лилия выскочила на улицу.

Артем увидел, как к ней рванулись двое оставшихся парней.

Она взмахнула руками как крыльями, прокричала что-то гортанно, и здоровенные молодцы рухнули на траву, забились в конвульсиях, Аретм видел когда-то эпилептический припадок, точь в точь.

Ведьма запрыгнула за руль. секунда — мотор взревел, вспыхнули белые ходовые огни, Ниссан рванул, оттолкнул со скрежетом перекрывший ему дорогу седан, и вылетел за ворота.

— Moun fou![23] — рявкнул в его ухо бас, — за ней, гони за ней!

Ниссан свернул на дорогу, выводящую к загородному шоссе.

Артем только ключ повернул, мотор завыл и застонал, как когда-то на равнинах ада.

— Вести тут не могу, а лошадей тебе добавлю, вперед! — лоа оскалился и катафалк затрубил клаксоном сам по себе, как разъяренный слон: "фааа-уууу"! Приборный щиток налился красным огнем.

Рывок — Артем едва удержал руль, так быстро Кадиллак еще в его руках не ездил.

Белый кролик миновал последние коттеджи, и полетел к началу серпантина, выводящего на прямую спасительную трассу. Черная гончая неслась за ним. Если кто-то видел их, пожалуй, закрестился бы и атеист: четыре фары катафалка горели кровавым огнем, из-под заднего бампера вылетали огненные плевки выхлопа, вонявшего серой.

Катафалк был куда тяжелее полупластмассового одноразового внедорожника, тяжелая рама одна весила как малолитражка. Но против ста пятидесяти японских лошадей, придушенных вредителями-экологами, были уже не триста с лишним американских мустангов, проклятые души бились и сгорали в его огромных цилиндрах.

И все же стоило ведьме свернуть на серпантин, полный привод и лучшая маневренность дали бы ей отличный шанс. Артем понял, увидев знак "крутой поворот".

Он вдавил газ еще, катафалк наддал, теперь он несся, едва касаясь асфальта колесами, опасно кренясь на широкой дуге.

— На тараан! — заорал Артем в лютом азарте камикадзе, идущего в последнюю атаку.

По встречной проскочил перепуганный грузовичок, мгновенно остался позади, но не столь опытная ведьма дернула рулем, Кашкай чуть вильнул круглым задом, сбросил скорость.

Бампер катафалка сияющим мечом детройтской стали вспорол пластик и тонкий металл современного автомобиля.

От удара Ниссан развернуло, он словно кролик, подпрыгнул и полетел в придорожный кювет. Удар, звон, лязг и скрежет. Внедорожник опрокинулся на правый бок, вертя всеми колесами, похожий на перевернутого жука.

Кадиллак развернуло, кто-то могучий помог Артему надавить широченную тормозную педаль, шины завизжали, зад занесло, задний бампер со звоном ударился об асфальт, стесывая хром… но катафалк встал. Погасли кровавые огни в фарах, засвистел клапаном перегретый радиатор.

Артем ударился таки о руль, так что от боли свело живот и потемнело в глазах. Но адреналин действовал. Он распахнул дверь, прохромал к опрокинутому Кашкаю. Ах да, да, дернул ручку тяжелой задней двери. Аппарель с черным лакированным гробом выкатилась сама, он к ней не притрагивался. "Спасибо, лоа" подумал он. Под ребрами резало и пекло, точно в живот тыкали паяльником.

Водительская дверь Кашкая открылась. Подушки сработали, Артем видел их белые пятна за тонировкой стекол. Ведьма успела пристегнуть ремень. Теперь она выбиралась из машины, костюм на груди полурасстегнут и запачкан кровью из носа, но в остальномживая и опасная.

Лилия спрыгнула со своей машины и скривилась, похоже, ушиблась тоже. Подняла на него стальные глаза. Уже не прелестные, страшные.

— Какого дьявола, — пробормотала она, пошатываясь, — ты кто такой, пи…ц, откуда взялся с таким древним уродом? Мало мне остальных мудаков, мало на тот свет спровадила, вы все лезете и лезете. Ты тоже от бандита? Ох, жалко, не навела я грызь в брюхо его понтовой суке дочке. Пожалела, уморила быстро. Миилый… неужели ты меня тут пришибешь? Беззащитную женщину? Ты же не такой парень. Я тебя вижу, благородный рыцарь. Помоги мне, дай руку, а? Поедем в больницу. Я тебе помогу, боль сниму, ладно? Уберем этого старого козла. Знаешь, мы с тобой таких еще дел наворотим, а уж как я любить умею.

Она сладострастно облизнула губы, слизывая кровь. Распустила волосы, двинула молнию на груди ниже, оголяя пышные белые полушария почти целиком. Артем ощутил головокружение. Теперь его тянуло к ней, тянуло словно примагничивая. Обнять ее и не отпускать, целуя, сжать ее талию. Что за…

Он вспомнил белый гроб, подвенечное платье и розы, мраморное лицо Ангелы, обреченной на смерть этой сукой.

— А пошла ты на х… — выплюнул и ощутил во рту кровавый привкус.

Вытащил левой рукой из кармана куколку в бинте, заранее пропитанном бензином, нацеженным из бака катафалка. Правой — зажигалку Картье. Щелчок. Бледный язычок пламени. Она увидела и поняла. Приоткрыла рот, вытянула руку со скрюченными пальцами, то ли защищаясь, то ли отобрать. Теперь никакой прелести в ее лице Артем не видел, только страх и ненависть.

Голубоватое пламя коснулось его руки, охватило бинт, обугливая куколку. Обожгло сквозь перчатку, резануло болью. Но он удержал руку, громко произнося:

— Nan non Baron Samdi, mwen retounen ba ou sa ki te pran dapre volonte ou pou mal![24]

Боль стал нестерпимой, но куколка уже горела, рассыпаясь угольками, и он бросил ее под ноги.

Ведьму скрючило, она прижала руки к животу, упала на колени. Волосы свесились на лицо. Ее вырвало желтой слизью. На ткани штанов расползалось бурое пятно, все сильнее. Артем сам не помнил, как вцепился в ее пояс и затащил на дорогу. Открыл крышку гроба и запихнул туда трясущееся, странно горячее тело. Выпачкал кровью перчатки. Руку ломило нестерпимо, и все же он задвинул гроб в катафалк и захлопнул дверь.

Мир стал зеленовато-черным, резь в груди не давал выдохнуть "похоже, ломаные ребра, еще и проткнут меня изнутри, как мило". Ноги ослабели и он сполз на асфальт у заднего бампера. Хотелось свернуться и умереть, только бы кончилась боль.

Рядом зашумел и замолк мощный мотор. Чьи-то руки нежно гладили его спутанные волосы, поддерживали голову.

— Она там, внутри, — вспомнил Артем. — Все сде…сделано. Как… вы?

— Папа и парни живы, их отпустило как только она уехала. Немного замучанные только. Ты не говори ничего, Тёмочка, только умирать не вздумай, только не умирай!

— Я еще твой… крест не пропил, а имущество ценное, — ответил он и отключился.

Во стором часу ночи, когда на дороге, проходящей над обрывом над рекой, никого не бывает, там остановилась пара автомобилей. Большой черный внедорожник и большой черный катафалк старомодного вида. Моторы стихли. Фары погасли. Из-за облаков выбрался месяц, но никто не проверял, растущий или убывающий.

Из внедорожника вышли четверо спокойных молодых людей в кожанках, и один седой, много старше. Молодые открыли двери машины мертвых. Спереди, с места пассажира помогли выбраться с трудом шевелящейся мужской фигуре, ее левая рука висела на перевязи. Из-за руля катафалка выскочила стройная светловолосая девушка в черном брючном костюме, приобняла и поддержала беднягу. Внизу масляно отблескивала черная вода, над ней траурной бархатной лентой лежал лесистый берег.

Из задней двери катафалка приехавшие выкатили большой черный гроб. Поднесли к обрыву и поставили на камни.

К гробу подошел совсем седой мужчина и поднял крышку. Месяц заглянул туда тоже.

В гробу, пачкая сажей красную шелковую обивку, лежал обугленный женский скелет в голубых лохмотьях. Черные волосы не совсем сгорели и спутанной массой закрывали буро-черное лицо с выкипевшими глазами.

— Он увез ее в место, куда попадают такие души, — сказал раненый, опираясь на девушку, — больше для нее ничего нельзя сделать.

Седой кивнул и закрыл крышку, щелкнул замками, зачем-то погладил ее напоследок.

Молодые люди взялись за ручки, качнули раз, другой, гроб полетел вниз, вниз, в мокрую бездну. Почти три секунды… с плеском вошел в воду. Утяжеленный свинцом, он сразу ушел в глубину, где нет и не будет солнца.

[1] еще один (гаит.)

[2] черепом (гаит.)

[3] гаитянская пословица

[4] мошеннику (гаит.)

[5] колдун (гаит.)

[6] черную магию (гаит.)

[7] простую любовь (гаит.)

[8] старого дурака (гаит.)

[9] А. Козачинский "Зеленый фургон"

[10] японский стиль тюнинга "уличных гонщиков"

[11] Приветствую тебя! (хинди)

[12] До свидания! (хинди)