Бандит. Заберу тебя у мента

Похищение

Открываю глаза. Я на кухне, на диване. Алла Леонидовна рядом, читает книгу.

— Я долго спала? — пытаюсь встать, нет сил.

— Уже вечер, — безразлично выдавила она.

— Неля ушла?

— Давно.

— Чего она хочет?

— Что бы ты хотела, будь беременна от любимого? — выдала Алла Леонидовна

— Вы хотите сказать, что последнее время я не любила своего мужа?

— Я хотела сказать, что… — тут она замялась, не зная, понравится ли Игорю то, что она хочет сказать.

— Ну?

— Скоро приедет Игорь и решит, что с вами делать.

Я замолчала и уставилась в окно, словно пыталась уловить что-то важное в сером пейзаже за стеклом. Дождь, тонкими нитями струящийся по стеклу, казался мне слезами неба, которое разделяло мою внутреннюю растерянность. За окном ветер играл с деревьями, как дирижёр с оркестром, заставляя их склоняться и танцевать под мелодию моросящего дождя.

Внутри меня странная пустота. Я пытаюсь понять, почему не испытываю ревности. Почему нет страха потерять мужа? Может, мой разум стал тихой гаванью, где нет места бурным эмоциям? Или это спокойствие — лишь затишье перед бурей?

Свекровь, обычно такая заботливая, вдруг перестала обращать на меня внимание. Её взгляд, раньше полный тепла, теперь был холодным. Её безразличие к нашему ребёнку тревожит меня. Почему она так странно себя ведет, ей вдруг стал не интересен ребенок её сына?

Я встаю и подхожу к окну ближе, надеясь, что свежий воздух развеет мои сомнения. Но дождь только усилился. Я чувствовала, что что-то важное ускользает от меня, как вода сквозь пальцы. Вдруг появляется машина. Я вздрагиваю, как от неожиданного грома. Внутри что-то ёкает, предчувствуя перемены. Игорь выходит из машины, и его хмурый вид говорит о том, что день не задался.

Он заходит в дом, и его шаги, тяжёлые и усталые, эхом разносятся по коридору. Я гляжу на него, пытаясь прочесть на его лице, что его тревожит. Я понимаю, что разговор неизбежен.

— Добрый вечер, — целует маму, затем обращается ко мне, — сегодня ты записана к врачу, я тебя отвезу, собирайся, — пытается меня поцеловать, я отстраняюсь.

— Что такое? — недовольно спрашивает.

— У нас была Неля, — спокойно отвечаю и скрещиваю руки на груди, — тебе придётся мне всё рассказать.

— Я так понимаю, ты уже в курсе?

— Правильно понимаешь.

— И ты не закатишь мне скандал? — удивлённо.

— Это, наверное, кажется тебе странным, но нет.

— И почему же?

— Игорь, мне… Я не… — пытаюсь сформулировать так, чтобы не задеть его чувства. — Не чувствую ревности.

— Хм… — задумчиво.

— Игорь?

— Я понимаю твои чувства больше, чем ты думаешь.

— Вижу, что ты мне хочешь что-то объяснить.

— Видимо, придётся. Давайте присядем.

Алла Леонидовна уже приготовилась вступать в разговор и быть в центре событий.

— Незадолго до аварии мы поссорились, — начинает Игорь и делает грустное лицо, — ты мне изменила. Короткая интрижка, но всё же…

— Как ты узнал, что я тебе изменила?

— Ты мне сама об этом сказала. Умоляла простить и всё в этом роде. Но мне было очень больно, Эль.

— И как ты такое мог простить⁈

— Я и не прощал. До одного момента. Ты потом узнала, что беременна. Но забеременела ты раньше, чем началась интрижка. Решила вернуться… Не оставлять же ребёнка без отца. Я и не знал, как реагировать. Но мы же так хотели дитя. Да и я тоже не хочу, чтобы мой сын без отца рос, мы поговорили и решили начать всё сначала.

— Ой, боже мой, что делается-то, — причитает свекровь, — Игорь показывает ей жестами замолчать, смотрит на неё убийственным взглядом.

— А почему я помню море и белые розы? — печально спрашиваю.

— Мы мирились в ресторане. Я принёс белые розы и исполнил твою мечту — отправил тебя на море, чтобы ты отдохнула. Сам не мог, работа. Когда ты прилетела, тебя сбила машина и ты всё это забыла. Я подумал, что лучше тебе этого не знать. Так проще начать с чистого листа.

— Ага… А как же Неля? — внимательно смотрю на него.

— Дорогая, ну это просто увлечение. Это ничего не значит для меня, ты моя семья, — берёт меня за руку.

— У вас давно роман? — убираю руку.

Хоть я не вспомнила своих чувств к Игорю, но мне стало очень неприятно от того, что мой муж продолжительное время ходил налево.

— Ты должна понять. Ты увлеклась своим дизайном и постоянно была занята, а я же мужик, мне надо. Ну ты понимаешь, у мужчин это не так, как у женщин, ты не должна это воспринимать всерьёз. Это просто секс. А люблю я тебя. Ты же не оставишь нашего ребёнка без отца? — смотрит щенячьими глазами.

Алла Леонидовна достаёт корвалол и начинает капать в стакан.

— А что с моей внучкой будет? — выжигает взглядом Игоря.

— Ребёнку будет лучше с нами, дорогая, — ты должна принять мою дочь, — опять щенячий взгляд.

— Игорь, ты сошёл с ума? — выпалила я, — ты собрался забрать ребёнка у матери?

— Подумай сама, у нас семья, а она мать-одиночка, что она даст моему ребёнку?

— Ой, Игорёша, ты что такое говоришь? — свекровь схватилась за сердце.

— Сама отдаст. Зачем он ей? Не потянет, — встаёт с кресла, — собирайся, поехали, у нас мало времени, — жёстко произнёс он и как-то странно посмотрел на мать, словно давая ей что-то понять.

Мне стало не по себе. Что-то здесь не ладно.

К врачу ехали под монолог моего мужа, как у нас всё будет хорошо, надо только пойти ему навстречу, понять его, всегда поддерживать.

— Здравствуйте, проходите, — врач, молодой мужчина, невролог, которого нам посоветовали после выписки из больницы.

— Здравствуйте, Матвей Петрович, — пытаюсь выдавить улыбку, Игорь кивает.

— Как Ваши дела?

— Мне тревожно, я чувствую себя беспомощной и потерянной, — смотрю на обручальное кольцо.

— Моя жена часто задаёт одни и те же вопросы и не может запомнить на них ответы.

— Узнаёт близких?

— Да.

— Социальные навыки сохранены?

— Да.

— А жена Ваша сама может отвечать? — смотрит на меня.

Киваю ему.

— Скажите, Элеонора, часто ли у Вас приступы мигрени?

— Каждый раз, когда пытаюсь что-то вспомнить.

— Это часто бывает?

— Каждый день, и сны снятся какие-то реалистичные.

— Хочу Вас обрадовать, Вы идёте на поправку. Исход такой амнезии как правило благоприятный, — начинает Матвей Петрович, — память восстанавливается, общее самочувствие тоже станет лучше. Не волнуйтесь, Вы вернётесь к нормальной жизни. Но Вам нужно будет ещё долгое время наблюдаться.

Берёт рецептный лист и начинает писать.

— Я Вам выпишу другие препараты, те больше не пейте. И сдайте ещё пару анализов. Что-то Вы какая-то вялая. Больше находитесь на свежем воздухе, не волнуйтесь. Скоро Вы всё вспомните. Протягивает лист, и я его выхватываю первая, чтобы Игорь не забрал. Так у меня будет возможность вырваться из дома в город.

Идём к лифту. Небольшая очередь каких-то людей. Ждём.

— Дорогая, отдай мне рецепт, ты можешь потерять, — пытается мило улыбаться.

Поворачиваюсь к нему лицом, к лифту задом, чтобы сказать, что рецепт останется у меня. В этот момент двери лифта открываются, и из него выходят трое мужчин и девушка с букетом ярких цветов и открытым зонтиком. Они громко смеются, их голоса разбиваются о каменные стены коридора, образуя эхо. Они словно невзначай протискиваются между нами, преграждая путь моему мужу в лифт.

Я не успеваю осознать, что происходит, как какой-то мужчина в строгом костюме, высокий и крепкий, со сверкающими глазами, ловко подхватывает меня сзади и тянет к себе. Я чувствую сильные руки на своих бедрах, еще секунда, и я с ним в лифте. Двери закрываются, мы оказываемся в ограниченном пространстве, зажатые стенками из зеркального стекла, в котором отражаются наши запутанные фигуры. А мой муж, запутанный в шумной компании, остаётся стоять на этаже, громко ругаясь. Его голос слышится даже сквозь двери лифта, он кричит, требуя, чтобы его пропустили.