Бархатные горы

Глава 7

Бронуин в одиночестве стояла у подножия лестницы, ведущей на вершину старой башни. Сухие глаза горели и распухли от непролитых слез. Руку резала серебряная поясная пряжка. На обратной стороне было выгравировано: «Эннису от Джеймса Макэррона».

Час назад один из арендаторов принес ей эту пряжку. Бронуин помнила, как отец подарил три пряжки парням, из которых она должна была выбрать себе мужа. Раздача даров превратилась в настоящую церемонию: устроили пир, вино лилось рекой, а потом были танцы и много, много смеха.

Все подтрунивали над Бронуин, спрашивая, кого она выберет. Бронуин флиртовала и веселилась, притворяясь, что все трое — ничто по сравнению с отцом. Одним из них был Йен, сын Тэма, такого же роста, как она, но сложением подобный своему отцу. Вторым — Рамзи, широкоплечий блондин, и в очертании его губ было что-то, заставлявшее Бронуин нервничать. Эннис, веснушчатый и голубоглазый, умел петь так сладко, что сердце переворачивалось.

Она стискивала и стискивала пряжку, пока углы не влились в ладонь. Теперь все они мертвы. Силач Йен, красавец Рамзи, милый Эннис — мертвы и похоронены. Убиты англичанами!

Она повернулась и поспешила наверх, выбрала ключи из связки, висевшей на поясе, и отперла дубовую дверь. Несмазанные петли протестующе скрипнули.

Она думала, что сдержится при виде комнаты, но не смогла. Потому что почти ожидала, что отец обернется и с улыбкой взглянет на дочь. Со дня смерти отца она не была в его комнате: слишком боялась снова ее увидеть.

Бронуин ступила через порог и огляделась. На стуле висел плед, нижняя часть которого была изорвана и потерта. Каменные стены были увешаны оружием: топорами, мечами, луками. Она коснулась источенного временем места на любимом луке отца и медленно подошла к стулу у единственного в комнате окна. Кожа еще хранила отпечаток тела Джейми.

Бронуин села на стул, не обращая внимания на пыльных мошек, вьющихся вокруг головы. Отец часто приходил сюда подумать и побыть в одиночестве. Он не пускал сюда никого, кроме двух своих детей. Когда у Бронуин резались зубы, она чесала десны о стрелу из отцовского колчана.

Взгляд Бронуин переходил с одного знакомого любимого предмета на другой, и голова постепенно начинала болеть все больше. Все кончено. Отец мертв, брат отвернулся от нее с ненавистью в сердце, а прекрасные молодые люди и воины гнили в безвестной могиле.

Теперь в Лейренстоне не осталось ни любви, ни смеха. Английский король выдал ее замуж за одного из убийц, и счастью пришел конец.

Англичане! Воображают, будто они владеют миром. Как мерзко пресмыкаются люди Стивена перед своим хозяином! То и дело кланяются, называя милордом! А сам он просто болван! Она сто раз пыталась объяснить ему повадки и обычаи шотландцев, но он слишком тщеславен, чтобы слушать!

Бронуин горько усмехнулась. Ее люди по крайней мере знали, кто их лэрд. Они смеялись над Стивеном за его спиной. Все утро она слышала истории о вчерашнем набеге и неудачах англичан. Как, должно быть, смехотворно выглядел Стивен в своих дурацких доспехах!

Ее внимание привлек шум во дворе. Бронуин подошла к окну.

Сначала она не узнала Стивена. Только удивилась, не поняв, кто этот хорошо сложенный, крайне самоуверенный на вид мужчина.

Перехваченный поясом плед залихватски вился вокруг ног. Бронуин негодующе ахнула, сообразив, что это Стивен, выступавший так надменно и напяливший шотландскую одежду, словно имел на это право.

Несколько ее людей, стоявших во дворе, не подумали приветствовать его, чему Бронуин была очень рада. Уж они-то знают, как обращаться с чужаками!

Но улыбка быстро растаяла, когда сначала один шотландец, потом другой двинулись к Стивену. Тот что-то сказал и задрал конец пледа. По двору пронесся смех.

Дуглас, ее Дуглас, выступил вперед и протянул руку Стивену. Тот схватился за нее, и оба, сцепившись руками и щиколотками, стали бороться стоя. Не прошло и минуты, как Дуглас распростерся в грязи.

Она с тревогой наблюдала, как Стивен вызывает одного противника за другим, и тихо ахнула, когда вперед выступила дочь Маргарет, соблазнительно покачивая бедрами. Подняла юбку, обнажив стройные ножки, и стала учить Стивена шотландскому танцу.

Бронуин отвернулась от окна и, выйдя из комнаты, заперла за собой дверь. Зла она была так, что руки тряслись.

Стивен стоял у подножия лестницы. Ветер растрепал волосы, разрумянил щеки. Глаза сияли. Позади стояли люди, его и Бронуин, и несколько хорошеньких девушек.

Он смотрел на нее, как мальчишка, ждавший похвалы и старавшийся угодить.

— Ну как, сойду? — пошутил он. Она ответила гневным взглядом, намеренно не обратив внимания на его мускулистые ноги.

— Ты можешь одурачить кого-то из них, но для меня был и остаешься англичанином. Змея, даже сменившая кожу, остается змеей. Вот и ты, сменив одежду, душой остался таким же.

Повернувшись, она ушла.

Стивен нахмурился. Может, он не хочет, чтобы они забывали о том, что он англичанин. Может… Тэм хлопнул его по плечу:

— Не стоит так расстраиваться.

Обернувшись, Стивен увидел, что шотландцы улыбаются.

— Пусть она и хороший лэрд, все же женщина есть женщина, — продолжал Тэм. — Ревнует, потому что ты танцевал с девушками.

Стивен попытался улыбнуться:

— Хотелось бы, чтобы ты был прав.

— Лучше пойди успокой ее.

Стивен хотел что-то ответить, но осекся. Нет смысла говорить Тэму, что Бронуин не пожелает от него никаких утешений. Но он все же пошел наверх. Она стояла над ткачихой, объясняя переплетение нитей на новом пледе.

— Стивен, — позвала одна из женщин, — до чего же ты хорош!

Сама она тоже была довольно смазливой и выглядела в своем коротком платьице донельзя соблазнительно.

Стивен попытался ей улыбнуться, но вовремя заметил хищный оскал Бронуин. Она почти выбежала из комнаты, и он едва поймал ее на верхней площадке.

— Что это с тобой делается? Я думал, тебе понравится моя одежда. Ты же сама говорила, что я должен стать шотландцем!

— Говорю же, одежда еще не делает тебя шотландцем, — прошипела она, отворачиваясь.

Стивен схватил ее за руку:

— Что стряслось? Сердишься из-за чего-то еще?

— С чего это я должна сердиться? — саркастически бросила она. — Я замужем за своим врагом. Я…

Стивен поднес палец к ее губам.

— Что-то тебя тревожит, — спокойно заметил он, но она опустила глаза, чтобы он не смог увидеть отраженной в них боли. Он провел ладонями по ее рукам, и его пальцы наткнулись на что-то зажатое в ее левой ладони. — Что это? — тихо спросил он.

Она попыталась отстраниться, но он силой разжал кулак, осмотрел пряжку, прочитал надпись.

— Кто-то дал тебе сегодня пряжку?

Бронуин молча кивнула.

— Это принадлежало твоему отцу?

Она снова кивнула.

— Бронуин, — попросил он, — взгляни на меня! — Он осторожно сжал ее подбородок и приподнял. — Мне жаль. Ужасно жаль.

— Откуда тебе знать? — отрезала она, вырываясь, и молча прокляла себя за то, что почти поверила ему. За то, что поддалась обаянию его голоса и близости.

— Я знаю, что это такое — потерять родителей, — терпеливо сказал он. — Мне тоже в свое время пришлось плохо.

— Но я не убивала твоего отца.

— Как и я — твоего! — свирепо прошипел он. — Выслушай меня хоть раз в жизни, выслушай меня как мужчину, не как политическую пешку. Мы женаты, и назад дороги нет. Мы могли бы быть счастливы. Я это твердо знаю, при условии, что ты дала бы нам шанс.

Ее лицо отвердело. Глаза похолодели.

— И ты будешь хвастаться перед своими людьми, что заставил шотландку есть у тебя с руки? Попытаешься подружиться с моими людьми и женщинами, перетянуть их на свою сторону, как сегодня?

— Перетянуть? Будь ты проклята! Я каждый день бегаю по такому холоду голоногим и голозадым, и все, чтобы угодить тебе и людям, о которых ты так печешься! — взорвался он, отталкивая ее. — Иди и упивайся своей ненавистью.

Он повернулся и ушел.

Бронуин немного постояла, прежде чем медленно спуститься вниз. Так хотелось доверять ему! Но могла ли она? Что будет, если на ее земли нападут англичане? Сумеет ли Стивен найти в себе мужество сражаться против своего народа?

Им так хорошо в постели! Как легко забыть об их разногласиях и отдаться его сладостным прикосновениям, ласкам, слушать звуки низкого бархатистого голоса. Но ей нужно держаться настороже, иначе он обманет. А этого она не может себе позволить. Она не рискнет жизнями людей только потому, что ее ублажает человек, который вполне может оказаться шпионом.

Она уселась в маленьком садике за высоким каменным домом. Нет, ему нельзя доверять. Все его старания завоевать ее доверие могут оказаться только попыткой ее использовать. У него есть братья. Может, сломив оборону Бронуин, он призовет их сюда? Станет хвастаться, что она будет делать все, как пожелает он, и для того, чтобы сделать покорной и послушной, достаточно поцеловать ямочку под коленями?

Она встала и быстро направилась к оконечности полуострова. Солнечные лучи бились о скалы, и море, тихое и покорное, лежало у ее ног.

Быть лэрдом клана — большая ответственность. Много-много людей ожидало от нее защиты, а иногда и просто еды. Она честно старалась узнать и понять каждого члена своего клана. И поэтому нельзя расслабляться ни на секунду. Даже когда Стивен держит ее в объятиях, нужно научиться защищаться от него. Не позволять чувствам брать верх над разумом. И если когда-нибудь она поймет, что сможет доверять ему, тогда заглянет в свое сердце.

— Бронуин!

— Что тебе, Дуглас? — спросила она, оборачиваясь и глядя в карие глаза молодого человека. В них, как и в глазах остальных ее людей, светился один и тот же вопрос. Они тоже не знали, стоит ли доверять Стивену, и ждали ее приговора. И тогда будут судить и ее тоже. Если она ошибется, потеряет уважение всего клана.

— Я получил весточку, что Макгрегоры снова собираются угнать сегодня скот.

Бронуин кивнула, зная, что у Дугласа везде свои шпионы.

— Ты уже сказал кому-то?

Дуглас помедлил, верно поняв смысл ее слов.

— Никому.

Она снова отвернулась к морю.

— Я сама поведу людей, и мы покажем Макгрегорам, кто такие Макэрроны. Не позволю, чтобы над нами опять смеялись.

— Я рад снова скакать рядом с тобой, — улыбнулся Дуглас.

— Только никому не проговорись о наших планах. Никому. Ясно?

— Еще бы! — воскликнул Дуглас, уходя.

На длинном обеденном столе громоздились блюда с вкусной едой. Сначала Стивен заподозрил что-то неладное, потому что Бронуин обычно бывала далеко не столь щедра. За ужином она улыбалась ему. Это еще больше удивило, поскольку после сегодняшнего она должна была все еще злиться на него.

Он уселся рядом с женой, погладил ее по бедру и улыбнулся, когда она подскочила. Бронуин повернулась к нему, приоткрыв губы, нежно глядя в глаза, и Стивен почувствовал, как по телу разливается жар. Он наклонился к ней.

— Сейчас не время и не место, — шепнула она с сожалением.

— Тогда пойдем со мной наверх.

Она зазывно улыбнулась.

— Еще несколько минут. Может, ты хочешь попробовать новое питье, которое я сама сделала? Вино с добавлением яблочного сока и специй.

Она вручила ему серебряный кубок.

Стивен едва ощутил вкус выпитого. Бронуин еще никогда не смотрела на него так, как сейчас, и кровь в жилах закипела. Ее густые ресницы почти прикрыли синие жемчужины глаз. Кончик розового язычка коснулся нижней губы, и Стивен едва не обезумел. Значит, вот какой она становится, когда готова принять его!

Он сжал ее пальцы, едва удерживаясь, чтобы не стиснуть их изо всех сил.

— Пойдем со мной, — хрипло повторил он.

Она повиновалась, но, уже поднимаясь по лестнице, он почувствовал, что засыпает. К тому времени как он добрел до спальни, веки его сами собой опустились.

— Что-то со мной неладно, — с трудом выдавил он.

— Ты устал, вот и все, — посочувствовала Бронуин. — Целый день тренировался с Тэмом, а он уж знает, как вымотать человека! Давай я тебе помогу.

Она обняла его за талию и довела до постели. Стивен провалился в мягкую перину, не в силах поднять рук.

— Прости, я…

— Тише, — прошептала Бронуин. — Отдыхай. Выспишься, и сразу станет легче.

Но Стивен уже спал.

Бронуин, хмурясь, постояла над ним. Остается надеяться, что она не положила чересчур много сонного зелья в его питье. Ей вдруг стало совестно. Предавать собственного мужа! А если он умрет? Но она должна была сделать все, чтобы он сегодня не встал на дороге. Следует показать Макгрегорам, что нельзя безнаказанно воровать у них скот.

Бронуин уже повернулась к двери, однако снова оглянулась и, вздохнув, сняла со Стивена сапоги. Он даже не пошевелился. Лежал так тихо… ничего не просил… не наблюдал за ней.

Она нагнулась, погладила его по волосам и неожиданно для себя нежно поцеловала в лоб. И, покраснев, отскочила. Что это на нее нашло! Вот дура безмозглая! Какое ей дело до англичанина?

Ее люди были уже на конях и ждали. Она подхватила подол длинной юбки, вскочила в седло и повела отряд по узкой дороге.

Шпион Дугласа оказался прав насчет набега. Два часа Бронуин и ее люди скакали во весь опор, прежде чем спешиться и прокрасться в темный лес.

Бронуин первой услышала мужские шаги и жестом велела людям рассеяться. Дуглас остался с ней. Мужчины клана Макэрронов, бесшумно скользя между деревьев, окружили похитителей.

Удостоверившись, что у ее людей было достаточно времени приготовить ловушку врагу, Бронуин издала душераздирающий визг, заставивший похитителей нервно озираться. Макгрегоры уронили приготовленные для коров веревки и схватились за клейморы[3]. Поздно! Люди Бронуин уже набросились на них. Они скинули пледы, оставшись в свободных рубашках, чтобы было удобнее сражаться. Бронуин скинула юбку и осталась только в рубашке и пледе, достигавшем колен. Сама она держалась сзади, чтобы командовать людьми. Кроме того, она была слишком слаба, чтобы мериться силой с мужчинами.

— Ярл! — вскрикнула она как раз вовремя, чтобы спасти одного из своих людей от удара клеймором по голове, и метнулась в другую сторону, помешав Макгрегору накинуться на другого воина.

Лунный свет отразился от кинжала, поднятого над Дугласом. Бронуин заметила, что тот потерял оружие.

— Дуглас! — окликнула она, бросив ему свой кинжал. Макгрегор повернулся к ней, и в этот момент Дуглас зацепил его кинжалом под ребра. Противник медленно повалился на землю.

Битва сразу прекратилась. Бронуин, почувствовав перемену, взглянула на тело у своих ног.

— Макгрегор, — прошептала она. — Он мертв?

— Нет, — ответил Дуглас, — только ранен. Через минуту придет в себя.

Она огляделась. Остальные Макгрегоры растаяли в тени деревьев, видя, что их предводитель лежит неподвижно. Она встала на колени около упавшего человека.

— Дайте мне кинжал.

Дуглас беспрекословно подчинился.

— Хочу, чтобы Макгрегор навсегда запомнил сегодняшнюю ночь. Понравятся ему мои инициалы, вырезанные на его коже.

— Может, на щеке? — оживился Дуглас.

Бронуин ответила холодным взглядом.

— Я хочу не войны, а долгой памяти. Кроме того, я слышала, что Макгрегор — настоящий красавчик.

Она распахнула рубашку раненого.

— Похоже, в последнее время ты увлекаешься красивыми мужчинами, — с горечью заметил Дуглас.

— А ты слишком уж тревожишься о моих мужчинах. Что терзает тебя? Ревность или жадность? Пригляди за людьми и брось свои детские капризы.

Дуглас отвернулся от нее.

Бронуин слышала много рассказов о Макгрегоре и знала, что он будет высоко ценить шрам, полученный от победившей его женщины. И поэтому кончиком кинжала осторожно нацарапала на его плече маленькое «Б». В следующий раз, когда он решится на кражу ее скота, эта буква напомнит ему о ней.

Сунув кинжал за пояс, она подбежала к своим людям, и они все вместе направились к коням. Радость пьянила их. Радость первой победы их лэрда.

— К Тэму! — вскричала она, вскочив в седло. — Давайте разбудим его! Он захочет услышать о том, что Макгрегор отныне носит клеймо Макэрронов.

Она рассмеялась, представляя ярость Макгрегора при виде такого подарка.

Но им не суждено было попасть домой так рано. Неожиданно небеса разверзлись, и холодный ливень принялся поливать победителей. Все накинули пледы на головы, а Бронуин с сожалением вспомнила оставленную на земле юбку. Молнии разрывали небо, и лошади нервничали и становились на дыбы при каждом ударе грома.

Они направились к Лейренстону вдоль крутого обрыва. Дорога была не самой безопасной, зато самой короткой, да и Макгрегоры не подумают преследовать их на узких скользких дорожках.

И тут раздался оглушительный удар грома и молния ударила прямо перед Александром. Его конь встал на дыбы, лихорадочно цепляя передними копытами землю. Очередной удар грома грозил обрушить скалы на их головы. Лошадь Александра бросилась вбок, и ее ноги нависли над обрывом. На секунду она словно застыла в воздухе и в следующую минуту исчезла. Алекс покатился с седла.

Бронуин успела спешиться первой. Дождь бил ей в лицо. Ноги посинели от холода.

— Он пропал! — крикнул Дуглас. — Море взяло его!

Бронуин пыталась разглядеть хоть что-то сквозь мрак и ливень. При свете очередной молнии ей удалось увидеть труп лошади у подножия скал. Алекса там не было.

— Едем! — снова крикнул Дуглас. — Ты ему ничем не поможешь!

Бронуин не двигалась с места. Она была одного роста с Дугласом, но сейчас казалась выше.

— Ты смеешь приказывать мне? — бросила она. — Лучше держи меня за щиколотки, чтобы я смогла перегнуться через край скалы.

Бронуин легла на живот, Дуглас стиснул ее щиколотки. Еще двое взяли ее за руки. Третий надавил на плечи Дугласа.

Дюйм за дюймом Бронуин ползла вперед, пока не перегнулась и не заглянула в пропасть. Было очень страшно висеть над обрывом, доверяя жизнь сильным мужским рукам. Первым порывом было сказать, что она ничего не видит, но нельзя же оставлять Алекса, если есть хоть какой-то шанс, что он еще жив!

Придется терпеливо выждать следующей вспышки молнии и осмотреть местность.

Она осторожно вытянула шею, чтобы проверить другую часть обрыва. Она так долго висела вверх ногами, что голова начинала кружиться. А в животе затаился комок страха.

И только когда она повернула голову в третий раз, кажется, что-то заметила. Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем молния снова осветила обрыв. Шея болела так, словно вот-вот сломается.

Молния сверкнула, и вся боль куда-то исчезла. Слева, примерно на половине расстояния до подножия скалы, виднелся красный плед Алекса.

Она махнула рукой, и мужчины вытянули ее наверх.

— Алекс! Вон там! — выдохнула она, выплевывая дождевую воду и нетерпеливо вытирая глаза. — Он на узком карнизе. Обвяжите меня веревкой. Думаю, я смогу до него добраться.

— Позволь мне! — предложил Френсис.

— Ты слишком тяжел. И велик. На карнизе не хватит места для двоих. Дайте мне веревку, я перекину ее через плечо. Понятно?

Ее крики сопровождались выразительными жестами.

Мужчины закивали, и почти сразу же откуда-то появилась веревка, которую она перекинула через плечо, а второй конец отдала Дугласу.

— Когда я дерну дважды, вытаскивайте его.

Еще одну веревку она обвязала вокруг талии.

— Когда Алекс будет в безопасности, тащите меня.

Бронуин подошла к краю обрыва, боясь взглянуть в бесконечный провал, и, на секунду остановившись, бросила:

— Мой преемник — Тэм.

Она не добавила, что это произойдет только в случае ее смерти.

Тяжелая веревка врезалась в талию, и, хотя мужчины опускали ее как можно осторожнее, несколько раз она ударилась о каменную стену. Колени и плечи сильно ныли, веревка сдирала кожу.

— Думай об Алексе, — твердила она себе, — думай об Алексе.

Казалось, прошла вечность, прежде чем она очутилась на узком карнизе. Ей едва хватило места поставить ноги возле неподвижного тела Алекса. Невероятными усилиями ей удалось оседлать его бедра.

— Алекс! — крикнула она, перекрывая шум дождя. Молодой человек медленно открыл глаза и уставился на Бронуин, как на спустившегося с неба ангела.

— Вождь, — прошептал он, снова закрывая глаза.

— Черт возьми, Алекс, да очнись ты! — завопила Бронуин.

Алекс снова поднял веки.

— Ты ранен? Можешь помочь мне с веревкой?

Алекс внезапно сообразил, где находится.

— Нога, по-моему, сломана, но двигаться могу. Как ты добралась сюда?

— Молчи и завязывай узлы.

Она едва удерживала равновесие. Теснота почти не позволяла действовать. Она подалась вперед и встала, бросив конец веревки Алексу. Тот принялся обвязывать себя, крепя узлы понадежнее. В результате получилось нечто вроде петли. Веревка проходила между его ногами и вокруг спины.

— Готов? — крикнула она.

— Ты первая. Я подожду.

— Не спорь со мной, Алекс. Это приказ.

Бронуин дважды дернула за веревку и почувствовала, как она натянулась, когда мужчины принялись тащить раненого. Дождь хлестал ее по лицу. Отвесная стена скалы упиралась в спину. Она вдруг почувствовала себя очень одинокой и очень испуганной. Теперь, когда Алекс спасен, ее храбрость куда-то подевалась. Ей неожиданно очень захотелось оказаться на коленях Стивена, в его объятиях, перед жарким огнем.

Веревка вокруг ее талии натянулась, и времени на размышления больше не осталось. И все же, пока она держалась за веревку, обмотанную еще и вокруг ног, чтобы ослабить давление на талию, перед глазами почему-то стоял Стивен.

Каково же было ее удивление, когда, оказавшись на обрыве, она обнаружила, что вытянули ее Стивен и Тэм! Стивен протянул руки, поймал ее под мышки, бросился на землю и сжал в сокрушительных объятиях. Но она наслаждалась его силой, довольная, что больше не одинока. Он отстранил ее, сжал лицо ладонями и стал изучать. Глаза его снова казались темными и затуманенными. Она хотела что-то сказать, признаться, что рада видеть его, рада, что снова в безопасности, однако выражение его лица не оставляло места для излияний.

Он резко провел ладонями по ее рукам и стал бесстрастно исследовать каждую частицу ее тела: ноги, спину, морщась при виде кровавых ссадин на коленях. Все ее нежные чувства развеялись. Как он смеет осматривать ее в присутствии мужчин?!

— Отпусти меня! — скомандовала она.

Стивен не обратил на ее протесты внимания и поднял глаза на нагнувшегося над ними Тэма:

— Несколько порезов и синяков, но, похоже, ничего серьезного.

Тэм кивнул и выпрямился. И кажется, мгновенно помолодел на десять лет.

Бронуин стала брыкаться, пытаясь вырваться у Стивена.

— Если ты закончил, — надменно объявила она, — я хотела бы вернуться домой.

Стивен повернулся к ней, и тут она наконец разглядела выражение его лица. Он был сердит, очень, очень сердит.

Дождь, похоже, ослабел, и небо посветлело. Она села и попробовала отодвинуться от него.

— Мне нужно позаботиться об Алексе.

— О нем уже позаботились, — бесстрастно бросил Стивен сквозь стиснутые зубы и, схватив ее за руку, потянул за собой туда, где стояли лошади.

— Я требую немедленно меня отпустить, — выговорила она как можно спокойнее, поскольку все ее люди стояли рядом.

Он развернулся и дернул ее к себе.

— Еще одно слово, и я наброшу тебе на голову подол твоей же рубашки и украшу твою голую задницу синяками. Алекс в безопасности, в куда большей безопасности, чем ты в эту минуту, так что не искушай меня больше. Понятно?

Бронуин вздернула подбородок и яростно уставилась на него, но постаралась не давать ему причин исполнить свою угрозу. Он повернулся и снова потащил ее к лошади. Он даже не дал ей времени сесть на коня и вместо этого приподнял и бросил в седло с такой силой, что у нее зубы клацнули, после чего отвернулся и мгновенно оказался на своем жеребце.

— Последуешь за мной, или я поведу твою кобылку? — осведомился он, держа поводья ее лошади.

Она не перенесет, если ее увезут отсюда, как капризное дитя!

— Поеду за тобой, — объявила она, вскинув голову.

Они все дальше удалялись от членов клана, и Бронуин ни разу не оглянулась: слишком велико было унижение. Люди уважали ее, подчинялись, но Стивен пытался низвести ее до уровня ребенка. Рэб бежал рядом с лошадьми, не желая покинуть хозяйку.

Они ехали более трех часов, и Бронуин поняла, что Стивен направляется к поместьям, находящимся на северной границе ее владений. Местность была холмистой, дикой, то и дело приходилось пересекать ручьи и горные речки. Стивен ехал не спеша, не глядя на нее, но неизменно чувствуя, когда приходилось сбавить скорость, чтобы подождать жену.

Бронуин очень устала. Она не ела с прошлой ночи, а с тех пор, казалось, прошло много дней. Ее терзал голод. Дождь сменился холодной моросью, и она промерзла до костей. Ее трясло от озноба, в носу чесалось, и Бронуин то и дело чихала. Ноги были покрыты царапинами и ссадинами, и Бронуин никак не могла усесться поудобнее, чтобы не испытывать боли.

Но она скорее умрет, чем попросит Стивена остановиться и отдохнуть.

Остановился он ближе к полудню, и Бронуин невольно вздохнула от облегчения. Не успела она спешиться, как он снял ее с лошади. Бронуин была слишком измучена, слишком голодна и замерзла, чтобы вспоминать ночные события.

Он поставил ее на землю и отошел. Бронуин поняла, что гнев его все так же силен.

— Почему? — спросил он, и одно это слово показало, как он старается не наброситься на нее. — Почему ты опоила меня?

Бронуин безуспешно пыталась держаться прямо.

— Макгрегоры задумали очередной наезд, и мне пришлось защищать собственность своих людей.

Его взгляд был ледяным и жестким.

— Никто не говорил тебе, что долг мужчины вести отряд на защиту своего имущества?

Бронуин пожала плечами:

— Так тебя учили в Англии. В Шотландии все по-другому. С семи лет меня отдали на воспитание, как и моего брата. Меня учили править и владеть, а если придет нужда, то и действовать мечом.

— И ты посчитала, что я не способен вести людей в бой, поэтому сбросила одежду… — он с презрением оглядел ее короткую юбку, — и повела их сама. Считаешь меня таким ничтожеством, что возомнила себя настоящим мужчиной?

— Настоящим мужчиной! — пренебрежительно бросила она. — Это все, что тебя заботит! В прошлый раз ты погнался за похитителями в доспехах! Знаешь ли ты, как потом смеялись Макгрегоры? Говорили, что у Макэрронов лэрд — женщина, а вождь — стальной столб! Ничего, прошлой ночью им было не до смеха! Я вырезала на плече Макгрегора букву «Б».

— Ч-что? — ахнул Стивен.

— Что слышал! — надменно бросила она.

— О Господи! — воскликнул Стивен, нервно проводя рукой по мокрым волосам. — Неужели ты совсем не понимаешь, что такое мужская гордость? Несчастный всю свою жизнь будет носить на плече метку женщины! Он возненавидит тебя и твой клан!

— Ошибаешься! Кроме того, между Макгрегорами и Макэрронами и без того целую вечность ничего нет, кроме ненависти.

— Это не так, насколько я понимаю. Вы просто дразните друг друга. Это скорее игра, чем настоящая война.

— Откуда тебе знать! Ты англичанин, — фыркнула она, принимаясь расседлывать лошадь.

Он положил ей руку на плечо:

— Дай слово, что тебе больше никогда не вздумается меня опоить!

Она дернулась, как от укуса.

— Иногда бывает так, что…

Он схватил ее за плечи и повернул лицом к себе.

— Ты никогда не будешь управлять ни моей жизнью, ни моим разумом. А что, если бы случилась беда и понадобилась моя помощь? Я спал так крепко, что замок можно было бы разобрать по кирпичику, и я ничего бы не услышал! Я не могу жить с той, кому нельзя доверять. И поэтому требую твоей клятвы.

— Я не могу ее дать, — слегка улыбнулась Бронуин.

Стивен с силой оттолкнул ее от себя.

— Я не стану подвергать своих людей опасности из-за глупой девчонки, — спокойно ответил он.

— Девчонки?! Я Макэррон! Под моим началом сотни мужчин и женщин, которые уважают меня и повинуются.

— И слишком часто спускают тебе любой каприз. Ты умная женщина, и у тебя достаточно здравого смысла. Но у тебя недостаточно опыта в сражениях. Тут я могу пригодиться.

— Мои люди не последуют за тобой.

— Последуют, пока я смогу достаточно крепко держаться на ногах, чтобы вести их в бой.

Бронуин продолжала молчать.

— Я просил твоего слова, но поскольку ты отказала, возьму его силой. Если ты еще когда-нибудь вздумаешь опоить меня, я отберу у тебя собаку.

Бронуин удивленно приоткрыла рот.

— Рэб всегда вернется ко мне.

— Нет, если будет лежать на глубине нескольких футов под землей.

Бронуин не сразу сообразила, о чем он.

— Убьешь его? Убьешь мою собаку, чтобы добиться своего?

— Я убью сотни собак и лошадей ради спасения одного человека, все равно, твоего или моего. Их жизни в опасности, если меня нет на месте, чтобы их защитить, и я не могу постоянно опасаться, что моей жене в любую минуту взбредет в голову подлить мне сонного зелья, если не чего похуже. А вдруг она решит меня отравить?! Итак, я достаточно ясно выразился?

— Куда уж яснее! Ты, вне всякого сомнения, с великой радостью прикончишь мою собаку. И без того уже отнял у меня почти все.

Стивен раздраженно уставился на нее:

— Ты, разумеется, видишь только то, что хочешь. Но помни, если любишь это животное, подумай дважды, прежде чем снова приправить мою еду каким-нибудь снадобьем.

Чаша терпения Бронуин переполнилась. Долгая сырая ночь, ужас истории с Алексом, а теперь еще и мысль о потере Рэба довели ее до полубезумия. Она опустилась на колени на мокрую землю, обняла Рэба за шею и зарылась лицом в грубую влажную шерсть.

— Да, я люблю его, — прошептала она. — Вы, англичане, отобрали все остальное, так что ты вполне можешь убить Рэба. Вы убили моего отца и трех его любимых воинов. — Она подняла голову. Непролитые слезы крохотными алмазиками переливались в глазах. — Почему бы тебе не забрать Рэба? А заодно и Тэма? И сжечь мой дом, чтобы уже ничего не осталось?

Стивен покачал головой и протянул ей руку:

— Ты устала, голодна. И сама не знаешь, что говоришь.

Не обращая внимания на протянутую руку, она встала. Стивен вдруг схватил ее и сжал в объятиях, словно не замечая попыток освободиться.

— Тебе никогда не приходило в голову, что ты меня любишь? Ах, будь это так, мы навсегда забыли бы о ссорах.

— Как можно любить человека, которому нельзя доверять? — вырвалось у нее.

Стивен не ответил. Только продолжал прижимать ее к себе, прислонившись щекой к ее мокрым волосам.

— Вот-вот снова начнется дождь. До ближайшего дома еще несколько миль.

Он отодвинулся, и Бронуин показалось, будто ему очень грустно. Однако она немедленно отмахнулась от столь вздорных мыслей и вскочила в седло.