Барсук

16

Через полчаса Тина выглядела уже гораздо лучше. Она по-прежнему еле держалась на ногах, но раны её были начисто промыты, и глаза немного ожили.

— Её, конечно, надо бы в ветклинику — швы наложить, — сказал отец. — Но…

Договаривать не было нужды. Мы и так знали, что на ветеринаров денег у нас нет.

— Пап, мы о ней позаботимся, — сказал Кенни.

Отец кивнул. Пока он промывал Тинины раны, вопрос о том, можно ли нам оставить её себе, решился сам собой.

— Да уж постарайтесь, — сказал отец.

Я посмотрел на настенные часы. Это было глупо, потому что они остановились уже года два назад. Там и надо-то было только заменить батарейку, но ничего такого у нас дома отродясь никто не делал. Часы на духовке работали. Было, оказывается, всего одиннадцать утра. Даже не верилось, что столько всего успело случиться, а на дворе всё ещё утро.

— Я пойду, — сказал отец.

Пока отец занимался раненой собакой, он выглядел и держал себя совсем по-другому — как в прежние времена. Но сейчас опять стал обычным собой. Плечи у него сразу поникли, как будто он тащил в руках тяжёлые сумки из магазина.

— Накорми Кенни, — сказал он не оборачиваясь. — И чаю налей.

— А чем кормить? — спросил я.

— Чем хочешь. Тостами с фасолью, например. — Он хлопнул за собой дверью, которая, ударив о притолоку, снова приоткрылась.

Остаток дня сложился неплохо. Первым делом нам были нужны деньги на собачий корм. Я вытащил всё, что у меня было припрятано в ящике с носками, а Кенни опустошил свою свинью-копилку. У нас набралось семь фунтов.

— Сиди тут и следи за Тиной, — распорядился я и отправился в «Спар», где купил две банки дешёвых собачьих консервов.

Когда я вернулся, дома никого не было. Я в панике побежал в сарай, гадая, что меня там ждёт. Вернее, я примерно догадывался, что увижу в сарае, но не имел ни малейшего понятия, что из этого всего выйдет.

Кенни встретил меня счастливой улыбкой от уха до уха.

— Снаффи и Тина теперь друзья.

Он положил Тину в коробку к барсучонку. Не знаю, то ли потому, что Рич совсем недавно утопил её щенков, то ли просто потому, что у неё не было сил вылезти, но Тина свернулась клубком вокруг Снаффи. Барсучонок положил голову ей на бок и смотрел на меня своими чёрными глазками.

— Как ты думаешь, они поженятся? — спросил Кенни.

— Нет, — улыбнулся я. — Тина ему скорее в матери годится. А вообще — с ума сойти! Они же, по идее, должны друг друга ненавидеть. Как они себя повели, когда ты положил в коробку собаку?

— Ну, Тина сначала забилась в угол, как будто жутко испугалась. Но Снаффи подошёл к ней, по-своему, по-барсучьи поздоровался, и они сразу стали лучшими друзьями.

Я обнял брата за плечи.

— И мы с тобой — лучшие друзья, — сказал я.

— Отстань, — смущённо засмеялся он. — Ты мой второй лучший друг после Самита. Самит умеет изображать пулемёт и может прорыгать весь алфавит с самого начала до самого конца.

— Я тоже могу, — сказал я, но дошёл только до буквы джи, поперхнулся и рассмеялся.

После этого я сходил обратно на кухню, открыл собачий корм, выложил его на два блюдца и с ними вернулся в сарай. Вытащив Тину из коробки, я положил её на пол рядом с одним блюдцем, а другое поставил в коробку барсука. Кенни следил за мной не мигая, как будто смотрел любимый мультик.

Тина мигом проглотила весь корм и посмотрела на меня, требуя добавки. Барсук поел не спеша и половину оставил на блюдце; я отдал недоеденное Тине. Потом барсук пописал и покакал прямо в коробке. Кенни это дико развеселило — он долго хохотал и радостно повторял: «Барсук — кака, барсук — кака».

— Выведи Тину на травку, — сказал я. — Ей тоже наверняка нужно в туалет.

Картонных коробок в сарае было полно, поэтому я выбросил испачканную и взял новую, но на этот раз нарвал в неё газет.

В дверях сарая появился Кенни.

— Тина пописала. А какать она не хочет.

— Хорошо, Кенни, — сказал я.

Тина была ещё совсем слабенькой, что неудивительно после случившегося утром. Я хотел было сказать Кенни, что её надо отвести домой, но потом, сам не знаю почему, взял и положил её в коробку к Снаффи. Они снова улеглись клубочком, как будто делали так всю свою жизнь, и почти сразу уснули.

Мы оставили их мирно сопеть и пошли в дом.