Барсук

3

— Не дай бог, оно того не стоит, — сказал я, когда мы с Кенни уже прошли половину Мургейт, главной улицы нашего городка. Воздух был такой холодный, что при вдохе ломило зубы, и поэтому приходилось держать рот закрытым и дышать только носом.

Главная улица из Мургейт — так себе. Достопримечательностей на ней раз-два и обчёлся: супермаркет «Спар» и два паба — «Масонский герб», куда ходит мой отец, и «Красный медведь», куда отец не ходит, потому что его туда не пускают. Ну ещё парикмахерская и давно закрытый городской клуб. Вот и всё.

На светофоре мы свернули на Кёрк-лейн, на которой расположены закусочная, где кормят жареной рыбой с картошкой, ещё один паб, «Лесники», и в самом конце — церковь.

Уже немного рассвело, и на фоне неба проступал силуэт церковной башни. Церковь была очень древняя и своим видом всегда наводила на меня жуть, но утром эта жуть была не такой жуткой, как по вечерам. Утром ты как бы понимал, что всякие призраки, вампиры и остальная нечисть уже попрятались обратно по своим могилам, склепам или куда там ещё им положено прятаться при свете дня.

Было бы дело тёмным вечером, мы с Кенни обязательно попугали бы друг друга — УУУУУУУУУУУУУУУУ! — притворяясь привидениями, а сейчас просто прошли мимо церковного кладбища, думая только о том, какая же стоит холодина.

На мне была парка с капюшоном, но и то я дрожал, как наркоша. У Кенни же, который вырядился в красную шапку с помпоном, дурацкий свитшот с Доктором Кто и джинсы, натурально посинели руки.

У меня было неспокойно на душе, и не только из-за самого отстойного на свете свитшота: я должен был заставить брата надеть куртку, но спросонья не сообразил.

Кенни не чувствовал холода, пока окончательно не задубевал, а как задубеет, начинал выть и стонать, и не переставал, пока не приведёшь его домой и не усадишь к газовому камину.

Тем временем мы вышли на проложенный среди полей просёлок, и я начал наконец догадываться, куда мы с Кенни направляемся.