Барышня с подвохом или гонка на выживание продолжается

42. Скандал на балу

Бал запомнился Надежде как в тумане. Очень хотелось расслабиться и обдумать слова и поступки Государя, но к ее разочарованию, прогнозы недавнего собеседника сбылись в полной мере.

Не помогло даже то, что с взволнованным Петром Васильевичем они проскочили не в главные двери, где объявляли новоприбывших гостей, а через черный ход, что скрывался за портьерой, закрывающей имитацию окна.

Не смотря на то, что встали они с наставником в стороне, заметили их очень быстро.

— Смотрите, это та самая Иворова, что…

— А еще говорят, что она в мужских портках ходит и гарем из мужчин себе собирает…

— Ах, ах, а вы слышали…

— Что вы говорите? Не может быть!

— Как сам царь ее позвал? Это же такой скандал!

— Говорят, опекун выкинул ее из рода за непристойное поведение…

— Неужели она и правда в увеселительном доме до совершеннолетия пряталась?

— … наверно многому научилась…

— … тогда понятно, отчего ею Государь заинтересовался…

— … ооо! Какой пассаж!

Надежда слушала разный бред и домыслы от расфуфыренных людишек, что даже не скрывались, а громко обсуждали ее как кобылу на рынке и пытались втоптать в грязь поглубже, чувствовала, что закипает от негодования. Последнюю же точку поставил бывший опекун, подошедший с Марьей Варфоломеевной под ручку.

— Как же ты жила столько дет, Наденька? — преувеличенно заботливо посетовал он, — говорят ты в увеселительном доме жила? Ах, какой скандал! Теперь тебе мужа точно не найти, придется под опеку идти! — повысив голос заявил он язвительно.

Люди, привлеченные назревающим скандалом, гудели в предвкушении и, стекались к ним, даже не скрывая интереса. Чувствуя себя победителем, Васильчиков усилил напор.

— Расскажи, милая, как оно там? Правда ли что девушки по много мужчин за ночь принимают, да непотребством с ними занимаются?

Надежда, чувствуя, что сейчас взорвётся, сжала спрятанные в складках платья руки в кулаки, сделала пару глубоких вздохов, а потом, вспомнив совет царя, нацепила на лицо самую сладкую, наивную улыбочку из своего арсенала.

— Откуда же мне знать подробности? — улыбнулась невинно, — это вы там дядюшка, завсегдатай, а я девица приличная, мне даже близко рядом со срамным заведением находиться не по чину, не то, что такие подробности знать.

Лицо Васильчикова, не ожидавшего отпора, нахмурилось недовольно.

— Ну как же… — повысив голос для привлечения еще большего количества зрителей, попытался втянуть ее в спор мужчина.

Впрочем, такого шанса девушка ему вовсе не дала.

— О, так вы если чего забыли и интересуетесь, то у супружницы своей поспрошайте, — посоветовала она не менее громко и наивно, — я же помню, как вы плохими словами ее ругали и обещали сдать в тот самый увеселительный дом, откуда и выкупили. Уверена, уж бывшая то работница, точно знать должна, на каких условиях берут туда девиц, и чем они занимаются потом.

Гул вокруг их компании увеличился нарастая. Послышались охи и ахи, кто-то попытался упасть или изобразить обморок, а люди, словно от прокажённых, отшатнулись от Васильчиковых.

Никола Андреевич, не ожидавший такого развития событий, уже и сам не радостный, что затеял неудобный разговор, побелел так, что даже под слоем пудры стало заметно и, отшатнулся от бывшей подопечной.

— Да, что… Да как? — забормотал он растеряно.

Марья Варфоломеевна, не менее бледная, чем муж, открывала лишь рот и тут же закрывала, не в силах сказать что-либо.

Надежда опустила глаза к полу и улыбнулась победно.

— Слово сказано, — сказала она тихо, — теперь как только речь пойдет обо мне, то тут же будут вспоминать, кто у тебя в женах затесался, «дядюшка». Не рой яму другому, коли сам туда угодить не желаешь.

Никола Андреевич дернулся и посмотрел на девушку с ненавистью.

— Зря тебя тогда пожалели, да не удавили, — прошипел он злобно, — но я все понял. Больше такой ошибки не допущу. Убью. Чего бы мне это не стоило, убью. Заставлю ползать по грязи и прощения просить перед смертью.

Надежда подняла побелевшие от ярости глаза и не улыбнулась, но оскалилась холодно.

— Значит и ты в резне участвовал? — сказала, словно заклемила без эмоционально, — я запомню. Даже не надейся, что забуду и прощу.

Неизвестно, что увидел бывший опекун в глазах девушки, но отчего — то исругался и попятился, выпустив холеную руку супруги.

Я… нет… они сами виноваты, — прошептал он и не выдержав чужого взгляда, рванул в противлположный конец переполненного зала.