Бастарды [СИ]

Глава 28 «Мятеж»

POV Вильмонт.

На балконе хорошо. Ветер развевал волосы, заставлял их попадать мне на на губы и глаза. Один раз едва не сожгла наращенные пряди прикуренной сигаретой. Поздний час, а я не могла заснуть в кровати, вышла подышать свежим воздухом. Думала отрублюсь после бессонной ночи с Аристократом, ведь он почти не дал поспать. А утром, едва заснула разбудила боль, что съедала каждый миллиметр плоти.

Три утра, немного прохладно, потому накинула легкую ветровку. Пятнадцать градусов тепла приблизительно и это начало зимы для Арзонта.

В шкуре Бастарда постоянно курила. Пепельница на пластиковом столе истыкана огромным количеством бычков не все, конечно, мои, но многие. Спокойствие похоже отняли навсегда.

Плечи покрылись заметными мурашками от воспоминаний, не от ветра, подувшего на кожу. Кадр за кадром возвращался в течение дня.

Хаски не дал забыть. Что это? Акт мести в извращенной форме?

Рука с сигаретой дрогнула, пепел осыпался на стол. Поспешно смахнула на бетонный пол под ноги, ветер все равно сдует мусор с балкона.

Дверь распахнулась за спиной, впуская Волчицу, в ночнушке и теплой куртке.

— Ты здесь? — прошмыгнула неуклюже на балкон и зевнула подруга. — Я думала забрал Глен. Настолько понравились господину Хаски, что решил использовать в пожизненном рабстве?

Евлампии смешно. Поражаюсь ее отношению к жизни. Извечно спокойна, никогда не вид ела ее расстроенной. Не то, что я. Всегда считала себя сильной, а тут не способна стала сдерживать эмоции: грущу, плачу, печалюсь. Где заводная без башки Анна Вильмонт, крутящая мальчиками, как кнутом для дрессуры диких зверей?

Подруга примостила худые бедра на стул, прикурила сигарету. Интересно, быстро сдохнем от никотина? Мои легкие почернели? Или папа успеет пересадить новые? Я бы не против умереть сейчас.

В прошлый раз была довольна тем фактом, что от пинали, а не изнасиловали. Рано радовалась — каждый получил по заслугам. Получи, Вильмонт, за пожизненный обман перед Аристократами.

Сигарета истлела окончательно. Перевернула бычок и затушила в пепельнице, давя пепел, размазывая по стенкам прозрачного блюда. Красные угольки затухали медленно, так же плавно, как я перекрывала доступ к кислороду. Мне сегодня тоже перекрыли доступ к кислороду. Повернули фитиль — возвращать в обратную сторону не желала.

— Что за убитая моська? — шикарная улыбка у Волчицы. Подруга подтолкнула меня в голое колено ладонью. — Ты сама не своя. Где, заноза Ананина? Где бесстрашная Анька, перед которой даже я спасовала в первый день при нашем знакомстве? Не твоя страшенная морда, поверь, мы бы подрались!

Я улыбнулась над воспоминанием, сколько времени прошло… хорошего… плохого.

Но разговаривать не могла, мне язык отрезало сегодня ночью. Его слишком много использовали, он грязный, самой тошно.

— Ты надеюсь кончать с жизнью не собралась? Обычно с таким фейсом сигают с балкона. У нас хоть и третий этаж, но ноги сломать можно, — пыталась развеселить подруга. Волчица комик, где бы записать, обычно я ехидничаю.

— Я похожа, на ту, что может прыгнуть с крыши?

— Сегодня похожа…

— Плохого обо мне мнения. Я — паразит, ко всему приспосабливаюсь, к унижениям тоже, — ответила, но в глаза не могла смотреть Волчице. Боялась показать свои самые черные воспоминания.

— Поверь это не унижения, — смешинки пропали из ее речи. Я обернулась к подруге, брови чуть нахмурила, что-то странное прозвучало. — Аристократы знали, что я зарабатываю на жизнь, продавая тело. Думаешь, они этим не воспользовались?

Ясно. Ее тоже. Там. В кафе. Польски? Он же имел на нее виды. Будто услышав мои молчаливые размышления, Евлампия ответила:

— И Польски. И Трески.

О, всевышние силы! Чтобы передать мое эмоциональное состояние не хватило бы ни многообразия Немийского словарного запаса, ни плюсуя Баллийский. И всех букв не достаточно, чтобы описать гремучую взрывную смесь, которая плескалась в сосуде тела. Чуть-чуть пошатнешь, и она разольется за край.

— Я удивляюсь порой, насколько ты наивна для Бастарда, — улыбка опять вернулась к подруге на лицо вместе с фразой.

— Есть немного, — расплывчато ответила ей.

Голову устала держать влево повернутым к девушке, поэтому вернула прямо, на деревья перед окном и на зеленый газон. В поздний час народа не было, щебет птиц. Какие обманчивые благоухающие деревья в этом Аристократовском парке там где мы знакомились, как выразился Глен, где выбирали девушек для развлечения. Помню Хаски тогда откуда-то пришел в самом конце и прогнал нас, не понравились наши рожи. Все-таки первое впечатление оказалось верным. Оно кричало не своим голосом — бойся, бойся его.

— Знаешь, почему я работаю шлюхой? — я поморщилась от этого слова.

— Это не мое дело. Волчица, ты веришь, что спрыгну с балкона? Не… Хаски не дождется. Паразиты ко всему привыкают…

— Я жила НЕ в интернате всю жизнь, — резко перебила мой монолог Евлампия. — Насколько знаю, батек был богатеньким, заделал какой-то нищенке ребенка и выкупил из интерната, поиграться решил, наверное, в заботливого папочку. А потом в одиннадцать лет продал девочку в Амиак… — словарный запас окончательно забылся в моем мозгу, ни одного слова не могла вспомнить. Кто из нас еще урод? Аристократы или Бастарды? Моральные уроды естественно первые — у них нет определения ценности жизни. Им практически не страшна смерть, до определенного момента, когда плавно начнут отмирать жизненно важные органы, отказывать, барахлить.

Аристократам не страшны болезни, они являются их скрытыми переносчиками, но Бастардам они способны предать эту смертельную болезнь.

— Следуя твоим понятиям и Кристинки, следовало в одиннадцать лет сдаться и перерезать себе горло? — обвиняюще спросила подруга, я как раз сейчас изучала ее взглядом, но ответить не смогла на молчаливой укор, поэтому оставалось отвернуться и смотреть на развевающийся пепел на столе. Сдох, рассыпался, но по-прежнему стремился двигаться, не исчезать бесследно.

— Ничего и на моей улице проедет эта как… ее… машина с деньгами… — задумалась Волчица, почесав щеку, словно там сидел назойливый комар. Нет, комаров не было, исключительно ветер к нам притрагивался ледяными касаниями.

— Инкассатор, — подсказала Волчице, та поднималась со стула. — Во! Точно. Проедет по моей улице инкассатор, пошла спать. Рано вставать, а то мы столько прогуляли, преподы уроют…

— Я твоему инкассатору лично шины проколю! — засмеялась негромко, зато чуть счастливее в след уходящей подруге.

— Жду! — озвучила Волчица и вышла в коридор, оставив капельку тепла для душевного спокойствия.

Забуду. Забуду. Всё. Как страшный сон. Закрою глаза и притворюсь, что ничего между нами не было: ни насилия, ни секса под афродизиаком. Хаски отомстил достаточно для реабилитации своей гордости, осталось не попадаться больше на глаза.

POV Хаски.

Люблю это место, зеленая зона под третьим этажом, далеко от основных дорог Арзонта, от скопления народа, где царствовала приятная тишина, которую подарила мать. Она архитектор выдающийся по моему мнению, правда, как у всех творческих людей, у нее иногда ум за разум заходил.

Моя квартира расположена в доме-пианино, черно-белые клавиши в виде стен, попеременно сменялись стеклами по всему кругу здания, которое держалось на одной ножке — подставке.

Поначалу отплевывался от этого ужаса, а потом свыкся, к тому же, нечастый гость, половину времени обитал в общежитие университета.

Жарко опять. Третью ночь подряд боролся с жарой. На работе сжег важный документ неосознанно, потом полдня с Греттой восстанавливали. Даже ежедневный секс не помогал спастись от жары.

Третью ночь подпирал локтями перила балкона, наблюдал за далекими огнями города, заодно без майки в одних шортах охлаждал ледяными порывами ветра из окна тело.

И как результат ни-хре-на не помогало! Секса хочу!

В тринадцать лет таким сексуально озабоченным не был. На ухо раздался противный электронный голос:

— Абонент вне зоны действия сети… — отнял раздраженно телефон и запихнул в карман шорт. За каким спрашивается Бастардом я ей дарил средство связи? Чтобы вот в такие моменты позвонить!

Глупый Бастард! Неужели не поняла, что лучше не злить.

А вообще поразительное тупоумие, с самого начала не понять, что хотел от девушки, правда сложно было разглядеть в ней представительницу прекрасного пола, кстати, очень даже прекрасного пола, как оказалось.

Надо было еще в спортзале нагнуть, ведь не спроста обратил внимание на простого Бастарда.

За чем-то пытался опустить на дно, избивал, на ринг таскал, что за бред!? Усмехнулся глупости собственного поведения.

Три дня назад понял чего жаждал получить от нее какого ответа. Что хотел от девушки. Увидеть как Бастард, распластанная в его власти, прикусывала нижнюю, пухлую губу, сразу возникало желание присоединиться к сладкому пиру и тоже попробовать мягкость поцелуя. Как доверчиво выгибалась на встречу резким выпадам, обхватывая словно изнутри плотно-плотно, тесно-тесно, мягко и тепло. Ее дрожащие в экстазе ресницы.

И знать, что это доставлял я ей это удовольствие. Именно я владел ею, он заставлял ее выгибаться, протяжно стонать, будто резал, а не ласкал. Это ощущение, когда взбалмошная девчонка превращалась в податливое, трепетное создание в моих руках ни на что не похоже…

Всё. Всё. Ледяной душ и вставать на работу. Вышел в темноту кухни, ведь солнце не думало вставать.

Громкая музыка из кармана шорт отвлекла от лишних раздумий. И кому мог понадобиться ранним утром? С удивлением обнаружил надпись Польски, поэтому пришлось ответить на вызов.

— Не разбудил? — поинтересовался друг.

— Если бы спал не ответил, а то не знаешь, — ледяной душ отменил, прошел к столу в форме буквы П, уселся на красный барный стул, так было удобнее ноги расслабленно протянуть. — Что надо?

— Что надо? — переспросил удивленный Санек. — Новости, когда последний смотрел или интересовался? Твоя страна на грани восстания, — с сарказмом начал комедиант. Я резко перебил, нотации и театральные выступления сильно раздражали постоянно:

— Ближе к теме.

— Правда не видел? Все СМИ разрываются про Аристократку полигенома?

— А… это… видел, естественно. Два Бастарда не смогли поделить полигенома? А от меня, что требуется? — сидел и пялился я в столешницу.

Мозг никак не желал работать последние дни. Слишком плодотворно отдохнул, не перестраивались мысли на рабочий лад. Это всё Ананина виновата, развратная девчонка, заняла все думы.

— Сегодня ночью возле административного центра собралась толпа, Диман, — выделил ко мне обращение. — И громко скандировала Хаски, куда смотрел когда убирал ПБ-ников! и в подобном духе. Много полилось на вас грязи. К тому же, в прессу всплыла интересная информация ваша фотка с Ананиной на ринге, хорошо ее лица не видно. И еще — слушки про наш отдых в Белесье. Ты у нас теперь предатель, якшаешься с Бастардами, — насмешливо закончил друг.

Вот ведь… не живется людям спокойно. Поднялся со стула, очень сильно захотелось выпить ледяной воды из-под крана, ничего горячего, только холод.

— А ты куда смотрел, когда толпа собралась? — пока наливал воду озвучил устало. Шум заглушал громкий кавардак в голове.

— Расслабился. Понятия не имел, что такой диссонанс вызовет новость. Казалось Аристократы успокоились по отношению к Бастардам и опять резко волна недовольных. Что делаем?

— Что? Что? — как приятно скользила холодная, холодная вода внутри тела. Вот бы еще раз поделиться жаром с кем-нибудь… А тут эти неумные людишки. — Стандартная схема. С Маски свяжись слушок какой-нибудь пустите, грязью кого-нибудь полейте. Санек, не мне учить. А сборища митингующих на корню пресекай, КМД-ков моих захвати и вышагивай с транспарантами Хаски за мир во всем мире!

— Понял! — вздохнул устало Санек. — Ночами не сплю. А ты как? Кристина не уехала?

— Нет. Как раз-таки Кристина, ну ооочень, помогает последние несколько дней. Я готов пересмотреть свои мысли насчет женитьбы. Удобно… когда… слушай давай закругляемся… скоро на работу, а надо… — звонок сбросил, прежде чем попрощался.

Время-то поджимает. В конце концов какая разница трахать милую, добрую Кристину? Или других Бастардов? Или одну мелкую соплячку, что не покидала мысли в последнее время, всё чаще и чаще появлялась в них. Решила застолбить место для себя поздравляю, Бастард, почти удалось.

POV Вильмонт.

Не было времени много думать, вспоминать, анализировать. Ненавижу это занятие, а в последнее время приходилось следить за собственными эмоциями. Приглушать, когда они слишком фонтанировали.

Здорово похудела, и грудь, кажется, стала меньше. По ее объемам обычно и определяла степень худобы.

Дмитрий Сергеевич не появлялся, наверное, развлекался с невесточкой. Красивая дамочка, чем-то напоминает Сашу мою, похоже у Хаски длинноногие блондинки в почете. Себя оглядела и одежду спортивную, а я как к девушкам его вкуса затесалась? Коротконогая брюнетка.

Что не сделаешь для восстановления гордости, да Хаски? Пошел ты, наследник!

Его нахальная рожа мелькала исключительно на страницах журнала Голд, который любила Волчица почитать на ночь глядя.

То, что больше не виделись с Хаски успокаивало, заставляло верить, что кошмар был кошмаром, а не реальностью.

Три месяца, как я здесь, а от отца ни слуху ни духу. Дело с мертвой точки сдвинулось или пожизненно в шкуре Бастарда сидеть? И, в конце концов, здесь имелся внешний раздражитель по фамилии Хаски, и он очень раздражал. Очень. Одним видом раздражал нервные клетки.

Насколько проинформирована умничкой Гиеной — старшие курсы с января перестают учиться и идут на практические занятия на предприятия. Там вероятность встретиться сократится почти до нуля. Осталось месяц не выходить курить на переменке и ныкаться по коридорам. Пара пустяков. Я боюсь увидеть Дмитрия Сергеевича, как папа обвала акций или поднятия цен на топливо.

На следующий день после приезда из Белесье и ночного разговора с Волчицей подскочила с кровати, как ошпаренная кипятком. С глазами распахнутыми на максимум. В голове озарилась позорная мысль! Мы не предохранялись! Чтоб тебя, заносчивый засранец! Даже с Ленькой два раза предохранялись.

Семь утра, узнала по телефону Волчицы, и бегом в ванную умываться и принимать душ. Срочно в медицинский корпус! Первую пару решила пропустить, ничего страшного, здоровье важнее.

Я привита от двадцати трех смертельных заболеваний, поэтому с этим проблем нет, но… от венерических заболеваний не существует инъекций! Если Хаски и не подвержен этим вирусам, но вполне может быть их скрытым переносчиком и если я словила от него какую-нибудь дрянь… Всевышние силы! Ну за что? Как встретилась с Аристократом терплю от него одни кошмары!

Как факир по горящему огню ходила два дня, пока ждала результаты. Всю стипендию потратила. Всю. И теперь бомжевала и сидела на шее Волчицы, у нее заняла кредиты.

В понедельник вздохнула с небольшим облегчением, результаты чистые, за своими переживаниями пропустила момент, когда Аристократы стали какими-то нервными. Опять. Вроде немного успокоились, не так сильно раздражались при виде нас, а теперь опять.

Входили в зал, а Аристократы старший курс покидал площадку. И намеренно один из парней стукнул плечом по нашему Колдуну, тому как бы не страшно, он у нас самый большой дядя, способен вынести удар. Но сам факт. Колдун остановился, потер плечо, взирая за Аристократами.

— Че надо? — грубо отозвался тот и обернулся, руки растопырил в разные стороны. — Ну, смельчак? Есть что-то сказать?

Колдун немногословен всегда, но сейчас стоял будто готовился к атаке. Я близко стояла от места действия, ухватила друга-Бастарда за краешек свитера, чуть подергала и кивнула в сторону площадки. С намеком, что надо уходить. Колдун повернулся, кивнул слегка, от него не дождешься лишних эмоций и пошел к площадке.

— Да ладно! — донеслось ему в спину. — Бастард, ну что ты струсил? Как исподтишка убивать вы всегда горазды! А как напрямую встать, струсил!?

Я наблюдала за ровной, прямой спиной друга, его не так легко вывести из себя, справится. Аристократ продолжал орать в спину Бастардам. Но только звуки кроссовок отвечали на бранную речь.

Сколько бы мы терпели, если бы не прозвенел звонок на пару, только тогда Аристократы перестали кричать и пошли в раздевалку.

— Псы с цепи сорвались? — пока шла перекличка спросила у Маши, одного с ней роста, поэтому стояли рядом. Две самые мелкие.

— Только заметила? — шепнула тихонечко соседка. — Несколько дней, как про полигенома узнали. Бастардов теперь всех считают виноватыми. В Арзонт лучше не суваться Бастардам, бастуют особо рьяные борцы за справедливость.

— Смех… — хмыкнула я. — Из-за двоих уродов теперь остальные виноваты.

— А вот и не смешно, — в этот момент, как раз подругу вызвали по перекличке, вышла вперед. — Я! — вернулась обратно. — Там полные боевые действия.

— Настолько серьезно? — скептически поинтересовалась.

— Жертвы есть. Хаски выставил военных, патрулируют город. И нас по возможности отлавливают.

— Кто бы сомневался, — хмыкнула над последним замечанием. Хватит о нем, разговаривать, много чести. — Слушай, а в чем смысл полигеномности? Почему два мужика не поделили женщину?

Маша на меня с подозрением посмотрела, будто услышала наиглупейший вопрос. Ну да, не знала. Могу я в этой жизни чего-то не знать? Пропустила сей момент в своем образовании.

— Полигеном это человек с двумя подконтрольными энергиями, — начала поучительно…

Дверь внезапно в спортзал громыхнула, очень сильно она всегда хлопала, и я замерла, как заяц перед волком, в ожидании быть съеденной. Холодок прошелся по телу небрежной волной. Дмитрий Сергеевич широкой походкой в спортивном костюме с тетрадкой под мышкой, рукой важно размахивал по бедру и шагал по залу.

Быстро глаза спрятала где угодно, только не на мужчине. Заявился не сотрешь.

— Привет, Дим! — наш учитель первый поздоровался с Хаски.

Тот важно достал тетрадь и махнул вверх вместо приветствия. Естественно, поздороваться ниже его достоинства. Заканчивай, Аня, смотреть на него. На пол смотрела или на голубые стены зала. Куда угодно, лишь бы не на мужчину.

— Матрос, дай спортзал на эту пару оттянемся, — какие у него громкие шаги, такое ощущение будто по мне ходил, давил их тяжестью.

— Ладно. А мы пойдем побегаем. Никто не против? — видимо, относилось уже к нам — к Бастардам.

Конечно, мы были согласны, особенно я. Подальше от Аристократов. Подальше от Хаски, я бы на другой конец мира сбежала, если бы могла. С удовольствием сбежала бы к Гнетовцам, только бы его не видеть.

Как была рада побегать на свежем воздухе, освежить голову, оттуда выудить нежеланные воспоминания и эмоции. Это был кошмарный сон, а теперь я проснулась. Кошмар закончен. Со мной расквитались. Я заплатила цену. Хватит. Больше не вспоминать.

Когда возвращались после этой пары в зал, следующая у нас тоже физическая подготовка очень надеялась, что Аристократы ушли после баскетбола. Это у них любимая игра видно. Нет. Не ушли. Только начинали покидать площадку, мокрые, всклокоченные, возбужденные, но к нам вроде больше не цеплялись. Около десяти человек, в том числе и Хаски. Когда проходили к середине зала ненароком едва не встретились с Аристократами. Проходя мимо знакомого мужчины опустила взгляд вниз, лишь бы не видеть это чудовище. Не вспоминать. Всё в прошлом. Успокойся, Аня!

— Ананина! — от этого голоса. Громкого басовитого голоса хотелось спрятаться в вороте спортивной куртки, перестать дышать, видеть, слышать всё, что здесь происходило. Подняла затравленный взгляд, сама от себя не ожидала такого яркого испуга в подскочившем сердце в груди. Будто его пнули сильно и больно, то заныло предательски.

Хаски махнул рукой приглашающе в сторону раздевалки:

— Жду.

Кивком указал направление движения в сторону закрытой двери.

Зачем? Зачем? Что ему нужно от меня в раздевалке? Как в первый день знакомства, когда он приглашал, тоже самое было.

Пошла неуверенно, встретившись взглядом с подругами. Матрос продолжал громко командовать, что необходимо сделать на занятия, но не для меня. Я передвигалась по залу. Послушно, как напуганный зверек, которому открыли клетку, но посадили на цепь. И за цепочку вели к хозяину.

Растворила дверь в мужскую раздевалку. Стол деревянный, похож на парту и лавочки по бокам, на стенах крючки для одежды. Мужчины полуодетые с девушками на коленях. Хаски закончил тренировку, один из немногих оставался в спортивных штанах и белой футболке. Она не прилипала к телу, как в ту ночь.

Я помню запах мужчины, когда тело его не смотря на возможность контролировать теплообмен становилось влажным от страсти. Не подвластным контролю. Он забывал следить за температурой, пока трахался со мной. Я была важнее, чем пот, заливший плечи, грудь, шею. Хаски и я были очень мокрые.

Сегодня после тренировки по баскетболу он был сух. Впервые видела в близости моего поводыря после того кошмара.

— Да? — спросила без лишних слов. С хлопком за спиной закрылась дверь автоматически. Что Хаски необходимо от меня? Отомстил ведь.

— Холодный прием. Мне не нравится, — Дима сидел на столе, опираясь бедрами. Приподнялся, встал в полный рост. Я ощутила прилив теплых волн по телу, когда ткань футболки проскользнула по телу мужчины, снятая потом через голову.

Я целовала этот пресс. Каждый кубик облизывала языком. Застывший рельеф. Очнись, Вильмонт. Он без футболки.

— Пойдем в душ, — опять мужчина махнул головой назад за парту. Там оказалась дверь, доносящийся от туда шум воды насторожил.

Соседствующие люди в раздевалке не обращали на нас внимания, занимались девушками. Будто мы один на один с Хаски. Аристократ развернулся и пошел, как будто само собой разумеющееся я должна следовать за ним. Как в первый раз. Переигрывали момент нашего знакомства, давал второй шанс?

Сердце тяжело ударялось о ребра.

— Не могу, — ответила во след еле слышно очень тихим голосом.

— Опять? — резко развернулся Дмитрий и спросил громко. На его голос Аристократы отреагировали, вздрогнули, на раздражение ответили поднятием голов в направлении мужчины.

Тело Хаски покрывалось сплошными мышцами, натянутыми, возбужденными после тренировки.

— Ничему не научилась? — задал вопрос чуть спокойнее, но морщины от злости изуродовали лоб и глаза.

— Я правда не могу! — перебила с испугу. — Мы же… ты и я… уже?

Пожал плечами на вопрос. Молчание вязкое, жуткое. Хотелось выкарабкаться из него, ухватиться за спасательный плот и выбраться оттуда.

— Хаски, давай притормозим. Не стоит продолжать. Это ни к чему хорошему не приведет. Пожалуйста, давай закроем эту тему и больше не будем к ней возвращаться. Пожалуйста, — попросила очень вежливо. — Я не хочу быть подстилкой Аристократа…

— Не усложняй…

— Хватит. Правда, хватит. Я не могу. Не могу. У меня жених есть. Я. Так. Не могу. — подвела итог. — Не могу с тобой спать.

Его излюбленная реакция: руки под грудью скрестить. И не понятно, что означал жест — смирение или гнев. Не отвечал на просьбу, смотрел мне в глаза, а я не могла выдержать давления с его стороны. Развернулась к двери, растворила и выбежала, не заботясь о последствиях. Лишь бы сбежать подальше.

Никогда не боялась мужчин, их ярости, жалких угроз. Один Хаски смог заковать и посадить на колени. Только он. И я боялась этой власти.

Запястья горели ярче, чем прежде, будто их взглядом сжигали. Памятуя где ожоги, терла кожу с наслаждением и небольшой болью.