Бастер, ко мне!

Дельфины-касатки

Школьный автобус остановился у почтового ящика, на котором было написано «Джеймс Барлоу», и Клинт вылез под проливной дождь.

— Не промочи ноги! — крикнул ему вдогонку Лен Декер.

Джордж Лоусон, как обычно, приветливо помахал рукой.

Дверь закрылась, и автобус поехал дальше, а Клинт стал спускаться с холма к дому.

С дороги видны были только мокрые крыши да голые деревья фруктового сада; лишь на одном сохранилось несколько забытых яблок. Сад, усадьба и крыши казались более мокрыми, чем свинцовая вода залива. Но дым, поднимавшийся из кухонной трубы, отважно сражался с дождём. В доме, наверное, тепло, сухо и вкусно пахнет.

Начались занятия в школе, но они оказались вовсе не такими скучными, как боялся Клинт. Он только очень беспокоился, как будет обходиться без него Бастер. Поэтому он предупредил всех соседей в округе, что Бастер ручной, и просил, чтобы его не обижали. Страшно было лишь, что его подстрелит какой-нибудь заезжий охотник или рыбак.

Но пока ничего плохого не произошло. А Бастер научился определять время. Как он это делал, никто не знал. Мама говорила, что ещё без десяти четыре он мог резвиться в воде в доброй полумили от берега, но ровно в четыре, к приходу Клинта, Бастер уже поднимался по ступенькам крыльца.

Ещё ни разу Бастер не доставил Клинту огорчений, а вот Клинт в эти осенние дождливые дни порядком разочаровал тюленя. Когда Клинт приходил домой, Бастер долго уговаривал его пойти купаться. Клинт, естественно, отказывался, и тогда тюлень притворялся, будто от огорчения замертво падает на землю. Клинт бросался к нему, и начиналась такая весёлая кутерьма, что собаки, не выдержав, тоже принимали в ней участие.

Потасовку обычно прекращала мама — она выходила из дома и говорила: «Хватит!» Однажды, когда она не вышла, Клинт и Бастер свалились с крыльца, и Клинт пересчитал боками все ступеньки.

Однако в этот день Бастера что-то не было видно. Может, он забыл про время и сейчас, пока Клинт вешает на крючок свой плащ, с которого ручьями стекала вода, уже вылезает на берег? Клинт отворил дверь и вошёл в кухню, где пахло чем-то вкусным.

Мама, которая знала время не хуже Бастера, вынимала из духовки большой противень.

— Как раз вовремя, Клинт! Я испекла кофейный торт. Попробуй кусочек, только не испорти себе аппетит.

— Не испорчу. Как дела?

— Как обычно в тихий дождливый день. Папа с утра уехал в город и вернётся только к обеду. Пришло письмо от тёти Гарриет, прочти его…

— А где Бастер?

— Ходил купаться. А теперь, наверное, уже ждёт тебя, как всегда.

Клинт распахнул входную дверь. Вулф и Джерри вскочили на ноги, замахали хвостами и залились радостным лаем; Бастера на крыльце не было.

— Бастер, ко мне! Ко мне, Бастер!

Никакого ответа.

Клинт пристально оглядел во всех направлениях залив, но так и не увидел гладкой тюленьей макушки.

— Ну что, нет Бастера? — На крыльцо вышла мама. — Наверное, на сей раз у него отстали часы. Иди в дом, в кухне тепло, съешь ещё торта. А к тому времени и Бастер вернётся.

Но у Клинта уже пропал аппетит. Он с трудом проглотил кусок кофейного торта и снова вышел на крыльцо. Куда ни глянь, серой стеной стоял дождь. Он нахмурился, вспомнив тот день, когда ждал на Тоандосе мать Бастера…

Через некоторое время мама вышла снова.

— От того, что ты будешь беспокоиться, он не вернётся скорее. Почитай лучше письмо тёти Гарриет, там есть кое-что и для тебя. И, может, очень важное.

Наверное, письмо от тёти Гарриет и принесло с собой несчастье. Она пыталась уговорить его не оставлять у себя тюленя, вот Бастер и пропал.

— Это от профессора Уиллса из университета, — сказала мама, подавая ему развёрнутый листок. — Гарриет вложила его в своё письмо. Профессор работает на кафедре, которая изучает жизнь в океане.

— Вот это да! — сказал Клинт. Но в ту же секунду он снова вспомнил про Бастера, и всё вокруг померкло.

— Чудесно, правда? — спросила мама. — А ведь ты только в седьмом классе!

— Да. — Он смотрел на письмо, не видя его. — А откуда у тёти Гарриет моё сочинение?

Мама ответила не сразу.

— Она увидела его, когда была здесь в прошлый раз, и захватила с собой. Она хотела спросить у тебя…

— Ладно, — махнул рукой Клинт. — Где же Бастер?

Никаких признаков его появления. Отца дома не было, значит, пора идти доить коров. Клинт в последний раз окинул взглядом тёмный залив и пошёл за плащом и резиновыми сапогами.

Он доил и думал о письме. Профессор Уиллс писал об «изучении последней на земном шаре неисследованной сферы — океана». Именно этим и хотел заниматься Клинт, он только не мог выразить это словами. И профессор Уиллс собирается показать ему лабораторию, где они изучают океан. И всё это сделала тётя Гарриет! А ведь она вечно вмешивалась в его дела, не давала ему заниматься, чем он хотел. А выходит, она помогала ему. Ведь нельзя же одновременно и помогать, и мешать. Где-то в подсознании мелькнула мысль, что полученное письмо — это самое большое событие в его жизни. Но пришло оно в недобрый час, когда он беспокоился о Бастере и ни о чём другом думать не мог.

Уже было темно, когда Клинт услышал шум машины и увидел пробивающийся сквозь стену дождя свет фар. Мгновение ему казалось, что отец тотчас же разыщет Бастера и всё будет в порядке. В действительности же отец мог сделать не больше, чем сам Клинт. Но когда он рядом, всё кажется не таким безнадёжным.

— Зачем хмуриться, сынок? — сказал отец, когда они вместе поднялись на крыльцо. — Если Бастер вскоре не вернётся, значит, как и следовало ожидать, встретил других тюленей. Ты его вырастил, и теперь он уже вполне самостоятелен.

Его слова звучали убедительно, но всё равно за обедом Клинт есть не мог. Ему ли не знать Бастера: если он жив и не попал в ловушку, к его приходу из школы он обязательно был бы на месте. Если же Бастер погиб, что ж, придётся с этим смириться и начинать жизнь сначала. Но мысль, что его друг страдает и никто не спешит ему на помощь, казалась ему нестерпимой. Бастер так любит всех; разве может он понять, почему Клинт не спешит ему на помощь?

Пока мать с отцом ели, Клинт думал о том, как было бы славно, если бы на крыльце раздался шум, и в окне появилась бы смешная тюленья морда, и Бастер ластом постучал бы по стеклу. Но обед кончился, а снаружи доносился только шум дождя и ветра.

Встав из-за стола, Клинт тотчас надел плащ и сапоги и, взяв свой карманный фонарик, собрался выйти.

— Ты, надеюсь, ненадолго, сынок? — окликнул его отец.

— Я хочу походить по берегу, папа.

— В такую погоду из дому не выходят, — вмешалась мама.

У причала он включил фонарик и провёл лучом по берегу, но увидел только, как косые струн дождя бьют по мокрому песку. Затем он направил свет на море: один горбатые волны.

— Бастер, ко мне! Сюда, Бастер!

Не получив ответа, Клинт спустил на воду маленький ялик и оттолкнулся вёслами от берега. Он не вернётся, пока не отыщет Бастера. Волны оказались выше, чем он думал, и ялик, пока он грёб против ветра, то падал, то взбирался на гребень волны.

— Бастер, ко мне! Бастер, ко мне!

Через каждые несколько минут он останавливал ялик и обводил вокруг лучом фонарика. Окажись Бастер в радиусе луча, его глаза засверкали бы отражённым светом. Но в ответ ничего не сверкало.

— Бастер, ко мне! Сюда, Бастер!

Издалека по ветру донёсся голос отца: он что-то кричал. Клинт не ответил, он не хотел возвращаться домой, пока не найдёт своего друга. Ялик сильно качало, но он упрямо шёл вперёд.

Спустя некоторое время он услышал, как спустили лодку.

— Всё в порядке, папа! — крикнул он. — Не ходи за мной!

Но отец, наверное, не расслышал. Клинт снова остановился и обвёл лучом фонарика крутые волны.

— Бастер, ко мне! Сюда, Бастер!

Он опять взялся за весло, когда услышал шум подвесного мотора. Зачем отец идёт за ним?

Сзади что-то блеснуло, и, заглушая мотор, послышался голос отца:

— Клинт, включи свет!

Он зажёг фонарик и крикнул:

— Всё в порядке, папа! Не ходи за мной!

Но отец уже был в нескольких футах от него. Он привёл свою лодку к его борту и заглушил мотор.

— Вернись, сынок! Волна слишком высока для твоего ялика, а под нами четыреста футов глубины. Если ты перевернёшься, отсюда не выбраться.

— Со мной ничего не случится! — Клинт чуть не плакал. — Я должен найти Бастера…

— Тс-с!

Но Клинт уже услышал чьё-то мощное дыхание. Вот оно снова — ещё громче и тяжелее. Дыхание то наполняло мрак, который доносил эти звуки до них, то сменялось тишиной. Оглянувшись, Клинт увидел, как к лодке отца метнулся длинный язык фосфоресцирующего пламени.

— Папа, берегись!

Его крик заглушил мощный храп и шум мотора. Холодное пламя оказалось огромной спиной с плавником, серпом, изогнувшимся на фоне неба. В последнюю секунду спина, чуть отклонившись в сторону, скользнула мимо лодки отца и ушла в глубину, и только шестифутовый плавник резал волны, разбрасывая в стороны фосфоресцирующие брызги.

— Дельфины!

Клинт услышал свой собственный крик, похожий на шёпот. Затем откуда-то издалека донёсся голос отца:

— Берегись, сынок!

Он оглянулся и увидел, как закипела огнём чёрная вода, и на поверхность прямо против него поднялся второй дельфин. Дельфин был слишком близко и шёл на слишком большой скорости, чтобы от него можно было уйти. Клинту оставалось только ждать, когда они столкнутся. Но спина чуть отклонилась и, разбрасывая огонь огромным серповидным плавником, промчалась мимо его мечущегося в волнах ялика. А мрак был по-прежнему полон громкого храпа и рёва волн.

У себя за спиной Клинт видел ещё дельфинов, они были похожи на облитые фосфором машины, несущие на себе храпящих великанов. Один за другим цепочкой они с шумом выскакивали из воды прямо на ялик, отклоняясь лишь в последний момент, и проходили мимо то с одной, то с другой стороны ялика. Большие, толстые спины и плавники, мечущие брызги пламени, казались чернее всею виденного Клинтом на свете.

Девять дельфинов, а лодки ещё оставались на плаву. Клинт увидел, как сверкнул фонарь в руках отца, и услышал его приглушённый голос:

— Берегись, сынок! Вот он!

Луч света сверкнул по гигантской спине и плавнику, который поднялся так близко, что уклониться от встречи они уже не могли. Дельфин шёл прямо на них, и Клинту показалось, что до него можно дотронуться веслом, как вдруг он резко пошёл вниз, и только плавник разрезал волну между лодками. Ялик бешено заметался в том водовороте, что разверзся под ним, и зачерпнул воды. Потом Клинт услышал стук дождевых капель по плащу, шум волн и медленный, вкрадчивый стук подвесного мотора. Раздался голос отца:

— Близко прошёл, сынок? Подойди ко мне вплотную и перебирайся в мою лодку, пока не потонул.

По дороге домой даже шум мотора не мог заглушить доносившийся издали храп дельфинов.

— Они были так близко, что хоть вешай шляпу на их плавники, — сказал отец. — Предпочёл бы больше не встречаться с ними, но такой случай упустить было бы жаль! Ты видел, сколько на них фосфора? Горят, что рождественская ёлка!

Клинт знал, что при дневном свете дельфины-касатки любят подойти к лодке как можно ближе, но никогда её не трогают. Он вообще не слышал, чтобы дельфины нападали на людей. Но, быть может, в темноте они различают лодку, только когда находятся прямо над ней? Клинт, можно сказать, по своей воле попал в эту историю. Отец же пошёл ему на помощь — и мог поплатиться за это жизнью. Мальчик понял, что продолжать поиски безрассудно.

Когда они вытащили лодки из воды, отец сказал:

— Маме о случившемся не надо рассказывать. Она и так всегда волнуется.

— Хорошо.

У себя в комнате, сидя за уроками, Клинт всё ещё видел перед собой мечущихся во мраке чёрных, как ночь, дельфинов, разбрасывающих фосфоресцирующие брызги. Это было самое большое приключение в его жизни, но радоваться он не мог, ибо был не в силах забыть про Бастера, который пропал где-то во мраке, погиб или очутился в ловушке… А Клинт делает уроки!

И вдруг он содрогнулся, вспомнив, что дельфины приходят в Пюджет-Саунд в поисках тюленей. Быть может, они уже давным-давно поймали Бастера. А если до сих пор не поймали, то оставалось только надеяться, что они его не встретят. Залив был такой широкий, а Бастер такой маленький…