Бастер, ко мне!

Скала

И Бастер поправился с помощью пенициллина и советов доктора Джонса из Кро́ссроудс.

Молодой доктор сказал, что он не ветеринар, но, поскольку у всех теплокровных много общего, он готов выслушать Клинта.

Клинт спросил, можно ли обливать Бастера морской водой.

— Неплохая мысль, — сказал доктор. — Ведь тюлень привык к этой воде. Кроме того, морская вода имеет целебные свойства, их сейчас как раз изучают.

Доктор Джонс приезжал к ним не специально из-за тюленя, он приехал в начале рождественских каникул, когда у мамы был грипп, и, конечно, ему пришлось посмотреть и Бастера. Земля уже вся была покрыта снегом. Тюлень стал очень беспокойным и часто выползал из своего ящика, чтобы походить, опираясь на один здоровый ласт.

Клинт ждал доктора возле крыльца. Низенький и толстый, с гладким лицом, молодой доктор напускал на себя чересчур важный вид: вдруг люди подумают, что такой молодой не может быть хорошим врачом.

— Твоя мама, если она будет лежать, скоро поправится, — сказал он Клинту. — Грипп у неё не тяжёлый, теперь многие болеют у нас в округе.

— Постараемся, чтобы мама не вставала.

Доктор посмотрел на лежащего на салазках Бастера: тюлень крутил головой, требуя, чтобы Клинт ещё покатал его.

— Так вот, значит, твой пациент, Клинт. Он выглядит лучше, чем многие из моих. — Он осмотрел шину на привязанном к телу Бастера ласте. — Очень аккуратно. Сколько времени он ее носит?

— Почти пять недель.

— Вполне достаточно. Если конечность слишком долго находится в одном положении, есть опасность, что сустав останется неподвижным навсегда.

— Я каждый день на некоторое время отвязываю ему ласт, — сказал Клинт, — и массирую сустав.

— Очень хорошо. Ты правильно делаешь.

Доктор, по-видимому, забыл, что сам велел Клинту это делать. Он осмотрел рану на голове Бастера.

— Очень аккуратно зашито.

Рана затянулась, и на голове выросла новая шерсть, только белая. Казалось, по серой голове Бастера кто-то провёл мелом.

— Некоторые женщины в городе специально делают себе в тёмных волосах одну белую прядь. Это модно.

Он опять потрогал шину.

— Как вы думаете, сколько ещё он должен носить её? — спросил Клинт.

Доктор взглянул на него серьёзно.

— Будь он моим пациентом, я бы сейчас снял её.

— Сейчас? — И Клинту вдруг показалось, что наступило рождество: слова молодого доктора были похожи на рождественский подарок. — По-вашему, всё будет в порядке?

— Ничего не могу обещать. Может, кость и не срослась. Но если не срослась до сих пор, то уже никогда не срастётся.

— Тогда я сейчас сниму шину.

Если что-нибудь не так, то уж лучше выяснить это в присутствии врача.

Он принёс щипцы и, вытащив гвозди, снял фанерки. Бастер тотчас же опёрся на освобождённый ласт.

— Нельзя, Бастер!

— Пусть попробует. — Доктор наклонился, чтобы осмотреть ласт. — Здесь был перелом?

— Да, — кивнул Клинт.

— Кость срослась ещё крепче, чем прежде.

Клинт обнял тюленя.

— Слышишь, Бастер? Ты здоров!

Доктор присел на корточки и осмотрел оба ласта.

— Они совершенно одинаковые. — Он встал, отряхивая снег с пальто. — Ну, я пойду.

— Я очень благодарен вам, доктор! Можно прямо сейчас пустить Бастера плавать?

— Самое полезное для него занятие, — улыбнулся доктор.

— Бастер, купаться!

Тюлень приподнялся на передние ласты, словно желая сказать, что рад бы, да не может, но, вдруг почувствовав, что свободен, скатился с салазок прямо в снег.

Они пошли на берег. Бастер ковылял рядом с Клинтом, подавая какие-то звуки, которые должны были означать:

«Сегодня отличный день, и мы идём купаться. Поспешим, пока ещё есть вода!»

Клинт помог ему спуститься по заснеженным ступенькам причала и дошёл с ним до самой воды. Бастер тотчас же скользнул в воду, но вернулся, как только увидел, что Клинт остался на берегу.

— Я не пойду в воду. Бр-р-р! Я замёрзну!

Бастер старался объяснить ему, что он неправ, но Клинт всё-таки не пошёл. Тогда Бастер уселся в воде на задние ласты и стал упрашивать.

— Нет! — Клинт покачал головой и показал пустые руки.

Бастер изобразил на морде полное отчаяние и упал в воду, словно мёртвый. А затем одним мощным движением ушёл далеко-далеко. Его пятнистая шкура замелькала под водой. Вынырнул он в пятидесяти ярдах[4] от берега, поднявшись до плеч из воды, чтобы посмотреть на глупого мальчика, который не понимает, как приятно купаться зимой. А потом снова исчез и появился уже почти у берега.

Клинт, смеясь, погладил его.

— Куда мне до тебя, Бастер! Но не забывай: научил тебя плавать я.

С этого дня Бастер купался, когда ему удавалось уговорить Клинта пойти с ним на берег; а порой, если Клинт бывал занят, Бастер уходил один. Дважды он пробыл в море весь день.

Клинт всегда тревожился, если Бастер подолгу отсутствовал, но он напоминал себе, что вот так, наверное, беспокоилась и мама, когда он исчезал надолго. Правда, зимой для Бастера безопаснее, потому что рыбаки и охотники в море не выходили.

…В последнюю субботу каникул разразился шторм. Бастер ушёл на берег и задержался дольше обычного. Он не вернулся даже к ужину. Впервые, с тех пор как он был ранен, он не явился домой с наступлением темноты — неужели опять с ним что-нибудь случилось? Клинт делал вид, что смотрит в окно на мокрый снег, но в действительности он очень волновался.

— Зов предков, — сказал отец, когда мама подала на стол блюдо жареной свинины и сладкого картофеля. — Бастер растёт, сынок, и ты тоже растёшь. Если он не станет взрослым тюленем, а ты — мужчиной, будет плохо. А взрослым тюленям по ночам не положено возвращаться домой.

Но Клинт хотел, чтобы Бастер вернулся. И расти он не спешил, во всяком случае — пока. Сидеть дома с родителями было куда приятнее, чем ходить в школу, — как хорошо было, когда он ещё не учился! Нет, взрослым становиться ни к чему. Пусть лучше поскорее наступит лето, и они с Бастером отправятся в очередную экспедицию в море…

Мама, по-видимому, уже вторично задавала ему какой-то вопрос.

— Клинт, ты ответил тёте Гарриет?

— Нет ещё, — пробормотал он. — Успеется.

— Послезавтра ты снова пойдёшь в школу, — продолжала мама, — и тебе некогда будет писать письма. А Гарриет заинтересовала твоей работой профессора Уиллса…

— Я напишу сегодня вечером, — пообещал Клинт.

На крыльце раздался шум, и в окне появилась забавная морда Бастера. Он радостно смотрел на Клинта, и Клинт сразу стал самым счастливым человеком на свете.

— Ещё свинины с картофелем, сынок?

— Да, спасибо.

Отец улыбнулся, передавая ему тарелку.

Ужин, который начался в тревоге, превратился в праздник.

Клинту хотелось есть, ему нравились свинина и картофель. Теперь всё стало на свои места: на море шторм, но в кухне тепло и вкусно пахнет. И они все вместе: во главе стола — улыбающийся отец, а напротив Клинта — мама, которая больше не беспокоится и не говорит о письме тёте Гарриет. А в дальнем конце стола, за окном, — Бастер, он четвёртый член семьи. На улице снег с дождём, крыльцо мокрое, но Бастеру всё это нипочём, он чувствует себя не хуже тех, кто сидит в ярко освещённой кухне.

Праздничное настроение не покидало Клинта до самого конца каникул. Из-за непогоды отец не пошёл на лесосплав, и они сели завтракать позже, но так, чтобы Клинт не опоздал на школьный автобус.

Только мама вынула из духовки свежеиспечённый хлеб, как Клинт увидел идущий к берегу ял Джо Хортона.

— Джо сегодня что-то рано собрался в город.

Но, вместо того чтобы идти на север, баркас свернул к их причалу. Клинт видел, как старик, выключив мотор, направил лодку на берег.

— Поставь ещё одну тарелку, Мэри, — сказал отец. — У нас будет гость!

Но Джо, усевшись за стол, согласился лишь на чашку кофе и говорил только о погоде. Наконец он приступил к делу — его глубоко посаженные старые глаза выдавали замешательство.

— В последние дни с моей коровой творится что-то неладное. Обычно она даёт много молока, но вот уже дважды с утра оказалась совсем пустой.

У Клинта упало сердце, и он увидел, как отец обеспокоенно нахмурился.

— Вчера вечером во время шторма, — продолжал Джо, — я вошёл в коровник и увидел такое, что глазам своим не поверил. Возле коровы сидел тюлень Клинта и сосал, как голодный телёнок.

— Извините, пожалуйста, — пробормотал Клинт.

— Он, конечно, очень умный, этот твой тюлень, — сказал Джо, — только мне не хотелось бы, чтобы это вошло в привычку.

— Разумеется, нет, — вмешалась мама. — Я сейчас же дам вам кувшин молока. У нас, слава богу, оно в избытке. Но всё равно это нас не извиняет.

Джо пришёл в ещё большее замешательство.

— Я пришёл не за тем, чтобы жаловаться. Я бы ничего не сказал, я просто подумал, что вам следует знать об этом.

— Совершенно правильно, — поддержал его отец. — Больше этого не случится, обещаю вам.

Клинт встал из-за стола.

— Пойду запру Бастера, перед тем как уйти в школу.

— Не волнуйся, сынок, — сказал отец, — я присмотрю за ним. А когда ты придёшь из школы, решим, как нам поступить.

— И поспеши, пожалуйста, — вмешалась мама, — не то ты опоздаешь на автобус.

— Не беспокойся за своего тюленя, — добавил Джо. — Он очень умный, и мне он ничего плохого не сделал.

Какие все добрые, думал Клинт, поднимаясь по склону холма. Но чудесный праздник кончился скандалом. Участие отца, мамы и Джо можно было сравнить со мхом, растущим на скале. Оно было мягким, приветливым, но под ним таилась твёрдая, как порода, истина: Бастер начал всё чаще попадать в беду, и это могло испортить всё.