Бастер, ко мне!

Несчастье

Сердитый звонок будильника разбудил Клинта. Было ещё совсем темно. Он взглянул на часы: 6.30 — и выключил звонок. Пора вставать. С трудом он выбрался из постели и обнаружил, что уже одет. Бастер! Пропал Бастер, и он лёг, не раздеваясь, чтобы попозже пойти посмотреть, не вернулся ли тюлень домой. И заснул. Но если Бастеру вообще суждено вернуться, значит, он уже дома.

Клинт широко распахнул окно, и в комнату ворвался свежий, какой бывает только после шторма, воздух.

Сквозь туман уже проглядывалась вода, но кругом ещё было темно, и не доносилось ни звука, кроме кукареканья старого Сенатора.

Надев башмаки, Клинт сбежал вниз и выскользнул на крыльцо.

Бастера нигде не было видно, но из-за угла, отряхиваясь и повизгивая в ожидании возни, появились собаки.

— Умники, — погладил их Клинт. — А где Бастер?

Они не знали.

— Давайте поищем его.

Собаки вместе с ним отправились на берег и там бегали взад и вперёд, принюхиваясь. Клинт знал, что делают они это из вежливости, ибо сами не знают, чего или кого ищут. Но и искать-то было некого.

За завтраком Клинт заявил, что не пойдёт в школу и будет искать Бастера.

— Ни в коем случае, — возразила мама. — Занятия в школе важнее, чем какой-то тюлень.

Отец стал на сторону мамы.

— Толку от этого будет мало, сынок. Если Бастер сможет вернуться домой, он вернётся. Завтракай и отправляйся в школу. Всегда надо делать главное, иначе какой из тебя помощник?

Клинт продолжал спорить:

— Может, если Бастеру помочь…

— Ты ему помочь не можешь, — сказала мама. — И ты пойдёшь в школу. Вот и всё!

— Мама права, сынок. Залив наш площадью в сто пятьдесят миль. Тебе и месяца не хватит обойти его весь.

— Если я сегодня не найду Бастера, я обещаю…

И вдруг Клинт услышал, как на крыльцо, захлебываясь лаем, вскочил Вулф.

— Похоже, твой тюлень вернулся домой и без посторонней помощи, — сказал отец.

Клинт бросился к двери. Отец вышел вслед за ним.

«Пойдёмте за мной», — лаял на крыльце Вулф. Он сбежал по ступенькам и понёсся к берегу, откуда доносился взволнованный лай Джерри.

Когда Клинт подбежал к причалу, его взору предстала направляющаяся к дому процессия: по берегу, с трудом преодолевая каждый дюйм, тащился Бастер; рядом, ободряя его лаем, крутился Джерри, а Вулф метался взад и вперёд между животными и людьми, словно желая связать их воедино.

— Бастер ранен, — сказал отец.

Клинт и сам это видел. Но он не представлял, насколько это серьёзно, пока не опустился на колени рядом с Бастером. Из глубокой раны на голове шла кровь, а когда Бастер попытался, опираясь на один ласт, приподняться, другой, окровавленный, беспомощно повис сбоку. Но духом Бастер не пал. Когда он здоровался, наклонив голову, в его позе была гордость за то, что он сумел добраться до дому.

— В него стреляли, — сказал отец. — Жаль, конечно, но этого следовало ожидать.

— Он вернулся, — возразил Клинт, — все заживёт. Правда, Бастер?

Бастер не сомневался.

— Боюсь, нет, — сказал отец. — Рана-то на голове, может, и заживёт, но он останется калекой с одним передним ластом.

Клинт осторожно, чтобы не задеть раненый ласт, поднял Бастера на руки.

— Я отнесу его домой.

— Хорошо. А потом отправляйся в школу. Я позабочусь об остальном.

Стиснув зубы, спотыкаясь — ему было тяжело, — Клинт нёс Бастера.

— Я не дам его убить.

— Но зачем же заставлять его мучиться?

— Я не дам его убить! — повторил Клинт.

Мама встретила их на полпути.

— Бедный Бастер! — В её глазах были слёзы. — Нужно избавить его от мучений, Джим.

Клинт ничего не сказал, пока не положил Бастера на крыльцо, подстелив под сломанный ласт лист газеты. До сих пор он даже не представлял, каким большим стал Бастер.

— Убить… Бастера… я… не дам! — еле переводя дух, произнёс Клинт. — Он мой друг, он вернулся домой, потому что верит в нас. Он добирался целую ночь, но добрался. Давайте попробуем ему помочь!

Он уговаривал родителей так, будто они были его враги. Но когда взглянул на них, то увидел, что они его друзья, даже если смотрят на вещи совсем по-иному.

Откашливаясь, отец сказал:

— Ты просто не понимаешь, сынок. Я хочу, чтобы Бастер жил… если он сможет жить хорошо. Но он будет калекой, с одним ластом, если вообще выживет.

— Мы вылечим его, — был убеждён Клинт.

Мама взглянула на отца:

— Твоё мнение?

— Не знаю, каким образом. Может быть, нам удастся соединить кости и наложить шину. Но как только он попытается подняться на этот ласт, он испортит всю нашу работу.

Клинт уже подумал об этом.

— Мы привяжем ласт к его телу так, чтобы он не мог им пользоваться, пока он не срастётся.

— Не забудь и о ране, — задумчиво продолжал отец. — Её нельзя обрабатывать после того, как мы наложим шину.

Клинт осмотрел раненый ласт.

— Кровь ещё идёт. Рана очистится до тех пор, пока кровь свернётся.

— Кровь лучше всего очищает рану, — согласилась мама.

— Что ж, попробуем, — решился отец. — Прежде всего надо сделать шину. Накладывать её следует очень осторожно. И постараться не внести инфекцию в рану.

— Померить шину можно на здоровый ласт, — сказал Клинт. — Они одного размера.

— А я бы и не догадался, — усмехнулся отец. — Пойдём в сарай, посмотрим, что у нас есть.

Они выбрали две тонкие фанерки, которые можно было простерилизовать в кипящей воде. С одного края фанерку прибили к дощечке толщиной в ласт. А вторую дощечку приготовили, чтобы прибить её с другого края, после того как шина будет наложена.

По совету мамы, в фанерках сделали два отверстия, чтобы менять бинты, не снимая шины.

Эти минуты казались Клинту самыми лучшими в жизни. Стояло обычное будничное утро, но никто и не вспоминал о школе. Он и родители работали вместе, придумывая, как помочь Бастеру. А он и не подозревал, как они добры и как привязаны к Бастеру!

В десять по кухонным часам всё было готово для наложения шины. Пахло дезинфицирующими средствами, и полно было пару.

С одной стороны стола, обняв Бастера за шею и разговаривая с ним, стоял Клинт. Включили радио. Клинт уверял, что музыка действует на Бастера успокаивающе.

С другой стороны стола мама промывала сломанный ласт дезинфицирующим раствором. Кухонными щипцами отец вынул похожую на ящик шипу из кипятка, а мама протёрла её стерильной тряпкой.

— Готово, — сказал отец. — Ты уверен, что Бастер не будет кусаться?

— Уверен. Правда, Бастер?

Тюлень приподнял голову, словно говоря, что он никого на свете не собирается обижать.

— Начнём.

Отец расправил сломанный ласт. Бастер вздрогнул и захныкал, поглядывая на Клинта.

— Всё в порядке, милый!

— Надевай шину, — сказал отец маме.

Мама ловко надела шину на расправленный ласт, вложив внутрь чистые тряпки.

— Теперь вторую дощечку.

Мама вставила вторую дощечку. Бастер завизжал и задрожал, когда она плотно прижала фанерки.

— Ничего, ничего, — гладил его Клинт.

— Теперь вбей гвозди, Мэри, — сказал отец. — Я пока боюсь отпустить ласт.

Клинт ещё ни разу не видел женщины, которая умела бы вбивать гвозди, но мама справилась с этой работой удивительно ловко. Затем отец взял молоток свободной рукой.

— Держи его крепче, Клинт. Ему сейчас будет больно.

Клинт теснее прижал к себе тюленя:

— Спокойно, Бастер.

Отец искусно забивал гвозди. Клинт был горд за отца — Бастер почти ничего не чувствовал.

— Всё в порядке, Бастер. Скоро конец. (Тюлень начал вырываться). Скоро… — Был забит последний гвоздь. — Всё!

— Вот так! — Отец отпустил ласт.

— Я устала, — сказала мама.

Устали все, кроме Бастера, который тут же захотел подняться на оба ласта.

— Подожди! — сказал Клинт и, схватив сломанный ласт, прижал его к телу Бастера.

— Это комплимент нам, — заметил отец. — Он считает, что мы его уже вылечили.

Ласт привязали к телу Бастера. Теперь предстояло обработать рану на голове. Клинт хотел сам зашить её, но отец мыслил по-другому.

— Нет, сынок. Только ты можешь держать его, чтобы он не кусался, и тебе понадобятся для этого сейчас не две руки, а все три.

Клинт снова обнял Бастера и прижался к нему лицом, пока отец сбривал шерсть вокруг раны.

Когда мама начала промывать рану, Бастер вздрогнул, а потом уже визжал не переставая, пока она, соединив края раны, сшивала их иголкой и ниткой, предварительно прокипячёнными в кастрюле. Она сделала пять стежков крест-накрест и каждый из них завязала отдельно. Теперь голова Бастера была похожа на зашнурованный футбольный мяч.

— Вот и всё, что мы могли для него сделать, — сказал отец, помогая маме убрать на кухне. — Ты подумал, где его держать?

Клинт ответил не сразу. Он всё ещё гладил Бастера.

— Хорошо бы у меня в комнате. Там тихо.

— Нет, — решительно возразила мама. — Ещё чего! Держать тюленя в спальне!

Клинт задумался.

— А если на заднем крыльце? Там тише, чем перед домом.

— С условием, что ты будешь за ним убирать, — согласилась мама. — И сначала промой ящик Бастера дезинфицирующим средством.

— Хорошо. А на дне ящика я сделаю отверстия, чтобы Бастера можно было обливать из шланга.

— Поставь ящик на кирпичи, — посоветовал отец. — Если будешь держать тюленя в чистоте, может, он и выздоровеет.

Бастера поместили в ящике на заднем крыльце. Там было тихо и берега не видно, чтобы тюлень не тосковал. Но, может, ему там не понравилось. Он смотрел на Клинта дружелюбно, но к рыбе, которую тот ему принёс, не притронулся.

— Нужно есть, Бастер. Ты потерял много крови и должен есть, чтобы поправиться.

Бастера это не интересовало. Он весь день ничего не ел. И даже не притронулся к бутылке молока, специально для него разогретого. Но вечером, когда Клинт принёс ему ещё тёплое парное молоко, он стал жадно пить его. Это был хороший признак.

Совсем поздно, когда родители уже спали, Клинт снова вышел на крыльцо посмотреть, хорошо ли его другу. Бастер тревожно ворочался и стонал. Клинт приласкал его, поговорил с ним, и он затих. Но нос у него был тёплый — обычно у животных нос холодный, — значит, у него жар. Он не хотел ни есть, ни пить и, когда Клинт встал, чтобы уйти, снова захныкал.

— Ладно, Бастер, если тебе от моего присутствия лучше, я останусь.

Клинту было холодно в одной пижаме и стареньком халате, поэтому он накинул на себя плащ, что висел здесь же, на крыльце, и, прикрыв полой халата ноги, уселся рядом с ящиком.

— Я здесь, Бастер. А теперь спи.

Хныканье прекратилось, но, как только Клинт снял руку с плеча Бастера, тотчас же возобновилось. Было уже почти два часа ночи, когда ему удалось тайком ускользнуть наверх.

Утром Бастер выпил ещё парного молока и съел кусок лососины, из которой Клинт предварительно вынул кости. Нос у него всё ещё был тёплым, но он проявлял больше жизни. Когда Клинт, уходя на занятия — ему страшно этого не хотелось, — остановился возле него, тюлень даже приподнял голову и начал упрашивать мальчика отказаться от нелепой мысли идти в школу.

— Только сегодня, — объяснил ему Клинт. — А завтра и воскресенье я проведу с тобой. Ты скоро поправишься, Бастер!