Батюшка Ипполит

Отец Ипполит отвечал на вопросы, которые я задавал мысленно

Александр Львов

В монастыре был обычай во время литургии подходить к отцу Ипполиту под благословение. И вот, я стал замечать, что отец Ипполит иногда отвечает на то, что не говорилось, а думалось. И решил я его испытать.

Подошел к отцу Ипполиту, взял благословение и мысленно задаю ему вопрос. Он мне на него отвечает. Задаю второй вопрос. Он мне второй раз отвечает. Задаю снова. А потом я ему говорю: «Батюшка, а ведь я вам этого не говорил». — «Ну все-все, отец, иди. Тебе надо идти».

«Как старец покупал комбайн»

Как-то раз приехал к нам в монастырь председатель колхоза. Батюшка позвал меня к себе и говорит:

— Будем комбайн покупать.

— У нас же денег нет…

— Молчи-молчи. Все будет хорошо. Я за послушание молчу.

Батюшка и председатель колхоза сели за стол, обсудили все, договор на покупку комбайна заполнили и подписали. Пожали друг другу руки, простились.

Думаю: что же будет? Откуда столько денег возьмем?

Наступает следующий день, и мы узнаем самое удивительное: в государстве дефолт! А договор-то уже подписан, и мы спокойно можем купить комбайн.

В результате председатель колхоза понял создавшуюся крайне невыгодную для колхоза ситуацию и упросил отца Ипполита: «Батюшка, оставьте нам комбайн». Тот согласился, и с тех пор этот комбайн помогал монастырю косить пшеницу на полях.

После этого случая за каждым деловым советом председатель колхоза ходил к отцу Ипполиту. И так, с благословения батюшки, устроился быт в колхозе. До сих пор этот колхоз единственный, который сохранился с 90-х годов в Курской области в районе Рыльска.

Как старец определил смерть отца

Отец Спиридон

Я, как и другие старшие по послушаниям, по утрам приходил к батюшке за благословением и разрешением вопросов. Вот идешь утром и думаешь: как мне у батюшки спросить то и то. А придешь, и он тебе по полочкам все раскладывает сам, хотя ты эти мысли еще никому не открывал.

Не раз было и такое, что человека, которого он раньше не видел, называл по имени. А мне еще запомнился такой пример. У меня умер отец. Мы с ним не общались, я уже жил в Рыльске, и через своих родных об этом узнал. А прошло уже две недели или дней 10.

Я в расстроенных таких чувствах прихожу к батюшке и ему рассказываю: «Батюшка, отец умер». А батюшка стоит и улыбается. Улыбается, такой счастливый… Я в недоумении. Думаю: «Как-то странно батюшка себя ведет. Я ему тут о смерти человека, а он…»

А отец мой жил своей жизнью, Церковь не признавал. Но потом оказалось, что накануне смерти он собрал семью: у меня еще две сестры есть, и мать, и жену свою бывшую, попросил у всех прощения, пригласил священника, покаялся и причастился.

Это у него было в жизни, наверное, один раз, после крещения… И вот поэтому батюшка и радовался тому, что важен конечный результат человеческой жизни. И понимаете сами, что он не мог откуда узнать, только лишь Господь ему это все открывал.

Преображение уголовника-наркомана. Благоразумный разбойник наших дней

Чем дальше мы отстоим по времени от дня кончины старца Ипполита, тем яснее предстает перед нами его духовный облик. Словно духовный великан жил в Рыльске.

А мы, ничтожно малые духовно, жили возле него, чувствуя обитавшую в нем великую силу благодати Духа Святаго. И вот эта, невидимая подчас земным глазам, земному зрению благодать Господа Святого Духа, обитавшая в этом подвижнике, в богоносце, в человеке, который сподобился боговселения, в старце Ипполите, — она привлекала людей из самых разных социальных слоев: министров и бандитов, людей самой разной судьбы. Как бабочки и добрые светлячки тянутся к свету, также и разные другие живые сущности, может быть, не очень приятные для наших глаз, они тоже тянулись к этому Божественному свету.

История Марка Цикоева помогает нам понять масштаб личности старца. Не здоровые имеют нужду во враче, но болящие, — говорит Господь. Я пришел не праведников, но грешников призвать к покаянию (Мк.2:17–18). Кто были друзья Христа? Давайте вспомним Евангельский образ Христов, потому что в образе Его подвижников нам тоже открывается живое Евангелие, благая весть о возможности преображения души падшего человека. Друзьями Христа были блудницы, налоговики или мытари. Люди самые падшие, которых евреи не приглашали к себе в дом, с которыми не молились вместе в синагоге — это друзья Христовы, с которыми он ел и пил.

Батюшка никогда не приукрашивал монастырскую жизнь, даже перед спонсорами. Приехали однажды спонсоры в Рыльский монастырь, и первое, что отец Ипполит показал им — это двух выпивших людей, лежащих на траве. «А вот и наши пьяницы», — сказал батюшка вместо того, чтобы немедленно сокрыть такое странное явление в святом месте. И еще — потрясающие слова: «Если изгоним пьяниц, то наступит крах». Парадоксальные слова. Как их понять? А их невозможно понять, если не будем читать Евангелие, где Господь говорит: Я пришел грешных спасти. И что удивительно: Марк ведь — современный разбойник. Что сказал отец Ипполит об этом сам? «Не забывайте, кто был распят рядом со Христом. Разбойник. А кто первый вошел в рай? Раньше пророков, раньше апостолов, раньше всех? Вошел разбойник».

Поэтому при жизни батюшку Ипполита не понимали. Не понимало иногда и начальство, и его позиция ясна, потому что, ну как можно терпеть опустившихся людей, которые и в монастыре не оставляют свое греховное занятие? Ведь они пришли к такой жизни не по мановению волшебной палочки, они изменялись, делали выбор, это был длительный болезненный процесс, который тяжелыми рубцами оставлял следы на сердце отца Ипполита. Его слезы, его ночные молитвы и земные поклоны никто не видел. Его до кровавого пота сердечная молитва осталась для нас невидимой. Но то, что он ушел так рано, в 74 года, это свидетельство тех трудов, которые он на себя поднял. Наше бремя тяжкое, греховное он брал на себя. И пьяницы становились монахами, наркоманы становились членами общества. Не просто обычными людьми, а верующими, христианами.

Тем самым, здесь, в маленьком провинциальном городе Рыльске, в мало кому известном Рыльском монастыре созидалась Русская Церковь, сохранялся народ наш, возрождалось христианство, возрождалась нравственность, потерянная в былые годы духовность. Это батюшка Ипполит своими трудами, своей безмолвной проповедью возрождал нашу матушку Россию.

Отец Ипполит никогда ни о ком не говорил плохо. Он не произносил окончательного суда, что кто-то плохой. Он не одобрял тех, кто осуждает других Это неодобрение могло относиться и к авторитетным личностям. Сам он всех называл «отцами» — и меня, и любого бомжа, который к нему приходил. Жил у нас в монастыре Стефан. Мы все звали его «отец Стефан», хотя он был обыкновенный человек без места жительства. Стефан любил рассуждать с точки зрения справедливости, закона. А батюшка говорил: «Я не люблю законников. Эти люди не моего духа». Дух отца Ипполита — дух любви, милосердия, сострадания, ведь батюшка был обиталищем Духа Святаго.

Господь осуждает фарисеев. На иврите «прушим» (т. е. отделившиеся). Почему? А ведь фарисеи были намного благочестивее, чем многие современные православные христиане. Они строго соблюдали пост, давали милостыню и усердно молились.

Но любовь Христова выше закона. И милосердие выше заповеди. Вот поэтому сигареты и чай, когда-то переданные батюшкой в тюрьму заключенному Марку, — это есть проявление этой подлинной любви.

Сам я из Владикавказа. Родился и жил в Осетии. Были большие проблемы с законом, с наркотиками. Считай, с 1980-х годов и по 1995: пока сюда не приехал и тут с батюшкой пока не познакомился. А с девяносто пятого года уже живу здесь. Жизнь поменялась в корне. Вот. Что еще сказать?

Поначалу я был в розыске и «гастролировал». Поехал в Курск, когда-то у меня сестренка здесь училась: думаю, сойду, посмотрю. Вот на вокзале вышел, и сразу попался — и наряд милиции: «Куда? Зачем? Как?» Я первое, что в голову взбрело, говорю: «Монастырь посмотреть приехал». Они: «Какой?» А я ж не в курсе, какой монастырь. Я говорю: «Ну как какой? Монастырь какой?» Он говорит: «У нас их тут два. Коренная вот тут недалеко, а другой в Рыльске». Я ему: «Вот тот, который в Рыльске». Они мне помогли такси поймать. И вот таким образом я попал сюда. Ну, я думаю, это промысел Божий был, наверное. Да. Николай Угодник привел все-таки сюда. А к этому времени у меня оставалось жизни месяцев 3–6: так врачи говорили. Легкие как сито, кусками их выплевывал. Вот и поехал я в монастырь — «погулять». Так сюда и попал. А здесь встретил батюшку.

Первый раз увидел его — прям чудо какое-то. Я только вот в монастырь зашел с вещами, и монахи как раз с трапезной выходили с молитвой. Окутала меня волна доброты, любви — необъяснимое. Не знаю, человеколюбия что ли.

Я в шоке. Решил остаться. Тут разруха, асфальта не было. Куда попал? Из-за батюшки остался.

Встречаюсь с ним на следующий день. Он:

«Ну оставайтесь, поживите. Поживите. Оставайтесь». А на следующий день расспрашивать начал: «Ну, отец, расскажи, как ты? Кто ты? Где подвизался? Как спасался?»

А я «со своей колокольни» понимаю. Думаю, ну как: где был — где сидел; чем спасался — на что жил. Рассказываю: подвизался от Кавказа до Урала, спасался где картами, где чем. Вот так, по наивности ответил.

Но он настолько мне близок оказался, я не представлял даже. Как-то даже вопрос задал: «Батюшка, ты не в законе случайно?» Настолько он по жизни все понимал. Это было что-то нереальное, необыкновенное. И вот так остался здесь.

Я от него никуда. Хоть он и умер, а для меня это просто келью поменял, и все. Здесь он живой. Я знаю, слышит каждого из нас. Я это чувствую по себе. Слышит, помогает, подсказывает. Что еще сказать?

А сколько он песен знал арестантских, казачьих тоже… Я говорю: «Откуда ты все эти песни знаешь?» А он говорит: «Я же не всю жизнь монахом был, — говорит. — У меня соседи были, кто сидел, кто что, — время послевоенное». И он на любую историю мог стихами ответить. Любую ситуацию жизненную он мог стихами продекламировать. И всегда с улыбкой.

А легкие мне исцелил… Да. Самое что интересное — не лечился ничем.

Вот он говорит: «Поживите здесь. Поживите». Правда, в пост запрещал мне поститься. Даже отдельно готовили мне тут в трапезной. Да. Молочко заставлял пить. Прошло время — мне лучше. Лучше-лучше-лучше. Еще прошло: легкие начали зарубцовываться. И практически сейчас зарубцевались все уже. Никаких следов не осталось.

По батюшкиным молитвам все получилось. А так по-всякому бывало. Расскажу, как есть.

Иду как-то на источник варить себе зелье это, чтобы никто не видел. Раз, навстречу батюшка идет: «Куда идешь?» — «Да на источник иду». — Ну иди-иди, сходи». Пошел я, сварил — не действует, ноль эмоций, вообще ничего. Думаю: что ж такое? Ладно. Следующий день — иду опять, и батюшка по пути. А я уже в другое место, в лесочек. «Куда идешь?» «Да пойду прогуляюсь». «Ну иди, прогуляйся». Опять варю — и опять ноль, ничего. Хотя знаю, что наркотик очень сильный был.

И вот я думаю: что я мучаюсь, зачем? Ну взял как-то после этого и … отказался. Осознание пришло, что не надо этого. Все это не то. Это вот такие случаи, а были и другие: всего не расскажешь.

На меня сколько жаловались: он такой, сякой, выгони его. Он: пусть живет, не трогайте. И я как-то спросил: «Батюшка, ну как ты узнаешь людей? Как? Кому монахом остаться, кому что?» «Ну у них же на лбу, — говорит, — крестик светится», — говорит.

Мы с батюшкой как-то на скамеечке сидели. Вечер, закат уже. И из ворот выходит женщина с дочкой. Батюшка и говорит: «Вон красавица русская идет. Жена твоя». А я так глянул и говорю: «Молодая, конопатая… не устраивает». В монастыре тогда другая жила: Оксана с Украины, видная девчонка. Я говорю: «Может, лучше Оксану?» «Нет. Вон ее», — говорит. Ну, а потом так получилось, что да, действительно, стала моей женой.

Сейчас два сына. Да, старшего Ипполит зовут. Это тоже батюшка предсказал. Я еще не женат был, батюшка подошел ко мне сзади и на ухо сказал: «Сын родится у тебя, Ипполитом будет». И действительно, родился раньше срока на два месяца. На Ипполита Сербице. Ипполитом так и назвали. Сейчас в Москве работает. Закончил институт. Работает в Москве, в департаменте транспорта. Младший здесь. Марк тоже зовут. В армию может пойдет в этом году, не знаю…

Интересная еще история, как он нас поженил.

12 июня в 1997 года тут знакомый один открыл кафе. Пригласил меня на открытие. Я пошел, до 4 утра там в кафе с ним просидел, выпили по 50 грамм — как без этого — открытие кафе.

В 4 утра приехал тут один, в домик заселился. В семь утра меня будят: «Батюшка срочно зовет». Это тринадцатое июня, пятница была. Прихожу заспанный: «Батюшка, что случилось?» — «Сегодня венчаешься». — «Как, венчаюсь?» — «Хороший венчальный день. Тринадцатое число, пятница — замечательный венчальный день».

И жену, Ларису, тоже просто перед фактом поставили. Ни родственники, никто не знал.

Я сам не готов был вообще. Хоть бы предупредили как-то.

В монастыре не венчают — мы пошли в Покровский храм, там повенчались. Оттуда возвращаемся — а там бытовочка такая, вагончик: столы накрыты, сидит батюшка Ипполит, отец Иоанникий, матушка Антонина с хлебом-солью встречает. Поляна такая…

Свадьбу организовал нам настоящую. Вот и такая картина: одни монахи и мы сидим на свадьбе. Вот.

Ну конечно, родственников всех потом в курс поставили. Потом еще в Осетии свадьбу сыграли и тут еще… В общем, три свадьбы получилось. Три раза отмечали.

Конечно, не сразу с женой так складно получилось, период борьбы был. То так, то эдак. Ну, слава Богу, по батюшкиным молитвам все встало на свои места, как должно быть. Теперь семья, дети.

Поначалу, когда я приехал, то не думал всерьез, что на молебнах о недужных все по-настоящему. Я ж к Церкви относился как: каждый крутится как может, вот у них так получается, и пусть. Каждый, как может, на хлеб зарабатывает. Ну а бесноватые — артисты подставные. Кричат, на публику работают.

Дай, думаю, их рассекречу. Возьму на молебен перо (на жаргоне нож так называется), подоткну — и посмотрю на реакцию.

Со мной тут в келье парень жил, к нему приехала мама с соседкой со своей. Ну встретили, поселили. И на утро на молебен они пошли. Я с ними, взял перо. И смотрю, эта соседка как начала там кричать, я просто ошарашен был. Значит, не подстава какая-то. Действительно, ну… Растерялся прям. Ну думаю, она-то не подставная, она только приехала. И вот тут я даже немножко призадумался, что не так-то просто все. Начал присматриваться, задумываться.

Уже сколько времени с батюшкой жил рядом, и вот он как-то начал мне говорить:

«Тебе надо будет пять лет посидеть. Пять лет». Ну я думаю, шутит батюшка. Я говорю:

«Ну если надо, посидим, ну какой разговор, батюшка? Что нам, привыкать что ли?» И он:

«Лет пять надо будет посидеть». И так получилось, что посадили меня действительно. Ни за что посадили. По подставе, чисто за клевету.

Все об этом знали. И монастырь знал. И монастырь не забывал. Батюшка постоянно старался как-то помочь, что-то как-то передать.

И вот привозят мне посылку: 50 килограмм чая и еще там что-то дорогостоящее. И меня вызывает начальство: «О! Общак что ли привезли воровской?» А привез схимонах Иоанникий… Передачку мне привез из монастыря.

Супруга молодая, ей 18 лет всего, в положении. А тут был такой этот Костя Ростовский, карманник, четыре судимости, весь как на шарнирах, такой блатной. И начал меня крутить: вот, общак тебе привезли, кто да что. Потом, конечно, выяснили, что с монастыря передали.

Конечно, передачку эту не пропустили всю. Отдали килограмм чая, десять пачек сигарет и все. Но монастырь меня не забывал. Разговора нет. Постоянно поддерживал, помогал.

А так, когда посадили, я все вспоминал: пять лет надо посидеть. И боялся не застать батюшку в живых. Потому что при жизни он мне говорил: «74 года проживу, и все». И посчитал, что не дождусь я его. Ну, у меня срок кончается после смерти его. А он мне через родственников передал: «Еще увидимся, не переживай». И фотографию свою прислал.

И действительно, мне пять с половиной лет давали. Батюшка писал ходатайство Путину, чтобы меня отдали на поруки монастырю. Ну чтобы помилование дали. Сам я ничего не писал, это он писал. И действительно, Путин мне подписал, меня освободили раньше срока, несмотря на нарушения, которые были.

И освободили, самое интересное, в день рождения батюшки Ипполита. Освободили по закону подлости в шесть часов вечера. Всех до 12 дня освобождают, а меня продержали «в стаканчике» до шести вечера. И вечером освободили уже с Курска. Оттуда уже уехать не получалось в то время, автобус не шел на Рыльск. Пришлось переночевать в Курске.

Приезжаю на следующий день к нему сюда и говорю: «Ну чего, батюшка? Отметил вчера без меня день рождения?» Он говорит:

«Да ты же знаешь, я его не отмечаю, отец». Батюшка со своей улыбкой, такой доброй.

Был такой случай однажды. Великий пост был. Февраль месяц. Батюшка уехал в Москву, его здесь не было в монастыре. И тут одна болящая девочка была, тоже родом с Осетии.

Тяжелый был случай: отец самоубийством покончил, муж наркотиками торговал, у нее с наркотиками большая проблема была, очень тяжелая ситуация. И вот ее начало здесь крутить, бесноваться начала, не знали, что с ней делать и связали ее, вызвали скорую помощь из психбольницы, из Курска.… Попросили меня за ней присмотреть, ну мол землячка, надо как-то за ней присматривать.

Она уснула, а мы решили, что пойдем чайку попьем. Жили в монастырском домике с братом двоюродным. Заходим, брат немного отстал. Смотрю, следом батюшка заходит. Я беру у него благословение. Думал, он вернулся с Москвы, просто обход делает. И он мне про эту девочку говорит: «Не надо никакой скорой, послезавтра приедет ее мама и будет все нормально». То есть, не отдавать ее в психиатрическую. «Не провожай меня», — и вышел.

А наутро приезжает эта скорая забирать, я не отдаю. Со мной спорят и монахи, и все.

«Ну батюшка сказал не отдавать, приедет мама». Они мне: «Батюшка в Москве, не может такого быть». «Я его видел, как вас вижу».

Отстоял эту девочку. И действительно, на следующий день приехала ее мама и как-то, как-то в общем все у нее наладилось, у этой девочки. И с мамой она приезжала потом с благодарностью в монастырь. Слава Богу у них все стало.

Хочется рассказать один случай о том, сколько доброты было у батюшки к людям.

Зимой делали мы с ним обход, пришли на хоздвор, я его сопровождал. Подходят двое и говорят: «Благословите остаться на ночь, потрудиться, помолиться». Ну, он говорит: «Ну идите, там благочинный, разрешаю». Они ушли, и он мне говорит: «Завтра украдут барана и убегут». Я ему: «Батюшка, а зачем ты тогда их берешь, если знаешь, что завтра они украдут барана?..» Он говорит: «Ну жалко же их, посмотри, какой холод, замерзнут иначе».

Ну, я думаю: «Ладно. На следующий день покараулю я их». Как не караулил, все равно украли барана и сбежали.

Вот еще такая история, с юмором, конечно.

Сидим как-то на крыльце, порожки еще были деревянные, на котором этаже ремонт шел. Батюшка и вокруг несколько человек. Была такая матушка Серафима, Царствие ей Небесное, и отец Сергий иеромонах. И стал он матушку подкалывать: «Вы в молодости были в батюшку влюблены, любовничали с ним». Серафима его с молодости знала. Она на него: «Как вам не стыдно, отче», — говорит. А батюшка смеется, говорит: «Да ладно, было матушка, было». Сам веточкой отмахивается. Такой юмор у него был.

Песни любил. Казачьи песни пел. Арестантских песен сколько знал. Сколько стихов наизусть знал… целая энциклопедия ходячая…

И знал все наперед.

Вот в Макеево храм сгорел рано утром. Еще никто не знал. Я с утра прихожу к нему в келью, он открывает, говорит: «Ты знаешь, что это в Макееве храм горит? Надо будет там…» — и дает мне поручения какие-то, что надо будет сделать. Буквально минут 10 проходит, приезжают с Макеева. «Батюшка, у нас храм горит». А мы уже знаем об этом. Они только пришли сообщить, а он уже об этом знает. Ни телефонов. Ничего. Ни радио. Все как-то вот так вот.

Еще батюшка за два-три года предсказал, когда умрет. Я ему поверил, зная его. А когда действительно время пришло, он точно знал.

Батюшка как-то приболел, а я был на родине как раз. Приезжаю, подарки ему привез, пожертвования передали, тысяч 7 долларов. Тогда отец Даниил келейником был. Приезжаю, и говорит мне: «Батюшка болеет, закрыто, вообще никого не принимает, через дверь разговаривает». Я говорю: «Ну ты все равно передай, что я приехал, потому что уже было такое, что я не хотел его отвлекать, а он мне потом замечание сделал».

И на следующий день отец Данил приходит ко мне и говорит: «Тебя срочно батюшка зовет». А у него там через дверь типа как кормушка была.

Я прихожу, он мне открыл, я к нему зашел. Декабрь месяц. Уже холодно так было. А с него пот прям крупными каплями стекает.

Он говорит: «Ну все, отхожу. Только никому не говори, не дадут спокойно отойти». Я поверил ему — отходит и все.

Он мне какие-то поручения дал: как поступить с этими деньгами, кому что сделать, на вопросы ответы дал. И попросил: «Отхожу, чтобы оставили в покое… пока никому не говори». Ну все, попрощался с ним, ушел.

А хотя сомнения все-таки остались. Ну и действительно отошел.

Тогда споры были большие: люди приехали из Курска, из Москвы, местные — все думали, что делать, куда его везти в больницу, чтобы батюшку спасти. Я им говорю:

«Последним его поручение было вот такое, чтобы оставили его в покое».

Ну меня слушать, я же не монах, никто особо не хотел. Решили бросить жребий монашеский. Отец Иоанникий, Царство Небесное, потянул жребий как самый старший из монахов, и выпало оставить на месте, здесь в монастыре. По жребию. Вот как батюшка сам и просил. Вот ну вот такой случай тоже был. Да.

Вот такое чудо было. Когда батюшка уже почил.

Мне надо было в Курск ехать. И утром рано заскочил в монастырь к нему на могилку и думаю: в храм зайду, свечку поставлю и поеду.

Захожу в храм и вот вижу батюшку. Вот вижу, вот воочию вижу. Умом понимаю, что это дух его или как, ну… Замер, боюсь спугнуть. Ну такое состояние. И вот как служба пролетела, даже не заметил. Литургия кончилась, и кто-то мне: «Марк, Марк». Оглянулся — и уже батюшки нету.

Служба закончилась. Думаю, что это было? Набедокурил что ли где. С такими мыслями поехал в Курск. Машина сломалась по дороге, на техстанцию ее загнал. А сам тем временем переждать заскочил к приятелю: дай, думаю, домой в Осетию позвоню.

Набираю домой, звоню, мне мать сообщает, говорит: «Отец умер, пятнадцать минут назад. Выезжай». Я быстренько обратно на этой машине. Летел вообще. Нигде не остановили.

Приезжаю домой, и что думаешь? Думали, что умер, а он пришел в себя, поговорил со мной двадцать минут и у меня на руках умер. Вот такое чудо было. Тогда я понял, почему батюшка мне тогда явился.

Батюшка все слышит и всегда помогает. Знаете, он говорил: «Со Спасителем тоже распят был разбойник с одной стороны. Правильные и так спасутся, а за нас кто побеспокоится, если не Он?» За таких как мы бедолаг.

Поэтому, наверное, и принимал. У него такая была любовь необыкновенная к людям.

Вот фотография, которую батюшка прислал мне в тюрьму. Я ее в рамочку под стекло поставил. И в один момент она начала благоухать, мироточить.

Вот прям миро стекает по ней, и благоуханье такое идет. Многие приходили, целое паломничество началось. Всем интересно: батюшкина фотография мироточит и благоухает.

Буквально после этого меня парализовало… Съездил на речку, прилег на травку, задремал — и что-то болит и болит. Обратился к врачам, сделали укол диклофенака какой-то, а он не пошел… Загноился, абсцесс пошел. И получилось заражение крови, ударило по воспаленному месту, на шейный отдел. И позвоночник раскрошился, меня моментально парализовало. Вообще полностью. Только глаза моргали и все. Вот такая история была. И тоже меньше одного процента жизни врачи давали. Но по батюшкиным молитвам вот сейчас хожу, даже бегаю, на машине езжу. Выжил.